Текст книги "Журнал "Вокруг Света" №5  за 1996 год"

Автор книги: Вокруг Света Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Вася, подай гостю кофе, – сказал капитан.

Вася подал. Гость улыбнулся.

– Я хорошо знаю капитана. Я тут часто бываю. Мой штаб стоит рядом. Я – Брайан Винтер. Начальник штаба переводчиков. Я – морской офицер, но мне надоело быть военным. Я теперь пишу для нашей газеты. Ты мне должен помочь. А я помогу тебе. Идет?

– Идет, – сказал я. – Но чем я тебе могу помочь здесь, в Дании?

– В Дании не надо. Мне нужно сделать очерк о хорошем русском моряке. О Коломенском, вашем капитане, полны все газеты. А мне нужен простой моряк.

Тогда лучше Шуры Михайлова нам никого не найти.

– Шура – это кто? Кадет?

– Шура – это вечный кадет. Он с большущей седой бородой. Под парусами обошел все океаны. Рулевой на «Седове».

– Идем скорее, – сказал Брайан, поднимаясь и хватая меня за руку...

Боже великий! Что на свете делается! Не успеешь попить кофейку, а мир вокруг уже иной – причалы запружены людьми, палит пушка, проходит строем артиллерийский королевский полк. Красные, черные, желтые мундиры, синие ленты, золотые бляхи, пики, ботфорты, сабли, знамена, черные длинные парики, букли из-под голубых шляп. Дамы в платьях с кринолинами везут в повозках провиант, дети бегут за ними. Крики, музыка, смех.

– Что такое, Брайан? Война начинается?

– Война будет чуть позже. Наш городок маленький, но мы вам что-то покажем. Мы – маленький народ, но мы что-то умеем. Подожди... Нужно искать Шуру!

А Шуру-то и искать было нечего. Он сидел у трапа «Седова», вязал длинной деревянной иглой морские сувениры и ставил печати собственного изготовления – паруса «Седова».

– Шура, познакомься, Брайан Винтер из газеты. Хочет написать о тебе. Мы не помешаем твоему бизнесу?

– А-а, какой бизнес, чего ты городишь? Просто сижу на солнышке, надо же что-то делать. Сижу, никуда не хожу. Чего зря подошвы бить? И так все перед тобой проходит.

Он сложил все свои снасти в мешок.

– Пошли в каюту.

Каюта у Шуры – клад для искателей романтики. Картины с парусниками не в рамах, а окантованы манилой и сизалем, раковины, ножи, плотницкие инструменты, а в открытый иллюминатор влетает ветер с моря, гремит веселая музыка. Солнечно и прохладно.

– Усаживайтесь, – суетится Шура.

И уже мурманская вяленая рыба на столе и банка с солеными огурчиками. Я сажусь. А куда исчез Брайан? Веселый Брайан появляется в двери с гроздью пивных бутылочек в огромных лапах.

– «Карлсберг», – отдувается Брайан. – Я быстрый?

– Не то слово.

– Я уже знаю, как назову рассказ про Шуру. «Здесь мой дом».

Долго мы сидели в каюте у Шуры. Брайан все спрашивал, а Шура рассказывал. Не про то, как рвут паруса ураганы в Атлантике, не про то, как ломают мачты тайфуны в Великом Тихом океане, и не про то, как с шестнадцати лет пришлось ему крутить штурвал парусника под палящим тропическим солнцем, в крутящей соленой волне, которая пытается смыть тебя за борт, и совсем не про разные города под пальмами, а про блокадный Ленинград. Как нашли его на улице под трупом... Бомбежки, голод и холод помнил он плохо. А вот какое-то жуткое ощущение страха осталось. И бесконечная белая пелена. А потом бродяжничество, изоляторы, детские дома. Он не знал своего настоящего имени. Его подобрала чужая, такая же бесприютная, как и он, семья, но дала она безымянному мальчишке имя и свою фамилию. Жили они в Кронштадте. И увидел однажды Шура Михайлов, как из белой леденящей пелены выплыл белый парусник.

– Я только на парусниках и ходил. Мне они как-то по душе. Я на всех регатах побывал. На самой первой, в 74-м, на самой знаменитой, американской, в честь плавания Колумба. А на будущий год «Катти Сарк» соберется у меня дома, в Петербурге.

– У тебя есть жена, дети? – спросил Брайан.

– Да как же не быть? Есть. Только редко их вижу...

На горизонте появились шведы

Я только поднялся на салинг второго грота, чтобы с высоты снять всю гавань Фредериксхавна с парусными кораблями, и тут внизу, на палубе, появился Брайан. Он что-то кричал, размахивал руками, показывал куда-то. Не дождавшись, пока я спущусь, он сам побежал по вантам – ко мне навстречу.

– Давай! Скорее! Они уже появились! – Он еле дышал, а глаза были круглые-круглые.

– Кто появился, Брайан?!

– Шведы! Шведы! Чего ты копаешься! На горизонте шведские корабли!

На причале стоял маленький автомобиль Брайана, мы бросились в него и помчались вдоль причала. Песчаный берег залива был усеян людьми, а по синей полоске горизонта медленно двигались белые парусники.

– Мы им покажем! Мы – маленький народ, но мы им покажем! – Брайан сигналил что есть мочи, и от нас шарахались испуганные пешеходы.

Машина врезалась в песок, Брайан закричал что-то по-датски, вероятно, неприличное, и мотор заглох. Я выскочил из машины, начал ее толкать, и она окончательно застряла в песке.

– Ничего! Бросим ее! Добежим скорее! – схватил меня за руку Брайан, и мы бросились к заливу.

А сражение уже начиналось. Уже выкатили на берег пушки, поджигали фитили, солдаты в красных мундирах с барабанами, со знаменами, с ружьями наперевес шли грозным строем. Впереди, размахивая саблей, подпрыгивал в песке великолепный офицер в длинном черном парике. А на высоком зеленом холме среди деревьев был разбит шатер, и сам король (Фредерик?) глядел в подзорную трубу на приближающегося врага и давал указания своей свите. Войска уходили все дальше и дальше к берегу, а совсем далеко, у самой воды появились и шведы в черных мундирах, с пиками наготове. Вот-вот грянет бой – мы с Брайаном протиснулись сквозь толпу, но дальше все поле боя было оцеплено, и дорогу нам преградил грозный охранник. «Дальше нельзя! Там война!»

Я полез в сумку за фотоаппаратом и тут к ужасу своему обнаружил, что...

– Брайан! Мне нужно на корабль!

– Забыл пленку? – спросил догадливый Брайан.

– Пленка есть. Но я забыл специальную оптику. А отсюда ничего не снимешь.

– Ничего! Я начальник штаба переводчиков. Нас пропустят.

Брайан подбежал к одному из оцепления, другому, третьему – и все качали головами: «Нет!» И показывали рукой: «Там пушки палят!»

– Сними что-нибудь отсюда, – сказал сконфуженный Брайан.

А что мне снимать отсюда?! Эти маленькие точки?! И я побежал искать слабое место в укреплении. Зашел я с одного фланга – тут же наткнулся на решительное «Нет!» Зашел с другого – ну до чего упрямые эти датчане! Побежал в какие-то заросли, что вели к пригорку, где расположился король со своей свитой, – и тут же из кустов выскочили двое полицейских и преградили дорогу.

Бедный «Вокруг света»! Он не увидит войну датчан со шведами! И тут меня осенило. Ведь вчера вечером предусмотрительный Брайан познакомил меня с мэром Фредериксхавна, веселым датчанином со шкиперской бородой. У меня же есть его визитка! Более того, визитка лежала в кармане вместе с красной, советской, с гербом и молотом, книжкой «ПРЕССА». Я вытащил сокровища, выбрал посимпатичнее охранника и, чередуя русские, немецкие и французские слова, стал торопливо объяснять ему, что журналу «Вокруг света» надо быть в центре сражения, что надо снять славных датских воинов во всей их красе и что сам мэр дал «добро» «военному корреспонденту». То есть мне. И я потыкал пальцем в грудь для полной убедительности. Офицер повертел красную книжицу, потом взглянул на визитку мэра и вмиг изменился в лице, весь подобрался и, как церемониймейстер на балу, согнулся в поклоне.

Я бросился в атаку!

Палили пушки, все было в белом дыму. Красные датчане сражались с черными шведами. Кто колол пикой, кто рубил саблей. На поле лежали «убитые». Дамы в длинных платьях выносили «раненых». Я щелкал и щелкал. А пушки все палили. И тут только я заметил, что у всех солдат... уши заложены ватой! У меня ваты не было.

Наконец я увидел, как шведский адмирал снял шляпу, бросил на песок оружие и поклонился датскому офицеру. На холме ликовал король со свитой, били в барабаны барабанщики, из пушек вылетали белые клубы дыма. Но ни радостных криков, ни барабанной дроби, ни грома пушек я не слышал...

Какие-то слабые отголоски реально звучащего мира появились только после третьей кружки «Карлсберга».

– Брайан! – кричал я. – Понятно, что датчане – это солдаты местного гарнизона. А кто сражался за шведов?

– Шведы! – орал Брайан.

– Какие шведы?! Настоящие шведы?!

– Ну а какие еще могут быть шведы? Самые настоящие, с того берега шведы. Они приплыли на своих парусниках и проиграли нам сражение.

– И они согласились проиграть?!

– А что им оставалось делать? Это же наш праздник. На их праздник мы поплывем к ним, и тогда мы проиграем им сражение!

Таинственная ночь, или Славная пивнушка возле шхуны «Возвращение Марко Поло»

Как незаметно пролетел июль! Торжественные парады, волнующие гонки – все стало вдруг временем прошедшим. Словом, весь песок перетек на донышко Гретхеных стеклянных часов.

И вот прощальная ночь. В гавани тихо и темно. С моря тянул прохладный ветер. Столики вокруг нас опустели.

– Давай по последней, – сказал

Брайан. – Скооль!

Мы вышли на причал и пошли вдоль кораблей. Людей было немного, но все они двигались в одном направлении. И, вот что странно, с каждым шагом людской поток становился все плотней, все стремительней, и вскоре нас понесло с такой скоростью, будто где-то вот-вот начнется низвержение в Мальстрем.

– Что происходит, Брайан?!

Я не услышал его ответа – течение понесло меня куда-то в сторону. Брайан, как опытный пловец, схватил меня за руку и потащил к берегу. Наконец мы остановились у самого края причала. Позади бурлило людское море, впереди – расстилалась спокойная гладь гавани.

И вдруг откуда-то с неба полилась протяжная, таинственная, щемящая музыка. На кораблях разом вспыхнули огни, и стало видно, как маленький катер мечется по гавани, разбрасывает клубы белого густого дыма и исчезает в них, как в облаках. С неба грянули торжественные трубы, острый зеленый луч прорезал темноту, в воде отразилась ослепительная дорожка, в тысячу раз ярче лунной, по которой медленно плыл белый парусник. На борту его стояли король со свитой, в черных и красных парадных мундирах датские и шведские офицеры, дамы в роскошных нарядах, барабанщики, знаменосцы. Следуя за таинственным лучом, они сошли на берег, и их закружил ликующий человеческий Мальстрем.

– Вот и кончилась война! – закричал Брайан. – Мы маленький город!

Но нам есть что показать! Мы делаем самые мощные в мире лазеры. Смотри, смотри!

Из-за мачт кораблей, из-за портовых сооружений, сбоку, сверху, со всех сторон в темноту врезались острые ослепительные зеленые лучи, от берега к берегу, через весь залив. Гавань вспыхнула зеленым светом, в небе поплыли изумительные изумрудные облака. Пронзительный голос труб небесных – и громом ударили барабаны, и заметались в бешеном танце зеленые лучи, образуя немыслимые геометрические фигуры. И вдруг – все лучи сошлись в одной точке! Разом стихли все барабаны и полилась печальная прощальная музыка. Лучи заскользили по мачтам кораблей. Словно огни святого Эльма вспыхнули на реях, мириады огней отразились в воде, и в фантастическом море поплыли призрачные «летучие голландцы». Клубящиеся облака прорезали зеленые молнии, и грозная штормовая стихия завладела небом.

Я видел ночные грозы в штормовой Атлантике, однажды мы даже попали в «глаз циклона», но такого не видел и не переживал никогда...

Мы шли вдоль уснувших кораблей, а во мне все кипело это торжествующее море.

– Смотри, Брайан, какая роскошная шхуна! «Return of marco polo» – «Возвращение Марко Поло». А носовое украшение! Странник-старик с синим земным шаром в вытянутых руках. Это Марко Поло «вернулся, пространством и временем полный»! Ты видишь, Брайан, как сквозь черную смоляную обшивку шхуны проступает синее самаркандское небо? Плывут минареты, звенят колокольчиками верблюды, ветер сдувает песок с желтых гребней барханов... Погонщики в зеленых тюрбанах, в тюках синие китайские чаши, кроваво-алые шелка, в мешках корица, гвоздика, мускат... Ты чувствуешь запах пряностей? Брайан?!

– Я чувствую запах пива, – сказал спокойно Брайан. – Здесь недалеко есть славная пивнушка.

Пивнушка, действительно, была в двух шагах, и, несмотря на поздний час, к стойке надо было проталкиваться. Пивнушка гудела, как рой растревоженных пчел. Белокурая хозяйка датчанка ловко крутила краники, наливала пиво, доливала, стряхивала линеечкой пену, веером раздавала кружки, припевала, приплясывала, трещала пальчиками по клавишам кассы; к ней подбегал мальчонка-официант с пустыми кружками и под хохот всей пивнушки стрелял в нее из водяного пистолета. Славная пивнушка!

– Возьмем по последней, – сказал Брайан. – Кончил дело – гуляй смело.

– Где это ты набрался: «на посошок», «по последней»?

– Я твою Москву хорошо знаю. Скооль! – мы стукнулись кружками.

– Я в консульстве пять лет работал.

– В Москве? В датском консульстве? В переулке Островского?! Брайан!

Да мы с тобой соседями были! Я рядом жил, в Лопухинском. А мимо твоего консульства три раза в день собачку водил прогуливать в скверик. Де-е-ла! Ты помнишь овощной на углу?

– Ага! Там хороший портвейн был. Знаю! Скооль!

И тут наша белокурая датчанка ударила в колокольчик. Динь, динь!

– Закрывают, Брайан?

– Что ты! Эта пивнушка с секретом. После этого звонка целый час можно пить без денег. Сколько сможешь! Я тебе говорил, славная пивнушка!

Ах, какая ночь. – «У меня брат на Фарерских островах. Летчик. Мы с тобой поедем к нему. Скооль!» – «Скооль, Брайан!» – «Будем писать вместе. Два взгляда на одно путешествие. Хорошо я придумал? Скооль!» – «Скооль, чудно, Брайан! А там недалеко до Гренландии». – «О-о, там у меня много друзей. Мы маленький народ, а друзей много. Скооль...»

Вот и кончается ночь. Небо светлеет, растворяются звезды. Где-то тоскливо гудит пришедший из Швеции первый паром. Светятся вдали огоньки-иллюминаторы «Крузенштерна». Причал, где стояла шхуна «Возвращение Марко Поло», пуст. Остроклювые птицы слетелись на миг на сказочный праздник, чтобы исчезнуть в темном, холодном море.

– До встречи, Брайан. До встречи.

И Брайана тоже проглотила темнота. Где встретимся? На Фарерах? В Гренландии? Или это только иллюзии славной пивнушки? Я подхожу к трапу «Крузенштерна». Вахтенные уже в теплых бушлатах. Скоро холодная Балтика. Я подожду подниматься на борт. Краснеет полоска моря. Стою у холодной, темной воды. Возвращаюсь к причалу, где стояла шхуна «Возвращение Марко Поло» Я слышу, как кто-то топает вдали. Еще один загулявший?

– Брайан, ты?! Что случилось?

Он смеется. Глаза круглые-круглые, рот до ушей.

– Забыл. Забыл сказать. Встретимся в Петербурге, на регате «Катти Сарк». Ты будешь встречать меня. Я буду стоять на палубе датской шхуны как Марко Поло, и в руках у меня будет... синий земной шар.

Дмитрий Демин

Бремерхафен-Северное море-Фредериксхавн

Неведомые тропы: Жизнь в золотом склепе

Ученые заглянули через «янтарное окно» в невообразимо далекое прошлое

Энтомолог Джордж Пойнар осторожно протянул кусок янтаря и сказал: «Пожалуйста, будьте внимательны. Янтарь так легко разбить». Предупреждение было не лишним, если учесть, что внутри янтаря находилось несколько насекомых, попавших в него... 25 миллионов лет назад! На вид казавшийся холодным, янтарь в действительности был теплым и даже как бы мягким. Во всяком случае таким его ощущал человек, в руках которого находился камень, – писатель из Калифорнии Алан Рассел. «Держите его против света. Он не похож ни на какое другое ископаемое, виденное вами раньше», – добавил Пойнар.

В полупрозрачном куске янтаря было несколько мух и комаров. «Как прекрасно они сохранились! Кажется, они вот-вот вылетят оттуда!» – воскликнул Алан. «Вполне возможно», – хитро улыбнувшись, ответил Пойнар.

...Янтарь всегда вызывал у человека восхищение. Уже в каменном веке люди разных племен носили амулеты из янтаря. Они верили, что это таинственное вещество может отгонять злых духов. А когда позднее человек освоил торговлю, янтарь стал цениться так же дорого, как и золото. Его обменивали на железо, медь и бронзу. Древнеримский историк Плиний утверждает, что маленькая статуэтка из янтаря ценилась дороже раба.

Янтарь полон загадок и сегодня. Похож на камень, а горит, расточая аромат сосны. Если же его потереть о шерсть, он искрит. Само слово «электричество» произошло от греческого «электрон» – янтарь.

Некоторые древние народности считали янтарь застывшими лучами солнца, попавшими в морской плен. А древние греки принимали его за слезы трех сестер, оплакивавших своего брата, убитого Зевсом. Но как янтарь образуется на самом деле, до сих пор точно сказать никто не может.

Полагают, что янтарь – это ископаемая смола растительного происхождения, для образования которой необходимо по крайней мере пять миллионов лет. Но далеко не все смолы превращаются в янтарь. По мнению ученых, для этого необходимо совпадение нескольких условий: определенной температуры, давления, а также взаимодействия с морской водой или с некоторыми минералами.

«Мы занимаемся изучением заключенных в янтарь капелек древней воды, – – говорит Джордж Пойнар. – Анализируя эту воду, мы, возможно, сумеем определить, какие атмосферные условия были в те далекие времена, когда появился янтарь». В наши дни янтарь по-прежнему экзотичен и стоит довольно дорого. Но особую ценность для ученых представляют те куски, в которых что-то «замуровано». Из ста кусков в одном обязательно содержится это «что-то»: мелкие животные или растения. Их изучают уже несколько веков. По этим включениям определяют возраст янтаря.

Янтарные «захоронения» могут стать ключом к разгадке некоторых биологических тайн. Все тот же Пойнар уверен, что «погребенные» в янтаре насекомые могут пролить свет на процесс эволюции и даже рассказать о том, действительно ли динозавры страдали от мелких насекомых, подобных вшам. Кстати, недавние исследования воздушных пузырьков в янтаре показали, что воздух, которым дышали динозавры, был более насыщен кислородом, чем сегодняшний. Уж не из-за недостатка ли кислорода погибли они?

Процесс, похожий на образование «золотого склепа», то бишь янтаря, можно наблюдать и сегодня где-нибудь в лесу или в саду. Он начинается с появления на дереве патокообразного сока-смолы, вытекающего из трещины, в которую может попасть насекомое. Смола становится своего рода бальзамирующим веществом. Наверное, этот факт был замечен еще древними египтянами – они использовали смолы при изготовлении мумий.

Некоторые древнейшие насекомые, попавшие в янтарную ловушку, относятся к меловому периоду, то есть им может быть 120 миллионов лет. Но большинство подобных находок моложе: им «всего лишь» от 25 до 40 миллионов лет.

Большая часть внутренних органов животных, попавших в смолу, обычно бывает уничтожена микроорганизмами, но у некоторых они сохранились полностью. Это было зафиксировано в 1981 году Пойнаром и его помощницей Робертой Гесс. Они препарировали и рассмотрели под электронным микроскопом грибного комарика, которому было 40 миллионов лет.

О чем же мечтают ученые, глядя на замурованных в янтаре животных? Некоторые, например, надеются, что смогут оживить древние клетки. Пойнар и его соратники создали организацию, названную ими Группой исследования ископаемых ДНК. В нее вошли 12 известных ученых. Их цель – оживление древних форм жизни, например... динозавров. Но осуществимо ли это?

Теоретически все объясняется довольно просто. Каждая клетка существа содержит в себе генетический код для взаимодействия с другими клетками. «Если бы мы имели ядро клетки динозавра, – говорит Пойнар, – у нас был бы неплохой старт на пути к созданию дубликата этого животного». Но где взять это ядро? «Вполне возможно, что москиты, клещи, жалящие мухи могли питаться кровью динозавров, – продолжает Джордж Пойнар.

– А так как в крови этих рептилий имелись клетки с ядрами, то все, что нам сегодня нужно, это найти янтарь с замурованными в нем кровососущими насекомыми мелового периода, которые питались кровью динозавров». Разумеется, исследователи понимают, что они взялись за нелегкое дело. Процесс создания целого организма по его ДНК будет еще труднее. Но Пойнар уверен, что через десять лет такую технологию удастся разработать. «Сейчас мы ее подготавливаем», – говорит он. У исследовательской группы уже есть некоторые успехи. Недавно удалось выделить и клонировать частицы ДНК мамонта, жившего 40 000 лет назад, квагги (вымершей разновидности зебры). «Я думаю, мы все же сможем возродить древнюю жизнь», – заключает Пойнар.

Ну что ж, кажется у динозавров есть шанс вернуться на Землю.

По материалам журнала «Интернэшнл уайлдлайф» подготовил Е.Солдаткин