Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №05 за 1985 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанр:
Газеты и журналы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Полноватый на первый взгляд для своей беспокойной профессии, он, оказалось, двигался быстро, говорил быстро и подкреплял рассказ энергичными жестами.
– Как сказала эта дежурная Элишка? Энтузиаст? Не без иронии, да? Лучше бы изучала повнимательнее труды нашего лесовода Коняса. Он был ученый и практик. Энтузиазм – это работа, считал он. Коняс разработал способ максимального прироста древесины – раза в три больше, чем в естественных условиях в лесу. Для этого деревьям нужно больше солнца, тогда активнее идет фотосинтез. Поэтому нужно растить просторные, доступные солнечному свету леса. Лесовод должен жить так напряженно в тревоге о своем лесе, как об этом прекрасно говорится в книге Леонова «Русский лес».
Коняс основал завод-питомник в Опочне, куда многие лесоводы приезжали учиться. Но к нам тоже едут за опытом, правда, сейчас на делянках только студенты из Вьетнама, ГДР, Лаоса. А мы ездим в Московскую область, дружим с советскими учеными, лесничими...
Дорога круто поворачивает вправо, лес, по которому мы шли, расступается, и открывается ровное поле. Издали похоже на газон, а вблизи видно, что поле топорщится длинными рядами низеньких елочек. Вспыхивают светло-зеленым светом крохотные колючие ветки в лучах солнца. Фалтис стоит рядом: он очень доволен произведенным впечатлением.
Это место бригада специалистов искала три года. Здесь все условия для хорошего роста саженцев: микроклимат, почва, мягкая вода. Но нужно было еще расчистить участки, выкорчевать пни, а затем прорыть траншеи.
– Зачем? – спрашиваю я Зденека.
– А ты смотри повнимательней – поймешь,– отвечает он.
По краям участка как грибы торчат датчики. Оказывается, в траншеях проложены кабели в трубах, которые выходят через шахты и люки наверх; и по ним передается информация из почвы – температура, влажность: пожалуйста, контролируй, исследуй. За маленькими елочками неусыпно следит око электронных стражей, которые о любых изменениях в почве ставят в известность диспетчерскую лесничества.
Пока мы возвращаемся туда, Фалтис вспоминает о своих поездках в Западную Европу:
– Конечно, там можно перенять новую технологию: у нас, например, действует импортная автоматическая установка подачи воды для орошения. Но меня поразило отсутствие механизации при проведении многих работ, широкое применение ручного труда. Особенно если это труд иностранных рабочих – турок, португальцев, испанцев, за который можно платить гораздо дешевле.
Мы заходим в диспетчерскую, где в шкафах на стене мигают лампочки сигнализации, и Фалтис снимает показания с разных участков. Затем он проводит меня в большое помещение и останавливается у высоких запертых дверей. С таинственным видом Зденек открыл тяжеленные металлические створки. В лицо пахнуло подвальным холодом, и сразу же все помещение наполнилось новогодним ароматом хвои. Это был холодильник, стены которого изнутри щетинились вершинами елочек, уложенных в ящики и ждущих своего часа.
В холодильник саженцы закладывают осенью и хранят до весенней высадки. Благодаря этому задерживается процесс вегетации. И если из холодильника молоденькие елочки привезти ранней весной в Рудные горы, где почва еще не совсем согрелась, саженцы не погибнут, а быстро акклиматизируются, приживутся.
– Ты говоришь «энтузиазм». Забота саженцам нужна, вот что. А молодым моим помощникам терпения да ответственности не всегда хватает,– качает головой Фалтис.– Как-то в весенние солнечные дни ударили морозы. А для саженцев это очень опасно, их может спасти дым. Я разбудил с утра помощника, а сам побежал на дальний участок. Там сделал задымление, прибегаю обратно к домам, а он, оказывается, решил еще поспать. Так десятки тысяч саженцев и погибли. Мы должны заботливо смену воспитывать – тогда дело пойдет.
Оленьи глаза
О том, что без поездки в заповедник не поймешь чешскую природу, тонкость здешнего пейзажа, а значит, и душу народа, мне не раз твердили в Праге защитники лесов, озер и всего живого в них. В пример приводили чешских композиторов, творивших особенно плодотворно в заповедниках и заказниках: Л. Яначек писал музыку в заказнике Хуквальды, а Б. Сметана искал вдохновения в Ябкеницком заказнике.
Приглашали меня в Жегушице, что находится в одном из лесных хозяйств Восточной Чехии. Особенно захотелось побывать в нем, когда я узнал, что там сохранились белые олени. Но окончательно я решился на поездку, когда один биолог, участник восстания в Праге во время войны, тихо спросил: «Ты знаешь, что в войну фашисты стреляли по белым оленям из автоматов?» Я-то думал, что за двести с лишним лет существования этого заповедника там вообще не раздавались выстрелы. Оказалось, что из сотни оленей войну пережили лишь двенадцать животных.
...И настал день, когда заведующий заповедником, немногословный человек по имени Вацлав Пернер, открыл мне скрипучую калитку в ограде, сбитой из деревянных планок... Сюда уже восемь лет закрыт доступ широкой публике.
После войны оленье стадо росло медленно. Сюда постоянно приезжают доктор Яромир Пав и другие ученые из научно-исследовательского института лесного хозяйства и охоты.
Конечно, в первую очередь проверяют – все ли здоровы, а если нет – обязательно найдут причину болезни и дадут лекарство.
Поскольку оленям грозило вырождение, уже довольно давно стали скрещивать белого оленя с лесными, красными и серыми. Рождавшихся пестрых оленей, а их бывает около трети, выпускали за пределы заповедника – там на них разрешено охотиться. Долголетняя терпеливая работа по селекции принесла свои плоды: популяцию белых оленей удалось не только сохранить, но и приумножить. Сейчас, кроме основного стада в 80 оленей, в огромном парке при замке Жлебё содержится еще около полусотни особей. Это способствует улучшению породы. Кроме того, малое стадо в замковом парке легче показывать желающим без особого ущерба для здоровья животных.
...Стоит сделать несколько десятков шагов от ограды, как тебя охватывает удивительный покой. Ветра нет. Недвижны ветви столетних дубов и лип. Только на одной вершине сонно ворохнулся серый совенок, да подчас раздается громкое хлопанье утиных крыльев. Дневное солнце заливает спокойным светом ярко-зеленую громадную чашу, окруженную купами деревьев. Это бывшее озеро, названное когда-то Коровьим и осушенное так давно, что его дно превратилось в обширный луг, поросший деревьями и кустами. Здесь-то и пасутся олени.
Откуда они появились в этих ухоженных лесах, бывших владениях графа Тун-Гогенштейна? История происхождения стада белых оленей туманна. Существуют разные версии. По одной – наименее вероятной – их доставили из Персии. По другим сведениям, оленей привез из своего путешествия в Индию обер-егермейстер императрицы Марии-Терезии; а тому вроде бы лично отбирал оленей махараджа из Кашмира. Во всяком случае, их пытались приручать и разводить магнаты Валленштейн и Шварценберг, терпя в этом деле неудачи, пока граф Кинский не подарил семью оленей в 1830 году графу Тун-Гогенштейну в Жегушице. Здесь они и прижились...
Медленно двигаемся с Вацлавом Пернером по берегу бывшего озера, мимо кип сена, накиданных на вешала. Вацлав молча трогает меня за плечо и протягивает руку. Вдали у противоположного склона что-то белеет, полускрытое кустами. Я осторожно, прячась за дубами, подбираюсь поближе. И вижу несколько белых красавцев. Не успел я приглядеться в бинокль, протянутый Вацлавом, как они подняли головы, насторожили уши, почуяв опасность.
Пернер много лет живет здесь, знает повадки пугливых оленей.
– Только одна олениха ходила за мной, когда повредила ногу. Даже терпела ласки детей,—говорит Вацлав.– Потом выздоровела и убежала.
Но Пернера олени все же узнают. Особенно если он зовет их на кормежку.
Мы тихонько подбираемся к лежке оленей поближе, и Вацлав начинает их приманивать.
– Холки! Холки! – кричит он. Это значит «девочки». На его голос олени начинают подходить.
Осторожно ступая тонкими ногами по изумрудному полю, они тянут к нам узкие мордочки, чутко поводя ушами...
– Ученые говорят, что это подвид благородного оленя, хангул, или кашмирский олень, который так долго живет у нас в Чехии.
Я знаю, что в Жегушице приехал режиссер – хочет снять белых оленей для фильма по рассказу погибшего в Бухенвальде художника Йозефа Чапека, брата классика чешской литературы Карела Чапека. В этом рассказе двое людей, скрывающихся в лесу, дичают от вседозволенности и начинают уродовать прекрасное вокруг себя, убивают животных и людей – все живое. И природа жестоко мстит им. По древнему поверью, явление белого оленя неправедному человеку предвещает смерть. Олень, верили, возникает перед онемевшими от ужаса убийцами как призрак. И обрекает тех, кто истребил в себе все человеческое, кто поднялся против жизни, на гибель.
Олень в этом фильме возникает на миг – белый олень на зеленом поле. Возникает как воплощение радости жизни, неистребимой красоты и вечности природы, обрекающей зло на уничтожение...
– Холки, холки,– тихо произносит Вацлав. И олениха доверчиво тянется к нам изящной головой.
Здесь говорят, что, если олень посмотрит в глаза, сбудутся все желания. Олень не пугается нас, и мы смотрим в его ярко-голубые глаза. Мы с Вацлавом понимаем, что наше желание сбудется. Мы еще не раз встретимся в этом зеленом заповедном мире, и выстрелы никогда не разорвут его тишину. И люди смогут сохранить белых оленей и любоваться на них.
Прага – Ленинград – Москва
В. Александров
Многоликий Алекс
Вечером Александерплац – берлинцы называют эту площадь просто «Алекс» – совсем не такая, как днем. Вечером она выглядит, пожалуй, романтично, несмотря на современную – стекло и бетон – тридцатисемиэтажную гостиницу «Штадт Берлин» и телебашню, которая своим шпилем царапает невысокие берлинские облака. Все дело в продуманном до мелочей освещении и «механических соловьях» – искусно спрятанных в кустах динамиках. Даже если знаешь, что это всего лишь хорошая запись, соловьиные трели создают весеннее настроение, а уж неискушенных туристов прямо-таки завораживают: «Надо же, в таком большом городе – и соловей!»
У этой площади много лиц. Торговое – здесь всюду магазины и магазинчики... Рабочее – на Алексе немало учреждений... Место культурного досуга... Место встреч и отдыха... Во многих странах мира Александерплац знают как «площадь солидарности».
В этот день – последнюю пятницу августа – на площади негде было яблоку упасть. Свыше ста тридцати редакций и издательств отмечали здесь традиционный День солидарности журналистов. Пресса, радио, телевидение Германской Демократической Республики, агентства печати разных стран мира прислали сюда своих представителей, чтобы выразить поддержку народам Центральной Америки и Юга Африки, во весь голос заявить о решимости бороться против безумной гонки вооружений, потребовать у ядерных держав последовать примеру Советского Союза и отказаться от применения ядерного оружия и милитаризации космоса.
Площадь была похожа на живой пестрый ковер. У лотков «базара солидарности» толкутся люди – выбирают и покупают различные изделия, сувениры. Весь сбор идет в фонд солидарности. То тут, то там мелькают активисты – сборщики подписей под петициями об освобождении патриотов, брошенных в застенки антинародными режимами в странах Латинской Америки, Африки и Азии. Играют оркестры. Над многоголосой шумной толпой летят мелодии песен солидарности. Писатели, поэты, ученые раздают автографы. Дети обязательно хотят прокатиться на настоящих повозках, в которые запряжены настоящие лошади. Курсирует старый двухэтажный автобус. И здесь весь сбор – в фонд солидарности!
– Я – постоянный участник таких дней солидарности,– говорит берлинская продавщица Моника Шмидт.– На Алексе мы демонстрируем твердую поддержку всем угнетенным народам мира.
– Мы протестуем против планов администрации США перенести гонку вооружений в космос, мы требуем убрать из Западной Европы американские ядерные ракеты первого удара,– это слова Курта Лемана из Магдебурга.
В толпе вдруг замечаю знакомое лицо: светлые прямые волосы, серые глаза. С немалым трудом протискиваюсь поближе. Точно. Кристина Гроте. С ней мы познакомились два года назад в Лейпциге...
Расположенный рядом с Лейпцигским университетом имени Карла Маркса молодежно-студенческий центр «Морицбастай» непросто заметить. Если высотное здание университета видно с любой точки города, то студенческий клуб надо искать под землей. Он разместился в подвальных помещениях старинного разрушенного бастиона. Со временем развалины заросли травой, и казалось, жизнь поставила точку на четырехсотлетней истории крепости.
– Так продолжалось до 1974 года,– рассказывала мне тогда Кристина, студентка университета и одновременно штатная сотрудница клуба.– После X Всемирного фестиваля молодежи и студентов во многих городах и селах республики молодежь начала оборудовать старые здания под клубы. Студенты нашего университета тоже стали подыскивать что-нибудь подходящее. И нашли эти подвалы – буквально в двух шагах от университета...
С молодежью в ГДР работают много, увлеченно, гибко. Эта работа – в непростых условиях. Ведь на Германскую Демократическую Республику нацелены десятки враждебных радиостанций, практически на всей территории страны можно принимать программы телевидения ФРГ. Нельзя сбрасывать со счетов и многочисленных туристов из этой страны; далеко не все они настроены благожелательно к своему социалистическому соседу.
В тайниках автомашин, в чемоданах с двойным дном в ГДР ввозятся брошюры, книги, журналы, листовки враждебного, антисоциалистического содержания. Из-за западной границы доносятся громкие крики о пересмотре карты Европы на принципах 1937 года, о воссоединении двух Германий под знаком реваншизма. В этой обстановке ГДР остается оплотом мира и социализма на немецкой земле. В горниле психологической войны, которую ведут против Германской Демократической Республики западногерманские реваншисты и их заокеанские наставники, закаляется боевой дух коммунистов ГДР, членов ССНМ. Не случайно День освобождения от фашизма празднуется в социалистической Германии как общенациональный праздник. Не случайно у подножия памятника Воину-освободителю в Трептов-парке всегда цветы. Их приносят и пожилые, и люди среднего возраста, и, конечно, молодежь. Очень много юношей и девушек приходят в Трептов-парк с букетами свежих цветов – в любое время года.
Привить молодым – а их более трех миллионов человек – чувство политической бдительности, пролетарской солидарности, научить их аргументированно отстаивать социалистические идеалы – такую задачу ставят перед собой коммунисты ГДР, которые не жалеют ни усилий, ни средств для работы с молодежью. Строятся новые и реконструируются существующие молодежные клубы, развивается туризм, создаются дискотеки. Молодые семьи получают кредиты из госбюджета.
...Инициативу студентов университета сразу же поддержали окружная организация Союза свободной немецкой молодежи, окружком СЕПГ, городские власти, коллективы лейпцигских предприятий. На помощь студентам, которые и сами-то безвозмездно отработали 130 тысяч часов, пришли архитекторы, инженеры, строители. В феврале 1982 года студенческий дом открылся.
Кристина познакомила меня со своими владениями. На улице душно, здесь же приятная прохлада. Стилизованные под старину фонари, тонущие во мраке сводчатые кирпичные потолки.
– Вот тут,– Кристина проводит меня по узкой лестнице в неожиданно большой зал со сценой,– мы проводим наши массовые мероприятия. Здесь выступают театральные коллективы, джазовые ансамбли...
Всего в клубе около двадцати помещений: комнаты для дискуссий, уютные погребки, кафе.
Здесь мы и продолжили беседу. Девушка-официантка принесла две чашки ароматного мокко. Еще рано, и только некоторые столики заняты. Рядом с нами в углу двое ребят, на вид – первокурсники, отчаянно сражаются на необычном бильярде без луз.
– Штатных работников у нас двадцать пять человек,– продолжала Кристина.– Причем большинство из них техники, буфетчики, официанты. Почти все они работают только днем. Вечерами же обслуживание берут в свои руки студенты – они становятся официантами, барменами, контролерами...
Хотя клуб молод, уже возникли постоянные циклы тематических вечеров. Например, вечера под названием «Титаны мысли и страсти», на которых молодежь знакомится с жизнью и деятельностью знаменитых ученых. Большой популярностью пользуются «Встречи за университетским «круглым столом»: здесь студенты могут попробовать свои силы в дискуссии с профессорами.
В общем, в клубе интересно. Недаром желающих попасть в «Морицбастай» всегда больше, чем он может вместить, а ведь мест здесь – 600. Поэтому счастливы те, кто в свое время не ленился и, отработав на строительстве студенческого дома не менее 50 часов, получил билет, дающий право входа в клуб «до пенсионного возраста».
...И вот теперь встреча на Алексе. Удача, что мы нашли друг друга в таком большом городе.
– Ничего удивительного,– улыбается Кристина,– сегодня здесь весь Берлин и даже немного больше.
Мы выбрались из толпы и долго стояли на относительно тихом пятачке, вспоминали лейпцигские встречи. За разговором я не заметил, как наступил вечер. Но никто не собирался расходиться, и азартные гитары пока еще заглушали трели «механических соловьев».
Берлин – Москва
Сергей Баягаров
«Полковник Андре»
В окраину 16-го округа Парижа упирается опушками зеленый массив – Булонский лес. Особенно живописен в этом «городском» лесу уголок возле озера, где с вершины хаотической груды массивных камней мирно журчат струи крохотного водопада. Эту чуть всхолмленную часть французы зовут Малой Швейцарией, а невеличку-водопад всерьез именуют Большим: доставленные из Фонтенбло четыре тысячи кубометров гранитных глыб и вправду смотрятся точно нагроможденные стихией грозные скалы в миниатюре.
Здесь, у водопада, я познакомился с «одним из самых дерзких командиров всего движения Сопротивления, человеком беспримерной личной отваги и энергии». Так было написано в указе от 25 сентября 1946 года о награждении полковника Французских внутренних сил Альбера Жоржа Раймона Узульяса орденом Почетного легиона.
Перед мемориалом у водопада замерли по стойке «смирно» ветераны, надевшие все свои военные награды по случаю ежегодной торжественной церемонии, посвященной памяти тридцати пяти французских патриотов. Их расстреляли на этом месте по приказу гитлеровского генерала фон Хольтица 17 августа 1944 года, накануне освобождения Парижа. Среди них были коммунисты, социалисты, католики, но все они одинаково любили свою родину и ненавидели фашистских оккупантов.
К мемориалу склонились трехцветные национальные стяги, военные и партизанские знамена, а труба тонким голосом пропела мелодию гимна маки. Началась перекличка. После каждого имени раздавался один и тот же Ответ: «Погиб за Францию». Потом слово было предоставлено ветеранам.
Еще перед началом церемонии я прочитал в розданной журналистам программе имя Узульяса, с которым давно хотел познакомиться. После окончания церемонии я попросил бывшего узника Освенцима и Бухенвальда Марселя Поля показать мне его.
– Да вон он, рядом с освободителем Парижа полковником Анри Ролем-Танги. Неужели вы его не знаете? – удивился добродушный круглолицый
Поль, министр-коммунист в первом правительстве генерала де Голля.
Там, у мемориала, произошло наше первое, правда, мимолетное знакомство, а спустя несколько дней, в заранее намеченное время, я подошел к словно нарочно подогнанным друг к другу по росту зданиям на бульваре Мюрата.
На звонок открыл хозяин в темно-сером свитере с высоким воротником, какой обычно носят парижские рабочие. В небольшой квартире было уютно. Из кухни выглянула, приветливо улыбаясь, его жена – Сесиль. Короткая церемония представления, и мы прошли в кабинет, где «полковник Андре» радушно пригласил меня занять кресло перед журнальным столиком, а сам устроился на стуле. Я не оговорился, упомянув Андре, а не Альбера. Именно так по старой памяти зовут его соратники-антифашисты.
– Так уж получилось, псевдоним оттеснил настоящее имя,– смеется он.– Мой сын тоже Андре...
Мне подумалось, что сын Узульяса должен гордиться этим именем. От патриота-коммуниста Анри Роль-Танги я знал, что за голову «полковника Андре» нацисты предлагали немалые деньги. Да, Альбер Узульяс, сын рабочего, солдат, коммунист, подпольщик, писатель, всегда оставался верен избранной цели. Его книги о французских патриотах – «Батальоны молодежи» и «Сыны ночи» – переведены в СССР.
– Человечество не желает жить на вулкане, который в любой миг может проснуться по вине безрассудных алчных маньяков,– говорит Альбер.– Оно выстрадало право на мир, пережив ужасы второй мировой войны. Мы, старые друзья Советского Союза, с удовлетворением отмечаем, что первое на планете социалистическое государство уверенно идет в передовом отряде сторонников мира. Лично для меня это значит много.
Детство Альбера окончилось очень рано, когда он подростком устроился на почту сортировщиком писем. В 1932 году семнадцатилетний Узульяс услышал клич Анри Барбюса, Ромена Роллана и Максима Горького влиться в антивоенное движение, воспрепятствовать войне, защитить «наше международное отечество – Советский Союз перед лицом преступного наступления воинствующего империализма на Западе и Дальнем Востоке». Их инициатива привела к созыву Амстердамского международного конгресса против войны и фашизма. Юношу выбрали руководителем Движения французской молодежи против войны и фашизма, затем членом ЦК Союза коммунистической молодежи.
– Наиболее действенно отпор фашизму можно было дать только в рядах коммунистов,– так объяснил Узульяс свой выбор, когда речь зашла об этом. Он порылся в письменном столе и протянул мне фотографию: – Посмотрите, наше бюро союза в полном составе на антифашистской манифестации. Вот Даниель Казанова, Виктор Мишо, Генриэтт Шмитт. Тогда мы были молодыми...– На снимке, взявшись под руки, идут жизнерадостные молодые люди.– Из тех, кто на фотографии, в живых остался один я. Двадцать три члена ЦК нашего комсомола погибли.
Но это случилось потом. А в тридцать пятом, когда вместе с Даниель Казаковой, Раймоном Гюйо и другими товарищами я приехал в СССР на VI конгресс Коммунистического Интернационала Молодежи (КИМ), нас переполняли радость и оптимизм,– продолжает Узульяс.– Мы побывали тогда в Магнитогорске, в Свердловске, на заводе «Уралмаш», на Челябинском тракторном. Энтузиазм страны-стройки произвел на нас, иностранных гостей, огромное впечатление. Мы воочию увидели подлинно народное государство, где впервые в истории руками трудящихся претворялся идеал всеобщего счастья...
С началом второй мировой войны Узульяса призвали в армию. В майские дни 1940 года 12-му артиллерийскому колониальному полку было приказано прикрывать отход французских войск. Артиллеристы сражались храбро. Отличным солдатом показал себя и Узульяс. Под деревней Лежантийе он предложил выкатить пушки на прямую наводку и устроить артиллерийскую дуэль с немецкой батареей. Капитан Пьер Беллар принял необычное предложение подчиненного. Тремя залпами вражеская батарея была стерта с лица земли. А вскоре после гибели капитана Альбер занял его место.
10 июня Узульяс и его товарищи попали в окружение и были взяты в плен. Их заточили в концлагере 17-Б в Вельсе, близ Линца. Французские узники-коммунисты без промедления создали там партийную организацию.
– Под полом одного из бараков мы установили радиоприемник,– рассказывает он.– После нападения немецко-фашистских орд на Советский Союз мы с нетерпением ловили передачи из Москвы. Все военнопленные независимо от их взглядов и социального положения начали отчетливо понимать, что в победе вашей страны над фашизмом вся наша надежда. Впрочем, так думали не только мы, узники, но и все настоящие французские патриоты.
Сын Узульяса – Андре потом подробно рассказывал мне, как в ночь на 26 июля после нескольких неудачных попыток бежать из лагеря его отцу все-таки удалось вырваться на волю. С несколькими товарищами он проник в военный эшелон, уходивший во Францию с репатриируемыми французскими солдатами.
Вернувшись домой, Узульяс связался с руководством компартии. Вскоре Даниель Казанова передала Альберу в Лилль, что ему доверено формировать «батальоны молодежи» и командовать ими. Его заместителем назначили вошедшего в легенду Пьера Жоржа, более известного как «полковник Фабьен».
– Первое время мы ограничились политическими манифестациями, расклеивали листовки, в лучшем случае организовывали саботаж на предприятиях и железных дорогах,– рассказывает Узульяс.
Но пассивное сопротивление не могло удовлетворить патриотов. Гибли товарищи, крепло сознание того, что одними лозунгами и саботажем фашизм не уничтожить. 15 августа 1941 года на станции Ларди собрались на совещание руководители «батальонов молодежи» Парижского района.
– Разве мы не должны делать для Франции то, что делают молодые советские коммунисты для своей родины? – поставил вопрос ребром перед командирами Альбер.– В борьбе с нацистами есть одно средство – ответный удар, расплата за каждого расстрелянного ими...
Первая операция обдумывалась особенно тщательно. Была подобрана боевая группа во главе с «полковником Фабьеном». Утром 21 августа 1941 года на станции метро «Барбес-Рошешуар» он и Жильбер Брюстлейн застрелили нацистского офицера Альфонса Мозера. Выстрел в парижском метро прокатился эхом по всей Франции как ответ на фашистский террор и призыв к французам взяться за оружие. Нацистский генерал-лейтенант Шаумберг тотчас издал приказ о новых репрессиях, но остановить гнев народа было уже невозможно. В ответ гремели выстрелы, взлетали в воздух эшелоны – во Франции крепло Сопротивление.
– Оружие мы отбирали у немцев,– рассказывает Узульяс.– Англичане по понятным причинам не жаждали вооружать нас, коммунистов. Наши товарищи, ученые, инженеры, засучив рукава, изготовляли самодельное оружие. Так, юная Франс, дочь поэта Жана-Ришара Блока, делала гранаты, а в Сорбонне Фредерик Жолио-Кюри в своей лаборатории – бутылки с зажигательной смесью.
Отказ англичан и американцев снабдить патриотов оружием играл на руку фашистам, вел к ненужным жертвам.
В 1943 году Альбер Узульяс стал национальным военным комиссаром, ответственным за боевые операции. Десятки фашистских поездов с солдатами и оружием были пущены под откос. Молниеносными ударами партизаны громили немецкие карательные отряды.
А потом «полковник Андре» возглавил вооруженные силы организации «Франтиреры и партизаны» (ФТП). Вместе с прославленным командиром франтиреров полковником Жюлем Дюмоном по кличке Поль он разработал и осуществил план действий мобильных отрядов. Так, рота ФТП «Сталинград», сформированная в основном из советских солдат, бежавших из плена, а также из поляков, французов и лиц других национальностей, совершила 300-километровый рейд из Лотарингии до департамента Верхняя Сона. И это не где-нибудь в дремучих лесах, а во Франции! По пути, взаимодействуя с партизанами на местах, она уничтожала немецкие гарнизоны и посты, линии коммуникаций, подрывала военные и товарные составы.
– Ударной силой в движении Сопротивления были коммунисты,– подчеркивает Узульяс.– Жертвуя собой, маки облегчили высадку союзников в Нормандии. Только за три дня, с шестого по девятое июня 1944 года, патриоты пустили под откос 45 поездов...
О товарищах Альбер рассказывал без конца.
...В Париже есть площадь полковника Фабьена, на которой высится здание ЦК ФКП, возведенное по проекту выдающегося зодчего Оскара Нимейера. Есть в столице станция метро имени полковника Фабьена. Это имя золотыми буквами вписано в историю ФКП и французского народа. Отвагой героев, подобных Фабьену, измеряется мужество любого народа.
– В его венах бурлила кровь коммунаров. Фабьен – рабочий-металлист, боец интернациональных бригад в Испании,– поясняет свою мысль полковник Андре.
– Что же оставило в годы войны наиболее глубокий след в вашем сердце? – спрашиваю я.
– Пушки Сталинграда! – коротко отвечает он и после маленькой паузы, оживляясь, добавляет: – Их победоносные залпы героической симфонией до сих пор звучат в моих ушах, Советский народ нанес на Волге решающее поражение гитлеровской армии. В Сталинграде он на деле проявил свой богатырский характер, который у нас во Франции, да и вообще на Западе, называют «русской, славянской душой». Сталинград явился поворотным пунктом в войне, вдохновил Сопротивление во всех оккупированных странах. От канонады пушек Сталинграда затряслись стены Берлина.
Уезжая из Франции, я заглянул в один из вечеров к Узульясам. Мы долго говорили на прощанье. И вдруг Альбер прервался на полуслове, резко встал и подошел к книжному шкафу. С минуту перебирал какие-то бумаги, затем подал мне пожелтевшую листовку номер 19 «Леттр франсэз» – детище писателя-коммуниста Жака Декура, расстрелянного 30 мая 1942 года на Мон-Валерьен, выпущенную в августе 1944 года.
Я прочитал вслух: «Ныне войну выигрывает не просто армия, ныне войну выигрывает народ. И если Красная Армия, гоня врага от Сталинграда до Варшавы, дошла до границ Германии, то советские герои обязаны этим духу самоотверженности, решимости преодолеть любые трудности – качествам, органически присущим советскому народу, способности вести борьбу в любых условиях».
Париж – Москва
В. Корочанцев, корр. ТАСС – специально для «Вокруг света»
