Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 2005 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Портреты эти обычно заказывал Франц Иосиф, постоянно находившийся под магией ее обаяния и красоты, не только физической, но и душевной. В кабинете императора, прямо перед глазами до последнего дня его жизни висел портрет любимой им женщины.
Сама же Елизавета позировать художникам и фотографам, мягко говоря, не любила. Но, как правило, дело улаживалось, если изображение допускало наличие любимой ею лошади или собаки. В 1868 году Елизавета родила еще одну дочь – Валерию.
Постоянным предметом беспокойства Франца Иосифа стало всевозрастающее желание жены как можно реже бывать в Вене, которая была для нее подобием тюрьмы. А он тосковал без нее безумно. Открытость и доверие между ними было несомненным. Тому свидетельство – огромное количество нежных, ласковых писем, в которых он старался успокоить и обнадежить ее томящуюся душу.
«Мой дорогой ангел, я снова остался один на один со своими печалями и заботами, при этом я опять чувствую, как мне тебя не хватает, я по-прежнему люблю тебя больше всего на свете и совсем не могу жить без тебя…», «Мне так трудно и одиноко без твоей поддержки… Мне больше ничего не остается, как терпеливо сносить ставшее уже привычным одиночество…» В подписи обычно значилось: «Твой печальный муженек» или «Твой верный Малыш». В 1872-м умерла эрцгерцогиня София. Елизавете начало казаться, что она еще сможет обрести столь желанный ею покой и гармонию жизни. Но неумолимая Судьба продолжала ее испытывать…
...В минуты невыносимого горя только что получившая известие о гибели сына Елизавета выказала нечеловеческую выдержку. Именно она сделала то, на что не решился никто другой – сообщила мужу, что их сына больше нет. Она первой увидела Рудольфа в гробу, укрытого по грудь белым саваном. На мгновение ей показалось, что он просто заснул со странной улыбкой на губах. Только в эти страшные минуты, пока муж еще не появился, она дала волю своему отчаянию, упав на колени перед мертвым телом сына.
В эти часы, наполненные траурными церемониями и скопищем по большей части чужих ненужных лиц, Елизавета старалась держаться из последних сил, и ей это удалось. Под густой черной вуалью никто не видел ее лица, превращенного в скорбную маску. Франц Иосиф, постоянно держа в поле зрения ее окаменевшую фигуру, умолял ее не присутствовать на церемонии погребения.
После того кошмарного дня глубокой ночью Елизавета незаметно вышла из дворца. Первый фиакр, встреченный ею в этот глухой час, отвез ее к монастырю капуцинов, где только что похоронили Рудольфа. Отказавшись от услуг монаха, она медленно спустилась в склеп, освещенный тусклым светом факелов и, сдерживая нечеловеческий крик, тихо произнесла: «Мальчик мой, скажи, что же с тобой случилось?..»
...Последние неполные 10 лет жизни Елизаветы были годами прощания со всем, что ее окружало. Она раздарила все свои сколько-нибудь нарядные вещи, а ее душевное состояние явственно свидетельствовало о том, что жизнь потеряла для нее всяческий смысл. Напрасны были надежды Франца Иосифа на то, что острота горя хоть когда-нибудь утихнет. Он старался вытащить жену из сотворенной ею же самой тюрьмы – Елизавета заперлась в маленьком особняке в Ишле, где муж впервые увидел ее девочкой, живущей в ожидании счастья. И ему это вроде бы удалось, но дальше последовало какое-то жуткое и неприкаянное блуждание Елизаветы по белу свету. Как тяжело раненный человек, она искала такое место, где можно было бы хоть на минуту забыться и как-то унять невыносимую боль.
Неистовые папарацци, которые в то время еще не имели такого названия, но суть которых от этого вовсе не менялась, неотступно следовали за ней по пятам, выплескивая на страницы газет беззастенчивую ложь и беспардонные утверждения, порой, правда, разбавляя все это горестной правдой. О Елизавете писали, что она явно не в себе и что, мол, частенько качает на руках диванную подушку, спрашивая у окружающих, красив ли ее сын.
Но Бог не лишил несчастную женщину разума. В своем неутолимом горе она продолжала думать о муже. Одна из ее дочерей писала: «Она опасается, что ее постоянно растущая боль будет супругу в тягость и приведет к недоразумениям в их семейной жизни». Франц Иосиф, по-своему переживая смерть сына, топил свое горе в работе – государственные дела требовали его постоянного присутствия в рабочих апартаментах. Елизавета же отчетливо осознавала, что своей скорбью угнетает мужа.
Порой она просила свою приятельницу Катарину Шратт – актрису и любимицу Вены – хоть как-то отвлечь мужа от невыносимого для него одиночества. Одна из дочерей императрицы – Гизела была крайне недовольна постоянными прогулками отца с этой милой женщиной и откровенно сказала об этом матери. «Мои крылья сгорели. Я хочу лишь покоя, – отвечала ей Елизавета. – Знаешь, дитя мое, слово «счастье» давно не имеет для меня никакого смысла. Но отец твой не виноват в этом. Если бы Господь призвал меня к себе, он был бы свободен...»
В 1898 году Елизавета прибыла в Женеву. Она путешествовала инкогнито и без охраны, гуляя по городу в сопровождении двух-трех спутниц, а чаще совсем одна – 60-летняя императрица Австрии с фигурой молодой женщины и лицом, словно бы неподвластным времени. «Жаль, что ее истинный облик не под силу передать ни одному художнику и что есть на свете люди, которые ее никогда не видели», – писала одна из ее современниц. А вот мнение мужчины: «Лучше не смотреть на нее слишком внимательно. Иначе можно не заметить, как сердце начинает охватывать какое-то непонятное томление».
Несмотря на то что, прибыв в Швейцарию, Елизавета сделала все, чтобы не привлекать к себе внимания, укрыться от газетчиков ей так и не удалось. А потому все знали, что под именем графини фон Хоэнэмбз скрывается императрица Австрии. Да и портреты ее печатались во множестве. Во всяком случае, 25-летний безработный Луиджи Лукени, итальянец по происхождению и, как он утверждал, анархист по убеждению, легко выяснил, в каком отеле живет императрица.
На хороший кинжал денег у него не было, и потому на ближайшем развале он купил напильник. Елизавету он подстерег у отеля Бо-Риваж, а после ее выхода по направлению к набережной Мон-Блан отправился вслед за ней. И вдруг на середине пути он, обогнав ее, резко повернулся, как дикая кошка кинулся на оторопевшую женщину, и с чудовищной силой вонзил ей в грудь трехгранный напильник. Затем Лукени сделал попытку убежать, но уже через несколько минут был пойман. Проведенная экспертиза засвидетельствовала, что убийца психически здоров, а его действиями руководило желание отомстить ненавистным аристократам и... прославиться.
С мертвого тела императрицы сняли две вещи, с которыми она не расставалась, – обручальное кольцо, носимое ею не на пальце, а на цепочке под одеждой в виде кулона, и медальон с прядью волос сына. По результатам обследования выяснилось: острие напильника проникло в тело на 85 миллиметров и пронзило сердце. Рана в виде V-образного отверстия была едва заметна, ни единой капли крови из нее не вытекло.
На процессе Лукени спросили, чувствует ли он раскаяние. «Конечно, нет», – ответил он, с удовольствием позируя фотокорреспондентам и посылая в зал воздушные поцелуи. Его приговорили к пожизненному заключению. Он отсидел в тюрьме всего два года, когда его нашли повесившимся на кожаном ремне…
Людмила Третьякова
Генри Форд, король всея Америки
Весной 1934 года автомобильный магнат Генри Форд получил письмо. Автор выражал свое восхищение последней моделью V-8. Подобная корреспонденция приходила мешками, но это послание было особенным, потому что автором его являлся знаменитый Клайд Барроу. За ним и его спутницей Бонни Паркер вот уже два года безуспешно гонялись все полицейские южных штатов. Гангстер благодарил мистера Форда за столь удачный автомобиль и обещал и впредь угонять машины только его марки. Форд поспешил предать письмо Клайда огласке. Он был очень честолюбив. А честолюбие – верный спутник королей.
Весной 1934 года автомобильный магнат Генри Форд получил письмо. Автор выражал свое восхищение последней моделью V-8. Подобная корреспонденция приходила мешками, но это послание было особенным, потому что автором его являлся знаменитый Клайд Барроу. За ним и его спутницей Бонни Паркер вот уже два года безуспешно гонялись все полицейские южных штатов. Гангстер благодарил мистера Форда за столь удачный автомобиль и обещал и впредь угонять машины только его марки. Форд поспешил предать письмо Клайда огласке.Он был очень честолюбив. А честолюбие – верный спутник королей.
Клайд и Бонни сделали Форду грандиозную рекламу. Клайд исправно угонял «форды». Особенно любил он модель «Песчаная пустыня» за отменное качество стальной обшивки. Открытые дверцы становились щитами, из-за которых удобно вести огонь. Даже романтическая гибель бандитской парочки сыграла на руку Форду – Бонни и Клайд были застрелены полицией в автомобиле его марки. Фото изрешеченного пулями коричневого «Форда» появилось во всех газетах Америки.
Когда-то, в далеком 1847 году, отправился через океан в неведомую Америку его дед Джон Форд. У семейства, ютившегося в продуваемой ветрами тесной деревянной каюте, не было на далеком континенте ничего – ни дома, ни земли, ни близких людей. Берега родной Ирландии пропали в тумане. Переселенцы могли рассчитывать отныне лишь на себя. Джон Форд вполне мог подписаться под изречением своего внука Генри: «Не бойся будущего и не относись с почтением к прошлому. Неудачи лишь дают повод начать снова и более умно». Уильям Форд, сын старого Джона, уже твердо, обеими ногами стоял на американской земле. Он был уверенным в завтрашнем дне владельцем большой фермы в штате Мичиган. Родившийся 30 июля 1863 года сын Генри стал его первенцем. С отцовской фермы и начался путь Форда к автомобильному трону. Отец был недоволен им, считая лентяем и неженкой, – сын вел себя как принц, волею судьбы очутившийся на ферме в штате Мичиган. Что сказал бы Джон Форд при виде такого нерадивого потомка? Все, что ему велели, Генри делал с неохотой: кормил кур, доил коров. И тех, и других он ненавидел до самой смерти и терпеть не мог молока. «Уже в ранней юности я думал, что многое можно делать иначе – каким-нибудь другим способом». Например, он, Генри, каждое утро должен взбираться по крутой лестнице, неся ведра с водой. Зачем делать это каждый день, если можно всего-навсего проложить под землей два метра водопроводных труб? Отец точки зрения сына не разделял. Усовершенствования? Они только для лентяев – если ты честно, в полную силу, работаешь, тебе они не понадобятся. Генри больше любил мать, чем отца. Поглощенная заботой о домашнем хозяйстве и своих шести отпрысках, она находила время почитать на ночь книгу своему старшему, поговорить с ним по душам. Мать на всю жизнь осталась для Форда эталоном женщины.
Пройдет немало лет, и новоиспеченный президент «Форд Мотор Ком-пани» прежде всего введет на своем заводе такое правило – женщин на работу нанимать только в крайнем случае. Дело женщины – это дом, семья. Если же принятые в компанию в виде исключения девушки выходили замуж, им сразу отказывали в работе. Во многих отношениях Форд был сыном своих консервативных родителей-протестантов. Однажды он даже ополчился на чарльстон. Это же неприлично – так дрыгать ногами. То ли дело старинные сельские танцы его юности.
От коров – к часам и моторам
Когда сыну исполнилось двенадцать, отец подарил ему карманные часы. Тот не утерпел – поддел отверткой крышку, и его глазам открылось нечто чудесное. Части механизма взаимодействовали между собой, одно колесико двигало другое, каждый винтик здесь был важен. Разобрав и собрав часы, мальчик долго размышлял. Что есть мир, как не один большой механизм? Одно движение порождается другим, все имеет свои рычаги. Чтобы добиться успеха, надо только знать, на какие рычаги нажимать. Механизм – ничто без опытного механика. Он – мертв, если нет того, кто может его запустить, а при необходимости – починить. Генри быстро научился ремонтировать часы и некоторое время даже подрабатывал, объезжая окрестные фермы и беря в починку вставшие хронометры. Вторым потрясением стала встреча с локомобилем. Генри с отцом возвращались на телеге из города, когда им встретилась огромная, окутанная паром самоходная машина. Обогнав телегу и испугав лошадей, дымящее и шипящее чудовище промчалось мимо. В этот момент Генри полжизни бы отдал, чтобы быть там, в кабинке шофера, а не на телеге, которую уныло тащит пара лошадей.
Мэри Форд, мать Генри, умерла, когда сыну только исполнилось 13. Выждав еще четыре года, Форд ночью пешком, никому ничего не сказав, ушел в Детройт: он ни за что не станет фермером, как того хочет отец. В Детройте его, конечно же, никто не ждал, и денег было – кот наплакал. Но тем короли и отличаются от простых смертных, что умеют, когда надо, поставить все на карту.
На заводе, куда он устроился, делали вагоны для конки. Здесь он долго не продержался. Форду достаточно было только дотронуться до сломанного механизма, чтобы понять, в чем неисправность. Одаренному новичку стали завидовать другие рабочие. Они делали все, чтобы выжить выскочку с завода, и преуспели в этом. Генри устроился на судостроительный завод братьев Флауэр. Ночами он подрабатывал починкой часов, чтобы было чем платить за комнату. А кто сказал, что путь к трону будет легким?
Однажды щуплому Генри, который вез тяжело груженную тележку, один из инженеров крикнул: «Крепче упирайся пальцами ног, парень, и у тебя все получится». Что ж, отличный совет для будущего короля. Мало завоевать трон, его еще надо удержать. Когда у него будет королевство, он так и будет всегда делать – крепко упираться пальцами ног. Много лет спустя на портале своей инженерной лаборатории автомобильный монарх велит выбить эти слова, брошенные на ходу инженером завода братьев Флауэр.
Вскоре Форд перешел работать механиком на локомобилях фирмы «Вестингауз», где вновь продолжил свои искания: а что если построить маленький «легковой» локомобиль, также работающий на пару? Самоходную тележку на велосипедных колесах, собственноручно сконструированную, он продал одному фермеру. Это была его первая продажа, причем довольно невыгодная, учитывая, сколько сил, времени и собственных скудных средств вложил Форд в свое творение. А Уильям Форд тем временем решил сделать последнюю попытку вернуть сына на землю: предложил 40 акров земли с условием, что тот больше никогда в своей жизни не произнесет слово «машина». Неожиданно Генри ответил согласием. Отец остался доволен, сын тоже. Легковерный Уильям и не подозревал, что сын попросту дурачит его. Для Генри этот случай послужил уроком: хочешь стать королем – будь готов солгать.
Лучшая в мире Клара
Дело было в том, что он задумал жениться. Клара Брайант была моложе его на три года. Они познакомились на сельских танцах. Форд был блестящим танцором и поразил девушку тем, что показал ей свои карманные часы и заявил, что сделал их сам. Их связывало многое – также как и Генри, Клара родилась в семье фермера, не гнушалась никакой работы. Родители девушки – люди набожные и строгие, конечно, не отдали бы ее за молодого человека без гроша за душой, без земли и дома. Так что предложение Форда-старшего пришлось как нельзя кстати. Построив наскоро на своем участке уютный домик, Генри поселился в нем с молодой женой. Клара очень напоминала Мэри Форд – такая же добросердечная, домовитая. Трудно стать королем, когда в тебя никто не верит. Много лет спустя автомобильный монарх скажет: «Моя жена верила в мой успех еще крепче, чем я. Такой она была всегда». Клара могла часами слушать рассуждения мужа об идее создания самодвижущегося экипажа. На протяжении долгой семейной жизни она всегда умела сохранять элегантный баланс – интересовалась делами мужа, но никогда не вмешивалась в них. Домик был завален разными научно-техническими журналами – Генри скрупулезно следил за всеми попытками создания автомобиля. Время шло. И однажды Форд-старший обнаружил уютный домик молодоженов покинутым – Генри с Кларой неожиданно переехали в Детройт, где Форд поступил работать в Детройтскую электрическую компанию инженером. На новой работе он сумел расставить все по местам. Днем работал, а ночи проводил в небольшом сарае позади дома, где конструировал двигатель для своего самодвижущегося экипажа.
В ноябре 1893 года Клара подарила Форду сына. Мальчика назвали Эдсел. Король никогда не забывал оказанных ему услуг. Когда была создана «Форд Мотор Компани», врач, некогда принимавший у Клары роды, всегда мог получить здесь любое техобслуживание бесплатно.
В том же году, что и Эдсел, появилось на свет еще одно детище Форда. Под Рождество, прямо на кухню, где жена готовила индейку, Генри принес мотор. Он велел Кларе одной рукой держать бутыль с какой-то жидкостью, а другой – повернуть большой винт. Мотор завелся, и комната наполнилась выхлопами. Форд засиял от счастья почти так же, когда услышал первый крик Эдсела. Вскоре мотор был установлен на тележке, и его сооружение на долгое время оказалось первой и единственной машиной в Детройте. «К ней относились почти как к общественному бедствию, так как она производила много шума и пугала лошадей, – вспоминал Форд, – я не мог остановиться нигде в городе без того, чтобы тотчас вокруг моей тележки не собиралась толпа народа. Если я оставлял ее одну, хотя бы на минуту, сейчас же находился любопытный, который пробовал на ней ездить. В конце концов, я стал носить при себе цепь и должен был привязывать тележку к фонарному столбу, если оставлял ее где-нибудь».
Эдисон-провидец
Форд всю жизнь считал, что единственный человек, которым стоит восхищаться и которому не грех подражать, это – Томас Эдисон. В 1887 году на конгрессе электротехников в Атлантик-Сити Генри Форд смог увидеть великого изобретателя и миллионера. «Мне удалось поймать мистера Эдисона одного, и я рассказал ему, над чем работаю. Потом я спросил у него, имеют ли, по его мнению, будущность двигатели внутреннего сгорания». Форд ожидал, что ученый разразится панегириком во славу всемогущего электричества, однако услышал: «Продолжайте работу над вашей машиной. Если вы достигнете цели, которую себе поставили, то я вам предсказываю большую будущность». Обратно в Детройт Форд летел точно на крыльях. Сам Эдисон поверил в него. Теперь он просто обязан добиться успеха.
Тем временем в Детройтской электрической компании заметили, что Форд все свои умственные и физические силы тратит на бензиновую тележку, а вовсе не на работу в офисе. Генри предложили занять руководящую должность с условием, что он бросит свое изобретение. Форд колебался. Доводы разума были таковы: семью надо содержать, сбережений нет – все ушло на постройку тележки. А вдруг Эдисон ошибался, и у его изобретения нет никакого будущего? Клара, видя его колебания, сказала, что, как бы Генри ни поступил, она одобрит его решение. Уволившись, Форд принялся «продавать себя». Он искал состоятельных компаньонов, ведь у самого Генри денег, как таковых, не имелось, и в своем новом предприятии он отводил себе роль поставщика идей. Но идеи эти покупать никто не хотел. В конце концов, после того, как Генри прокатил одного бизнесмена-детройтца на своей тележке с бешеной скоростью, он дал согласие поработать с изобретателем. «Детройт Автомобайл Компани» просуществовала недолго. «На автомобили не было спроса, как не бывает его ни на один новый товар. Я покинул свой пост, решив больше никогда не занимать зависимого положения», – вспоминал Форд. Самодвижущихся экипажей многие люди боялись – вдруг эта дымящая штуковина взорвется. Форд не отчаивался. «Честная неудача не позорна», – любил повторять он. И снова началась «торговля идеями», поиск компаньонов. Отказы сыпались на него как из рога изобилия, из одной конторы его чуть не вывели силой. Наконец, в 1903 году была зарегистрирована «Форд Мотор Компани». Генри стал главным управляющим. До заветного трона оставалось считанные шаги. Компания одна за другой выпускала модели А, В, С. Машины продавались, но Форда не покидало чувство, что это совсем не то, что он искал. Почему бы не отказаться от роскошного, отделанного деревом и кожей салона, изысканного кузова? «Под солнцем очень мало нового», – говорил Генри. Простота – вот в чем залог успеха. Почему машина продолжает быть синонимом дорогой игрушки, забавы? Ему нужен такой автомобиль, который сможет позволить себе каждый. Его машина не будет возить избалованных бездельников на загородные пикники. Она станет машиной для жизни. Она будет возить на работу и с работы конторских служащих. Сев в нее в выходной день, фермер с семьей в считанные минуты окажется в городе, ему не придется часами тащиться туда на телеге, как когда-то Генри. Его машина будет столь простой в управлении, что каждая женщина захочет ее водить. Да, он сделает такой автомобиль. Только надо избавиться от компаньонов. Эти бездельники не просиживают часами в конструкторском бюро, не следят за работой в цеху. Его, Генри, на заводе прозвали «клубок»: управляющий, казалось, обладал сверхъестественной способностью находиться сразу в нескольких местах. А эти тунеядцы стригут дивиденды, да еще настаивают, чтобы он выпускал дорогие, элитные машины-аристократы. Провернув несколько сложных операций, Форд стал главным владельцем компании. Будучи сам механиком-самоучкой, Форд охотно нанимал таких же самородков на завод: «Специалисты так умны и опытны, что в точности знают, почему нельзя сделать того-то и того-то, они везде видят пределы и препятствия. Если бы я хотел уничтожить конкурентов, то предоставил бы им полчища специалистов».
Рождение легенды
Автомобильный король так и не научился за всю свою жизнь читать чертежи: инженеры просто делали для босса деревянный макет и отдавали ему на суд. Однажды на заводе заметили, что Форд стал вести себя как-то странно: купил огромный участок на окраине Детройта, часами засиживался с группой приближенных в своем кабинете. А перед тем, как уйти из конторы, отдавал приказ переснять все бумаги на фотопленки. После чего убирал их в сейф, запирал его, а ключ уносил. Как-то он пришел в контору с куском стальной обшивки, велел срочно выяснить, из чего он сделан. Выяснили. Кусок был из ванадиевой стали. Последовал приказ – срочно разыскать в Америке завод, где производят такую сталь. Если такового нет, узнать технологию производства в Европе. Осколок этот отлетел от французской гоночной машины, разбившейся на недавних гонках в Палм-Бич. Форду понравился французский автомобиль – он был прочным и легким. Поспешив к месту аварии, Форд увидел на земле оторвавшийся кусок обшивки и быстро поднял его.
Наконец была собрана первая модель «Т», которой суждено было стать на долгое время настоящим символом Америки. В народе машину окрестили «Жестяная Лиззи», о которой тут же сложилось множество анекдотов. Вот один из них, наиболее полюбившийся Форду: «Идет человек по кладбищу и видит – могильщики копают огромную яму. Он в недоумении. Один из них поясняет: «Покойник завещал похоронить его в собственном «Форде», сказав: «Этот автомобиль вывозил меня из многих ям, вывезет и из этой».
Форд объявил подчиненным – он построит новый завод, где станет производить только «Жестяные Лиззи». В день завод будет выдавать тысячи моделей «Т». А потом – он снизит цены. Его машина будет стоить сначала восемьсот долларов, потом шестьсот и, наконец, четыреста. Узнав об этом, один из конкурентов Форда сказал: «Если он сделает это, через полгода ему крышка». Этот прогноз не оправдался. Автомобильный король не позволял своим инженерам менять что-либо в любимой модели «Т». Лучшее – враг хорошего.
Однажды, когда босс на некоторое время отлучился в Европу, его приближенные решили сделать ему сюрприз. Они немного изменили форму кузова «Жестяной Лиззи». Вернувшемуся Форду продемонстрировали подарок. Тот помолчал, потом с воплем: «И это собираются выпускать?!» – набросился на ни в чем не повинный автомобиль. Он пинал обшивку, бил стекла, разгромил салон. Инженеры усвоили – король не любит сюрпризов, кроме тех случаев, когда устраивает их сам. Одним из главных таких сюрпризов Форда, послужившим настоящему перевороту в мировой экономике, было внедрение конвейерного метода сборки. В апреле 1913 года на заводе в Детройте он пустил первую поточную линию, которая позволила всего за один год поднять производительность труда на разных участках сборки от 40 до 60%.
«Да продлит Аллах дни моего господина!»
Постепенно монарх стал вырождаться в тирана. Для начала он ввел на своем заводе знаменитый принцип «5 долларов за рабочий день». Рабочие величали Форда благодетелем, газеты – социалистом, но не тут-то было. Достойную плату получат лишь достойные рабочие. Но что такое достойный рабочий? Форд отвечал – это тот, кто ведет здоровый образ жизни – не пьет, не курит, не играет, вечера проводит дома с семьей, копит деньги на старость. Но как все же разобраться, достоин рабочий прибавки или нет? Очень просто, ответил босс и создал в своей компании социологический отдел под руководством пастора Маркуиса. Именно эта организация давала рекомендации о выплате/невыплате надбавок. Десятки инспекторов сутками обходили дома рабочих. В отсутствие хозяина дома они устраивали настоящий допрос его родственникам, соседям. Если моральный облик рабочего «соответствовал», его имя заносилось в специальные списки. Инспектора распространяли выпущенные издательством Форда брошюры с назидательными историями. Рассказ обычно велся от лица некоего рабочего и имел свои каноны. Нищий иммигрант с семьей (ирландец, русский, турок, индиец) приезжает в США и оказывается в трущобах. Потом поступает на завод Форда, где становится человеком, правда, не сразу. Долгое время он не может расстаться с такими варварскими привычками, как курение, употребление спиртных напитков. От него уходит жена. Но рабочий берется за ум. Он покупает на свои деньги уютный домик, жена возвращается. Брошюры часто публиковали письма благодарных трудящихся. Одно из них, автором которого якобы был турок, заканчивалось следующими подобострастными словами: «Сыном клянусь, я ценю все, что мой господин сделал для меня. Да продлит Аллах дни моего господина!»
Газетчики, узнав, что на фордовских заводах воцарился практически тоталитаризм, раскапывали смешные истории. То рабочий, увидев на пороге инспектора, выдавал любовницу за сестру, то одинокий рабочий-холостяк «брал напрокат жену» и пару недееспособных стариков, зная, что на иждивенцев завод Форда выплачивает пособие. Но автомобильный король не сдавался – он наводнил завод своими осведомителями, работающими под прикрытием. Да и простые рабочие изредка доносили друг на друга в надежде на денежное поощрение. Королю позволены причуды.
Все знали, что босс не терпит курящих на своем заводе. Рабочим запрещалось в цехах разговаривать друг с другом на темы, не касающиеся производства. На заводах Форда большую часть рабочей силы составляли иммигранты. Чтобы пресечь на корню праздные разговоры, их расставляли вперемешку – немца с русским, француза с китайцем и т. д. Все знали о патологическом неприятии Фордом полных людей. Сам монарх был на редкость сухопар и желал, чтобы все его подчиненные были такими же. Одного инженера он даже уволил, сказав: «Придешь, когда сбросишь 50 фунтов».
Форд никогда не сообщал подчиненным об увольнении лично. Просто на другой день неугодный сотрудник, явившись на работу, находил свои стол и стул изрубленными на куски, а бумаги – разбросанными по конторе.
Корабль мира
Во время Первой мировой войны на заводе заговорили о новой причуде Форда. Тот сделался ярым пацифистом. Он, всегда презиравший благотворительность, вдруг пожертвовал миллион на антивоенную пропаганду. На пресс-конференции Форд заявил газетчикам, что купил трансатлантический лайнер «Оскар-2», на котором он поплывет в Европу, чтобы остановить войну. Как? Он просто предложит воюющим сторонам сложить оружие и начать выпускать вместо пуль самый мирный вид транспорта – трактора марки «Фордзон», которые вот уже много лет делает его завод. Журналисты переглядывались. Остановить бойню с помощью тракторов? Что-то новенькое. Форд продолжал свою речь. Разумеется, он поедет не один, а во главе делегации миротворцев. Он пригласил в свой круиз президента Вильсона с дочерью, министра финансов и представителей почти всех религиозных конфессий, но те почему-то вежливо отказались. «Ноев ковчег» отплыл из гавани Нью-Джерси.
Перед отплытием Форд обновил свое завещание на случай, если корабль затонет. В этот день на причале французские и английские иммигранты затеяли драку с иммигрантами-немцами. Генри с удовольствием позировал газетчикам, а оркестр на берегу играл патриотическую мелодию «Вперед, воины во Христе!» Поскольку многие серьезные люди приглашения Форда не приняли, «корабль мира» оказался набит довольно пестрой публикой. Здесь были феминистки, пацифисты, представители богемы, газетчики, авантюристы и просто бездельники, решившие прокатиться в Европу и обратно за счет автомобильного короля. Уже на борту Форд понял, что его миссия мира превратилась в фарс. Вскоре появился повод сбежать с «Оскара» – в Норвегии Форд простудился и вынужден был отправиться домой другим пароходом. Америка встретила его как героя. Пусть он совершил бессмысленный поступок, но намерения его были самыми лучшими! Он – настоящий Дон Кихот современности, благороднейший человек, столкнувшийся с цинизмом этого мира. «Форды» стали раскупаться еще лучше, а ярый пацифист стал работать на оборону– производить на своих заводах танки, авиамоторы.
Популярность Форда после бесславного круиза в Европу была так велика, что он решил баллотироваться в сенат, но из этого ничего не вышло. Потом король удивил страну снова – на сей раз он решил арендовать у государства долину реки Теннесси. Это было самое неблагополучное место Америки – без электричества, хороших дорог, с полунищим населением. Форд вознамерился осушить долину, построить там огромный город, где все будет электрифицировано. Однако регион так и не превратился в цветущий сад – государство отказало королю в аренде.
С возрастом Форд становился все более обидчивым. Однажды он подал в суд на газету «Чикаго Трибьюн» за то, что та назвала его невежественным. Адвокат газеты получил разрешение проэкзаменовать Форда по программе средней школы. Ни на один вопрос истец не ответил, но не растерялся. Да, он не знает, что сделал для страны Джордж Вашингтон. И что с того? Он механик-самоучка и не скрывает этого. Такие, как он, сделали эту страну! Вот они сидят здесь, у каждого в кармане по три университетских диплома, но ездят они на его, Форда, машинах! И хотя суд не удовлетворил его иск, Форд вышел из зала триумфатором.
