Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 2005 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Русская фамилия Siemens
img alt="Русская фамилия Siemens" border="0" height="1" width="1"/
За коротким словом, «Сименс» скрывается целый мир электротехники, за полтора века подаренный человечеству знаменитой фирмой. Трудами семьи Сименсов, их коллег и подчиненных появились первые трамваи и электропоезда, лифты и посудомоечные машины. Привычные бытовые приборы – холодильник, пылесос, мобильный телефон – обязаны им современным дизайном и массой новых функций. Но мало кто знает, что на протяжении полувека Сименсы – по крайней мере одна их ветвь – были жителями России и много сделали для укрепления промышленной мощи своей второй родины.
Любовь к электричеству
В Ганновере, что на северо-западе Германии, корни Сименсов восходят к XVI веку. Члены семьи возделывали землю, добывали руду, служили в армиях немецких князей, но, что бы они ни делали, их объединяло общее правило – работать честно и прилежно. При этом Сименсы, что называется, не хватали звезде неба, пока в 1816 году в деревушке Ленте на свет не появился Вернер Сименс, сын небогатого сельского арендатора. С детства он увлекался инженерным делом, но у отца в отношении сына были другие планы – он вынудил старшего из десяти отпрысков отправиться в Берлин и поступить там в военное училище. Пруссия деятельно укрепляла свою армию, и Христиан Сименс рассудил, что его сообразительный сын дослужится там до полковника, а то и до генерала.
По счастью, Вернер попал в артиллерийское училище в Магдебурге, где математику и физику преподавали ученые с мировым именем. В 1838 году, окончив учебу, он приехал домой в отпуск, еще не зная, что в последний раз видит семью в сборе. На следующий год умерла мать, за ней – отец, а их имущество было распродано за долги. Вернер в меру сил заменил младшим братьям отца – из своих скудных средств он оплатил обучение Вильгельма и Карла в гимназии, за что они всегда были ему благодарны. Братья стали его помощниками в первом коммерческом предприятии – заводе по гальваническому золочению металлических изделий, открытом в 184-1 году. Интересно, что Вернер открыл гальванический метод на гауптвахте, куда попал за участие в дуэли. Воинское начальство не позволяло ему заниматься делами завода, который, кстати, вскоре закрылся. Но нет худа без добра – Вильгельм выгодно продал изобретение брата в Англии, а потом и сам переселился туда, заложив первый камень в фундамент транснациональной империи Сименсов.
Вернера же перевели в пиротехнический отряд в Шпандау, где он устроил в честь визита прусского принца Карла такой грандиозный фейерверк, что тот забрал молодого лейтенанта в Берлин. Там он практически одновременно с американцем Морзе изобрел электрический телеграф. «Я почти решил связать свою карьеру с телеграфией», – писал он брату в Лондон. В 184V году Вернер уволился с военной службы, которая сковывала его активность, и вместе с талантливым механиком Иоганном Георгом Гальске основал компанию Siemens & Halske. Вначале она занималась исключительно продажей телеграфных аппаратов новой конструкции, но беспокойной натуре Сименса этого было мало.
В 1852 году он впервые отправился в Россию, которую считал самым перспективным рынком для сбыта электротехнического оборудования. Во время поездки Вернер познакомился в Кенигсберге с дочерью профессора Матильдой Друман и женился на ней. Родились четверо детей, в том числе сыновья Арнольд и Вильгельм, продолжатели семейного дела. После смерти Матильды его второй женой стала дальняя родственница Антония Сименс, родившая ему еще одного сына – Карла-Фридриха и дочь Герту. К тому времени Вернер уже был всемирно известным изобретателем и бизнесменом. В 1867 году он произвел настоящий переворот в электротехнике, представив членам Берлинской академии модель генератора постоянного тока – динамо-машины. Он же ввел единицу сопротивления, получившую название «сименс», ныне не употребляемую. Но сегодня в Международной системе единиц его имя носит единица электрической проводимости. Сименс заботился о промышленном развитии Германии, расколотой в то время на множество государств. Он немало сделал для введения закона о патентах, защиты немецких изобретений за рубежом и поддержки молодых ученых. Биологу Антону Дорну он помог основать в Италии институт для изучения морской фауны. У геолога-любителя Кранкеля купил окаменелый отпечаток древнейшей птицы, который тот собирался продать за границу, о чем напоминает ее научное название – «Археоптерикс Сименса».
В 1881 году на электротехнической выставке в Париже Сименс познакомился с Томасом Эдисоном и активно принялся внедрять в Европе его изобретения, которые многие считали шарлатанством. Их совместными усилиями электричество вошло в жизнь миллионов людей. В 1880 году компания Siemens & Halske изготовила первый в мире электрический лифт. На следующий год – пустила по окраине Берлина трамвай и открыла первую в Европе телефонную станцию. В 1888 году кайзер Вильгельм даровал Вернеру Сименсу дворянский титул, оценив тем самым не только его изобретательский талант, но и активную социальную позицию. Но еще выше он ценил звание члена Прусской академии наук и почетного директора Физико-технического института. К моменту смерти Вернера Сименса, в декабре 1892 года, его фирма, обосновавшаяся в десятке стран, превратилась в предприятие с многомиллионным оборотом и штатом в десятки тысяч работников.
Карл – предприниматель
В двух мировых войнах XX века Германия воевала против России. Поэтому заслуги немцев в развитии русской промышленности оказались забыты. Мало кто помнит, что первая электрическая лампочка в Москве была немецкой, а питала ее током электростанция, построенная в 1888 году фирмой Siemens & Halske. Контакты с российскими властями начались с поставки в 1852 году 75 телеграфных аппаратов и успешно продолжались до 1920-х годов. Немалую пользу от этого получила не только Россия, но и компания Сименса – ее оборот в России в первые годы составлял 30 тысяч марок. Стабильные русские заказы дали возможность компаньонам наладить дело, а природные условия России позволили испытать новые невиданные технологии. Одна из первых телеграфных линий из Петербурга в Кронштадт была проведена по дну моря, чего не делал еще никто. Этот опыт пригодился Сименсу при прокладке первого трансатлантического кабеля совместно с фирмой Эдисона. В России за два года компаньоны проложили 9 000 км проводов, сделав русскую телеграфную систему самой совершенной в мире.
В 1853 году для обустройства телеграфных линий в Россию прибыл 24-летний брат Вернера – Карл. Сименс-старший ценил его выше других братьев и писал в мемуарах: «Карла я считаю наиболее одаренным из всех нас. Он всегда надежен, верен, добросовестен. Проницательный, всесторонне развитый ум сделал из него дельного коммерсанта». При первой встрече царский советник граф Клейнмихель, ведавший всеми путями сообщения, решил испытать его и попросил провести телеграф в одну из верхних комнат Зимнего дворца, да так, чтобы не побеспокоить царскую семью. Молодой инженер нашел оригинальное решение: поставить снаружи водосточную трубу и поместить внутри нее телеграфный кабель в изоляции. С тех пор граф проникся уважением к Сименсу и советовался с ним по всем вопросам.
Карл на много лет обосновался в Петербурге, и не только родственники, но и многие соотечественники называли его «русским Сименсом». В немалой степени этому способствовала любовь – Карл женился на Марии Капгер, дочери изрядно обрусевшего немецкого купца. Накопленный опыт общения помог предпринимателю установить неформальные связи с высокими чинами царского правительства. Благодаря этому в 1855 году Сименсы на 12 лет получили монопольное право строительства телеграфных линий. Позже они переключились на телефон, и в 1882 году жители российских столиц услышали первое «алло». Помогла фирма и электрификации России, осветив в 1880 году Москву и Петербург «дуговыми лампами Яблочкова». Вскоре Карл Сименс построил в Петербурге завод электрооборудования и начал постепенно заменять газовое уличное освещение на электрическое. В Москве инженеры компании построили электростанцию на Софийской набережной, которая осветила Кремль электричеством в дни коронации Александра III.
В 1883 году Карл Сименс получил российское гражданство, а его фирма – звание «поставщика императорского двора». Значение ее для России в полной мере проявилось на Политехнической выставке 1895 года в Москве, где большая часть электротоваров несла на себе клеймо Siemens & Halske. В 1897-м компания построила действующую до сих пор электростанцию на Раушской набережной в Москве, а в 1912-м – огромный завод в Петербурге, который сегодня носит название «Электросила». С годами сфера деятельности компании расширялась – она строила электростанции и трамвайные линии в Одессе, Харькове, Ростове-на-Дону, очищала воду озоном, поставляла оборудование для строительства Великого Сибирского пути. Для российского налогового ведомства Сименс изобрел спиртометр – прибор для измерения крепости спиртных напитков, по которой определялась ставка налога. Правда, были и неудачи: завод под Новгородом, производивший фарфоровую посуду, пришлось закрыть из-за отсутствия у компании опыта в этом деле. Зато промысел медной руды в Кедабеге (Азербайджан) оказался успешным – в 1913 году здесь было добыто 3 млн. пудов меди. Правда, этот промысел унес жизнь двух братьев Карла – Вальтер разбился, упав с норовистого кавказского коня, а Отто умер от холеры. Кстати, Отто Сименс не только построил один из первых в России нефтеперегонных заводов, но и впервые применил асфальт для покрытия улиц в Тифлисе.
Так, через успехи и неудачи, «русские Сименсы» год за годом строили свое дело. Их теснили конкуренты – англичане с бельгийцами, немцы из компании Shuckert. В 1913 году обе фирмы слились, образовав концерн Siemens & Schuckertwerke. Его техническим директором в России стал видный электротехник и заодно убежденный большевик Леонид Красин. Часть заработанных денег он передавал товарищам – так Сименсы, сами того не зная, помогли русской революции. Сам Карл, как и его брат Вернер, придерживался либеральных убеждений и выступал за демократические реформы в России, сходясь в этом со многими русскими промышленниками. Вместе с тем он с гордостью носил ордена, полученные от царского правительства. В 1896 году Николай И возвел его в русское дворянское звание. К тому времени Карл уже покинул Россию. В первый раз он сделал это в 1869 году после смерти горячо любимой жены, но в Германии долго не выдержал – показалось скучно. Только в 1890 году болезнь брата вынудила его прибыть в Берлин и взять на себя руководство фирмой. При этом каждое лето он проводил в своем имении Гостиницы под Петербургом и продолжал интересоваться русскими делами. Он завещал средства на выплату одаренным электротехникам премии, по современному выражению – гранта, на научные исследования. Эту премию получил, в частности, Борис Розинг – один из пионеров телевидения.
От утюга к компьютеру
После смерти Вернера Сименса компания перешла под управление Карла, который в 1897 году преобразовал ее в акционерное общество с капиталом в 35 млн. марок. Финансовую поддержку этому шагу обеспечил сын Карла Вернер, ставший к тому времени директором «Дойче банка». Вскоре к северо-западу от Берлина начал строиться город Сименсштадт, где разместились заводы и офисы компании, а также удобные дома для рабочих, школы и поликлиники – в заботе о персонале Сименсы тоже опередили свое время. В 1905 году фирма выпустила под маркой «Протос» свой первый автомобиль, однако добиться успехов в этой отрасли Сименсам не удалось. Возможно, виноваты были перемены в руководстве – в марте 1906 года 75-летний Карл Сименс умер от желчекаменной болезни на французском курорте Ментона. Руководство компанией перешло к старшим детям Вернера, а в 1919 году – к его младшему сыну Карлу.
В этот период компания понесла громадные убытки из-за Первой мировой войны. Ее предприятия в России и других странах были конфискованы. Правда, концерн Siemens—Schucker-twerke, считавшийся независимым, не только выжил, но и поставлял русской армии новейшую немецкую технику. Это не помешало в пропагандистских целях обвинить компанию в шпионаже и «засорении русского почтово-телеграфного ведомства иностранцами». Самому Вернеру Сименсу досталось обвинение в краже телеграфного аппарата у русского изобретателя Бориса Якоби (правда, тоже немца по происхождению). Вернер, действительно, в свое время воспользовался наработками Якоби, но это был всего лишь обмен идеями, обычный в научном мире. Нужно сказать, что ни Якоби, ни Сименс не претендовали на изобретение электрического телеграфа, уступая эту честь Морзе.
После прихода к власти большевиков предприятия «Сименса» были окончательно национализированы. Тем не менее в 1920 году компания возобновила свою деятельность в России. Ей достались контракты по осуществлению ленинского плана ГОЭЛРО, разработчиком которого стал еще один бывший служащий Siemens – Глеб Кржижановский. Именно Siemens поставлял в Советский Союз оборудование для Днепрогэса и московского метро. Однако с приходом к власти Гитлера деятельность компании в СССР была свернута. Как и всю промышленность Германии, заводы Siemens перевели на военные рельсы. Ушедших на фронт рабочих заменили 50 тысяч военнопленных – фактически рабов.
Правда, главу концерна Карла фон Сименса в этом вряд ли можно обвинить – он не скрывал своего отрицательного отношения к гитлеровскому режиму и никогда не выражал ему поддержку. После смерти Карла в 194-1 году фирму возглавил его сын Герман, который по окончании войны был арестован союзниками, но сразу же освобожден – не нашлось никаких доказательств его сотрудничества с нацистами. В конце войны предприятия Siemens лежали в руинах. То, что уцелело – станки, оборудование, денежные средства, – оказалось в советской зоне оккупации и было вывезено в СССР для восстановления разрушенной промышленности. Помимо этого, Siemens лишился всех выплат за свои патенты, которые использовались по всему миру. И все же компания медленно и трудно возрождалась из пепла. Сначала она выпускала печки-буржуйки, электрические чайники и утюги. Потом, после образования ФРГ, выполняла заказы правительства по восстановлению железных дорог, телефонных линий и систем энергоснабжения. В 50-е годы она уже выпускала 60% продаваемых на западе Германии бытовых электроприборов. Заводы Siemens начали делать телевизоры, стиральные машины, электроплиты, внося в их конструкцию серьезные изменения. Например, принятый в США горизонтальный вал стиральной машины Siemens заменил вертикальным, приспособленным для более тесных европейских домов. В 1957 году компания создала свою первую ЭВМ, а в 80-е годы нашла для себя новое поле деятельности – выпуск оборудования для мобильной связи, где она до сих пор занимает ведущие позиции.
В 1966 году произошло объединение трех формально независимых компаний – Siemens & Halske, Siemens– Schuckertwerke и Siemens—Reiniger-werke». Появилась знакомая всем компания Siemens AG со штаб-квартирой в Мюнхене. Ее первым руководителем стал правнук основателя Эрнст фон Сименс. Семейные традиции в руководстве фирмой по-прежнему крепки, хотя большинство Сименсов давно выбрали себе другие профессии. Неизменным остался и интерес этой компании к России. Еще в 1974 году в Москве открылось ее представительство, а в 2003-м в Петербурге был торжественно отмечен полуторавековой юбилей деятельности на российской земле. Концерн работает по всем традиционным направлениям своей деятельности в 30 регионах страны. Оборот Siemens в России с каждым годом растет, а значит, дело, начатое Вернером и Карлом 150 лет назад, востребовано и далеко от завершения.
Антон Бехтерев
Неотвратимый рок императрицы
...За два года до наступления XX столетия респектабельная и вполне благополучная Европа содрогнулась от неслыханного злодеяния, совершенного в самом тихом и миролюбивом ее уголке. Острие напильника безжалостно вошло в сердце женщины, спокойно прогуливающейся сентябрьским утром 1898 года по берегу Женевского озера. Чья злая воля направляла руку убийцы, неизвестно, но по странной иронии судьбы его жертвой сделалась самая красивая женщина Европы, австрийская императрица Елизавета I.
Хорошо известно, что династические браки августейших особ обычно заключались по принципу государственной целесообразности, сердечные же привязанности в расчет не принимались. Женитьба молодого австрийского императора Франца Иосифа I явилась исключением из этого правила, хотя поначалу его официальной невестой была совсем другая. Он же вознамерился жениться на ее младшей сестре.
«Или она – или никто!», – категорически заявил он своей матери. Тогда эрцгерцогине Софии впервые пришлось осознать, что ее власть над сыном не всесильна. Делать было нечего. Австрийский трон настоятельно нуждался в прочном семейном союзе, а главное – в наследниках. Нравилась ли Софии его избранница? Главным доводом против явились ее 15 лет. Менее значительным, но не менее настораживающим – то, что она, обожая лошадей, буквально не вылезала из конюшни, пописывала стишки и к тому же была слишком уж непосредственна. Хотя, с другой стороны, София хорошо понимала, что из такого мягкого воска можно слепить все, что необходимо. И эта мысль ее успокаивала.
...Род Виттельсбахов властвовал в Баварии (сегодня – часть Германии) более семи веков. В 1828 году баварский герцог Максимилиан вступил в законный брак и, хотя заключен он был без особых чувств, зато дал многочисленное потомство. В 1834 году в семье родилась первая дочь Хелена, а 3 года спустя, на самое Рождество – вторая, названная Елизаветой. Эта малышка, ставшая рождественским подарком Всевышнего, появилась на свет в воскресенье, что согласно преданиям было залогом счастливой судьбы, мало того, у нее был обнаружен крохотный зуб. По легенде, то же самое произошло и с новорожденным Наполеоном Бонапартом, а потому оснований полагать, что принцессу в жизни ждет нечто особенное, было более чем достаточно.
Восемь детей – вся юная поросль герцогского семейства – воспитывалась отнюдь не в традициях других владетельных домов. Отец, герцог Макс (так звали его близкие), человек жизнерадостный и общительный, любил вывозить свое семейство на все лето в имение Поссенхофен, расположенное на живописном озере, окруженном лесистыми холмами. Там дети попадали в совершенно другой мир. Елизавета именно это дивное место считала своей родиной. Здесь она запросто заходила в крестьянские дома, где ее хорошо знали и любили, без страха брала в руки любую живность, и даже упросила отца устроить рядом с их домом маленький зверинец. А однажды отец показал Елизавете, как нужно рисовать, и вскоре никого уже не удивляло, если принцесса уходила далеко в луга рисовать цветы и облака, плывущие над ее маленьким раем.
Елизавета была на редкость впечатлительна и очень ласкова, что делало ее любимицей всех окружающих, кем бы они ни были. Все это было прекрасно, но ее мать – герцогиня Людовика, глядя на свою 12-летнюю дочь, думала о том, насколько нелегко будет выдать эту девочку замуж, ведь она, увы, не красавица. Ее круглое лицо больше походило на лица дочерей дровосека или булочника. Но эти домашние проблемы меркла в сравнении с теми, что свалились на родную сестру Людовики, австрийскую эрцгерцогиню Софию.
В декабре 1848 года София всеми правдами и неправдами убедила своего супруга, эрцгерцога Франца Карла, отказаться от своих прав на австрийскую корону в пользу их сына Франца Иосифа. Мать хорошо подготовила наследника к роли государя. И хотя первое время именно София оставалась фактической правительницей империи, она постоянно внушала сыну, что главное предназначение монарха – хранить величие и единство государства. В том же 1848-м 18-летний Франц Иосиф стал императором. А вскоре ему суждено было пройти через тяжелое испытание. В Венгрии, униженной вассальной зависимостью от Австрии, вспыхнуло восстание. Главным его лозунгом стало требование полной свободы. Но София отнюдь не желала миндальничать с презренными венграми – дерзкая попытка мятежа была потоплена в крови. Когда же это досадное недоразумение немного подзабылось, София решила, что самое время женить молодого императора.
Для ее баварской сестры Людовики это обстоятельство не явилось неожиданностью. Ее старшая дочь Хелена была вполне подходящей партией – и умна, и выдержанна, правда, были в ее красивом лице какие-то слишком уж жесткие и энергичные для 20-летней девушки черты. Но, возможно, для будущей императрицы это как раз и было необходимо.
И вот 15 августа 1853 года, сгорая от нетерпения увидеть обещанную красавицу-невесту, Франц Иосиф примчался в небольшой городок Ишль, куда должна была прибыть герцогиня Людовика вместе со старшей дочерью Хеленой. Он еще не знал, что в эту поездку мать взяла с собой и младшую – Елизавету. Ей тогда шел 16-й год – именно тот возраст, когда Природа проделывает с девицами удивительные метаморфозы. Во всяком случае, мать с нескрываемым удивлением выслушивала восторги в адрес Елизаветы. Франц Иосиф не успел еще увидеться с нареченной, а в каждом углу ишлинского особняка все разговоры велись только о Елизавете.
В день приезда за ужином она сидела напротив Франца Иосифа, который не мог отвести от нее глаз. А рядом с ним Хелена уныло ковыряла вилкой в тарелке. На первом же балу в нарушение всех правил этикета Франц Иосиф, забыв о своей невесте, два раза подряд приглашал Елизавету на котильон, что тогда было практически равнозначно предложению руки и сердца.
...Елизавету несло к свадьбе, как щепку в половодье. Она чувствовала себя участницей какой-то сказки, а вовсе не реальных событий. Безусловно, молодой красавец-император не мог оставить ее равнодушной. Все это начинало походить на ту любовь, о которой она сочиняла стихи лет с 10. Разбушевавшаяся стихия предстоящей свадьбы, по роскоши превосходящей все ранее виденное Веной, ее просто потрясала.
И вот настал день венчания. В карете, расписанной великим Рубенсом, молодожены прибыли к церкви. На Елизавете было роскошное платье, ее великолепные волосы украшала подаренная свекровью диадема. Трепещущая в ожидании предстоящей церемонии, Елизавета, выходя из кареты, зацепилась за ее дверцу, и диадема едва не упала с ее головы. «Наберись терпения, – шептал жених, – мы быстро забудем весь этот кошмар». Но быстро забыть его удалось лишь императору – сразу после свадьбы он погрузился в работу, Елизавете же пришлось гораздо труднее.
Буквально с первых дней восшествия на престол она почувствовала себя в мышеловке. Но шанса изменить свою жизнь для нее не существовало, быть императрицей – это навсегда, и она это знала.
Я проснулась в темнице,
На моих руках оковы.
Мною все больше овладевает тоска —
А ты, свобода, отвернулась от меня!
Это стихотворение она написала спустя 2 недели после свадьбы... А тем временем свекровь со свойственной ей жесткостью принялась ваять из невестки свое подобие. Она не желала замечать ни особенностей характера Елизаветы, ни ее личных склонностей. Под гнетом постоянных наставлений, выговоров и необъяснимой жесткости в обращении с ней юная императрица, охваченная доходящей до болезненности обидой, была на грани отчаяния. Дворцовая жизнь и отношения между приближенными к императорскому двору казались ей ярчайшим проявлением притворства и лицемерия. А важнейшему правилу, господствовавшему над всем этим и формулировавшемуся до цинизма просто – «казаться, а не быть», Елизавета следовать не могла. Она дичилась всех и вся, никому не доверяла, выказывая почти нескрываемое презрение.
О муже она этого сказать никак не могла, но ведь он был постоянно занят! Что же ей оставалось?
Не обладающая избытком такта, свекровь, имевшая способность отыскивать невестку в любом уголке, неоднократно была свидетельницей того, как Елизавета часами сидела у клетки с попугаями и учила их говорить.
Когда же выяснилось, что она беременна, София принялась наставлять сына, требуя, во-первых, поубавить супружеский пыл, а во-вторых, убедить жену поменьше возиться с попугаями, ведь не зря же говорят, что дети порой рождаются похожими на любимых питомцев своих матерей. А потому Елизавете гораздо полезнее смотреть или на мужа, или, на худой конец, на свое отражение в зеркале. Одним словом, ее забота была едва ли не сродни материнской, и тем не менее Елизавету никогда не оставляло ощущение, что свекровь – ее тайный и непримиримый враг.
...В назначенный срок императрица родила дочь. Пока роженица приходила в себя, новорожденную, даже не посоветовавшись с матерью, нарекли Софией и тут же унесли в апартаменты свекрови. Это едва не добило несчастную Елизавету. Франц Иосиф, видя, что душевные силы жены на пределе и опасаясь за ее жизнь, решил увезти ее на родину.
В любимом и без конца снившемся Елизавете Поссенхофене Франц Иосиф просто не узнавал свою печальную затворницу. Она была бесконечно счастлива и буквально сияла от переполнявшей ее радости. Расписывать же свою «счастливую» жизнь во дворце она была вовсе не намерена. «Ах, Хелена, радуйся, – сказала она сестре, – я спасла тебя от очень невеселой участи и отдала бы все, чтобы прямо сейчас поменяться с тобой местами». А как же муж? Ведь в нем столько благородства, такта, терпения и любви к ней! А та не проходящая боль, с которой Елизавета думала об отнятой у нее дочери? Назад дороги не было, а впереди – снова Вена, неумолимая свекровь и бесконечная, иссушающая душу вражда...
Летом 1856 года Елизавета родила еще одну девочку, названную Гизелой. Но и ее также унесли в апартаменты свекрови. И тут взбунтовавшийся Франц Иосиф категорически заявил матери о своем крайнем недовольстве вмешательством в его семейную жизнь и о том, что отныне дочери будут жить с родителями. К тому же он потребовал у матери соблюдения уважения к той, которую он любит всем сердцем. Впервые за время замужества победа осталась за Елизаветой, но победа эта была пирровой. Отчетливо поняв, что она лишается былого влияния на сына, София вообще перестала скрывать свою враждебность к невестке. Отношения между ними приобрели характер невыносимых...
Лишь чрезвычайные события ненадолго сгладили открытую неприязнь. В 1858 году умерла старшая дочь София, а в августе того же года это тяжелейшее горе было смягчено рождением долгожданного наследника, нареченного Рудольфом...
Как бы безрадостно ни складывалась жизнь молодой императрицы при венском дворе, какой бы прессинг ни испытывала она со стороны свекрови, все еще считавшей себя хозяйкой Австрии и навязывающей и сыну, и приближенным свое понимание жизни, Елизавета всеми силами отстаивала право на собственные мысли, взгляды и поступки. Наперекор канонам дворцового этикета она открыла дверь монарших апартаментов для художественной интеллигенции Вены. Художники, поэты, артисты, люди иных творческих профессий – словом, все те, чье присутствие еще вчера здесь было просто немыслимым, постепенно входили в круг общения Елизаветы, все больше отодвигая совершенно неинтересную ей безликую знать. Хотя это обстоятельство отнюдь не прибавляло ей популярности среди придворных.
А еще ей довелось принять непосредственное участие в решении такой болезненной проблемы, как отношения с вассальной Венгрией. Императрица, как казалось многим, мало сведущая в законах большой политики, неожиданно для всех продемонстрировала удивительную дальновидность, дипломатический такт и то политическое чутье, которым была обделена ее могущественная свекровь. Жесткость, которую эрцгерцогиня проявляла по отношению к венграм, олицетворяла в их глазах всю Австрию и ставила между двумя странами непреодолимую стену непонимания, если не ненависти.
...Впервые Елизавета появилась в Венгрии вместе с мужем в 1857 году, тогда императорская чета по понятным причинам была встречена здесь, мягко говоря, прохладно. Но неподдельный интерес Елизаветы как к истории, так и к нынешнему положению страны, а также к самим венграм, довольно быстро настроили их на иной лад. Тем более что эта женщина, по слухам, очень не ладила с ненавидимой в Венгрии эрцгерцогиней Софией, потопившей в крови их революцию. А потому в сердцах ее жителей затеплилась робкая надежда на то, что в лице молодой императрицы они смогут найти заступницу. Венграм очень хотелось верить, что эта красавица с лучезарным взглядом сможет как-то повлиять на императора, и его взгляды на «венгерский вопрос» изменятся.
Каким-то неведомым чувством Елизавета уловила эти мысли, безошибочно поняв, что ей здесь доверяют. Все ее душевные раны, постоянно напоминавшие о себе за время их пребывания в Венгрии, словно затянулись. Этот короткий визит имел небезынтересные последствия. Вернувшись в Вену, Елизавета начала изучать венгерский язык и довольно скоро овладела им в совершенстве. Ее библиотека пополнялась книгами венгерских авторов, в ее ближайшем окружении появилась уроженка Венгрии, ставшая ее первой и истинной подругой. Однажды Елизавета решила появиться в театре в национальном венгерском костюме, чем вызвала нескрываемое неудовольствие практически всех присутствующих.
И тем не менее, не обращая внимания на стремительное падение своей популярности в столице и не опуская рук от неудач, она всячески подводила мужа к мысли об урегулировании отношений с Венгрией на равноправной основе. И Франц Иосиф, в принципе осознававший печальные последствия политики кнута, все больше сближался с супругой во взглядах на решение этой проблемы и все больше убеждался в том, что дарование Венгрии права на самоопределение не несет никакой угрозы для могущества империи. В результате в феврале 1867 года в венгерском парламенте был зачитан указ о восстановлении Конституции страны и в том же году – создана Австро-Венгерская империя. Елизавета отнеслась к этому событию как собственному триумфу, подтверждавшему то высокое положение, которое ей пришлось занять по воле судьбы.
...Венгрия до сих пор не забыла Елизавету. В Будапештском музее, посвященном памяти австрийской императрицы, бережно хранятся ее личные вещи, фотографии, письма. И пусть этих экспонатов не так уж много, но их вполне хватает для того, чтобы воскресить в сознании новых поколений образ этой благородной женщины.
Бесспорно, у венгров есть особые причины сохранять о ней благодарную память, но помимо них существовало еще множество людей, на которых она производила неизгладимое впечатление. В Вену частенько приезжали любопытствующие в надежде хоть краем глаза увидеть легендарную красавицу и убедиться в том, что многочисленные художники, писавшие ее портреты, руководствовались отнюдь не желанием польстить августейшей особе.
