Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 2010 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Испанские миссионеры специально построили церковь на месте языческого капища, рассудив, что так индейцев будет проще «заманить» на проповедь. В целом так и вышло, но сами проповеди католических монахов часто давали неожиданный и даже противоположный ожидаемому результат. Например, эпизод распятия Христа майя, которые ко времени конкисты уже фактически не приносили в жертву людей, восприняли буквально и стали распинать младенцев во славу Господа. Миссионерам все время приходилось бороться с последствиями собственных нововведений. Так, для организации прихожан в Новом Свете была введена испанская система религиозных братств, но очень скоро епископы в ужасе писали на родину, что братства стали рассадниками «идолопоклонничества и прочих свойственных индейцам грехов», и просили их упразднить.
Заседание братства святого Иеронима в Чичикастенанго свидетельствовало о том, что образования эти упразднить не удалось. Они прекрасно вписались в майянскую систему организации общества и превратились в замаскированные органы местного самоуправления. На заседание нас привел тот же ахких, который действительно оказался дядей Виктора, а также членом братства. Братья-жрецы заседали у него дома. В комнате, освещаемой только светом из входной двери, нещадно жгли пом, отчего щипало в глазах и горле. Человек двадцать в одинаковых, расшитых цветами, черных жилетах сидели вдоль стен на узких лавках. В руках они держали серебряные жезлы, увенчанные изображением Солнца – майянским символом власти. Это были так называемые отцы местной общины.
Обсуждение общинных дел, целиком проходившее на языке киче, завершалось раздачей всем присутствующим священного напитка. Нам тоже протянули по калебасу, доверху наполненному атолем. Мне хотелось бы сказать «ароматным и вкусным атолем», но это противоречило бы истине. Напиток из вываренных в воде кукурузных зерен без намека на соль или сахар может показаться душистым только человеку, влюбленному в кукурузу. Потом точно так же передавали еще один священный напиток майя, не в пример более приятный на вкус – какао.
Главный день для посещения кладбищ в Гватемале, как и во всей Латинской Америке, – День поминовения, но в любой праздник гватемальцы приходят туда, чтобы закусить на могилках родных, деля трапезу с усопшими
На этом заседание закончилось, и отцы стали выходить. На прощание они преклоняли одно колено перед хозяйками дома – жрицами. Подняться с колена получалось с первого раза не у всех. Некоторые уважаемые жрецы были изрядно пьяны, поскольку атоль и какао они втихаря чередовали с принесенной под полой «огненной водой». Это вполне соответствовало древней традиции. Испанский епископ Диего де Ланда, описывая в ХVI веке обычаи майя, отмечал: «Их жрецы всегда были первыми в увеселениях и выпивке».
В день собрания братство обеспечивало увеселения для всей деревни. На улице был сооружен помост, где приглашенные музыканты играли на длинном деревянном ксилофоне – маримбе. Тут же отпускали водку «Кетцальтека особая», в народе прозванную «индианочкой». Мерзавчик «индианочки» стоил на наши деньги шесть рублей, с тарой – восемь. Непьющие в большинстве своем женщины сидели на тротуаре. Под мелодически малоразличимые композиции на маримбе индейские мужчины танцевали друг с другом. Вечером на месте маримбы можно было наблюдать неясные силуэты их недвижимых тел. Над некоторыми всю ночь бдели жены.
Алкоголизм – страшный бич гватемальских индейцев. Цирроз печени входит в пятерку основных причин мужской смертности. Распространенное мнение о том, что до колонизации индейцы не пробовали «огненной воды», неверно. Древние майя знали массу хмельных напитков, которые играли важную роль в ритуалах. Но у них был строгий закон, запрещающий пьянство. Просто потом следить за его выполнением стало некому, а в организме американских индейцев, как известно, алкогольдегидрогеназы вырабатывается мало. Впрочем, в некоторых гватемальских селениях советом общины был введен сухой закон. Веселые жрецы Чичикастенанго до этого пока не дошли, поэтому утром, выезжая из города, мы встретили длинную вереницу жен, которые вели своих непутевых мужей по домам. Холостяки так и остались лежать среди мусора.
Магия чисел
Слухи о том, что древние майя предсказали точный день конца света – 21 декабря 2012 года, вот уже несколько лет смущают умы жителей планеты. Многие слышали о том, что древние майя были удивительно сильны в астрономии и что их календарь был точнее европейского. Может быть, они знали то, чего не знает современная наука? Современные майя на этот счет спокойны. На их взгляд, в этот день произойдет то же, что и всегда: зимнее солнцестояние. Также в этот день закончится тринадцатый бактун. Периоды в 13 бактунов (около 5000 лет), по логике майянского календаря, всегда должны завершаться в день солнцестояния. Бактун – это единица так называемого «длинного счета» майя. Он равен четырем катунам, катун – 20 тунам, тун – 360 дням. Известно, что цикл из 13 бактунов, в который мы живем, начался по грегорианскому календарю 11 авгус та 3114 года до н. э., соответственно закончится он 21 декабря 2012 года. Ни в майянской мифологии, ни в их календарях нет ни одного сколько-нибудь достоверного указания на то, что в 2012 году будет конец света. Единственное, чего можно ожидать после завершения 13-го бактуна, это начало очередного цикла. Даты начала и конца циклов майя отмечали установкой пирамид, а даты исторических событий записывали на специальных каменных стелах. Для записи чисел майя использовали двоичную систему счета, подобную языку современных компьютеров, знаки которой изображались с помощью точки и горизонтальной черты. Сейчас эти знаки можно встретить на купюрах гватемальской валюты, кетцаля: номинал банкнот дублируется древнемайянской системой счета – точка и черта. Помимо дат, надписи на стелах содержат рисунки, к которым ученые очень долго не знали, как отнестись: то ли это буквы, то ли пиктограммы… И если календарные записи были расшифрованы уже к концу XIX века, то загадка иероглифического письма майя до сих пор до конца не разгадана. В первую очередь потому, что полноценных текстов до нас дошло крайне мало: уцелели лишь четыре фрагмента так называемых майянских кодексов. Долгое время они пылились в музеях и библиотеках Европы как курьез – никакой возможности расшифровать их ученые не видели. В середине ХХ века репродукции кодексов из Национальной библиотеки Берлина, привезенные в СССР после взятия германской столицы, попали в руки ученого Юрия Кнорозова. Наш соотечественник предположил, что письмо майя было словесно-слоговой системой, то есть отдельные символы (иероглифы) могли обозначать не только отдельный звук, как думали ранее, но и слог или даже слово. На сегодняшний день из около 800 известных знаков расшифровано примерно 75%, что позволяет прочитать с той или иной степенью достоверности до 90% надписей.
Индейский «святой»
«После войны много развелось шарлатанов», – сказал нам главный жрец Чичикастенанго, чучкахау Луис, который жил у подножия священного холма Паскуаль-Абах. Шарлатаны, по его словам, не соблюдали указаний древнего календаря. За деньги они могли устроить ритуальную церемонию для туристов в любой момент, что совершенно недопустимо. Только умеющий читать календарь знает, как и в какой день следует благодарить богов, просить излечения, дождя или семейного счастья. Чучкахау Луис умел читать календарь. В доказательство он достал с полки пыльную брошюру, отпечатанную типографским способом в 1997 году. На желтоватой бумаге голубой краской были оттиснуты древние иероглифы, обозначающие дни и месяцы. Мы надеялись, что, посмотрев на них, он скажет, когда можно будет застать людей за подлинным общением с майянскими богами. Но это решалось индивидуально. Для каждого конкретного случая и человека календарь цолькин выдавал свою дату и час для церемонии.
Единственным культом, для которого не требовался календарь, был, по уверениям Луиса, культ Машимона, поскольку он может считаться индейским лишь наполовину.
Только в Сантьяго-Атитлане Машимона наряжают в традиционный костюм. В остальных местах он одет на европейский манер. Под именем святого Симеона его почитают не только майя, но и ладино. В любой гватемальской общине вне страны есть изображение этого «святого», считается, что где Машимон – там Гватемала
Самый известный Машимон находился совсем недалеко от Чичикастенанго, в городе Сантьяго-Атитлан, откуда распространился этот культ. Машимона придумали по образу и подобию католических святых, но все же он не очень вписывался в христианскую традицию. Его изображение падре не разрешали вносить в храм, поэтому часовня Машимона была построена отдельно – напротив католического собора на центральной площади. Часовня эта почти всегда закрыта на замок. Материальное воплощение Машимона – кукла из дерева и тряпок – появляется здесь только раз в году, на Страстной неделе. Все остальное время она находится в доме специального человека – телинеля. Каждый год телинель разный, и Машимон «переезжает» из дома в дом.
Кто из общины будет следующим телинелем, узнают просто: «святой» предварительно является ему во сне. Телинелю полагаются двое подручных, и все трое освобождаются на год от всех работ, полностью посвящая себя уходу за «святым». Это, конечно, не мешки ворочать, но дело хлопотное. Каждый вечер Машимона нужно раздеть, поднять на второй этаж и уложить спать в специальный ящик. Утром его нужно искупать, заново одеть и усадить на место, чтобы он мог принимать «прихожан». Кроме хлопот, как нам объяснили на входе, у телинеля много расходов: на электричество, на одежду, на праздник, который он должен будет устроить для всех на Страстной неделе. В общем, за доступ к Машимону нужно платить. Сколько не жалко.
Первое, что выхватывал глаз из дымной полутьмы, это бесстрастное деревянное лицо с сигаретой во рту. Постепенно прояснялись общие очертания фигуры – на ней был традиционный индейский костюм, две шляпы и с десяток разноцветных галстуков. Машимоны, которых мы видели до этого в музеях, имели один галстук и были одеты в строгий черный костюм. Но тут возможны разнообразные варианты. Иногда образ «святого» дополняют темные очки. Иногда его одевают в военную форму – говорят, что в таком случае он помогает с визой в США. Одни антропологи усматривают в лице Машимона портретное сходство с конкистадором Педро де Альварадо и считают его воплощением белого человека вообще. Другие ученые полагают, что он олицетворяет майянского бога Мама, духа зла, который потому лишь не вредит людям, что привязан где-то глубоко под землей. Собственно, это и означает его имя на языке майя – «привязанный». Католические священники предпочитают толковать слово как «удушенный» и видят в Машимоне Иуду Искариота.
В отличие от египетских майянские пирамиды не всегда служили гробницами правителей. Основная функция здешней ступенчатой пирамиды – имитация горы, на вершине которой находился храм. Храм в Тикале
Помимо множества галстуков конкретно этого Машимона отличало отсутствие рук. По местной версии, он был похотлив, хватал и портил девок, поэтому руки ему отрубили. Но, как и все Машимоны, он пил и курил: во рту у него дымилась сигарета, а за спиной рядком стояли пустые бутылки «Кетцальтеки особой». За столом телинель играл в карты со своими помощниками. Время от времени один из них, не прерывая игры, подносил к дымящейся в машимоновом рту сигарете пепельницу и легким постукиванием пальцев стряхивал в нее пепел. Когда сигарета дотлевала, сам телинель откладывал карты, выкидывал окурок и, перед тем как вставить в отверстие новую сигарету, заливал туда водку. Именно так (ритуальными воскурением табака и пролитием спиртного) почитали майя в древности всех богов.
Перед Машимоном в деревянном кресле сидел мужчина, одетый поверх своей одежды в такой же костюм, как у «святого». Вокруг него дымил помом ачких. Он подпрыгивал, закатывал глаза и общался с божеством на языке цутухиль с вкраплениями испанских слов. Периодически он снимал с мужчины предметы ритуальной одежды и энергично ими тряс. Было ясно, что он изгонял из «клиента» какой-то недуг. У стены на банкетке сидела женщина с младенцем, очевидно, жена больного, и в ее взгляде читалась смесь тревоги и надежды. У другой стены стоял стеклянный гроб, в котором лежала деревянная скульптура снятого с креста Иисуса. Вдоль гроба, потихоньку переговариваясь, сидели в очереди люди. Все это напоминало по обстановке поликлинику.
Наконец ахких сказал «Аминь» и еще что-то обращенное к «пациенту». По смыслу это было «раздевайтесь», потому что тот снял с себя лишние одеяния, а также шляпу и ботинки. Следующий в очереди мужчина приготовился просить успеха в бизнесе, пожелав, чтобы род бизнеса остался в секрете. Я спросила мужчину, почему он пришел к Машимону. «Если это Иуда, который предал Христа и получил за это 30 сребреников, – ответил тот, – значит он должен помогать в денежных делах». Каждый год тех, кто верит в Машимона, становится меньше. Каждый год на улицах Сантьяго-Атитлана становится больше миссионеров-протестантов. Майя их любят: они помогают строить дома, привозят продукты и лекарства. Миссионеры очень расстраиваются, когда их подопечные поклоняются Дьяволу в лице Машимона, поэтому майя, обращенные в протестантизм, если и ходят к своему индейскому «святому», то тайком.
Мы снова сели в машину. Мимо призывно открытых дверей евангелистской церкви «Голгофа», пятидесятнической «Добрый пастырь» и баптистской «Путь на небеса» мы спустились к берегу озера Атитлан.
Дети природы
Окруженное горами и вулканами озеро Атитлан было спокойным и ласковым. В его теплых водах застенчивые девушки стирали белье и мыли посуду. На одном берегу девушки-цутухиль были одеты в сиреневые блузы – уипили и закручивали вокруг головы длинную оранжевую ленту. На другом девушки-какчикель носили лазоревые уипили и фиолетовые тюрбаны. Дети обеих народностей с разбегу ныряли в озеро, разгоняя островки мыльной пены.
Большая часть сельхозпродукции отправляется на экспорт. Остальное сбывается крестьянами на рынке. Все товарообменные операции производятся за наличный расчет. В казну Гватемалы поступает меньше налогов, чем где-либо на американском континенте: всего 7%
Жители прибрежных поселков спускались к озеру за водой по узким тропинкам, мимо дощатых интернет-кафе. В некоторых кафе сидели хиппи и восхищались тем, что майя как жили без водопровода 3000 лет, так и сейчас прекрасно без него обходятся. Хиппи со всего мира любят приезжать в Гватемалу – они преклоняются перед мировоззрением майя, которое учит жить в гармонии с природой. Это не мешает длинноволосым юношам и девушкам в интернет-кафе пить только бутилированную воду: они знают, что первая причина смертности в Гватемале – кишечные инфекции.
Даже если бы они этого не знали, многое могло бы натолкнуть их на эту мысль. Например, мусор. Мы ехали среди зеленых долин на запад от озера Атитлан, и кучи мусора вдоль дорог портили буколический пейзаж. Время от времени мы видели, как на мосты над горными речками приходили жители деревень с мешками и высыпали их содержимое в пенящийся поток. Коричневые воды привычно подхватывали пластиковые бутылки, жестяные банки, пакеты и прочие отходы и несли их вниз по течению. На берегах росли мусорные кучи, над которыми плавно парили стервятники. Иногда им перепадали издохшие собаки и даже лошади.
Дон Ричард в духе хиппи объяснял загаженность местности тем, что индейцы, «дети природы», не понимают, что пластик – это не кукурузные стебли и разлагается очень долго. Я подозреваю, что за годы знакомства с пластиком майя поняли, что он долго разлагается. Но мусор же надо куда-то девать. Майя, конечно, почитают природу как мать всего сущего, и их верования вменяют трепетное к ней отношение. Но одними верованиями проблему природопользования не решишь. Их предки тоже спрашивали разрешения у богов, чтобы срубить дерево, однако одна из теорий гибели цивилизации майя говорит, что виной всему была вырубка под кукурузные поля огромных массивов леса. Население древних городов было большим, кукурузы нужно было много. Американский ученый Билл Тернер утверждал: «Если бы вы посмотрели на Гватемалу с самолета в самый расцвет классической цивилизации (III–Х века), то увидели бы нечто похожее на современный сельскохозяйственный пейзаж американского штата Огайо».
Дети, особенно девочки, в майянских деревнях с раннего возраста помогают по хозяйству, что плохо совместимо с учебой. Почти 40% детей в возрасте 7–12 лет не посещают занятия в школе, в 13–15 лет эта цифра увеличивается до 70% (самые высокие показатели в Центральной Америке). В результате около половины взрослого «коренного населения» Гватемалы безграмотны
Судя по тому, что мы видели, путешествуя по горной Гватемале, с тех пор мало что изменилось. Вся земля была, как в современном Огайо, расчерчена квадратами полей. Основную их массу занимали, как у древних майя, посевы кукурузы. Между колосящимся маисом на плодородных вулканических почвах цвела картошка и зеленел лук. На полях трудолюбивые майя занимались «органическим сельским хозяйством», то есть вручную, без тракторов и пестицидов выращивали овощи, а потом мыли их в огромных тазах вдоль дороги. Женщины собирали в плетеные корзины редис. Сами майя его не едят, они предпочитают маис, фасоль и тыкву. Но за экологически чистый редис, перец, огурцы и прочие культуры оптовики из США платят хорошие деньги. Чтобы овощи было удобнее вывозить, американцы иногда помогают гватемальскому правительству в строительстве дорог.
Наша патрульная машина где-то отстала, только доверху груженные луком с морковью пикапы составляли нам компанию на шоссе. Дорога шла все время вверх. Мы въехали в облако, которое накрывало всю верхнюю треть вулкана Чикабаль. Леса, растущие на его склонах, называются туманными и свое название оправдывают вполне. Раньше в этих лесах водилась птица кетцаль с длинным зеленым хвостом, чьи перья украшали головные уборы древних правителей. Гватемалу называют землей кетцаля, эта птица изображена на государственном гербе, в ее честь называются гватемальские деньги, но в природе ее увидеть почти невозможно. Индейцы говорят, что последние кетцали отсюда улетели пятьдесят лет назад, когда началась гражданская война.
Дикий Восток
Горы расступились, освобождая место для пастбищ и банановых плантаций. Вернувшись из западных высокогорных районов, теперь мы ехали на восток от гватемальской столицы. Уже через сотню километров стало казаться, что мы попали в другую страну. Климат из прохладного превратился сначала просто в жаркий, а после того как от границы с Белизом мы повернули на север, в жаркий и влажный. Живописные поселки горной Гватемалы сменили небольшие ранчо. Вместо картошки и редиса здесь растили дыни и ананасы. Мы въехали в Петен – самый большой и малонаселенный департамент страны.
Именно здесь до Х века, выражаясь фигурально, билось «сердце мира майя». В петенских джунглях, где не было источников воды, где людям угрожали тропические болезни, дикие животные и ядовитые змеи, цивилизация майя достигла наивысшего расцвета и пережила трагический упадок. К приходу конкистадоров великие майянские города с пирамидами, дворцами, обсерваториями и километрами известковых дорог снова поглотил непроходимый лес. По иронии судьбы здесь, в «сердце мира майя», исконных обитателей осталось гораздо меньше, чем ладино. Майянская речь слышится редко, и даже цвета традиционных уипилей в Петене какие-то бледные. Массовый туризм и скотоводство, бурно развившиеся после окончания гражданской войны, не оставляли места для традиционного образа жизни майя-ица и майя-мопанов. Его еще сохраняли вдали от природоохранных зон и археологических парков майя-лакандоны и майя-чоли, давно укрывшиеся в непроходимых лесах. Они живут по ту и другую сторону гватемальско-мексиканской границы, и до их селений доходят только археологические экспедиции и банды наркоторговцев.
Мы рассчитывали, что нас туда проведут сборщики чикле – смолы дерева Manilkara zapota, которая служит основой для изготовления жевательной резинки. Работа чиклеро очень тяжела и опасна. На долгие месяцы люди уходят в глухие джунгли, где еще сохранились рощи нужного дерева. Они делают на стволах надрезы и ждут, пока накапает тягучая смола, которую древние майя жевали для очищения полости рта.
Петен – скотоводческий регион. Скотоводством в Гватемале традиционно занимаются ладино, поэтому неудивительно, что почти 70% населения этого штата составляют они. Майя в Петене живут в труднодоступных лесных селениях, и туристы часто думают, что их здесь вовсе нет
Мы хотели найти чиклеро, но все, у кого мы спрашивали о них, только качали головами. «Чиклеро здесь больше нет, – говорили владельцы скотоводческих ранчо, – чикле уже никому не нужен». Владельцы ранчо были из ладино. Им принадлежала вся пригодная для выгона скота земля Петена. Но насчет чиклеро они ошибались: с тех пор как основой жевательной резинки стал продукт переработки нефти, сборщиков смолы стало меньше, но они не исчезли. Натуральную жвачку у Гватемалы покупают японцы, большие любители натуральных продуктов.
«Вы можете узнать чиклеро по отсутствию ушей», – сообщили нам рейнджеры в заповедниках. Они знали, о чем говорили: в их обязанности входит гонять сборщиков чикле из заповедных зон. А имели в виду они последствия укусов мошки Lutzomyia, от которых часто страдают люди, подолгу живущие в джунглях. Мошка откладывает в хрящи ушных раковин личинки, которые в процессе роста пожирают человеческую плоть.
Старожилы подсказали, что единственное место, где можно встретить чиклеро, – кооператив по сбору натуральных продуктов в день выплаты денег. Когда мы туда приехали, оказалось, что чиклеро зарплату уже получили и поехали тратить ее в соседний поселок Сан-Франсиско-Чачаклум, где в тот день был праздник покровителя города Франциска Ассизского.
В праздничной программе были мотокросс, лошадиные бега, петушиные бои и родео. Крупные мужчины, которых здесь было много и в жилах которых текло очень мало индейской крови, носили ковбойские шляпы, массивные золотые цепи и пистолеты за поясом. Эти мужчины не пили «Кетцальтеку». Они пили пиво и виски. Ставки на лошадь за кон достигали 5000 долларов. Те болельщики, чья лошадь пришла к финишу первой, радовались как дети и палили в воздух почем зря.
«Коренное население» ставок не делало и оружия не носило. Родео, петушиные бои и дискотека-кантри проходили за высокими заборами, сколоченными из жестяных листов. Большие белые мужчины пускали внутрь только за деньги. «Коренное население» заглядывало в дырки между листами. Возможно, среди его представителей и были получившие зарплату чиклеро, но достоверно сказать было сложно, потому что все они были в широкополых шляпах, скрывающих уши.
За ужином дон Ричард выложил на стол несколько 9-миллиметровых гильз, которые он подобрал на поле, где проходили скачки. «Возьми, мамуся, – сказал он, – на память о Гватемале».
Вместо эпилога. Игра в мяч
Оставив надежды найти чиклеро, мы поехали туда, куда в Петене едут все – в Тикаль. Неподалеку от руин самого большого в мире майянского города-государства даже специально построили аэропорт, чтобы принимать туристические группы. В сезон дождей туристов не было, и покой мертвого города нарушали только стаи обезьян-ревунов, истошно ревущих в кронах деревьев. Перед пирамидами были установлены закопченные от дыма круглые камни. «Действующие алтари майя. Не наступать», – было написано на табличках. Но над алтарями никто не жег пом, потому что это случается только в дни больших праздников вроде майянского Нового года (в мае), когда паломников-майя со всей страны допускают в охранную зону. В остальное время древние пирамиды – то место, где майя встретить сложнее всего.
Тикаль был и одним из немногих мест, куда наши патрульные сопровождали нас не по долгу службы, а из любознательности: они никогда не видели пирамид. Но им быстро надоело лазить по ним под палящим солнцем. Это требовало серьезного напряжения сил, поскольку ступени высокие, узкие и местами обрушенные. А вид с вершины всякий раз открывался одинаковый: море джунглей до самого горизонта. Гораздо больше их заинтересовала площадка для ритуальной игры в мяч. Никто точно не знает, как именно играли в мяч древние майя. Известно только, что игра заканчивалась принесением в жертву капитана одной из команд. По некоторым версиям, мяч представлял собой его закатанную в каучук голову. «Жалко, что эти правила не применяются в гватемальской сборной по футболу. Тогда бы небось они больше старались», – сказал один из полицейских.
Когда мы слезли с последней, самой высокой пирамиды Двухголовой змеи, на пустой поляне перед ней шел дружеский футбольный матч: смотрители парка против уборщиков. Наши заскучавшие было патрульные, укрыв автоматы форменными рубашками, пошли играть за смотрителей. Без формы они совершенно не отличались от «коренного населения». На ступенях древней пирамиды Рехис и дон Ричард пили кокосовое молоко из разрубленных пополам кокосов и напряженно следили за игрой в мяч. Мы тоже купили по кокосу у старика-индейца, сели на зеленые от мха ступени и стали болеть за наших патрульных.
Фото Александра Сорина
Анна Папченко
