Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №09 за 1978 год"

По приказу Тель-Авива

Террор и провокации давно стали инструментом государственной политики сионистских правителей Израиля, считающих себя вправе не только зверски расправляться с мирными жителями оккупированных арабских земель, но и с руководящими кадрами и представителями Организации освобождения Палестины на территории иностранных суверенных государств. Свидетельство тому – принятое в марте нынешнего года израильским кнессетом беспрецедентное в практике международных отношений решение о физическом уничтожении представителей ООП в любой стране мира. «Мы знаем, что Израиль готовит очередные диверсии против представителей ООП за рубежом, – подчеркивал секретарь Организации освобождения Палестины по вопросам безопасности Абу Ийад. – Еще свежа в памяти серия убийств наших представителей в Париже, Риме, Лондоне. Эти убийства были подготовлены израильской разведкой».

В публикуемом ниже очерке рассказывается о террористической деятельности одного из специальных подразделений израильской разведки, «Мивцах элохим» («Гнев богов»).

В течение долгого времени сионистская пропаганда усиленно создавала и старательно поддерживала миф о профессиональной непогрешимости руководителей и агентов израильской разведки. Например, газета «Джерусалем пост» восторженно писала, что «сообщество» секретных служб «Эрец исраэл» (1 «Эрец исраэл» – «Земля племени Израиль» – так называют государство Израиль сионистские экспансионисты, подразумевая под этим термином «Великий Израиль» в его «библейских границах» – от Нила до Евфрата.) не просто «самая передовая и надежная линия» борьбы за интересы Израиля, но и «тайная рука израильского правительства, действующая за границей». Когда же на этой руке вырос новый палец – «Мивцах элохим», газета не поскупилась на восхваление специального подразделения убийц-террористов. С первого же дня, по словам «Джерусалем пост», оно наметило себе главную жертву – палестинского лидера Али Хасана Саламеха. Затем, по указанию тогдашнего премьера Голды Меир, «Мивцах элохим» предстояло постепенно уничтожить все руководство Организации освобождения Палестины. «Жизнь арабского лидера должна стать настолько опасной, чтобы в конечном итоге никто не решался занимать подобные посты», – заявила эта престарелая сионистка.

...Телефонный звонок раздался поздно ночью. Сняв трубку, Эрбель услышал знакомый хрипловатый голос:

– Заеду за тобой завтра в девять! Предупреди у себя в фирме, что будешь не раньше двенадцати. Спокойной ночи!

Дальнейших объяснений не последовало. В трубке послышались частые гудки отбоя. Впрочем, за десять лет Эрбель привык к таким звонкам, хотя они и не были связаны с его должностью вице-директора по экспорту в ОСЕМ, крупнейшей торговой фирме Израиля по поставке продовольственных товаров. Преуспевающий бизнесмен Дан Эрбель отнюдь не нуждался в тех деньгах, которые получал за выполнение агентурных заданий от «Мосад» (1 «Мосад» – Центральное управление разведки Израиля.). Милая жена, трое детей, вилла в тихом пригороде Тель-Авива – казалось бы, что еще нужно человеку? Зато «Мосад» были нужны именно такие люди. Эрбель родился в тридцать седьмом в Дании. Перед войной вместе с родителями оказался в нейтральной Швеции, позднее окончил университет в Штатах, а в 1963 году решил перебраться на постоянное жительство в Израиль. И сразу же попал в поле зрения «Мосад»: во-первых, он имел хорошее прикрытие – датское подданство и соответственно подлинный паспорт, что в сочетании со специализацией в области экспортных сделок давало возможность разъезжать по всей Европе; во-вторых, Эрбель получил хорошее воспитание, владел четырьмя языками и чувствовал себя, как рыба в воде, в любом обществе.

Что же касается Дана Эрбеля, то оп и сам не мог бы четко ответить, что заставило его стать агентом «Мосад». То ли апелляция к израильскому патриотизму, подкрепленная «убедительными» примерами: у истоков разведки «Эрец исраэл» стояли такие видные сионисты, как Ехуд Авриель, позднее посол в Италии; Ефраим Еллин, ставший крупным авиапромышленником; Ехуд Арази, занявшийся потом гостиничным бизнесом; мэр Иерусалима Тедди Коллек и даже министры Пинхас Сапир и Израэль Галили. То ли обещания обеспечить продвижение в мире бизнеса. Во всяком случае, тогда, десять лет назад, Эрбель дал подписку и не раскаивался в этом. Тем более что задания «Мосад» были не такими уж опасными. Но зато приятно щекотали нервы. К тому же ему нередко приходилось выполнять поручения израильской разведки в паре с приветливой тридцатилетней блондинкой Сильвией Рафаэль, имевшей определенный успех в журналистских кругах Парижа. Эрбель до сих пор не мог забыть сказочный морской вояж, когда они купили в Монако яхту, наняли команду и целый месяц плавали по Средиземному морю. Делали остановки в арабских портах и приятно проводили время, осматривая местные достопримечательности, а заодно собирая сведения о военно-морских силах арабов.

Ровно в девять сверкающий лаком «ягуар» мягко остановился у виллы Эрбеля.

– Доброе утро, Лесли! – почтительно приветствовал водителя Эрбель, садясь в машину.

Он знал, что моложавый мужчина атлетического сложения за рулем – вовсе не Лесли Орбаум, официально занимающийся политическими науками в тель-авивском университете, а высокопоставленный офицер разведки Абрахам Гехмер, который с 1966 по 1969 год числился первым секретарем израильского посольства в Париже и одновременно был резидентом «Мосад». Однако, следуя твердо установленным правилам, Эр/5ель при встречах называл его только псевдонимом. Так же как никогда не пытался расспрашивать о предстоящем задании.

Однако сегодня, когда от центра «ягуар» повернул на улицу Жаботинского и помчался в сторону Рамат Гана, Эрбель не смог удержаться от удивленного вопроса:

– Разве мы не в «контору»? – так на жаргоне израильских разведчиков называлась штаб-квартира «Мосад» на улице Бен Иегуды: серое, неприглядное здание, на которое, по меткому определению английской газеты «Дейли экспресс», и «глядеть не хочется, но где за стальными ставнями и железобетонными стенами находится мозг, контролирующий шпионскую организацию, чьим полем боя, фигурально говоря, чаще бывают канализационные трубы, а не открытое море».

«Ягуар» остановился у ничем не примечательного, кроме разве своего ультрасовременного стиля, дома в северном предместье Тель-Авива. Если судить по табличкам, в нем разместились абсолютно невинные учреждения: офис архитектора, страховое агентство, торговая контора и экспортно-импортная фирма, о которой до сих пор Эрбелю никогда не приходилось слышать. Однако именно она-то и оказалась целью их поездки...

В не очень просторном кабинете Абрахама Гехмера и Дана Эрбеля принял седоватый пожилой мужчина с изборожденным морщинами смуглым лицом и тяжелым квадратным подбородком. Коротко представившись: «Майк», он принялся бесцеремонно разглядывать Эрбеля. Затем, видимо, оставшись удовлетворенным видом агента, без лишних слов перешел к сути предстоящего задания.

– Тебе, Дан, нужно будет недельки на две отправиться в Скандинавию. Для начала – в Стокгольм. На сей раз твои функции будут ограничиваться в основном ролью переводчика. Старшим группы будет Густав Пистауэр...

Спустя несколько дней, 10 июля 1973 года, из израильского аэропорта Бен-Гурион рейсовым самолетом компании Люфтганза в Стокгольм вылетели три «участника международного симпозиума сторонников вегетарианства»: «австриец» Густав Пистауэр, «датчанин» Дан Эрбель и «француз» Жан-Люк Севенье (он же Франсуа). Эрбель не сомневался, что и национальности и фамилии его спутников были вымышленными, а документы искусно сфабрикованы в одном из подразделений «Мосад». Качество ее «продукции» было настолько высоко, что еще в годы второй мировой войны, когда эту службу возглаалял Цви Дивштейн, ставший позднее заместителем министра финансов Израиля, несколько сионистских специалистов выезжали даже в нацистскую Германию, чтобы помочь наладить изготовление фальшивых фунтов стерлингов. Фальшивые английские, западногерманские и бельгийские паспорта использовали и агенты «Мосад», которые участвовали в подготовке налета израильских командос на штаб-квартиру Организации освобождения Палестины (ООП) в Бейруте в апреле 1973 года. После этого ряд государств заявил официальный протест Тель-Авиву; израильтяне вынуждены были обещать, что впредь подобные случаи не повторятся. Однако «Мосад» и не подумало отказываться от установившейся практики.

Впрочем, Эрбеля беспокоило совсем иное. По прибытии в Стокгольм Пистауэр ввел его в курс задания. Во-первых, необходимо снять отдельную виллу, куда могли бы приходить, не привлекая внимания, свои люди, и заказать пятнадцать ключей к ней. А во-вторых, отыскать в городе араба по имени Кемаль, который поможет им выйти на след палестинского лидера Али Хасана Саламеха.

С арендой дома все уладилось в один день. Затем началось непонятное. Полдня трое израильских агентов отсыпались в своих номерах в отеле «Гранд», а затем до поздней ночи бродили по ресторанам, барам и ночным клубам, причем, как показалось Эрбелю, его спутники были заняты не столько поисками загадочного араба, сколько попытками познакомиться с молоденькими шведками. Увы, без особого успеха. Еще немного, и на «вегетарианцев» стали бы показывать пальцами. Хорошо, что пришел шифрованный приказ срочно выехать в Осло, где был замечен Кемаль. Может быть, на этот раз им повезет больше...

В середине 1972 года в «сообществе» секретных служб Израиля появился «новорожденный» – организация «Мивцах элохим» – «Гнев богов». Идея ее создания принадлежала тогдашнему премьер-министру Голде Меир, а воплощением этой идеи в жизнь занимались Шеф «Мосад» генерал-майор Цви Замир и бывший начальник АМАН (1 «Агаф модиин» (АМАН) – Разведывательное управление генштаба израильской армии.) генерал-майор Ахарон Ярив. Задача, поставленная перед «Мивцах элохим», была сформулирована однозначно: обезглавить путем террора Организацию освобождения Палестины и таким образом лишить руководства освободительную борьбу палестинского народа.

В первую очередь намечалось нанести удар по сотрудникам представительств и активистам ООП в странах Западной Европы. Для этого было решено использовать специальные «ударные команды», состоящие из пяти звеньев. Каждое звено обозначалось соответствующей буквой иврита: звено «Алеф» предназначалось для непосредственного осуществления терракта и включало профессиональных убийц; его должно было прикрывать звено «Бет». На звено «Айн» возлагалась задача слежки за выбранной жертвой; звено «Уф» отвечало за связь и координацию, а «Хет» —за обеспечение безопасности всех участников операции. Разработка планов самих операций поручалась специальной группе при начальнике «Мивцах элохим», который был известен под псевдонимом Майк. По свидетельству полуофициальной израильской газеты «Джерусалем пост», эти планы расписывались не менее подробно, чем сценарий кинофильма. Две-три недели обычно отводились для слежки за намеченным лицом. Затем в Тель-Авиве разрабатывался сам «сценарий». И наконец, около недели уходило на непосредственную подготовку операции на месте. Только после этого на сцене появлялась звено «Алеф»...

В его состав вошли двое опытных террористов-разведчиков из «Мивцах элохим»: сам Майк, ас с тридцатилетним стажем, воспитавший не одно поколение израильских шпионов, и Джонатан Ингбли, длительное время являвшийся резидентом «Мосад» в Лондоне и Париже, а затем откомандированный в распоряжение «Мивцах элохим» в Израиль. Этой-то паре и было поручено возглавить специальное подразделение сионистских убийц.

В качестве первой жертвы был выбран палестинский поэт Аб-дель Зуэйтер, постоянно живший в Риме. В половине одиннадцатого вечера 16 октября 1972 года он возвращался домой. Оказавшаяся поблизости супружеская пара стала свидетелем первого из террактов «ударных команд» «Мивцах элохим»: едва Зуэйтер закрыл за собой дверь подъезда, как раздались выстрелы. Тут же на улицу выбежали двое мужчин, которые вскочили в поджидавший их зеленый «Фиат-125»; через несколько секунд автомобиль скрылся из виду. Палестинец был убит двенадцатью пулями.

...8 декабря 1972 года глава представительства ООН в Париже Махмуд Аль-Хамшари вернулся домой поздно вечером. Он уже собирался лечь спать, когда зазвонил телефон.

– Мсье Хамшари? – спросил незнакомый голос.

– Да, слушаю! – ответил Хамшари. Это оказались его последние слова: он был убит взрывом заложенной в телефонный аппарат бомбы с дистанционным управлением.

...24 января 1973 года активист Палестинского движения сопротивления Абу Хаир, приехавший незадолго до этого на Кипр, долго читал у себя в номере в ни-козийском отеле «Олимпик». Когда же он нажал на выключатель лампы, стоявшей на прикроватной тумбочке, раздался взрыв. Впоследствии выяснилось, что в тот вечер из отеля исчезли двое туристов, прибывшие на Кипр приблизительно за неделю до покушения. По описаниям они были поразительно схожи с Майком и Джонатаном Ингбли.

...6 апреля 1973 года в самом центре Парижа по Королевской улице торопливо шел восточного типа мужчина. Он то и дело оглядывался, словно опасаясь преследования. Это был один из руководителей ООП, доктор Базиль Аль-Кубаиси. Возле портика церкви Мадлэн к нему подошли двое людей и выхватили длинноствольные «беретты».

– Не надо! Не делайте этого! – закричал Кубаиси, но напрасно: один за другим прозвучали девять выстрелов.

...28 июня 1973 года в Париже, неподалеку от магазина арабской книги, что на улице Сен-Виктор, жертвой взрыва мины с дистанционным управлением, установленной в автомобиле, стал арабский активист, алжирец по национальности, Мохаммед Будиа.

Список террактов, совершенных «Мивцах элохим», продолжал расти.

...В 5 часов 30 минут 18 июля 1973 года у стоянки частных автомашин в центре Тель-Авива остановился микроавтобус, своим рыжевато-коричневым цветом напоминавший маскировочную окраску армейских машин. В него, весело улыбаясь, впорхнула моложавая блондинка. Автобус помчался по пустынным в этот час улицам израильской столицы и вскоре остановился у многоэтажного жилого дома. На этот раз водитель сам подошел к парадному и нажал одну из кнопок у дверей. Вышедшая через несколько минут женщина также оказалась натуральной блондинкой. Правда, лет на пять постарше первой.

– Патриция Роксбург, – коротко представилась она, хотя, окажись здесь кто-нибудь из ее парижских знакомых, он безошибочно признал бы в ней Сильвию Рафаэль.

– Марианна Гладникоф, – ответила дама в автобусе.

Ни одна из женщин не сделала попытки завязать разговор, несмотря на то, что обе знали о предстоящей операции, в которой им отводилась не последняя роль. Между тем микроавтобус миновал стоящую на берегу моря громаду отеля «Хилтон» и направился к пригородному району Герцлия в десяти милях от Тель-Авива.

Хотя Марианна вот уже два года как эмигрировала в Израиль из Швеции, она еще ни разу не была здесь и теперь с любопытством разглядывала проносившиеся за окном утопающие в зелени виллы, растянувшиеся вдоль побережья. В Герцлии жили те, кто относился к элите «Эрец исраэл» – высшие государственные чиновники, армейская верхушка, крупные бизнесмены. Никаких ограничений на посещение этого района – например, контрольно-пропускных пунктов на шоссе – не было. Но большинству тельавивцев и в голову не пришло бы поехать в свободное время отдохнуть в Герцлию: берег моря здесь был отгорожен сплошной стеной частных владений.

У одной из вилл в микроавтобус сел третий пассажир, назвавшийся Лесли Орбаумом. Марианна украдкой взглянула на Патрицию Роксбург. Но та, поздоровавшись и представившись вошедшему, устало закрыла глаза. «Видно, мелкая сошка: не знает, что это сам Абрахам Гехмер!» – подумала Марианна. Эта мысль польстила ей и еще больше укрепила уверенность в собственной значимости. Ведь когда два года назад она решила уехать из Швеции в Израиль, тамошний резидент «Мосад» долго отговаривал ее. Скорее всего потому, что сведения, которые доставала Марианна; были весьма ценными. Правда, в Тель-Авиве ее сначала ждало разочарование: пришлось сидеть за письменным столом и заниматься скучными бумажками, а по вечерам посещать специальные курсы, готовившие агентов для «Мосад». И хотя до окончания курсов оставалось еще несколько месяцев, молодую женщину все же включили в группу для выполнения особо важного задания. В чем оно будет заключаться, Марианна пока не знала. Да это и не имело большого значения: главное то, что наконец заметили и оценили.

Увы, горевшая энтузиазмом и мечтавшая о приключениях в духе современной Маты Хари, Марианна Гладникоф не знала многого. Ни того, что ей предстоит участвовать не просто в разведывательной операции «Мосад», а в очередном террористическом акте «ударной команды» «Мивцах элохим». Не знала и того, что ее включили в состав команды только из-за знания норвежского языка и подлинного шведского паспорта, ибо остальные члены группы, за исключением Эрбеля, не только не владели языком, но и плохо представляли себе условия, в которых предстоит действовать в Скандинавии. Между прочим, Марианну не насторожило даже то, что Абрахам Гехмер не побеседовал с ней непосредственно в штаб-квартире «Мосад», а пригласил в небольшой второразрядный ресторанчик «Ангел». Собственно, никакой беседы не состоялось. После нескольких ничего не значащих, банальных фраз Гехмер спросил напрямик:

– Хочешь выполнить важное задание на благо «Эрец исраэл»?

– Конечно! – не задумываясь, ответила Марианна.

...Микроавтобус остановился у аэровокзала международного аэропорта Бен-Гурион, чаще именуемого просто Лод – по его географическому названию. Приехавших встретил молчаливый мужчина в пестрой рубашке и провел, минуя таможенный и пограничный контроль, в просторную комнату, где в низких креслах уже расположились две женщины и несколько мужчин. Некоторые не спеша потягивали из высоких запотевших бокалов оранжад, другие лениво перелистывали иллюстрированные журналы. Марианна впервые принимала участие в настоящей операции, и ее поразило какое-то подчеркнутое спокойствие собравшихся здесь людей. Сама она изрядно волновалась, хотя и старалась скрыть это. «Я почувствовала себя маленькой девочкой, попавшей в компанию взрослых, этакой белой вороной!» – позднее признается она.

Когда Абрахам Гехмер, Сильвия Рафаэль и Марианна Гладникоф уселись в свободные кресла, поднялся высокий седоватый мужчина.

– Я ваш шеф. Мое имя – Майк. «Контора» поручила найти в Осло одного араба, у которого есть важные сведения. Его имя и словесный портрет я сообщу вам позднее. Вылетаем двумя группами. Первая – Лесли Орбаум, Джонатан Инглби, Патриция Роксбург и Марианна Гладникоф – летят через Цюрих.

Кроме Марианны, поскольку у нее был подлинный паспорт, все остальные были названы псевдонимами.

– Старший – Лесли Орбаум! – Майк сделал паузу, пристально посмотрел в лицо каждому из четырех, словно хотел лишний раз проверить, не вздумает ли кто-либо возражать ему. – Остальные летят со мной через Амстердам. И последнее. Каждому из участников операции сейчас будет выдано по тысяче долларов, франков и западногерманских марок. Это на случай чрезвычайных обстоятельств. Подчеркиваю – чрезвычайных!..

«Чрезвычайные обстоятельства» начались для двух пар «супругов-туристов» – Джонатана Инглби с Марианной Гладникоф и Абрахама Гехмера с Сильвией Рафаэль – сразу же в цюрихском аэропорту. Оказалось, что чемоданы Ингбли, сданные в багаж в Тель-Авиве, по неизвестной причине не прибыли к месту назначения. Поэтому все четверо, взяв такси, поехали в город. Там они разделились: Джонатан с Марианной отправились по магазинам приобретать личные вещи, а вторая пара решила ждать их в одном из ресторанов. В итоге, когда все четверо вернулись в аэропорт, между ними установились настолько дружеские отношения, что вопреки инструкции Майка лететь в Осло из Цюриха разными рейсами они решили не разлучаться и взяли билеты на один и тот же самолет.

В 21 час 20 минут по Гринвичу группа Гехмера появилась в международном аэропорту Форнебю в Осло, где ее с нетерпением ждал неприметный мужчина с тоненькими усиками, напоминавшими мышиные хвостики. Он произнес пароль, сказал, что его зовут Цвика, и передал указание Майка ехать в гостиницу «Панорама», где уже забронированы отдельные однокомнатные номера. Собственно говоря, «Панорама» была даже не гостиницей, а университетским общежитием на северной окраине Осло, где летом останавливались небогатые туристы. Нельзя сказать, чтобы это вызвало восторг у дам. Сильвия, например, вспылила, заявив, что согласилась участвовать в операции вовсе не для того, чтобы ютиться в какой-то дыре. Она даже вознамерилась немедленно связаться с Майком по телефону для «чрезвычайных обстоятельств» – 14-15-89, который дал Цвика. И лишь разнос, устроенный заместителем начальника «ударной команды» Гехмером, заставил блондинку утихомириться.

Впрочем, все обернулось к лучшему. Едва Сильвия Рафаэль вошла в номер, как зазвонил телефон.

– Сильвия, это ты? – раздался в трубке радостный голос.

– Вы ошиблись, здесь нет никакой Сильвии, – холодно ответила она. – Это номер Патриции Роксбург!

– Брось, Сильвия! Это я, Дан Эрбель! Здесь, конечно, не лазурное Средиземное море, но мартель найдется. Может быть, зайдешь ко мне, тряхнем стариной? Я здесь же, в «Панораме»...

Встреча затянулась далеко за полночь. Зато Сильвия наконец узнала, ради чего их командировали в Осло: через некоего Немала нужно выйти на палестинского лидера Али Хасана Саламеха. Звено «Айн» уже установило, что он тоже живет в «Панораме». Теперь же, когда прибыло подкрепление, остальное сделать будет нетрудно. Что подразумевалось под «остальным», объяснять было не нужно. В октябре прошлого года в составе звена «Айн» Сильвия уже принимала участие в операции «Мивцах элохим» по ликвидации палестинского поэта Зуэйтера.

На следующий день, когда Марианна Гладникоф спустилась к завтраку, в ресторане ее уже ожидал Джонатан Инглби. Он сказал, что собирается сделать кое-какие покупки и потому-де нужна ее помощь. Марианна подумала, что ее спутник собирается пополнить гардероб, пострадавший в Цюрихе из-за ошибки авиакомпании «Эл-Ал». Но Инглби попросил отвезти его в магазин игрушек. Без долгих раздумий Марианна выбрала центральную Карл-Юхангате. В одном из универмагов Инглби приобрел набор детского пластилина, в другом – несколько надфилей. На обратном пути он коротко объяснил, что эти покупки нужны ему, чтобы изготовить дубликат ключа от номера некоего араба, у которого, по его предположениям, находятся важные документы.

Едва двое агентов вошли в холл «Панорамы», как тут же навстречу им устремился красный от возбуждения Абрахам Гехмер. Не обращая внимания на только что прибывших туристов, он еще за несколько шагов закричал:

– Араб уже выехал!

Инглби предостерегающе поднял руку и молча пошел к лифту. Гехмер и Марианна последовали за ним. Оказалось, что ключ от комнаты Кемаля переместился на доску свободных номеров. Гехмер был уверен, что араб просто сменил гостиницу, и поэтому, посадив Инглби и Гладникоф во взятую напрокат машину, помчался на центральный почтамт. Задание, данное Марианне, было предельно просто: обзвонить все гостиницы Осло и узнать, нет ли среди зарегистрировавшихся нужного им лица. Инглби остался с ней до выяснения обстановки.

За два часа Марианна успела позвонить в сорок шесть отелей, но, увы, безрезультатно. Подошло время обеда, и «супруги» пошли сообщить неутешительные сведения Гехмеру, который должен был ждать в расположенном неподалеку рыбном ресторане...

Майк избрал своей штаб-квартирой отель «Континенталь» на Стортингсгате. Там же поселилась и его давняя знакомая, носившая псевдоним Тамара, которая в этой операции вместе с Джонатаном Инглби составляла звено «Алеф». Конечно, ни сам «Континенталь», ни тем более, ресторан при нем, весьма популярный среди столичной богемы, не были идеальным местом для проведения оперативных совещаний. Тем не менее именно там (правда, в отдельном кабинете) Майк решил собрать Густава Иистауэра, Сильвию Рафаэль, а также некую Нору Хеффнер, как значилось в ее фальшивом западногерманском паспорте, и Дана Эрбеля.

Инструктаж начальника «ударной команды» занял куда меньше времени, чем обильный обед. Четверке агентов предстояло немедленно отправиться в Лиллехаммер, небольшой курортный городок в ста милях от Осло, найти там араба по имени Кемаль, высокого, смуглолицего мужчину с курчавой шевелюрой и небольшой бородкой, и проследить, с кем он будет встречаться. По мнению Майка, это не должно отнять много времени, так как Пистауэр и Эрбель уже знали араба в лицо.

Для подстраховки вслед за ними в Лиллехаммер выехали еще четверо участников операции: Гехмер, который должен был руководить действиями агентов на месте, Севенье и некий «француз» Рауль Кузэн. Марианна обратила на него внимание еще перед вылетом из Тель-Авива: сложением он походил на сейф средних размеров. Восьмым членом команды террористов была сама Марианна.

Ровно в полдень на следующий день в дешевом кафе неподалеку от лиллехаммерского вокзала появилась компания туристов-иностранцев, приехавших на трех машинах. Обслуживавший их официант решил, что это голландцы или немцы, – слишком уж чинно и сдержанно вели они себя за столом. Между тем как раз в это время Майк давал указания относительно завершающей фазы операции...

Его заместитель Гехмер с гордостью доложил, что звено «Айн» успело не только разыскать в Лиллехаммере Кемаля, но и зафиксировало его встречу с мужчиной восточного типа, живущим в недорогом пансионате. И Гехмер и Пистауэр не сомневались, что Кемаль вывел их на главную цель – палестинского лидера Али Хасана Саламеха, за которым «Мивцах элохим» тщетно охотилась на протяжении последних месяцев. Поэтому Майк решил, что следует немедля ликвидировать его, пока тот опять не скрылся.

...Кафе «Каролина», в баре которого работал марокканец Ахмед Бухики, не относилось к числу перворазрядных. И все-таки летом, когда Лиллехаммер наводняли туристы, Ахмед редко освобождался раньше полуночи. Хорошо хоть по воскресеньям бар был закрыт, и, отработав дневную смену официантом, Бухики располагал свободным временем. В этот вечер он собрался сходить в кино, а потом пораньше лечь спать, чтобы набраться сил перед очередной неделей ночных бдений за стойкой «Каролины».

Когда Бухики вышел из кинотеатра, уже темнело. Ярко освещенные улицы зеленого городка были пустынны: местные жители обычно предпочитали проводить вечера у семейного очага, а приезжие в это время заполняли немногочисленные рестораны и ночные клубы. Ахмед не спеша шел по улице, с удовольствием вдыхая свежий прохладный воздух, казавшийся особенно приятным после духоты маленького кинозала, и не обратил внимания на стоявшую сбоку в тени деревьев обнявшуюся пару. Но едва он поравнялся с «влюбленными», как те, видимо, вспугнутые звуками шагов, резко отпрянули друг от друга и в упор уставились на марокканца. Чтобы не смущать их, Бухики отвернулся. В этот момент раздались негромкие хлопки, напоминавшие звуки открываемых бутылок с шампанским. Однако Ахмед не услышал их: двадцать две пули, выпущенные с расстояния нескольких метров, изрешетили тело бармена. Джонатан Инглби и Тамара пересекли улицу и вскочили в стоявший у тротуара бежевый «волво», который тут же сорвался с места. Звено «Алеф» выполнило задание...

Одновременно из-за угла на большой скорости выскочила еще одна машина, устремившаяся вслед за первой. В ней находились Рауль Кузэн и Жан-Люк Севенье, составлявшие звено «Бет», которое в случае необходимости должно было прикрыть убийц. Однако акция прошла настолько гладко, что помощи не потребовалось. Во всяком случае, начальник «ударной команды» Майк, на время операции остановившийся в мотеле в тридцати милях от Лиллехаммера, не счел нужным немедленно, этой же ночью, вывести своих подчиненных из Норвегии.

Между тем случайным свидетелем убийства на тихой лиллехаммерской улице оказалась жившая напротив фру Ада Нильсен. Женщина от природы наблюдательная, она достаточно подробно описала полиции внешность убийц. На следующий день детективы сравнительно легко установили, когда и откуда приехали, а также с кем встречались в Осло и Лиллехаммере двое «влюбленных». В итоге почти половина «ударной команды» – Гехмер, Эрбель, Рафаэль, Гладникоф и Цвика – оказались за решеткой. Остальным удалось скрыться.

После ареста боевики израильской разведки вслед за Марианной Гладникоф и Даном Эрбелем выложили все, что знали о проведенной «Мивцах элохим» операции. В ходе следствия выявились и другие детали. Так, например, баллистическая экспертиза установила, что часть пуль, поразивших марокканца Бухики, была выпущена из того же самого пистолета, из которого в Риме был убит в октябре 1972 года поэт Зуэйтер. Это могло объясняться только тем, что в обоих случаях в звено «Алеф», осуществлявшее террористические акты, входил Джонатан Инглби, очевидно слишком привыкший к одной и той же пристрелянной «беретте». Далее выяснилось, что некоторые из членов «ударной команды» в июне 1973 года находились в Париже, когда там был взорван миной арабский активист Мохамед Будиа. Там же на квартире, которую снимала Сильвия Рафаэль, была обнаружена при обыске записная книжка с зашифрованными адресами и телефонами агентов израильской разведки. Среди них значился и Цвика – он же Цви Штейнберг, работавший в качестве шофера в израильском посольстве во Франции, а на самом деле – кадровый сотрудник «Мосад». Позднее Штейнберг был переведен в Голландию. Оттуда он прибыл в Осло и вместе с атташе посольства Израиля Игалом Эйялом составил звено «Уф», отвечавшее за связь и координацию. Кстати, Цвика был арестован как раз на квартире Эйяла, где решил укрыться, после чего атташе-шпиону пришлось не по своей воле покинуть Норвегию...

В итоге пятеро попавшихся с поличными израильских террористов предстали перед судом и были приговорены к тюремному заключению на сроки от шести до девяти лет.

И все-таки заключительную точку в лиллехаммерском фиаско израильская разведка поставила лишь год спустя. После процесса над террористами американский журналист Дэвид Тиннин вместе с норвежским коллегой из «Афтенпост» Дагом Кристенсеном начал работу над книгой «Ударная команда», рассказывающей об убийствах, совершенных «Мивцах элохим». Когда сведения об этом были получены в Тель-Авиве, то руководители секретных служб Израиля решили подкупить журналистов, предложив им два миллиона крон за отказ от публикации сенсационной книги. Однако результат «операции» оказался прямо противоположным желаемому: Тиннин и Кристенсен отвергли их предложение да к тому же рассказали в печати, как израильская разведка пыталась скрыть от широкой общественности свои неприглядные дела.