Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №12 за 2005 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Экологический рай
«Экологическая» тенденция – самая актуальная и в современном жилищном строительстве.
Несколько лет назад в Германии возник поселок Солнечный парк, расположившийся в местечке Санкт-Албан в области Пфальц. Парк включает в себя 12 «биосолярных домов», питающихся в основном от энергии солнечных батарей. В зимнее время поддержание тепла в доме осуществляется за счет естественного «парникового эффекта» и небольшого количества дров. Благодаря батареям, установленным на крышах, расходы на электроэнергию в 10 раз ниже, чем обычно. В большинстве своем дома сделаны из дерева, кирпича, камня и стекла. Использование пластика и полимеров сведено к минимуму. Кроме того, в деревне вообще нет асфальта, только тротуары из керамической плитки, а луга и леса подходят прямо к домам. Сточные воды очищаются с помощью пожирающих бактерии растений, а дождевая вода собирается в пруду, который служит для купания жителей и в свою очередь очищается насосом от ветряной мельницы. Таким образом, как утверждают организаторы проекта (фирма Bio-SolarHaus Becher GmbH), деятельность Солнечного парка ничем не угрожает живой природе. Этот биорай в прошлом году был отмечен призом европейского конкурса экологической архитектуры «Прорыв в будущее». Нетрудно предположить, что такого рода комплексы станут все более притягательны в будущем, особенно для горожан и семей с детьми.
Но энергосберегающие дома с архитектурной точки зрения не всегда так красивы и футуристичны, как нам хотелось бы себе представить. Возможно ли сочетание приятного и полезного? Некоторые проекты показывают, что да. Немецкий инженер и архитектор Вернер Собек построил в 2000 году в пригороде Штутгарта дом «R 128». Это сооружение в стиле хай-тэк – прозрачный куб из стального каркаса и сплошного стекла. К дому ведет подвесной стальной мост, внутри он разделен на три этажа, но перегородки между отдельными помещениями на этажах отсутствуют. Дизайн мебели соответствует общему минималистскому футуристическому образу дома. Такой дом, пожалуй, выберут для себя представители upper-middle класса, предпочитающие оставаться в больших городах. Особо отметим, что при всей футуристичности облика сооружение предельно энергоэкономично и экологично. Дом автономен, не наносит вреда окружающей среде, быстро монтируется и демонтируется, а основные его материалы (сталь и стекло) могут при желании подвергнуться «ресайклингу» – переработке для повторного использования. Благодаря тройному остеклению, особому газу, заполняющему промежутки между стеклами, и солнечным батареям дом полностью снабжает сам себя электроэнергией и теплом. Когда внутри скапливается избыток тепла, особые батареи в крыше сохраняют его энергию на будущее. В доме нет электровыключателей, весь контроль за приборами производится хозяином с помощью команд «голосом». Теоретически можно себе представить, что хозяин, будучи в отъезде, может управлять домом по мобильному телефону. Это звучит фантастически, но тем не менее дом под Штутгартом уже существует!
Жилая архитектура – функция или образ?
В Токио посреди густонаселенного квартала Шибуя «затерялся» так называемый «Дом Эллипс», построенный молодыми японскими архитекторами Масаки Эндо и Масахиро Икедой в 2002 году и тогда же ставший «хитом» современной архитектуры. Дом небольшой по площади, он вписан в пространство между другими домами на участке площадью всего 53 м2, но футуристичностью своей формы этот сплющенный цилиндр бросает вызов традиционной архитектуре. Он кажется спустившимся неизвестно откуда НЛО. Основа постройки – каркас из 24 стальных колец, покрытых слоем особого уплотненного полимера. Внутри дома – остроумно рассчитанная винтовая лестница проходит через три этажа, все пространства вокруг нее развиваются таким образом, что в доме много места и воздуха.
Проблема вписываемости нового жилища в старую городскую застройку – важнейшая в архитектуре будущего. Один из вариантов ее решения – уйти от старого города в высоту, вырваться из уровня традиционных кварталов путем строительства жилых небоскребов или путем сооружения пентхаузов на крышах уже существующих зданий. Остроумный вариант такого рода предложил немецкий архитектор Вернер Айслингер, «поставивший» на крышах высотных жилых домов в Берлине так называемые «лофт-кубы». Берлинцы прозвали их «городскими кочевниками». Дизайнерские лофты – дома на крыше площадью 36 м2, не имеющие внутри перегородок и сделанные как единое пространство, произведены из стекла, металла и пластика. Внутри них выгорожена ниша для ванной и кухни. Они доставляются на крыши с помощью вертолетов и подсоединяются к местным коммуникациям. Стоит такой «лофт» 55 000 евро, что, учитывая их современный дизайн и возможность расположения на крышах в центрах городов, должно привлечь внимание к такого рода проектам творческую интеллигенцию.
«Небоскребный» вариант жизни в центре метрополий, таких как Нью-Йорк, Париж, Лондон, тоже активно развивается современными архитекторами. В моду входят так называемые «полифункциональные комплексы», расположенные в самых «горячих точках» крупных городов, где сосуществуют офисы, торговые центры и жилые апартаменты. В них предпочитают жить деловые люди, бизнесмены и семьи, не обремененные детьми. Разумеется, внутри комплексов непременно находится рекреационный центр с парком (если есть внутренний двор) или зимние сады на определенных этажах, спортивно-оздоровительный комплекс и заведения, оказывающие бытовые услуги.
Благодаря целой системе мер, направленных на улучшение экологии, в центре таких гигантов, как Лондон, к счастью, снова можно жить, не задыхаясь от смога и копоти. Последний проект Ренцо Пьяно – создание офисно-жилого небоскреба London Bridge Tower на Темзе, в районе Истсайда – поражает воображение. Это будет гигантский стеклянный обелиск или необычайно растянутая по вертикали пирамида из стекла высотой 306 м в 66 этажей, которая станет самым высоким зданием Европы. В целом в течение рабочего дня в комплексе будут находиться 10 000 человек. Трехслойное остекление фасадов по последнему слову техники позволит сэкономить до 30% энергии, внутри расположатся магазины, бюро, квартиры, отель, рестораны и даже музей.
Дом-эмбрион и космическая капсула
Дом будущего, как показывают новейшие проекты, в принципе должен быть не только удобен и энергосберегающ, но и «мобилен». Под мобильностью подразумевается возможность формальных вариаций, изменения внутренних пространств, размеров, приспособление его объема к пожеланиям жильцов. Над этими качествами работают сегодня очень многие молодые архитекторы, предлагая самые разные варианты: «эластичных» домов (проект «Variomatic», автор – голландец Каас Остеруйс), «переносных» домов – Portable House (проект фирмы Office of mobil design), домов, развивающихся из некоего центра – «эмбриона» – Embryological House (Грэг Линн/Form). Некоторые из них пока существуют на экране компьютера, другие – уже показывают чудеса «формальной корректности», приспосабливаясь к нуждам заказчиков. Интересен в этом смысле проект «Дом Мебиус» (голландская группа UN Studio), построенный по принципу ленты Мебиуса. Дом возведен в 1992—1998 годах в Голландии с учетом пожелания его хозяев – двух человек, каждый из которых не только живет здесь, но и работает. Поэтому дом представляет собой сосуществование двух параллельных миров (в каждом – офис и спальня), соединяющихся в некоторых общих точках и вновь расходящихся.
Дерзкие фантазии молодых архитекторов уводят нас с поверхности Земли в иные миры. Жилые капсулы для обитания ученых во время полета на Марс в 2013 году (так называемые Bioplex Cаpsule) были спроектированы по заказу NASA уже в 2000 году английской архитектурной студией FOA (Foreign Office Architects). Но поскольку невесомость в космическом пространстве все еще не преодолена, пожалуй, планы переселения в космос относятся к весьма далекому будущему. А вот под водой жить можно уже сейчас. Проект «Гидра хауз» – Hydra House (студии Office of mobil design) победил в 2003 году на конкурсе инновативной архитектуры, устроенном журналом Wallpaper Magazine. Слово Hydra имеет ассоциации с «гидрой как животным, живущим под водой, имеющим цилиндрическое тело и щупальца вокруг рта», – пишет автор проекта архитектор Дженнифер Сигаль.
Она разработала модель подводного сооружения, внешняя стена которого построена как двойной корпус подводной лодки. Закачанный между неопреновыми оболочками воздух позволяет сохранять внутри здания нормальное давление.
Вертикально идущие вверх «шланги», оформленные как побеги водорослей, доставляют в подводный дом воздух и электроэнергию. Частично энергию будут запасать специальные батареи, работающие по принципу кристаллизации соли, а также находящиеся наверху термоэлементы. Водоснабжение будет состоять из использования дождевой воды и обессоленной морской. Вход в дом («рот гидры») может «присасываться» к такому же входу в следующем доме, таким образом под водой могут возникать жилые колонии.
Если преимущества индивидуального постоянного проживания под водой все же вызывают сомнения, то провести на дне океана неделю отпуска уже сегодня пожелают многие!
Такую возможность предоставит в недалеком будущем отель «Hydropolis», возводящийся сегодня на дне Персидского залива в Дубаи. Его автор – немецкий архитектор Йоахим Хаузер, проект должен быть завершен в октябре 2006 года.
«Каменные джунгли» с человеческим лицом
Подозреваю, что многие из нас в будущем вообще предпочтут отдыхать вне цивилизации, где не будет ни одного, даже построенного знаменитым архитектором по последнему слову техники здания. Но рано или поздно придет время вернуться в привычную среду обитания – в города, которые будут расти и расти. От современной архитектуры с ее размахом мы могли бы ожидать «планов громадье» по развитию именно мощных градостроительных проектов. Но в реальности этого не происходит. Хотя так называемые Master plan и присутствуют на сайтах и в разработках почти во всех известных архитектурных фирмах, но они касаются переустройства отдельных районов или кварталов и отнюдь не претендуют на «генеральные планы переустройства» того или иного города. Когда в одном интервью Фрэнка О. Гери спросили, почему так происходит, он ответил – слава богу, что это так, потому что радикально города перестраивают только диктатуры. А тот «хаос», который царит сегодня в архитектурном мире, когда жизнь переустраивается не в одно мгновение по приказу, а постепенно, метр за метром, постоянно обновляясь, – это признак демократии. Итак, современным архитекторам не суждено выстраивать свои «Германии» (как Шпееру), уничтожать старые кварталы, прокладывая новые проспекты, зато они могут реально улучшать и преображать уже существующую городскую застройку и делают это часто с блеском и потрясающей фантазией. Одна из модных тенденций – полное техническое санирование и архитектурное переустройство бывших заброшенных индустриальных комплексов, торговых складов, корабельных доков. Здесь преуспели прежде всего немцы, австрийцы и англичане.
На месте и внутри этих пустовавших объектов возводятся как жилые, так и спортивные и культурно-развлекательные комплексы. Из наиболее ярких примеров – переустройство в жилой дом фирмой Жана Нувеля промышленного здания «Газометр» на окраине Вены, превращение бывшей электростанции в Музей Tate Modern в Лондоне (архитекторы Херцог и Де Мерон), а также возведение гигантского музейного комплекса Confluence в Лионе, в районе слияния рек Роны и Соны во Франции, на месте бывшего индустриального района (австрийская архитектурная студия Coop Himmelblau).
В Лондоне, в районе Истсайда, который еще десятилетие назад представлял собой пустыню брошенных доков и складов, сегодня кипит жизнь. Если раньше в этих местах вообще никто не жил и река тихо гнила себе у берегов, то к 2000 году здесь были проведены санация и реорганизация целых кварталов, построили свои чудо-здания Фостер (уже упоминавшееся Great London Authority) и Роджерс («Миллениум Дом»). В результате район оказался экологически чистым, с прекрасно развитой современной инфраструктурой, цены на квартиры выросли неимоверно, и Истсайд превратился в один из самых модных районов города.
Архитектура играющая
Архитектура будущего не только дает нам кров, не только обслуживает мегаполисы, она все больше и больше «играет» со зрителем. Огромное количество полифункциональных культурно-развлекательных комплексов проектируется и строится по всему миру. Библиотеки сегодня – сложные организмы, сочетающие всевозможные средства получения информации, лекционные залы, кафе, магазины, информационные центры – все чаще называются «медиатеками». Образцово-показательный пример этого жанра – Медиатека японца Тойо Ито в северояпонском городе Сёндай, построенная в 2001 году. Музеи превращаются в целые города, где помимо собственно залов с эскспонатами существуют различные интерактивные пространства, «общающиеся» с посетителями, кинозалы и театры, рестораны и читальные залы.
Тойо Ито (род. в 1941 году) , уроженец Японии, окончил Токийский университет. Уже в 1971 году основал свое собственное архитектурное бюро под названием «Toyo Ito & Associates». Работает в Японии, Китае, Германии. Соединяет европейскую традицию минималистски-конструктивистской архитектуры с японскими и корейскими народными строительными приемами и особенностями. Проект последних лет, привлекший международное внимание, – здание Медиатеки в городе Сёндай на севере Японии (1998—2001 годы). Медиатека – полифункциональный комплекс, родоначальник нового жанра, заменяющего традиционную «библиотеку». Основа постройки – сетка из бетонно-стальных конструкций, окруженная стеклянной оболочкой, создает особые эффекты присутствия здания в городе.
Помимо музеев современного искусства очень популярно строительство музеев натуральной истории и техники, внутри которых дизайнеры дают простор своему воображению. Один из самых примечательных комплексов такого рода открылся в 2001 году в английском городе Ротэрхеме, в графстве Южный Йоркшир (проект известной лондонской фирмы Wilkinson&Eyre). Под комплекс, получивший символическое название Magna и заявленный как первый Science Adventure Centre в Европе, была использована территория бывшего сталелитейного завода. Внутренние гигантские помещения цехов с помощью компьютерного проектирования были переделаны таким образом, что более всего эти пространства стали напоминать кадры из фантастических фильмов. В четырех отсеках интерактивные инсталляции рассказывают о свойствах четырех первоэлементов природы: воды, земли, воздуха, огня. Например, в зоне огня с помощью особой установки создается огненный смерч, в зоне воздуха построена аэродинамическая труба, в которой посетители наглядно изучают особенности движения воздуха, и так далее. Собственно говоря, это уже не музей, а своего рода научно-популярный аттракцион, вызвавший огромный интерес у публики. Сразу после его открытия число посетителей зашкаливало за 100 000 ежемесячно.
Один из краеугольных камней успеха такой архитектуры – ее интерактивное начало, вовлечение зрителя в процесс освоения той или иной информации. Интерактивность – знак актуальности архитектуры. Павильоны и постройки, существующие в городских парках, внутри экспозиционных пространств, на площадях городов и «играющие со зрителем», реагирующие на его присутствие, «откликающиеся» на публику, – это любимое детище многих архитекторов молодого поколения. И если раньше зрители развлекались в комнатах с кривыми зеркалами или в садовых лабиринтах, то теперь к их услугам новейшие достижения аудио-, видео– и цифровой техники внутри модных построек. Голландец Ларс Спейбрук прославился именно такой «игровой» архитектурой. Сначала в мае 2004 года на окраине голландского города Айндхофен на территории парка «Новой медиальной индустрии», где располагаются офисы нескольких медиа-компаний, он создал SonO-house. Это павильон из алюминиевых полос, соединенных в форму, напоминающую цветок. Он не имеет никакой другой функции, кроме той, чтобы с помощью запрятанных внутрь сенсоров следить за движениями публики и реагировать на них изменением света и музыки. А совсем недавно в маленьком голландском городке Детинхеме появилась его же D-tower. Эта башня представляет собой «каплю» из матового пластика на трех опорах (высота сооружения – 12 м), внутри которой находится компьютерный центр. Проект – затея местных городских властей, цель которой – современный архитектурный аттракцион, поднимающий интерес к городу у соседей и самосознание жителей, гордящихся тем, что в их городке стоит здание молодого модного архитектора. Отныне детинхемцы, отвечая в интернете на особую анкету, могут сообщать башне свое настроение, и сумма этих сигналов окрашивает ее в зависимости от доминирующего в тот или иной день в городе настроения в разные цвета. Красный – цвет любви, желтый – страха, синий – счастья, зеленый – ненависти.
Здание или мираж?
Выше была описана архитектура взлетающая и плавающая, растекающаяся и играющая, но есть основания полагать, что архитектура будущего во многом будет и маскирующейся, и исчезающей. Если башня в Детинхеме внешне очень похожа на знаменитый марсианский треножник из «Войны миров» Уэллса и ее форма доминирует в городе, притягивает внимание, то ряд проектов, напротив, стремится слиться с природой, мимикрировать, принять антиурбанистический вид. Фантазия архитекторов здесь безгранична – от придания зданиям очертаний животных (такие «зооморфные проекты» в виде зданий-змей, морских скатов, улиток и прочие были показаны на специальной выставке в Музее Виктории и Альберта в Лондоне в 2003 году) до оцифровывания на компьютерах растений и перевода этих форм в архитектуру. (Дигитальная органика – фирменный знак проектов Грэга Линна.) В целом тенденция «назад к природе», конечно, отражает пресыщенность хай-тэковской, урбанистической архитектурой. Поэтому в городах проектируются и появляются такие странные здания, как электростанция, полностью одетая в оболочку из цветущих роз (проект студии Cero 9 «Магическая гора» для города Амес в США), или городской культурный центр, замаскированный в естественных разрывах и трещинах скальных пород (проект Петера Айзенмана в Сантьяго-де-Компостела). Жан Нувель спроектировал даже Музей Гуггенхайма в Токио, который должен располагаться внутри холма. А сам холм, засаженный вишнями и кленами, в зависимости от времени года должен менять окраску, но всегда оставаться пестрым и естественным.
Жан Нувель (род. в 1945 году). Французский архитектор номер один. Мировую известность принесло стротельство здания «Института арабского мира» (1981– 1987 годы, Париж). Архитектор – поэт, любитель тончайших композиций из стекла и участков живой природы, выстраивает удивительные комбинации архитектуры и ландшафта. Мастер «света» в зодчестве. Лучшие проекты последних лет: «ржавый» Куб – Монолит в центре озера на Швейцарском ЭКСПО2002, музей De Quai Branly в Париже. Последний «хит» Нувеля – небоскреб Torre Agbar в Барселоне. Здание служит резиденцией городского управления по водоснабжению. Символика «воды» проявляется в том, что весь обтекаемый корпус башни состоит из системы окон с особо отражающими стеклами. При определенном освещении башня либо растворяется в городском пространстве, либо кажется огромным водяным столбом.
Еще более радикальный шаг по пути к исчезновению архитектуры делают нью-йоркские зодчие Диллер и Скофидио в своем проекте Blur building, что можно перевести как «Здание Пятно». Летом 2002 года в Швейцарии проходила местная выставка «ЭКСПО», во время которой на одном из озер зрители могли наблюдать огромное туманное облако правильной эллипсовидной формы. Подойдя ближе к берегу, они видели уходящие в туман мостки, а когда по мосткам проходили внутрь Blur building, то оказывались в странной, волшебной атмосфере туманного Нечто. Искусственный газон, на котором можно было поваляться и отдохнуть, окружали «стены» из тумана. Чисто технически «чудо исчезающей архитектуры» было устроено просто и остроумно. Архитекторы соорудили помост размером 100х60 м, высотой 25 м над уровнем воды. Вокруг него в воде они расположили 31 500 водяных фонтанчиков-распылителей, каждый из которых давал тончайшую струйку воды. Эти струйки воды, превращаясь практически в водяной пар, перекрещиваясь, создавали облако тумана. Такое чувство, рассказывали зрители о своих ощущениях, что ты входишь в некую особую зону, внутрь тела какого-то непонятного существа, где нет начала и конца, веса и объема, где все видно сквозь туман, где ты теряешь представление о настоящем. Сами архитекторы, объясняя концептуальный смысл своей затеи, утверждают, что им важно было оторвать зрителя от перенасыщенного визуальными образами современного мира и погрузить его в некую неопределенную среду, чтобы обострить ощущения.
Образ исчезающего здания, как показывает опыт американца Майкла Янтцена, можно создать и совершенно иными средствами. В своем проекте Malibu Video Beach House (2002) он предлагает заполнить выходящий на дорогу фасад кубического дома, стоящего на пляже у кромки воды, видеоэкранами с изображениями пляжа, располагающегося позади дома. Таким образом, для подходящего к дому с дороги прохожего он будет сливаться с пляжем. Внутри же стена, выходящая на дорогу, отделана зеркалами, отражающими пляж, а три остальные стены – сплошь стеклянные, поэтому, находясь внутри, обитатель дома будет чувствовать себя также со всех сторон окруженным пляжем. Разве не напоминает это парковые игры с зеркалами наших предков, только на ином, почти виртуальном уровне?!
Тадао Андо (род. в 1941 году) , автодидакт, не получивший профессионального образования, но уже с конца 60-х годов открыл офис в Осаке и стал одним из наиболее признанных не только в Японии, но и во всем мире архитекторов. Лауреат Притцкеровской премии 1995 года. Певец геометрических очертаний, простейших форм в архитектуре. Излюбленные материалы – особый бетон, стекло, камень, бамбук, использование водной поверхности, фонтанов и живых растений. В последнее время построил здание Фонда «Ланген» (Дюссельдорф), сооружает грандиозный гостиничный комплекс в Японии на берегу океана, где в качестве строительного материала будут использованы в том числе и морские раковины. Здание Пулитцеровского фонда искусства в городке Сан-Луисе, штат Миссури, отражает классику стиля Андо. Геометрия, водная горизонталь бассейна, разделяющего здание на две половины, минимализм интерьеров. Автор называет этот проект «самым бескомпромиссным» из всех его работ.
Что же касается виртуального, то современная архитектура не только пользуется компьютерным проектированием, но и создала целое направление внутри себя. Часть проектов, сделанных на компьютере, в нем и остается. «Виртуальное» направление – это та архитектура, которая представляет собой развитые и оформленные пространства, сложные комплексы и уровни, которые не могут и не должны быть реализованы на практике. Ее основатели, среди них группа молодых американских архитекторов Asymptote, исходили из принципа, что раз виртуальное пространство существует, оно может быть выстроено, использовано и пережито также виртуально. Один уровень – это оформление веб-сайтов, над которыми трудится сегодня целая армия дизайнеров во всем мире, но другой, более сложный уровень – это компьютерная архитектура. Блестящий пример этого – проект оформления компьютерного пространства Нью-Йоркской биржи, выполненный Asymptote в 1999 году и в чем-то похожий на компьютерную игру. Портал Virtual trading floor, имитирующий подобие реального биржевого зала и оптически более эффектный, чем плоские страницы обычного интернетного сайта, позволяет игрокам на бирже в системе он-лайн следить за обновляющейся информацией и принимать решения. Нетрудно предположить, что за такого рода «виртуальной архитектурой», примененной в самых разных сайтах, будущее.
Погружение в мир современной архитектуры, которая сегодня предугадывает завтра, вещь увлекательная и подобна наркотику. Хочется узнавать о новых проектах, «придумках» и технологических чудесах, хочется любоваться этими зданиями как произведениями искусства, а еще больше жить в них и среди них.
Ольга Козлова
