Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №02 за 1979 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанр:
Газеты и журналы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Мой бразильский коллега и приятель Отавио Морейра знал о работе военной, гражданской, транспортной, юридической и прочих родов полиции все. Будучи как-то у меня в гостях, Отавио увидел в окне напротив соседа и кучу домочадцев. Эта картина настроила его на лирический лад, хотя в Словах Отавио осталась ехидинка, которая всегда проглядывает сквозь бразильскую сентиментальность.
– Вот гляжу и думаю: справедливо ли упрекать полицию в том, что народ от преступников она защищает хуже, чем преступников от народа? Чего вы хотите за лейтенантское жалованье? На Копе его за квартиру заплатить не хватит. Даже за однокомнатную. Про ту, что напротив, и говорить нечего. Как же полицейскому удержаться, не взять деньги у того, у кого они подстилка для кошки? Разве грех тряхнуть контрабандиста, содержателя публичного дома или подпольной лотереи? Но не грех и отблагодарить кормильца. Раз Милтон Тиаго платит щедрее, чем префектура, ему и служат вернее.
Отавио имел в виду показания арестованного торговца наркотиками о том, что у него на жалованье находилось примерно пятьдесят стражей порядка. Они охраняли его участок от конкурирующих шаек и от своих же, верных долгу коллег.
– Значит, Отавио, прибавка к полицейскому жалованью – дела о все новых и новых презунто?
– Нет, презунто – особая статья. Это главным образом воры, которым слишком повезло. За ними сыщики охотятся, не жалея сил, а выследив, естественно, хотят вознаградить себя за труд. Знаете, как это делается? Когда стражи закона нападают на след удачливого грабителя, его сначала похищают и ровно три дня держат в укромном месте. Обращаются с ним ласковей родной матери. Если парня хватятся родственники или друзья, его, невредимого, перевозят в участок – и ни у кого никаких претензий. Зато если дело обошлось без шума, на четвертый день «счастливчика» берут в оборот, пока не узнают, где он спрятал награбленное. А потом куда его девать?
– Значит, и ты, Отавио, считаешь, что презунто – инициатива отдельных лиц, а «эскадрона» больше нет?
– Если и есть, он научился прятать концы в воду. Хотя бывают очень подозрительные случаи. Помнишь, недавно в Аншиете две с лишним сотни полицейских практически оккупировали район? Преследуя банду, убившую регулировщика, они смертельно ранили школьника и оставили его истекать кровью на улице. О разнесенных дверях, разбитых окнах, ошалевших от страха жителях и говорить не приходится.
Отавио задумчиво покачал головой.
– Возьмем Вале-Рико. Лейтенант Лепестер со своими людьми в конном строю атакует поселок, сгоняет население, включая больных, на площадь, заставляет танцевать, целовать лошадей в морды и все такое прочее – чтобы не забыли, что существует полиция! Да, происшествий вроде этого хватило бы на целую книгу. Но никак не докажешь, что в них замешан «эскадрон». Да и не столь уж он теперь нужен! Взять хотя бы борьбу с «подрывными действиями». Зачем в наши дни кустарная работа «эскадрона», когда имеются несравненно более надежные инструменты?
Я не спросил у Отавио разъяснений насчет «инструментов», поскольку они общеизвестны. Достаточно назвать созданный после свержения военными в 1964 году правительства Жоана Гулара антиподрывной орган ДОИ-КОДИ. В его делах стандартно фигурировало обвинение: «попытка возродить запрещенную компартию». В 1977 году ДОИ-КОДИ расформировали также вследствие «эксцессов». Незадолго до этого бразильская печать, публиковавшая прежде лишь бесстрастные сообщения об итогах расследования «подрывных действий», вдруг взорвалась: в помещениях ДОИ-КОДИ покончил с собой видный журналист Владимир Эрцог. Еще не пришло время узнать, что на самом деле произошло в камере, куда поместили Эрцога, однако некоторые мои знакомые допускают, что действительно имело место самоубийство, поскольку журналист хорошо представлял себе, что его ждет, и не хотел запятнать свое имя слабостью и предательством.
У ДОИ-КОДИ, разумеется, остались наследники и целая гамма подпольных и потому еще более свободных в своих действиях организаций: «Команда охоты за коммунистами», «Антикоммунистическое движение» и «Антикоммунистический альянс», перенявший у «эскадрона смерти» привычку оставлять угрожающие записки в местах проведения акций и... безнаказанность. Специализация «альянса» – самодельные бомбы в помещениях профсоюзов, редакциях и квартирах людей, известных демократическими убеждениями. Особо религиозные натуры объединяет общество «Традиция, семья и собственность», оно исповедует террор как «путь к спасению души для жизни вечной». Несомненно, усилиям «эскадрона» на политическом поприще тоже нашлось бы применение, но сам он ныне не мог бы претендовать на исключительность. Поэтому мне трудно было возразить моему собеседнику. И все же я решился заметить Отавио Морейре, что есть такие грязные дела, в которых людям с большими деньгами в состоянии помочь только квалифицированные и достойные доверия террористы-полицейские.
– Возможно, в какой-то другой стране, – снова не согласился Отавио. – Но в Бразилии издавна нет крупного землевладельца без «жагунсо», а теперь и в городе по-настоящему богатые люди завели собственные вооруженные силы.
Жагунсо в Бразилии называют наемных головорезов, нечто вроде дружины при помещике, чтобы держать в повиновении крестьян, захватывать ему новые земли и политическое влияние в округе. Вряд ли справедливо ставить на одну доску с ними отряды частной охраны в городах. Однако факт, что эти отряды обмундированы, вооружены и что их общая численность только в Рио-де-Жанейро превышает 69 тысяч человек. Факт и то, что в практику частной охраны вошли некоторые атрибуты «эскадрона» – тайные карцеры и пытки.
– Вопрос не в том, существует ли поныне «Э. М.», – настаивал Отавио. – Суть дела не в наводящих страх названиях, не в черепах с костями и прочей примитивной полицейской «экзотике». Главное, что сохраняется атмосфера массового, повсеместного и ежеминутного полицейского произвола – альфа и омега «эскадрона смерти».
Репортаж «Город живет в страхе» еще раз подтвердил правоту Отавио Морейры. В нем приводились результаты социологического опроса. При этом 70 процентов опрошенных признались, что полицию боятся больше, чем преступников. А некоторые жители «чудесного города» Рио-де-Жанейро боятся даже обратиться к патрульному полицейскому на улице. «Насилие, – писала газета, – является частью повседневного быта каждого и превратилось в разновидность нормы». Отмирают его старые формы, рождаются новые, более изощренные.
А впрочем, может быть, «Э. М.» все еще существует? Я оторвался от газеты и посмотрел, что там поделывают соседи. Служанка убрала кофейные чашки. Семья вставала из-за стола.
Персиянки с грохотом опустились.
В. Соболев
Человек в изменчивой среде
Председателя Сибирского филиала Академии медицинских наук академика Влаиля Петровича Казначеева я знал задолго до того, как впервые увидел его. Смелые и оригинальные статьи по медицине и биологии не заметить было просто нельзя. Но услышал его впервые на IV Международном симпозиуме «Научно-технический прогресс и приполярная медицина», проходившем в Новосибирске. Этот, один из самых представительных в истории науки съезд крупнейших специалистов был своеобразным признанием ведущей роли советских ученых в исследовании данной проблемы. То, что говорил академик Казначеев, президент симпозиума, было не просто исключительно значимо с точки зрения конкретной науки, но заставляло мысль слушателей выходить далеко за пределы профессиональных забот.
В начале разговора с академиком я попытался осторожно сформулировать тему. Стал говорить об освоении Севера, где многие экологические и демографические процессы сейчас настолько спрессованы во времени, что занимают не десятилетия, как это бывало в других географических и исторических условиях, а лишь годы и месяцы.
Медленные прежде процессы в век НТР уподобились здесь взрыву. У науки появилась редчайшая возможность наблюдать – практически при жизни одного поколения! – все фазы освоения человеком новой экологической ниши. Ниши, щедрой и обильной всевозможными ресурсами. Ниши, источающей холод и суровость.
Этим дело не ограничивается. Ведь процесс освоения «новых» территорий, которые, к слову сказать, занимают почти половину нашей страны, можно рассматривать как новую фазу развития биосферы Земли. Фазу технологическую, социальную. В историю планеты мы вписываем новую страницу. И вот, развивал я мысль, в этих новых условиях заострились вопросы и о конечных целях освоения, его скрытых и явных механизмах, ближайших и отдаленных последствиях. Иначе говоря, какова цена мощного наступления цивилизации на ранее необжитые территории Земли, каков критерий позитивной и негативной направленности этого процесса освоения?
Влаиль Петрович внимательно выслушал и в одной фразе сформулировал тему: «Проблемы адаптации и экологии человека».
...Скажу заранее, единой, «монолитной» беседы у нас не получилось. Она растянулась на все дни симпозиума. И, стараясь не терять общей темы, мы, естественно, каждый раз вспоминали наиболее интересные для нас очередные выступления и доклады его участников.
Ошибочно думать, говорил Влаиль Петрович, что новый шаг в развитии биосферы планеты сделан только в приполярных регионах Земли. В хозяйственный оборот вовлекаются сейчас ресурсы Мирового океана, бурно идет завоевание ближнего и дальнего космоса, не за горами освоение соседних планет. Казалось бы, многое, почти все по силам людям. Но...
Где начало опасных для самого человека изменений природы? Где конец разумным ее преобразованиям? Вообще, меняя среду обитания, как можем мы сами рассчитывать на свою полную неизменность? В конечном счете речь идет о будущем наших потомков.
И естественный вывод: освоение любых новых территорий нельзя рассматривать в отрыве от неэкономического пока показателя – здоровья. Здоровья человека и здоровья природы. Потому что, желаем мы того или нет, но всю медицину и, возможно, биологию следует понимать как некую экономическую категорию. Каково состояние здоровья населения, каково состояние здоровья природы, таковы при прочих равных и успехи в экономике, и результаты хозяйствования на данной территории. Проблема глубокая...
С. С. ХАРАЛЬДСОН (Швеция): Идут поиски «альтернативных подходов» в малонаселенных районах земного шара, независимо от широт. Разбросанность, низкая средняя плотность коренного населения и рост социальных проблем и проблем, связанных с окружающей средой, требуют нетрадиционных систем здравоохранения и увеличения расходов на душу населения по сравнению с другими регионами .
Как заметил еще В. Вернадский: «Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – ноосферу», то есть состояние, когда черты лица планеты ваяет интеллект, деятельность, воля разумного человечества. Осмыслить, распутать хитросплетенье новых проблем, наметить пути их решения по силам только комплексу дисциплин. И он складывается на наших глазах. Учение о ноосферогенезе, экология человека, конструктивная география, глобальная экология, палеография, хронобиология и другие – вот некоторые его составляющие.
Однако главной направляющей освоения должна стать экология человека – наука, которая изучает взаимоотношения человеческих популяций с природой и техногенной, то есть преобразованной средой, наука, которая ищет пути оздоровления как природы, так и населения.
Только в социалистическом обществе возможна широкая, глубоко научная программа планирования здоровья населения и среды. В этом году, например, в Архангельске создан филиал Института морфологии человека Академии медицинских наук СССР, которому предстоит провести фундаментальные исследования по комплексу проблем, связанных с изучением состояния здоровья и заболеваемости людей в условиях Крайнего Севера. «Узким местом» или слабым звеном экономики при освоении новых, прежде всего северных, территорий становится как раз человек. Его физическое и морально-психическое здоровье, его квалификация и работоспособность, а не техника.
Полярные день и ночь, низкие температуры, повышенная электромагнитная напряженность, своеобразие бактериального окружения, особенности питания, психологическое давление природы – эти и другие северные «неудобства» приводят к изменениям в организме человека. Особенно в первое время работы на Севере, во время адаптации, приспособления: ведь, по существу, перестраивается работа всего организма. О конечных результатах адаптации можно судить по коренным жителям. Многовековое их пребывание в тундре имело даже генетические последствия: в организме постепенно начали вырабатываться новые ферменты, а некоторые другие стали присутствовать в большем количестве. Вероятно, это придало новые свойства таким, например, органам, как кожа и слизистый покров, которые меньше подвергаются бактериальной травме, чем у приехавших европейцев.
Е. СКОТТ (США): Северные народности гораздо более генетически разнообразны, чем предполагалось ранее. Последние достижения включают открытие трех редких генов, из которых один вообще является новым.. .
Наверное, невредно было бы вообще подумать о медицинской бионике. Ведь многие, очень многие «тайны» природы Севера можно изучить. И, обучившись у природы, создать системы защиты, подобные тем, какие она уже отработала. Возникла же у местных жителей защитная реакция на холод! Но далась она скорее всего тяжелой ценой отбора, что нас устроить не может: от Севера, как от болезни, должны защищать упреждающие, щадящие прививки! Или что-нибудь в этом роде...
Легко, однако, предвидеть, что у некоторых, недавно ставших северянами жителей средней полосы эти мысли могут вызвать возражение. Как можно проводить параллель между условиями Севера и болезнями?! Мы-то, попав на Север, с самого начала чувствовали себя прекрасно!
Верно. Но люди-то на Север едут разные. Для одних эти природные условия – стимуляторы здоровья, для других – стимуляторы болезни. Одни легко и быстро адаптируются к Северу, другие не могут сделать этого в течение долгого времени. Отсюда и разность мнений о воздействии Севера.
Разобраться в подобных ситуациях поможет наука – экология человека. Она должна дать критерии отбора людей для работы в этих местах, а может быть, и рекомендации по подготовке к такой работе.
Нужно ли говорить, что, кроме чисто научного интереса, такое исследование чрезвычайно важно и в экономическом отношении. Из-за частых приездов-отъездов работников многие северные хозяйства не могут работать с полной отдачей. И исподволь напрашивается мысль о необходимости не только северной медицины, но и своеобразной северной генетике человека.
Между прочим, психика человека часто оказывается наиболее совершенным и наиболее ранимым аппаратом приспособления к условиям новой жизни. А как мы влияем на духовную тренированность будущего северянина?
А сколько такая тренировка может сберечь сил, здоровья и средств?
Д. Я. ЛОРАНСКИЙ, М. И. КРАСИЛЬНИКОВ, А. Г. ШЕВЧЕНКО (СССР): Проведенные изучения состояния гигиенической подготовки горнорабочих на примере Норильского горно-металлургического комбината показали, что она является существенным фактором охраны труда и здоровья. Включение в программу курсовой подготовки рабочих комбината вопросов акклиматизации человека на Севере способствовало повышению у них гигиенических знаний и формированию соответствующих навыков .
Для Севера чаще всего заготавливаются нелестные эпитеты: жестокий, суровый, коварный. Иначе Север – не Север. Но для кого он такой? Для неподготовленных, для незнающих, для беззащитных. Ни один коренной житель не назовет так свою родину, что лежит у берегов Ледовитого океана.
Да что там северные жители! Мы сами, обитатели Центральной России, для европейцев и особенно для африканцев останемся северянами. Наша подмосковная или новосибирская природа сурова и коварна для жителей тропиков. Но кому из нас придут в голову такие эпитеты, когда мы гуляем по осеннему лесу, когда ходим на лыжах, когда купаемся в освежающей летней реке? И наоборот: для нас, северян, тропики не слишком благодатное местопребывание.
И все-таки почему Север пугает? Сибирские ученые-медики выяснили, что в приполярных районах очень многое в организме меняется, характер этих изменений определяется особенностями жизнедеятельности клетки, а неподготовленную, «необразованную» психику эти изменения только страшат.
Живая клетка в условиях холода перестраивает свою работу. В ней начинают скапливаться некоторые продукты распада, часть которых токсична. Если организм подготовлен к испытаниям холодом, то эти продукты распада ему неопасны. Он быстро научится самоочищаться по-новому.
А если нет? Сейчас, вероятно, это тоже не беда. Уже известно, вмешательство каких ферментов и веществ будет стимулировать вынос вредных продуктов жизнедеятельности из клетки, из организма. Так, изучая человека на его клеточно-молекулярном уровне, сибирские ученые и разработали новую теорию так называемого синдрома полярного напряжения (СПН).
Теория СПН – крупный шаг в развитии экологии человека. Открылась широкая перспектива профилактики, изоляции многих северных болезней, точнее даже не болезней, а патологий, отклонений от нормы.
Работы медико-биологов открывают Север заново. Мы начинаем познавать корневые взаимосвязи человека с тамошней средой. Например, биологическое кольцо жизни для коренных северян всегда было замкнуто. Они жили только продуктами северного геобиоценоза, северной природы, получая необходимые вещества и микроэлементы из местной пищи. На плечах растительного и животного царства человек в древности проник на Север и в примитивном варианте освоил его, прижился там.
Л. Д. АР АСЛАНОВ, М. Я. ПОДЛУЖНАЯ (СССР): Коми-Пермяцкий национальный округ представляет типичный северный район Пермской области. Своеобразие демографических процессов обусловливается более высокими размерами рождаемости, показатель в настоящее время составляет 19,7 на 1000 населения против 17,7 в Пермской области и 18,1 – по СССР. Благотворное влияние на это оказывают исторически сложившиеся и действующие национальные традиции, обычаи, психологическая устойчивость к среде обитания .
Спрашивается, а на каком коне мы въезжаем туда? Мы въезжаем на европейских пайках, на несеверных, но привычных для нас ритуалах жизни и организации хозяйства. Однако соответствуют ли они экологии человека на Севере?
Да, соответствуют, но только на первых порах. И если мы хотим создать на Севере постоянное население, то обязаны учиться у природы и у коренных жителей. Ведь их опыт организации жизни складывался веками, проверялся временем.
Собственно, вся наука есть обучение у природы: идет вечное, как жизнь, познание ее законов и использование их.
Сибиряки-медики сделали много, чтобы навести мосты от своих фундаментальных исследований к жизни. Нефтяные и газовые промыслы Западной Сибири, столица Заполярья – Норильск, поселки вдоль будущей трассы Байкало-Амурской магистрали – вот далеко не полный перечень вех в географии внедрения их новых теоретических выкладок.
Сейчас ученые смело ставят вопрос не просто о развитии медицинской службы, а о создании особых систем жизнеобеспечения всех трудовых коллективов. В ней должна быть взаимоувязана вся пока, в общем, порознь существующая сеть экономических и медицинских, социальных и экологических решений. Она явится практическим обеспечением гарантии повышения здоровья и в то же время сама станет инструментом познания.
Я возвращался к себе в номер, а мысли еще продолжали беседу. Синдром полярного напряжения... Его, наверное, все-таки лучше понимать как признак, как верный признак чего-то... Почему только полярного напряжения? Ведь напряжение возникает в любой системе, когда на нее действует какая-то внешняя сила, внешнее давление. Значит, бывает просто синдром напряжения, если, скажем, человек работает не в приполярной зоне, а просто в трудных условиях.
Действительно, я и раньше обращал внимание, как быстро мужают мальчишки, когда становятся шоферами-профессионалами, особенно на грузовиках или такси. Шофер целый день в постоянном напряжении, в постоянном внимании, работа его физически и умственно трудная. Мобилизация внутренних ресурсов организма, внутренняя подтянутость, что ли, внешне проявляется в скором возмужании организма. И армия тоже меняет мальчишек...
Люди едут на Север. Одни, чтобы осваивать его постоянно, работать. Но ведь есть другие люди, которые едут туда просто в отпуск. А что, если они едут, не отдавая себе сознательного отчета, как раз за напряжением, за полярным напряжением, которого не хватило их организму?
Влаиля Петровича эта мысль не удивила.
Больше того, он привел примеры, которые я знал раньше, но которые не смог вспомнить в тот момент.
Горный Кавказ и Якутия – край долгожителей нашей страны. Почему? Там особая композиция физико-географических характеристик, которая более гармонично исчерпывает или раскрывает глубинные генетические возможности организма. Там человек все время испытывает напряжение, которое вызывает еще большую тренированность, еще большую выносливость. Значит, продолжительность во времени его активной деятельности – и физической, и интеллектуальной – возрастает! Влаиль Петрович напомнил сообщение канадских исследователей Н. Симптона, М. Фреккера, Дж. Хилдеса о том, что гены, которые чаще встречаются среди кавказцев, найдены и у айну, эскимосов, лопарей, исландцев...
Мы стоим на пороге нового открытия Севера. При высококвалифицированном врачебном контроле нынешние неудобства Севера можно обернуть в блага для человеческого организма. Тонизирующий климат, возбуждающие электромагнитные факторы, радиационный баланс могут не только поражать, но и оздоравливать организм.
Нарисованная академиком Казначеевым стратегия освоения Севера как бы приглашала к осмыслению еще более широкого круга проблем.
В. П. КАЗНАЧЕЕВ (СССР): Пример уже осуществляемой в нашей стране системы жизнеобеспечения наглядно иллюстрирует, как в условиях научно-технической революции практика становится средством фундаментальной науки. Такой широты и глубины охвата раньше медицина, да и вообще наука не знала ни в одной стране мира.
Конечно, сделан лишь первый шаг на долгом пути реализации гуманной и благородной идеи. Но этот шаг, пожалуй, самый трудный – с него начинается дорога в неизведанные дали экологии человека на Севере. И не только на Севере...
В конце концов, освоение Севера, вообще обживание новой территории, а значит, и новой среды – лишь частный случай куда более общей ситуации. Мы же сейчас меняем среду своего обитания вообще! Часто невольно, не желая этого, меняем, например, в городах состав воздуха, воды и так далее. Мы поняли, что так дело не пойдет, что, внося в среду какие бы то ни было изменения, надо тщательнейшим образом просчитывать все возможные последствия, останавливать опасные сдвиги, что-то развивать, а что-то, наоборот, консервировать.
Однако, просчитывая и планируя все это, мы невольно по старой привычке самого человека слишком часто рассматриваем в подвижной природной системе как величину постоянную. А разве в действительности так? Освоение Севера очень наглядно и совершенно недвусмысленно показало, что с изменением среды мы неизбежно меняемся сами. Теоретически это, разумеется, кому не известно?.. А психологически мы часто поступаем так, что, просчитывая варианты адаптации человека к новым условиям, видим одну сторону процесса и забываем о другой. Забываем, что в подвижном мире и человек подвижен.
Забвение этого искажает перспективы, прогнозы, и последствия оказываются не совсем такими уже по одному тому, что переменную величину – человека – мы в расчетах сочли постоянной. Но, быть может, не это главное. Процессом изменений, преобразований среды можно и должно управлять; для этого у нас два рычага. Два, а не один. Ведь пример Севера, как и пример продлевающих жизнь условий некоторых высокогорий, показывает, что не всякие изменения стандартов среды обязательно идут во вред, некоторые, наоборот, несут в себе немалое благо.
Современная наука способна понять, что тут к чему и как все это использовать к лучшему, какое отклонение от стандартов среды недопустимо, а какое, наоборот, желательно. Осторожность тут, разумеется, нужна предельная (а в обращении со средой не нужна?), но в принципе... В принципе открывается перспектива более свободного, чем нам кажется, маневра. Маневра, цель которого – максимальное здоровье человека и природы в их неразрывном, глубоко диалектическом единстве.
Мурад Аджиев, кандидат экономических наук
