Текст книги "АнтиЭйнштейн. Главный миф XX века"

Автор книги: Владмир Бояринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Лоренц постулировал: «В равномерно движущейся системе можно использовать собственный масштаб времени». Всякая система имеет свое время. Для пересчета времени одной системы на время другой он создал уравнения, которые получили название преобразований Лоренца.

Свет и его скорость

Теория относительности отказывается от двух основных постулатов классической физики – постоянство линеек (линейных размеров тела) и часов и принимает постулат – постоянство скорости света.

Постулат о постоянстве скорости света включает в себя прежде всего предположение о том, что при распространении светового сигнала туда и обратно в пустоте скорость его одна и та же.

Второе утверждение – скорость света не зависит от скорости движения всех приборов относительно звезд. В статье «Измерение времени» Пуанкаре указывает на трудность, заключающуюся в том, что нельзя измерить скорость, не измеряя времени. Отсюда проблема: для синхронизации часов нужно знать скорость распространения сигнала, а для определения скорости сигнала нужно иметь синхронно идущие часы, расположенные в разных точках пространства. Выход из этой ситуации нашел Пуанкаре в принятии условного положения о постоянстве скорости света. Это условное положение о постоянстве скорости света было принято и в теории относительности в варианте Эйнштейна.

В.Чешев[35] отмечает, что процедура синхронизации часов, основывающаяся на соглашении о постоянстве скорости света, является опорной точкой для специальной теории относительности и всех ее следствий. Из сказанного следует, что принятие допущения о постоянстве скорости света Эйнштейну не принадлежит.

«Однако именно постоянство скорости света нельзя непосредственно и полностью проверить на опыте. Непосредственное определение скорости света возможно только в результате измерения промежутка времени, в течение которого световой сигнал распространяется туда и обратно. Поэтому все непосредственные определения скорости света основаны на предположении, что световые сигналы в обе стороны распространяются с одинаковой скоростью. Правда, существуют астрономические методы определения скорости света, в которых измеряется только время распространения светового сигнала «оттуда сюда». Таков метод Ремера, в котором используется видимое нарушение периодичности затмений спутников Юпитера»[Ъ6].

Но астрономические методы измерений основаны на использовании определенных физических представлений, развивать которые можно только после того, как установлены способы отсчета расстояний и времени. Если мы уже сформулировали первый закон Ньютона, то мы могли бы «проверять» постоянство длины линейки, измеряя, проходит ли материальная точка, движущаяся по инерции, путь от одного конца линейки до другого за одно и то же время. Однако еще до того, как сформулировать законы механики, необходимо установить способы измерения расстояний, то есть выбрать линейку и предположить ее свойства.

Уже в первые периоды оптических исследований опытным путем были установлены четыре основных закона оптических явлений:

1) закон прямолинейного распространения света;

2) закон независимости световых пучков;

3) закон отражения света от зеркальной поверхности;

4) закон преломления света на границе двух прозрачных сред.

Основное свойство света – прямолинейное распространение, видимо, и заставило Ньютона (конец XVII века) держаться теории истечения световых частиц, летящих прямолинейно, согласно законам механики (закон инерции).

Во времена Ньютона еще не были сделаны прямые измерения скорости света в разных средах. Впоследствии такие измерения были сделаны. Фуко в 1850 году показал, что скорость света в плотных средах, например в воде, меньше скорости света в воздухе. Уже в эпоху Ньютона было выполнено определение скорости, с которой свет распространяется в межпланетном пространстве (Ремер, 1676 год): около 300 000 километров в секунду. Для многих современников Ньютона казалось затруднительным допустить наличие частиц, несущихся с такой скоростью.

Современник Ньютона Гюйгенс выступил с другой теорией света, рассматривая световое возбуждение как упругие импульсы, распространяющиеся в особой среде – эфире, который заполняет все пространство как внутри материальных тел, так и между ними. Огромная скорость распространения света обусловлена свойствами эфира и не предполагает быстрых перемещений частиц эфира.

В течение всего XVIII века корпускулярная теория света (теория истечения) занимала господствующее положение в науке, однако острая борьба между этой и волновой теорией света не прекращалась. Убежденными противниками теории истечения были Эйлер и Ломоносов; они оба отстаивали и развивали представление о свете как о волнообразных колебаниях эфира.

В начале XIX века складывается последовательно развитая система волновой оптики (Юнг, Френель). В 1864 году Максвелл сформулировал заключение: свет – электромагнитное явление. Оно было подтверждено опытами Герца в 1887 году. Материальная природа света весьма отчетливо проявляется в явлениях светового давления, установленного на опыте П.Н. Лебедевым. То обстоятельство, что свет (электромагнитное поле) и вещество представляют собой две различные формы материи, с особенной отчетливостью проявляется в превращениях кванта света в пару электрон – позитрон, и обратно – в образовании светового кванта за счет объединения позитрона и электрона.

Но оставались определенные затруднения, которые были устранены Планком, сформулировавшим теорию квантов в 1900 году. Эта теория устраняла затруднения в вопросах излучения света нагретыми телами; она по-новому заявила о проблеме взаимодействия света и вещества, понимание которой невозможно без квантовой интерпретации. Целый ряд оптических явлений, в частности фотоэлектрический эффект и вопросы рассеяния света, выдвинул на первый план корпускулярные особенности света.

Ознакомление со всем разнообразием оптических явлений создает впечатление необходимости приписывать свету, с одной стороны, волновые свойства, а с другой – корпускулярные»[27].

Когда тела движутся медленно по сравнению со скоростью света, мы можем рассматривать скорость света как бесконечную. Это приводит к соотношениям классической механики. Последняя оказывается приближенным описанием действительности. Теория относительности переходит в такую приближенную теорию, когда определенная величина – отношение скорости движущегося тела к скорости света стремится к нулю или, что то же самое, отношение скорости света к скорости тела стремится к бесконечности. Подобное соотношение между двумя теориями – одна переходит в другую, когда некоторый параметр стремится к нулю или бесконечности, – существует в математике.

Эйнштейн («Автобиографические заметки») писал: «…Прости меня, Ньютон; ты нашел единственный путь, возможный в твое время для человека величайшей научной творческой способности и силы мысли. Понятия, созданные тобой, и сейчас еще остаются ведущими в нашем физическом мышлении, хотя мы теперь и знаем, что если мы будем стремиться к более глубокому пониманию взаимосвязей, то должны будем заменить эти понятия другими, стоящими дальше от сферы непосредственного опыта» (выделено мной. – В.Б.).

Но вернемся к теории относительности: здесь скорость света в вакууме считается абсолютной (мировой) константой и определяет максимально возможную скорость движущегося материального объекта. Именно поэтому она входит во все формулы преобразований Лоренца и в знаменатель этих формул. Но сюда входит и понятие массы покоя. Пришлось лишить фотоны этой массы, так как, будучи материальными объектами, они двигаются со скоростью света и, следовательно, при массе покоя, не равной нулю, должны обладать бесконечной массой. Принято считать, что этот третий постулат теории относительности есть обобщение опыта Майкельсона.

Но скорость света зависит от множества факторов, о ней можно сказать только то, что она конечна и не может приобретать нулевых и бесконечных значений. Следовательно, третий постулат специальной теории относительности не соответствует действительному положению вещей: не существует предельной скорости движения материального объекта (кроме нулевой и бесконечной). Все выводы теории относительности, основанные на понятии предельной скорости распространения сигнала, должны быть пересмотрены.

И.М. Франк по случаю столетнего юбилея Эйнштейна говорил[5]: «…Невозможно движение частицы со скоростью, большей скорости света в пустоте, однако в среде возможно движение со скоростью, большей фазовой скорости волн. Тем не менее природа не полностью снимает свой запрет…» Одно из приложений к докладу носило название: «Обсуждение особенностей, возникающих при сверхсветовой скорости».

В другом месте доклада Франк опять говорит о скорости света: «Если теперь, через семьдесят лет… задать вопрос, возможна ли скорость больше скорости света, то ответ обычно бывает таков: невозможна скорость больше скорости света в пустоте, но вполне возможна скорость, превышающая скорость света в преломляющей среде для оптической области частот…»

Здесь имелся в виду Эффект Черенкова – Вавилова, за открытие которого получили свои части Нобелевской премии Франк и Тамм[37]. В 1936-1937 годах Франк совместно с Таммом «вычислил свойства электрона, равномерно движущегося в некоторой среде со скоростью, превышающей скорость света в этой среде» (выделено мной. – В.Б.).

«Абсолютность» теории относительности

Теория относительности в варианте Эйнштейна так внедрена в человеческое сознание еврейскими средствами массовой информации, что для подавляющего числа людей стала сказкой наяву, сказкой вечной и абсолютной.

Пример тому реклама книги «российского физика В.Н. Матвеева», который задается вопросом: «В третье тысячелетие без физической относительности?» Таково название книги[38]. В ней автор говорит о себе как о человеке, который, в соответствии с самокритичным замечанием, «когда-то лихо писал научные, как они тогда назывались, статьи…».

«Специальная теория относительности давно и постоянно не дает покоя скептикам, выражающим сомнение в ее правильности. Несмотря на то что публикации скептиков не приветствуются истине/держателями всех стран мира, такие публикации просачиваются в печать либо публикуются на страницах крайне малочисленных газет и журналов, лишенных фиговых листков «демократии».

Все сказанное является абсолютно справедливым, но, к сожалению, не имеющим никакого отношения к рекламируемой книге. Действительно, «истинодержатели всех стран мира» делают все возможное и невозможное для того, чтобы материалы, критикующие теорию относительности в варианте Эйнштейна, не могли появиться в демократических средствах массовой информации, крича при этом о «свободе слова».

Но открываем авторскую аннотацию книги: «Очарованный теорией относительности Эйнштейна, автор книги оспаривает традиционный взгляд на физическую относительность и показывает, что ВСЕ В МАТЕРИАЛЬНОМ МИРЕ АБСОЛЮТНО и ничего относительного в нем нет. От множества книг, авторы которых, отвергая неприемлемые для них выводы специалистов в области теории относительности, покушаются и на важнейшие физические положения самой теории, данная книга отличается тем, что специальная теория относительности Эйнштейна рассматривается в ней как верная теория, в мировоззренческом плане свидетельствующая о вещах, прямо противоположных тому, что заявляли физики и философы уходящего столетия» (выделено мной. – В.В.).

В одном автор прав – эта теория в смысле ее универсальности «прямо противоречит тому, что заявляли физики и философы». Автор вносит «ясность» в этот вопрос, запутавшись в физических определениях скорости.

Он пишет: «… Относительное движение можно считать объективным, реальным и, простите за каламбур, абсолютным. При cooi ветствующем определении скорости можно даже утверждать, что спидометр автомобиля показывает реальную абсолютную скорость движения автомобиля относительно поверхности земли».

Между тем в физике (механике) приняты определения, которые лучше всего рассмотреть на любимом примере эйнштейновских популяризаторов. Пусть по вагону движущегося поезда идет пассажир. Тогда скорость движения пассажира относительно вагона определяется как относительная, скорость его движения по отношению к неподвижной платформе определяется как абсолютная, а скорость поезда по отношению к платформе определяется как переносная.

Таким образом, движение относительно «движущейся» системы координат принято называть «относительным», это же движение по отношению к «неподвижной» системе координат – «абсолютным». Движение «движущейся» системы координат относительно «неподвижной» – переносным. В книге Матвеева масса несуразностей (мягко говоря), так, например, рассматривая движение с постоянной скоростью, автор вводит понятие «мгновенной скорости», что лишено смысла при постоянстве скорости движения. У В.Н. Матвеева все очень просто – назови относительную скорость абсолютной, и теория относительности станет теорией абсолютности, как это следует из авторских рассуждений, изложенных на 189 страницах. Тогда можно сразу же сделать вывод: «Меня успокаивает тот факт, что я не ниспровергатель, скорее наоборот. В свое время я сотворил себе кумира, и этим кумиром был для меня Эйнштейн – человек, не только создавший целое направление в физике, но и придавший физической теории сказочный облик. Мчащиеся в космическом пространстве поезда и наблюдатели Эйнштейна завораживают не меньше, чем сказочные персонажи всех времен и народов.

Один (?!) из критиков теории относительности назвал ряд положений теории относительности мифами (имеется в виду работа А.А. Денисова «Мифы теории относительности»^?]). В моем понимании эйнштейновская теория относительности ни из каких мифов не состоит – она сама сказка. Сказка, ставшая былью. Былью величественной – порой жестокой и даже страшной… Эта быль меня порой восхищает, порой тревожит, и тогда хочется, чтобы этой были не было, чтобы кто-то всесильный наложил на нее вето. Сказка же только восхищает. Хочется, чтобы сказка осталась навсегда и чтобы ее никто и никогда не опроверг. И я не только не пытался разрушить сказочный мир Эйнштейна, а, напротив, попытался доказать, что этот мир не относителен, а абсолютен» (выделено мной. – в.Б.).

По основной линии В.Н. Матвеева теория относительности в варианте Эйнштейна не является мифом (миф – слово, сказание, предание). Вспомним определение: «миф – сказание, передающее представление древних народов о происхождении мира, о явлениях природы, о богах и легендарных героях; мифы возникали у всех народов на стадии, когда человек, не обладая развитым производством и научными познаниями, чувствовал свое бессилие в борьбе с природой и создавал в своем воображении сверхъестественный мир»[40].

Теория относительности является сказкой. Сказка же – «произведение волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел»[4].

Таким образом, будучи ярым защитником теории относительности в варианте Эйнштейна и мечтая, чтобы эта сказка стала абсолютной, «оставалась навсегда и чтобы ее никто и никогда не опроверг», В.Н. Матвеев, сам того не желая, квалифицирует специальную теорию относительности Эйнштейна как «произведение авантюрного характера с установкой на вымысел», в отличие от мифов, возникших на основе представлений древних народов «о происхождении мира, о явлениях природы».

КАК СОЗДАВАЛАСЬ СЛАВА – ГЕНИАЛЬНЫЙ РЕКЛАМНЫЙ ТРЮК

«В период брака с Милевой Эйнштейн был известен только среди физиков. Однако прошло несколько месяцев после его женитьбы на Эльзе, и он стал мировой знаменитостью. Он вызывал благоговение у людей, имевших самое смутное представление о сути его открытий. Он первый стал символом великого ученого для массового сознания, он стал суперзвездой»[2].

Своей внезапной славой Эйнштейн обязан средствам массовой информации, как известно, в своем подавляющем числе принадлежащим еврейскому капиталу. Заголовки английских и американских газет выглядели так: «Революция в науке», «Новая теория строения Вселенной», «Ниспровержение механики Ньютона», «Лучи изогнуты, физики в смятении. Теория Эйнштейна торжествует». Научные экспедиции, базировавшиеся в Собрале, деревне на севере Бразилии, и на острове Принципе в Гвинейском заливе, зафиксировали искривление звездных лучей вблизи Солнца – факт, предсказанный общей теорией относительности. Когда об этом доложили в Королевском обществе в Лондоне, сообщение произвело фурор. Президент Королевского общества объявил теорию относительности высочайшим достижением человеческой мысли.

Абрахам Пейс назвал эти события «началом эйнштейновской легенды »[2]. Средства массовой информации создали из Эйнштейна образ мудреца и оракула, и теперь его внимания домогался весь мир. Сам Эйнштейн в конце 1919 года писал: «От меня хотят статей, заявлений, фотографий и пр. Все это напоминает сказку о новом платье короля и отдает безумием, но безобидным». Здесь Эйнштейн ошибался: это безумие оказалось занятием не только не безобидным, но весьма прибыльным.

Когда в год 70-летия Эйнштейна вышла его книга «Сущность теории относительности»[42] (первое издание в 1949 году), то «Нью-Йорк Тайме» написала: «Новая теория Эйнштейна дает ключ к тайнам Вселенной». Выдающийся английский физик, открывший электрон, создатель одной из первых моделей строения атома Д.Д. Томсон в воспоминаниях писал, что теория относительности возбудила интерес к ней и ученых, и широкой публики.

Лекции по этой теории собирали огромные аудитории, книги мгновенно раскупались. В среде аристократов и религиозных деятелей стало модным поговорить о теории относительности. Считалось, что эта теория имеет прямое отношение к религии, поскольку в ней было много таинственного. Сам же Томсон говорил, что она «ничего общего с религией не имеет» и является не такой фундаментальной, как уравнения Максвелла, из которых можно получить все те конкретные результаты, которые были получены в теории Эйнштейна. Отметим, что Томсон был шестым по счету нобелевским лауреатом по физике.

Он получил это звание в 1906 году за исследования прохождения электричества через газы. О влиянии средств массовой информации на формирование образа гения всех времен и одного народа не следует распространяться слишком долго. Это хорошо видно на примерах изготовления звезд шоу-бизнеса, когда совершенно откровенно говорится, что за 150 тысяч долларов можно сделать звезду из хромого и кривого, добавим, даже в детстве ущербного. В физике, в частности, и в науке вообще существуют определенные правила, которые не позволяют принять на веру те математические разработки и формулы, которые не подтверждены опытным путем, или те, которые противоречат физике явления. Существует целый ряд парадоксов, разрешение которых выводит проблему из ранга гипотезы в ранг общепринятой теории.

К такому парадоксу, допустим, в гидродинамике относится так называемый парадокс Даламбера (1717-1784), который утверждал, что тела, двигаясь поступательно, прямолинейно и равномерно в жидкости, не должны при этом испытывать с ее стороны сопротивления, так как давления в лобовой части уравновешиваются давлениями вблизи кормы. Сам Даламбер не дал строгой постановки и доказательства этого утверждения: «Странный парадокс, объяснение которого предоставляю математикам».

Эйлер разъяснил сущность этого парадокса в 1745 году, показав, что причина сопротивления лежит в отличии обтекания тел реальной жидкостью от соответствующих теоретических схем безотрывного обтекания тел идеальной жидкостью. В теории относительности такие парадоксы тоже существуют – это парадокс «часов» и парадокс «близнецов». Парадокс часов. Суть его заключается в том, что из преобразований Лоренца следует, что в движущейся системе отсчета ход времени замедляется. В физическом плане этому должно соответствовать замедление всех процессов в движущейся системе, в частности замедление хода часов. Наблюдатель, находящийся в покоящейся системе, может заметить, что движущиеся часы идут медленнее, чем часы покоящейся системы. Однако принцип относительности требует рассматривать эти две инерциальные системы как физически эквивалентные, в соответствии с чем теряют абсолютные значения понятия «движущаяся система» и «покоящаяся система».

Следовательно, как отмечал Тимирязев-младший: «В современной теоретической физике получилась неприятность – вдруг пропала грань, отделяющая систему Коперника от системы Птолемея!» То есть с точки зрения теории относительности совершенно равнозначными являются представления о том, что Земля вращается вокруг Солнца или Солнце вращается вокруг Земли.

На этот факт обратил внимание Пуанкаре в 1902 году в книге «Наука и гипотеза», то есть в то время, когда о существовании Эйнштейна еще никто, кроме его родных и знакомых, не знал. Но вскоре после выхода этой книги в печати поднялась волна скандальных сенсаций, так как Пуанкаре пришел к выводу: поскольку абсолютное пространство, введенное в науку Ньютоном, не существует, а наблюдению доступно только относительное движение, следовательно, раз не существует никакой системы отсчета, к которой можно было бы отнести вращение Земли, то утверждение: Земля вращается – не имеет никакого смысла. При этом можно сказать, что имеют смысл два положения: «Земля вращается» и «Удобнее предположить, что Земля вращается». Пресса же истолковала эту мысль, как «Земля не вращается». Много позже, вспоминая об этом, Пуанкаре сказал, что он «приобрел этим известность, от которой охотно отказался бы. Все реакционные французские газеты приписывали мне, будто я доказываю, что Солнце вращается вокруг Земли; в знаменитом процессе Галилея с инквизицией вся вина оказывалась, таким образом, на стороне Галилея».

Отметим, что для настоящего ученого, такого как Пуанкаре, эта скандальная известность была неприятна, для Эйнштейна же составляла смысл всей его жизни! Именно на основе подобного рода нестандартных утверждений умные дяди – сионисты построили всю рекламную кампанию по возведению Эйнштейна в ранг мирового гения! Вот вам и ответ на вопрос: «Почему не Пуанкаре, а Эйнштейн стал общепризнанным автором теории относительности?»

Но вернемся к парадоксу часов: наблюдатель первой системы будет утверждать, что часы замедляются во второй, в свою очередь наблюдатель второй системы – утверждать, что часы замедляются в первой системе координат.

С формальной точки зрения при использовании преобразований Лоренца правы оба наблюдателя, но с физической стороны замедление хода часов, если оно существует как реальный физический факт, должно быть обнаружено физическими методами наблюдений. Прямая экспериментальная проверка замедления хода часов весьма затруднительна.

Признание неразрешимости парадокса часов входит в противоречие со специальной теорией относительности, поэтому он или игнорируется, или его рассмотрение переводится в формальную плоскость, где его опровержение сводится к демонстрации формальных следствий, вытекающих из преобразований Лоренца. В.Чешев отмечает, что основное методологическое заблуждение, обусловленное стремлением приписать прямой физический смысл преобразованиям Лоренца, состоит в отождествлении условного соглашения и его следствий с самой физической реальностью.

Изложение теории относительности носит преимущественно математический характер, и все физические аспекты теории подаются как формальные следствия преобразований Лоренца. Физическое обоснование своей теории Лоренц видел в свойствах эфира – носителя электромагнитных колебаний. Но не физическая модель, а математический прием, заключающийся в найденном им преобразовании, оказался основным средством построения релятивистской электродинамики.

Электродинамика, основанная на преобразованиях Лоренца, согласуется с опытом, прежде всего в том, что касается динамики частиц в электромагнитном поле. Уравнение движения частицы в поле, соответствующее наблюдаемым эффектам, обеспечило успех релятивистской электродинамике. Оно же пригодно для описания взаимодействий, в которых значительную роль играет электромагнитное поле.

Здесь сразу же возникает вопрос: «А при чем здесь Эйнштейн?»

Известно, что Лоренц нашел математический путь построения электродинамики движущихся тел, после этого развернулась борьба за истолкование использованного Лоренцем формализма фактически между самим автором и Эйнштейном. Эта борьба не сводилась к вопросу о конкуренции двух физических теорий, одинаково неприемлемых для физического толкования.

Она свелась к борьбе двух школ – старой, для которой первостепенное значение имели теории, построенные на основе физических моделей, допускающих опытную проверку, и новой школой, для которой были важны математические построения, при которых физика процесса отходила на второй план.

Победой второй школы при непосредственном участии средств массовой информации и укреплявшегося сионистского движения можно объяснить тот факт, что теория относительности в варианте Эйнштейна была пригнана образцом построения научной теории. Парадокс близнецов. Этот парадокс утверждает, что если один космонавт, оставив на Земле брата-близнеца, улетает в дальний полет ср скоростью, близкой к скорости света, то, оставаясь почти столь же молодым, он может уже не застать в живых умершего от старости брата.

Это позволяло и позволяет до сих пор кормиться огромной армии писателей-фантастов, описывающих трагические истории возвращения космонавтов на Землю, где уже много веков их никто не ждет, а их потомки или давно уже умерли, или выглядят глубокими стариками.

На эту тему и академик Ландау написал статью, которая была напечатана в журнале «Знание – сила». В этой статье для иллюстрации одного из основных выводов теории относительности – зависимости времени от скорости движения – рассказывалось о «поезде Эйнштейна»: «Приближая скорость поезда к скорости света, можно… добиться того, что за час по станционным часам в поезде прошел какой угодно малый промежуток времени. Это приводит к удивительным результатам: пока в поезде будут протекать годы, на станции минут сотни и тысячи лет. Выйдя из своей «машины времени», наш путешественник попадет в отдаленное будущее». В соответствии со специальным принципом относительности все законы должны выглядеть одинаково как для системы координат, связанной со звездами, так и для любой системы координат, движущейся относительно звезд прямолинейно и равномерно. Все эти системы координат равноправны, и движение без ускорения относительно звезд не может играть никакой специальной роли.

То есть при равномерном и прямолинейном движении движущаяся система координат может выглядеть неподвижной, следовательно, вопрос о том, где должно замедлиться время, остается открытым. Но этот парадокс в числе прочих и послужил к развязыванию огромной пропагандистской кампании, сделавшей из Эйнштейна звезду неимоверной величины, создателя теории относительности, хотя в то время «многие из ее следствий еще не находили себе подтверждения на опыте.

Но за истекшие сорок лет многочисленные наблюдения и эксперименты блестяще подтвердили целый ряд важных выводов теории относительности и тем самым превратили ее в общепризнанную теорию, составляющую одну из основ современной физики»[37] (выделено мной – В.Б.).

Видите, как все просто: оказывается, что еще пятьдесят семь лет назад эксперименты «блестяще подтвердили» теорию относительности в варианте Эйнштейна! Правда, при этом проявляется удивительная, просто необыкновенная скромность – ни один из этих экспериментов не упоминается!

Профессор А.А. Рухадзе пишет[43], что мы обращаем здесь внимание прежде всего на связанный с именем Эйнштейна рекламный процесс, начавшийся потом и у нас. Эта рекламная кампания, начатая при жизни Эйнштейна, набирает силу в настоящее время в международной паутине, в преддверии столетия появления теории относительности в варианте Эйнштейна.

Рухадзе отмечает: «В России мы привыкли к образу добропорядочного, всепрощающего, всепонимающего, скромнейшего Эйнштейна. В жизни это был человек, плохо понимавший возможность чьей-либо правоты, кроме своей собственной; резкий и нетерпимый в споре; готовый прислушаться к мнению лишь немногих избранных. Узнав это, меньше удивляешься тому, что у Эйнштейна никогда не было настоящих учеников, что он не создал и не оставил школы…»

В сборнике[44] приводится дневниковая запись композитора Георгия Свиридова, который написал, что В.Л. Гинзбург читал ему мысли Эйнштейна, «весьма посредственные и убогие. Ложь. Бездушие непомерное, вместо духовного созерцания – ремесленно-научное толкование мира, совершенно плоское, жалкое, пустое…»

Свиридов также отмечает: «Существует целая методика так называемого делания гения, делания художника, композитора, поэта и прочее. Это целая индустрия, умело поставленное дело…» Иногда знаменитость делается «буквально из «ничего». Примеры этого у нас на глазах».Лауреат Нобелевской премии Макс Бор так отзывался о другом еврее-лауреате: «Он является одним из величайших умов нашего века». Но это – относительно скромная оценка «создателя» теории относительности. Гораздо дальше пошли авторы статьи об Эйнштейне, опубликованной в издании, которое призвано научить наших детей физике: «История науки знает лишь несколько человек, которые в корне изменили взгляд людей на мироздание, отстояв свое право на инакомыслие. Такими были Пифагор, Аристотель, Архимед, Коперник, Галилей, Ньютон, Бор; только их можно поставить в один ряд с Эйнштейном».

Вот как характеризуется гений всех времен и одного народа! Здесь даже употреблены такие современные ключевые слова, как «мироздание» и «инакомыслие»! К 1959 году, когда отмечалось восьмидесятилетие Эйнштейна, о нем уже было написано более 5 тысяч книг, брошюр и статей, а 1905 год его поклонники и сторонники характеризуют как «беспримерно плодотворный в истории физики и научной мысли вообще».

При этом первой из пяти работ молодого автора была его докторская (по нашим стандартам – кандидатская. – В.Б.) диссертация «Новое определение размеров молекул». Рецензенту в Цюрихском университете вначале показался очень коротким текст представленной диссертации – всего 21 страница! Но когда Эйнштейн добавил еще одну фразу, рецензент, как утверждает издание, учащее наших детей физике, остался доволен. Здесь вспоминается анекдот, который в приличном исполнении выглядит так: автор принес в редакцию книгу, которая заканчивалась словами: «Хотите ли чаю?» – спросила графиня. «Отнюдь», – ответил гусар, он повалил графиню на диван, графиня смеялась при отдаче». Автору сказали, что все это хорошо, но не чувствуется современности. Через некоторое время автор пришел снова, окончание романа было тем же, но добавлены слова: «А за стеной ковали металл», но ему опять было сделано замечание: «Нет устремления в будущее». Окончательно исправленный вариант романа содержал дополнение: «Черт с ним, – сказал один кузнец другому, – докуем завтра!»