Текст книги "АнтиЭйнштейн. Главный миф XX века"

Автор книги: Владмир Бояринцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

ЭЙНШТЕЙН И КВАНТОВАЯ МЕХАНИКА

Квантовая механика как раздел физики является теорией движения частиц малой массы и взаимодействия материи, учитывающей специфические так называемые квантовые закономерности и свойства частиц вещества и поля. Микрочастицами являются элементарные частицы и системы сравнительно небольшого числа элементарных частиц – атомные ядра, атомы, молекулы.

Исходным пунктом в происхождении атомной физики был периодический закон Д.И. Менделеева. В течение сорока лет после его создания сделано немало попыток физического истолкования периодичности. Многие стремились объяснить, почему в ряду элементов, расположенных в порядке возрастания атомного веса, периодически, через определенное число элементов, повторяются химические свойства, появляются сходные по своим свойствам элементы.

Открытие дискретных частей атома позволило решить задачу. Сначала Резерфорд в 1911 году экспериментально доказал, что атом состоит из ядра и электронов, движущихся вокруг ядра. Эта первоначальная система впоследствии стала более сложной. В 1925-1926 годах появилась квантовая механика как таковая; она оперировала закономерностями, которые определяют', вообще говоря, не движение частицы, ее положение и скорость в каждый момент времени, а лишь вероятность положения и вероятность скорости.

Чем точнее определены координаты частицы в данный момент, тем менее точно может быть определена скорость, и наоборот. Такое утверждение характеризуется соотношением неопределенности (Гейзенберг, 1927 год). Вероятность того или иного положения электрона или той или иной скорости его определяется уравнением Шредингера.

В 1925 году Паули сформулировал свой принцип, в соответствии с которым состояние каждого электрона в атоме характеризуется четырьмя квантовыми числами. Применение принципа Паули дало возможность понять строение электронной оболочки атомов и позволило объяснить свойства периодической системы элементов Д.И. Менделеева. В течение тридцати лет Эйнштейн боролся с тем направлением развития физики, которое получило название квантовой механики. Кроме непонимания квантовой механики было еще одно обстоятельство, заставлявшее Эйнштейна выступать против этого направления в физике. Это – уязвленное самолюбие: средства массовой информации настолько убедили Эйнштейна в универсальности теории относительности, что ее негодность для квантовой механики вызывала в нем просто негодование.

Разного рода биографы Эйнштейна, уверяющие нас в его исключительной гениальности, стараются по мере сил и возможностей всячески избегать оценки взаимоотношений его с квантовой механикой. Другие говорят примерно так: если бы не непонимание Эйнштейном квантовой механики, нашедшее отражение в переписке с Борном, последний не достиг бы точных и ясных результатов. Таким образом, делается вывод, что незнание Эйнштейном квантовой механики способствовало ее становлению. Логика просто замечательная!

Но сам Эйнштейн писал: «…Я… беспрестанно искал другой путь для решения квантовой загадки… Эти поиски обусловлены глубокой, принципиального характера неприязнью, которую мне внушают основы статистической квантовой теории»[62].

Эйнштейн выступал против принципа неопределенности, против той роли, которую в квантовой механике отводят акту наблюдения (влиянию измерительного прибора), и ряда других моментов, вследствие чего он чуть было даже не испортил отношения с некоторыми своими друзьями.

В 1947 году он писал Максу Борну: «В наших научных взглядах мы развились в антиподы. Ты веришь в играющего в кости бога, а я – в полную закономерность в мире объективно сущего…» «В чем я твердо убежден, так это в том, что, в конце концов, остановятся на теории, в которой закономерно связанными будут не вероятности, но факты…»[63]. И еще: «Большие первоначальные успехи теории квантов не могли меня заставить поверить в лежащую в основе игру в кости».

На конференции по случаю столетнего юбилея Эйнштейна Ф. Кашлюн в докладе «Эйнштейн и толкование квантовой теории» так выступил в защиту гения: «Хорошо известно, что Эйнштейн относился с большим скептицизмом к окончательной формулировке квантовой механики, сложившейся в двадцатых годах нашего столетия. Он считал ее только несовершенным описанием микрофизических процессов…»

При этом можно рассматривать как личную трагедию

Эйнштейна тот факт, что одна из первых его работ была посвящена световым квантам, а Нобелевская премия присуждена «за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики».

Ф. Кашлюн в заключение доклада сказал: «…Одной из трагических сторон жизни Эйнштейна было то, что развитие квантовой теории привело к тому, что она перестала соответствовать основным его физическим воззрениям, причем этот разрыв был, по-видимому, окончательным…»

В отношении квантовой механики позиция Эйнштейна была чисто негативной, он не противопоставлял ей иную концепцию, не разрабатывал какой-либо нестатистической теории микромира. Он не принимал участия в конкретных исследованиях, постепенно увеличивающих сведения об элементарных частицах и их превращениях.

Картер и Хайфилд отмечают: «Стремление Эйнштейна во что бы то ни стало идти своим путем, которое в прошлом увенчалось таким блистательным успехом, теперь заводило его в тупик. Это был героизм безумия, и с тем же героизмом безумия он напрочь отвергал идеи квантовой механики. Более того, его желание разделаться с парадоксами этой науки, которые он сам же помог выявить, было одной из причин, подтолкнувших его заняться теорией поля».

Говорят, что у ближайшего друга Эйнштейна – Эренфеста по щекам текли слезы, когда он понял, что Борн прав, а его любимый друг Эйнштейн заблуждается. По поводу Эйнштейна как-то сказал Паули: «Представляется психологически интересным тот факт, что какое-то время каждый создатель новой теории считает ее «окончательным решением». Вообще, в большинстве биографий Эйнштейна весь принстонский период его жизни рассматривается как период бесплодных поисков.

Рассерженный автор статьи в газете «Дуэль»[64] пишет: «Один умник то ли в «Дуэли», то ли еще где договорился до того, что Эйнштейн м…к, потому что не понял формул квантовой механики и потому он, дескать, тупой бездарь…» И автор бросается на защиту Эйнштейна: «Интересно, а Ньютон понял бы квантовую механику? А Пифагор и Евклид не сошли бы с ума, узнав, что в пространственной геометрии Лобачевского сумма углов треугольника не всегда равна 180 градусам?»

В попытке защитить здесь своего кумира автор статьи квалифицировал знания физики и математики у Эйнштейна как находящиеся на уровне, по крайней мере, нескольких сот лет давности, определил его как человека, не сумевшего выйти (самостоятельно) на уровень современных знаний.

Ну что ж? Может быть, можно с ним согласиться, как и с цитированным им «умником»?

ЕЩЕ РАЗ ОБ ЭЙНШТЕЙНЕ

Приложение

В июне 1999 года в журнале «Молодая Гвардия» была опубликована статья «Эйнштейн. Миф XX века»[65], и уже 7 июня на столе главного редактора (ныне покойного А.А. Кротова) лежало следующее письмо:

«Уважаемый Александр Анатольевич!

Разрешите выразить свое восхищение издаваемым Вами журналом, публикуемой в нем прозой, а также умными и глубокими статьями, ряд из которых принадлежит Вашему перу. Я читатель Вашего журнала еще с 70-х гг. и готов подтвердить под присягой, что сегодняшняя «Молодая Гвардия» стала интересной, как, быть может, никогда раньше.

Я – не физик, не инженер и не журналист. Но так случилось, что, заинтересовавшись некоторое время назад «феноменом Эйнштейна» (кстати, во многом благодаря статье Ю. Бровко в «МГ» N 8/95), я вдруг обнаружил, что за рубежом, да теперь и у нас издана большая по числу названий литература, которая, к превеликому сожалению, «не работает» на массового читателя. Посетовав, я взялся за дело и постарался составить некий свод материалов на означенную тему, поставив во главу угла задачу показать современные взгляды на научное наследие Эйнштейна-ученого и ряд связанных с ним политико-философских проблем.

Разумеется, наибольшая ценность любого подобного свода – это ссылки, могущие оказаться полезными для дальнейших исследований по теме. Хоть мое суждение и пристрастно, но материал, который Вы, я надеюсь, уже держите в руках, позволяет глубже оценить масштаб «величайшей личности в истории цивилизации», чем в только что вышедшей статье В. Бояринцева «Эйнштейн. Миф XX века» («МГ» N 6/99), где, к сожалению, оказались выпущены некоторые ключевые факты, необходимые как для осознания масштабов мифотворчества, так и для понимания, какими именно методами из талантливого, но заурядного ученого был создан образ «мирового гуру».

Понимаю, что, возможно, редакции «МГ» будет не с руки возвращаться к Эйнштейну после добротной и весьма информативной статьи В. Бояринцева. Но для такого двойного обращения есть и информационный повод: в 1999 г. (в марте) исполнилось 120 лет со дня рождения ученого и 80 лет со дня появления легенды о нем как о «гении всех времен» (в ноябре). А вдобавок (не сочтите за нескромность), перелопатив горы первоисточников, я мечтал найти и прочитать хоть какое-то подобие обзорной статьи о «загадках Эйнштейна». И лишь вконец разуверившись, сам засел за написание Чего-то похожего на искомое (ну а что получилось, судите сами).

Наконец, последнее. Передавая свой материал, мне хочется, чтобы он оказался полезен всем тем, кто продолжает исследования в данном направлении или проявляет интерес к данной теме. Поэтому убедительно прошу Вас максимально полно использовать в Вашей журналистско-редакторской работе собранный за многие годы материал об Эйнштейне, ведь главное не то, чья именно фамилия стоит в конце текста, а СВЕТ – В МАССЫ. Кроме того, если Вы сочтете возможным принять присланное к публикации, я хотел бы просить Вас сделать это безгонорарно, оставив эти средства для поддержки «МГ» либо перечислив их на какое-то благое дело, какое сочтете достойным и нужным для Отечества.

С искренними пожеланиями новых творческих успехов Вам и Вашему журналу.

Подписываюсь псевдонимом, Кондр. БУЛАВИН».

Автором письма выбран псевдоним, который, видимо, должен символизировать его принадлежность к казачеству (справка: «Булавин, Кондратий Афанасьевич (р. ок. 1660 – ум. 1708) – предводитель крестьянско-казацкого восстания 1707-1708 гг. в России… Отличался храбростью; в походах против крымских татар неоднократно избирался предводителем отряда. Перед восстанием был атаманом солеваров в Бахмуте. Во время восстания… был избран атаманом Войска Донского. После поражения под Азовом… героически защищался и, не желая попасть в плен, застрелился»[6].

К письму приложен текст на 14 страницах под названием «Кого и как протаскивают в «гении всех времен» с подзаголовком «К 120-летию Альберта Эйнштейна и 80-летию великой легенды о нем».

Обычно подобные материалы представляются под псевдонимом в случае, когда автору грозит нешуточная опасность или когда он стыдится собственной фамилии или этих самых материалов.

Хотя каждый журнал (в том числе и «Молодая Гвардия») придерживается, в частности, следующих правил:

1) редакция знакомится с письмами читателей, не вступая в переписку;

2) авторы несут ответственность за точность предоставляемой информации (о чем трудно спросить у анонимного автора), с просьбой прокомментировать полученные материалы редакция обратилась к автору статьи об Эйнштейне в журнале «Молодая Гвардия», доктору физико-математических наук Бояринцеву В.И.

Основные положения, выдвинутые К. Булавиным

Присланный материал имеет следующие разделы:

«Наука с черного хода», «Сомнительная важность работ Эйнштейна», «Спекулятивная физика», «Силовые методы», «Канонизация божества» и в основном состоит из многочисленных цитат авторов, ругающих теорию относительности, хотя бы и в варианте Эйнштейна.

И здесь автор совершенно прав, говоря о себе, что он «не физик, не инженер», так как материал полон противоречий и неточных формулировок, а иногда проводится вольно или невольно мысль, что «бремя всемирной славы подавило в нем творческие начала, уничтожило в Эйнштейне физика, выставив всем напоказ униженного и жалкого человека – заложника сионистских интриг…».

Следовательно, отсюда возникает, как пишет автор в сопроводительном письме, образ «талантливого, но заурядного ученого» – жертвы сионизма (выделено мной. – В.Б.).

Обратимся к словарям (например, к «Словарю русского языка» СИ. Ожегова)[66], где говорится: «талант – выдающиеся врожденные качества, особые природные данные»; «заурядный – ничем не выдающийся, посредственный». Возникает вопрос: как можно быть выдающимся, но ничем не выдающимся, заурядным?

Следующая категория – ученый – «специалист в какой-нибудь области науки». Одним из формальных показателей принадлежности человека к этой категории является защищенная диссертация – докторская (в нашем понятии – кандидатская) за рубежом. У Эйнштейна же диссертация «Новое определение размера молекул», «посвященная броуновскому движению, была признана ошибочной (см. Собрание сочинений Эйнштейна, т.1)», – отмечает академик Российской академии наук В.Ф. Журавлев (выделено мной. – 6.5.).

К числу неточных формулировок относится и название раздела материалов «Канонизация божества». Опять смотрим словарь – канонизировать – «причислить к числу «святых»»; божество – то же, что бог. Но святой и бог, как говорят русскоязычные «юмористы», – это две большие разницы.

Автором материалов приводится также следующая цитата (точность цитирования остается на совести анонимного автора): «Для науки совершенно все равно, кто создал теорию относительности, – Эйнштейн, Цвейштейн или какой-нибудь Дрейнштейн. Ведь научная ценность и значимость любой физической теории определяется исключительно тем, как точно и насколько глубоко она объясняет выявленные наблюдениями и экспериментами природные закономерности». Если вторая половина утверждения справедлива, то первая – оправдывает научное воровство.

Еще одна мысль, проводимая автором материалов, – сделанное замечание о том, что бы было, если бы «из научного наследия Пуанкаре вычеркнуть заложенные им основы специальной и общей теории относительности как ошибочные». На каком основании? Только потому, что они были использованы Эйнштейном?

Пользуясь терминологией, близкой «Русскому радио» («Рекламному радио»?), можно сказать: «Мысль, изложенная дважды, становится понятней». Недаром приемом повторения основных идей пользуется в своих произведениях Г.Климов.

Основные идеи статьи «Эйнштейн. Миф хх века»

Основные положения статьи сводились к следующим:

1. Специальная теория относительности применяется в электромагнетизме и ядерной физике. В других науках она не нужна.

2. «Что касается общей теории относительности, то она имеет сомнительный мировоззренческий характер… В любом случае шум вокруг релятивизма – это явление политическое, а не научное» (В.Ф.Журавлев) (выделено мной. – В.Б.).

3. Все гениальное, сделанное Эйнштейном, сделано не им.

4. Великий французский ученый Анри Пуанкаре[68], получивший основные соотношения теории относительности (в том числе и знаменитое уравнение, связывающее энергию с массой и скоростью), в отличие от Эйнштейна великолепно знал математику, что позволяло ему делать строгие выводы, а не получать результаты «из общих со ображений», как это делал гений всех времен и одного народа.

5. Когда говорят, как это делает автор анализируемого материала, что Эйнштейн приобрел славу великого ученого только благодаря международным сионистским кругам с 1919 года, то забывают, что вся деятельность Эйнштейна, начиная с юности, проходила при ежедневной поддержке «международного еврейства», как его называл Г.Форд. И такие примеры приводятся в статье.

6. Полная неспособность Эйнштейна, как ученого, особенно ярко проявилась в период, когда имя его уже сделали легендой, а научное направление, развиваемое им даже с помощью ученых евреев, оказалось тупиковым, поиском «философского камня».

7. Нобелевская премия присуждена Эйнштейну «…за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики» потому, что так было надо международному еврейству, а не по причине выдающегося характера его работ. Кроме того, дана она за один из законов, объясняющих фотоэлектрический эффект.

8. Гению всех времен и одного народа была свойственна абсолютная (а не относительная!) неблагодарность по отношению к тем людям, которые содействовали формированию его публичного образа, будь то семья, жены, любовницы, учителя, помощники, коллеги, уступившие ему свои профессорские должности (но ни один биограф не пишет, под каким давлением были сделаны эти подарки).

Приводимые автором материала цитаты ничего нового не добавляют к облику Эйнштейна и содержат только два момента:

1) сообщение о решении Президиума АН СССР о нерассмотрении работ, критикующих теорию относительности;

2) обмен посланиями Эйнштейна и Гильберта.

Первый момент не был отражен в статье «Эйнштейн. Миф XX века» как не имеющий принципиального значения и нуждающийся в специальном, дополнительном разъяснении (при подготовке расширенных и дополненных материалов об Эйнштейне в текст введена информация о решении Президиума АН СССР, запрещающем публикацию критических материалов по теории Эйнштейна). И в этой связи вспоминается академический анекдот, по которому чрезвычайно известный ученый, заглянув в комнату Президиума Академии наук, сказал: «А, Прежидиум уже собрался!»

Второй момент – это указание на то, что соотношение получено Эйнштейном «из общих соображений» или «методом подбора». Именно так он объяснил свою неспособность дать строгий математический вывод формулы, ранее сделанный Гильбертом и простодушно сообщенный последним Эйнштейну. Видимо, здесь необходимо добавить, что, по словам Гильберта, если бы в то время германская почта работала бы не так хорошо (в смысле быстроты доставки корреспонденции), то у известных соотношений Эйнштейна был бы другой автор. В этих словах дана оценка Гильбертом эйнштейновской способности присваивать чужие результаты.

Хотелось бы добавить еще один штрих, характеризующий бытописателей гения всех времен и одного народа. Смотрим книгу[69]: «Еще до того как Альберт стал школьником, отец показал ему компас. Эта диковинная вещь поразила пятилетнего мальчика, он никак не мог понять, почему стрелка указывает одно направление? Мальчик долго рассматривал предмет, крутил в разные стороны, подносил к глазам и… думал, а потом вдруг сказал: «Я думаю, что вокруг стрелки есть что-то, что толкает стрелку». Вот так пятилетний мальчуган сформулировал впервые свои мысли по поводу существования магнитного поля Земли. Проблема свойств поля появилась у великого физика в столь юном возрасте» (выделено мной. – В.Б.).

По поводу этого выдающегося, по глупости бытописателей, эпизода добавим: по свидетельству многочисленных биографов, маленький Альберт в этом возрасте еле мог связно произнести пару слов по причине своего редкого, чрезвычайно замедленного развития. Рассказами о гениальных высказываниях Эйнштейна полны его биографии. Вот один из примеров из[69]:

«Как-то раз Плещ рассказал Эйнштейну, что люди с болезнью сердца очень плохо себя чувствуют, идя навстречу ветру. Сразу же в голове Эйнштейна возник вопрос, произнесенный вслух: «Почему?» На следующий день (выделено мной. – В.Б.) врач получил от Эйнштейна письмо с объяснением: ветер оказывает повышенное давление на лицо человека».

Здесь стоило бы поставить не точку, а три восклицательных знака, столь «гениально» это открытие, хотя сам разговор напоминал скорее не беседу врача со знаменитым физиком, а разговор двух от рождения идиотов.

Еще один эпизод: «Эйнштейн был физик-теоретик. Об этом знает сегодня каждый школьник, но далеко не всем известно, что этот же человек занимался конструированием… Приятель Эйнштейна К.Зелинг рассказывал, что в 1915 году Эйнштейн занимался конструированием самолетов, но спроектированный им самолет «в воздухе переваливался как утка, с боку на бок, а пилот был без памяти рад, когда очутился снова на земле цел и невредим».

Может быть, на основе таких примеров тайные недоброжелатели гения всех времен и одного народа хотели показать, что Эйнштейн был таким же физиком-теоретиком, как и конструктором?

Возможно, прав анонимный автор, говоря об Эйнштейне как о «талантливом, но заурядном ученом»?

При чем здесь Эйнштейн?

В работе «Современные концепции естествознания» в разделе «Философские выводы из теории относительности» говорится, что с возникновением специальной теории относительности было твердо установлено:

– всякое движение может описываться только по отношению к другим телам, которые могут приниматься за системы отсчета, связанные с определенной системой координат;

– пространство и время тесно взаимодействуют друг с другом, ибо только совместно они определяют положение движущегося тела. Именно поэтому время в теории относительности выступает как четвертая координата для описания движения, хотя и отличная от пространственных координат;

– специальная теория относительности показала, что одинаковость формы законов механики для всех инерциальных, или галилеевых, систем отсчета сохраняет свою силу и для законов электродинамики, но только для этого вместо преобразований Галилея используются преобразования Лоренца;

– при обобщении принципа относительности и распространении его на электромагнитные процессы постулируется постоянство скорости света, которое никак не учитывается в механике.

Общая теория относительности приходит к выводу: все системы отсчета являются равноценными для описания законов природы. «С философской точки зрения наиболее значительным результатом общей теории относительности является установление зависимости пространственно-временных свойств окружающего мира от расположения и движения тяготеющих масс».

Теперь вспомним, что было сделано Пуанкаре в развитие идеи – использования преобразований Лоренца.

Гендрик Лоренц, лауреат Нобелевской премии по физике 1902 года:

«Я не установил принципа относительности, как строго и универсально справедливого. Пуанкаре, напротив, получил полную инвариантность и сформулировал принцип относительности – понятие, которое он же первым и использовал».

Анри Пуанкаре:

– выдвинул принцип относительности как обобщение опытных данных, высказал убеждение, что именно электромагнитную теорию Лоренца надо согласовать с этим принципом, чтобы получить окончательное решение проблемы;

– показал условность понятия одновременности, центрального понятия теории относительности, и предложил определение этой величины на основе постулата о постоянстве скорости света;

– дал правильную физическую интерпретацию «местного времени» Лоренца;

– что же касается знаменитого соотношения между массой и энергией, то Пуанкаре еще в 1900 году пришел к результатам, из которых непосредственно следовало это соотношение для электромагнитного излучения;

– ввел в теорию четырехмерное представление, добавив к трем пространственным координатам четвертую – собственное время;

– распространил постулат относительности на все силы природы, открыл законы релятивистской механики.

Вот что сказал академик И.М. Франк, лауреат Нобелевской премии 1958 года (совместно с Таммом и Черенковым – за объяснение эффекта Черенкова – Вавилова), на конференции, посвященной столетию Эйнштейна, о работе «К электродинамике движущихся тел»: «Сопоставление содержащихся в ней результатов с тем, что было получено Лоренцем и Пуанкаре, не входит в мою задачу…»

Вот вам пример научной объективности ученого, знающего правду, но в соответствии с законами иудаизма тщательно ее скрывающего от непосвященных.

Таким образом, связь между Эйнштейном и теорией относительности можно квалифицировать так: в лучшем случае Эйнштейна можно рассматривать как талантливого популяризатора идей классиков релятивизма. В худшем случае – как родоначальника нового типа ученого – человека, хорошо понимающего, где и что можно присвоить, и, несмотря на то что его неоднократно хватали за руку, понимающего, что настоящие ученые, как люди творческие и интеллигентные, эту руку не отрубят.

Интересно, что вскоре после смерти Эйнштейна Филипп Франк и Джералд Холтон решили организовать симпозиум в память Эйнштейна. И тут они обнаружили большой пробел в истории науки начала века – о влиянии трудов Эйнштейна на ее развитие почти ничего не было написано.

В связи с изложенным выше еще раз стоит задать вопрос о теории относительности:

«При чем здесь Эйнштейн!»

Может быть, следует рассматривать жизнь Эйнштейна как трагедию человека, сломленного незаслуженной славой?