Текст книги "Горькие сказки (СИ)"

Автор книги: Владислава Груэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Они благополучно перешли реку по перекату, и ничего с ними не случилось. Правда, Фоку течением все же сбило, он даже заорал испуганно, но Лелик схватил его за ворот пиджачка, приподнял над водой и так вынес на берег. И над Фокой все громко потешались. А Фока… еще вчера он бы обиделся. А сегодня он четко понимал, что вот так устроена жизнь, смеются над слабыми и неловкими, и никого не волнует, что у слабого и неловкого слезы от обиды на глаза наворачиваются. Ну, значит, и нечего обижаться. Ребята просто живут как все. А Фоке жить среди них, никуда не деться.

А когда они выходили из воды, на мелководье им попалась рыбина! Она была такой громадной, что совсем недавно они шарахнулись бы от нее с воплями. Но то недавно, а сейчас… сейчас они были страшно голодными!

– Хватай ее! – дурными голосами завопили все, не исключая и Фоки.

А что? Он тоже хотел кушать, еще как хотел. Правда, в свалку не кинулся, потому что трезво оценил, что его там затопчут вместе с рыбиной. Правильно, кстати, оценил, затоптали бы.

Рыбина глянула на мальчиков злыми глазами и решила, что отобьется. Для начала она залепила Лелику хвостом в ухо. Лелик рухнул на колени и очумело затряс головой. Потом она бешеными извиваниями свалила с ног Сережу с Витей, пырнула растопыренным плавником Ярика в руку и укусила Фоку за ботинок. И попыталась прорваться на глубокую воду. Несомненно это была очень смелая рыбина! И хотя смелость, как известно, города берет, рыбине это все же не помогло. Может, потому что городов ей не встретилось, а встретилась компания очень голодных мальчиков? Голод, кроме того что не тетка, еще и страшная сила, куда там против нее какой-то рыбине, даже если это огромный судак? Так что, пока рыбина пыталась отцепиться от ботинка Фоки, на нее снова навалились, вцепились в плавники, а потом Леша Цапков подошел и аккуратно стукнул ее по башке камнем. Рыбина закатила глаза и сдалась.

Костер жарко пылал, солнце светило, одежда сохла буквально на глазах, рыба оказалась изумительно вкусной, все возбужденно рассказывали друг другу снова и снова, как они ее и как она их, Лелик трогал распухшее ухо и нервно смеялся, Ярик баюкал покрасневшую руку, болезненно морщился и тоже смеялся, и мир казался прекрасным, каким и положено ему быть в детстве любого мальчика. Никто даже не задумался, с чего это судак забрался на мелководье прямо у них на пути. Вернее, задумался один Фока – он теперь вообще стал часто задумываться. Он подумал – и решил, что им кто-то помогает. Вскоре выяснилось, кто именно. И, кстати, почему. Фока заметил в струях реки огорченное личико водяной девочки. Той самой, которая вернула Лелика. В которую Лелик прежде швырнул шишкой. Лелик, он же отличался превосходной меткостью во всяких швыряниях, вот и попал безошибочно в самую красивую. И сам он был, как щебетали водяночки, и смелым, и решительным, и красивым. И курточка у него была очень модной. В общем, все понятно. Фока тихонько вздохнул и отвернулся от реки. Лелик на водяных девочек внимания не обращал, как и вообще на девочек. Это Фока всегда мечтал с ними подружиться, да кто на него посмотрит? Задохлик, правильно сказал Лелик. И с этим тоже придется жить. Ведь даже в сказках, чтоб на тебя обратила внимание принцесса, надо сначала превратиться в прекрасного принца. А Фока точно знал, что ни в кого он не превратится, так и вырастет, и состарится маленьким и слабым. Ну, такой у него организм.

В грусти и печали он встал и совершенно машинально выдрал травину из воды. Очистил корень, попробовал… м-м-м, вкусно! К нему тут же присоединились остальные мальчики, и стало совсем весело и хорошо. Думаю, вот так и происходит изучение мира: когда очень хочется кушать, пробуешь на зуб все подряд и узнаешь, съедобно это или ядовито. На первых порах этих знаний о мире вполне достаточно, не так ли? Да и потом, в общем-то, тоже.

В результате в путь мальчики отправились только в середине дня. Поднялись на крутой берег, осторожно ступая по траве и поджимая пальцы… Тут следует предупредить всех, кто собирается попасть в сказку: позаботьтесь заранее о сменной обуви и запасных носках! В сказке только хоббиты бродят по скалам босиком, и ничего, а как решают проблему, например, те же гномы, уже непонятно. В книгах об этом упоминается крайне невнятно, мол, носят гномы крепкие башмаки, и все. А что между твердой кожей башмака и гномьей ногой – молчок. А носки, между прочим, имеют обыкновение протираться до дыр гораздо раньше, чем заканчивается путешествие. Наши герои, они не из романтики босиком пошли, а по самой простой причине – больше не в чем. Носки у всех, кроме, конечно, Леши Цапкова, кончились, а обувь после перехода через реку еще не высохла. Свои ботинки, кроссовки и туфли они пока что несли перекинутыми через плечо.

Итак, мальчики осторожно поднялись на крутой берег… и задохнулись от восторга! Перед ними расстилался прекрасный необъятный мир. Степь с шелковистой, даже издали мягкой травой тянулась до горизонта, и по ней там и тут росли небольшие купы деревьев, готовые предоставить тень для отдыха в любой удобный для мальчиков момент. И над всем этим великолепием высилось лазоревое небо с тройной радугой, и легкий ветерок толкал в спину, приглашая в путь! Какой-нибудь скептик, конечно, скажет, что лазоревого неба с тройной радугой не бывает, но уверяю – в детстве мир именно так и выглядит. На то оно и детство, самое счастливое время жизни. Мальчики завизжали, загикали и помчались по ласковой траве к ближайшим деревьям. И ожидания не обманули их – это были груши и яблони с маленькими, но вполне съедобными, даже вкусными, плодами!

Один Фока решил обернуться перед уходом. Потому он один и увидел удивительную картину: на противоположном берегу реки стояли кучкой скелеты и одобрительно махали им костями рук!

– Скелеты, а я догадываюсь, кто вы такие! – прошептал Фока.

Он также догадывался, что машут скелеты не ему, а остальным мальчикам, потому не стал им отвечать, а просто отвернулся и пошел следом за всеми. У него было темно и грустно на душе, зато не очень полно в желудке, а когда хочется есть, остальные беды как-то отступают на второй план. А то и на десятый.

11.

– Фока, мы правильно идем? – в который раз спросил Ярик.

Беспокойство мальчика можно было понять – степь с шелковистой травой казалась бесконечной, они шли и шли, уже и река скрылась из виду, и ноги загудели от усталости, а вокруг ничего не изменилось, в смысле, никаким домом и не пахло. Пахло степными травами, вольными ветрами и пылью дальних странствий – а им хотелось, чтоб домом! Чтоб под ногами был асфальт, а не трава, и чтоб к остановке подъезжал автобус, который прямо до родной квартиры! Люди грамотные скажут, что это ностальгия, но я думаю – они просто давно не ели хлеба. Рыба, фрукты и ягоды – это, конечно, здорово, но как-то однобоко, что ли. Где хлеб, чипсы где, конфеты, те же котлеты, наконец? Думаю, большая часть возвышенных чувств кроется в желудке, не только ностальгия.

Фока прикрыл глаза и представил вид, открывшийся ему недавно с вершины гигантской ели. Потом открыл глаза и проверил направление на ориентир – почти неразличимую полоску леса на горизонте.

– Правильно мы идем, – прошептал он. – Только медленно. Нам еще много идти.

На самом деле они шли не совсем правильно. Для начала, мальчики постоянно отвлекались, залазили на все попадавшиеся деревья, рвали и жевали плоды, бегали, баловались и швырялись друг в дружку, отдыхали в тени и валялись на травах, вместо того чтоб идти домой. Прекрасный мир одурманил их, и они благополучно забыли и про дом, и про то, что время – оно-то идет прямо, и скоро придет к ночи. Детство – оно счастливое именно потому, что в нем не задумываешься о будущем, а наслаждаешься настоящим. Про время помнил Фока, он вообще про многое помнил и беспокоился, за что над ним всегда смеялись и обзывали паникером, трусом и слабаком. Еще, наверно, про время помнил Леша Цапков, но он помалкивал, только вежливо улыбался, и его никто не обзывал. А Фока, так как о многом помнил и беспокоился, тоже шел не совсем правильно. Он специально забирал чуть в сторону от воображаемой линии на лес. Так получалось дальше, зато путь выводил к озерам, в которых можно было умыться, но, главное, напиться. Ребята не задумывались о том, что в степи воды вообще-то нет, а пить захочется – а Фока задумался. Людям пить хочется часто, а конкретно шагающим детям так чуть ли не постоянно. Фока, например, давно хотел пить. И заранее озаботился тем, чтоб было из чего утолить жажду. Здесь, в степи, ему чуть-чуть приоткрылся смысл сказанного ночью неведомым другом. Ну, насчет того, что ум нужен для другого. Теперь Фока постоянно искал, для чего нужен ум – и потихоньку находил.

Ум нужен для предвиденья.

Фока не знал, что предвидение вообще-то удел взрослых – как не знал и того, что за недолгие дни, проведенные в сказочном мире, стремительно и неотвратимо повзрослел, и детство мелькнуло мимо него волшебной тройной радугой, лицом водяной девочки в реке, степными волнующими далями… Можно бы посочувствовать ему, ведь детство – самое счастливое время жизни, это ж плохо, что пролетело незаметно и сразу! Но подумайте вот над чем: а если это не так? Вот у Фоки – счастливое ли оно? Может, таким, как он, лучше повзрослеть быстрее и забыть детство, как ночной кошмар, ну или хотя бы пореже вспоминать?

А ведь таких, как Фока, немало.

– Бараны! – вдруг сказал Витя. – Смотрите, бараны!

И действительно, далеко впереди паслось целое стадо. Вообще-то это были не бараны, а очередное приключение для мальчиков, но издалека – да, от баранов не отличить. Особенно городским. С воплями и гиканьем мальчики набежали на стадо. Им бы остановиться да подумать, бывают ли бараны такими высокими и крепкими, с мощной грудью, широченными мордами, подозрительными и злобными глазами, без пастуха, наконец – но где там. Это ж бараны, их гонять надо! Гонять – это так здорово и весело!

Но это были не бараны, а дикие животные.

Конечно, в родном для мальчиков мире и дикие животные не представляли опасности для человека. За тысячи лет их приручили – и истребили тех, кто приручаться не пожелал. А кто выжил, сделались пугливыми, осторожными, дикое животное так просто на Земле не увидеть, не встретить. Вроде есть, водятся, а идешь по лесу – никого, кроме грибников. Поэтому можно понять удивление Сережи, а следом за ним Лелика и Вити, получивших могучих тычков от внешне безобидных существ. Впрочем, с третьего, максимум с четвертого тычка до каждого дошло, что тут не шутят. И мальчики пустились наутек. Как они бежали! Летели во все стороны набранные в карманы груши да яблоки, мелькали подошвы кроссовок, туфель (это у Леши Цапкова) и ботинок. Бараны грозно гнались следом и как будто загоняли, оттесняли их куда-то. Вскоре выяснилось, куда. Оказывается, не вся степь представляет из себя ровное поле с шелковистой травой, встречаются участки, а то и обширные массивы колючих кустарников, бурьяна какого-то, оврагов… вот туда их бараны и загнали. И остановились, торжествующе ревя, преграждая путь на ровное пастбище.

– Уроды! – яростно заорал на них Ярик. – Козлы! Я вам бошки разобью!

И швырнул в баранов подобранной палкой, тоненькой, потому что других в кустах не нашлось, но тем не менее. Фока, к примеру, швыряться не рискнул бы – а вдруг бараны обозлятся и в кусты пойдут, куда тогда бежать?

Ярик выглядел великолепно: крепкий, с широкой грудью, с бешеным огнем в глазах, прочно стоящий на ногах. Но и бараны смотрелись соответственно: такие же крепкие, мощногрудые, такие же громкоголосые, с ярым огнем в глубоко посаженных глазах. Фоку поразило какое-то их глубинное, родственное сходство.

– А знаешь, Ярик, в краю отцов ты был бы лучшим из бойцов! – невольно брякнул Фока, едва переведя дыхание – и запоздало прикусил язык.

Ярик польщенно кивнул, не заметив двусмысленности фразы – да и кто бы ее заметил? В наш технический век дети уже не улавливают тонкой игры слов, а взрослые, может, когда-то и умели, но давно забыли. В наш технический век, чтоб оскорбить, надо сказать прямо, и не один раз, и то могут сделать вид, что не поняли.

Но, крики криками, а легкую дорогу бараны им перекрыли. Козлы они, таково было общее мнение. Только Фока попытался как-то оправдать животных, мол, сразу же видно, это их пастбище, вон как трава ровно пощиплена, имеют право не пускать чужих… А что ему оставалось делать? Он и раньше старался как-то оправдать тех, кто его притеснял, придумать какие-то особые для притеснителей права, чтоб заодно оправдать и собственные уступчивость, нерешительность, а то и трусость – но не таковы были остальные мальчики.

– Это общая степь! – высказался Лелик. – А значит, наша! А они – козлы!

Ну, может, они и были козлами – только очень сильными. А сильный козел – уже и не козел как бы, а лидер, вожак, авторитет, а то и вовсе предводитель. Мальчики это понимали превосходно, поэтому мялись и на равнину возвращаться побаивались. Сначала побаивались, а потом на них навалилась усталость от пройденного пути, да такая, что ночевка под кустом показалась прекрасной идеей. Тем более что поблизости и вода нашлась, крохотный ручеек в овраге. Воды в ручейке было гораздо меньше, чем лягушек и каких-то подозрительных головастиков, но кто на это обращает внимание, когда хочется пить? Тем более что Леша Цапков показал, как это делать правильно: сложил аккуратно свою рубашку в четыре слоя, пил сквозь нее, и вода получилась почти что чистая, чуть ли не водопроводная.

Те, кто побродил в свое время по сухим степям, наверняка не поверят в такое везение. Это правда, воду в степи найти не так-то просто – если не идти специально вдоль реки. Думаю, дело в том, что ангелы, присматривающие за всеми детьми в мире, не до конца разозлились на наших героев. Или уже их немножко простили. И незаметно помогли с питьем. Добрые существа – они вообще-то отходчивые, и если сразу не прибили сгоряча, то потом непременно простят. Ну или хотя бы пожалеют.

Мальчики давно уже похрапывали на ковре сухой травы, только Фоке не спалось. Его мучили рецидивы честолюбия. Он снова страстно желал, чтоб его похвалили, оценили, а то и превознесли. Честолюбие – такое упорное свойство, ничем не вывести, даже с возрастом оно не утихает, а только покрывается пеплом, продолжая неукротимо гореть внутри. Вот и у Фоки – горело. Фока вдруг решил, что если он умный мальчик, то сумеет договориться с баранами, то есть – приручить. Фока жестоко ошибся. С баранами договориться невозможно, заявляю со всей ответственностью. Обмануть – запросто, заставить – с трудом, но возможно. Но только не договориться. И уж в любом случае приручать надо уметь. Не за просто так укротителям в цирке платят больше, чем прочим артистам, не за просто так. За редкое умение платят. Но Фока этого не понимал, а потому поднялся тихонько и отправился к ближайшему дереву на равнине – это оказалась груша. Бараны не смогут устоять против груш, наивно рассуждал Фока, обрывая сладкие плоды. И если набрать побольше и угостить своенравных животных, они преисполнятся благодарности и не только пропустят через равнину, но и проводят, чтоб не заблудились. Заблуждение Фоки можно понять, он же получал информацию о мире из мультиков да книг, а там именно такое развитие событий преподносится как естественное. Мы же, взрослые, прекрасно понимаем, что к баранам любого происхождения понятие благодарность применять бессмысленно – только почему-то не передаем это чрезвычайно полезное знание детям, и приходится им учиться на собственных ошибках.

Вот и Фока научился, вернувшись обратно в слезах, синяках и без груш.

Чтоб не позориться перед одноклассниками всхлипами и шмыганьями, он тихонько ушел к оврагу и сел там на обрыве, как говорится в старых книгах, преисполненный печали и уныния, а на самом деле злой на весь мир. Он долго сидел, стискивая в бессильной ярости кулаки и бормоча непонятно кому угрозы, пока не почувствовал, что темнота рядом преисполнилась сочувственного внимания и прислонилась ободряюще к плечу. Это пришел его неведомый ночной друг.

– Боль пройдет, – шепнула темнота. – Груш еще наберешь.

И Фока постепенно успокоился. Действительно, рано или поздно боль пройдет. Если честно, она уже прошла. Бараны бодались не так уж и сильно, скорее обидно – и синяки остались больше на душе, чем на теле. И груш можно еще набрать, тоже верно. Один раз удалось набрать, удастся снова, не так уж пристально охраняют бараны свои владения. Но вот что делать с обидой на себя? Он опять перед самим собой оказался беспомощным слабаком. Как это пережить?

– Не помогают знания! – сердито сказал Фока. – Я по книгам их прикармливал, а они не приручаются!

– Неправильно приручал, – еле слышно улыбнулась темнота. – Чтоб приручить, сначала надо лишить еды. Только потом прикармливать. И бить непослушных. Тогда кто-то сдастся и приручится. Остальных загнать в кусты. Вот бараны вас приручают правильно. Учись.

– Так… они нас приручают?! – ошарашенно спросил Фока.

Темнота сочувственно промолчала. И Фока понял сам – да, приручают. Побили, загнали в кусты. Поставили в безвыходное положение. И вот уже прирученный Фока лезет на дерево, несет им груши, прислуживает, получается, совсем как ослик или лошадка…

– Выходит, когда меня в школе толкают, обзывают, на улице бьют – это тоже приручают?! – вдруг вырвалось у Фоки. – Чтоб служил их интересам?!

– Ты правильно понял, – прошептала темнота. – Ты умный мальчик. Не приручайся, не становись бараном. Есть иной путь.

И присутствие невидимого друга истаяло в темноте. Фока еще посидел – и лег спать прямо там, где был. А какая разница ночью, особенно когда за день так намотался?

Утро пришло солнечное, светлое, но мальчикам оно показалось безрадостным. Во-первых, поели только каких-то подозрительно терпких ягод с куста. Они не знали, но вообще-то это был кизил, вполне съедобная штука, хотя, конечно, с конфетами не сравнить. Да, и им не наесться. Во-вторых, дальнейший путь к дому пролегал по буеракам, это к голоду добавило уныния. В-третьих… в-третьих, Ярик наконец нашел толстую палку!

– Есть и у нас сила! – зловеще сообщил он баранам – и пошел в бой.

Бараны уважительно расступились и выставили достойного бойца. Ну… я не поклонник бараньих боев, никакой поэзии не нахожу в яростных воплях, сердитом сопении, барахтанье на траве и сшибках на рогах и палках. Но из справедливости отмечу – это была равная битва. Бойцы вышли из нее, тяжело дыша, поводя мутными глазами, взъерошенные и непобежденные. У Ярика сочилась из разбитой губы кровь, баран угрюмо мигал подбитым глазом.

– То-то же! – прохрипел Ярик и пошел вперед, через расступающееся стадо.

Мальчики не видели, но я-то знаю: в этот момент перед Яриком засиял бликами на стеклах домов родной город, совсем близко! Осталось только дойти! Ярик обернулся и махнул рукой компании – мол, делай, как я! Мальчики посмотрели на смыкающихся баранов, дрогнули и отступили на шаг.

– Да не трусьте вы! – в отчаянии заорал Ярик.

Мальчики посмотрели на могучие рога, подступающие к кустам, и отступили еще, немножко, но тем не менее. А потом еще…

Тут, конечно, можно бы посочувствовать Ярику и упрекнуть остальных в слабодушии. Но у мальчиков была своя правда. Ярику легко! Кто, как не он, вколачивал эту самую трусость в остальных и пинками, и насмешками? Кто постоянно выпячивал свое физическое превосходство, доказывая, что остальные – слабаки? Вот и… доказал. И нечего теперь орать.

– Лелик! – крикнул Ярик и махнул призывно рукой.

Еще несколько дней назад здоровяк пошел бы за двоюродным братом в огонь и воду. Но после того, как действительно сходил в воду, Лелик замкнулся и очень сильно изменился. И теперь он только ответил Ярику хмурым взглядом и не двинулся с места. И непонятно было, что у него в душе.

– Эх вы! – в сердцах сказал Ярик и шагнул обратно.

В кустах он обернулся и посмотрел – никакого города не было.

– Эх вы! – повторил он, отвернулся от всех и сел, сгорбившись, лицом к кусту.

Нет, он не плакал, еще чего. Ярик никогда не плакал. Просто… отвернулся, и все.

– Ничего, можно и по кустам пройти, – виновато сказал ему Фока. – Подумаешь. Я всегда так хожу, и ничего.

– Вы никогда не дойдете до дома по кустам, – глухо отозвался Ярик. – Это же тяжело и долго. И я из-за вас…

Фока не знал, что ответить, и отошел. И искра взаимопонимания, проскочившая было между мальчиками, угасла.