355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владислав Жеребьёв » Носитель Z-32 (СИ) » Текст книги (страница 2)
Носитель Z-32 (СИ)
  • Текст добавлен: 19 сентября 2020, 08:30

Текст книги "Носитель Z-32 (СИ)"


Автор книги: Владислав Жеребьёв



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Прежде всего, стоило замаскироваться. На фоне остальных «живчиков» Вахитов цвел и пах, будто роза в дендрарии. Пришлось распрощаться с одеждой и найти себе что-то из тряпья. Первое, что сделал полковник с одеждой, это прокипятил ее в тазе с водой, добавив туда марганцовку из аптечки. После этого высушил, и уж чтобы совсем подстраховаться, повесил над огнем, для того чтобы прогрелось и пропахло дымом. Кусок резины сделал свое дело, а немного чернозема и порция отработанного машинного масла, слитого из поддона картера ближайшего автомобиля, окончательно довершили образ. Лицо и руки замаскировались сажей. Пришлось зачернить и зубы, куда уж деваться. Новая ходка трактора не заставила себя долго ждать.

Ближе к концу недели транспорт появился вновь, и голос из репродуктора принялся зазывать увечных, не забывая заодно унижать и нецензурно оскорблять. Вахитов наблюдал за машиной из укрытия, засев в салоне перевернутой шестерки. Автомобиль, похоже, попал в аварию. Стекла были треснуты и побиты, передний бампер, левая фара и крыло фактически смяты в комок. Часть двигателя вошла в салон, переломилась рулевая колонка, так что внутрь места было немного. Единственным удобством было выгодное местоположение покореженного авто, да заранее протоптанные пути отхода.

Когда первый мешок упал на землю, Вахитов дождался появления самых нетерпеливых. Из подъезда панельной пятиэтажки выскочил кособокий тип. Одежду ему заменил холщовый мешок, подпоясанный веревкой, а на ногах вместо обуви были приспособлены пластиковые бутылки. Следом за ним рвануло косматое нечто. С первого взгляда, полковник даже подумал, что это собака. Передвигалось существо на четвереньках, но так проворно, будто бы родилось с этим умением. Косматая грива и заросшее лицо с длинной бородой, издали делали человека похожим на дикого зверя. Очень скоро выяснилась и причина странного поведения. Косматый оказался инвалидом. Ступни обеих ног у него начисто отсутствовали. Были, наверное, какие-то протезы в свое время, да сломались, а починить некому. Двух претендентов было более чем достаточно, и, выбравшись из салона автомобиля, Вахитов бросился к мешкам, припадая то на левую, то на правую ногу. Чтобы уж совсем вжиться в образ, он попытался изобразить такой неприятный недуг, как церебральный паралич. Похоже, сработало. Бойцы Зураба не ждали подвоха. В узкую прорезь стального листа показался ствол духового ружья, и что-то воткнулось в плечо. Затем пустота, тишина и покой. Будто свет выключили.

Применение сильного снотворного, как правило, сопровождается неслабыми спецэффектами, и если сон полковника был безмятежен и спокоен, то пробуждение показалось сущим адом. Голова трещала, внутренности будто кто-то на кулак наматывал. Ныли зубы, и во рту стоял привкус железа. Слабость сковала тело, так что сейчас Вахитов был не в лучшей форме, чем зараженные. Открыв глаза, он понял, что все может быть еще хуже. Над головой, чуть ли не в метре, оказались добротно сколоченные доски. Такая же история по бокам, а вот под ногами голая земля. Пахнуло густым запахом рвоты и мочи.

Рука скользнула к резиновому сапогу, под стелькой которого прятался складной нож. К удивлению и облегчению он оказался на месте, а вот следующее обстоятельство совершенно не понравилось. Другая нога оказалась заперта в кандалы, цепь от которых крепилась к стальному тросу. Один конец троса был зафиксирован на врытом в землю стальном штыре, а второй уходил в пропиленную дыру в стенке. Присмотревшись, полковник понял, что это небольшие ворота, выбраться из которых можно только на четвереньках. Да и сам ящик оказался настолько мал, что выпрямиться в полный рост было невозможно, обязательно приложишься о доски головой.

Неосторожно дернув ногой, Вахитов за что-то потянул, и тут же раздался звук колокольчика.

– О, еще один очухался.

Дверцы конуры распахнулись, и в лицо полковника ударила струя воды. Поливали похоже из брандспойта. Гидроудар был такой силы, что Вахитова откинуло на стенку, и ударился затылком. В глазах вспыхнул сноп искр, и острая боль прошлась по позвоночнику.

– Оживай, волчья сыть. – Из-за пелены воды раздался ехидный смех. Человек подававший воду, получал от этого какое-то свое извращенное наслаждение. – Харю помоешь, небось чистой воды сто лет не видывал. А с мордой чистой и помирать не страшно.

– Ах ты тварь. – Полковник рванул наружу, но тут же получил удар электрическим током и снова свалился на землю. У негодяя оказался под рукой электрошокер. Как он его сохранил, и чем заряжал, было совершенно не ясно.

Двери снова захлопнулись. Вахитов попытался отворить их, но что-то тяжелое и громоздкое не позволило ему распахнуть створки даже на миллиметр. Послышались шаги, и тут же кто-то заскребся в стенку.

– Дядя Ваха, ты тут!

– Зяма, твою мать. Только тебя мне сейчас не хватало. Ты же знаешь, чем это закончится!

– Э нет, дядя Ваха. – Голос шел из щели в досках. Видимо будки с заключенными стояли рядом, а то и вовсе имели общую перегородку. – Мне то житье поперек глотки. Я будто мертвец. Живу в хлеву, умру как мешок с мусором, а потом, если не сгнию, то свои же и распилят по кускам.

Осознание того, что бывает и людоедство, совершенно бытовое и вынужденное, прямо у тебя под боком, резануло сознание полковника острой бритвой.

– Вот я и решил с тобой рвануть. – Продолжал оборванец шепотом. – Тут жизни не будет тоже, но ты же вроде военный, знаешь, что и как подковырнуть, а когда рвануть решишь, меня не забудешь.

Глава 3

– А с чего ты взял, что я тебя возьму? – Удивился Вахитов. Идти в Николаев вдвоем было крайне недальновидно, но нужен был напарник, а не обуза, а Зяма ей, к сожалению, и являлся со всеми своими физическими недостатками.

– А потому, дядя Ваха, что я порядочных людей издалека вижу. Не сможешь ты меня бросить. Я же тебе в лепрозории вон как помог. Так бы ты сунулся под ковш, да пулю в голову схлопотал, или рано или поздно порезался бы чем, да приболел. Мне-то и надо, что кусок мяса, да глоток свободы. Чтобы не взаперти помереть. Ты уж поверь, дядя Ваха, мне недолго осталось.

– Тише.

С другой стороны будки послышалось шевеление.

– Эй, ты кто, брат по несчастью?

– Лелик меня кличут. – Надтреснутый голос показался совершенно безжизненным, будто человек отвечал по инерции.

– Тебя тоже поймали?

– Нет, из встрявших я. Второй день на цепи сижу.

– Что ж так. – В первый раз за несколько лет, полковник получил возможность поговорить, а главное узнать что-то, у человека, не являющегося больным или зараженным.

– Да вот, Зурабу проштрафился крепко. – Нехотя поделился невидимый Лелик. – Не проплатил ходку, решил себе немного денежек оставить, а меня на бега, как чумного.

– Какие еще бега? – Напрягся Вахитов.

– Ну, бега. – Звук, донесшийся из-за досок, был чем-то средним между кашлем и смехом. – Бега, цепь видишь на ноге?

– Вижу.

– А трос видишь?

– Вижу и трос, и столбик.

– Можешь подергать, не выйдет. Я видел, как эти тросы крепили да столбики ставили. Он метра на полтора в землю, бетоном залит, на случай если бегун жилистый попадется, так что, мужик, если не хочешь сдохнуть, береги силы.

– Да что за бега-то такие, в толк не возьму? – Напирал полковник, понимая, что ответ ему совершенно не понравиться.

– Развлечение для мажоров. Туго тут со зрелищами, понимаешь? – Лелик на секунду замолчал, и к механическому голосу присоединились тоскливые нотки. – Мы где стоим-то, в недострое. Тут толком-то ничего и нет, не речки, не озерца. Лес вокруг. Зато чисто, очень чисто. Зураб в свое время эту тему приметил, вот и сколотил банду. Почистили они зону, возвели забор, выставили с десяток вагончиков. У них там подстанция, питаются они откуда-то, а откуда не ясно. Все, кто лезут, просто спросить даже, тут же пулю в голову получают. Теперь там живут те, кто может себе это позволить. Другие же в обслуге. Я вот караваны водил, проводником. Те, что не по тракту прут, тем мои услуги нужны были. Сюда просто так и не пройдешь, болота да грязь. Много заразных, а я дорогу знаю, легкую. Каждую неделю проверяю, делаю поправки, точнее делал.

Лелик вдруг запнулся на полуслове и затих, видимо, посчитав, что закончил свой монолог.

– Так что за бега? – Снова потребовал ответа Вахитов.

– Я же говорю, развлечение. Когда откроют, сразу все поймешь, а если кратко, то мерзость. Я-то такое не поддерживаю. Длинный ангар, в нем будки, в будке по человеку, и трасса по тросику. Надо добежать до конца ангара первым и залезть на столб.

– И это все? – Задача показалась подозрительно выполнимой.

– Все, да не все. Зураб собак держит, их специально на людей натравливают и мертвечиной кормят. Они, наверное, кроме человеческого мяса, ничего в жизни не видели. Вот этих собак с цепи и спускают. А вокруг народ сидит, из гостей, да чистых. Ставки значит делают. И не в слепую будут делать, сначала тебя народу покажут, мол, чтобы знали, на что идут их харчи и патроны. Обычно патронов по десять ставят на забег, или пару банок консервы, но бывало такое, что ящиками да цинками. Был тут один малый, жилистый. Три недели держался. Собаки его покусали прилично, а он все бегал и бегал. От заражения крови, наверное, помер. Жил как раз в твоей будке.

Вечером, наверное, это был вечер, так как Вахитов перестал ориентироваться во времени, принесли еду. В приоткрывшуюся створку просунули пластиковую миску с мутным варевом и кусок чего-то, что оказалось жестким и неприятным на вкус подобием хлеба.

– Уже хорошо. – Произнес Ваха, оценив качество предложенного угощения. – Не черви, не гниль.

Как бы отвратительно варево не было, нужно было поддерживать силы. Переборов брезгливость, полковник осушил миску и прислушался к ощущениям. В животе забурлило, но не критично. В жиже даже попалась пара ломтиков картофеля, невиданная роскошь.

А вот Зяма, похоже, получал искреннее наслаждение. Урчание и сопение за стенкой, перемежавшееся с нецензурными восклицаниями, было тому подтверждением. Чуть позже створка вновь распахнулась.

– Миску. – Потребовал хозяин все того же голоса, что ранее сопровождал удар током. – Ногой подвинул, наружу не соваться, а то покалечу.

В луче фонаря, бьющего в глаза, Вахитов приметил неясный контур, тяжело нависший над воротцами. Поспешно закрыв глаза рукой, он выпихнул пустую посуду, и наблюдал, как исчезает свет, сначала за створками, а затем за чем-то массивным, опустившимся сверху. Видимо был какой-то механизм, опускался он совершенно бесшумно и блокировал выход. Без шансов, в общем, только жди, когда сами выпустят, да и куда? На трассу, перед собаками, да с колодкой на ноге?

Ночью Ваха проснулся от того, что отчаянно хотелось в туалет, но ничего подходящего не было. Ни утки, ни дырки в земле. Запах нечистот ни с чем было не перепутать. Выходило, что придется слабиться тут же. В то, что можно попроситься до ветру, просто постучав среди ночи в стенку, не верилось.

Проснулся Вахитов от того, что вокруг было необычайно шумно. Гул толпы стоял такой, будто он оказался на стадионе. Даже музыка играла, совершенно незнакомая правда, но орала будьте нате. Соседи по будкам тоже пробудились и сейчас шуршали в своих конкурах. Вывод напрашивался сам собой, намечались очередные гонки, в которых волей-неволей придется принимать участие. Идея с побегом теперь казалось не такой уж и удачной. В лепрозории, по крайней мере, тебя не травили бешеными псами-людоедами.

Сипел неразборчиво громкоговоритель, потом что-то зашуршало, и звук стал настолько четкий, что можно было выделить слова. Внезапно распахнулись створки, в проем просунулся багор, подцепил цепь и вытащил Вахитова наружу. Тоже произошло и еще с четырьмя. Изможденные, грязные, дурно пахнущие, они в панике озирались на трибуны, заполненные разношерстной публикой. Люди с баграми сделали свое дело и спешно ретировались в калитку, которую закрыл рослый мужик с автоматом. Он же присматривал за тем, чтобы гончие не вздумали напасть на его людей. Атмосфера будто с ног сбивала, мысли путались, в голове крутилась какая-то белиберда. Волнами подступавшая паника сдавила стальными пальцам горло, и стало не хватать воздуха.

Сидевшие на длинных скамьях, за забором люди, выглядели по-разному. Когда глаза привыкли к свету, Вахитов наконец смог осмотреться и оценить обстановку. Мужчины, гладко выбритые, женщины, разряженные и с завивкой, молодые и старые, публика расселась фривольно, и шумно обсуждала предстоящее развлечение. Все действо происходило в ангаре. Свет из окон падал на лица собравшихся, оставляя на них блики, и разукрашивая эту алчущую крови толпу.

Длинный трос тянулся от каждой будки и упирался в стенку со стальными скобами. Всего тросов было десять, видимо по числу бегунов, но их, похоже, не набралось должное количество, и организаторы вынуждены были выставить урезанный состав. Вдалеке на втором ярусе, под потолком, видимо были именно они. Крепкие ребята, спортивного вида. Затылки бритые, потасканные, но годные спортивные костюмы, бронежилеты и разгрузки в наличии. Все без исключения были вооружены. Особенно выделялся высокий, худой как скелет мужик, с выдающимся кавказским носом. Лысый череп его посверкивал в солнечных лучах, тяжелый подбородок едва ли не уродовал лицо. Это видимо и был тот самый Зураб, что держал здесь все в кулаке. Крепко засел, гаденыш, окружил себя прихвостнями. К такому не так-то просто и подобраться.

– Дамы и господа, спешите делать ставки. – Вновь раздался голос из громкоговорителя. – До нашего соревнования осталось совсем мало времени. Поспешите. Тотализатор закрывает прием ставок за пять минут до забега.

Из-за закрытой калитка, послышался надрывный собачий лай. Вахитов обернулся, прикинув расстояние от собак, до финишной прямой, где сходились в один жесткий пук все тросы. Тут-то вот и заключалась одна из проблем. Победу придется выцарапывать зубами. Чем ближе ты к спасительным скобам, тем ближе твой соперник, и в какой-то момент он возьмет да станет тебе врагом. Тут уж не забалуешь, не начнешь миндальничать. На кону собственная жизнь.

– Внимание, мы начинаем…

Вахитов побежал, побежал что есть духу. Следом за ним устремился вчерашний торговец, провинившийся перед Зурабом, но силенок у него было поменьше, и он приотстал. Чуть поодаль несся еще один несчастный, прихрамывая на левую ногу. Этот точно не жилец. Если все что сказано о питомцах Зураба, правда, то до него точно дотянутся. Но Зяма, Зяма где? Да вот он, кусок идиота, плетется в самом конце. Вот тебе и ново дело – поп с гармонью. Такого, конечно, быть не могло, но рев громкоговорителя и штормовые звуки толпы перекрыл один единственный звук, скрежет плохо смазанных петель. Животные рванули скоро, да так, что мигом сократили половину расстояния до бегущих. Пришлось выбирать, соревноваться честно и один черт погибнуть на этом заплеванном и залитом кровью полу, или попытаться вырвать свой единственный шанс.

Полковник приотстал и что есть духу вмазал свободной ногой по ахиллову сухожилию рядом бегущего. В глазах того смешалось недоумение и страх, острое понимание того, что вот теперь-то он точно умрет, плохо и болезненно. Но плевать в тот момент было. Цепь звенела, колодка натирала и мешала бегу. В иных условиях и ускориться было можно, но по трассе трос тянулся, едва ли не касаясь земли, и пружинил при малейшей попытке отклониться, вырывая землю из-под ног. Вахитов не обернулся, когда раздался истошный крик. Собаки рвали несчастного молча, вцепившись в руку, ногу, лицо. Какая-то особенно прожорливая тварь, их же еще и не кормили перед гонками, уцепилась за бок приговоренного, и в несколько движений вскрыв брюшину, рванула прочь, сжав в челюстях кишки. Зрелище было страшным, и от этого толпа бесновалась пуще прежнего.

Они и ходили сюда именно за этим. Любое соревнование, от фигурного катания до автомобильных гонок «Наскар», посещается с одной целью. В искаженном мозгу современного человека живет вечная жажда хлеба и зрелищ, и если первую утолить достаточно просто, стоит только откусить от вожделенной краюхи, то со второй сложней. Пресытился человек, хочет острых ощущений, опасности, но не для себя, разумеется.

Собаки явно не зря ели свой хлеб, если уж так можно было выразиться в данной ситуации. Отняв окровавленные морды от изгибающегося в конвульсиях бедолаги, они снова рванули вперед. В человеке быстро таяла жизнь, капля за каплей, толика за толикой, но так стремительно и бесповоротно, что невозможно было на это смотреть. Кровавая пена на истерзанном лице, черно-красная лужа крови, растекавшаяся под ним быстро и уверенно, будто так и надо…

Рев трибун глушит, но удары сердца забивают все. Казалось бы, плевое расстояние, но что-то явно идет не так. Ноги ватные, дыхания не хватает, руки трясутся мелко, движения становятся хаотичными и угловатыми.

Удар по ноге можно было предчувствовать, и потому Вахитов ушел от него без проблем. Еще один оборванец решил проделать тот же прием, что и полковник, но вышло у него это совершенно неуклюже, и он тут же за это заплатил. Кинувшись на землю, тот крутанулся на месте, поймав ногами колено противника, и выпрямил правую, метя в коленную чашечку. Визг был его реквиемом, еще один валяется на земле, а у Вахитова и, что главное, Зямы, появляется еще один шанс. Товарищ, дал же бог такого нежданного напарника, каким-то чудом уклоняется от мощных челюстей преследователей, и собаки на несколько секунд отвлекаются от остальных, накинувшись на новую жертву. Эта секунда, это драгоценное мгновение вырастает вполне ощутимый шанс. Полковник добирается до лестницы, колодка больно бьет по свободной ноге, прыжок, и вот он уже зацепившись за нижнюю скобу подтягивается. Позади Зяма, он напуган, глаза его блестят безумием, он захлебывается кашлем, пытаясь проделать то же самое. Но нет, не достает.

Быстро прикинув шансы, Вахитов уцепился ногами за одну из скоб, свесился вниз и, схватив Зяму за грудки, рванул его вверх, будто тряпичную куклу. Тот мигом потяжелел, взвизгнул болезненно, в глазах выступили слезы. Одна из тварей успела добраться и вцепиться оборванцу в лодыжку, да так и повисла, не размыкая челюстей. Удар пришелся ей по носу, раз, другой. Вахитов бил наотмашь, заставив Зяму изо всех сил вцепиться в скобы, но монстр не собирался отпускать такой лакомый кусочек, и только последний удар, размешавший нос в кровавое месиво на секунду смутил тварь, и та разжав челюсти, в сомнении закрутилась на месте, до конца не понимая, что ей предстоит, да и не смогла бы она понять, а вот ее товарищи смекнули быстро, почуяв свежую кровь, и уже через секунду, под ногами развернулась новая драма. Бывшие напарники, охотники и добытчики, уже терзали тело одного из своих, быстро и умело, как только природа может придумать, отдаляя его от жизни.

Вахитов снова сидел на цепи, но антураж вокруг поменялся. После того как довольные зрители разошлись, а собак вновь завели в загон, несколько человек выбрались на площадку и принялись елозить мокрыми тряпками, размазывая кровавые пятна. Тела утащили куда-то, видимо на корм. Ну не пропадать же добру, в самом деле. Кто-то из несчастных был еще жив, так как пока их тащили по земле, будто мясо, зацепив баграми, слышались предсмертные стоны.

Но это было тогда, а сейчас новая будка, побольше. Тут то ли кто-то жил раньше, то ли просто складировали что-то, так сразу сейчас и не разберешь. Какие-то пустые коробки, следы от крепящихся к полу ножек. Может кровати, может столы. Стены высокие, уходят под потолок, сначала и не понять, где они вообще заканчиваются, а потом взгляд упирается в побелку и будто спотыкается.

Вахитов сидел на полу, рядом примостился Зяма. Его, бедолагу, до сих пор бил озноб. Место укуса распухло и выглядело неприятно, но никто на это и внимания не обратил. Едва все закончилось, победителей окружили крепкие мужики в камуфляже, черный ствол автомата, привычного уже АК, уперся в переносицу.

Повели, на голову мешок, и вперед, только звон цепи слышен.

– Сидите тут, не отсвечивайте. – Незнакомый, но ровный голос. Привык он видимо водить людей, пленных, а может и рабов. Самое главное, что никаких эмоций, ничего личного, только бизнес. Вахитов совершенно не возражал против такого обращения. Не все так плохо, вот только услышать бы тот голос снова, да с портретом сопоставить. Потолковать потом с той тварью, так, доходчиво объяснив, что вести себя подобным образом не стоит.

– Зяма, ты как?

На голове больше не было мешка, да и зачем он тогда был, Полковник особо не понимал. Наверное, один из элементов устрашения, да разве такое с ним сработает? Там и собаки-то не особо колышет, а тут на морду что-то тканевое.

– Нога болит, дядя Ваха. – Зяма поежился, сглотнул тяжело. – Будет-то, что теперь?

– Да мало ли. – Полковник пожал плечами, и попытался дернуть цепь. Сначала легонько, потом приложив усилие. После он встал, уперся ногами в стену и, что есть силы рванул, надеясь на то, что одно из звеньев все же не выдержит, и даст слабину. Но нет, цепь крепкая, кольцо, через которое она продета, тоже выглядит добротно, так же, как и здоровенные анкерные болты, крепящие его к стенке, чуть пониже пояса. – Одно ясно, мы тут кому-то нужны.

– Не мы, а ты, дядя. – Зяма скривился. На его бледном чумазом лице появилась выстраданная улыбка. – Я то что, отбегался. Меня после такого и не поднимешь.

– Эй, ты это заканчивай. Мне нафиг такие настроения не нужны. – Оставив бесполезные попытки вырвать цепь, Вахитов начал осматривать свое кольцо, ища малейшие изъяны. Но нет, все опять хорошо и на совесть.

Зяма тем временем отвлекся, оглядевшись и, попытался дотянуться до пачки картона. Цепи не хватило на пару сантиметров, и новый приятель так и остался лежать на животе, бессильно протянув руку. – Вот бы подстилку, сили нет на земле сидеть. Болит все, холодно.

Так просидели до ночи. Тонкая вентиляционная щель под потолком пропускала дневной свет и воздух, и когда время суток сменилось, тюрьма стала непроницаемым черным мешком.

– Спи, Зяма. – Решил полковник. – Чего дергаться. Утро вечера мудреней.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю