Текст книги "Гансауль и Хак (СИ)"

Автор книги: Владислав Южный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

    – Анафельд! Анафельд, чтоб тебя!

    Пару мгновений и дверь рывком распахнулась, вбежал лохматый паренёк, зелёные глаза из-под копны рыжих волос глядят с собачьей верностью и обожанием.

    – Я здесь, ваше наисветлейшее...

    – Вина! Да живее! И готовь карету, к обеду, мне нужно прокатиться в одно местечко... Чего застыл?!

    – Слушаюсь! – Анафельд выскочил, как ошпаренный.

    Проклятый колдун что-то пошептал, поплевал, и Хак с испугом почувствовал, как собственное тело совершенно не слушается. Ни руки поднять, ни даже пошевелить губами. Глоды выволокли пленников наверх, как мешки с песком, за ноги оттащили к громадной лодке. Нос плавсредства увенчан огромным рогатым черепом, вдоль бортов штук пять человечьих, как лапы гигантского паука торчат весла.  И без того минорный настрой рухнул ниже нуля, Хак в очередной раз приготовился к скорой смерти. Глодов харь десять, да ещё и старикан, тот явно надеется на милость от Дакара, так и светится. Долго ли действует заклятие – неизвестно, единственное, на что Хак сейчас способен – с огромным трудом ворочать глазами. Мысли вязкие, как расплавленная смола, абсолютное безразличие, возьмись глоды сейчас резать на куски, он так и будет невозмутимо пялиться, пуская слюни. Старик влез одним из последних, прижимая к груди мешок с пожитками, там что-то тихо позвякивает. Два глода с натугой оттолкнули лодку на "большую" воду, захлюпали весла и лодка, плавно качнувшись, пошла прочь от злополучного острова.

    Цукенгшлор ополовинил графин вина, отзавтракал скромно: яичница из десятка яиц, парочка жаренных гусей, два батона пшеничного хлеба... Анафельд доложил, что карета готова, король отправил его за Ганаей, надо же скоротать время до обеда...

    Глоды вдруг замычали разом, и тут удар. Лодка подлетела, правый борт словно взорвался, обломки досок посшибали удержавшихся в лодке. Старик дико закричал, выпучив глаза, но крик тут же оборвался – зубастая морда, вынырнув справа от лодки, перехватила старика пополам. Уцелевшие глоды сиганули в воду, как кузнечики, лишь один, самый огромный, попытался ударить тварь обломком весла. Но чудовище ринулось за барахтающимися глодами, мимоходом проломив череп смельчаку. Глод повалился на Хака, обильно поливая горячей кровью. После гибели старика заклятье разрушилось, но тело приходит в норму слишком медленно. Все мышцы жгет огнём, боль дикая, Хак замычал, вывертываясь, как червяк, из-под трупа. Лодка накренилась вправо, зачерпнула болотной воды. Хак в ужасе обернулся к Гансаулю, но тот без сознания. И тут треск, лодка развалилась напополам, Хак с головой ушёл в воду. Непослушные руки с трудом шевелятся, на плаву не удержаться... Попытался встать, кое-как выбарахтался в вертикальное положение, и тут неприятный сюрприз – глубина здесь приличная. Сколько не пробовал, но ноги так и не коснулись дна. Кое-как приноровился барахтаться, хватая ртом воздух вперемешку с зелёной тухлой водой. Замутило неимоверно, хочется блевануть, да так, чтоб вывернуло кишки. Как смог – огляделся, слева доносится предсмертный рев обреченных глодов, тварь явно решила перебить их всех. Справа подозрительное бульканье, Хак завертел головой, но Гансауля не видать. Нырнул, открыл глаза, но воду взбаламутили так, что дальше носа ничего не видно. Вытянул руки, вроде что-то темнеет, схватил. Тут же обволокло красным, Хак отпихнул от себя разорванного напополам старика. Снова зашарил вслепую, хорошо хоть тело стало слушаться, пальцы ткнулись в твердое. Лёгкие жгет, в висках стучит кровь, но Хак не стал выныривать. Подтянул ближе, на этот раз удачно – Гансауль, схватив друга за волосы потащил вверх. Живительный воздух рванул нутро, Хак закашлялся, но Гансауля не отпустил. Перехватил удобнее и поплыл к расплывающимся обломкам. Гансауль всхрапнул, его стошнило, кое-как отплевавшись, открыл глаза.

    – Что... что... случилось?

    – Тварь напала!

    – Где она?!

    – Держись за доски, – Хак подтолкнул Гансауля к самому крупному обломку, это оказался нос лодки с чудом уцелевшим рогатым черепом. – Не знаю, здесь она где-то...

    Стоило вспомнить, и тварь вернулась. Хак видел с какой скоростью это чудовище двигается, но сейчас этот крокодил-переросток явно не спешит. Огромные жёлтые глаза не мигают, морда чуть приподнята над водой, пасть приоткрыта, приглашая оценить здоровенные зубы. Хак огляделся в поисках хоть какого-нибудь оружия, но все обломки остались за спиной крокодила. Тварь приблизилась вплотную, Хак невольно затаил дыхание, огромные в ладонь длиной клыки в полуметре от него. Чудовище замерло на месте, лениво подгребая когтистыми лапами. Хак прошептал Гансаулю еле слышно:

    – Чего это она?

    – А я знаю. Может нажралась...

    Тварь осторожно взялась зубами за рогатый череп и потянула назад. Гансауль тут же отцепился, отплыл спиной вперёд на несколько метров. Тварь выпустила из пасти обломок и подплыла, чуть ли не уткнувшись носом в Хака. И тут наконец-то до Гансауля дошло...

    Цукенгшлор обошел вокруг кареты, смачно зевнул, королевская стража уже выстроилась в "квадрат". Анафельд, отвесив поклон, распахнул дверцу для господина. Цукенгшлор справил малую нужду за задком кареты, вогнав в краску пару служанок, потом неторопливо забрался в карету, Анафельд кивнул командиру стражников и затворил дверцу. Зацокотали подковы, королевская стража – двадцать пять рослых головорезов, облаченных в позолоченные доспехи, двинулись в путь первыми. Еще десяток остался во дворе, они двинутся следом за каретой. Цукенгшлор устроился поудобнее, в теле приятная пустота и усталость, эта бесовка Ганая знает своё дело. Дверца кареты с визгом распахнулась, внутрь сунулась красно-потная рожа Шайзера:

    – Майор!

    Цукенгшлор подпрыгнул от неожиданности, лишь в последнюю секунду разжал кулак, чуть не вмазав генералу с перепугу. Зашипел, как рассерженный кот:

    – Какого...

    – Алшар... Алшара убили!

    – Но как? Когда?

    – Нашли на окраине в брошенном доме, на нем живого места не осталось... Куда тебя, кстати, понесло?

    – К Граусу, у него есть какие-то вести.

    Шайзер забрался в карету:

    – Я с тобой!

    – Чего это вдруг? – Цукенгшлор хмыкнул. – Или не доверяешь?

    – Я никому не доверяю, даже себе, потому и жив до сих пор. Не нравится мне всё это...

    Цукенгшлор спорить не стал, ссориться лишний раз – себе дороже. Ехать пришлось недолго, пару кварталов, и загудели трубадуры, извещая вице-короля о прибытии важного гостя. Кованые ворота с вычурным изображением льва отворились, карета медленно въехала во двор. Королевская стража осталась за воротами, лишь десять спешившихся стражников последовали за королём. Цукенгшлор разочарованно вздохнул – скромный двухэтажный особняк из белого камня, такой и среднему купцу сойдёт. Двор мощен камнем, подковы звонко зацокали. Граус уже на крыльце, проворно сбежал по ступеням, и вот уже пожимает руку короля, ослепительно улыбаясь. С Шайзером, напротив, поздоровался сухо, тот лишь кивнул в ответ.

    – Прошу вас, стол уже накрыт.

    Держаться за скользкую шкуру твари непросто, если бы не подобие огромных чешуек, ничего б не вышло. Чудовище «отбуксировало» Хака с Гансаулем до заросшего высоким камышом берега, обессиленные, они еле проломились сквозь заросли. Тварь, медленно пятясь, вернулась на глубину и, гулко шлепнув хвостом по воде. уплыла прочь.

    – Фарай?

    Гансауль кивнул, говорить просто нет сил.

    – Как думаешь – мы уже в Поганых землях?

    Гансауль снова кивнул, бледное лицо скривилось, едва пошевелился. Хак поднялся, воровато огляделся, узкая полоска берега, дальше сплошной зеленой стеной лес, правда почти все деревья скрюченные и чахлые.

    – Тут и вправду погано. Как нога?

    – Не очень...

    Хак снова покрутил головой, глаза сузились, что-то приметил.

    – Погоди, я сейчас...

    Хак поднялся, быстрым шагом направился к опушке. Наскреб сушеного  мха на поваленных деревьях и сорвал несколько огромных листьев лопуха. Гансауль не стал следить за его действиями, прикрыл глаза, устало вытянулся на траве. Вскоре донеслись шаги.

    – Давай сюда ногу.

    Гансауль послушно приподнял ноющую от боли ногу. Хак приложил комья мокрого мха, облепил лопухами, а поверх легла тряпочная лента, которую оторвал от собственной рубахи.

    – Сейчас полегчает. Но нам надо идти.

    Гансауль поднялся и поковылял прочь от камышей. Хак тяжело вздохнул и двинул следом.

    Во время обеда переговаривались о пустяках, Цукенгшлор заметил, что Граус явно что-то или кого-то ждёт. Настало время десерта, Шайзер к тому моменту уже не одну дыру прожег взглядом в вице-короле, а Цукенгшлор довольно хорошо изучил обстановку. Дорогая мебель, явно варгавская, те всегда славились краснодеревщиками, на стенах целый десяток портретов славных предков нынешнего вице-короля. Стены выложены серым гранитом, швы настолько мелкие, такое впечатление, будто комната выдолблена в гранитном монолите. На полу роскошные фаваратские ковры, их узоры даже со временем не теряют цвета и чёткости рисунка. Такие на торгу стоят баснословных денег, как впрочем и остальное убранство. Граус, сэкономив на размерах резиденции, на обустройство средств не пожалел.

    Мальчишка-слуга шепнул Граусу на ухо, и тот поднялся из-за стола, на лице все та же услужливая улыбка.

    – Я пригласил ещё одного гостя, но он, к сожалению, задержался, и вот только что прибыл. Позвольте представить моего хорошего друга – Гусмаса, одного из влиятельных лордов Варгавы.

    Шайзер вскочил, глаза бешеные, заорал брызжа слюной:

    – Я так и знал! Предатель! Это измена! Страж... – подскочившие сзади прислужники Грауса бесцеременно скрутили бравого генерала, ткнув лицом в чашку с тушеной тыквой. Цукенгшлор отскочил, стул с грохотом опрокинулся, зажатая в руке вилка, конечно не оружие, но хоть что-то. Шайзера уволокли, Граус же с абсолютно спокойным лицом демонстративно уселся за стол. Дверь за спиной вице-короля распахнулась, и вошёл коренастый мужчина, одет просто – белая рубашка, серые штаны из плотной ткани, но в том, как держит спину, как смотрит – чувствуется властность и уверенность. Цукенгшлор пристально вгляделся, про Гусмаса ходит много слухов, и Имперская безопасность интересовалась этим персонажем. Сын крестьянина, Гусмас с малых лет пошёл кривой дорожкой, и к двадцати годам под его рукой было около сотни головорезов. Потом грянула война с Армидой, войско варгавского короля в битве под Валадисом разнесли в пух и прах, и тут подоспела помощь народного ополчения. Одним из предводителей стал жестокий, но справедливый разбойник Гусмас. Армидцев изрядно пощипали, обратив в бегство, а варгавский король на радостях жаловал разбойнику титул лорда. С тех лет Гусмас остепенился, занялся коммерцией, но по данным разведки Имперской безопасности былой хватки не потерял, и банда теперь состоит на полном довольствии королевства, гордо именуясь Народной дружиной. Ходят упорные слухи, что Гусмас давно уже правит страной, а не король. И если вскоре окажется на троне – никто не удивится.

    – Да вы присаживайтесь, ваше наисветлейшее величество, разговор будет долгий.

    Цукенгшлор перевёл взгляд с гостя на хозяина дома, а подскочивший слуга поднял опрокинутый стул. Гость неторопливо подошёл к столу, скрипнул отодвигаемый стул, Гусмас сел, молча придвинув блюдо с жареным поросенком,  оторвал истекающую жирным соком ногу. Цукенгшлор медленно сел, стиснутые кулаки легли на скатерть.

    – И? Что всё это значит, Граус?

    – Нам нужно обсудить один важный вопрос... без лишних ушей и глаз. Кстати, не беспокойтесь, в подвале моего дома – осколок Чёрного камня, так что заклятие, которое на вас наложили по приказу Высшего здесь абсолютно бессильно.

    Цукенгшлор ошарашенно вздернул брови, а в разговор вступил Гусмас:

    – У меня для вас есть заманчивое предложение...

    Неутомимый Гансауль ковыляет вновь и вновь, Хак, тихо проклиная всё на свете, плетется следом. Сколько за спиной осталось верст, сколько корявых перелесков, кое-где разрезанных неширокими речушками... Хака всё чаще одолевают мысли, что Гансауль просто прет напролом. Да и чёрт с ним, сам Хак уж точно не знает, где искать логово Дакара. Уж лучше идти, чем топтаться на месте. Ещё провианта бы поприличней, а то от одного вида этих мерзких кислых ягод рот скукоживается и отказывается открываться. Из оружия только дубины, и то необтесанные, просто наспех выломанные палки. Охотиться с такой – только дичь смешить.

    – Стой!

    Хак застыл, как вкопанный, пальцы сжали шершавую «рукоять» дубины. Гансауль чуть пригнулся, несколько осторожных шажков, и могучая фигура растворилась в кустах. Хак последовал примеру.

    – Что там?

    – Какая-то лачуга. И дымом тянет.

    – Видел кого-нибудь?

    Гансауль покачал головой, ладони тихо раздвинули ветки.

    – Ничего не видно.

    – Давай так – я тихонько обойду кустами,  – Хак махнул рукой влево – гляну, что да как. Если что – не рискуй – уходи!

    Гансауль хмыкнул:

    – Ты и тихонько? Да ты ж лезешь, как медведь через бурелом. Там уж наверняка слыхали.

    Хак нахмурился, но смолчал, по лицу Гансауля видно, что есть задумка.

    – Я пойду открыто, не прячась. Если добрые люди, то кликну, если нет – с такой ногой мне далеко все равно не уйти.

    – Рискованно!

    -Дуракам везёт! Ладно, нечего время терять, пошёл я.

    Гансауль поковылял вперёд, прочь от кустов, Хак недолго сидел насупившись, тихо поднялся, ноги бесшумно понесли кустами вслед за другом. Шагов тридцать, и кусты расступились, обнажив круглую поляну. Маленький приземистый домишко из рассохшихся бревен под соломенной крышей. Рядом такие же убогие постройки, из крыши одной, что из бревен покрепче, торчит труба. Над трубой вьется еле заметный столбик дыма, Хак решил, что баня. Гансауль как раз поравнялся с воротами, стукнул «посохом» в калитку.

    – Хозяева! Есть кто?

    Тишина. Гансауль постучал громче и настойчивее, из-за дома недовольно брехнул пёс, из-за угла высунулась лохматая заспатая морда. Пёс гавкнул ещё пару раз, и убрался обратно. Хак вышел из укрытия и бесшумно приблизился к воротам, но Гансауль, даже не обернувшись, глухо пробурчал:

    – Ну и чего не сиделось?

    – Скучно стало!

    – Дурак!

    – Да все равно никого. – Хак по-хозяйски отпер калитку и шагнул во двор.

    – Гансауль, ты дом глянь, а я по сараям пройдусь.

    Товарищ смолчал, сторожко поковылял к крыльцу. Хак, положив дубину на плечо, пошагал к постройкам. Скрипнула дверь, Гансауль исчез в проеме. И тут же внутри громыхнуло, Хак рванул назад, к дому. Крыльцо высокое , ступеней с десяток, но Хак перелетел одним прыжком, рванул дверь на себя. Гансауль у стены, сидит вытянув ноги, по лицу струйка крови – голова разбита. Хак зарычал, крутнулся в поисках напавшего, но никого. Обернулся к Гансаулю, тот лыбится, тычет пальцем в пол. «Звездец, кукушка съехала!» Хак шагнул к другу, тот снова тычет пальцем куда-то вниз. И тут под ногами блестнуло металлическое кольцо. «Это ж крышка от подпола!»

    – Только поберегись, прыткая зараза!

    Хак, так ничего не поняв, потянул на себя. Хорошо, успел среагировать – прямо перед лицом мелькнули вилы. Хак с грохотом захлопнул крышку, смачно выругавшись, взглянул на друга.

    – Да девка там, перепуганная какая-то! Шарахнула меня поленом по голове и нырь в подпол.

    – Ты бы тряпку какую приложил, кровь идёт.

    – А, ерунда! Царапина. Лучше думай, как ее убедить, что мы не враги.

    Хак прислушался, из подполья доносится приглушенное бормотание.

    – Колдует, сволочь! Щас я ей!

    Одной рукой рванул крышку, вторая через мгновение перехватила вилы за черенок. Дернул вверх, но девка упрямая, а может от страха – вцепилась мёртвой хваткой. Хак и ее выдернул вместе с неказистым оружием. Тут-то она разжала пальцы, нога стрельнула вперёд, метя в пах, Хак, выронив вилы, еле успел подставить ладонь. Удар не прошёл, но девка не промах, тоненькая ручонка со свистом залепенила по скуле. Хак лишь усмехнулся, а девка взвизгнула, стиснула отбитый кулачок.

    – Может хватит? А то насмерть расшибешься!

    Девка прошипела со злостью, еле сдерживая слёзы:

    – Ты чего, каменный что ли?!

    Хак расплылся в довольной улыбке, а от двери донесся голос Гансауля:

    – Ну всё – навоевалась? Может хоть скажешь, за что на добрых людей с вилами кидаешься?

    Девка обернулась, сверкнула голубыми глазами:

    – Это вы-то добрые люди?! На рожи свои разбойничьи гляньте! Видала я таких, еле жива осталась!

    Девка отступила на пару шагов, Хак понял – сейчас рванет бежать, не зря ж на дверь покосилась, как бы невзначай. Примирительно поднял руку, девка отступила ещё, но пока медлит.

    – Постой, красавица! Поверь, мы не со злым умыслом, нам бы отдохнуть с дальней дороги, да поесть. Только вот беда – денег нет, от слова «совсем», лихие люди обобрали.

    Голубые глазки взглянули с усмешкой и недоверием:

    – Сомнительно что-то! Таких-то кабанов!

    – Уж поверь.

    «Девчонка совсем! Как её в такую глухомань занесло?» В пылу драки Хак и не разглядел толком свою обидчицу, а девушка и впрям недурна собой. Хак уж привык, что местные представительницы слабого пола про макияж и косметику даже не подозревают, даже с личной гигиеной знакомы постольку-поскольку... Пышные белые локоны наводят на подозрение, что девчонка где-то разжилась шампунем, да и тушью, судя по длине ресниц. Милые пухлые губки и без помады волнуют сердце невольного холостяка, а стройная фигурка явно не от сытой жизни. Голубые глазки смотрят с холодком, но и с какой-то усталой грустью, отчего у Хака заныло в душе. Хочется сгребсти малышку в охапку и защищать от этого проклятого мира до последнего дыхания, до последней капли крови... Хак невольно усмехнулся, не ожидал от себя подобной сентиментальности. Затянувшееся молчание прервал Гансауль:

    – Так что скажешь, хозяюшка?

    Девушка взглянула на Гансауля, потом на Хака, буркнула недовольно:

    – Да вас разве прогонишь! Оставайтесь...

    – Вот и хорошо. А то я...

    – Погоди, Гансауль! – Хак вскинул руку, и друг умолк на полуслове, покосился с удивлением. – Ты, девка, правда, прости нас... Нехорошо как-то получилось... Но... если скажешь... мы уйдем!

    Голубые глазки вгляделись в нахмуренное и чуть покрасневшее лицо Хака, и как тому показалось, чуток потеплели, а девка ответила чуть помедлив:

    – Да оставайтесь, раз пришли. Не прогоню уж, на ночь глядя. Но учти, – девчонка погрозила пальчиком, и Хак с трудом сдержал улыбку, – если что, я за себя постоять сумею.  Хак всё-таки улыбнулся и кивнул.

    – Чего лыбишься – другу вон своему помоги, вся голова в крови. Вон там тряпки чистые, возьми – завяжи! Я пока на стол соберу. Да и вообще, я там баню топила, хоть и остыла, но горячей воды много ещё – не мешало б помыться, а то смердит от вас, как от дохлой кошки.

   Девчонка весело хмыкнула, когда здоровяк покраснел, как помидор.

   – Вон в том сундуке вещи, от старого хозяина остались, вам впору будут, он тоже, говорят, здоровый да плечистый был.

    Хак послушно протопал к сундуку, взвизгнула поднимаемая крышка. Недолго порывшись, здоровяк вытянул пару домотканных рубах с незамысловатой вышивкой и штанов. Гансауль вышел во двор, Хак тоже двинулся к двери, и уже на пороге обернулся:

    – Тебя звать-то как, красавица?

    – Юглана. А тебя... красавчик?

    Парень хмыкнул, ответил смеясь:

    – Хак! Спасибо тебе, Юглана.

    Дверь скрипнула, Хак неторопливо спустился с лестницы, улыбаясь сам не зная чему...

Глава пятая

    Вышли на рассвете, едва побледнело небо над восточной стороной. Туман залил округу, в двух шагах не видать ни черта. Юглана ведет какими-то звериными тропами, хрупкая девушка без труда скользит меж корявых ветвей, прыгает с кочки на кочку, как белка. Идущий же следом Хак беспрестанно за всё цепляется, спотыкается, как пьяный и глухо матерится, благо местные нецензурной лексикой не владеют. Радует взгляд только стройная девичья фигура впереди, и даже грубый охотничий костюм из серой ткани совсем не портит впечатление. В руках у девушки снаряженный арбалет, не такой, конечно, как у королевских стрелков, но тоже убойная машинка. Спутников Юглана тоже вооружила, Гансаулю достался меч Хаима, старик знал толк в клинках. Хаку же достался обычный топор, пусть и обвитый проволокой от обуха до половины топорища. Хак задержал взгляд на Юглане, фокус сместился с гордо выпрямленной спины чуть пониже, и тут же хлесткий удар веткой по лицу.

    –  Да ёёё...! Может переждем туман? Я чуть глаз на ветке не оставил!

    Юглана обернулась:

    – Кто тебе сказал, что туман скоро кончится? Он и до вечера может продержаться. А вы вроде спешите?

    – Да спешим, спешим! Слушай, а ты уверена, что мы идем правильно? Чет мне это гнилое бревно кажется знакомым!

    – Я ж не заставляю идти за мной!

    – Хак, заткнись!

    Парень обернулся к товарищу, спросил с удивлением:

    – Ты чего?

    Гансауль лишь сверкнул глазами, пальцы стиснули рукоять меча, словно горло Дакара. Что-то неладно! Хак вытянул топор из петли, покрутил в руке, привыкая к тяжести. Юглана обернулась, удивленно захлопало ресницами:

    – Вы чего?

    – Не знаю... чувство... недоброе... – Гансауль нахмурился, огляделся вокруг, хотя чего увидишь сквозь густой туман. Свист, и тут же ещё, Юглана закричала, Хак даже не дернулся, а из бедра торчит древко стрелы с кроваво-красным оперением. Успел скосить глаза на товарища, тот тоже схлопотал стрелу, и тут все замерцало, поплыло перед глазами... Сделал пару шагов, ноги задрожали, не удержался, и с размаху зарылся лицом в хлюпнувшую грязь. Холодная «маска» чуть прояснила сознание, в голове жуткий звон, но мысли хоть и еле-еле, но ворочаются. Его грубо перевернули, чтоб не захлебнулся, Хак с трудом вгляделся слезящимися глазами, и удивленно выдохнул:

    – Ты?!

    Чёрная пелена бессознания накрыла, словно волной.

    Густас точен, как часы на Канагунской башне – прибыл ровно в полдень. Неприметная чёрная карета подъехала к воротам, заранее предупрежденная охрана торопливо раскрыла створы. Процокотали подковы по мощеному камнем двору, экипаж подкатил прямо к мраморным ступеням дворца. Цукенгшлор, весь на нервах, торопливо выскочил на улицу, чуть не бегом спустился по лестнице, паж с поклоном отворил перед королём дверцу. Цукенгшлор сунулся внутрь:

    – Получилось?

    Густав довольно ухмыльнулся:

    – Получилось. Надо торопиться...

    Цукенгшлор забрался внутрь, шлепнулся на сидение напротив Густаса:

    – Тогда в путь!

    В карету сунулся трясущийся от страха Анафельд:

    – Ва...Ва... Ваш...

    Цукенгшлор рявкнул так, что карету качнуло:

    – Чего?!

    – Не... нельзя же так. Как простолюди...

    – Мне можно! Скоро вернусь! Ганаю нашли?

    Анафельд закрутил головой.

    – Чтоб к моему возвращению хоть из-под земли достали! Всё, дверь закрой!

    Хлопнула дверца, и карета покатила к воротам, медленно набирая скорость. Прислуга, перешептываясь вполголоса, разбрелась по местам.

    – Это он? – Цукенгшлор похлопал по ящику, обитому чёрной тканью.

    – Он самый. Решился?

    Цукенгшлор молча кивнул.

    – Вот и отлично. Асвальд, гони!

    Руки и ноги крепко стянуты, под путы просунута длинная жердь. Двое косматых глодов, тащат пленника, как бычка на вертеле. Под лапами глодов звонко  хлюпает, идут по заболоченной низине. Стойкий аромат затхлой воды и годами немытой шерсти вгрызается в ноздри похлеще нашатыря. Хак приоткрыл глаза, слезятся от света и дикой головной боли, словно с похмелья. Голова мерно болтается, в такт шагающим глодам. Пошевелил заледеневшими пальцами , запястья стянуты крепко. «Опять! Чёрт возьми, да сколько же можно!» Стрелу выдрали, раненая нога слегка ноет, но ничего – терпимо. Теперь бы придумать как выпутаться... Надо ж было так лопухнуться – ведь не первый уж раз в такие передряги попадают. Мысли путаются, то ли от того, что вниз башкой висит, то ли от той отравы со стрелы. Один из глодов что-то пробурчал, Хак прикинулся, что все ещё в отключке, но было поздно... Носильщики остановились, подошёл глод, не такой косматый, как остальные, и без рогов, в огромной лапе зажата стрела. Без размаха воткнул Хаку в бедро, тот дернулся и зашипел от боли, но через пару мгновений безвольно обвис, и процессия продолжилась.

    – Высший, погрузка золота  закончена. – Угрюмый головорез почтительно вытянулся.

    – Рабы?

    – Казнены, все до единого. Глоды уже их распотрошили...

    – Проклятье!

    – Прости, господин, но ты же сам говорил, что когда закончат, рабов под нож?!

    – Да не о том я... Молодец, Кенш, я всегда тебе доверял, и не зря. А вот этому мерзавцу доверился зря... – Дакар зло сощурился, грохнул кулаком по стеклу. – Поганый майоришко, это я... я сделал его королём, а он видишь чего удумал! Ничего, ещё посмотрим! – колдун замолчал, злобно пыхтя. Кенш вежливо поклонился и сделал шаг назад, готовясь выйти, но Высший остановил:

    – Постой, Кенш! А что там с этой парочкой идиотов, что поверили в пророчество? Взяли?

    – Да! Накар прислал голубя. К вечеру пленники будут доставлены.

    – Это хорошо! Живыми, Кенш, живыми...

    – Конечно, Высший. Накар знает вашу волю.

    – Усильте охрану, я чувствую наш дружок майор что-то затеял! Всё, можешь идти... Проклятье, силы... силы меня покидают. – Дакар устало опустился прямо на пол, блеклые глаза уставились в никуда. – Что ж ты там задумал, поганец?

        Не раскрывая глаз, Гансауль прислушался. Шаги глодов приглушает пышный ковёр зелёной травы, стебли её то и дело скользят по лицу. Лишь изредко чавкает грязь.  Вдобавок, жутко трещит голова, в ушах несмолкаемый звон, попробуй определи сколько пар ног шлепают в этом отряде. Медленно приоткрыл глаза, но толку – висит на жерди, голова запрокинута, аж шея ноет. Поднять голову – оглядеться? Но сзади идущий глод тут же заметит. Висеть дальше, как связанный барашек? А варианты? Что можно сделать со связанными руками и ногами? Гансауль едва не зарычал от бессилия, ещё никогда не чувствовал себя так беспомощно. Убить себя? Как? Откусить язык... Но глодам-то и трупы по вкусу. Да и как же Хак? А эта... Юглана? Что эти уроды сделали с девчонкой? Проклятье. А ведь сам виноват – расслабился, думал после гибели колдуна и тех глодов, да блуждания по Поганым землям их след потеряют. Потеряли, как же – взяли тепленькими!

    Идущие в головном дозоре два глода замерли разом, ноздри затрепетали, втягивая влажный воздух, один вскинул косматую лапу, привлекая внимание всего отряда. И тут же получил стрелу в глаз. Защелкали вдалеке тетивы луков, и стрелы взбешенным роем понеслись в отряд. Глоды зарычали, выхватывая кто меч, кто дубину и бросились вперёд, но тщетно. Стрелки опытные – даже несущаяся со всех ног мишень не проблема. Буквально несколько мгновений и все затихло. Когда началась заварушка, глоды-носильщики без всяких церемоний сбросили жерди с пленниками с плеч. Гансауль довольно ощутимо хряснулся спиной об землю, как назло подвернулся ещё и камешек под голову. Не вырубился, но зазвенело в ушах пуще прежнего. Да ещё жердина, зараза, как раз промеж ног... Яркие цветные круги под глазами, дикая боль, Гансауль глухо зарычал и повернулся набок. Сдернул связанные руки с жерди, вытянул ее, освобождая ноги. В трёх шагах мёртвый глод, в руке тот самый меч Хаима, что отдала девушка. Подполз неуклюже, как гусеница, холодная сталь без труда разделалась с путами. Осторожные шаги за спиной, Гансауль сидя на земле, медленно развернулся, меч поудобнее устроился в ладони. В шагах десяти лучник,  стрела нацелена в грудь Гансаулю, смотрит не мигая. Одет неплохо, дорогой охотничий костюм, да и лук не из дешевых – работа хорошего мастера, сразу видно – или знатный охотник, или удачливый наемник. За спиной маячат ещё несколько добротно снаряженных бойцов, кто с луком, кто с мечом. Мечники добивают неупокоившихся глодов, лучники страхуют. Ну как есть наемники! Только вот что они в Поганых землях потеряли?

    – Меч положи... медленно...

    Гансауль разжал ладонь, меч скользнул в траву.

    – Ты бы тоже стрелу убрал, я не глод.

    Лучник не двигался, пока не подоспел товарищ с мечом.

    – Ну чего тут?

    – Пленный... вроде... но рожа его мне не нравится.

    Мечник зашёл сбоку, острие меча ткнулось Гансаулю под подбородок. Наемник осторожно подобрал оружие пленника и сделал несколько шагов назад.

    – А теперь встал, и топай за мной! И без глупостей.

    – Что с моим другом?

    – Без сознания лежит. А девка ничего, держится. Хорошая девка, кстати. Твоя?

    – Нет.

    – Дружка твоего?

    – Вы-то кто такие?

    Мечник хмыкнул, покосился на лучника, а тот все ещё торчит как статуя.

    – Люди мы. Человеки. Вставай давай, и пошли! И руки чтоб я видел!

    С глодами наемники управились быстро, Гансауля подвели к Юглане, усадили на землю, и заново связали руки. Девушку связывать не стали, но старший из наемников сразу предупредил – любая глупость, и оба получат по стреле в затылок. Через пару минут приволокли Хака, тот всё ещё без сознания, вид неважный – в гроб краше кладут. Бледный – белее белого, кожа зеленовато-серая, если б не чуть слышное дыхание – приняли б за мертвеца. Глоды явно переборщили с отравой.

    – Гансауль, кто это такие?

    – Вроде наёмники, только вот на кого они работают...

    Наёмник, что терся неподалёку, тут же рявкнул:

    – Ну-ка заткнулись оба!

    Со стороны леса донесся крик:

    – Густас едет!

    Наемники засуетились, лучники разбежались по периметру, а мечники выстроились в шеренгу. Донесся топот, и показались трое всадников: Густас, его верный телохранитель Арчус и Цукенгшлор. Следом за ними, чуть приотстав двигался   большой отряд вооруженных всадников. Старший наемников тут же поспешил доложить, но Густас прервал взмахом руки, с интересом взглянул в сторону пленников.

    – Сам вижу, что всех перебили! А это кто?

    – Это пленные глодов, девчонка и два громилы. Один в беспамятстве, глоды его какой-то отравой угомонили.

    – Цукенгшлор, ты чего? Девок не видел что ль?

    Король и вправду не отрывал от девчонки взгляда, но все ещё не верил. Подъехав ближе, спрыгнул с коня, замер на месте.

    – Ганая?! Ты... как здесь...

    Договорить не успел... Юглана рывком вскочила, блеснул клинок ножа, и Цукенгшлор захрипел, пуская кровавые пузыри. Девушка прыжком вскочила на коня, от души саданув пятками, и перепуганное кровью и смертью хозяина животное рвануло стрелой.