Текст книги "Запредельность"

Автор книги: Владислав Выставной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ты что, серьезно? – тихонько спросила она.

Лекс не ответил. Джи неподвижно разглядывала его лицо.

– Нет, я не верю… Не может быть… Ты не враг…

– Я не враг, – поспешил сказал Лекс, осторожно прижимая к себе девушку. – Но почему-то мастера мира мне не верят…

– Но ты сбежал… Почему? Они бы проверили – и все равно отпустили бы тебя…

– У меня просто нет времени. Да и не отпустили бы они меня, если честно.

– Но почему?!

– Они считают, что я – агент Пресекателей. Смешно – но я даже не знаю, кто это такие…

Он натужно рассмеялся. Джи не поддержала его. Она как-то сжалась, положив голову ему на грудь.

– Ты мне веришь? – с надеждой спросил Лекс.

– Да… – тихо сказала Джи. – Ведь я – мастер эмоций. Я чувствую, что ты говоришь правду. И еще – что ты чего-то боишься…

Лекс сел, обхватил руки колени, посмотрел в сторону затемненной прозрачной стены.

– Боюсь, – сказал он.

– Чего ты боишься? – тихонько спросила Джи.

Лекс закрыл глаза и сказал:

– Вначале я боялся только за самого себя. Потом я стал бояться за ваш мир. А теперь… Теперь я боюсь за тебя.

6

Инфотека была похожа на храм. Да, видимо, так оно и было. Он уже понял, что здесь всерьез поклоняются знаниям. Теперь и ему предстояло испить из этого источника.

Рабочая версия «потери памяти» продолжала работать. Ему просто надо восполнить потерю информации. Ужасно неприятно, что приходится лгать: выложить всю правду он пока боялся.

Еще он очень боялся, как Джи воспримет его во время резонанса. Странно: его вдруг стали заботить совершенно не те вещи, на которых бы следовало сосредоточить внимание. Неужели он влюбился? Или она просто околдовала его? Надо спросить у нее – что такое мастер эмоций…

Величественное и строгое здание встретило тишиной и прохладой. Цветные витражи и мозаичный пол намекали на старину, многочисленные отсеки-кабинки – на функциональность.

– Что надо делать? – тихо спросил Лекс.

Вместо ответа Джи подвела его к ближайшей свободной кабинке. Внутри было что-то вроде мягкой скамьи, словно предполагалось, что сидеть здесь не обязательно в одиночестве. Перед скамьей имелась наклонная плоскость, усеянная бесчисленными рядами микроскопических отверстий. Лекс уже понял, что эта штука – что-то вроде механического дисплея.

Впереди, за прозрачной стеной крутились бесчисленные шестеренки, некоторые настолько мелкие, что просто растворялись в числе прочих.

– Как этим пользоваться? – с сомнением спросил Лекс. Ему подумалось, что быстродействие такой механики должно быть просто удручающим.

– Набираешь вопрос – получаешь ответ, – сказала Джи. – Смотри…

Она коснулась какого-то рычажка сбоку. На поверхности панели возникли все те же незнакомые символы. К удивлению Лекса Джи просто касалась их, и те сменяли друг друга, выдавая текст и довольно сносные цветные изображения – будто это был интерактивный мыслетронный экран. Лекс вошел в тон и принялся задавать вопросы, внимательно следя за действиями Джи и сменяющимися символами. Минут через десять он уже знал основы местной грамоты, и освоил интерфейс инфотеки не хуже самой Джи. Чем, впрочем, совершенно ее не удивил: в конце-концов, для нее он просто «вспоминал» утерянные навыки.

Зато пришло время удивляться самому.

Сначала почудилось что-то смутно знакомое в самих символах. Лекс подавил это ощущение, и набросился на изучение истории этого мира. Через миг он потрясенно закрыл глаза и потряс головой.

– Что-то не так? – спросила Джи.

– Все хорошо… – пробормотал Лекс. – Только…

Он так и не закончил фразу, с изумлением рассматривая изображение древних чудес планеты-прародительницы этого человечества.

Акрополя. Тадж-Махала. Египетских пирамид.

Лекс не знал, как это воспринимать, его попросту охватила паника. Хотелось вскочить и… И…

Силой воли он подавил волнение и принялся жадно, взахлеб впитывать информацию.

Да, да! Историей этого мира была история Земли. Затуманенным сознанием Лекс отметил, что, пожалуй, и есть Земля. Просто не может быть двух одинаковых планет с совершенно одинаковой историей! Нельзя ручаться за стопроцентную точность, но Лекс, не будучи профессиональным историком, не мог найти расхождений.

Все было идентично: Александр Македонский и Цицерон, Иван Грозный и Петр Великий, Наполеон Бонапарт и Пушкин… Все, вплоть до конца девятнадцатого века по местной «земной» хронологии.

А потом в этом мире что-то случилось. Что-то очень важное и не слишком приятное. Об этом говорилось как о Пришествии. Впервые всплыл и термин «Пресекатели».

Про них мало, что было известно. Но упоминались они неизменно с негативным оттенком, плохо скрываемой неприязнью.

Собственно, с этого и началась собственная, уникальная история этого мира, который Лекс про себя тут же окрестил Бета-Землей. Что произошло на самом деле – можно только гадать. Но таинственные пришельцы из чужого или параллельного – как полагали бета-земляне – мира повели себя странно. Обладая колоссальными знаниями и значительной силой, наделенные чудесным даром предсказывать будущее, они решили вмешаться в дела землян. Они ничего не требовали для себя. Но, во что бы то ни стало, хотели спасти человечество от некой грядущей напасти, объяснить природу которой не сочли нужным – или же просто не сумели сами. Главной их идеей было – пресечь развитие технологий, отсечь ползущие к небу веточки знаний. Тогда же родился и термин – «Пресекатели».

Неизвестно, что творилось в умах странных пришельцев. Но только, вначале убеждением, а затем и силой, они принялись старательно мешать прогрессу, объявив его абсолютным злом, ведущим цивилизацию к пропасти…

Они запрещали исследование электричества, затем – радиоактивности, тормозили развитие медицины и биологии, при этом активно пользуясь собственными мощными научно-техническими средствами. Свои странные действия Пресекатели аргументировали одним и тем же: прогресс с неизбежностью приведет к гибели всего сущего. Предъявленные доказательства этой теории даже лучшим умам бета-человечества представлялись кошмарным бредом. И Пресекатели перешли от убеждения к силе.

Бета-земляне отказались мириться с таким положением дел. Пресекатели были могущественны – но малочисленны. И технологии продолжали развиваться – причем, еще более бурными темпами. Правда, теперь тайно и совсем в неожиданных направлениях. Как известно, запретный плод сладок. Кто бы мог подумать, что таких высот достигнет механика, а сила пара станет настолько эффективной? Что будут построены мощнейшие механические компьютеры, которые, совершенствуясь, будут становиться все компактнее, пока не достигнут собственного молекулярного предела? Что сила пара подымет в воздух первые летательные аппараты? Даже Пресекатели не могли себе представить, что взамен электричества и силы атома, люди придумают новые виды энергии, которые, в конце-концов, выведут их в космос.

Пришельцы «извне» давно превратились в прах. Но посеянные ими зерна страха пали в благодарную почву – и выросли целые поколения благодарных их последователей, называющих себя Предвестниками, но оставшихся в сознании противников Пресекателями. Ожидание «Конца Сущего», связанного с прогрессом, в конце-концов превратилось в учение с религиозным оттенком – и человечество раскололось.

Между стремящимися к прогрессу Мастерами и Пресекателями возникла непреодолимая вражда, превратившаяся в незатухающий по настоящий день кровавый конфликт.

С тех пор в этом мире минуло больше пятисот лет. К этому времени давно освоены межзвездные полеты – с помощью совершенно неожиданных для Пресекателей технологий. Знакомая, вроде бы, земная история совершила неожиданный поворот – словно кто-то перевел стрелку на ее пути. Люди, не желавшие жить под гнетом новой религии, стали обживать другие планеты и строить новую жизнь. Противостояние с Пресекателями вынудило новые миры объединиться в Ассоциацию – не столько политическое, сколько мировоззренческое образование.

Бета-Земля теперь принадлежала потомкам первых Предвестников и жестоко мстила тем, кто пошел против их воли.

Забавно, но вековые запреты на знания и прогресс вызвали совершенно неожиданную реакцию. Вырвавшись из-под опеки Пресекателей, новое человечество жадно потянулось к науке и искусству. Основой новой идеологии стало повальное, порой даже болезненное стремление к совершенству. Это касалось всего – любого дела, любой избранной человеком профессии, любого жизненного пути. Никто не мог считать себя полноценным членом общества, пока не стал «мастером» в избранной области или, как это принято стало называть – «в цехе». Слово «мастер» не означало более достижения какого-то конечного уровня мастерства. Мастер – это тот, кто находится на пути бесконечного приближения к Совершенству…

Совершенство во всем, точнее, постоянное стремление к идеалу, некой общечеловеческой мечте – в своем деле, в повседневной жизни, в мыслях, в любви и воспитании детей – вот что стало основой и целью существования нового человечества…

Последнее стало для Лекса настоящим откровением. Он читал – и видел: эти люди почти достигли того, к чему его Земля, Земля «подлинная», как он считал, до сих пор идет робкими шагами младенца.

Здесь же почти построили уже вожделенный полуутопический «рай на земле», точнее, во множестве миров, по странной иронии судьбы – за исключением самой Бета-Земли. Пресекатели были единственной преградой на пути к абсолютному совершенству. Ведь они заставляли честных, добрых, трудолюбивых людей брать в руки оружие – и убивать себе подобных. Пусть даже, защищая свои планеты и собственный образ жизни…

От такого потока информации кружилась голова. Лекс остро чувствовал, как не хватает ему подготовки, знаний и жизненного опыта, чтобы разобраться во всех этих чудовищных переплетениях…

И холод пробирал от сознания того, что какая-то сила стерла цивилизацию-близнеца, просто как неудачную попытку…

– …Лекс! Лекс, что с тобой?

Он поднял голову, посмотрел перед собой опустошенным взглядом. Он все еще не мог поверить.

А главное – не мог понять, что происходит в этом мире, и как следует воспринимать новые сведения. По правде говоря, вся эта информация принесла больше вопросов, чем ответов…

– Земля… – пробормотал он. – С ума сойти…

– Ты… вспомнил? – осторожно спросила Джи.

– Почти… – проговорил Лекс, глянул в большие, влажные глаза Джи.

И понял, что просто не имеет права ей лгать.

…Они сидели на сочном газоне парка, парящего где-то в вышине мегаполиса. Тихо шуршали деревья, пели птицы, смеялись дети. Из-под края лужайки медленно выползали парящие в воздухе транспортные платформы, и это парение кусочка земли уже не казалось странным.

Лекс смотрел на Джи виновато, вжав голову в плечи, словно только что зачитал девушке приговор. Что лгать самому себе – так оно и было.

Джи долго молчала, потрясенная рассказом Лекса не меньше, чем до этого он – данными инфотеки.

– Ты веришь мне? – осторожно спросил Лекс.

– Мне нужно как-то привыкнуть… – медленно сказала Джи и посмотрела на него. – Я… Я не могу не верить тебе.

Она – мастер эмоций. Землянину не просто понять, что это означает. Это не род деятельности, это особое состояние, которому посвящают себя многие женщины, да и некоторые мужчины цивилизации Мастеров. Совершенство возможно не только в интеллектуальной сфере – кому, как не Мастерам понимать это. Если проводить аналогии, мастер эмоций в чем-то сродни психологу. В его задачу тоже входит утешение, он раздувает гаснущие надежды, помогает обрести веру, поддерживает нуждающихся в осознании себя в этом мире. Джи путешествует по отдаленным мирам с командой Настройщиков. Эти ребята занимаются тем, что помогают молодым мирам не сбиться с пути, двигаясь к вожделенному Совершенству, что идейно сплачивает разрозненные миры в единую цивилизацию Мастеров. Если бы Лекс был циником, то назвал бы команду Джи агитационной бригадой, командой идеологов, призванных отслеживать соответствие единой «линии партии» – правда, на более высоком духовном уровне. Правда, Мастера не были ортодоксами собственных идей: в своей системе убеждений они отводили особе место Нейтральным, планетам, не принявшим идею Совершенства, но и не примкнувшим к Пресекателям. Таких миров было много, но это ничуть не смущало Мастеров – ведь признание того, что ты не можешь претендовать на абсолютную истину – это еще один шаг на пути к подлинному Совершенству…

Так или иначе, обмануть Джи невозможно. Ей бы работать в контрразведке мастеров мира – но, к сожалению (или к счастью), эти виды деятельности абсолютно несовместимы. Впрочем, у мироматов имеются собственные методы работы, в чем уже посчастливилось убедиться…

– И что же ты думаешь делать? – спросила наконец Джи.

– Я не знаю, – признался Лекс. – Чтобы вернуться в свой мир мне нужно найти устройство возврата. Но…

Он почувствовал в теле дрожь. Не хватало только разреветься от бессилия!

– Я не хочу возвращаться, – с трудом выговорил он. – Я не смогу жить, зная, что там, где жила ты – теперь мертвая черная точка…

– Ты все равно не сможешь ничего сделать, – ласково сказала Джи, и от этого успокаивающего тона ему стало еще более жутко. – Как в одиночку остановить гибель такого множества миров? И знаешь… Вдруг твой таймер ошибается? И конец сущего наступит позже… Или вообще не наступит…

Лекс посмотрел в ее глаза и понял: она совсем не то хотела сказать. «Ты просто болен. Не волнуйся – я тебя успокою, спасу от самого себя». Вот что было в ее глазах.

– Тебе нужны доказательства? – проговорил он.

– Нет-нет! – она покачала головой. – Если я потребую доказательств, то все потеряет смысл…

Он не понял, что она хотела сказать. Скорее почувствовал: если отбросить доверие – все действительно потеряет смысл и полетит к черту…

– Я должен разобраться, – упрямо сказал Лекс. – Понять, что происходит в твоем мире…

Какое-то новое чувство посетило его – будто лавиной обрушилось сверху. Он почувствовал, что задыхается от дикой смеси страха, свинцовой тяжести долга и… счастья.

Прищурился на зависшее меж хрустальных шпилей солнце и произнес:

– Может, я и есть тот самый одиночка, который все изменит? Почему нет? И, в конце-концов, я вовсе не одинок. Ведь у меня есть ты…

7

Двадцать пять земных дней – все, что осталось этому клочку Вселенной. Конечно – если таймер работал верно. Удивительно – но место паники заняла теперь холодная решимость. Долгие часы Лекс сидел неподвижно у прозрачной стены гостевого номера – того, что теперь он делил с Джи. Девушка пропадала в городе: в Мечте у нее свои дела. Здесь у каждого полным-полно дел – ибо в этом мире давно осознали: главное счастье человека – в его незаменимости, необходимости обществу. Звучит, пожалуй, слишком пафосно, но и пафос здесь наделен особым смыслом – если он, конечно, уместен.

Почти целый день – достаточно времени, чтобы как следует подумать. Нужно выделить проклятую грань, перешагнув которую, эта цивилизация рухнет в небытие. Было бы совершенно логично, если бы катастрофу вызвало применение какого-нибудь сверхмощного оружия. Этот вариант напрашивается в первую очередь – хотя бы потому, что Мастера находятся в состоянии войны с Пресекателями.

С другой стороны, главная цель Пресекателей, если верить общепринятой версии – предотвратить «конец сущего», пусть даже это представляется Мастерам мракобесием и бессмысленным фанатизмом. В этой ситуации добрые и умные, стремящиеся к совершенству Мастера выглядят людьми, рубящими сук на котором сидят, а злодеи-Пресекатели – эдакими навязчивыми спасителями.

Получается заколдованный круг.

Единственное, что ясно: здесь, в обществе Мастеров, пришельца извне с его еретической новостью о грядущей катастрофе всерьез не воспримут. Сломать сознание местных лидеров за оставшееся время – утопия. Да и скорей всего, он – странный, подозрительный чужак – просто сгинет в застенках стремящейся к совершенству контрразведки.

Остается крайне неприятный, но, пожалуй, единственный путь.

Отправиться в логово врага.

На Землю. Точнее, Бета-Землю – суть от этого не меняется.

Вряд ли Пресекатели – такие же приятные ребята, как Мастера, но они, по крайней мере, четко представляют себе, за что воюют. И с ними, возможно, удастся найти общий язык…

Лекс досадливо крякнул: ужасно хотелось разыскать устройство возврата и оставленный у мироматов таймер. Но стремление вернуться уступило место желанию разобраться в ситуации. Любопытно: еще совсем недавно, получив в руки вожделенный металлический жезл, он, не задумываясь, вдавил бы кнопку. А сейчас не стал бы этого делать – до самого конца. Это отдавало сумасшествием: но холодное любопытство подталкивало взглянуть на самый настоящий «конец света».

И еще появилась игривая мысль: каким-то образом забрать с собой Джи. Он представил себе глаза Джейн, увидевшей вынырнувшую из небытия собственную «близняшку». Тихо рассмеялся.

Определенно, злоупотребление тоном что-то сотворило с психикой. Страх стал отползать на второй план – даже в нормальном, не форсированном, состоянии. Хотелось верить, что вместе с банальной трусостью не исчезнет инстинкт самосохранения…

Когда Джи вернулась, решение успело созреть окончательно.

Она говорила что-то, смеялась, расставляя на низком столике легкие квадратные тарелочки. По номеру распространялись аппетитные запахи, и Лекс вдруг понял, что чудовищно голоден. Безжалостно эксплуатируемый организм требовал много энергии, и стандартной порции явственно не хватало. Впрочем, Лекс научился преодолевать голод. Механически сметя принесенный подругой ужин, Лекс замер, наблюдая за тем, как она пьет такс – бодрящий напиток, напоминающий кофе.

Заметив взгляд, Джи робко улыбнулась:

– Ты чего?

– Мне надо на Землю, – сказал Лекс.

Джи продолжала пить такс и улыбаться. Наверное, приняла его слова за шутку. Но вскоре улыбка растворилась в опасливом недоумении.

– Ты это серьезно? – спросила Джи.

– Совершенно, – кивнул Лекс. – Просто подскажи мне, как это можно сделать.

– Зачем тебе на… туда? – обреченно спросила Джи. Будто язык не повернулся произнести: «Земля».

Лекс терпеливо объяснил. Он говорил спокойно, тщательно аргументируя свои мысли, стараясь быть как можно убедительнее. Но все равно – Джи смотрела на него, как на безумца.

Чтобы не тратить время на бессмысленные споры, в конце Лекс сказал твердо:

– Я все решил. Если тебе нечего посоветовать, я сам что-нибудь придумаю. В конце концов, теперь я умею пользоваться инфотекой…

– Ты не сможешь никуда улететь. Если попытаешься воспользоваться рейсовым – тебя поймают, – тоскливо сказала Джи. – У тебя ведь нет статусного кода…

Она показала маленькую прозрачную пластинку, положила на стол. Лекс взял ее, повертел в руках. Похоже на кредитную карточку – только внутри медленно двигаются тонкие мутные шестеренки. Надо же – какое-то шифровальное устройство, что-то вроде немецкой «энигмы» в миниатюре…

– Такую штуку можно подделать? – разглядывая пластинку, поинтересовался он.

Джи посмотрела на него с ужасом.

– Прости, – проговорил Лекс. – У вас, наверное, такого не бывает.

– К сожалению, на пути к совершенству случается всякое, – глухо сказала Джи. – Люди есть люди. Только к заблудшим я не имею никакого отношения…

«Заблудший» – местный эвфемизм термина «преступник». Считается, что преступность давно побеждена Мастерами и осталась лишь в Нейтральных мирах, за исключением «отдельных недостатков».

– Впрочем, рейсовики все равно не летают в пространства Протектората. И тем более – на Землю, – добавила Джи.

– Так что же делать? – проговорил Лекс. В голове лихорадочно строились и разваливались планы, включая нападение, захват, тайное проникновение…

– Но кто запретит лететь к Нейтральным? – продолжила Джи. – Там можно найти тех, кто сотрудничает с Пресекателями. Если ты считаешь, что твое решение действительно верное…

– Вот как… – задумчиво сказал Лекс. – Такие посредники мне бы не помешали. Только как туда попасть?

Джи долго смотрела на него. Похоже, в ней боролись противоречивые чувства. Лекс отвернулся, чтобы не мешать ей.

– Хорошо, – сказала Джи. – Раз уж ты все решил… Тогда пошли просить помощи…

8

Коген смотрел на него, выпучив глаза. Покосился на Джи, словно ища поддержки или пытаясь раскрыть розыгрыш.

– М-да, – невнятно проговорил он. – Если бы я лично не выловил тебя в вакууме, то решил бы, что ты просто псих. А так ты… Все равно псих – только с хорошо проработанным безумием.

Лекс деликатно улыбнулся. Пусть этот парень называет хоть психом, хоть Пресекателем – лишь бы не выставил за порог, а попытался понять и помочь.

Мастер полета обитал в стороне от Мечты – в маленьком, затерянном в лесу поселке, состоящем из нескольких плоских, домиков, живописно вписанных в искусственный рельеф со множеством кустарников и водоемов. Насколько удалось понять, Мастера больше тянулись к городам – туда, где жизнь бурнее и насыщеннее. Даже отдых они не представляли в отрыве от своего дружного общества. Такие, как Коген, очевидно, были исключением, которые, как известно, только подтверждают правило. Поселок был заселен лишь частично, в нем имелись «вакантные» домики, что вызвало невольный вопрос об отношению Мастеров к праву собственности.

Джи не сразу поняла, о чем речь, а когда вникла в суть, пояснила: вопроса, как такового, вообще не существует. Это даже не проблема этики – просто Мастера не считают собственность благом. Скорее, наоборот – это обременение, которое мешает свободе жизни и творчества.

Чем-то это напомнило Лексу утопический коммунизм – некогда популярную на Земле идею. Правда, в технократической цивилизации Мастеров не было понятия всеобщего равенства. Социальный статус определялся степенью приближения личности к совершенству и измерялся в самых банальных, древних, как мир, процентах, что и отражалось в статусных карточках.

Высшей степенью приближения, соответственно, была «сотня». Ею не обладал никто, ибо достижение стопроцентного абсолюта считалось невозможным в принципе. Самые уважаемые в обществе Мастера или «Мастера Мастеров», достигали примерно девяносто восьми процентов. Руководители планетарного уровня находились несколькими процентами ниже. Статус Джи приближался к восьмидесяти процентам, что было весьма неплохо, статус Когена не превышал пятидесяти.

Соответственно, величина статуса определяла конечный набор благ, доступных личности.

Здесь срабатывал любопытный парадокс: чем ближе личность к совершенству, тем ниже ее материальные запросы. Таким образом, самоограничение некоторым образом способствовало повышению личного статуса. Ну а употребление собственных «очков» во благо обществу приветствовалось особо.

В общем, в мире, где практически не было места эгоизму и коррупции, такой подход здорово стимулировал экономику, и доступный каждому минимум был весьма впечатляющ. В частности, апартаменты, занимаемые Когеном, вызвали бы зависть у многих состоятельных землян.

Сам он, похоже, не слишком стремился к вожделенному совершенству. Хотя и у него Лекс заметил некоторую склонность к творчеству: когда Джи привела его сюда, Коген вырезал что-то из кусочка дерева. Осмотревшись, Лекс с удивлением убедился, что в доме полным-полно самодельных, хотя и добротно сделанных вещей: стол, стулья, полки и множество маленьких изящных статуэток, похожих на японские нецке. Наверное, в другое время было бы интересно пообщаться на эту тему.

Но мысленный таймер продолжал неприятно тикать…

– Коген, мы все равно собирались на Элекон, – вмешалась в разговор Джи. – Это же у периметра Нейтральных…

– Я не прошу делать ничего противозаконного, – добавил Лекс. – Просто бросьте меня там, а я уж как-нибудь…

Коген презрительно фыркнул. Потянулся куда-то за спину и извлек плоскую бутыль. Лекс мысленно поздравил себя с серьезным шагом вперед: алкоголь явно помогал мастеру полета в сближении с людьми. Этим обстоятельством следует непременно воспользоваться.

– «Как-нибудь!» – пробурчал Коген. – Ты, парень, наверное, и впрямь вывалился из другой реальности. Ты вообще, представляешь, что творится в этих мирах?

– В Нейтральных? – Лекс пожал плечами. – Ну, наверное, там не хуже, чем у Пресекателей…

– Это как сказать, – усмехнулся мастер полета. – Это тебе не планеты Мастеров. Ни один Нейтральный не похож на другой. Да еще в каждом собственное разделение на города и страны… Знаешь, что это такое?

– Имею представление.

– И в каждой стране, в каждом городе, в каждом квартале – свои законы и правила. Ты пропадешь там, поверь…

– А ты, похоже, знаком с этими планетами не понаслышке, Коген, – заметил Лекс.

Коген фыркнул и отвернулся.

– Он родился и вырос на Боа, – сказала Джи.

– Вот как? – удивился Лекс. – Я думал…

– …что я и сгнить должен был в трущобах? – раздраженно отозвался Коген.

– Да я ничего такого не говорил… – пробормотал Лекс, ища поддержки у Джи.

– Не обижайся, Коген, он просто не знает, – сказала Джи. – Понимаешь, Лекс, никто не мешает любому жителю Нейтральных перебраться в Ассоциацию. И наоборот. Просто не всем нравится наш образ жизни. Он требует определенных усилий…

– Стремление к совершенству – не только привилегия, но и обязанность? – догадался Лекс.

– Именно, – кивнула Джи. – Многое из того, что там в порядке вещей, у нас не приветствуются. Например, безделье, обман, наркотики…

Лекс с сомнением скосился на Когена. Тот оскалился и демонстративно отхлебнул из бутылки.

– Алкоголь можно – хоть с некоторыми ограничениями, – пояснила Джи. – Это право тоже нужно заработать. А потом проходить очищение – процедура на любителя.

– Серьезно тут у вас, – заметил Лекс.

– Вот и представь, – продолжила Джи. – Поменять привычный образ жизни, выдержать испытательный срок, и все для того – чтобы потом всю жизнь страдать? Когда-то у нас был переселенческий бум, но потом сам собой сошел «на нет». Такие, как Коген – редкость. Исключение из правил…

– Я – уникум! – веско сказал Коген и предложил бутылку Лексу.

Тот молча принял сосуд, отхлебнул. Похоже на коньяк. И радует, что его не погонят на это самое «очищение».

– Это правда, – заметила Джи. – Он природный мастер полета, такие редкость.

– Тебе и вправду здесь нравится больше, чем на родине? – прищурившись, спросил Лекс.

– Все не так просто, – лениво сказал Коген. – У меня не было выбора. Если бы я не сбежал сюда – на моей родной планетке меня бы попросту зарезали…

– О, как! – Лекс приподнял брови. – Так у вас все не так идеально, как я представлял…

– У нас вообще не идеально, – с грустью сказала Джи. – Может, тебя вводит в заблуждение Мечта? Но это же наш символ – он должен воплощать в себе стремление к Совершенству. За это каждый день умирают мастера мира и простые добровольцы. Экономика работает на войну – ты просто не успел понять это. Нас спасает лишь то, что мы – Мастера. Мы более эффективное общество, чем миры Пресекателей. Хотя их и больше…

Перед глазами вдруг всплыл сверкающий на солнце айсберг. Похоже, он действительно видит лишь верхушку ледяной горы – образцово-показательную витрину цивилизации Мастеров. Да что там говорить – он вообще ни черта не знает! Тоже еще – спаситель мира…

Они с Когеном успели прилично набраться, обмениваясь порциями шокирующей информации. В этом тихом месте и впрямь столкнулись два трудно сопоставимых мировоззрения. Пожалуй, понимание облегчало «нейтральное» происхождение мастера полета: к идее «конца сущего» он относился вполне равнодушно, в глубине души полагая, что конфликт вызван надуманными проблемами.

– Ладно, – сказал, наконец, Коген. – Ты хороший парень, Лекс, но странный. Вообще-то, тебя бы сдать мастерам здоровья – на проверку…

– Спасибо, – вяло отозвался Лекс. – Уже проверяли.

Не слушая его, Коген продолжил:

– Но я верю Джи. И даже, если бы не верил – все равно помог бы ей. Ты же знаешь, Джи, как я тебе обязан…

– О чем ты, Коген… – тихо улыбнулась Джи.

– Если бы не ты – мне бы никогда не получить статуса, – усмехнулся Коген. – С моей-то подмоченной репутацией… А ты – умница. Нет, ты просто волшебница. Так здорово прочистить мои трухлявые мозги…

Коген хрипло рассмеялся и погрозил Лексу пальцем:

– Понимаешь? Я помогаю ей, а не тебе!

– Я понимаю, – смиренно сказал Лекс.

– Во-от! А если Джи скажет мне: лети прямо в «черную дыру» – я полечу!

Лекс вздрогнул, и пробормотал, побледнев:

– Только этого не хватало…

– Нам бы только добраться до Нейтральных, – сказала Джи. – А дальше – мы сами…

Лекс быстро глянул на Джи, сердце его забилось чаще: это «мы» прозвучало неожиданно, задев какие-то тонкие, глубокие струны…

Коген вдруг стал серьезен – будто мгновенно протрезвел. Отвалился на деревянную спинку самодельного кресла, запустил руку в растрепанные волосы, сказал:

– В общем, я готов заглянуть в родные места. Надеюсь, там про меня успели забыть. Проблема в другом: патрули на периметре пространств Нейтральных. Нужна санкция мироматов…

– Я уже думала об этом, – мгновенно отозвалась Джи. – Санкция будет.