Текст книги "Закон стаи (Цезарь - 2)"

Автор книги: Владислав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Арсений вышел в коридор; среди книжных стеллажей довольно быстро нашел книгу в самодельном переплете.

– Вот, – он положил ее перед Сашей. – В детстве не читал, так хоть сейчас наверстай упущенное.

– Издеваешься? Я в двадцать шесть лет сказки читать буду? – в его лице уже не осталось ни следа прежнего расстройства.

– А это не те сказки. Один мой приятель увлекается "самиздатом". Это сказки, но для взрослых. Почитай, может, понравится. Я постарше тебя, но наивными их не нахожу.

Саша пожал плечами, полистал книгу. Потом заинтересовался, пододвинул поближе.

– Может, все-таки спать пойдешь?

– Мешаю?

– Нет, но день предстоит нелегкий.

– Ничего, я мало сплю и недосып переношу легко. Тем более, после таких кошмаров.

– Смотри. А я, пожалуй, пойду.

Вернулся в свою спальню, спрятал нож в тайник, аккуратно положил очки на ночной столик. Покряхтев, устроился под одеялом. Засыпая, подумал: ох, какая ж нынче молодежь неугомонная пошла. Все у них не как у людей...

Офис АОЗТ "Северная звезда" располагался на втором этаже гостиницы "Октябрьская". Занимал два номера "люкс" – хозяин мог позволить себе такую роскошь. В десять утра к главному входу гостиницы подъехало такси, из которого, охая, вылезла бабуля лет семидесяти с большой клеенчатой сумкой в руке. Тяжело опираясь на клюку, толкнула дверь; швейцар изумленно проводил ее взглядом, но ничего не сказал: с тех пор, как в здании обосновалась "Северная звезда", сквозь гостиничный холл целыми днями шныряли всякие подозрительные личности. Престарелая нищенка поднялась на второй этаж, доковыляла до цели; охранник, лениво жующий чипсы, загородил ей дорогу. Бабка цыкнула на него, махнула палкой, злобно сверкнула глазами – вовсе не выцветшими от старости. Охранник разинул рот, сообразив, что бабке в другой одежде никак больше пятидесяти дать нельзя. А когда она назвала пароль, известный только узкому кругу приближенных к директору лиц, он захлопнул пасть, запер дверь офиса, и, бережно поддерживая "бабулю" под локоток, проводил ее к кабинету директора.

Леонид Александрович Глазков, он же Солдат, восседал за массивным столом и пытался дозвониться до своего бригадира Хана. Мерзавец, опять в загул ушел. Нашелся покупатель на взятый им товар, а Хан как сквозь землю провалился.

Без стука распахнув дверь, в кабинет ввалилась бабка, тащившая огромную сумку. Убедившись, что они в помещении одни, поставила клюку в уголок, скинула стариннейший плащ и платок, превратившись в бандершу Василису, давнюю поставщицу девочек для увеселения Солдата и его людей. Выпрямившись, подошла к столу, водрузила на него сумку.

– Сегодня ко мне подъехали двое ребят. Просили передать тебе вот это, а на словах сказать: "Презент из Организации за Арсения".

Глазков помертвел. Только людей Ученого в такой ответственный момент ему и не хватало... Осторожно расстегнул "молнию", заглянул внутрь и отпрянул – там была голова Хана.

Несколько минут он сидел неподвижно, откинувшись на спинку кресла. Потом встал, налил полстакана водки, залпом выпил. Полегчало.

– Что за парни?

– Спроси, что попроще. В камуфляже, рыла в масках. Я поначалу решила ОМОН нагрянул.

Чертов Цезарь в свое время ввел моду на разборки выезжать в масках. Сам "завязал", а его привычки подхватила вся Организация. Теперь только по голосу и можно отличить одного бригадира от другого. Если голоса не знаешь, то верь на слово – кем представится, за того и принимай. И тем же Цезарем было взято за правило представляться другим именем. Последние два года братва уже и не пыталась понять, с кем же конкретно она имеет дело – кем бы человек из Организации ни представился, это не соответствовало действительности. Ментов они таким образом запутали капитально, а вместе с ними и братву. Но чтоб на разбор в "омоновском" обмундировании выезжали это что-то новенькое.

С другой стороны, больше и быть некому, кроме как беляевской братве. Менты не станут отпиливать головы и посылать их в качестве вызова на дуэль. А у остальных на это наглости не хватит. Глазков тяжело вздохнул. Значит, надо принимать вызов. Хотя стреляться не хотелось: в данный момент большая часть его людей была в разъездах, а тех, кто остался, перебить проще, чем два пальца обоссать. Договориться бы с представителем Ученого... А как наверстать упущенное, там видно будет,.

На Аничковом мосту стоит пьяный мужичок и пытается справить малую нужду через перила в Фонтанку. К нему подходят двое ментов. "Не положено, говорят, – пройдемте в отделение, гражданин". Мужик возмущается: "А, всяким графьям да баронам положено, а простому человеку – в отделение?!". Менты в недоумении: "Это как?" Мужик показывает на памятник: "Да тут даже памятник по этому случаю стоит!" Скрупулезный мент на слово не поверил, подходит и читает: "Отливал барон Федор Клодт"...

На самом деле там написано "лепил и отливал", но молва для большей забавности надпись сократила. Действительно, стоят по углам моста четыре скульптуры – фрагменты сцены укрощения дикого коня. Коренные петербуржцы на скульптуры внимания почти не обращают – для них они привычная часть пейзажа. Так что анекдот, скорее всего, придумали приезжие. А вот встречи на мосту назначать удобно. Он маленький, движение активное, но туристов привлекает всегда. И в толпе любующихся петербургскими видами затеряться очень просто – особенно если не хочешь привлекать излишнее внимание.

На двух мужчин среднего возраста, стоявших у перил, тоже никто не смотрел, хотя красоты моста их явно не интересовали. Более внимательный наблюдатель мог бы заметить, что на набережных одновременно с ними припарковались по две машины, полные серьезных молодых людей. А как же без охраны – ведь не для того, чтобы посмеяться над старым анекдотом, встретились два крупных питерских авторитета Солдат и Арсений.

...Глазков вальяжно оперся на перила, якобы невзначай огляделся. Нет, дежурных на мосту не наблюдалось, только туристы. Машины, приехавшие с Арсением, принадлежат не москвичам – в свое время удалось разжиться списком транспортных средств конкурента. Итак, человек Ученого на стрелку не явился. Не исключено, что уехал.

Он смерил Арсения презрительным взглядом, чувствуя явное превосходство – хотя бы в том, что миниатюрный вор никак не мог соперничать с ним в представительности сложения.

– Ну о чем побазарить хотел?

Арсений удивился:

– Я без переговоров могу обойтись. Или случай с Ханом ничему не научил?

Глазков фыркнул:

– У меня бригадиров много. Могу выделить парочку, чтобы тебя таким же образом на место поставить.

Тот пожал плечами:

– Для того, чтобы нажать на курок, много ума не надо. Но предварительно хорошенько поразмысли – хочешь ли ты связываться с Организацией? Решимости у них не меньше, а вот специалисты и оружие получше твоих.

– Понты кидаешь? А что не привел человека оттуда? Или он не дорос до чести участия в разборе на равных с тобой?

– Не посчитал нужным тратить время, – довольно-таки язвительно ответил Арсений. – Он сюда делом заниматься приехал, а не твой словесный понос выслушивать.

– За базаром следи, – Глазков начал злиться. – В общем, так. Если на Ученого киваешь, базарить я буду только с его человеком. Не с тобой. И пусть этот фраер докажет еще, что он из Организации.

Решив, что на сегодня достаточно, а в споре главное – оставить за собой последнее слово, Леонид Александрович невежливо повернулся спиной и, не попрощавшись, зашагал к своему "мерседесу". Не, ребят, это неинтересно, на дешевые понты вестись. Хан по-пьяни мог по собственной вине проколоться, еще не факт, что его именно москвичи выловили. Арсений нанял каких-нибудь мясников с Васильевского острова, выдал их за людей Ученого, а показать боится – настоящих крутых от разовых наемников за километр отличить можно. Не, пока не докажет, что за ним Организация, базарить не о чем.

Саша зашел в рабочий кабинет Арсения, переоборудованный из обычной девятиметровой комнаты. Тот весь погрузился в работу. Разложил на столе монеты, каждую брал специальным пинцетиком с деревянными губками, осматривал со всех сторон, сличал со списком и аккуратно опускал в приготовленную ячейку. Некоторое время понаблюдав за ним, Саша сунул руки в карманы.

– Арсений, как ты полагаешь, национальное достояние лучше за границу сплавить или сохранить для России?

Тот посмотрел на него, как на идиота.

– Заболел патриотизмом?

– Нет. Просто мне эта коллекция самому нравится. А? Как ты думаешь?

Арсений снял очки, тщательно протер платком, водрузил обратно на нос.

– В принципе, идея не так уж плоха. Заказчик разбирается в антиквариате весьма поверхностно, так что технически задача выполнима. Мало того, в таких случаях я всегда страхуюсь на случай возможного провала. Дубликаты трех четвертей экспонатов были изготовлены в нашей мастерской еще две недели назад. Остались самые сложные экземпляры, образцы которых мне раздобыть не удалось.

– А как он их через границу провозить намерен? Или это твои проблемы?

– Нет, мы рассчитываемся здесь. По вполне подлинным документам, в которых ясно написано, что данный гражданин Эстонии приобрел собрание копий старинных монет, изготовленных в ювелирной мастерской "Таирана". Я как владелец означенной фирмы имею лицензию, позволяющую изготовлять дубликаты любых антикварных изделий и выписывать на них документы.

– Ну и какие проблемы? По бумагам он копии повезет? Пусть все будет соответствовать действительности.

Арсений замялся.

– Видишь ли, будь он человеком менее скорым на расправу, я бы так и поступил.

– Ну, это элементарно. Я сообщу на таможню, что некий гражданин намерен вывезти краденую коллекцию. Его загребут, конкретно объяснят, что за убийство четырех человек и вооруженное ограбление его ожидает расстрел. Пересрет? Как пить дать. А потом экспертиза подтвердит, что гражданин вывозит действительно копии, тщательно изготовленные по снимкам многократно выставлявшейся коллекции. Мужик отправится домой с мокрыми штанами, но счастливый, что легко отделался. Потом пришлет кого-нибудь к тебе для разбора, а я ему доходчиво втолкую, что всего за четыреста тысяч баксов он имеет возможность выдавать свою коллекцию за подлинную, не имея при этом неприятностей с законом. Для убедительности могу инсценировать его собственный расстрел, чтобы полнее прочувствовал, что ему грозило в случае, если бы повез подлинники.

Арсений опять снял очки, потер переносицу.

– А с оригиналами что будешь делать?

– Ну, это отработанная схема. Я не эстонец, у меня возможностей побольше. Коллекцию вернем наследникам, а затем безо всякого физического ущерба для них убедим продать легальным образом. Причем технически это до смешного легко. Создадим нерешаемые проблемы... Я думаю, где-нибудь в полмиллиона она мне встанет, не больше.

– Точно. А потом отдашь мне в аренду, я еще пару комплектов копий изготовлю, – кивнул Арсений.

Снилось что-то весьма неприятное. Что именно, запоминать не старался, но телефонному звонку, разорвавшему пелену кошмара, обрадовался. Перегнувшись через жену, сдернул с базы фирменную радиотрубку "Панасоник", хрипло каркнул:

– Да?

– Извини, что разбудил.

Глазков смачно выругался, узнав голос Арсения. И не сразу даже врубился в ситуацию. Сбросил одеяло, босиком прошлепал на кухню, по дороге пнув разлегшегося поперек коридора Карла – годовалого мастино-неаполитано.

– Че надо?

– Ты просил доказательств? Выгляни в окно. Если недостаточно, можешь перезвонить и сообщить, еще добавим.

И положил трубку. Спросонья Глазков несколько секунд тупо молчал, потом начал соображать. Ну, куда перезвонить Арсению, он знал – его домашний адрес вычислили еще год назад. А вот откуда вор разнюхал телефон Глазкова? И ведь переехал каких-то три месяца назад... Закурил, боком подошел к окну. Прячась за простенком – еще подстрелят, с них станется осторожно выглянул. И почувствовал, как на затылке зашевелились волосы, а по спине стекли капли холодного пота.

Подробности с четвертого этажа видны не так, чтоб очень, но главное он усек. Прямо под окнами, на дороге перед подъездом аккуратным рядком лежали десять тел, освещаемых мертвенным светом фонарей. Руки сложены на груди, у каждого – свечка. Трупы.

Завыла милицейская сирена. Мгновенно впрыгнув в тренировочный костюм, взял Карла на поводок и почти выбежал на улицу. Ничего странного – пес может попроситься в любое время. На секунду остановился у подъезда, пока Карл, обрадованный внеплановой прогулкой, справит нужду, потом подошел к ментам.

Да. Трупы. У всех – ровная кровавая полоса поперек горла. Двоих он узнал, остальными и не интересовался никогда. Мичман и Валет. Два молодых звеньевых, которых он взял в прошлом году. Два звена просто вырезаны. И даже придраться не к чему – обоих он подсылал к Арсению, не за просто так замочили.

На такое во всей России способен только Ученый. Можно подделаться под его склонность к театральным эффектам, но нельзя выполнить операцию столь же безупречно в техническом отношении. В районе два из трех встречных были ментами, любой другой засыпался бы, выкладывая трупы на асфальте и вставляя им свечки в руки. Да и сам тип "послания" характерен для Ученого. Хотели крови? Без базара. Вот вам кровь. В натуральном виде.

Гады, адрес узнали. Квартиру срочно придется менять – этак они и в дом заберутся. Прямо с утра послать жену в бюро обмена. Нет, лучше в агентство – там сложнее вычислить новый адрес.

С трясущимися руками и ощутимой слабостью в коленях вернулся домой. Опрокинул стакан водки, чтобы придать голосу хоть какую-то уверенность, набрал домашний номер Арсения. Тот сразу же поднял трубку.

– Слышь, Арсений, хватит.

– Как скажешь.

В трубке послышались какие-то голоса, потом – взрыв смеха. Молодого. Судя по всему, у Арсения полным ходом шла гулянка.

– Короче, сегодня в "Онегине". В шесть.

– Мне не нравится этот кабак. Кормят плохо, – возразил Арсений. Возьмешь салат, потом неделю животом маешься. В гостинице "Москва", встретимся перед входом. Скажем, к пяти – позже я занят.

Ну, пусть будет "Москва". Разницы никакой.

– Да, ты все еще стремишься повидать человека Ученого? – невинным тоном осведомился Арсений.

Глазков поперхнулся водкой.

– Нет. Без него обойдемся.

– Мы тоже так думаем. Он не любит трепать языком, дела предпочитает словам. А его работу, надо полагать, ты уже оценил по достоинству. Завтра он будет, но ты не увидишь его – это я заранее предупреждаю, чтобы тебя на глупости не потянуло.

Уели, скоты. Сволота! Все-таки настояли на своем.

Арсений поставил коньяк на стол без напоминаний. Во-первых, часы показывали половину одиннадцатого, во-вторых, было что праздновать. Сегодня он уточнил с Солдатом сферы интересов друг друга. Договорились о невмешательстве. И о ненападении. На данный момент Солдат мог обещать с чистой совестью и то, и другое – Арсений как противник его больше не интересовал. Пока не свалит Ученого, первого места в Питере ему не видать вот что он понял. А раз так, зачем тратить время на мелочь? Гораздо важнее договориться с Гончаром о мерах воздействия на Организацию.

– Ну, два месяца спокойной жизни тебе обеспечено, – усмехнулся Саша, поднимая бокал.

Арсений не был ни впечатлительным, ни пугливым, ни даже романтичным человеком. Однако вот уже несколько дней он вздрагивал каждый раз, когда видел даже обычную улыбку молодого человека, которого раньше считал совсем не злым. Вот тогда он и понял, за что обаятельного парня прозвали Кровавым.

Вечером Миша спокойно пояснил, что да, у Сашки есть такая черта всегда скалится, когда разговаривает с человеком, которого приговорил. Мол, братва даже язвит по этому поводу, говоря, что оскал Цезаря запросто сходит за "заявку на убийство".

Казалось бы, случайная игра мимических мышц – и человек за долю секунды превращается в зверя. И Арсений никак не мог забыть тот оскал, хоть и был он адресован не ему.

– Думаю, меньше, – заметил Арсений. – Через неделю Солдат договорится с Гончаром, и начнет войну.

– Гончару вскоре будет не до его проблем. Я вплотную намерен заняться им сразу по приезду. И мозги его поимею основательно, в лучшем своем стиле. Он не станет посылать кого-то на помощь Солдату, да и с Организацией замириться попытается. Гончар на самом деле очень боится войны. А я уж постараюсь уверить его, что воевать придется. Только не с нами, а с неким невидимым и неуловимым противником. Люди сильнее боятся именно того, о чем ничего не знают. Это я и обыграю.

– Дай Бог, – Арсений вздохнул. – Саша, я хотел бы прояснить вопрос наших отношений. Я ни с тобой, ни с твоим отцом союз не заключал. Вы помогли мне, можно сказать, по дружбе.

– Можно сказать и так.

– На этом история не закончится.

– Тоже верно.

Они замолчали. Посмотрели в глаза друг другу.

– Арсений, отец переключил тебя на меня. Это означает, что твоими проблемами буду заниматься только я. Я союзов не заключаю. Платить мне за участие в разборке на твоей стороне – ты разоришься. Ты мне друг и учитель, но своих людей я бесплатно не могу подставлять. А плачу им много. Они и делают много. То, что я сделал за эти несколько дней, можешь сбросить со счетов, это действительно была дружеская услуга. Если хочешь, чтобы твои проблемы и дальше решались с такой же легкостью...

Он замолчал, выразительно оборвав фразу на полуслове. Арсений постучал пальцами по столу.

– Я говорил на эту тему со своими людьми еще до твоего приезда. В нынешнее время маленьким командам выжить тяжело. И Организация – либо твоя команда – единственные структуры, объединение с которыми нам желательно. Но у меня немного иные методы работы с людьми. Поскольку предложения не поступало, мы не обсуждали, на каких условиях могло бы произойти это слияние. Решили вопрос принципиально, но и только. Я не могу сейчас говорить один за всех, и созвать сходку тоже, поскольку двое в отъезде.

– Договорились. Приезжай ко мне в Москву со своими ворами, я соберу штаб, обсудим детали.

– Надеюсь, кровью под договором подписываться не потребуется? пошутил Арсений, разливая коньяк.

– Надо бы, но я тебе на слово поверю, – в тон ему ответил Саша. И неожиданно спросил: – Арсений, здесь какой-нибудь хороший ювелирный магазин есть? Хочу купить подарок, чтобы и оригинально, и не краденый. В идеале нужна коллекционная вещь, но у меня время поджимает, побыстрее найти бы.

Мишка, молчавший весь вечер, подозрительно посмотрел на брата:

– Небось с сапфирами?

– С изумрудами.

– А-а, – немного разочарованно протянул Мишка. – Я думал, для Светки.

– Естественно, для нее. А у нее разве голубые глаза? – удивился Саша. – Я почему-то думал, зеленые... Черт, сколько видел, ни разу не удосужился приглядеться.

– Голубые, – уверил Мишка. – Поверь моей наблюдательности.

– Магазины есть, но зачем они тебе? В "Таиране" можешь подобрать что-нибудь, – сказал Арсений. – Завтра съездим, посмотришь.

...Поздно вечером он закончил упаковывать собрание копий монет для эстонского коллекционера. Выглянул из кабинета в коридор – на кухне горит свет. Потирая затекшую поясницу, по-стариковски шаркая стоптанными шлепанцами, зашел, протянул руку к чайнику.

– Чай или кофе будешь?

– Кофе, – кивнул Саша.

Он сидел на табуретке, подогнув под себя одну ногу, дочитывал сборник сильно осовремененных сказок.

– Нравится?

– Знаешь, неплохо. Причем это не фэнтази, как я решил поначалу. Это именно русские народные сказки. Но в таком виде, что от детей их лучше держать подальше. Слушай, ты не будешь против, если я возьму их в Москву? Хочу показать Щербакову. Сдается мне, ему кое-что придется по душе. Все по закону сделаем, если что, твоему приятелю гонорар выплатим, имя в титрах укажем и все такое.

Арсений вздохнул.

– Ты, конечно, можешь забрать книжку. Но я тебе ее для чего дал? Чтобы ты деньги на ней сделал?

– Почему бы и нет? Между прочим, "Стая" меня наизнанку вывернула, но я намерен экранизировать ее вовсе не поэтому. Нет. Это бестселлер, который принесет неплохой доход.

Достав чашки, Арсений заварил кофе; Саша отодвинул книгу и вынул сигареты.

– Кстати, я пока монеты перебирал, подумал: ты украшение с сапфирами не для той принцессы ищешь, за которую так переживаешь?

– Именно.

– Можно сделать что-нибудь на заказ. Посмотришь эскизы, подберешь по ее вкусу... А еще лучше – подожди пару недель. У меня есть возможность договориться о покупке действительно редкой вещи. Кулон, сапфир в золоте, удивительно тонкая и изящная работа. Семнадцатый век, Франция. Порядка двадцати пяти тысяч долларов. Не дороговато?

У Саши заблестели глаза.

– В самый раз. Девушка, как ты правильно выразился, принцесса, абы что ей не подаришь. Сама она без особых претензий, но меня отец на смех поднимет, если я ширпотреб ей преподнесу. Владение законное?

– Абсолютно. Наследство. Вообще-то он входит в состав набора – там еще несколько фрагментов. Но у нынешнего хозяина остался только кулон, остальное по частям уже распродано.

– А почему пару недель ждать?

– Потому, что меньше на транспортировку из Руана не уйдет. Хозяин француз. Пока мой агент доберется до него, пока договорится, еще соблюдение всех формальностей на таможне... Тебе же контрабанда не подойдет?

– Ни в коем случае! Честно говоря, взглянуть бы... У тебя фотографии не завалялось?

– Разумеется. У меня есть снимки всего, что предлагаю для продажи.

Принес альбом с карточками различных ювелирных изделий, нашел нужное. Саша внимательно изучил снимок.

– Пожалуй, ты прав. Я подожду. Аванс нужен?

– Нет. Потом рассчитаемся.

Саша повертел фотографию, забавно оттопырив нижнюю губу.

– А как выглядят остальные части?

– Смотри, – Арсений положил перед ним изображения всего набора. – Но должен тебя предупредить: общая стоимость переваливает за сто пятьдесят тысяч.

– Отец очень хочет, чтобы я женился на этой девушке, – пояснил Саша. Причем, насколько я его знаю, выбора у меня просто нет.

– Сурово.

– Брось ты. Я привык к этой мысли и не вижу в ней ничего неприятного. Девушка меня устраивает полностью. Деньги за ней стоят большие, да и кроме того... Я ж тебе говорил, что для меня она значит очень много. Так что мелочиться не с руки... Арсений, насколько реально собрать весь набор?

– Вопрос времени, денег и настойчивости.

– Хочу все. Сначала кулон, остальное – по мере поступления. Не буду я размениваться на пустяковые побрякушки. Лучше сразу подарю нечто такое, чего ни у кого нет. Правильно? Вот и я думаю, что правильно...

Письмо без подписи.

"Интересно, Витька один придет, или Саша нарисуется?" – подумала Света, наводя порядок на рабочем месте. Пять часов, по идее, можно сбежать домой. Все равно заняться нечем. Правда, если Верка без минуты шесть заглянет и заметит, что Светы нет на месте, завтра устроит скандал. Странная баба. Клуб – настоящий гадючник, а она рабочую дисциплину блюдет. Придумала систему штрафов за нарушения – опоздания, прогулы, попытки смыться пораньше. Рабочий день начинается в девять, заканчивается в шесть, перерыв с часу до двух. Сотрудник имеет право также на десятиминутную передышку через каждый час – покурить, в туалет сходить, чайку хлебнуть. Единственное, на что она закрывала глаза – когда молодые девчонки с утра бегали в булочную купить чего-нибудь к чаю – ресторанное меню клуба в этом отношении поражало своей скудостью. Правда, Верка отпускала с условием: ей тоже брали. Была у нее слабость – пирожные с шоколадным кремом. Наверное, из-за них она так и растолстела. Деньги за них отдавала всегда, но специально за сладостями не посылала. Света с Ольгой о потребностях главбуха не забывали никогда.

На месте не сиделось. Погода – блеск, сейчас бы куда-нибудь на природу махнуть... Подальше от клуба. Маленков с самого утра явился поддатый, в обед поспал, а к вечеру окончательно распоясался. Смотреть на него было противно, но если бы зрелищем опустившегося человека дело ограничивалось, Света бы стерпела. По опыту знала – как пить дать, приставать начнет.

Странно. Говорили, что директор в школе был отличником и образцовым комсомольцем. Окончил МАИ с красным дипломом. Его хотели продвигать по партийно-комсомольской линии, он и сам видел себя каким-нибудь первым секретарем обкома. Зарубили. Родители неподобающие. С тех пор начал поддавать. Гончар учился вместе с ним, пригрел в какой-то своей фирме. Потом, когда открыли клуб, Маленкова перевели сюда. Гончар доверял ему больше остальных, да и остальные вкладчики считали его перспективным партнером. А он спился. Нет, надо все-таки удрать пораньше. Плевать на штраф, лучше потерять полтинник, чем выдираться из цепких лап пьяного Маленкова.

Витька знал, что она иногда уходит раньше, поэтому всегда ждал ее в условленном месте начиная с пяти часов. Это вошло в правило с того самого дня, как она подтвердила свое согласие сотрудничать с UMF в лице Саши и Витьки – с работы никогда не возвращаться в одиночестве. Витька ежедневно встречал ее, выслушивал отчет, выдавал задание – и все это с таким безобидным видом, будто рассказывал о видеоновинках. Иногда подсказывал всякие хитрые приемы добывания информации... Пару раз вместе с ним приезжал Саша, трижды Света ездила к нему. Но никогда не знала заранее, как сложится вечер. Интересно, что ждет ее сегодня?

Подумав, Света достала косметичку. Выложила на стол губную помаду, тушь, пудру. Склонившись над маленьким зеркальцем, старательно подправила макияж. Скрипнула дверь, и на пороге возник Маленков. С идиотской ухмылкой, блуждающим взором и откупоренной бутылкой ликера в руке. Ну вот, нарвалась. Пошатываясь, директор приблизился. Покачнулся, чуть не упал, оперся рукой на стол, потом уселся. Света торопливо отодвинула косметику подальше.

– Выпить хочешь? – хриплым голосом спросил он.

– Нет, Валентин Николаевич, я не пью.

– Да ладно – не пьешь... Все вы так говорите. Чо, Верку боишься? Ни хрена она возникать не станет, если ты со мной... – он громко икнул, потом отхлебнул из горлышка. – Хорош ломаться, пей, пока предлагают.

Света вскочила со стула, Маленков схватил ее за руку.

– Куда?

– Мне надо выйти.

– Никуда тебе не надо, – он пьяно расхохотался. – Если ссать хочешь, отливай здесь. Вон, в кружку.

Она попыталась вырвать руку – бесполезно. Маленков толкнул ее на стул, потом расстегнул ширинку, вцепился в косу и прижал Свету лицом к брюкам. От отвращения ее чуть не вывернуло наизнанку. Она, зажмурившись, стараясь не дышать, отшатнулась. Маленков чуть не свалился от ее резкого движения, но волосы не выпустил.

– Соси давай, нечего рыло воротить.

Пальцами полез в штаны, высвобождая из плавок "окаянный отросток". И этого Света уже не выдержала. Упершись обеими руками в его бедра, оттолкнула изо всех сил, вскочила. На глаза от унижения навернулись слезы; не задумываясь о последствиях, размахнулась и влепила ему пощечину.

Последствия проявились мгновенно в виде такой оплеухи, что Света полетела на пол. Маленков попытался пнуть ногой, но не достал. Тогда схватил стул. Сообразив, что сейчас ей как минимум поломают ребра, Света забилась под стол. Маленков заржал, наклонился, схватил за рукав. Разумеется, порвал. Однако, убедившись, что вытащил кусок тряпки вместо девушки, рассвирипел. Швырнул под стол тяжелый пресс для бумаг, попал по плечу. Света даже вскрикнула от боли.

Одному Богу известно, чем бы это кончилось, если бы в этот момент в кабинет не заглянула Верка.

– Валентин, тебя к телефону. В твоем кабинете.

Голос ее звучал абсолютно бесстрастно – за годы работы она и не такого насмотрелась.

– Пошли все в задницу... – буркнул Маленков, пытаясь выволочь Свету из-под стола.

– Это срочно, – повторила Верка таким тоном, что до Маленкова дошло.

Покачиваясь и забыв застегнуть штаны, он вывалился в коридор. Верка задержалась, пропустив его.

– Света, собирайся и иди домой, – приказала она все тем же бесцветным голосом.

Едва дверь закрылась, Света пулей выскочила из ненадежного убежища. Сгребла в сумочку свое барахло, но уйти не успела – в комнату вихрем ворвалась Ольга. С одного взгляда оценила обстановку.

– Все нормально?

Света кивнула, и, не в силах больше сдерживаться, опустилась на стул и разрыдалась. Ольга кинулась утешать, но, чем больше она старалась утешить подругу, тем сильнее та плакала.

– Что случилось? – послышался мужской голос.

Света подняла голову, сквозь мутную пелену слез разглядела Эйфеля. Только его и не хватало для полного счастья...

– Опять Маленков, что ли?

– Ну да, – со злостью ответила Ольга.

– Вот козел. Чего это он, совсем озверел, в натуре?

– А ты удивляешься? – в каждом слове Ольги таилось столько яда, что его хватило бы на роту солдат. – Хочешь сказать, не знал, что он на это способен? Знал. И нечего строить сочувственную рожу – плевать тебе на это. Как и всем в этом долбаном клубе... Мужиков здесь нет, б..ь. Есть только сексуальные террористы. Вам всем чисто потрахаться надо, лезете на все, что движется. Что, Леша, ждешь своей очереди? Думаешь, Маленков попользуется, а потом и тебе достанется?

Эйфелю совсем не понравилось такое обвинение. Драться с Ольгой не стал – в отличие от остальных, он женщин не трогал.

– Придержи свой поганый язык, – посоветовал он Ольге и ушел.

Ольга, затаив дыхание, на цыпочках прокралась за ним, выглянула в коридор. Потом исчезла. Через минуту вбежала обратно.

– Пошли отсюда. Быстро! – скомандовала она.

Сунула Свете сумочку, схватила за руку и в буквальном смысле слова выволокла на улицу. Там перевела дух.

– Крутой разбор пошел. Эйфеля проняло. Я не все слышала, но этого достаточно. Там такие угрозы изощренные были... Маленков его на три буквы послал, а Лешка ему по хлебалу заехал. Тут Верка из своего закутка вылезла и сказала нам обеим ноги уносить от греха подальше. Мол, пусть мужики сами разбираются. Ох, чует моя жопа, огребет сегодня Маленков так, что мало не покажется, – со мстительной интонацией предрекла она.

Света еле доплелась до скамейки, где ее обычно поджидал Витька. Тот увидел ее, вскочил, переменился в лице – и, почувствовав его испуг за нее, Света опять разревелась. Да похлеще, чем в клубе...

Они сидели с двух сторон, как могли, утешали и успокаивали. Витька расспросил Ольгу, помрачнел, отошел позвонить. Вообще-то у него был мобильный телефон, но в этот раз он воспользовался таксофоном. К его возвращению Света немного успокоилась.

Никаких заданий и отчетов в этот вечер не было. Витька понимал, что ей не до этого. Работа подождет до завтра, все равно в таком состоянии от Светы как от наводчицы проку никакого. Ольга собиралась к Валерке и явно рвалась на части – и подругу бросать нельзя, и уже договорилась куда-то ехать. Света сказала, что прекрасно доедет с Витькой, в конце концов, он тоже друг.