Текст книги "Закон стаи (Цезарь - 2)"

Автор книги: Владислав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Почему-то Гончар склонялся к мысли, что между пропажей груза и чеченским гешефтом Эйфеля имеется прямая связь. По уровню профессионализма груз вполне могли упереть чеченцы. По наводке Эйфеля. Сам почерк наводил на мысль о безжалостных фанатиках-горцах. И покушение на Вальку тоже могло быть их рук делом: Эйфель продумал детали, решив, что незавершенное убийство точно черным не припишут, а чечня выполнила. Но вот что заставило Эйфеля пойти против союза, причем до такой степени, что он объединился даже с извечными врагами? Это же что-то из ряда вон выходящее. Гончар еще понял бы, если б Эйфель переметнулся к Ученому. Но чечня...

Понятно, что нужно чеченцам и почему они вдруг начали боевые действия. Для чеченцев нет нечестных способов зарабатывания денег, и они ненавидят русских. Этого вполне достаточно для объявления войны. На Организацию не полезли – не те статьи дохода, да и с Ученым никогда они не ссорились. Его они боялись. Поэтому обратили внимание на Гончара.

Эйфеля могли использовать втемную. Хотя сомнительно – мозги у него неплохие. Значит, он в сговоре с ними. Почему? Неужели действительно из-за давней ссоры с Алексом? Глупость какая. Тем не менее, это единственная причина. Но почему с чеченцами? Почему не с Ученым? С тем, казалось бы, сам Бог велел объединяться для мести. У одного – давние обидки, у второго процесс. Есть точки соприкосновения. Но почему-то... А хотя, вполне может быть, что в игре участвуют три стороны: чеченцы, Эйфель и Цезарь. Хоть последний и врет о своей полной непричастности. Уж больно слаженно они действуют. Эйфель привлек внимание милиции к клубу, Цезарь давит по легальной части, чеченцы крадут наркоту. Ах, как хорошо они придумали...

Если это подтвердится, Эйфеля надо ликвидировать. Жаль, парень способный, но если способности направлены во вред, то лучше от них избавиться. Черт подери, как Ученому удается держать в узде своих детей? Вот бы узнать секрет... Цезарь умнее Эйфеля, и уж точно куда более говнистый. Но против Ученого не бунтовал никогда. Всегда и всюду они стояли плечом к плечу. Как Ученый добился этого?

Ираида слушала его, грызя орешки, лениво потягивалась и совершенно не понимала, чего это ее муж так разнервничался из-за пустяков?

– А не может быть так, что все это – дело рук одного Цезаря? Не дает мне покоя мысль, что уж слишком явно подозрение падает на Лешку. Прямо даже в голову никто другой не приходит. Не думаешь, что подстава?

– Вряд ли. Нет, возможно, на него списывают больше, чем сделал, но в чем-то он так или иначе замешан.

– Тогда дождись сбора. Все равно до этого момента Лешка будет скрываться от ментов. Выведи его, потребуй ответа. А предварительно поспрашивай его девчонку. Сдается мне, она там тоже свою роль играет. Как минимум связная между ним и... Ну, хорошо, обзовем неизвестного противника "чеченцами". Хотя я сильно сомневаюсь в том, что они хотя бы по слухам осведомлены о наших проблемах. И пусть сбор решает судьбу Эйфеля. А пока постарайся переиначить все планы, о которых он мог знать или подозревать. Если такое будет продолжаться, то его просто подставили, а предал кто-то другой. С Цезарем замирись, причем через его голову. Приди к Ученому, поговори, разбери по словечку весь процесс. Где прав, стой на своем, где виноват, покайся. Если ты найдешь с ним общий язык, Цезарь из игры вынужден будет выйти. Уже легче.

– До сбора я к Ученому ехать не имею права. Это не мое личное дело, и не только мой бизнес.

– Ох, осталось-то три недели! Это ерунда. Можешь вообще все законсервировать до первого числа, большой потери не будет, – она помолчала. – А от Светы избавься. Как можно быстрее. Желательно до сбора. Как только поймаешь хоть на чем-то подозрительном – убери даже без допроса, чтобы не дать возможность выкрутиться. Эта дама врать способна так, что даже на разделочном станке Хирурга всех убедит в своей невиновности. Она доведет тебя до серьезных неприятностей.

– Ага, убрать ее, чтобы тут же нарваться на разборку с разъяренным Эйфелем. Тут же выяснится, что чеченцы хотели предложить действительно выгодное дело или задумали войну с Ученым, а нас в союзники зовут. И Света совершенно невинна.

– Вот именно. Слишком невинна и слишком непорочна. В течение года работает в гадючнике, и все чистенькая, как ангелочек. Это говорит прежде всего о том, что у нее мозги на нужном месте. И эти мозги – вовсе не на твоей стороне.

– Все равно. Не стоит она разборки. Если Эйфель виноват – другое дело. Не хочу я иметь лишнюю головную боль.

– Миш, ну что, мне учить тебя, как это делается? В конце концов, придумай, как свалить все на Цезаря. Цезарю придется объясняться с Эйфелем, и ты от этого только выиграешь.

Совет был гениальным.

– За что ты так не любишь эту девочку? – улыбаясь, спросил Гончар. Женщины обычно ненавидят соперниц, но я вроде повода не давал...

Ираида поморщилась.

– Я терпеть не могу женщин такого типа. Она гораздо умнее, чем кажется, а прикидывается последней дурой. Я от таких всегда жду подвоха. Такая девица будет плакать якобы от страха, а на самом деле просто ждать, пока ты к ней спиной повернешься. И в спину она ударит не из природной подлости, а потому, что понимает: лицом к лицу шансов на победу у нее нет. Она расчетлива, очень трезво оценивает и свои, и твои силы. И даже под пытками таких расколоть сложно: она знает, что никакими признаниями спасения не заработает. Поэтому молчит. Я сама отношусь к такому типу, поэтому и ненавижу соперниц себе под стать.

– Не обращай на нее внимания. В конце концов, главное действующее лицо – Эйфель, она на вторых ролях. Сначала я разберусь с ним.

– И еще один совет. Перенеси ставку в другое место. Сейчас, до сбора.

– К сожалению, это невозможно. Я не успею как следует подготовиться. Да и нет у меня другого надежного помещения. Из остальных фирм госинспекции не уходят. Не при ментах же сбор проводить.

– Тогда... Тогда проверь своих лишний раз. Пусти какую-нибудь дезу. Скажем, что ты должен получить партию героина на миллион баксов. Скажи кому-нибудь одному, так, чтобы при вашем разговоре никто не присутствовал. И посмотри на результат.

Гончар ласково потрепал ее по голове. С женой ему повезло, это факт.

Отелло турецкого происхождения.

Хорошо, что она догадалась прихватить зонтик – после обеда небо затянуло свинцовой пеленой, зарядил дождь. У служебного входа налило лужу, Света с трудом перебралась через нее. Сегодня ей ехать одной – Ольга накануне уволилась. Витька же больше ее не провожал – как он и ожидал, Саша снял его с этой работы. Оставалась только Вика.

Вику после "примирения" она возненавидела еще больше. Какой же двуличной тварью она была – словами не передать. И, самое главное, она вдруг возомнила, что им просто необходимо стать подругами. При каждой возможности тащила в курилку, где заводила чисто женский треп о мужиках. Света терялась – будучи девственницей, в этих вопросах она ориентировалась лишь теоретически. Поймать ее на вранье было пара пустяков, однако Вика предпочитала верить. Возможно, ей доставляло удовольствие делиться познаниями по этой части.

Были в таком общении и некоторые положительные стороны. Вика вдруг прониклась полным доверием к Свете и рассказывала такие вещи, от которых волосы вставали дыбом. Только от нее Света узнала, насколько жестокими были люди, которых она раньше считала друзьями. Даже в клубе таких подробностей о Цезаре и Ученом не знали. Оказалось, сожжение надоевшей любовницы – еще цветочки. Кровавым Цезаря прозвали за куда более страшные вещи.

– Свет!

Она обернулась, вздрогнув.

– Чешешь, ничего не видишь, – упрекнул Витька. – Я тебя заметил еще у клуба, ты уставилась себе под ноги и ноль внимания на меня.

Света неподдельно обрадовалась.

– Какими судьбами? Случайно мимо проходил?

Витька разом помрачнел.

– Если бы случайно... Светик, только, ради Бога, не надо высказывать ничего мне. Я человек подневольный, мне что говорят, то я и делаю. Я знаю, тебе это не понравится, ты хорошая девчонка, но по-другому я тоже не могу.

– Что-то случилось?

Витька замялся.

– Вика во всех подробностях расписала Сашке твои похождения.

– Ты хочешь сказать, что он послал тебя грохнуть меня?

Витька вытаращил глаза:

– Господь с тобой, только этого еще не хватало... Нет, конечно. Для этих целей у него другие люди. В общем, Сашка Вике не поверил, спросил меня. Мол, я-то видел все своими глазами, – Витька тяжко вздохнул. – Взял я грех на душу, наврал.

– Ну и молодец.

Витька скорчил гримасу.

– Я бы так не сказал. Если бы ты видела Сашку в тот момент, ты бы многое поняла. Я думал, он меня убьет. Он сказал, что я должен был грохнуть Эйфеля, но любой ценой не допустить, чтобы тот дотронулся до тебя хоть пальцем. Налетел я на неустойку.

– Бог ты мой, из-за меня пострадал...

– Да ладно, это ерунда. Переживу. Факт тот, что мне он тоже не поверил. Если бы ты не закатила ему тогда истерику, может, он и схавал бы это. А так, хоть и говорит, что от баб всего можно ждать, но не верит, что ты действительно влюбилась в Эйфеля. Он требует, чтобы ты сама ему все объяснила.

– Еще чего! Я вообще видеть его не хочу.

– Свет, придется, – твердо сказал Витька.

– Интересно, а если я не пойду? Ты силой меня потащишь?

– Рядом с клубом – нет. Подальше отойдем, там видно будет.

Света смотрела на него с немым изумлением.

– У меня приказ – привести тебя в условленное место. Свет, пойми – я и так меж двух огней оказался, – Витька чуть не плакал, уговаривая ее. – Я и его приказ нарушить не могу, и тебе свинью подложить. Ну что мне, надвое разорваться? Поговори с ним, что тебе стоит? Свет, я тебя очень прошу, не надо выступать. Он и так последнее время дурной ходит, а тут еще ты добавила... С ним уже разговаривать страшно стало. Одному из наших так вломил за ерунду, что парень в больницу загремел. Сделай с ним что-нибудь, в конце концов. Ну объясни, почему вдруг распустила такую сплетню. Тебе он ничего не сделает. И все простит. По крайней мере, мы хоть дело до конца спокойно доведем.

– Ага, а мне потом следить за каждым своим словом и жестом, как бы не обидеть чувствительного Цезаря? Это ты называешь "спокойно довести дело до конца"? Если уж на то пошло, если бы не его выверты, проблем бы не было в принципе. Витя, и мне надоело во всем зависеть от вас. Надоело выполнять идиотские приказы. Я сама заварила кашу, сама и расхлебаю. Без вас. Это дело я прекрасно доведу конца своими силами. Сашка мне сейчас только мешать будет. А если Вика узнает, что мы помирились, она еще и подставит меня. Как ты думаешь, мне это надо? И вообще, хватит держать меня за дурочку, у меня своя голова на плечах имеется. И до сих пор я на нее не жаловалась.

Витька, чувствуется, совсем офигел от такой наглости, но от прежней установки не отступал.

– Свет, послушай совета старого панка: скажи правду. Не надо ему врать.

– Ну да, это я уже слышала – кто врет Цезарю, долго не живет. Вить, а тебе не приходило в голову, что мне на самом деле может нравиться Эйфель?

Витя пожал плечами.

– Глупо. Ты начинаешь врать себе.

Они подошли к пятиэтажке, вошли в подъезд.

– Здесь? – шепотом спросила Света, чувствуя, как начинает дрожать все внутри.

Витька кивнул.

– На последнем этаже, – заметив, как она изменилась в лице, спросил: Боишься?

Света криво усмехнулась:

– Да как тебе сказать... По слухам, он от Хирурга только возрастом отличается, а по части жестокости они на равных.

Витька недовольно поморщился.

– Чушь. Ладно, если тебя это успокоит, я подожду здесь, а не на улице.

Света отдала ему сумочку и зонт – чтобы не мешали в случае бегства, шагнула к лестнице.

– Свет, только про свои чувства к Эйфелю не говори. Иначе я за последствия не ручаюсь. Он бесится при одном упоминании его имени.

Света кивнула. Подниматься было тяжело – лифта нет, а ноги тряслись. Несколько раз она останавливалась, больше всего мечтая повернуть назад. Ей было страшно.

На четвертом этаже она увидела его – стоял на пятом, прислонившись спиной к перилам, курил. Волосы распущенные, он иногда встряхивал головой, отбрасывая их назад. С величайшим трудом Света преодолела последние ступеньки, остановилась. Саша исподлобья глянул на нее тяжелым взглядом; увидев тени, залегшие под глазами, Света едва не выложила сразу все.

– Я жду объяснений, – сухо и с угрозой начал он.

И все было испорчено. Откровенничать расхотелось сразу, взыграло самолюбие.

– А тебе не кажется, что я не обязана что-то объяснять?

– Не кажется.

– Тогда смирись с фактом.

Его движение она проглядела. Схватив за отвороты плаща, он сдернул ее с места, бросил спиной на перила, перегнул так, что она держалась на весу только за счет его железной хватки. И тут же поняла, что имел в виду Витька, назвав его бешеным. Ноздри короткого носа дрожали, губы сжаты, а в глазах сверкала такая ярость, что ей стало плохо.

– Какая же ты стерва... Значит, ты с Эйфелем использовала меня втемную? Хоть бы думала, что врешь. Эйфель от меня шарахается, как от чумы. И мозгов вертеть мной у него не хватит точно. Только ты могла сказать такое. Или, хочешь сказать, на такое хватит твоих куриных мозгов? Тебе не приходило в голову, что за такие сплетни я могу и рассчитаться? Скажем, просто взять и отпустить. Высоты как раз хватит, чтоб ты свернула себе шею.

Он усмехнулся, слегка разжал пальцы; Света коротко вскрикнула, чувствуя, что падает, но он тут же поймал ее, отшвырнул от перил к стене.

– Ладно, живи, дрянь.

И стоял, насмешливо глядя на ее потрясенное лицо.

– Так что на самом деле подвигло тебя на такие чудеса фантастики?

Подошел вплотную, навис, опираясь рукой на стену. Какой же он огромный...

– Светик, – голос звучал почти ласково. – Лучше скажи сама. Я все равно узнаю правду и тогда, поверь, будет много хуже.

– Правду? А правда в том, что я люблю Эйфеля! – выпалила Света и сжалась, увидев, как исказилось его лицо. – Да, и твоя сказка про жениха-чеченца мне на фиг нужна не была! Я лучше бы выдержала допрос у Хирурга, чем поссорилась с Лешкой! Поэтому придумала свою. Причем еще более правдоподобную, – она говорила все тише, опуская голову, чтобы уйти от его взгляда.

Он жестко ухватил ее длинными пальцами за подбородок, дернул вверх, заставив смотреть в глаза. Молчал долго, потом отпустил, процедив сквозь зубы:

– Свободна.

Света с чувством колоссального облегчения скатилась на один пролет, обернулась и ляпнула:

– Чао, пупсик. Счастливо...

Договорить не успела. Саша оказался рядом, прижал ее всем телом к стене, у самого лица блеснул нож. Света зажмурилась, едва не взвизгнула, но он зажал ей рот. Вот и конец котенку, мелькнула мысль. Как раз среда, день, в который он наметил убить ее. Хорошо, хоть не костер...

– Не трясись, не убью. Шейку твою испорчу, шрамы на всю жизнь останутся, но жить будешь. И так, что за счастье сочтешь мое разрешение удавиться.

Нож прижался к коже, резкая боль, теплый ручеек... Света инстинктивно дернулась, но он был начеку. Смотрел злобно, усмешка была жуткой, а в голосе... В голосе звучала боль.

– Что ж ты, сука, делаешь? Крутишь хвостом направо и налево, прикидываешься такой скромной... Раньше сказать не могла? Я бы к тебе пальцем не прикоснулся. Светка, – он неожиданно прижался лбом к ее волосам, сгреб в охапку. – Скажи, что солгала. Скажи, что не было ничего. Или пусть было, но не с твоего согласия. Клянусь, все прощу, все забуду, никогда словом не попрекну. Моя это вина, Эйфель ведь силой тебя взял, не добром. Я помню, какой ты была, когда я приехал. Сказала бы тогда – он до рассвета не дожил бы. Ты не виновата. Если боялась, что я тебя упрекать буду, поэтому лгала – не надо. Моя вина, мне и отвечать за нее. Светка... – голос стал умоляющим. – Мне плевать, что там было на самом деле, поверю в то, что сама скажешь.

Взял ее лицо в ладони, задев при этом порез. Прикосновение оказалось настолько болезненным, что по щекам заструились слезы. Сашка ничего не замечал. Возможно, истолковал плач по-своему. Его взгляд стал преданным, умоляющим; Света зажмурилась, лишь бы не видеть его. Действительно, как он однажды пошутил, у него глаза спаниеля. Смертельно больного спаниеля. Она понимала, что это притворство, но настолько естественной казалась мука в этих ореховых глазах, что она боялась сломаться.

– Светка, дурочка, что ж ты делаешь? Зачем?! Светка, я ж люблю тебя. Перестань, я тебя очень прошу. Я отцу уже сказал, что привезу тебя сегодня. О твоей маме он сам позаботится. Правда, он уехал, но завтра утром вернется. Как раз успеет твою маму увезти до того момента, когда братва искать тебя ломанется. В мою квартиру при известной настойчивости еще можно залезть, но туда, куда мы поедем, проникнуть невозможно. Это настоящая крепость. Тебе там понравится. И в кои-то веки мы сможем спокойно провести вечер. Я специально подгадал под отъезд отца, чтобы на "Даче" мы оказались только вдвоем. И сегодня нам точно никто не помешает...

"Увез на дачу и спалил живьем". Сухие теплые губы коснулись лица, Света судорожно дернулась, уходя от поцелуя. Ее тошнило от страха. И быстро заговорила, стремясь избежать притворной ласки:

– Нет. Никуда я с тобой не поеду. И жить с тобой не буду. Ты мне не нравишься, совсем не нужен, видеть тебя не хочу. Замуж за тебя не пойду, римско-криминальной империей кого-нибудь другого соблазняй.

Он опешил.

– Свет, что ты несешь?

– Что слышишь. Да, и неприятностей в клубе у меня нет никаких, меня там все обожают, особенно Гончар и Чума. Последний молится на меня и пылинки сдувает. Я в мире со всеми, никто меня не травит. Кстати, мне каждый вечер звонит одна подруга, ты ее не знаешь и ничего о ней не слышал. Ольга тоже не знает. Никто ее не видел, кроме меня, так что можешь не расспрашивать моих знакомых. Так вот, если хоть одну ночь я не появлюсь дома, она тут же отправит письмо твоему отцу. И в этом письме я подробно написала, как ты пытался подставить меня и за что ты мне мстишь. Твой любимый сценарий.

– Светка, ты что, с ума сошла?! Я тебя подставил?! Какой сценарий?

– Все. Слышать больше никаких оправданий не желаю. Я не верю ни одному твоему слову. Если я исчезну, отвечать тебе, и не перед ментами – от них ты откупишься. Эйфель тоже все знает. Только тронь меня – и ты не жилец. Одного хозяина Российской империи, имевшего эпитет Кровавый, расстреляли ты будешь вторым.

Все. От нежного Сашки не осталось ничего. Теперь перед ней стоял Цезарь.

– Значит, так? До угроз дошла? Все разнюхала, сделала выводы. Так вот, с этой римско-криминальной империей и со мной лично никакой Эйфель связываться не станет. У него денег на киллеров не хватит, моя голова слишком дорого стоит. Три дня назад я сделал тебе предложение. Сейчас объясняю, в чем заключается его суть. Либо ты выходишь за меня замуж и я учитываю в совместной жизни твои чувства, достоинство и интересы, либо ничего этого ты не получишь. Ни обручального кольца, ни какого бы то ни было уважения к своей персоне. Не хочешь замуж? Не надо. Все то, от чего ты отказалась, повернется против тебя. Я просто раздавлю тебя. Пусть мне потребуется год, два, десять – но ты сама приползешь ко мне на брюхе. И будешь делать все, что скажу. Тридцать секунд на размышление. Либо едешь со мной, разбираемся, кто тебе забил голову этой белибердой и считаем вопрос закрытым, либо ты уходишь... сейчас уходишь. Потом все равно вернешься. Но на моих условиях. Время пошло.

По шее стекала кровь из пореза. Стоит сесть в его машину – и никто больше не найдет даже следов существования Светы Антоновой.

– Оставь меня в покое.

– Перебьешься. Значит, нет? что ж, пойдем другим путем. Эйфель тебе, кажется, предложение сделал? Или это тоже мечты, такие же, как я у вас на ниточке?

– Нет, – еле выдавила она из себя. – Правда.

– Можешь выйти за него. Но запомни, что замужней женщиной ты будешь ровно два дня. Потом ты его похоронишь. Выйдешь замуж еще раз – то же самое. И третий. Детей у тебя тоже не будет. Ты будешь жить, а все те, кого ты любишь – все получат постоянную прописку на кладбище. И даже удавиться я тебе не позволю. Вспоминай об этом каждый раз, когда уляжешься с кем-нибудь в постель. Занимайся любовью и думай, что трахаешься с покойником. Смотри в глаза ошалевшему от любви мужику, зная, что из-за твоей уступчивости он умрет. А я всегда буду рядом, – усмехнулся он. – До последнего твоего вздоха. И никуда тебе от меня не деться. Иди домой, крошка, мечтай о семейном счастье.

Он слегка оттолкнул ее, поднялся наверх. Повернулся спиной, закурил. Света постояла несколько секунд, потом метнулась вниз, как ошпаренная. На бегу вытащила из кармана платок, прижала к порезу. И ранка неглубокая, и не так уж больно, но слезы лились ручьем. Внизу споткнулась, упала на руки Витьке.

– Все нормально? – быстро прошептал он.

Света торопливо кивала, дергая зонтик у него из рук. Выскочила на улицу, почти побежала – прочь от этого подъезда, прочь от Сашки, прочь...

Мамы дома не оказалось. Возможно, это к лучшему. Потому что объяснять еще и ей, что случилось, Света не смогла бы.

Она совершенно не помнила, как доехала. Если бы не Витька, точно или под машину бы попала, или в метро с платформы свалилась. Он торопился, вечером улетал в Екатеринбург – получил очередное задание. Уже и билет взял. Однако, убедившись, что в квартире только собака, принял героическое решение остаться со Светой и дождаться появления ее мамы. Нельзя же человека в таком состоянии на произвол судьбы бросать. Самолет – черт с ним, не последний. Подумаешь, прилетит на день позже.

Приехала Ольга. Оказалось, Света в истерике потребовала, чтобы Витька позвонил Валерке и вытащил подругу в Бибирево. К счастью, Валерка за ней не потащился. Осмотрев порез, Ольга утешила, что зашивать не требуется, опасности для жизни нет, но рану надо обработать.

Потом они сидели втроем в тесной кухоньке. Свету бил озноб, она завернулась в два махровых халата и одеяло, и все равно мерзла. Ольга подливала ей горячего чаю, заставляла чего-нибудь съесть. Света попробовала протолкнуть в горло кусок жареной куриной ноги – тут же вырвало. Нет, лучше обойтись чаем.

Что делать дальше, не представлял никто. Света успела раза три пересказать пережитую жуткую сцену, причем каждый раз припоминала все новые подробности. В конце концов она уже не могла понять – сама она вырвалась из-под ножа, или Саша ее выпустил. В голове путались угрозы его и Вики, всплывали подслушанные разговоры. Она то дрожала, то ревела в три ручья, и никак не получалось успокоиться. А самое главное – так и осталось непонятным, из-за чего же он психанул. То ли расстроился от провала задуманного убийства, то ли ревность взыграла.

Витька уже не был так уверен в том, что Сашка действовал без заднего умысла. Уж больно весомыми оказались аргументы. Зато Ольга все больше склонялась к мысли, что ошиблась. Страшно корила себя за то, что поделилась подозрениями. Получается, из-за нее все и случилось. Промолчи она в понедельник – сейчас все было бы в ажуре. Света же убедилась: Ольга спасла ей жизнь. И в качестве последнего довода привела рассказ Вики.

Реакция оказалась шоковой. Ольга сидела, открыв рот, Витька хмуро уставился в окно.

– Вот так. И что я должна думать?

– Вить, было такое или нет? – требовательно спросила Ольга. – Вика могла и трепануть, с нее станется. Если поползли слухи, должен знать.

Витька молчал.

– Витя, – жалобно протянула Света. – Ну, в конце концов, или правду скажи, или соври поубедительнее. Пока ты отмалчиваешься, в голову черт знает что лезет.

– А что врать-то, – он вздохнул. – Просто действительно неприятная история тогда вышла. На редкость поганая. Со стороны выглядело именно так, как рассказала Вика. А на самом деле Сашка там почти ни при чем. У него была подруга, не любимая девушка, а так, на черный день. Красивая девчонка, фигуристая. Встречалась с ним пять лет, причем только с ним, все терпела. Он гулял от нее жутко. Ей это, наверное, не нравилось, но молчала: Сашка как-то пригрозил бросить ее, если наезжать начнет. А девушка не совсем здорова в плане головы. Один раз из-за него покончить с собой пыталась, все мысли – только о нем. Прямо-таки навязчивая идея у нее была – стать его женой. Сашка чуть не спятил сам, пытаясь ей втолковать, что из этой идеи ни фига хорошего не выйдет. Короче, пока суд да дело, он загремел в больницу на пару недель, и в это время она исчезает. Нашли ее не так скоро, точнее, то, что от нее осталось. У нее поехала крыша окончательно. Девочка решила, что Сашку убили, и без него ей жизни нет. Уехала к себе на дачу, заперлась и подожгла дом.

– А Сашка? – спросила Ольга.

– Он в больнице был, я же говорю. Его потом в прокуратуру затаскали.

– Что-то мне плохо верится, – заявила Ольга. – Не может быть, чтобы все выглядело именно так.

– Девочки, то, что я сказал – официальная, установленная следствием истина. И если у ментов не было оснований полагать, что это убийство, то и нам стоит остановиться на достигнутом.

Что-то в его тоне подсказало Свете – расспрашивать не надо. Конечно, не все так просто, но Витька никогда не сознавался в совершенных преступлениях. И даже разговор строил так, чтобы нельзя было придраться. Скорее всего, он сам участвовал в этой грязной истории, поэтому вытягивать из него что-то бесполезно. Криминал не терпит болтунов.

– Пусть будет так, – смирилась Ольга. – А дальше-то что? Свет, я бы на твоем месте позвонила крестному.

– Он уехал, – напомнила Света.

– Завтра позвонишь.

– Я бы не стал торопиться. Дело, конечно, сугубо личное, но радикальные меры стоит принимать только при наличии полной уверенности и неопровержимых доказательств. У нас же одни подозрения. Ситуация не настолько угрожающая, чтобы мы были вынуждены действовать быстро. Давайте лучше подождем. В любом случае Сашка сейчас не опасен. Если у него и были задние мысли, он не рискнет действовать сразу. Выждет, пока все успокоятся. Или пока обстоятельства сложатся таким образом, что на него подозрение не падет ни в коем случае. Если же ты имела дело с припадком бешенства, он тем более начнет избегать встреч. Все мужики после такого несколько дней в себя приходят. Стыдно становится. Остынет, попробует выяснить, почему ты взбрыкнула. По бабам пошляется для самоутверждения, не без этого. Пару недель точно все тихо будет. Свет, и готовься к тому, что тебе придется с ним мириться.

– Ни за какие бабки! За миллиард срать на одном поле не сяду!

– А как ты намерена из клуба уходить? Без него смыться не получится. И оставаться нельзя, потому что не позже первого сентября вскроется, что ты на него работала. За что тебя порежут на мелкие кусочки. Сергею Ивановичу, конечно, можно сообщить, но только он на фиг прикроет эту лавочку. Столько мучиться, так рисковать – зазря, что ли? Хотя... Слушай, можно обойтись без Сашки. Я тебе оставлю телефон Соколова. Если до тридцать первого августа сама не выкрутишься, позвонишь ему. Мишка тебя вытащит. Это, блин, такой парень... – Витька с восхищенным видом покачал головой. – Я как-то раньше больше Валерку и Сашку уважал, а с Мишкой только недавно скорешился. Он много молчит, и вид у него пофигительский, а мужик – золото. Коварства – ни на грош. В криминале только за счет мозгов не проигрывает, потому что там трэба уметь нож в спину всадить. Мишка на это только в прямом смысле способен. Кстати, ему можно прямо сейчас все выложить. Если хочешь, конечно.

– И что будет? – с некоторым пренебрежением спросила Света.

– Сашке хлебало расшибет как минимум. Соколов в драке посильнее. И что бы там Сашка о тебе ни думал, против Соколова не попрет.

– Нет. Не хочу. Нет, телефон на всякий случай оставь, но без крайней необходимости меня встречаться не тянет.

– Знаешь, Свет, что бы я сделал на твоем месте? Я бы тоже не бегал и не жаловался. Пусть события идут своим чередом. Люди не машины, и чем больше народу участвует в интриге, тем больше вероятность того, что кто-то проколется. Не пытайся замириться с Сашкой. Мы с Ольгой тоже замолкнем. Официальная версия – вы с Сашкой посрались на личной почве. Он тебя приревновал, или ты ему скандал закатила – неважно. Никаких подозрений в подставе. Потому что если это лажа, ты потом со стыда сгоришь, а он оскорбится. Пусть Сашка сам ищет, что тебя толкнуло на такой шаг. Когда он сообразит, что не последнюю роль в этом сыграла Вика, начнет раскаиваться, что допустил встречу между вами. Решит, что всю эту чушь наплела тебе она, и поймет, что был не прав. Дальше – дело техники. Главное, чтобы понял до критического момента. То есть, до первого числа. Ну, тут мне подсуетиться придется, чтобы наверняка. А потом, когда вполне реальная и осязаемая опасность в лице измайловских минует, Сашку опять можешь послать к чертовой матери. Это уж как тебе будет угодно. Только мой тебе совет: постарайся найти вескую причину для разрыва из числа его явных недостатков. Чтобы кругом виноват остался. Тогда мстить не будет.

Ольга закурила, придвинула пепельницу. Приподняла одну бровь, глядя на Витьку. Тот вздохнул, поняв условный сигнал, полез во внутренний карман за фляжкой.

– Пить вы, бабы, горазды...

– Светке надо. У нее стресс, его снять требуется. А нам с тобой – за компанию.

От коньяка действительно стало лучше. Света только потянулась за сигаретой, как в маминой комнате зазвенел телефон. Межгород. Пришлось тащиться. Интересно, кто? Или всамделишный родственник Витя, или крестный.

Ан нет. Эйфель. Света дар речи потеряла, узнав его голос. Веселый, с собственническими интонациями. У него создалась затруднительная ситуация. Срочно надо передать некоторое сообщение человеку, за которым следят менты и спецслужбы. По телефону нельзя, письмо не пошлешь – перехватят. Вслух тоже не скажешь, поскольку в квартире наверняка "жучки". Значит, надо написать и передать в конверте из рук в руки. Причем никого из своих Эйфель направить туда не может – слишком опасно. Вот ему и пришло в голову попросить Свету. Она нигде не замешана, криминалом в обозримом будущем заниматься не намерена, а за передачу письма ей ни фига не будет. Продиктовал послание, назвал адрес, уточнил, что зайти надо в субботу вечером. Часов в десять или одиннадцать. Раньше этот человек дома не появляется.

Собравшись с духом, Света воспользовалась моментом, чтобы обеспечить свою безопасность. Она рассказала о смерти Маленкова, а дальше началось самое интересное. Эйфеля же надо предупредить о чеченце. Света лишь немного изменила акцент в версии событий, изложенных ею Гончару, нарисовав вполне сносную картину.

В тот вечер после ухода Эйфеля в клуб явился чеченец. Сказал, что старый друг, и то ли ищет Эйфеля, то ли уже встречался. Он плохо говорит по-русски, поэтому в большинстве случаев оставалось только догадываться о смысле. Предложил довезти Свету до дома. Пошел за машиной, они с Витькой как раз успели дойти до перекрестка, когда он подъехал. Всю дорогу чеченец говорил о каких-то гешефтах, которые то ли уже решенное дело, то ли намерен предложить. Что-то в этом духе. Оставил номер пейджера, но Света его потеряла. Пытался выяснить, чем Эйфель сейчас дышит, но Света этого сама толком не знает.