Текст книги "В глубине Великого Кристалла. Том 2"
Автор книги: Владислав Крапивин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Он вломился в хрупкие стебли шагах в пяти от Валентина и Женьки. Прошло секунды три изумления и страха. Потом, конечно, бросились к Илюшке. А он уже поднимался. Раздвинул свои искореженные крылья, встал…
– Господи… Ты живой? – сказал Валентин.
Глаза у Илюшки были измученные, на щеках – полоски высохших слез. Он медленно, неуклюже сел на рваную алую ткань.
– Расшибся?
Он помотал головой. Валентин быстро присел рядом с ним.
– Почему ты вернулся?
Илюшка сказал еле слышно:
– Я вас искал… К тому дому подлетел, а там все уже не так… Полетел дальше, вас увидел… Вот… Я не знаю, куда мне еще…
– Илюшка, что случилось? Ну-ка, говори…
– Я от них улетел насовсем.
Говорят, человек излучает разные энергетические поля. Бывает вроде бы поле радости и поле горя, поле светлой печали и поле вдохновения. И так далее… Илюшка излучал безнадежность. Такую, что Женькина ревность шевельнулась было, но тут же угасла в этом разливе Илюшкиной тоски.
Валентин сказал опять:
– Что случилось-то?
Илюшка съежился, обнял коленки. Ткнулся в них лбом.
– Да я им ни за чем…
– С чего ты взял?
– Я не взял… Это правда… Сразу ясно сделалось. Потому что разговор такой…
– Какой разговор?
– Ну… такой. Человек на крыльях вернулся, а они: “Почему ты не вместе со всеми? Кто тебе разрешил летать? Где твоя одежда?.. А знаешь, сколько мы за нее заплатили!” А потом еще: “Почему про вас такие слухи?”
– Какие слухи?
– Ну… там уже разговоры. Будто мы… такие… С пришельцами, говорят, подружились, а это опасно… Я говорю: “Да неправда же это…” Только им уже все равно…
– “Им”… это твоим приемным отцу и матери?
– Да. Тете Лизе и дяде Андрею…
– Илюшка! Да они просто переволновались из-за тебя, поэтому и сердитые…
Он поднял на миг лицо – в глазах горькое понимание судьбы.
– Нет, неправда… Они причину искали. Потому что потом говорят… уже ласково так: “Знаешь что, Илюшенька, тебе придется еще пожить пока в интернате. Дело в том, что мы переезжаем в столицу, там неясно с квартирой. Когда все выяснится, мы дадим тебе знать… как только будет возможность…”
Вот так. И что тут скажешь? “Сволочи”, – подумал Валентин о неизвестных тете Лизе и дяде Андрее… Он все еще сидел на корточках рядом с безнадежно скорчившимся Илюшкой. Женька стоял рядом. Чука-дымовой деликатно держался поодаль. Может, не хотел слушать чужой разговор, а может, знал, что от его шкуры по-прежнему пахнет паленым. Равнодушно жарило солнце…
Рыбку Валентин держал на ладони. Она слабо трепыхнулась, будто напоминала о себе. Но как сейчас уйдешь? Разве оставишь среди пустого поля мальчишку, раздавленного сиротством?
Забрать с собой? Да не нужен Илюшке Валентин. У него, у Илюшки, своя привязанность, своя любовь… к тем, кто его предал. И второе: разве Женька в своей ребячьей ревности позволит, чтобы он, Валентин, стал отцом еще кому-то? Не так-то легко выжечь мальчишеский эгоизм, взращенный в интернатской казарме…
Валентин беспомощно сказал:
– Вернемся, и я поговорю с ними. С… тетей Лизой и…
Илюшка опять вскинул голову.
– Зачем? Дело ведь не в них…
– А в ком?
– Во мне, – совсем по-взрослому объяснил Илюшка. – Я сам виноват. По-другому ведь и не могло кончиться. Просто я был счастливый дурак и ничего не понимал… Даже того, что я изменник…
– Почему? – со страхом спросил Валентин. Будто ему самому кто-то залез холодными пальцами в душу.
– Из-за тети Маши… – признался шепотом Илюшка. – Она в прошлом году со мной на улице познакомилась. А потом в интернат ходила. Все “Илюшенька” да “Илюшенька”… Потом спрашивает: “Пойдешь ко мне жить?” Я говорю: “Не знаю…” Она хорошая, только… Ну, я глупый был! К другим все богатые, красивые приезжают, на машинах, а она… в старом платье всегда, пожилая такая… А тут как раз эти появились – веселые, на “линкольне”, с подарками. Раз, другой… “Ах, Илюша, как нам хочется, чтобы у нас был такой мальчик…” Ну, я и… вот…
– А… та? Тетя Маша? – вдруг подал голос Женька.
Илюшка ответил сразу. Он изливал свое покаяние, словно перед смертью.
– В то утро, когда все решалось, они, как нарочно, в одно время появились. Я на крыльце стоял, с него видно, потому что интернат на горке… С одной стороны калитка, а с другой – главные ворота. И вот этик воротам подъехали, а тетя Маша от калитки идет. И две тропинки от крыльца, среди сирени… Мне бы налево побежать, к тете Маше, а я… туда… к ним… И еще думаю: лишь бы она не заметила… Потом, правда, совесть скребла маленько, но я себя успокоил: “Ей же, тете Маше-то, такой немолодой, со мной трудно было бы…” Да и не долго думал про это, потому что от радости все позабылось. Поверил, что у меня теперь дом свой… и родители… Только теперь понимаю, что так мне и надо…
– Ты же ни в чем не виноват, – вдруг сказал Женька. – Тебя просто обманули…
– А я обманул ее!Тетю Машу…
– Все ведь еще можно исправить, – нерешительно сказал Валентин. – Вернешься, встретишься с тетей Машей…
Илюшка глянул на него с тоскливым удивлением.
– Как же я встречусь? Если я ее предал…
– Ты не предал, а ошибся. Они тебя простит.
– Она-то простит. Я сам себя не прощу. Потому что я… Если бы этиот меня не отказались, я бы ведь и сейчас… жил бы такой радостный…
Валентин вдруг увидел, что Илюшка старше, чем казался. Не десять ему и не одиннадцать, а, пожалуй, не меньше двенадцати. Только ростом не вышел…
Илюшка опять ткнулся лбом в колени. Он вроде бы не плакал. Но проговорил так, что лучше бы слезами зашелся:
– Я теперь понимаю. Я им вместо игрушки был нужен… А тетя Маша… Если бы я тогда по другой тропинке побежал!..
Солнечный воздух зазвенел пуще прежнего. Будто в напряженном сне. В этом звоне Валентин спросил:
– А если бы вернуться туда, на крыльцо… выбрал бы теперь правильную тропинку?
– Еще бы… – выдохнул он.
“Вот и все, Валечка. Хотел убежать?.. Ты не мальчик, ты свою тропинку выбрал не по детскому недомыслию…”
– Встань, Илья, – резко сказал Валентин.
Тот метнул мокрый от слезинок взгляд – удивленный, с капелькой надежды. Послушно поднялся.
– Оденься… Женя, дай ему его одежду…
Илюшка торопливо натянул майку, шорты, носки, задрожавшими пальцами застегнул сандалии. Не разгибаясь, глянул с мучительным вопросом.
– В какой день это случилось? – хмуро спросил Валентин. – Когда ты побежал… не туда…
– В конце мая… двадцать девятого числа.
Валентин прикинул в уме. Получалось в самый раз: два лунных месяца. Случайность? Или опять все предопределено?
Уже совсем по-иному, мягко, Валентин проговорил:
– Сейчас вернешься обратно, Илюшка. В тот день… А там уж смотри, не ошибайся больше…
Илюшка улыбнулся грустно, без надежды:
– Сказок не бывает…
– Бывают… То, что ты летал, разве не сказка?
– Нет… Это экран гравитации…
– А это… обратный темпоральный вектор… Чука, надо ему читать заклинание?
– Не надо, – со стороны отозвался чука. – Ты прочитал, и ладно… Пускай рыбку сожмет. Чтобы, значит, хрустнула…
– Смотри, Илюшка. – Валентин, дважды крутнув, положил на его ладонь рыбку (она опять глянула понимающе, трепыхнулась хвостиком). – Зажмурься, рыбку сожмешь изо всех сил. Тут уж ничего не поделаешь, надо… И сразу будешь там…Это критта-холо, талисман обратного перехода…
Незнакомый термин, видимо, убедил Илюшку. Может, и не до конца, но все же… Он посмотрел на Валентина, на Женьку, на чуку (без удивления). На рыбку. Нерешительно сжал пальцы, закрыл глаза. Постоял, замерев… И раскрыл ладонь.
– Я не могу… Она живая…
– Надо, Илюшка. Иначе нельзя. Стисни зубы и…
– Но она живая! – с надрывом сказал Илюшка.
– Попробуй еще…
Илюшка опять спрятал рыбку в кулаке. Мучительно зажмурился… Чука подковылял, встал рядом.
– Кха… Не получается у мальчика. Сердчишко не то…
– Что же делать? – со стоном сказал Валентин.
– Сделать… кха… можно. У вас ведь колечко…
– Ну и что?
– И большое кольцо есть… Лучше бы тоже медное, да уж ладно. Вы его только обратно в круг превратите…
Валентин сперва не понял. Но Женька сразу метнулся, начал срывать с дюралевого обруча алые лоскуты.
– Дядь Валь, дай ножик!
Складным ножом он срезал все клочки. Поставил обруч торчком. Ухватился за верхний край, дернул вниз, чтобы эллипс опять превратился в круг. Обруч запружинил. Валентин помог. И дюралевое кольцо вновь обрело форму окружности…
– Вот и ладушки, – добродушно одобрил чука. – Вы колечко-то медное дайте мне…
Женька нерешительно положил в черную ладошку кольцо от трубы. Илюшка смотрел непонимающе и виновато. Чука, переваливаясь на коротких мохнатых щупальцах, подковылял к нему, забрал рыбку, отдал Валентину. И велел:
– Держи большое кольцо торчком. Вот так… И сынка своего держи покрепче. Чтоб, когда волна пойдет, не раскидала вас.
– Какая волна?
– Такая… Закинуть может неведомо куда… Не боитесь?
Женька крепко держался за Валентина. И не боялся.
– Выберемся, – сказал Валентин. – Илюшке помочь бы…
– И я про то же… Ты, малой, иди сюда. – Двумя щупальцами с ладошками он потянул Илюшку, поставил в двух шагах от обруча, который Валентин держал вертикально. Крепко держал. (А рядом – вцепившийся Женька, а на плечах – тяжелая от засунутой в карман трубы куртка; и рыбка в левом кулаке, и ощущение полной нереальности, путаного сна.)
Чука заковылял опять, встал позади Илюшки шагах в пяти. Поднял в пальцах колечко. Объяснил с важной ученостью:
– Вроде телескопа получается… кха… только не для света, а для времени. Называется хроно-скоп… Это я у одного научного человека подсмотрел, когда в его доме обитал. Этак лет, наверно, двести назад… Вот, оно даже чуется, как время-то в большое кольцо входит, а в малое летит со свистом…
Позади чуки на березовом кусте стремительно желтели, покрывались инеем, облетали и распускались опять листья.
Илюшка стоял с опущенной головой и повисшими руками. Отрешенный и будто задремавший.
– Ты, малой, шагай, шагай в кольцо-то. Супротив времени, значит, – поторопил чука. – А как уйдешь, я за денежкой поспешу.
– Рыбку… надо сжимать? – тихо спросил Валентин.
– Теперь не надо. Сама она…
– Иди, Илюшка, в кольцо, – неловко проговорил Валентин. Будто был в чем-то виноват.
Илюшка глянул без недоверия, но печально, словно прощаясь. Сделал шаг, второй… Пересек дюралевую окружность. И не стало Илюшки – будто не было никогда. Женька слабо вскрикнул. Сильнее обхватил Валентина. Тот растерянно глянул на чуку: что теперь? Рыбка рванулась, выскользнула из кулака.
В этот же миг дохнуло зябким ветром и упала тьма.
ПарольХолод был недолго. Пронесся и улетел. Опять окутало Валентина и Женьку тепло. Но это было темное тепло. Черное. С густым запахом трав, но без единого проблеска.
По-прежнему цепляясь за Валентина, Женька прошептал:
– Что это? Ночь?
– Не знаю. Наверно…
Это была ночь. Потому что вверху тьма стала вдруг протыкаться звездными огоньками. Один, второй… десятый… Потом зажглись сразу сотни – разной яркости и на разной высоте. Многоярусно нависли над степью. Свет их сделался такой, что стало можно разглядеть друг друга и пушистые белые шарики на верхушках травы…
– Как же так, – сказал Женька. – Был день, и вдруг сразу ночь. Почему?
– Много всяких “почему”, Жень… Главное, что живы.
Женька ослабил хватку. И вдруг спросил нерешительно:
– А Илюшка… Он попал туда? В тот день?..
– Думаю, да…
– Это хорошо, – вздохнул Женька. – А мы… куда теперь?
– Наверно, прямо. Вперед… Ты что, боишься?
– Не-а… С тобой не боюсь…
– Пошли.
Они сделали всего несколько шагов среди высокой травы, когда впереди запрыгали огоньки. Не звездные, а земные, близкие. Оранжевые. И скоро стало ясно, что это вздрагивают над чьими-то головами факелы…
– Пойдем, Женька, навстречу. Друзья ли, враги ли, а от судьбы не убежишь.
– Ага… – сказал Женька. Взял Валентина за руку…
Это оказались не враги. Не могут быть врагами мальчишки, да еще такие славные. Они сидели на неоседланных лошадях, держали факелы, и летучее пламя яркими взмахами освещало их лица, в которых не было ни вражды, ни страха.
Маленьких всадников было пятеро. Босые, полуголые, с растрепанными при быстрой скачке волосами. Они остановили коней в нескольких шагах от Валентина и Женьки. Один поднял факел повыше и что-то спросил на незнакомом языке.
Валентин растерянно молчал. Но Женька вдруг выдохнул с тихим восторгом:
– Не бойся, это свои…
– Какие “свои”?
– Юркины… – И произнес громко и отчетливо: – Башня и Реттерхальм!
Мальчик постарше других – темноволосый, узколицый, в майке с надписью “Victoria” – со смехом, но с и ноткой укоризны сказал:
– Зачем же пароль на всю степь кричать?
– Ой… – смутился Женька.
– Значит, вы к нам? – спросил мальчик с блестящей сигнальной трубой на широкой перевязи. Слева, под перевязью, у него заметен был на груди красный бугорок.
– Юкки? – нерешительно спросил Валентин.
– Да… А я про вас тоже знаю. Про обоих. Юрик говорил, что вы, может быть, появитесь…
– Значит, это вы нас встречать поехали?! – весело удивился Женька.
– Нет, мы не думали, что вы так скоро…
– Мы ищем пришельцев! – звонко объяснил самый маленький. На локте у него висел изогнутый петлей медный рожок. – Они в своем летающем тазу с огоньками бухнулись в степь где-то недалеко… А теперь не видать.
– Ну их, – сказал еще один. – Если не хотят, чтобы их нашли, все равно не покажутся…
Юкки отдал свой факел малышу. Спрыгнул с лошади. Взглянул на Валентина.
– Поедете верхом или так пойдете? Лагерь недалеко…
– Если недалеко, пойду… Наездник из меня, как из тюленя канатоходец…
– А я верхом! Можно? – заволновался Женька.
– Садись, – улыбнулся Юкки.
– Только я никогда… ни разу…
– Дело нехитрое, – сказал Юкки. И помог Женьке забраться на свою невысокую лошадку.
Тот сперва лег ей на спину животом, задергал по-лягушачьи ногами, потом изловчился, сел.
– Ты не цепляйся так за гриву, – без насмешки сказал Юкки. – Сиди спокойно. Вега у меня умная…
Пошли, поехали. Валентин зашагал слева от Женьки. Юкки повел Вегу на поводу.
– Откуда ты пароль-то знаешь? – спросил Валентин у Женьки.
– От Юрика. Он мне много чего рассказывал. Ну, там, в доме. Когда ты уже спал… И пароль сказал на всякий случай…
– Пароль-то небось часто меняется…
– А много ли времени-то прошло?
“А ведь в самом деле! – ахнул про себя Валентин. – Это здесьночь, а там, у нас, всего лишь середина дня. Полсуток, не больше, минуло с той поры, как поймали лунную рыбку. А кажется – много дней миновало…”
Стал заметен пологий подъем. Впереди, над травянистым верхом холма, просветлело небо – наверно, вставала луна. Оттуда выскочили три темных всадника и галопом помчались навстречу. Мальчишки остановились. Факелы теперь не горели, и нарастающий в ночи лошадиный топот звучал грозно. Помня о Сатта-Наре, Валентин вынул из брючного кармана и сунул за пояс “бергман”.
Всадники стали в десяти шагах.
– Кто такие? – спросил недовольный мужской голос.
– Да это мы, Варг! – со смехом отозвался один из ребят. – Не узнал, что ли?
– Мало ли, что узнал! Кто командир?
– Я, Варг! – звонко отозвался Юкки. – Зачем сердишься?
– А затем, что опять вы оказались снаружи оцепления! Никакого порядка!
– Так пускай оцепление глядит получше! – озорно отозвался малыш с медным рожком.
– Углядишь за вами…
– Мы же Пограничники, – с легким самодовольством отозвался Рожок.
– А до тебя, Дём, я особо доберусь, – пообещал Варг. – Ты и матери не слушаешь, шастаешь где-то. Она давно просит, чтобы я самолично выдрал тебя…
Дёмкин смех стеклянными шариками рассыпался по степи.
– Ты сперва догони меня, Варг!..
Засмеялся на своей лошади и Женька. А Валентин вдруг понял – без удивления и обрадованно, – что понимает язык, на котором говорят жители Юр-Танка-пала. Телепатия? Или просто еще одно из многих чудес Великого Кристалла?
Варг подъехал ближе.
– С вами незнакомые люди. Кто такие?
– Хорошие люди, – сказал Юкки. – Это Женька. А это… командор Валентин Красс.
Было заметно, как Варг наклонил шлем.
– Проезжайте… А только князю я все равно скажу, что не дело это мальчишкам скакать по ночному полю. Здесь Дикая равнина…
Когда перевалили холм, открылся стан. Горели огни, широким кругом стояли шатры и палатки. Топтались у коновязей лошади. Там и тут посверкивали шлемы внутренней стражи.
Мальчишки ссадили Женьку и поехали привязывать коней. Только Юкки остался. Он взял Женьку и Валентина за руки и повел в освещенный круг шатров. Здесь росли невысокие, но могучие, в три обхвата, ивы. Между ними были разложены костры. У одного костра тяжелым коротким мечом откалывал от древесного кругляка лучину князь Юр-Танка. В прежнем своем наряде, с парусником на груди.
Он не удивился гостям. Воткнул меч в землю. Заулыбался.
– Я почти наверняка знал, что вы появитесь. Тут такая ниточка событий чувствуется…
– Не ниточка, а канат целый, – вздохнул Валентин. – Это надо же, как мотает нас по всяким временам-пространствам.
– Привыкайте, – сказал Юр-Танка.
– А я на коне научился ездить, – сообщил Женька.
– Вот и молодец, – похвалил Юр-Танка очень серьезно.
Юкки взял Женьку за плечи.
– Мы его к своему костру заберем, к трубачам… – И увел.
Валентин нерешительно спросил у Юр-Танки:
– Князь… Юкки сказал, что я командор Красс… Почему?
– Ну, “Красс” – это он так. Из-за кольца. Про него уже катится слух…
– А “командор”? Какой же из меня…
– Да вот такой уж…
– Нечестно это, мальчики, – сказал Валентин в пространство. – Ничего вы не знаете…
Юр-Танка возразил:
– Главное знаем. Вы на пути… – И проговорил уже иначе, обыденно: – Скоро ужин приготовят. Вы небось от голоду с ног валитесь…
“А ведь верно!” – понял Валентин. Потому что чудеса чудесами, а желудок во всех пространствах Великого Кристалла требовал своего…
Ужинали вчетвером: Юр-Танка, Тэник, Валентин и молчаливый молодой воин с русой бородкой вокруг щек. Это был младший брат Варга, Хор-Даг, начальник княжеской дружины. Он все время озабоченно молчал. Тэник тоже молчал, прислушиваясь, как у соседнего костра веселятся трубачи. Видать, ему хотелось туда, но этикет не позволял покинуть князя и гостя.
Сидели на кошме у костра. Отламывали куски от мягкого каравая. Пальцами брали с большого деревянного блюда тушеное мясо с пахучими травами. Запивали из глиняных посудин чем-то шипучим, вкусным (но вроде бы не хмельным). Валентин с непривычки закапал жирной приправой брюки.
Юр-Танка улыбнулся:
– Не та у нас цивилизация, да?
– Отличная цивилизация, – с набитым ртом пробубнил Валентин. – Вон сколько мяса. Не то что у нас, где вечная проблема с продуктами. Наладил бы экспорт, князь, а? Чтобы избавить Восточную Федерацию от говяжьего дефицита…
– За морем телушка – полушка… – дипломатично отозвался сообразительный мальчик Юр-Танка. Потом пообещал: – Переночуете у нас, а завтра Юкки вас проводит. Выведет на Дорогу, а там уж просто… Появился бы Филя Кукушкин, тогда бы еще проще – он в любую точку прямой переход налаживает за полминуты. Да он, говорят, у себя в Луговом пятый день с ангиной мается…
– С моим братцем в водопаде Чан-Бад купались, – подал голос Тэник. – С Дёмыша как с гуся вода, а Фильку прохватило…
– Обормоты, – сказал Юр-Танка.
Хор-Даг проговорил что-то неразборчиво, встал, коротко поклонился всем и ушел. Видать, у начальника дружины хватало хлопот.
– Князь, – жалобно спросил Валентин, – позволяет ли этикет отвалиться навзничь в траву и слегка постонать? Аз есмь жертва чревоугодия и сейчас, кажется, лопну…
Юр-Танка засмеялся:
– Гостям этикет все позволяет… А может, лучше в шатер? Там тише и спокойнее.
– Я не дойду… – Валентин лег на спину и стал смотреть в небо. Оно было зеленым, и звезды побледнели, потому что выкатилась луна – такая же, как вчера над болотной пустошью…
Кто-то легко затопал. Валентин скосил глаза и увидел над собой Женьку.
– Дядь Валь, а можно я буду спать в палатке с трубачами?
– Князя спрашивай…
– Юрик, можно?
– Спи где хочешь.
– Спасибо… – Женька обнял себя за плечи и пританцовывал. Скорее всего, это был озноб нервного и радостного возбуждения: столько сказочного вокруг! Столько ребят, которые не дразнят, не гонят, а приняли Женьку (бывшего Сопливика) по-дружески, как своего!..
– Продрог, что ли? – спросил Юр-Танка. Поднял с кошмы свою куртку, набросил на Женьку.
– Спасибо, Юр… – И Женька ускакал.
Минут через пять он вернулся вместе с Юкки. Тот присел рядом с Юр-Танкой.
– Юрик, я хочу подарить Женьке свою трубу.
– Ну так подари…
– А он боится. Говорит, вдруг от князя попадет: казенное имущество…
Юр-Танка оглянулся на оробевшего Женьку.
– Возьми, Жень… У трубачей этого имущества хватает. А тебе, глядишь, пригодится…
– Ага… – шепотом сказал Женька.
Юкки отвел его в сторонку, к старой неохватной иве. Стал что-то объяснять негромко. Оба тихо засмеялись. Валентин смотрел на них беззаботно, устало и ласково. Потому что все теперь вроде бы стало хорошо… Потом он увидел летящего Юр-Танку.
Юр-Танка летел в броске горизонтально, с вытянутыми вперед руками. Плечом он зацепил и отшвырнул Юкки, ударил в грудь ладонями и опрокинул Женьку, упал на него сам. А в стволе ивы, там, где только что была Женькина голова, торчала толстая стрела с черным пером… И, мгновенно переведя взгляд назад, по линии полета, толкаясь от кошмы левым локтем и ощущая уже в ладони гнутую удобную рукоятку, Валентин заметил между шатров, у кустарника, метнувшуюся тень.
“Бергман” залаял, толкая назад руку. И смолк, лишь когда кончились в барабане патроны.
…Человек лежал на спине, завалившись головой в черные кусты. Лица не было видно. Он был в кожаных штанах, мягких башмаках и шнурованных крагах, в куртке с нашитыми медными бляшками. Они блестели при свете факелов. В скорченной желтой руке упавший держал маленький арбалет. Не выпустил…
– Вытащите из кустов, – тихо приказал Юр-Танка.
Два воина подошли к убитому. Потянули за ноги.
Валентин отвернулся. Не хотел смотреть на того, кого он застрелил.
– А! Это Гаа-Вир, сотник Сатта-Нара, – сказал Юр-Танка. – Следил…
– Как он проник через оцепление? – удивился Хор-Даг.
Юр-Танка велел:
– Принесите плащ… Накройте его…
И, лишь услышав шум тяжелой ткани, Валентин посмотрел на свою жертву. Длинное тело было укрыто синим сукном с бахромой. Хор-Даг повертел в руках вражеский арбалет, нерешительно положил убитому на грудь…
– Так и похороните, – велел Юр-Танка.
– Надо ли, князь? – усомнился Хор-Даг.
– Надо, Хор… Он был храбр. Знал ведь, что не уйдет живым.
Один из воинов – могучий бородач в шлеме-шишаке – проговорил осуждающе:
– Зачем ты хвалишь, князь? Быть храбрым велика ли заслуга? Кто в степи не храбр?.. А что за доблесть – стрелять в мальчишку?
– В князя… – отозвался Юр-Танка. – Он ведь думал, что целит в меня. Женька был в моей капитанке…
– Как хорошо, что ты успел… – шепотом сказал Дём Рожок. – Ка-ак бросился…
– Да… Но где была стража? Кто начальник заслона?
– За ним послали, князь…
Подъехал Варг. Тяжело спрыгнул с лошади, достал из ножен, уронил под ноги Юр-Танки ртутно сверкнувший меч.
– Моя вина, князь. Можешь лишить головы и чести… Но этот человек знал пароль, князь. Он сказал, что едет к тебе с посланием. Сказал: не надо провожатого. Я подумал: чем опасен один-то? Можно ли было помыслить, что пойдет на смерть?
Все тяжело молчали. Женька вдруг всхлипнул. Валентин оглянулся. Женька держался двумя руками за шею, словно крик удерживал. Смотрел горько и честно. И сказал со звоном:
– Это я виноват! Это я прокричал тогда пароль на всю степь!..
И опять все молчали.
Юр-Танка поднял меч, сунул Варгу в ножны.
– Никто не виноват… Сменить пароль, Варг. Да смотрите пуще, Гаа-Вир мог быть не один… Хор-Даг, вели, чтобы сворачивали стан. Пойдем в Каменное урочище. Плохая примета стоять лагерем, где зарыто мертвое тело… А ты, Женька, не плачь. Главное, что жив… Постой, а что у тебя с шеей?
– Оцарапало малость, – сипло ответил Женька. – Стрелой.
Между пальцев у него выкатилась темная капелька. Валентин метнулся к нему:
– Ну-ка убери руки!
Кожа была рассечена черной прямой щелкой. Хорошо, что не по артерии. Но Юкки сказал:
– Плохо, Юрик…
– Думаешь, отравлена?
– Может быть…
Валентин стремительно слабел от нового ужаса.
– Ничего не поделаешь, – виновато произнес Юр-Танка. – Придется потерпеть, Жень…
– Ага… я потерплю. А что?
– Дин и Тан-Огга, займитесь… Яд…
Два пожилых воина согласно кивнули. Один решительно взял Женьку за плечо, повел его, трепыхнувшегося, к костру. Второй пошел туда же. Положил в угли тонкий нож. Белоголовый, нескладный в своей длинной рубахе, Вашура принес глиняный сосуд и холщовую ленту… Женька смотрел испуганно и покорно. Тан-Огга сел на валун, поставил Женьку между коленей, к себе спиной. Сжал ногами. Решительно закрыл ему одной ладонью глаза, другой рот. Сильно отогнул назад Женькину голову. В ту же секунду Дин выхватил из углей нож, прижал к шее мальчишки раскаленный клинок. Рывок боли сотряс Женьку. И та же боль прошла по Валентину. Он зажмурился… Но Женька не вскрикнул (да, наверно, и не мог)…
– Все, все, малыш, – неожиданно ласково проговорил Дин. Отбросил нож, пальцем взял из сосуда мазь, наложил на обожженную ранку. – Долго болеть не будет…
Женьке быстро замотали шею белой лентой. Тан-Огга отпустил его. Женька покачнулся и встал прямо…
