Текст книги "Свет и тьма"

Автор книги: Владислав Баев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– А чего бы ты хотела, и что бы такой неумёха и не от мира сего товарищ мог бы дать тебе?

– Просто пообещай мне, что если мне понадобится помощь, а все отвернутся от меня, то ты не оставишь меня, хотя бы попытаешься выручить.

Повисла недолгая пауза, пока Катан не понял, что Миримэ сказала уже всё, что планировала, и больше не добавит ничего к своей просьбе. Быстро взвесив все “за” и “против”, и, не найдя никакого подвоха во, вроде, вполне себе нормальной и честной просьбе, а сейчас лишь получая все выгоды от такого “сотрудничества” с Миримэ, Каминари и Тауриэль, он просто не мог сказать “нет”:

– Конечно же “да”! Разве можно по-другому? Я так многим вам с Каминари, и даже Тауриэль обязан в этом мире. Не сомневайся!

Плечи эльфиечки расслабленно опустились:

– Спасибо! Ты не представляешь, насколько это важно для меня, изгоя, знать, что ещё есть люди, которые не отвернутся от меня в трудную минуту. Я верю твоему обещанию. А теперь слушай…

У элькийцев бог один, и все его обязаны почитать и поклоняться ему. Это Бог Двуединого Солнца. Люди настолько глупы, что считают эти два светила своим источником процветания. Отчасти это так, конечно, но они забывают самое главное: тех, кто дал им эти светила; тех, кто дал им всё в элькийских землях. Конечно же – эльфов. Вот кого бы им следовало считать богами (тут Миримэ не удержалась и театрально злорадно захихикала)! Но люди слепы, а память их коротка, как и отпущенный им срок жизни. Элькийцы так рьяно почитают своего бога, что просто удивительно, как только они ещё не превратились в теократическое[27]27
  форма правления, при которой глава духовенства, церкви является главой государства.


[Закрыть] государство. Возможно, лишь потому, что все жители королевства всем довольны, всегда беззаботны и, вообще говоря, особенно не думают ни о боге, ни о смысле жизни? Разве что им приходится защищать своё розовое королевство от угрозы извне.

У орфийцев же свой бог. Бог Грозы… В этот момент Каминари, ехавшая рядом и уже давно прислушивавшаяся к разговору Катана и Миримэ, некстати встряла, заявив, что её имя, кстати, тоже обозначает и “гром”, и “молнию”, и, возможно, ей стоило бы попасть в Орфию; глядишь, она бы там смогла сойти за снизошедшего к людишкам бога! «Ага, – в облике маленькой, но очень грозной девочки», тут же ехидно парировала Миримэ. К тому же, они там не так уж фанатично, как в Элькии, почитают своего бога, только и молятся ему иногда перед боем: мол, боженька, дай нам силы сразить неверных…

Эльфы – свободолюбивый народ и близки к природе. И у них множество богов: Бог Деревьев, Бог Воды, Бог Животных, Бог Огня и прочие. В самом фаворе[28]28
  самая почитаемая


[Закрыть] же находится Богиня Природы – Аулли’Тиэль. У каждого из богов свои храмы, свои жрецы. Но каждый эльф волен обращаться к помощи любого из богов, он не должен почитать кого-либо одного или всех сразу. Эльфы свободны в своём духовном выборе в любой момент времени.

У орков есть свой, орочий бог – Бог Войны. Но они ему не молятся, ни выказывают почтения. Зато каждый из племенных вождей нарекает себя посланником, пророком, либо сыном божьим. И уж к себе требует божественного почитания и уважения от соплеменников. И что самое забавное – обычно добивается. Кроме тех случаев, когда находятся несогласные, и в поединке “праведного гнева” убивают горе-недобога, провозглашая уже себя избранником божьим.

Гномы поклоняются в своих “норах” своему божеству – Праматери всех глубинных червей Гррранаарри! Именно так, со столькими рычаще-гремящими звуками. «Ибо когда она сонно ворочается глубоко в недрах земли – всё гремит и трясётся в подземных городах гномов!» – так они говорят. Она спит уже несколько тысячелетий. И мир ждут жуткие землетрясения, расколы земной коры, извержения и прочие жуткие катастрофы, если она проснётся. Они вечно пытаются саботировать и вообще заставить прекратить добычу тех самых магических кристаллов, заявляя, что добыча оных минералов, извлечение их из земли, разрушает магический барьер, который удерживает Праматерь глубинных червей в оковах сна. По их легенде, она давным-давно, когда этот мир ещё только создавался, перепахивала сушу и воду, разделяя её на континенты и океаны, острова и моря. И не было ей покоя, ибо, что ни говори – у этого Бога-Чудовища не было разума и каких-либо стремлений, кроме движения в поисках еды и воды. Но однажды она попала в зону природной аномалии, где в недрах земли было множество залежей зелёных магических кристаллов, и заснула, околдованная, бесконечно долгим, волшебным сном. Там, где эльфы, орки, гномы и прочие чувствительные к магии особи попросту лишаются рассудка, она всего лишь уснула, так как не имела разума. Но, все расы сходятся во мнении, что это всего лишь сказка, а настоящая причина состоит в том, что гномы всего лишь не хотят давать своим конкурентам в борьбе под солнцем лишние ресурсы, оставляя их только себе.

Зверолюди поклоняются Древнему чудищу Рррааке из чащоб Заповедного леса в глубинах их территории обитания на Мэйне.

– Но о зверолюдях и прочих расах этого мира мне нет особого смысла утруждать себя, чтобы рассказывать о них, – в конце концов заявила утомлённая длинным рассказом эльфиечка. – Так как встретить их здесь, на Резервации, представляется мне крайне сомнительным делом.

– А разве им не нужны магические кристаллы? – спросил Катан.

– Думаю, что они не отказались бы от них при возможности. Но одни, например, такие как зверолюди, способны их заменить на чуть более слабый эквивалент, – произрастающие только в Священной роще Заповедного леса золотые деревья, из золотисто-жёлтой древесины; от которых они и получают свой источник маны, вырубая так медленно эти деревья, чтобы их численность успевала восстанавливаться. А делают они из брусков золотого дерева небольшие тотемы в виде животных, размером с ладонь, как и у нас кристаллы. Другие же – находятся слишком далеко от Резервации, третьи – слишком слабы, чтобы прорваться через многочисленные охранные патрули эльфов и орков, стерегущие подступы к этому острову-континенту. Четвертые же, такие как рептилоиды и люди, просто неспособны к магии. Ты и Ками – исключение. Вы – из других миров, где жизненные процессы протекают по другим канонам[29]29
  непреложным (не подлежащим изменению, нерушимым) правилам


[Закрыть].

– Да, кстати, мне тут недавно всё-таки умудрились на глаза попасться рептилоиды. А в какого бога верят они?

– У этих зверушек религия меняется со временем, от места обитания. Изначально, когда они ещё жили на Мэйне в своих родных заливах и болотах, они верили в Джаба – гигантское земноводное, не то лягушку, не то жабу. Когда их в войнах вытеснили с их родных земель и прижали к морю на побережье – они поклонялись Тортиллусу – гигантской черепахе. Когда их изжили и с побережья, согнав на острова, они стали поклоняться Всеединому Богу Крокодайлу, описывая его как гигантского крокодила. Сейчас же, я слышала, они под натиском соседей, расы Механоидов, покинули и острова. Ранее, достаточно многочисленная миролюбивая раса, неспособная к магии и, следовательно, неспособная защитить себя, но не желающая встать под крыло более сильных, служить им, сейчас находится на грани вымирания. Наши разведчики недавно доложили, что рептилоиды каким-то чудом всё же умудрились незаметно просочиться через эльфийские и орочьи кордоны[30]30
  пограничные или заградительные отряды; посты охраны


[Закрыть] и объявились здесь, на Резервации, поселившись где-то максимально далеко от Мэйна, и подальше от марионеточных государств Элькии и Орфии. Где-то на самом севере, не интересующем эльфов и орков Пограничье, с разрешения местных жителей-людей. Слабые пришли к слабым. Чтобы не воевать, а сосуществовать. И теперь они верят в нового бога – огнедышащего дракона Драко. Но мы-то, эльфы, будучи близки к природе, почитающие Бога Природы, знаем, что драконов в этом мире уже давно нет – последний из них был убит почти столетие назад, тут на севере Резервации. Это был среднего размера песчаный дракон. И он не пережил период терраформирования Резервации. Наши разведчики лично видели его мёртвым, как его тушу разрывали местные хищные звери, и клевало вороньё.

– А кто такие механоиды? – никак не унимался Катан.

– О, Бог Ветра Зентуриэл, как же я устала от бесконечных расспросов сегодня! – полушёпотом воскликнула Миримэ.

– Извини! Я, действительно, утомил тебя, – покаялся Катан.

– Хорошо, после моего рассказа о механоидах, ты сегодня отстанешь от меня с расспросами. Это раса карликов, которых, как и людей, природа не наделила способностью к магии. Зато они имеют цепкий, нетривиальный ум. С помощью него они навыдумывали всяких штуковин: самострельных палок, помогающих в производстве и в быту механизмов, бросаемых взрывающихся шаров и прочей причуды. И сами они стали называть себя Механоидами. В отличие от людей и рептилоидов, механоиды смогли почти на равных конкурировать в борьбе за жизненное пространство на Мэйне с другими сильнейшими расами.

Миримэ закончила свой рассказ и зевнула. Между тем оба солнца уже укатились за горизонт, вместо них на небе проступили звёзды, которые были тускло видны в небе из-за всюду горящих фонарей в городе. У Катана жутко болели натёртые “пятая точка” и ляжки. Весь день, в первый раз, да ещё и без седла – всё это было серьёзным испытанием для них. «Наверное, у меня там сейчас одна, сплошная, огромная мозоль», – подумал он. Когда отряд подъехал к постоялому двору и стал спешиваться, Катан с большим трудом перекинул левую ногу на правый бок лошади, к её правой ноге-товарке, и соскользнул вниз. При приземлении ноги не удержали веса его собственного тела, и он плюхнулся задницей оземь. Несколько солдат сдержанно хмыкнули, – хорошо хоть не заржали во весь голос… Катан с трудом встал. Ноги стояли колесом, пытаясь разойтись в стороны по немыслимой дуге. Нижняя часть туловища нестерпимо горела невидимым внутренним огнём. Двинувшись враскоряку, ноги колесом, Катан мечтал побыстрее прилечь. На живот – только не на спину. И боролся между желанием отужинать и желанием не беспокоить натруженные за день части тела опускаться на стул из-за ужина. Сиги подошёл, позволил Катану опереться на своё плечо, чтобы облегчить передвижения страдальца, и с плохо скрываемым сочувствием произнёс:

– Держись, братан! Я ещё помню, как я учился верховой езде. Всю неделю сральник донимал. Небось, и ты сейчас себя чувствуешь, как будто только что огрёб с тысячу поджопников?

– У-у-у… – только и смог протянуть в ответ Катан.

– Ничё: ща пожрёшь – и баиньки до утра, – подмигнул Сиги.

Местная кухня в “гостинице”, где остановилось копьё Тауриэль, отсутствовала как класс. Покушать они предлагали в одном из двух соседних зданий: элитном ресторане или обычном кафешке. Да и комнат свободных оказалось всего три. Тауриэль одну забрала себе, во вторую отправили Миримэ и Каминари, а третью отдала Сиги и Катану. Солдатам хозяин предложил расположиться в общей ночлежной комнате. Тауриэль отправилась отужинать в соседний ресторан, Сиги заявил, что пойдёт искать кабак или иное питейное заведение. Каминари же потянула сонную Миримэ и потёртого лошадью Катана в кафе – перекусить на скорую руку. Кафе называлось «У русалки», а на вывеске красовалась грудастая бабища с чешуйчатым синим рыбьим хвостом. Помещение было не очень большое, но уютное. Вместо столов стояли бочки, а стулья заменяли большие анатомические подушки. Натруженное тело Катана сразу же мысленно потянулось к первой же такой подушечке, желая утонуть в ней, рассчитывая на её мягкость. Но этому желанию не суждено было сбыться, так как Каминари почти сразу же утащила Катана и Миримэ на улицу, во внешнюю часть кафе, под открытым небом. Тут тоже стояли бочки и… табуретки, видимо, жёсткие. Катану даже смотреть на них сейчас было уже больно. Из соседнего ресторана, куда ушла Тауриэль, слышна была музыка, однозначно живая, ибо записи в этом мире ещё не придумали. Каминари и Миримэ плюхнулись на табуретки и принялись изучать лежащее тут же на бочке-столе меню. Катан, скрипя зубами, аккуратно опустился на посадочное место и заявил, что доверяет выбор этого ночного ужина Каминари. Пусть закажет ему то же, что и себе. Миримэ хихикнула, стрельнула глазками на Катана, и что-то зашептала на ушко Каминари. Та в ответ тоже захихикала. «Чего-то им подозрительно весело стало, – напрягся Катан. – Наверное, какую-то пакость задумали… А, пусть их! Чем бы дитя ни тешилось…» Подошёл официант: кожа бледная, без загара – типичный неэлькиец, приезжий. Каминари потыкала в меню пальцем, заказывая: «Мне вот это, это и, на закуску с этим чаем, вот этого ещё». Миримэ заказывала также, пальчиком, не озвучивая пунктов заказываемого меню. Затем официант обратился к Катану:

– А Вы чего изволите, господин хороший?

– А мне всё то же самое, что и вот этой девочке! – и Катан ткнул пальцем в сторону Каминари. – Просто продублируйте заказ.

Официант удивлённо захлопал глазами:

– Но она же заказала “дамское” блюдо и “дамский” коктейль!

Каминари прыснула в кулачок со смеху, сдерживая себя. Миримэ тоже заулыбалась. Катан на мгновение растерялся, затем, видимо, найдя решение в сложившейся ситуации, произнёс:

– Тогда мне то же самое, что и…

– Лучше не стоит! – озорно улыбаясь, перебила его Миримэ. – Не всякую эльфийскую еду в состоянии усвоить человеческий желудок.

– Так и быть, я помогу тебе, раз уж ты просил меня, – весело встряла в разговор Каминари, и уже официанту, – вот это, это и ещё, пожалуй что – это! Да! В самый раз.

Официант с сомнением посмотрел сначала на Катана, затем – на Каминари:

– А платить-то из вас кто будет? Или каждый сам за себя?

– Я плачу за всех! – это уже Миримэ. – Тауриэль мне завтра всё возместит.

– Тогда… – с сомнением начал официант.

– Сделайте, как заказала девочка, – быстро перебила его эльфиечка. – Всё нормально, я оплачу.

– Тогда вопросов нет, – с готовностью заявил официант, записал заказ у себя на листочке и удалился в крытое помещение, в сторону кухни.

– Девочка? – зашипела на эльфийку Каминари. – Я тебе этого…

– Ой, прости-прости! – быстро, с наигранным раскаянием, широко раскрыв глаза и часто-часто захлопав длинными пушистыми ресницами, ответила Миримэ.

– Девочки, не ссорьтесь! – попытался успокоить их Катан

– ДЕВОЧКИ?! – возмущённо воскликнули обе, буравя его глазами.

– Я тебе это ещё припомню! – злобно просипела Каминари. – Это всё из-за тебя, соплячка! Не смей меня никогда… Слышишь? Никогда! называть этим словом!

– Ну и ну! Кто это у нас тут за мальчик нашёлся? – недобро прищурилась эльфийка. – Ты не ценишь моего расположения к себе или просто врагов себе хочешь нажить?

– Нет, не думаю… Он просто дурак! – вставила Каминари.

– Де… Женщины! – поправил сам себя Катан.

– Точно – дурак! – согласилась эльфийка.

– Ничего… Он сейчас своё получит… – Каминари подмигнула Миримэ.

– Ты прямо как знала! – согласилась эльфийка.

Обе дамы заговорщицки захихикали, а Катан почесал “репу” в недоумении: «Наверное, надо было сказать девушки»…

Пока заказанный ужин готовился, Миримэ начала “клевать носом”. Когда же официант принёс заказ на подносе, Каминари толкнула в бок эльфийку, чтобы привести ту в чувство. Перед Каминари на стол встала тарелка с фруктовым мороженым, розовым, в виде сердечка, салатом из свёклы со сметаной и прочими радостями, а также чёрный чай и какое-то пирожное в блюдце сердечком. Перед Миримэ на стол встали: Коктейль глубокого синего цвета, под стать её платью, такой же, как у Каминари, розовый салатик, в цвет её плаща и чулочков, и бездонно чёрного цвета зажаренное мясо. Перед Катаном оказались: прозрачная кружка с желтоватым пенистым и, видимо, газированным, напитком; салат из огурцов, помидоров и редиски; а также продолговатый горшочек, накрытый крышкой. Официант пожелал приятного аппетита и удалился.

Девушки начали ужин с “сердечного” салата. Катан потянулся было к своей кружке, но получил по рукам от Каминари: «Не тронь! Ты ещё маленький!» И она забрала пенистый напиток, с удовольствием отхлебнув из кружки, а Катану отдала свой чай. Катан лишь крякнул от неожиданности и тоже решил начать с салатика. Когда девочка принялась за мороженое, а эльфийка переключилась на мясо, то Катан, закончив со своим салатом, поднял крышку с горшочка. Там, на гарнире из риса лежали две запечённые в золе, с ушками и хвостиками, мышки. Девушки, исподлобья, подглядывали за реакцией Катана. У того от неожиданности отвисла челюсть. Он по очереди посмотрел на каждую из своих спутниц, но те сделали вид, что увлечены едой, опустив взгляд в свои тарелки. «Ах ж вы, заразы! Вы же специально сговорились!» – догадался Катан. Мышек ковырять он, конечно, категорически не собирался, а вот рис “поклевать” назло шутницам собирался. Поковырял вилкой рис, – тот оказался приправлен какой-то зелёной смесью, – и с опаской отправил вилку с ним себе в рот. Эта приправа по вкусу напоминала горчицу, но оказалась невероятно острой: язык жгло, нёбо пылало, но Катан неимоверным усилием воли совершил глотательное движение. Слёзы выступили на его глазах, дыхание перехватило, как у дракона в момент извержения пламени, а желудок спазматически запульсировал, будто раздираемый изнутри и уколотый сразу тысячью иголок. Катан потянулся к своему стакану с чаем, но того не оказалось на месте. Тогда он судорожно схватил кружку с пенным и опустошил её содержимое за один присест. «О! Жизнь прекрасна!» – думал он даже после того, как Каминари поставила стакан чая, спрятанный за её спиной, и стала его лупить с криками: «Зараза! Верни моё пиво!», а Миримэ дико и безудержно хохотала над ними двумя и в конце концов даже закашлялась.

В общем все остались довольны ужином, кроме разве что Каминари, которая за что-то надулась на Катана, хотя, по смыслу, обижаться-то как раз стоило ему. В конце весёлого ужина Миримэ предложила Каминари “прошвырнуться” по магазинам и прикупить там новой одежонки. Девочка сначала отказывалась, заявив, что и текущая форма её всем уже устраивает, но когда Катан поддержал девочку, сказав, что форма всем хороша и ему дорога, а лучшая одежда продаётся, наверное, не тут, а в столице; Каминари вдруг резко поменяла своё первоначальное решение и согласилась на шопинг[31]31
  от английского shopping – форма времяпрепровождения в виде посещения магазинов, обычно в торговых центрах и комплексах, и покупки товаров: одежды, обуви, аксессуаров, головных уборов, подарков, косметики и др.


[Закрыть]. Миримэ подозвала официанта и попросила счёт. Расплатилась и, увлекаемая Каминари, оставила Катана одного за столом. Катан же попросил ещё повторить и принести ему того пенистого напитка, что был заказан ранее. Почти сразу ему принесли новую полную кружку с пенкой, норовящей перевалить через края посудины, а ещё поставили перед ним блюдце с солёными орешками. «За счёт заведения», – промолвил официант, собрал со стола опустевшую посуду и больше не нужные столовые приборы и удалился. Катан сидел за бочковидным столом и с удовольствием потягивал свой “напиток”. Тот был слегка горьковатым, но приятно холодил потрёпанные рисовой приправой гортань и желудок. А солёные орешки только способствовали питью. Какой-то мужичок, подозрительного вида подсел к Катану, вытащил из-за пазухи засаленные, замусоленные карты и предложил сыграть. Катан вежливо отказался. Затем ещё раз. Потом попытался объяснить, что не играет в азартные игры. Мужичок не унимался. Катан не удержался и наорал на приставалу. Подошёл официант и, извиняясь перед Катаном, вытолкал мужичка из кафе. Когда кружка уже почти опустела, к нему подсела с белым прозрачным шаром какая-то женщина в пёстром платье и сером платке на голове. Она предложила погадать Катану, предсказать ему будущее, распутать его прошлое, найти ему суженую, уберечь его от врагов и от несчастий… «Не!» – сказал Катан немного непослушным языком, отрицательно помахав перед лицом гадалки пальцем. Встал и тяжёлой, нетвёрдой походкой отправился на постоялый двор.

Пока он отсутствовал, русалка на вывеске поменяла цвет своего хвоста с синего на малиновый. Катан отпёр ключом свою комнату. Там было пусто: Сиги ещё где-то развлекался. «Ещё лучше», – сонно подумал он, запер комнату, тяжело, не раздеваясь, плюхнулся лицом вниз на кровать и провалился в тяжёлый, беспокойный сон. Ему снилось, что он опять стал маленькой девочкой, но Тауриэль заставляет его забраться на огромного, размером с автобус, крокодила, да ещё и подстёгивает его плёткой. А Миримэ стоит рядом и хохочет голосом Сиги. А он всё падал и падал. Вот он в очередной раз полез на хребет крокодилу, подстёгиваемый плёткой Тауриэль по ягодицам. А Каминари стала ему стучать по спине с картавыми криками: «А ну, куррррва мать!!! Открывай, с… Ик! дверь! А то сейчас к-а-к выбью!» И чем решительней Катан пытался забраться на крокодила, тем сильнее Каминари стучала по нему кулаком. Только теперь уже по ушам и вискам. Стук стал настолько раздражающим и нестерпимым, что Катан проснулся. Он был всё так же один в комнате. Но кто-то действительно стучал ему в дверь, женским пьяным, заплетающимся голосом требуя, чтобы ей «открыли, иначе хуже будет!» Катан усилием воли поднял себя с кровати и, зажимая уши руками, на автопилоте дошёл до двери, открыл и распахнул её. На пороге стояла с растрёпанными волосами, вся в зелёном, как и всегда, эльфийка Тауриэль.

– Госпожа Тауриэль, что случилось? – пискнул Катан.

– А ну… Ик! идём со мной!

Она схватила его за шкирку, как слепого котёнка, и с силой, неожиданной для такой хрупкой и грациозной женщины, поволокла Катана за собой. На шум прибежало несколько солдат, но увидев творящееся, успокоились и удалились, уводя прочь появившихся сотрудников заведения: «Всё в порядке!» – говорили они. В коридоре появились с покупками в цветастых коробках Каминари и Миримэ.

– Госпожа Тауриэль! – попыталась вразумить разбуянившуюся предводительницу Миримэ. – Успокойтесь! Одумайтесь, пожалуйста! Завтра Вы же сами обо всём жалеть будете! Не надо!

– П…шла прочь, отщепенка!

Тауриэль затащила Катана к себе в комнату и заперла дверь.

– Жди! – сказала она пьяным голосом и скрылась за ширму, стоящую возле кровати.

Вскоре на ширму плюхнулся салатовый жакет с вышитой на нём спереди и сзади красной горящей розой, и следом – зелёная мини-юбка. Катан, ничего не понимая, лишь стоял и растерянно хлопал глазами. Вот Тауриэль, покачиваясь, выплыла из-за ширмы. Она была в одном нижнем белье, расшитом розочками, и прошла мимо Катана, призывно виляя попой. На её шее висел странный медальон в виде зелёного глаза, а на запястье левой руки был браслет, украшенный красной шипастой розой на зелёном стебле, сделанной из драгоценных камней. Эльфийка уселась на краешек кровати и томным голосом сказала:

– А теперь покажи мне всё, что ты умеешь!

– Хорошо, я постараюсь, – обречённо вздохнул Катан. Сосредоточился. И создал в воздухе перед собой сгусток бурлящей живой энергии – призвал шаровую молнию. Та, потрескивая, шипя и сыпля искрами, зависла в воздухе между Тауриэль и Катаном.

Тауриэль испуганно “ойкнула”. А Катан цыкнул на неё и сказал, чтобы не делала резких движений – иначе нам конец.

– Я ж не умею ей управлять, а она реагирует на движение. Придётся ждать, пока она сама не рассосётся, растворившись в воздухе… Правда, я молодец? – с сомнением в голосе проговорил он.

– Ну ты и… кретин! – она медленно потянулась было рукой к медальону, но передумала.

Так они и просидели неподвижно почти до самого утра, не сомкнув глаз. Ближе к утру эльфийка вдруг, вроде бы беспричинно, начала всхлипывать и, вскоре, беззвучно заплакала.

– Почему вы плачете, госпожа?

– Я хочу пи… пи…сать… – невнятно и смущённо промямлила она, опустив глаза.

Наконец, от шара стал исходить низкий гул, сам он начал шипеть, искрить, и через некоторое время с противным внезапным и резким щелчком схлопнулся и исчез в воздухе, оставив после себя лишь запах озона. Вскоре к этому запаху добавился ещё один, не очень приятный: запах аммиака. Тауриэль растерянно и вместе с тем с ненавистью смотрела на Катана, а простыни под ней быстро намокали.

– Убью! А ну, выметайся отсюда, идиот! И чтобы никому ни слова! – истерично закричала она.

Катан пулей вылетел из комнаты командира и бросился к своей. Та оказалась заперта изнутри. За дверью слышался равномерный храп Сиги. «Не стоит сейчас шуметь и привлекать к себе внимание, а то, не ровен час, Тауриэль рассердится ещё больше!» – мелькнуло в голове у Катана. Он обречённо поплёлся в конец коридора, нашёл открытую общую ночлежную комнату, а в ней – свободный тюфяк, плюхнулся и почти сразу уснул.