Текст книги "Сминающий (СИ)"

Автор книги: Владимир Ящерицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

  На самом деле, когда мы зашли в какое-то задние и начали спускаться по длинной лестнице явно ниже уровня земли, я даже как-то облегченно вздохнул: проведя почти тысячу лет в пещерах практически не видя неба я с трудом адаптировался к открытым пространствам, а чистое ночное небо поначалу вызывало у меня легкий приступ паники. Правда, сейчас я уже привык к новой жизни, но все равно очутиться под землей было как-то даже приятно. На какое-то мгновение я даже пожалел о прошедших временах. Но лишь на жалкое мимолетное мгновение.

  Шли мы долго – минимум минут двадцать. И все по сплошь бесконечным коридорам с рядами дверей и коротких лестниц.

  Местные явно знали толк в подземном строительстве...

  Неожиданно свернув в ответвление, мы спустились на два пролета по лестнице и оказались перед постом АНБУ: двое шиноби в масках, изображающих странную вислоухую собаку и вообще непонятно что, развалились за столом и явно скучали. При виде нас они вскочили и Собака произнесла неожиданно приятным женским голосом:

  – Доброе утро, господин Фу.

  – И тебе доброе утро, Собака. – вполне приветливо произнес отец: – Как там с пленниками? Кого-то раскрыли?

  – Двое умерло, господин Фу. Господин Иноичи говорит, что у них установлена какая-то странная печать.

  – Хм. Я сегодня с сыном.

  – Так это ваш сын? – Собака явно заинтересовалась.

  – Да. Он сегодня попробует разговорить наших 'гостей'. Где Иноичи?

  – Час назад отбыл домой.

  Фу вздохнул:

  – Ладно. Кто умер?

  – В седьмой и восьмой. В двенадцатой сейчас ирьенины пытаются вытащить из лап шинигами то что осталось после работы Наоми Учиха, а в четырнадцатой – Ибики. В какую вы?

  Отец пожал плечами:

  – Давай в десятую.

  Собака кивнула и достала из-под стола большой и толстый свиток. Когда она его развернула, я увидел, что на нем на рисовано два больших круга, от окружности которых отходят, словно лучи, надписи иероглифов. Отец положил на них ладони и тут же по символам пробежалась яркая световая волна.

  АНБУ секунду напряженно смотрели на бумагу, а потом Собака произнесла:

  – Все в порядке. Проходите.

  Очевидно, это была какая-то магическая система проверки местных. В одной из книг нашей библиотеки я читал, что чакра у каждого шиноби своя и найти двух одинаковых в этом плане шиноби, так же трудно как и найти похожие отпечатки пальцев. Поэтому вполне возможно, что отец просто выделил порцию чакры на свиток, содержащий образцы допущенных сюда. Заодно так и регистрировались посетители.

  Когда мы двинулись дальше по коридору, Собака последовала за нами. Я обратил внимание, что у нее ярко-синие глаза и короткие светлые волосы. Больше ничего из-за маски разглядеть было нельзя. Разве что примерный цвет кожи – бледно белый.

  Мы подошли к одной из дверей, но, прежде чем открыть ее, Фу произнес, не поворачиваясь ко мне, а глядя перед собой:

  – Акио, ты – уверен? Работа допросной группы – это отнюдь не то чем обычно занимается большая часть АНБУ и даже Корень. Что уж тут говорить о службе обычных шиноби?

  Я чуть пожал плечами:

  – Наш клан – всего лишь игрушки Хокаге и его приближенных. Я сильно сомневаюсь, отец, что мне, даже если я сильно захочу, удастся избежать твоей или дяди Санты судьбы. Если смотреть на мою жизнь в таком ключе – то днем раньше или годом позже...

  – Понятно. – произнес он немного грустным голосом и, положив ладонь на вполне обычную дверную ручку, почти без усилий повернул ее.

  Моему взору предстало высокое циллиндрическое помещение, хорошо освещенное интегрированным в потолок светильником.

  Пленник был, можно сказать, частично вмурован в стену – вглубь бетона были погружены кисти его рук и ноги по колено. Кроме этого узника ничего не удерживало. Из всей одежды на нем остались аккуратно обрезанные под шорты черные форменные штаны. Наискосок через грудь шел узкий разрез: именно такие оставляют короткие изогнутые мечи. Очевидно, неизвестный мечник задел пленника лишь самым кончиком клинка. Тем не менее, меч рассек кожу, мышцы и кое-где даже кости. Не смотря на то, что рана была открытой, кровь не текла и даже на полу ее было лишь пара капель.

  Среагировав на движение, заключенный поднял голову и уставился на нас немного мутным взглядом. Благодаря этому я увидел, что шиноби – черноволосый довольно молодой мужчина с узким шрамом идущим из уголка левого глаза через висок к уху.

  – Пришли? Я уже заждался...

  Мы молча вошли в камеру и Собака закрыла за нами дверь.

  – Ну, что, Акио, готов? – произнес отец.

  Узник рассмеялся:

  – Неужели Коноха выродилась, что меня будет допрашивать этот мальчик? Или ты будешь учить своего ублюдка на мне?

  Я поймал его взгляд и произнес:

  – Заткнись... – и слегка ударил его по его искре. Пленник закричал от боли. Когда он выдохся, я спросил отца: – Я приступаю?

  Он чуть улыбнулся:

  – Да.

  Я подошел ближе. Зрачки моей жертвы были расширены от боли и их взор бегал, не в силах остановиться. Мне снова удалось легко поймать его взгляд. Искра немного слабее тех противников, с кем я сталкивался раньше. Может ее как-то ослабляют искусственно? Дело в том, что даже на Хейреше ослабить искру было проблематично. Но в этом сумасшедшем мире все было через одно место и, похоже, нужно кое-что прояснить. Фу стоит у меня за спиной. Не оборачиваясь, я его спрашиваю:

  – Отец! Его разум ослаблен. Чем это его здесь обработали?

  – Есть одно растение – из него делают нечто вроде сильного наркотика, ослабляющего разум и контроль техник...

  Хм... Невероятно, но – этот мир сам по себе не очень вероятен...

  При ближнем рассмотрении искра была как бы оплетена чем-то вроде корней растения.

  – Его искра как бы обвита чем-то. Это и есть печать?

  Озвалась Собака:

  – Да. В данный момент ведутся поиски информации в библиотеке Хокаге и определенные подвижки в том, как ее снять, уже есть.

  – А этот пленник не особо ценен? Я могу попытаться ее снять, но вдруг он умрет или еще чего.

  Отец ответил:

  – Этот генин вряд ли что-то знал... Так что – пробуй.

  Я прикрыл глаза и, сконцентрировавшись, начал выдирать корни из искры пленника. Практически сразу же тот начал кричать на всю мощь своих легких. Потерпев пару секунд, я заткнул уши пальцами. Нет, можно было вырвать ему язык или повредить голосовые связки, но что дальше? Пусть рисует? Сканировать ему мозг-то я смогу, а вот передать кому-то полученную информацию... Я говорил, что как телепат я не очень? И те, кому я попробую передать что-то, будут орать как этот хрен на стене.

  Наконец-то печать отделилась от искры и истаяла в воздухе. Пленник затих лишь хрипло дыша.

  Я еще осмотрел искру и, не обнаружив иных включений, подитожил:

  – Ну это...эту печать я выдрал, но насколько этот шиноби стал вменяем – другой вопрос...

  Пот стекал по лицу пленника и, собираясь в большие капли, капал на бетонный пол.

  Фу обошел меня и положил ладонь на затылок узника.

  – И действительно – печати больше нет... – произнес он и замолчал, закрыв глаза.

  Уже погружается в чужие воспоминания? Хм, контакт разумов происходит не телепатическим способом, а путем внедрения своей чакры в мозг пленника. Это грубо и не эффективно. Всеравно что скакать с костылями на беговой дорожке не опираясь на ноги.

  Впрочем, если псионика здесь неизвестна то это – выход из положения. При этом лично для меня – это как еще она пара длинных мускулистых и прекрасно управляемых рук.

  Чакра, магический дар. Я отлично помнил как, будучи иллитидом, иногда завидовал возможностям иных рас. Здесь же я получил это все в комплект к человеческому телу.

  Благодаря возможностям оперирования чакрой я получил возможность нивелировать недостатки псионики (в общем) и телекинетики – в частности. К примеру – 'полет'. По идее эта техника состоит в том, что бы передвигать телекинетикой в воздухе свое тело. Минусы очевидны: при моей мощи увлечься и сжать свое тело так, что б сломать ребра в секунду – плевое дело. Дабы было понятнее: телекинетика – это особо сильный манипулятор с достаточной силой, чтоб сминать и рвать толстые броневые металлические плиты. И вот этим манипулятором нужно поднять... ну, яйцо не яйцо, а стеклянный стакан – да. Проблема? Конечно. Особенно в бою, когда меня могут отвлечь. А так – усиливаем тело чакрой и проблема становится несущественна.

  Если рассматривать проблему телекинетики в этом ключе, то она – нечто вроде двуручного меча, которым можно парировать чужие атаки. А вот чакра дает мне щит и доспехи, благодаря которым, я могу допускать некие вольности и даже совершать ошибки.

  Почему я считаю свою псионику двуручным мечем, а не рапирой, к примеру? Это просто – практически все мои умения крайне разрушительны. Даже сейчас, когда большую их часть я просто не вытяну, если я буду участвовать в квалификации мне запросто дадут В-класс, а это уровень средненького джонина. А вот лет через пять я смогу производить масштабные воздействия на пространство и легко превзойду пресловутую S-ку. А там и до вершины недалеко...

  Из дум и мечтаний меня вырвало то, что отец раскрыл глаза. Пару секунд он смотрел просто перед собой, а потом произнес, обращаясь ко мне:

  – Акио, я узнал интересные сведения и мне нужно на доклад к начальству... Ты же побудешь пока с Собакой в моем кабинете?

  Ну и что я буду делать в его кабинете? Скучать? Бросать карандаши в потолок? Дразнить Собаку? Или испытывать на ней клановые техники? Не смешно...

  – Отец, а можно я останусь тут и пороюсь в его голове? Или у другого узника?

  – Ну... – явно засомневался он.

  – Собака за мной присмотрит, ведь так? – Я повернулся к АНБУшнице.

  – Ам-м-м-м... – только и смогла сказать она

  – Ну, ладно. – решился Фу – Только будь осторожнее. Не с этим пленником – он все равно не жилец, а со своим разумом. Понятно?

  – Да, отец!

  – Гм-м-м-м...

  Поколебавшись еще секунду, он испытующе посмотрел на Собаку и вышел из камеры, прикрыв за собой дверь.

  Лишь с трудом мне удалось удержать свои эмоции и не улыбнуться. Временами быть ребенком хорошо...

  Бросив короткий взгляд на Собаку, я подошел к безвольно обвисшему пленнику. Для полноценного сканирования, в идеале, мне бы коснуться его головы своей головой. На худой конец – рукой. Это нужно для передачи пси-энергии. Но, в принципе, это не необходимо – энергию может проводить и нейтральная материя навроде воздуха.

  В принципе, для этого мне даже не нужен зрительный контакт.

  Вторжение в чужой разум прошло успешно. Пленник задергался и даже как-то заскулил.

  Недавние воспоминания – не интересно. Личная жизнь – не нужна. Период обучения в Скрытой Деревне Дождя. То, что нужно...

  Что-то вещающий с трибуны Амекаге Ханзо Саламандр.

  – ...дальнейшая война будет продолжаться, пока наша страна находится между Огнем, Камнем и Ветром. Великим странам плевать на нас. У них тупо больше территории и ресурсов. В том числе и людских. Нас заваливают пушечным мясом с трех сторон. Здесь все против всех. Лишь когда они выдохнуться война на нашей земле закончится, но этого не произойдет никогда...

  Так вот он какой. Великий Ханзо. Маска-фильтр на нижней половине лица. Светлые волосы почти до пояса, пронзительный взгляд темных глаз. На лице – шрам, идущий через правую половину лица к уху.

  Это воспоминание довольно интересно, но некогда...Дальше.

  Инструктор Норайо Ира. Тоже с респиратором на лице, а в добавок на глазах очки как для подводного плавания и низко натянутый капюшон. Может это вообще женщина?

  – Сосредоточьтесь и почувствуйте чакру. Поменяйте ее природу и складывайте ручные печати: Тигр, Лошадь, Тигр, Крыса! Цельтесь в цель!

  Мои руки складываются в причудливые знаки, а мои уста выкрикивают:

  – Суитон Суидан но Дзюцу!

  Резко вдохнув, я выдыхаю тугую струю воды. Однако она не достала до круглой деревянной цели и излилась на землю в паре шагов от нее.

  Я чуть отстраняюсь от воспоминаний и довольно осматриваю попавшее мне богатство. Итак, у меня есть полное описание применения этой техники. Кроме нее есть еще парочка дзюцу, которых узник применять не мог по причине нехватки чакры, но знал что это такое досконально.

  Мне бы даже возможно удалось применить их с первого раза, если бы мне было известно мое сродство и оно было бы с Водой. Значит, нужно потрясти Фу на чакропроводящую бумагу и приступать к тренировкам по разработке чакроканалов...

  Кстати-кстати...

  Меня в последнее время начал интересовать источник чакры.

  Я вынырнул из чужих воспоминаний и, придавив пленника к стене телекинезом, стал рассматривать его источник. Он был похож на облачко синего газа, из которого оно растекалось по всему телу узника. Экспериментировать над своим источником довольно страшно – можно легко умереть или стать инвалидом, а вот над чужим – это да.

  Выделять чакру я уже умею – это не трудно. Придать форму – намного сложнее, а уж поменять природу... В тех книгах, что я читал, говорилось, что овладеть даже двумя стихиями – очень трудно. При этом первая стихия считается основной. Вроде как затраты чакры на основную стихию меньше, чем на другие.

  Вообще местные почему-то выделяют пять стихий. Четыре обычных и Молния. Помнится, когда я прочитал этот момент, я чуть не рассмеялся. Хрен его знает, почему так получилось и Молния стала пребывать отдельно от Воздуха. Тем не менее – это факт. И мне придется с ним считаться.

  Я чуть повел плечами и, вытянув руку вверх, положил ладонь просто на солнечное сплетение прижатого к бетонной стене узника. Именно здесь и находился источник. Кстати, поражение источника считалось местными абсолютно смертельным и практически неизлечимым. Именно от подобных повреждений шиноби(особенно высококлассные) и умирали. Да-да. Можно было разорвать сердце, вырвать печень и почки, но воин мог дальше драться, причем довольно успешно. Это достигалось управлением пресловутой чакрой в своем теле. А вот если повредить источник – смертность от подобных ран была абсолютной и очень быстрой. Здесь, правда, нужно заметить, что иногда шиноби сдвигали источник из этой точки, располагая его за сердцем или вообще совмещая с ним. Логика была мне понятна – легче защитить одно место в теле, чем два.

  Сам по себе источник хоть и завязан на тело, но полностью состоит из чакры. Поэтому внедрение чужой чакры, особенно форм или природ, может легко его уничтожить.

  Я осторожно потыкал в источник пленника телекинетикой. Пленник от этого вздрагивал всем телом, но я держал его крепко.

  Неожиданно шиноби хрипло зашептал:

  – Нет...чего ты хочешь? Прекрати это... Я расскажу тебе все, что знаю. Спра...шивай...

  – Мне нет нужды тебя спрашивать. Все что мне нужно – я узнаю и так. – я посмотрел на АНБУшницу: – Собака-сан, я же могу его убить?

  – Ну, это не желательно. Некоторые сведения могут потребовать подтверждения.

  – Понятно. – поджал я губы и произнес, уже обращаясь к узнику: – Если ты думаешь, что тебе повезло, то я тебя разочарую: есть множество вещей страшнее смерти и слишком многие очень долго молят о ней, прежде чем она принесет им избавление от страданий.

  Что там еще было интересного в его памяти?

  Когда час спустя в камеру заглянул отец, он увидел мрачную, словно грозовая туча, Собаку и меня довольно медитирующего перед безвольно обвисшим на стене узником.

  – Он жив? – спросил Фу.

  – Да, без сознания. – ответила Собака.

  В камеру зашел еще один человек одетый в одежду чунина и c протектором листа на лбу. Через лицо новоприбывшего шел широкий шрам. Отец его представил:

  – Акио! Это Морино Ибики, глава допросной группы.

  Я поднялся и чуть поклонился:

  – Здравствуйте, Ибики-сан.

  Отец продолжил:

  – Идем, он хочет посмотреть на то, как ты убираешь печать. Среди пленных есть один чунин. Над ним сутки бился Иноичи так и уйдя домой, в конце концов.

  – Я могу попробовать, Ибики-сан. Но даже этот пленник при уничтожении печати испытывал очень сильную боль. Может, на чунине вариант более...совершенный?

  Ибики улыбнулся:

  – А он действительно так умен, как про него говорят. Что ж, Акио, идем – ты сам все увидишь.

  – Хорошо, Ибики-сан.

  – Собака, ты с нами.

  Мы вышли из камеры и пошли по коридору дальше. Возле одной из дверей стояла спиной к нам высокая статная женщина с длинными, аж до колен, густыми черными волосами. Одета она была в темный костюм чунина с зеленой жилеткой с броневыми вставками. Перед ней мялось двое медиков в своих белых одеждах. Женщина неожиданно стала тыкать пальцем в грудь одного из них и до нас донеслось:

  – ...вы пропустите меня! Я пройду – так или иначе! Не вам меня останавливать!

  Ибики коротко ругнулся и, так как мы были уже близко, громко заговорил:

  – Госпожа Наоми! – при первом звуке его голоса женщина обернулась так быстро, что мои глаза не разглядели самого движения. Она просто стояла к нам спиной, а потом – раз и уже она к нам лицом. Ибики же продолжил: – Ну, зачем вы так? Они выполняют мой приказ. К тому же узник и так не в отличном состоянии, а если вы врежете по нему мощным гендзюцу – то мы из него не вытянем вообще ничего.

  Так это моя знакомая? Когда она одета в гражданскую одежду – то ее не узнать. Словно два разных человека.

  Ее горящий алым светом взгляд как-то бешено уткнулся в Морино:

  – Ибики! Не зли меня. Я только что похоронила сестру и мне уже плевать на все. Я сейчас зайду вовнутрь.

  Ибики вздохнул:

  – Хорошо. Только успокойтесь. Сначала пусть попробует Акио Яманака, наш маленький гений, а уж если у него не получится – то тогда вы. Хорошо?

  Наоми пару секунд смотрела ему в глаза, а потом ее глаза потухли и она соскользнула взглядом сначала на лицо Фу, а потом и на меня.

  Я поклонился и произнес:

  – Здравствуйте, Наоми-сан.

  Она удивилась:

  – Акио? А ты что здесь делаешь?

  – Сопровождаю отца, Наоми-сан. Ну и применяю свою силу для нужд деревни.

  Она долго смотрела на меня, потом подняла взгляд и, рассмотрев всех, даже спрятавшуюся за спиной своего начальника Собаку, произнесла:

  – Пусть будет так.

  Ибики кивнул и посмотрел на ирьенинов:

  – Он в сознании?

  – Минуту назад был.

  – Тогда заходим.

  Камера была аналогичной той, в которой я был только что. Возникло даже легкое чувство дежавю.

  Вот только висящий на стене пленник был совсем другой мужчина. Левая половина его головы была сильно обожжена. Кожи на ней практически не было. От глаза осталась лишь пустая пропеченная глазница. Левого уха не было вообще – лишь остатки ушного отверстия намекали о том, где оно должно было бы быть. Щека тоже отсутствовала, как и часть зубов с этой стороны. В камере висел тяжелый дух, состоящий из тошнотворной смеси запахов паленой плоти, каких-то медикаментов и дерьма.

  Тот ирьенин, в которого тыкала пальцем Наоми, произнес:

  – Он под действием сильного обезболивающего – настойки пустоцвета. Без него он бы умер от шока или сошел с ума...

  Фу наклонился ко мне:

  – Акио, ты уверен?

  Я вздохнул:

  – Да.

  Собака закрыла за нами дверь.

  Узник среагировал на звук наших голосов и медленно поднял на нас мутный бегающий взгляд и произнес:

  – Убейте меня. Я ничего вам не скажу...

  Я подошел к нему ближе и когда он перевел взгляд на меня, прошептал:

  – Мне это и не нужно.

  Эта печать была сильнее и более разветвленной. Вдобавок ко всему, она охватывала всю голову пленного чунина.

  – Она намного обширнее предыдущей. Вы уверенны, что мне стоит пробовать. Он может и не выдержать моего способа.

  Ибики чуть пожал плечами:

  – Ему в любом случае немного осталось. Или ты или госпожа Наоми уж точно загонит его в могилу. И более выносливые часто умирают. А уж он...

  Ну что ж. Я подошел еще ближе, оказавшись практически под лицом пленника и, посмотрев ему в глаза, захватил чужой взгляд, сразу после этого начав атаку.

  Как только я начал выдирать печать, пленник тут же заорал от фантомной боли. Хотя может и совсем не фантомной, ведь если печать состоит из чакры и завязана на чакроситему, а чакросистема завязана на физическое тело... Заткнув уши пальцами, я продолжил экзекуцию, практически не обращая внимание на его дергание и крики.

  Этот образец вел себя совсем не так как предыдущий. Тот был пассивным образованием, а этот образец сопротивлялся и даже оторванные корни как-то тянулись обратно к чакросистеме. Временами корни начинали вести себя как щупальца и, пытаясь выскользнуть из моих незримых рук, упрямо тянулись обратно.

  В конце концов, мне это надоело и я стал просто разрывать эту чужеродную систему на куски, отшвыривая ее ошметки в стороны. Эта тактика увенчалась частичным успехом: основная структура печати была бесповоротно разрушена, но некоторые ее части остались в чакросистеме пленника и, словно какие-то черви, стали углубляться в чакроканалы. Тем не менее они были многократно слабее и мне не составило труда выловить их всех.

  Критически осмотрев свою работу, я открыл глаза и вытащил пальцы из ушей.

  Чунин, насколько я мог судить, был жив. Искра горела даже чуть ярче, чем до этого.

  Эх, если бы мне дали покопаться в его мозгах! Это же целый чунин! Он наверняка знает больше десятка разных техник. Эти сокровища лежат совсем рядом – только протяни руку, но...

  Может еще представится возможность?

  Хотя, как я понял, здесь все воюют со всеми, а значит – стоит набраться терпения и когда ни будь мне еще удастся поковыряться в памяти даже не чунина, а джонина.

  – Я закончил. Эта печать была очень сильной. И она была как бы живой и пыталась самовосстановиться.

  Обернувшись, я увидел, что все шестеро тихо обсуждают происшедшее, излучая разные эмоции: Ибики был доволен, Фу светился гордостью как уличный фонарь, Собака и ирьенины явно боялись, а Наоми, излучая багровый свет своими глазами, была несомненно озадачена, но – тоже довольна. Насчет последней – похоже, пленник страдал достаточно эффектно, что бы ее жажда мести немного поутихла.

  – Печати больше нет? – спросил Ибики Учиху

  – Я больше ничего не вижу. – ответила Наоми.

  – Отлично. – произнес Ибики – Ирьенины – проверьте его физическое состояние.

  Медики поводили руками по телу пленника и один из них произнес:

  – Все в пределах нормы. Только у него шоковое состояние. Дать ему лекарства?

  – Да. – кивнул Ибики и, после того как ирьенин залил узнику что-то в рот из баночки, которую достал из кармана своего белого костюма, продолжил: – Фу, просмотри его память – нам нужно знать ответ на вопрос: кто организовал нападение?

  Отец кивнул и положил руку на голову пленного шиноби.

  Я отошел в сторону и, критически осмотрев стену, облокотился на нее.

  Ко мне подошла Наоми.

  – То, что ты делаешь, Акио, очень интересно и я бы даже сказала – невероятно. Как это у тебя получается – ты влияешь на чужую чакру, не вливая туда свою?

  – Не знаю Наоми-сан. Вот представьте: вы слепы от рождения и просите меня объяснить как выглядит цветение сакуры... У вас никогда не было обоняния и вы спрашиваете меня как пахнет персик... Уже год как я вижу все по-иному.

  Неожиданно отец открыл глаза:

  – Я видел носителя риннегана в Стране Дождя. Его зовут Нагато. Он один из приближенных командира этого чунина, Яхико. Они все шиноби Деревни Скрытой в Дожде.

  – Ханзо? – спросила Наоми.

  – Я не уверен... Такое впечатление, что этот Яхико провоцирует раскол в Дожде.

  Ибики удивился:

  – Неужели еще один очаг гражданской войны?

  – Похоже, все идет к этому. И полный риннеган – это сила, с которой придется считаться.

  Вдруг все повернулись ко мне и смерили меня взглядами.

  Наоми задумчиво произнесла:

  – М-да. Риннеган... – после чего посмотрела на отца и произнесла: – Фу! Учиха не забывают ничего: ни долгов, ни врагов. Если Акио будет что-то нужно, в разумных пределах, пусть обращается к нам.

  М-м-м-м?

  Может меня пустят на полигон к Учихам?

  Учиха уже повернулась к выходу из камеры, когда я резво забежал перед ней и спросил:

  – Наоми-сан! Мне бы на полигон какой-нибудь попасть...

  – Полигон? – озадачилась она.

  – Ну, да, полигон. Место, где я смог бы тренироваться. Какое ни будь место, которое я бы мог спокойно уничтожать.

  Я заметил, как отец как-то неодобрительно покачал головой.

  Наоми поджала губы:

  – Дело в том, что полигоны нашего клана находятся за пределами Конохи, а время сейчас очень не спокойное. Правда, один из них находится в скалах... В любом случае, я думаю, что тебе сначала стоит спросить своего отца.

  – Хорошо, Наоми-сан. Но если что – вы же не откажете?

  Она усмехнулась:

  – Нет, конечно же нет.

  Отец же разговаривал с Ибики:

  – ...еще раз погружусь в его память: возможно, увижу что новое о Скрытом Дожде.

  – Ладно. Мы подождем. Хотя – может быть оттянем его в допросную?

  Фу пожал плечами:

  – Если от печатей не осталось вообще ничего – то незачем: и тут нормально.

  После чего снова положил ладонь на затылок пленника.

  Наоми хмыкнула и вышла из камеры, махнув своими волосами, словно роскошным хвостом.

  Когда дверь за ней закрылась, присутствующие заметно расслабились.

  Я вздохнул и прикрыл глаза: похоже, это надолго.

  Все утро до обеда отец с Ибики бегали с разнообразными докладами по всем своим начальникам, побывав везде неоднократно и в разных составах: отдельно Данзо, отдельно Хокаге, они оба вместе плюс советники.

  Меня таскали с собой и демонстрировали при любой возможности скорее как диковинное животное, а не как человеческого детеныша. Честно говоря, мне было индифферентно на все эти пляски и заигрывания. Два советника – пожилая женщина Утатане Кохару и такой жестарый мужчина Митокадо Хомура – мне не понравились сразу. Те еще твари, трясущиеся за свою власть посильнее Хокаге. Как минимум всю их веселую компанию во главе с Данзо нужно было пускать в расход и если этого не произошло, то очевидно ситуация с ними была чуть ли не такая же как и с главой Корня.

  Я во всю демонстрировал скуку и сдержанную вежливость, не забывая кланяться. Судя по эмоциям, впечатление я оставил о себе хорошее. Даже Данзо позволил себе улыбнуться, глядя на меня. Вот только от его улыбки мне захотелось прикончить его прямо тут и сейчас и податься в нукенины. Его эмоции можно было описать одним словом – жажда. Нет-нет – не физическая, а духовная. Ему хотелось всего и сейчас: власти, денег и даже женщин. Всех окружающих он рассматривал лишь как инструменты для достижения данного. Но мало этого – он умело прятал все это за маской старика-инвалида. Что интересно: все остальные тоже любили включать эту маску и довольно кряхтели от почти воображаемого радикулита.

  Но было две вещи, что меня насторожили.

  Первая – все вокруг были уверенны, что у меня какой-то неразвившийся риннеган или какая-то его слабая форма, не проявляющаяся внешне. Как следствие, я стал действительно опасаться за свои глаза.

  Вторая – кое-какими знаниями о риннегане владели лишь Учихи, но отдавать меня им на учебу никто очень явно не хотел. Все же что было известно о этом додзюцу всем остальным было лишь общие показатели да слухи, либо вообще легенды.

  Но совершенно неожиданно Данзо выступил сам с предложением направить меня контактировать с Учихами. А остальные советники высказали пожелание, чтобы моими тренировками занялся параллельно кто-то из АНБУ.

  Короче говоря, подытоживая это все я понял, что совсем скоро моя жизнь резко осложниться.

  Я не задумывался, чем питаются АНБУшники у себя на базе, а зря. Как оказалось, у них есть большие столовые. В АНБУ она была расположена на поверхности, а в Корне – где-то глубоко под землей.

  Вообще подземная база Корня была огромной и почти полностью автономной от остальной Конохи. Так что, в принципе, на поверхности члены Корня появлялись только для миссий. Следствием этого было то, что многие из них были очень бледнокожими.

  Казалось бы – а не слишком ли большая роскошь для такой небольшой организации как Корень отстроить настолько огромную подземную базу? Однако, это было странно только на первый взгляд. Вот маленький фактик – Коноха обладала огромными прекрасно защищенными убежищами, способными без проблем разместить около двухсот тысяч гражданских. Да, запасов еды и воды там было лишь на пару дней, но сам факт – отстроить такую систему...

  А ответ очень прост – две пары шиноби В-класса с основной стихией Земля способны за сутки (конечно, в идеальных условиях) легко создать круглый туннель длиной два километра и шириной три метра.

  Так вот, в обед отец отвел меня в большую и светлую столовую. Цены здесь были относительно невысокими, кроме того для АНБУ и иже с ними действовала пятидесятипроцентная скидка.

  Ну, а теперь самое главное: как насчет ядов? А вот здесь действовал некий фатализм местных. Вроде как – если бояться, что меня отравят многократно проверенные повара АНБУ то тогда уж и в туалет лучше не заходить. Да и из деревни неплохо бы сбежать...

  Кроме этого многие из служащих носили обеды с собой.

  В основе своей пища была нехитрой – на первое овощной суп, а на воторое нечто вроде риса и немного морепродуктов или мяса.

  А уж после обеда мы с отцом отправились на один из внешних полигонов АНБУ.

  Шли мы долго – около получаса. Дорога проходила между сплошными заборами клановых частных владений. Все это время отец рассказывал мне о полигонах Конохи.

  Как оказалось, полигоны АНБУ находятся справа и немного сзади скалы с изображением лиц Хокаге. В то же время слева от них находятся общедоступные полигоны, а также небезызвестный Лес Смерти.

  Некоторые из полигонов были ограждены по периметру пятиметровой сеткой-рабицой с вывешенными предупреждениями о том, что это полигон и пребывание на нем может быть смертельно опасно. На этих полигонах либо тренировались клановые, либо на них когда-то было применено нечто, что повлияло на флору или фауну на нем. Некоторые из полигонов были ограждены символической оградой и представляли собой аккуратные ухоженные рощи с полянками в центре. Полигоны были разными по размеру. Лес Смери был самым большим – его диаметр в самом широком месте был больше пятнадцати километров. Сначала меня этот факт очень обрадовал, так как мои самые разрушительные умения можно было вполне применять там, а потом отец сказал, что это место крайне опасно: Первый Хокаге отрабатывал там свои техники и что из этого вышло словами не описать – это нужно видеть.

  Я уже хотел поспрашивать о других полигонах как мы наконец-то оказались перед минимум шестиметровой оградой, сплетенной из стальных прутьев самых различных диаметров. На многих их них были наклеены нисколько не потемневшие от времени и погоды бумажные прямоугольники печатей. Барьер?