Текст книги "Дроу (СИ)"

Автор книги: Владимир Воробьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Чародей покивал, соглашаясь. Выделенные силы впечатляли – он вполне правильно оценивал силы воинов-илитиири в сравнении с иными расами Подземья. Помощь опытных воинов будет неоценима – он не имел глупой склонности недооценивать сложность задачи. А в данном случае ему ни много, ни мало предстояло совершить маленькую победоносную войну. То, что было вычерчено на пергаменте, не оставляло и тени сомнения – совет Девяти наконец-то внял его аргументам и дал ему волю расправится с неприятными соседями. Это место, отнорок короля Прибера, повелителя дерро всего Северо-Восточного Провала, изолированная часть Нижнего Подземья, система каверн и шахт, вырытых мутантами за века использования, а также небольшая крепость-поселок на сотню уродцев и тысячи рабов – все это, шахты, где велась добыча в том числе и адамантина, поля кристаллов и фермы, было тем важным органом в теле Королевства Дерро, без которого им придется очень несладко. Их уже поставленная торговля, приносящая колоссальные прибыли, добыча металлов для оружия и брони, источники магии и стихийные порталы, продуктовое снабжение нескольких городков – все будет прервано при захвате отнорка. Конечно, не единым местом сильны мутанты, но удар вполне может если и не стать критичным для Прибера в его царствовании, то сильно подкосит все возрастающую мощь, заставив поумерить планы дерро на доминирование в регионе. Илхарн явно решил сделать ему подарок, доверив выполнение этой важной задачи, более того, представив ее для Саргх. Выполнение данной миссии не оставит поводов усомнится в его праве Силы владеть посохом магистра даже у последних недоброжелателей в Фаэр Магтир.

Разведка отнорка была проведена уже давно, и повторялась регулярно, в том числе и им,а разумный план захвата, в том числе предоставлялся им среди прочих аргументов на совете. Оставалось только его исполнить, причем сил было выделено даже чуть больше запрошенного. Двести двадцать четыре стражника, из них минимум три с небольшим десятка слабеньких, а иногда и приличных фаэр, уровня мастеров, остальные воины также владеют кое-какой магией и оснащены боевыми артефактами. Такой силой можно было и повоевать. Кельрака даже посетила шальная мысль перевыполнить задачу, но он загнал ее поглубже – сейчас не время для обдумывания подобного, этим он займется вечером...

–Завтра, к разгару, основной костяк будет ждать тебя у крепости. Остальные, разведка, выдвинутся сегодня, – Годорл внимательно вгляделся в лицо чародея, выискивая там что-то свое. Или наоборот, чего-то не находя, но он остался доволен. – Без лишних слов, Олот кьёрл дос.

С этим уль'сарук поднялся и направился к выходу, только забрав протянутый пергамент. Кинув напоследок 'Алюве', он вышел из зала, который уже давно покинули все тренирующиеся. Кельрак еще некоторое время сидел в задумчивости, анализируя и планируя, затем, поддавшись какому-то порыву, мелькнувшей неожиданно в голове мысли, высвободил источник почти полностью – в этом достаточно защищенном зале он мог себе это позволить, и начал было сплетать пространственные чары переноса, но вдруг остановился. Незаконченное сплетение расплылось безобразным пятном дикой магии по прилегающим слоям эфира, корежа и так бурлящие потоки энергии тренировочного зала. На миг все замерло, затем фигура чародея пошла рябью, будто от брошенного в воду камня и втянулась сама в себя, в какую-то микроскопическую точку, прихватив и часть лавки. Зал опустел.

***

В это же время, совершенно в другой части города, на Северном склоне, в маленьком отгороженном высоким ажурно-паутинным забором дворике уютного эль'инссригг, ресторанчика Шанаал, прямо в одном из проходов между экспозицией из разноцветных подземных кораллов, на высоте нескольких локтей пространство также всколыхнулось, вытолкнув за мгновение из какой-то трудноуловимой точки черноволосого чародея. Кельрак ловко приземлился на ноги, довольно усмехнулся, повторно поправив заклинанием чуть смявшуюся мантию, и разрушил чарами распыления нечаянно прихваченный кусок лавки. Шанаалом ресторанчик был прозван за огромную чашу причудливого фонтана, из которого била черная маслянистая кровь земли.

С легкой улыбкой на губах, он неторопливо преодолел сад. Место считалось престижным, не всякому цринтри было бы по карману столоваться здесь, да не всякого и обслуживать бы стали. Содержала, именно содержала, заведение одна из наследниц дома Хельвиарн, четвертая далхарил-дочь патриарха, прекрасная Синае. Известная художница и мастерица, она умело использовала свой слабенький дар преобразования, найдя свой собственный успешный путь к славе и известности. В че'иль традиционно царствовал патриархат, амбициозным илитиири тяжело было добиться чего-то большего, чем стать женой и матерью в одном из Домов, но возможно, что она и доказывала постоянно. Даже у черноволосого чародея в доме стояла парочка выполненных ею статуэток подземных драконов, и, что было их маленькой тайной, древесный мотив спальни тоже был делом ее рук.

Ресторанчик был камерным, всего на четыре отдельных, оформленных каждый в своем стиле маленьких зала и один общий, традиционный. Так как хозяйка была личностью неординарной, то и место под эль'инссригг было выбрано не простое – старая, давно заброшенная и выкупленная за бесценок дуергарская кузня, где в главном зале, как и положено серым дварфам, стояла огромная рунированная домна, способная давать чудовищный жар. Конечно, почти все внутри было переделано, и мало ли кто мог бы в массивном, заросшим паутинной лозой двухэтажном здании без окон заподозрить как кузню, так и престижное место общения. Именно такова, кстати, была его основная роль – больше клуб, чем ресторан, более мастерская, чем галерея. Впрочем, и галерея тоже – черноволосый в очередной раз с восхищением отметил поразительную живость сотворенных магессой скульптур, словно замерших во мгновение. И если бы он точно не знал и не видел гипнотический процесс творчества, он бы заподозрил, что вот этот, например, стоящий подле чаши фонтана черный эльфийский лучник, из лесных собратьев, если судить по форме ушей и общей конституции, был вполне себе живым, и ему просто напросто не повезло быть обращенным в камень. Но нет, он лично был свидетелем того, как тек и замирал в ее руках обсидиан, черное стекло и даже металлы.

Миновав дворик, а ведь это не заняло хоть сколько-то большого времени, буквально три десятка шагов, он с удивлением взглянул на уже ожидающую его на ступенях внутреннего крылечка хозяйку. Она была особенно прекрасна, даже в обществе изначально изящных и красивых эльфов. И вроде бы все было как и у всех обеспеченных благородных-цринтри, способных потратиться на доводку и так близкой к совершенству фигуры, но... Она была ниже на голову, чем массивный по меркам илитиири чародей, пепельная, хрупкая, с тонкими руками и узкими плечами, длинной изящной шейкой, обычно не украшенной ничем, кроме шнурка с пуговицей, копной растрепанных в кажущемся беспорядке белоснежных волос, глубокими как подземное море ультрамариновыми глазами, пухлыми, четко очерченными губами и тонким носиком, каждый вдох которого заставлял трепетать не только крылья его, но и сердца мужчин, а также высокой грудью, тончайшей талией, подчеркнутой перетянувшей простое фиолетовое платье до пят шелковой лентой. Ее узенькие стопы и длинные пальчики, ее взгляд и журчащий голосок – все нравилось чародею в этой илитиири, заставляя замирать на середине шага и ловить каждый вдох, заставляя самого себя дышать – настолько она была прекрасна... Дьявольски прекрасна, как считал сам черноволосый, не в силах уловить то, что заставляет его так восхищаться ей. Прекрасная, как и ее творения, она, почему-то, между тем, не вызывала в его груди какого-то пламенного чувства, так воспеваемого светлыми собратьями, не вызывала нестерпимой необходимости быть постоянно рядом – он воспринимал ее внешность, как вершину мастерства художника, но побоялся бы взять ее в руки, даже предложи она ему это сама. Они были очень хорошими и давними друзьями, столько, сколько он помнил себя. Наверное именно это и не позволяло им стать ближе иным способом.

–Вендуи, Кельрак, – поприветствовала и весело рассмеялась она, когда чародей, задумавшись, чуть не споткнулся о первую же ступеньку. Для ловкого эльфа, для илитиири, это действительно было показателем исключительной неуклюжести. – Ты неисправим! Я знаю, почему Высший запрещает тебе чаровать в полную силу в городе! Ты единственный, уверена, способен ненароком, сотворяя стакан с водой, разрушить мифаль!

Наблюдая за ее неподдельным весельем, чародей совершенно не чувствовал обиды – подобные шутки между ними были совершенной нормой, они любили подтрунивать, отмечая собственные недостатки, поэтому он не растерялся:

–Да нет, Синае, не в том дело, нет, – он задумчиво возвел очи, пощелкал пальцами, словно подбирая причину, и с явной иронией в голосе закончил, – Все проще... Он всерьез опасается, что у меня получится что-то дельное, и я рискну чем-то большим, чем стакан воды! И вот уже тогда!...

Заливисто захохотав, что было, между прочим, неприлично среди аристократии темных эльфов, он, словно так и надо, быстро миновал хозяйку, походя отвесив ей легкий щелчок по носу, и тут же скрылся в дверях за ее спиной. Сзади раздался ошеломленный и возмущенный вопль, дверь вновь распахнулась, уже от пинка и внутрь ворвалась раскрасневшаяся фурия, размахивая выхваченным непонятно откуда синим жезлом. Хорошо, что зал был пуст, и никто из Лодиас, за исключением верного слуги дома Хельвиарн, старого уже илитиири-наставника Спираксла, который, как и обычно, исполнял роль официанта и сидел на высоком стульчике в углу у печи-домны, не видел, как, дурачась, эльфийская магесса носилась по залу, догоняя черноволосого чародея и пуская в него из посоха короткие молнии. От которых последний, впрочем, вопреки всем естественным наукам, умудрялся уклоняться... Точнее, отклонял их. Такое вот ребячество, не скажешь по другому, но это было и понятно – будучи примерными ровесниками, они только только приблизились к рубежу пятого круга, оставаясь по меркам илитиири обычными подростками. Да, талантливыми, да одаренными, но все же еще не умудренными, недостаточно взрослыми. Они еще не достигли того возраста, когда серьезность станет не напускной, а веселье потребует усилий. Поверьте, эльфийская молодежь была не менее озорной, чем человеческая.

Впрочем, угомонились они быстро, когда черноволосый подловил красавицу-илитиири на маневре вокруг опрокинутого стула и не выхватил у нее жезл, тут же закинутый метким броском на массивную люстру-кольцо, в центре которой висело облако пламени. На этом он получил пинок в колено, потом подзатыльник и, вернув хозяйке ее артефакт, созданный кстати им лично, в подарок, был проведен в любимую им верхнюю комнату, имитирующую лунную ночь в густом лесу. Он пытался как-то добиться от хозяйки правды, как она умудрилась создать подобный антураж, словно живые деревья, сложнейшую иллюзию звездного неба где-то высоко-высоко и огромный молочно-белый диск луны, но она лишь отмалчивалась, ссылаясь на связи Дома.

Тут был ровно один столик, в центре, возле иллюзорного же пруда, с вечно замершей на его поверхности, чуть дрожащей лунной дорожкой, всего два стула. Обычно здесь устраивала свидания состоятельная молодежь, падкая на экзотику. Но чародей любил данный зал не за это, он даже и сам не понимал чем, но искусственная поляна задевала что-то внутри него. Какие-то струны... Лунные, как шутила Синае, прекрасно знавшая внутренние чаяния Кельрака.

Он, как обычно, расслабленно сидел на невесомом колченогом стуле с изогнутой спинкой, чуть повернувшись к луне и балансируя на всего одной из четырех ножек. Думал о своем, наблюдая, как Синае сама, лично сервирует стол, и слушал ее неторопливый монолог. Он не был в гостях уже с декаду, и ей явно хотелось поделиться накопившимся – многое из того, что она говорила, нельзя было бы доверить никому. Вообще никому, но именно это и подчеркивало их дружбу – тайн между ними не водилось отродясь.

–Ты даже и не представляешь, аббил, – всплескивала она руками на ходу, не прекращая выкладывать в ведомом ей одной порядке сладости из муравьиной смолы и меда подземных пчел, а также разливая цветочную мелассу. – Отец вновь завел разговор о моем обучении! Он все также надеется сделать из меня боевого мага! Лучше бы он надоедал мне наследниками, Ссуссун побери!...

–... вот она приходит ко мне, представляешь, сама! Мол, хочу выкупить у тебя роте... Ну, того риввила-повара, который у меня варит медовые сладости. Я тебе говорила, между прочим! Ты меня не слушаешь, эй!.. – возмущалась она, если ей вдруг казалось, что он ушел слишком глубоко в свои мысли, тормошила его, кидалась колючими искрами.

–Да прекрасно я помню твоего раба, отстань... Высокий такой, кудрявый, худой, нет среднего пальца левой руки, глаза карие, сам бледный, косолапит на левую ногу – был перелом... И прекрати уже! Ты мне мантию прожжешь! – отмахивался чародей, обладающий действительно прекрасной памятью и, кстати, всегда внимательно слушавший подругу, пусть и краем уха. Она и сама порой не понимала, какие важные сведения с политической точки зрения могла разболтать и какие неожиданные ответы на незаданные вопросы мог дать чародей, тщательно анализирующий услышанное. Возможно, этот симбиоз был осознанным и обдуманным с обеих сторон, он получал сведения из общества аристократии, в котором все же был парией, она с изумлением часто выслушивала результаты его размышлений, раскрывающие ей глаза на не-очевидные мотивы действий разных интересных персон – выгода была взаимная, но вряд ли они всерьез задумывались об этом, считая подобное просто приятным взаимным времяпрепровождением.

Так, например, сегодня чародей узнал, что ее дом, Хельвиарн, собирается вложиться в разработку шахт под Великим Хребтом, где Подземье граничило с одноименным вышележащим царством Самоцветных дварфов, и что под это дело собирается нанять артель дуергарских каменотесов, пару рунных мастеров и сотню наемников из че'иль Ссерен, что там же, в Верхнем подземье, под предгорьями. Что Бинзир, оказывается, всерьез разругался с ку'Барригимами из-за одной из дочерей, с которой у него, не много-ни мало, чародей аж поперхнулся вином, была любовь. Вот так, видишь каждый день мага-иллюзиониста, а узнаешь его тайные переживания от мастерицы-скульптора. Также он получил подтверждения собственным подозрениям касательно нового ученика магистра Эрел'мур'ccа, о котором, конечно, спросил. Он оказался гостем из того самого Ссерена, сыном принца города, отправленным обучаться в обмен на ряд серьезных услуг. Кстати, услуги были нужны как раз Хельвиарнам, так как ку'Еверрае, хозяева Ссерена очень неохотно позволяли вести дела другим илитиири в своем регионе. Получалось, что посредством магистра, которому дом Синае в оплату подарил какой-то мощный артефакт хаззак, они получили выход на рынок другого региона.

Так, за разговором, были опустошены многочисленные тарелки и блюда, жаркое из водных червей, грибной суп, сладости, коралловая соломка и икра слепой рыбы. Чародей уже было собирался прощаться, сытый и довольный, планируя продолжить выполнять намеченные на сегодня дела и, наконец, заняться подготовкой к завтрашнему походу, когда Синае озадачила его неожиданным вопросом:

–Возьми меня с собой, абби'Кель, – она не стала дожидаться логичных вопросов и, со всей серьезностью, показывая важность просьбы, пояснила, – я устала в четырех стенах отцовской заботы, мне нужно развеяться, отдохнуть от интриг Лодиас. Отец дал добро, с тобой.

Кельрак не стал спрашивать очевидное, вроде глупых вопросов – откуда и как – один из членов Совета, ее отец, Тазаонар ку'Хельвиарн, могущественный преобразователь, сотворивший многое в городе и окружающих его пещерах, от домов, до башен. И он был, кстати, одним из его доброжелателей, во многом потворствуя другу единственной дочери, в которой не чаял души. Это в свою очередь очень мешало самой Синае, которая часто шутила о том, что не может найти себе любовника просто потому, что над ней постоянной тенью довлеет могущество отца и неудержимая чародейская ярость друга, с какой-то патологической внимательностью изучавших любого потенциального кавалера. Опека, кстати, и правда была...

Он, застигнутый вопросом уже на ногах, присел обратно, задумался, вновь поглядывая на луну. Явно высказанное ее отцом доверие, оно было лестно, но настораживало. Все же что-то тут было не так – война не обещала быть легкой. Нутром чуя подвох, он не торопился соглашаться, чувствуя настороженное и молчаливое ожидание Синае рядом. С одной стороны, одна из видных фигур из сильного дома, способная выступить неопровержимым свидетелем его деяний, с другой стороны – обуза, нуждающаяся в опеке. Но... Все не то, ответ был проще, просто он в очередной раз упустил простейшее объяснение.

–Фаерз'ун'арр – это беда, а не подруга, Синае, – он тяжело, демонстративно вздохнул, кивая на повисший вопрос. – Я уверен, ты слишком разумная, чтобы просить отца о подобном позволении просто так. Опять видение?

–Куа'л, Кель, – коротко ответила она, не поясняя. Он знал, что требовать от пророчицы толкования – дело дурное. Она и сама не всегда могла объяснить мотивы, поддаваясь наитию. Ее редкий и тщательно скрываемый ото всех дар был силен и необуздан, как и его чародейский. Именно дар, в свое время, потянул ее, совсем еще малютку, бежать из че'иль... Именно она посоветовала ему изучать и классическую арканную магию, не полагаясь только на чародейство, о чем он уже не раз благодарил ее.

–Хорошо, Синае, будь по твоему. Будь готова завтра... – С этим он и отбыл, вновь воспользовавшись необычными пространственными чарами и, опять же вновь, прихватив часть мебели, только теперь уже стула.

Магесса, которая ранее сегодня уже предвидела появление друга, но не ожидавшая именно такого его стремительного ухода, удивленно уставилась на завалившийся без части сиденья и двух ножек стул. Потом недовольно покосилась на зарябившую иллюзию и почему-то расплывшуюся неприятной мутью луну.

–Твой дар растет, абби'Кель, – она потрогала неровный, липкий, словно каменное дерево стула расплавилось, срез на сиденье, и бросила в пустоту странное. – Кипит котел, да...

***

Совершив еще несколько более мелких, не заслуживающих особенного внимания дел, вроде покупки десятка пустых кристаллов для будущей работы и оформления заказа на ряд других необходимых составляющих в ритуальной магии, чародей добрался наконец до последнего своего на сегодня и, пожалуй, не то, чтобы безотлагательного, скорее просто ответственного дела. Помимо дружбы с Синае, с ку'Хельвиарн его связывали и партнерские отношения. И не просто с кем-то из дома, а с непосредственным его главой, отцом Синае, упомянутым сегодня уже архимагом Тазаонаром, в специально созданной лаборатории которого, за пределами города и влияния мифали, чуть в стороне от Северного склона, проводилось исследование фаэрзресс. Это странное, свойственное только Подземью магическое излучение было способно воздействовать на живое, неживое и даже сам материальный мир, искажать его и дырявить. Именно источники его появления, а также способы накопления и использования в первую очередь интересовали могущественного архимага и всю верхушку Обители, ведь это позволило бы сильно упрочить позиции илитиири в бесконечной скрытой и явной войне Подземья.

Сложно было сказать, что на данном этапе исследователи получили какие-то ошеломляющие результаты, но все же был подтвержден ряд существовавших ранее теорий. Например о том, что мощность фаэрзресс наиболее велика там, где истончены границы между материальным миром и различными планами, и что, видимо, именно щели, если это можно было бы так назвать, в реальности и пропускают эту изменчивую силу в мир. Еще одним важным наблюдением стало то, что к привычному энергетическому хаосу это излучение имело отдаленное отношение, больше будучи родственным грубой магии черноволосого чародея. По этой причине, кстати, он и был привлечен к проведению экспериментов будучи на обучении у илхарна ку'Барригим. Сам чародей, обсуждая этот вопрос с архимагом ку'Хельвиарн, выдвинул теорию о том, что фаэрзресс является неким реликтовым излучением творения, которое проникает в Подземье из межпространственных аномалий чуть-ли не из другого времени или плоскости бытия, недоступной смертным расам. Архимаг Тазаонар скептически реагировал на подобные заявления, но и не отбрасывал полностью, разрабатывая в том числе и подобный вариант.

Впрочем сегодня его задача была иная, не лабораторная. Не часто, примерно один раз в год магистры проводили показательные, демонстрационные лекции для всех желающих, дабы показать действительные вершины собственной магии, высшие заклинания из профильных школ и продемонстрировать самые перспективные разработки в магическое науке. Именно сегодня, уже во второй половине суток данная честь выпала архимагу ку'Хельвиарн, и Кельрак, никогда не пропускающий подобных выступлений, сегодня был не только зрителем, но и участником.

В этот раз главный лекционный зал Фаэр Магтир был даже полнее обычного, ведь тема изучения фаэрзресс, заявленная в программе, была актуальна для всех илитиири, непосредственно влияя на построение заклинаний и просто жизнь в Подземье. Потому и ознакомится с промежуточными выводами явились все, даже лишь косвенно относящиеся к обители колдующие, такие как воины-маги Стражи или недостаточно сильные для мастерского звания маги. Полноценным членом Обители, к слову, могли стать только мастера или более сильные маги, формируя таким отсевом элиту из элит.

Залом назвать помещение все же было сложно – большая сферическая пещера, что была создана как раз ку'Хельвиарном в толще скалы над двумя главными башнями и имевшая оттуда входы, не имела стройных рядов кресел – их заменяли многочисленные балконы разбросанные по всей верхней полусфере. Между ними, спрятанные в стенах, сверкали многочисленные магические светильники, заставлять сиять которые должен был именно лектор. Странное это правило служило как бы негласным показателем и подтверждением мастерства и силы, достойных для передачи знаний, ведь напитать магией и поддерживать такое количество артефактов мог только могущественный маг. Из-за ярко горящих камней, щедро излучающих, помимо света, мощное тепло и потоки магии, лектор лишь с трудом мог бы разглядеть слушателей, а специальные чары искажали голос, сохраняя их частичную анонимность, во всяком случае так задумывалось... Все прекрасно понимали, что для магистров подобные преграды были... смешными. Но, традиция.

В центре, на гигантском парящем адамантиновом диске располагался лектор, и там же устанавливались необходимые для демонстраций приспособления. Сегодня архимаг ку'Хельвиарн был всего с парой помощников-мастеров, и кроме нескольких металлических и каменных кубов, на круглой площадке стояли только две клетки. Одна с дерро, другая с худым, изможденным человеком-риввил. Лекция еще не началась, но все желающие уже прибыли, и архимаг проводил последние приготовления, параллельно что-то вполголоса обсуждая с ассистентами. Вероятно, ожидал прибытия последнего участвующего в демонстрации, странного черноволосого илитиири.

Чародей возник из воздуха прямо за кафедрой лектория, внезапно для всех. Он невозмутимо поздоровался с коллегами и прошел к клеткам, создав видимость изучения подопытных. Судя по многоголосому приглушенному гулу, демонстрация удалась на славу. Эльф, непринужденно стоящий с гордо вскинутой головой, исподволь оглядел многочисленные балконы, всем нутром чувствуя множество направленных на него взглядов. Да, эффект был ошеломительный, он был чрезвычайно доволен собой, ведь телепортация в пределах Обители была возможна только для Круга, заклинания остальных просто разрушались законами мифали. Но для его грубой магии, для его чар, работающих совершенно по иному принципу, законы привычной магии имели слабое значение, что и позволило совершить этот незамысловатый, но эффектный трюк. Он уже давно, около года назад освоил собственный перенос чарами, но продолжал скрывать это умение, приберегая подобный козырь для достойного случая. Ведь всего через несколько дней, может быть декаду, после возвращения из похода ему предстоял главный экзамен Совета Девяти на получение магистерского звания. И успех его во многом зависел от общих настроений, от мнения мастеров и магистров. Пускай по знаниям и силам он и заслуживал степень, просто он был очень молод по меркам долгоживущих эльфов, и рисковал стать одним из самых молодых магистров в истории города. Полукровка, цринтри-без-дома, выскочка и бунтарь... Потому и требования к нему предъявлялись особенные.

Вообще о требованиях для получения магистерской степени разговор отдельный, но одним из основных условий по уровню мастерства являлась способность сотворять заклинания старших уровней, седьмого и выше, или эквивалентные им чары. Телепортация, конечно, была арканом шестой ступени, но ведь и чародей пока не показывал всех своих талантов.

Тем временем архимаг привлек внимание аудитории громовым хлопком, и, дождавшись тишины, начал. Высокий, красивый илитиири, он был словно вылеплен талантом собственной дочери – настолько тонки и выверены были черты его лица, складываясь в удивительной гармонии в образчик эталонного фаерна-илитиири, достойный картин и скульптур. Роскошная мягкая иссиня-фиолетовая адамантиновая мантия, его гордость и визитная карточка – придать данному металлу свойства ткани возможно было только заклинаниями не менее девятого-десятого уровней, что было по силам единицам магов – трепетала в порывах его магии и придавала ему, в сочетании с парящим рядом крупным ультрамариновым магическим кристаллом, заменяющим ему посох, какой-то канонический образ. А мощная, раскрытая в данный момент на полную аура, могла ввести не знакомого с реалиями че'иль Тагник'зур'с в заблуждение, заставив думать, что перед ними сам Высший. Но нет, хоть и был Тазаонар одним из сильнейших в Совете, до уровня Высшего он все же не дотягивал – просто чтобы понять разницу, надо было хоть раз ощутить запредельную мощь Барра'Тагник'зура.

Маг долго демонстрировал разные сложные преобразования, показывал каскады простых плетений, позволяющие создать результат, подобный сложнейшим заклинаниям, сравнивал их, пояснял особенности и нюансы. Потом создавал из металла и камня могучих воинов, оживлял их, преобразовывал камень в воду и металлы в песок, демонстрируя сложнейшие алхимические трансформации. Затем с помощью ассистентов создавал комплексные стихийный чары, менял полярность силы в них за мгновения, трансформируя стихийную полярность воды в огонь, и наоборот. Пояснения были краткими, но емкими – он бы не стал разжевывать аудитории элементарные вещи, ведь лекция-демонстрация в первую очередь была рассчитана на специалистов, и лишь затем для всех остальных любопытствующих.

Черноволосый чародей тоже внимательно слушал архимага, сам будучи достаточно одаренным в данном направлении магии, и мог многое из показанного повторить сам с помощью чар и арканов. Но их опыт был несоизмерим, и повторение одного и того же порой отличалось в нюансах, позволяя по-новому взглянуть на старую проблему. Он вообще старался черпать знания из любого источника, даже в тех сферах, которые ему давались с трудом. Например, теорию целительства он знал отлично, но лечить кого-то, кроме себя бы не рискнул. Почему? Косвенно, причина его нахождения здесь была именно в этом.

–А теперь, в качестве вступления к докладу по фаэрзресс, мой ассистент, мастер Кельрак, – он повел рукой в сторону замершего наготове чародея, представляя его, – продемонстрирует вам ускоренный вариант воздействия этого излучения на живые организмы. В качестве подопытных мы используем две крайние сравнительные группы, в виде особенно восприимчивых к излучению риввил и очень устойчивых к нему же, длительно живущих в зонах его высокой концентрации дерро. Мастер, приступайте.

Получив отмашку, и более не отвлекаясь на окружающее, чародей аккуратно высвободил собственный дар, на этот раз направив во вне чистую, не измененную силу. Собранная в тисках его воли, она замерла причудливым облаком в промежутке между клетками. Даже просто смотреть в это место стало трудно – внимание постоянно соскальзывало, чудилось разное, словно бы там зарождалась какая-то противоестественная гадость. Чувства и разум смотрящих замирали и сбоили в попытках интерпретировать увиденное – настолько зрелище было чуждо материальному миру. Такова была его истинная, дикая магия, которой не должно было существовать в пределах мира, и которая пыталась стать его частью, или изменить его под себя. Но он старался удержать свою магию от моментальных изменений, растягивая этот процесс во времени до достижения такого ее состояния, в котором она по своим параметрам максимально приблизиться к магической радиации фаэрзресс.

Это не заняло слишком много времени для окружающих, но сам чародей, удерживающий непокорную силу, изрядно взмок – подобный контроль был очень сложен. Когда нужное состояние было достигнуто, он разделил облако магии на две равные части и переместил их в клетки с рабами. Последние, явно опоенные заранее сильными дурманящими веществами, поначалу никак не отреагировали на происходящее. Первым закричал человек, истошно, с надрывом. Волосы водопадом посыпались с его головы, затем выпали зубы и ногти, а кожу стали покрывать все расползающиеся язвы, проступившая плоть принялась таять и скручиваться, тлея. Пленник упал, бездыханным, и зрители было подумали, что на этом ему и настал конец, но нет. Буквально через пару минут истончившееся тело принялось совершать обратные эволюции. Мышцы на глазах разбухали, кости деформировались, череп стал больше, а зубы выросли новые, заостренные и в несколько рядом, пальцы скрючились, превратившись в подобие когтей, а из позвоночника выросли костяные шипы. Получившаяся тварь была явна крупнее изможденного человека, использовав для трансформы магическую силу, и была в целом отвратительна. Но живущих в Подземье илитиири подобным было не удивить. Спустя еще некоторое время она подала признаки жизни и, пошатываясь, поднялась, принявшись принюхиваться и порыкивать – глаз у получившейся твари не было, зато нос занимал чуть ли не треть морды, уступая только гигантской пасти.