355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Маяковский » Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925 » Текст книги (страница 5)
Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:53

Текст книги "Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925"


Автор книги: Владимир Маяковский


Жанр:

   

Поэзия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

«Не предаваясь «большевистским бредням»…»
 
1. Не предаваясь «большевистским бредням» * ,
жил себе Шариков буржуйчиком средним.
 
 
2. Но дернули мелкобуржуазную репку,
и Шариков шляпу сменил на кепку.
 
 
3. В кепке у Шарикова – умная головка;
Шариков к партии примазался ловко.
 
 
4. Дальше – о Шарикове добрые вести:
Шариков – делами ворочает в тресте.
 
 
5. Затем у Шарикова – родственников кучка.
Зашел один – пухлая ручка.
 
 
6. С братцем троюродным не станешь же драться?!
Шариков мандатом наделяет братца.
 
 
7. За первым, в спасение о родстве своем,
к мандатам родственнички тянутся вдвоем.
 
 
8. Стали и эти вдвоем в работу:
трест обрабатывать до седьмого поту.
 
 
9. А у Шарикова – даже палец затек:
требуют мандаты то свояк, то зятек.
 
 
10. Родственными связями упоен,
Шариков «связал» ими весь район.
 
 
11. Шариковы грабят в двести рук,
точь-в-точь – паутина, а в центре паук.
 
 
12. Так бы и висела, да РКК
смела в два счета Шарикова-паука.
 

[ 1924]

«Юз, незнакомый с проволочкой…»
 
1 * . Юз * , незнакомый с проволо́чкой,
нас оплетал колючей про́волочкой.
 
 
2. Но наш товар блокаду разрывает… *
Блокада порвана – и Юз теперь рыдает.
 

[ 1924]

Лозунг-плакат

Тексты для плакатов Наркомфина *
1
 
Новые деньги,
      стоящие твердо,
укрепят хозяйство
       деревни и го́рода.
 
2
 
Всех врагов,
     не добитых дубьем,
теперь
  рублем
        наверно добьем.
 
3
 
Нынче
   светлая пора
под серпом и молотом:
дожили до серебра,
доживем до золота.
 
4
 
Засияло серебро —
Даже больно глазу!
Хочешь —
          ставишь на ребро,
хочешь —
         пробуй на̀ зуб.
 
5
 
Твердые деньги —
        твердая почва
для прочной смычки
        крестьянина и
               рабочего.
 
6
 
Эй,
       отстань, нужда и горе, —
проходи сторонкою.
Доконаем горе вскоре
мы деньгою звонкою.
 
7
 
Звон серебряной деньги
песней
   входит
      в сердце.
Скройтесь, черные деньки,
от ЭСЕСЕСЕРЦА.
 
8
 
Равны серебро
      и новый бумажный билет,
нынче
  меж ними
           разницы нет.
Бери,
  какая больше на вкус, —
теперь и бумажкам твердый курс.
 

[ 1924]

Лозунги к 1 мая *
1
 
Не спускай взора
с детей без призора.
 
2
 
Ленина знамя
всегда с нами.
 
3
 
Рабочие единицы!
Первого мая
     надо объединиться.
 
4
 
Труд ручной —
            возня мышиная.
К социализму
         доедем машиною.
 
5
 
Вчера
  чинил
     обломков груду,
сегодня
     новый завод
        оборудуй.
 
6
 
Знамя вздымай,
         над миром скрестя
молот рабочих
      и серп крестьян.
 

[ 1924]

Профплакаты *
1
 
Машина вас
     ломала, как ветку.
Профсоюз машину
        загородит в сетку.
 
2
 
Я – член союза.
           Союз
         позаботится,
чтоб ко мне не подошла
              безработица.
 
3
 
Член союза
первым пройдет
           в рабфак * и вузы.
 
4
 
Рабочий один слаб,
профсоюз —
     защита
        от
            хозяйских лап.
 
5
 
Если ты
   на работе
       стал инвалид,
профсоюз
         тебя
      обеспечить велит.
 
6
 
В одиночку
     нас
           предприниматели затрут.
Колдоговор
     защищает труд.
 
7
 
Без грамоты втрое
        над работой потеем.
Союз рабочего
      сделает грамотеем.
 
8
 
Кому из рабочих
           знания не любы?
Профсоюз дает
      школы и клубы.
 
9
 
Износится рабочий,
        профсоюз ему
дает санаторий
      под Москвой и в Крыму.
 
10
 
Чтоб союз аккуратно работу нес,
вноси аккуратно членский взнос.
 
11
 
Под защитой союза, при равном труде,
мужчине и женщине зарплата наравне.
 
12
 
Члену союза
     нэпач
        нипочем.
Профсоюз защитит
        и справится
             с нэпачом.
 
13
 
Чтоб легче был
      работы груз,
коллективный договор
            заключит союз.
 
14
 
Профсоюз —
     по женскому рабству
                 удар.
Профсоюз —
     защитник женского
             труда.
 
15
 
Везде,
  где труд,
      рабочий где, —
На страже
         кодекс
          законов о труде.
 

[ 1924]

Кооперативные плакаты *
I
1
 
В коммуну
         не впрыгнешь разом.
Бей капитал
     и винтовкой
          и грошом.
Соедини
       «революционный энтузиазм
с уменьем
        стать торгашом».
 
2
 
Бедняк
   в одиночку
        былинки слабей.
Объединись в кооперацию
           и капиталистов бей.
 
3
 
Даст ссуду
    частный торгове́ц,
после
  крестьян
           стрижет, как овец.
Кооперация
       крестьянскому люду
дает
  на выгодных условиях
           ссуду.
 
4
 
В одиночку
      с земли
         питаюсь еле я.
С кооперацией
      придет
         расцвет земледелия.
 
5
 
В одиночку,
     в поту и мыле,
древней сошкой
            перепахиваем луг.
Через кооперацию
       трактор осилим,
а не то, что плуг!
 
6
 
Кооператор,
     торгуй книгой!
Свет
  и знание
        в деревню двигай!
 
7
 
Слова Ильича
      помни твердо:
«Кооперация —
смычка *
          деревни и города».
 
8
 
Как
       к коммунизму
       верней пройти вам?
Кратчайший путь
               через дверь кооператива!
 
9
 
Войди в кооперацию,
         и – каждый
              из твоих детей
в кооперативной школе
             станет грамотей.
 
10
 
Дорогу
   не засло́ните
        никакой тенью,
кооперация
      крепнет
        со дня на́ день.
В кооперацию
      входишь не по принужденью,
а только
   собственной
            выгоды ради.
 
11
 
Женщины,
         освободясь от кухонной
              маяты противной,
ряды кооперации
            заполняйте вами!
Работой кооперативной
мужчина
      и женщина
        выравниваются правами.
 
12
 
Чтоб кооперация
           поддержала,
            насытила
                   и одела,
помогай кооперации
         не болтовней,
               а делом.
 
II
1
 
Весел,
  умен
    и счастлив тот,
кто урожай
    кооперативам несет.
 
2
 
Здесь крестьянскому люду
заранее дадут нужную ссуду.
Эта ссуда лучше всяких опор
поддержит
    бедняцкий
         и средняцкий двор.
 
3
 
При сдаче хлеба
          задержек нет.
Сейчас оплачивают
        по средней цене.
 
4
 
Кроме этого,
     хлеб,
        тобою о́тданный,
не спекулянт жрет,
        а ест голодный.
Чтоб польза была республике
             и тебе барыши —
урожай
   кооперативам сдать реши.
 

[ 1924]

Плакат о жилищно-строительном займе *
 
Товарищи!
         Нет ничего проще,
чем достать жилую площадь.
Чтобы каждый зажил в жилище своем —
покупай
   жилищно-строительный заем!
 

[ 1924]

Париж, 1924-1925

Еду *
 
Билет —
      щелк.
      Щека —
         чмок.
Свисток —
      и рванулись туда мы
куда,
   как сельди,
         в сети чулок
плывут
      кругосветные дамы.
Сегодня приедет —
         уродом-урод,
а завтра —
      узнать посмейте-ка:
в одно
   разубран
          и город и рот —
помады,
   огней косметика.
Веселых
      тянет в эту вот даль.
В Париже грустить?
         Едва ли!
В Париже
       площадь
         и та Этуаль * ,
а звезды —
      так сплошь этуали.
Засвистывай,
      трись,
         врезайся и режь
сквозь Льежи
      и об Брюссели.
Но нож
   и Париж,
           и Брюссель,
            и Льеж —
тому,
   кто, как я, обрусели.
Сейчас бы
         в сани
           с ногами —
в снегу,
   как в газетном листе б…
Свисти,
   заноси снегами
меня,
   прихерсонская степь…
Вечер,
   поле,
      огоньки,
дальняя дорога, —
сердце рвется от тоски,
а в груди —
      тревога.
Эх, раз,
   еще раз,
стих – в пляс.
Эх, раз,
   еще раз,
рифм хряск.
Эх, раз,
   еще раз,
еще много, много раз…
Люди
   разных стран и рас,
копая порядков грядки,
увидев,
   как я
      себя протряс,
скажут:
   в лихорадке.
 

[ 1925]

Город *
 
Один Париж —
         адвокатов,
           казарм,
другой —
        без казарм и без Эррио * .
Не оторвать
      от второго
         глаза —
от этого города серого.
Со стен обещают:
         «Un verre de Koto
donne de I’energie» [12]12
  Стакан Кото дает энергию (франц.).


[Закрыть]
.
Вином любви
      каким
         и кто
мою взбудоражит жизнь?
Может,
   критики
         знают лучше.
Может,
   их
         и слушать надо.
Но кому я, к черту, попутчик * !
Ни души
      не шагает
         рядом.
Как раньше,
      свой
         раскачивай горб
впереди
   поэтовых арб —
неси,
   один,
      и радость,
         и скорбь,
и прочий
       людской скарб.
Мне скучно
      здесь
         одному
           впереди, —
поэту
   не надо многого, —
пусть
   только
      время
         скорей родит
такого, как я,
      быстроногого.
Мы рядом
      пойдем
         дорожной пыльцой.
Одно
   желанье
      пучит:
мне скучно —
      желаю
         видеть в лицо,
кому это
      я
      попутчик?!
«Je suis un chameau» [13]13
  Я верблюд (франц.).


[Закрыть]
,
         в плакате стоят
литеры,
   каждая – фут.
Совершенно верно:
         «je suis», —
               это
                     «я»,
а «chameau» —
      это
             «я верблюд».
Лиловая туча,
      скорей нагнись,
меня
   и Париж полей,
чтоб только
      скорей
         зацвели огни
длиной
   Елисейских полей * .
Во всё огонь —
         и небу в темь
и в чернь промокшей пыли.
В огне
   жуками
      всех систем
жужжат
   автомобили.
Горит вода,
      земля горит,
горит
   асфальт
      до жжения,
как будто
       зубрят
         фонари
таблицу умножения.
Площадь
      красивей
         и тысяч
           дам-болонок.
Эта площадь
      оправдала б
           каждый город.
Если б был я
      Вандомская колонна * ,
я б женился
      на Place de la Concorde [14]14
  Площадь Согласия (франц.).


[Закрыть]
.
 

[ 1925]

Верлен и Сезан *
 
Я стукаюсь
      о стол,
         о шкафа острия —
четыре метра ежедневно мерь.
Мне тесно здесь
          в отеле Istria [15]15
  Истрия (франц.).


[Закрыть]

на коротышке
      rue Campagne-Première [16]16
  Название улицы в Париже (франц.).


[Закрыть]
.
Мне жмет.
         Парижская жизнь не про нас —
в бульвары
      тоску рассыпай.
Направо от нас —
         Boulevard Montparnasse [17]17
  Бульвар Монпарнасс (франц.).


[Закрыть]
,
налево —
        Boulevard Raspail [18]18
  Бульвар Распай (франц.).


[Закрыть]
.
Хожу и хожу,
      не щадя каблука, —
хожу
   и ночь и день я, —
хожу трафаретным поэтом, пока
в глазах
   не встанут виденья.
Туман – парикмахер,
         он делает гениев —
загримировал
      одного
         бородой —
Добрый вечер, m-r Тургенев.
Добрый вечер, m-me Виардо * .
Пошел:
   «За что боролись?
            А Рудин?..
А вы,
   именье
      возьми подпальни»…
Мне
   их разговор эмигрантский
                нуден,
и юркаю
      в кафе от скульни.
Да.
     Это он,
      вот эта сова —
не тронул
        великого
         тлен.
Приподнял шляпу:
         «Comment ça va,
cher camarade Verlaine? [19]19
  Как поживаете, дорогой товарищ Верлен? (франц.)


[Закрыть]

Откуда вас знаю?
         Вас знают все.
И вот
   довелось состукаться.
Лет сорок
        вы тянете
         свой абсент
из тысячи репродукций.
Я раньше
        вас
      почти не читал,
а нынче —
          вышло из моды, —
и рад бы прочесть —
         не поймешь ни черта:
по-русски дрянь, —
         переводы.
Не злитесь, —
      со мной,
            должно быть, и вы
знакомы
      лишь понаслышке.
Поговорим
      о пустяках путевых,
о нашинском ремеслишке.
Теперь
   плохие стихи —
              труха.
Хороший —
      себе дороже.
С хорошим
          и я б
         свои потроха
сложил
   под забором
         тоже.
Бумаги
   гладь
      облевывая
пером,
   концом губы —
поэт,
   как блядь рублевая,
живет
   с словцом любым.
Я жизнь
   отдать
      за сегодня
            рад.
Какая это громада!
Вы чуете
      слово —
         пролетариат? —
ему
      грандиозное надо.
Из кожи
   надо
      вылазить тут,
а нас —
   к журнальчикам
            премией.
Когда ж поймут,
           что поэзия —
                 труд,
что место нужно
          и время ей.
«Лицом к деревне» —
         заданье дано, —
за гусли,
      поэты-други!
Поймите ж —
      лицо у меня
            одно —
оно лицо,
       а не флюгер.
А тут и ГУС *
      отверзает уста:
вопрос не решен.
           «Который?
Поэт?
   Так ведь это ж —
            просто кустарь,
простой кустарь,
           без мотора».
Перо
   такому
      в язык вонзи,
прибей
   к векам кунсткамер.
Ты врешь.
   Еще
      не найден бензин,
что движет
      сердец кусками.
Идею
   нельзя
      замешать на воде.
В воде
   отсыреет идейка.
Поэт
   никогда
      и не жил без идей.
Что я —
   попугай?
           индейка?
К рабочему
      надо
         идти серьезней —
недооценили их мы.
Поэты,
      покайтесь,
           пока не поздно,
во всех
   отглагольных рифмах.
У нас
   поэт
      событья берет —
опишет
   вчерашний гул,
а надо
   рваться
      в завтра,
             вперед,
чтоб брюки
      трещали
         в шагу.
В садах коммуны
         вспомнят о барде —
какие
   птицы
      зальются им?
Что
      будет
       с веток
          товарищ Вардин *
рассвистывать
      свои резолюции?!
За глотку возьмем.
         «Теперь поори,
несбитая быта морда!»
И вижу,
   зависть
         зажглась и горит
в глазах
   моего натюрморта.
И каплет
      с Верлена *
         в стакан слеза.
Он весь —
          как зуб на сверле́.
Тут
      к нам
       подходит
         Поль Сезан * :
«Я
     так
   напишу вас, Верлен».
Он пишет.
         Смотрю,
         как краска свежа.
Monsieur,
       простите вы меня,
у нас
   старикам,
      как под хвост вожжа,
бывало
   от вашего имени.
Бывало —
        сезон,
          наш бог – Ван-Гог * ,
другой сезон —
         Сезан.
Теперь
   ушли от искусства
            вбок —
не краску любят,
           а сан.
Птенцы —
          у них
           молоко на губах, —
а с детства
          к смирению падки.
Большущее имя взяли
         АХРР * ,
а чешут
   ответственным
            пятки.
Небось
   не напишут
         мой портрет, —
не трут
   понапрасну
         кисти.
Ведь то же
      лицо как будто, —
               ан нет,
рисуют
   кто поцекистей.
Сезан
   остановился на линии,
и весь
   размерсился – тронутый.
Париж,
   фиолетовый,
         Париж в анилине,
вставал
   за окном «Ротонды» * .
 

[ 1925]

Notre-dame *
 
Другие здания
      лежат,
         как грязная кора,
в воспоминании
           о Notre-Dame’e [20]20
  Собор Парижской богоматери (франц.).


[Закрыть]
.
Прошедшего
      возвышенный корабль,
о время зацепившийся
            и севший на мель.
Рсскрыли дверь —
         тоски тяжелей;
желе
   из железа —
      нелепее.
Прошли
   сквозь монаший
            служилый елей
в соборное великолепие.
Читал
   письмена,
         украшавшие храм,
про боговы блага
            на небе.
Спускался в партер,
         подымался к хорам,
смотрел удобства
         и мебель.
Я вышел —
      со мной
         переводчица-дура,
щебечет
   бантиком-ротиком:
«Ну, как вам
      нравится архитектура?
Какая небесная готика!»
Я взвесил все
      и обдумал, —
            ну вот:
он лучше Блаженного Васьки * .
Конечно,
      под клуб не пойдет —
                  темноват, —
об этом не думали
         классики.
Не стиль…
      Я в этих делах не мастак.
Не дался
       старью на съедение.
Но то хорошо,
      что уже места
готовы тебе
      для сидения.
Его
      ни к чему
      перестраивать заново —
приладим
         с грехом пополам,
а в наших —
      ни стульев нет,
            ни орга̀нов.
Копнёшь —
      одни купола.
И лучше б оркестр,
         да игра дорога —
сначала
   не будет финансов, —
а то ли дело
      когда орга́н —
играй
   хоть пять сеансов.
Ясно —
      репертуар иной —
фокстроты,
      а не сопенье.
Нельзя же
        французскому госкино
духовные песнопения.
А для рекламы —
         не храм,
            а краса —
старайся
       во все тяжкие.
Электрорекламе —
         лучший фасад:
меж башен
      пустить перетяжки,
да буквами разными:
         «Signe de Zoro» * [21]21
  Знак Зоро (франц.).


[Закрыть]
,
чтоб буквы бежали,
         как мышь.
Такая реклама
      так заорет,
что видно
         во весь Boulmiche [22]22
  Бульвар в Париже (франц.).


[Закрыть]
.
А если
   и лампочки
         вставить в глаза
химерам
       в углах собора,
тогда —
      никто не уйдет назад:
подряд —
         битковые сборы!
Да, надо
      быть
      бережливым тут,
ядром
   чего
      не попортив.
В особенности,
         если пойдут
громить
   префектуру
         напротив.
 

[ 1925]

Версаль *
 
По этой
   дороге,
      спеша во дворец,
бесчисленные Людовики
трясли
   в шелках
         золоченых каретц
телес
   десятипудовики.
И ляжек
   своих
      отмахав шатуны,
по ней,
   марсельезой пропет,
плюя на корону,
          теряя штаны,
бежал
   из Парижа
         Капет * .
Теперь
   по ней
      веселый Париж
гоняет
   авто рассияв, —
кокотки,
      рантье, подсчитавший барыш,
американцы
      и я.
Версаль.
      Возглас первый:
«Хорошо жили стервы!»
Дворцы
   на тыщи спален и зал —
и в каждой
          и стол
         и кровать.
Таких
   вторых
      и построить нельзя —
хоть целую жизнь
         воровать!
А за дворцом,
      и сюды
         и туды,
чтоб жизнь им
      была
         свежа,
пруды,
   фонтаны,
          и снова пруды
с фонтаном
      из медных жаб.
Вокруг,
   в поощренье
         жантильных манер,
дорожки
      полны стату́ями —
везде Аполлоны,
           а этих
             Венер
безруких, —
      так целые уймы.
А дальше —
      жилья
         для их Помпадурш *
Большой Трианон *
         и Маленький.
Вот тут
   Помпадуршу
         водили под душ,
вот тут
   помпадуршины спаленки.
Смотрю на жизнь —
         ах, как не нова!
Красивость —
      аж дух выматывает!
Как будто
        влип
      в акварель Бенуа * ,
к каким-то
      стишкам Ахматовой * .
Я все осмотрел,
         поощупал вещи.
Из всей
   красотищи этой
мне
      больше всего
          понравилась трещина
на столике
         Антуанетты * .
В него
   штыка революции
            клин
вогнали,
      пляша под распевку,
когда
   санкюлоты *
         поволокли
на эшафот
         королевку.
Смотрю,
       а все же —
         завидные видики!
Сады завидные —
         в розах!
Скорей бы
          культуру
         такой же выделки,
но в новый,
      машинный ро́змах!
В музеи
   вот эти
         лачуги б вымести!
Сюда бы —
      стальной
         и стекольный
рабочий дворец
          миллионной вместимости, —
такой,
   чтоб и глазу больно.
Всем,
   еще имеющим
         купоны
            и монеты,
всем царям —
      еще имеющимся —
               в назидание:
с гильотины неба,
         головой Антуанетты,
солнце
      покатилось
         умирать на зданиях.
Расплылась
      и лип
         и каштанов толпа,
слегка
   листочки ворся.
Прозрачный
      вечерний
         небесный колпак
закрыл
   музейный Версаль.
 

[ 1925]

Жорес *
 
Ноябрь,
   а народ
      зажат до жары.
Стою
   и смотрю долго:
на шинах машинных
         мимо —
            шары
катаются
       в треуголках.
Войной обагренные
         руки
            умыв,
и красные
         шансы
         взвесив,
коммерцию
           новую
         вбили в умы —
хотят
   спекульнуть на Жоресе * .
Покажут рабочим —
         смотрите,
            и он
с великими нашими
         тоже.
Жорес
   настоящий француз.
            Пантеон *
не станет же
      он
         тревожить.
Готовы
   потоки
      слезливых фраз.
Эскорт,
   колесницы —
         эффект!
Ни с места!
      Скажите,
         кем из вас
в окне
   пристрелен
         Жорес?
Теперь
   пришли
      панихидами выть.
Зорче,
   рабочий класс!
Товарищ Жорес,
          не дай убить
себя
   во второй раз.
Не даст.
   Подняв
         знамен мачтовый лес,
спаяв
   людей
      в один
         плывущий флот,
громовый и живой,
         попрежнему
               Жорес
проходит в Пантеон
         по улице Суфло.
Он в этих криках,
         несущихся вверх,
в знаменах,
      в шагах,
         в горбах
«Vivent les Soviets!..
         A bas la guerre!..
Capitalisme à bas!..» [23]23
  Да здравствуют Советы!..


[Закрыть]

И вот —
      взбегает огонь
             и горит,
и песня
   краснеет у рта.
И кажется —
      снова
         в дыму
            пушкари
идут
   к парижским фортам.
Спиною
      к витринам отжали —
            и вот
из книжек
        выжались
         тени.
И снова
   71-й год *
встает
   у страниц в шелестении.
Гора
   на груди
      могла б подняться.
Там
       гневный окрик орет:
«Кто смел сказать,
         что мы
            в семнадцатом
предали
   французский народ?
Неправда,
        мы с вами,
         французские блузники.
Забудьте
      этот
      поклеп дрянной.
На всех баррикадах
         мы ваши союзники,
рабочий Крезо,
      и рабочий Рено».
 

[ 1925]

Прощание *
(Кафе)
 
Обыкновенно
      мы говорим:
все дороги
         приводят в Рим.
Не так
   у монпарнасца * .
Готов поклясться.
И Рем
   и Ромул * ,
      и Ремул и Ром
в «Ротонду» придут
         или в «Дом» [24]24
  Кафе на Монпарнасе.


[Закрыть]
.
В кафе
   идут
      по сотням дорог,
плывут
   по бульварной реке.
Вплываю и я:
      «Garçon,
         un grog
americain» [25]25
  Официант,


[Закрыть]

Сначала
      слова
      и губы
         и скулы
кафейный гомон сливал.
Но вот
   пошли
      вылупляться из гула
и лепятся
      фразой
         слова.
«Тут
   проходил
      Маяковский давеча,
хромой —
        не видали рази?» —
«А с кем он шел?» —
         «С Николай Николаичем». —
«С каким?» —
         «Да с великим князем!»
«С великим князем?
         Будет врать!
Он кругл
      и лыс,
      как ладонь.
Чекист он,
         послан сюда
            взорвать…» —
«Кого?» —
         «Буа-дю-Булонь * [26]26
  Булонский лес.


[Закрыть]
.
Езжай, мол, Мишка…»
         Другой поправил:
«Вы врете,
         противно слушать!
Совсем и не Мишка он,
              а Павел.
Бывало сядем —
           Павлуша! —
а тут же
   его супруга,
         княжна,
брюнетка,
        лет под тридцать…» —
«Чья?
         Маяковского?
         Он не женат». —
«Женат —
         и на императрице». —
«На ком?
      Ее же расстреляли…» —
               «И он
поверил…
         Сделайте милость!
Ее ж Маяковский спас
            за трильон!
Она же ж
        омолодилась!»
Благоразумный голос:
         «Да нет,
вы врете —
      Маяковский – поэт». —
«Ну да, —
         вмешалось двое саврасов, —
в конце
   семнадцатого года
в Москве
       чекой конфискован Некрасов
и весь
   Маяковскому отдан.
Вы думаете —
      сам он?
         Сбондил до иот —
весь стих,
        с запятыми,
         скраден.
Достанет Некрасова
         и продает —
червонцев по десять
         на день».
Где вы,
   свахи?
      Подымись, Агафья * !
Предлагается
      жених невиданный.
Видано ль,
          чтоб человек
с такою биографией
         был бы холост
и старел невыданный?!
Париж,
   тебе ль,
      столице столетий;
к лицу
   эмигрантская нудь?
Смахни
   за ушми
         эмигрантские сплетни.
Провинция! —
      не продохнуть. —
Я вышел
      в раздумье —
         черт его знает!
Отплюнулся —
         тьфу напасть!
Дыра
   в ушах
      не у всех сквозная —
другому
   может запасть!
Слушайте, читатели,
         когда прочтете,
что с Черчиллем
          Маяковский
            дружбу вертит
или
       что женился я
         на кулиджевской * тете,
то, покорнейше прошу, —
            не верьте.
 

[ 1925]


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю