Текст книги "Искатель. 2011. Выпуск №11"

Автор книги: Владимир Лебедев

Соавторы: Сергей Саканский,Андрей Марков,Елена Болотова,Наталья Смехачева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

7

Позвонить Пилипенко? И что сказать? Конечно, на основании таких подозрений никто не будет организовывать слежку за объектом. Но вот посидеть в небольшом кафе на Садовой никому не возбранялось. К тому же Жаров чувствовал голод. Он вернулся к этому кафе и устроился на открытой веранде. Официантка положила перед ним меню.

Это был великолепный наблюдательный пост: отсюда хорошо просматривались и поворот улицы, где был магазинчик, и тот одноэтажный дом, увитый набухающей глицинией.

Из динамика доносилась тихая музыка. Жаров был здесь единственным посетителем. Две милые официантки беседовали за стойкой, иногда поглядывая на него, что волновало, поднимало настроение…

Когда-то давно, еще в школе, Пилипенко и Жаров играли в сыщиков. Получилось спонтанно: они увидели на Набережной Минина, который сейчас служит в Управлении экспертом-криминалистом, а тогда был всего лишь старшеклассником из их школы и собирался учиться на врача.

Минин был погружен в свои мысли и не заметил их. Друзья пошли за ним, с удивлением обнаружив, что Минин по-прежнему их не видит. У памятника Ленину Минин почитал газету на стенде, затем прошел вдоль гостиницы "Крым" и скрылся в Доме книги. Пилипенко и Жаров буквально наступали ему на пятки, заглядывали в книги, которые он просматривал, Пилипенко даже записал названия книг в блокнот.

Затем Минин направился в кассы "Сатурна" и взял два билета на вечерний сеанс. Пилипенко записал название фильма.

Таким образом они довели Минина прямо до его дома на улице Манагарова и только наутро, в школе, поймали его и таинственными голосами рассказали о том, где он вчера был, какие книги листал, на какие места взял билеты в кино.

Леня занял позицию нападения: выслушав ребят, он невозмутимо заявил, что с самого начала видел их, только притворялся, что не замечает, и все время думал: что этим двум дуракам от него надо?

Он и до сих пор так рассказывает эту историю, хотя Пилипенко и Жаров также до сих пор убеждены, что Минин, которому они оба буквально дышали в ухо, так и не заметил, что за ним следят.

Как ни странно, но этой маленькой детской практики хватило не только Жарову, но и профессионалу Пилипенко. Все навыки скрытного наблюдения они оба получили именно в тот день.

Сейчас, сидя в кафе, Жаров вспоминал ту далекую осень, и у него щемило сердце – оттого, что столько времени прошло, оттого, что мир стал совершенно другим, что многие надежды так и не сбылись…

Просидев около полутора часов, Жаров уничтожил порцию свиного жаркого с фирменным салатом, выпил две чашки кофе, выкурил несколько сигарет. Это, конечно, была не блестящая идея, сидеть и ждать на куравлевском маршруте неизвестно чего. Какое должно произойти здесь событие и когда?

Жаров уже собирался уходить, когда увидел крупного мужчину, который, поднявшись по улице, прошел мимо магазина и кафе и вошел в тот самый дом с верандой.

Темнело, и в окошке, отворявшемся на веранду, уже горел слабый розовый свет. Тень вошедшего мелькнула за шторой.

Несколько минут ничего не происходило, но вдруг в доме послышался шум, будто свалился стул. Человек выскочил на веранду. На нем был светлый пиджак, и на ткани теперь красовалось большое темное пятно. Это была, вне всякого сомнения, кровь. Человек достал мобильный телефон и принялся куда-то звонить. Он выглядел сильно взволнованным и, разговаривая, размахивал рукой так, будто его собеседник стоит перед ним.

Жаров понял, что должен действовать немедленно.

8

Он бросил на стол две смятые двадцатки и пулей вылетел из кафе. Ворвавшись на веранду дома, встал перед окровавленным человеком.

– Похоже, вам нужна помощь! – воскликнул Жаров.

И тут он увидел. За широкими плечами незнакомца находилось окно, штора была задернута неплотно, и в этой щели открывалось зрелище, от которого Жарова передернуло. На скомканной постели, опершись спиной о подушку, полулежала женщина. В руке она сжимала маленькую книжицу, другую руку прижала к груди…

Человек проследил за взглядом Жарова, сделал какое-то неуловимое движение, и Жаров покатился на пол.

– Стоять! – крикнул Жаров, вскакивая на ноги. – Я из милиции.

– Так быстро? – сказал человек в белом пиджаке и снова попытался ударить Жарова, но тот перехватил его руку и сам сильно ткнул его кулаком в подбородок.

Следующий прием был хорошо знаком Жарову по армейской школе. Он завернул руку противника за спину и повалил его на пол, надавив ему коленкой в спину. Поняв, что сопротивление бесполезно, мужчина затих.

Свободной рукой Жаров достал мобильник и вызвал номер Пилипенко.

– Я только что задержал Карателя! – без предисловий сообщил он.

Пилипенко удивился:

– Как ты мог задержать мертвеца?

Жаров автоматически глянул на человека, лежащего под ним. Тот дернулся, пытаясь вырваться.

– Маньяк еще жив! – отрапортовал Жаров.

Он включил громкую связь, бросил мобильник на пол и крепко схватил поверженного обеими руками.

– Нам только что сообщили, – настаивала телефонная трубка на дощатом полу, – что Каратель убит.

– Где? Как?

– Наверху, на Садовой. Мы как раз и едем туда.

– Так, а я где? Тоже на Садовой!

– Значит, ты и убил Карателя, – ехидно ответила трубка. – А вот сообщил об этом почему-то не ты.

Только тут Жаров заметил машину следователя, которая разворачивалась на площадке перед домом, шаря фарами по его стенам.

– Это я убил вашего Карателя, – послышался голос снизу: говорил поверженный человек в светлом пиджаке.

9

Ситуация была следующей. Петр Быков, сотрудник охранной фирмы, вернулся домой и застал маньяка, так сказать, за работой. Точнее, он уже закончил ее – убил жену Быкова и обустроил сцену: женщина лежит, якобы воткнув нож себе в грудь, в руке держит книжонку «Сердце грешницы». Похоже, маньяк задержался лишь для того, чтобы еще по-шерстить в доме, сочетая приятное с полезным.

Быков сгоряча не рассчитал силы удара и уложил маньяка так, что тот стукнулся виском об угол стула. Смерть наступила мгновенно. Петр Быков был человек сильный и в то же время неловкий: Жаров только что убедился как в том, так и в другом.

Теперь Быков выглядел мрачно: в течение нескольких минут ему пришлось пережить сразу два события: почти на его глазах убили жену, и он сам совершил убийство, хоть и непреднамеренное. Кроме того, его еще и самого избили – это уже постарался бывший десантник Жаров.

– Я знаю этого человека, – сказал Жаров, указывая на труп, свернувшийся в углу.

Быков, сидевший на стуле, с удивлением поднял голову.

– Хорошие же знакомства вы водите! Я не хотел его убивать, честно. Хотя собаке, как говорится…

– Не говорите плохо о собаках, – попросил Пилипенко. – Собаки как раз и помогают нам ловить таких мерзавцев.

– Одного не могу понять, – сказал Жаров. – Как он успел пройти незамеченным? Часа три назад я вел его прямо до его дома. Наверное, он вернулся сюда, пока я заходил в салон мобильной связи. Дома он, как я вижу, сменил одежду…

– Припарадился перед важным делом, – заметил лейтенант Клюев.

Жаров подошел к трупу и нагнулся, чтобы рассмотреть лицо убитого. Через секунду он с удивлением поднял голову.

– Это не Куравлев! – воскликнул он.

Пилипенко пожал плечами:

– А почему это должен быть Куравлев?

Жаров взял следователя за рукав и вывел его на веранду.

– Потому что Куравлев, – тихо сказал он, чтобы не слышал Быков, – сегодня вечером ходил вокруг этого дома и замерял время по секундомеру.

– Интересно, зачем?

– Вот и я думаю. Ходил вокруг дома, где вскоре произошло убийство. Разумеется, он как-то причастен к этому.

– У маньяков редко бывают напарники, – задумчиво проговорил Пилипенко.

Он вернулся в комнату и распорядился доставить Быкова в Управление.

– Я арестован? – спросил Быков.

– Задержан. Возможно, вам предъявят обвинение в непреднамеренном убийстве. Возможно, отпустят до суда.

– А что решит суд? – глупо спросил Быков.

Его можно было понять. Человека, который спас мир от маньяка, будут за это еще и судить. Но таковы законы…

– Я не судья, – сказал Пилипенко. – Могу предположить, что вас оправдают. Ну а сейчас мы вынуждены вас задержать. Могу только лично принести благодарность за проявленный героизм.

Услышав эти слова, Быков даже приосанился, но по всему было видно, что идти в КПЗ ему не хочется.

– В любом случае, – сказал следователь, – здесь вам оставаться нельзя: сейчас в вашем доме будет работа, и довольно неприятная.

Быков двинулся к машине через двор. Его широкие плечи были опушены. Пилипенко остановил его.

– Как вы уже сказали, вы пришли домой раньше, отпросившись со смены. Я хочу узнать почему.

Быков смутился.

– Мне не хочется об этом говорить.

– Вам придется.

– Это странная история… – Он помолчал, затем все же решился: – Дело в том, что моя жена сегодня утром рассказала мне сон…

10

Жаров был потрясен. Убитая женщина поведала мужу точно такой же сон, какой приснился Нине Куравлевой в ночь перед убийством. Сон о ряженом маньяке, который заставляет ее совершить собственную казнь, с ножом в сердце и книжицей в руке.

У Быкова не выходил из головы этот сон. Жена оставалась дома одна, и его мучили предчувствия. В конце концов он отпросился со службы и примчался домой. Сон непостижимым образом сбылся…

Быкова увезли в Управление, предварительная работа в доме, где произошло убийство, закончилась. Был поздний вечер, Пилипенко и Жаров сидели в машине следователя. Он не торопился трогаться с места: похоже, ему хотелось немного передохнуть, да и поговорить… Он положил руки на руль и поглядывал на темные окна дома Быкова.

– Оставим в покое эти сны, – сказал Пилипенко. – Давай подумаем о фактах и только о фактах.

– Нельзя оставить в покое сны, потому что загвоздка может быть именно в этом.

– Я не верю в такие дела. Если хочешь, разрабатывай свою мистическую версию, а я займусь расследованием. Итак, факты. Куравлев крутится возле дома Быкова. После этого в дом врывается маньяк. Можно сделать два вывода: либо Куравлев сообщник маньяка, либо он каким-то образом знал о его намерениях.

– Получается, что он опять – сообщник маньяка.

– Да, ты, конечно, имеешь представление о законах. Если Куравлев знал маньяка, был в курсе его намерений и не оповестил нас, то он и есть сообщник. Только все это надо сперва доказать. Личность Карателя выясняют. Возможно, найдутся его связи с Куравлевым. Теперь о Быкове… Сдается мне, что я где-то недавно слышал эту фамилию. Быков, Быков… Очень простая фамилия. Обычно такие забываются, кажутся знакомыми… Как лошадиная фамилия у нашего знаменитого земляка.

Вдруг он удивленно присвистнул.

– Быков, вернее, семья Быковых, да еще их соседка… Это и есть то самое железное алиби Куравлева! Быков и есть тот самый друг Куравлева, у которого он сидел и пьянствовал в тот вечер, когда убили его жену.

Пилипенко потер кулаком лоб, поправил очки, шмыгнул носом. Это значило, что в голове его пошел активный мыслительный процесс. Жаров тоже не терял времени – обдумывал свою версию о снах и уже начал нащупывать любопытную схему…

– Вот что, – вдруг поднял голову Пилипенко. – В целом, мои соображения таковы. На самом деле, в городе все же действуют не один, а два карателя. Когда убили Куравлеву, ее муж обеспечил себе алиби тем, что сидел у Быкова. Каждому ясно, что в убийстве жены в первую очередь будут подозревать мужа. В это время неизвестный, убитый сегодня Быковым, казнит жену Куравлева. Это вроде тайной организации, как те ряженые американцы. Борьба за чистоту нравов. Два человека объединились в якобы благородных целях.

– И отправной точкой был, конечно, сон жены Куравлева! – воскликнул Жаров.

– Только не в том таинственном смысле, как ты мне навязываешь. Все просто и утилитарно: сон лишь подсказал сценарий убийства. Куравлев давно задумал убить свою неверную жену, он совершил казнь чужими руками и по схеме ее сна. Но вот что самое интересное. Мы искали маньяка среди каких-то официантов, квартиросдателей… На самом деле Быков, будучи другом Куравлева, рассказал ему кое-что о своей жене. Может такое быть на дружеской пьянке? Именно в тот день, когда Куравлев добывал свое алиби в гостях у Быкова. Куравлев решил и ее покарать, жену Быкова. И сегодня его сообщник это сделал. Быков расправился с сообщником. Правда, в эту теорию не вписывается сон жены Быкова. Впрочем, – Пилипенко поднял глаза к небу, – этот сон вообще ни во что не вписывается…

– А это уже я могу объяснить, – сказал Жаров. – Это так же реально. Никакой мистики. Вспомни пионерлагерь. Ведь дохлая крыса так напугала девчонок, что одной из них потом приснился такой же сон, только про огромную лягушку…

– Точно, – оживился Пилипенко. – Пришлось нам еще утром ловить лягушку на водопаде, чтобы бросить ей в постель.

– Я об этом и говорю, – продолжал Жаров. – Женщины были знакомы друг с другом. Я имею в виду обеих жен – Куравлева и Быкова. Возможно, первая рассказала свой сон второй. Тут ее убили. Второй, от эмоционального потрясения, тоже мог присниться подобный сон. Это вовсе не противоречит даже твоей теории, которая мне кажется сомнительной.

– Что же в ней не сходится?

– Не совсем понятно, зачем Куравлев промерял время для своего сообщника, – сказал Жаров.

11

Пилипенко собрался было что-то возразить другу, но тут из-за поворота вывалила небольшая толпа. Несколько человек шли молча, очень близко друг к другу. Что-то было в них странное, отталкивающее. Когда они вступили в круг фонарного света, Жаров понял, что это и есть они – ряженые в костюмы цирковых клоунов борцы за нравственность.

Они остановились напротив дома Быкова. Один из клоунов указал ладонью на дом. Все обступили его.

– Каким образом они узнали, что произошло здесь несколько часов назад? – пробормотал Пилипенко.

Клоун, с неугасимой улыбкой на лице, стал что-то рассказывать, делая ладонями жесты, будто изображая движения самолетов. Другие клоуны слушали, кивая. Их красно-белые улыбки покачивались вверх-вниз.

Пилипенко открыл дверь машины, Жаров открыл свою. Клоуны, оглянувшись, замерли. Казалось, они приветливо улыбаются людям, которые быстро шли к ним, огибая группу с обеих сторон.

– Милиция, капитан Пилипенко, – сообщил следователь. – Всем оставаться на местах.

Ряженые заговорили все сразу, из-под масок доносились их глухие голоса.

– Мы частная зарегистрированная организация! – объявил один.

– Мы не нарушаем общественный порядок, и все совершенно законно, – уточнил другой.

– Мы абсолютно не пьяны, – зачем-то добавил третий.

– Нас привел сюда наш коллега! – сказал четвертый, указывая на пятого клоуна, того, кто рассказывал, показывал и был центром компании.

– Откуда у коллеги информация о месте преступления? – строго спросил следователь.

На несколько секунд все замолчали, переглянувшись. Жарову почудились под красными пластиковыми улыбками рты, искривленные недоумением, будто это был глупый, ужасно неуместный вопрос.

– Да я просто живу в этом доме! – сказал пятый клоун глухим голосом, который все больше проявлялся и звенел по мере того, как клоун стягивал маску, разваливая по плечам светлые кудрявые волосы.

Четверо других клоунов тоже сняли маски – они оказались довольно молодыми мужчинами и женщинами.

– Это вы? – удивился Пилипенко. – Квятковская Анна! Конечно, я вас помню: вы тоже принадлежите к секте?

– Мы не секта! – подал голос белобрысый парень.

– А массовая, борющаяся за реставрацию нравственности организация, – добавил лохматый рыжий клоун, немного заикаясь, будто перебрал лишнего.

– Молчать! – взвизгнул Пилипенко, вскинув палец к небу.

Гвалт, готовый опять начаться, мгновенно оборвался.

– Сейчас заберем вас всех в вытрезвитель, – низким страшным голосом сказал Жаров.

Пилипенко обернулся к нему:

– Это и есть соседка Быкова. Третье железное алиби.

– Я и привела своих друзей, посмотреть на дом, где произошло убийство грешницы. Что тут такого?

Следователь игнорировал вопрос, посмотрев куда-то вверх. Склон в этом месте был нарезан на террасы: сразу над двором Быкова возвышался другой частный дом старинной постройки, с большим балконом, огороженным точеными перилами.

– Это ведь ваш балкон? – спросил Пилипенко.

– Ну да! – ответила Анна.

Он осторожно взял ее за рукав, чтобы отвести в сторону от прочих клоунов. Жаров успокоил заволновавшихся клоунов ладонью и присоединился к следователю.

– Превосходный наблюдательный пункт, – сказал Пилипенко. – Во время убийства вы были дома?

– А в какое время произошло убийство? – спросила Анна хитрым голосом.

Пилипенко усмехнулся.

– Весь вечер я провела на собрании, – продолжала девушка, – пошла туда сразу после работы. Только забежала домой поужинать. Вот и узнала все. Вернулась в наш клуб и привела сюда друзей.

– Очень хорошо, – сказал Пилипенко. – Между прочим, один вопрос. Ведь это вы бросили брошюру в почтовый ящик Куравлева Евгения?

– Конечно, это мой участок, на Рабочей. И ваш сотрудник уже снял мои отпечатки пальцев.

Анна была в легких белых перчатках, она держала свою маску в обеих руках, словно водолаз шлем. Все остальные тоже были похожи на бригаду водолазов, только что поднявшихся из акватории порта.

– Поэтому и вопрос, – сказал Пилипенко. – В начале месяца было тепло, насколько я помню. Но вы, наверное, все равно были в перчатках, так же как сейчас?

– Вовсе нет, почему? Разносить корреспонденцию – одно, а участвовать в акциях – другое. Перчатки – это часть костюма, вы ж видите!

Разговор был исчерпан. Анна присоединилась к остальной группе, и все они молча двинулись по улице вниз, отбрасывая в желтом свете фонаря на асфальт длинные тени.

12

– Квятковская Анна проходила как свидетель алиби, – задумчиво проговорил Пилипенко. – Без нее алиби Куравлева не было бы таким железным, поскольку двое свидетелей все-таки были пьяны.

– Так она с ними не пила?

– В том-то и дело, что нет. Она была дома, смотрела из окна, заходила к соседям, слышала звуки и так далее. Конкретно во время убийства она возилась с перепившим Куравлевым. Там постоянно работал телевизор, как всегда в наших жилищах. По телепередачам мы точно установили время. Куравлев не убивал свою жену. Но Квятковская член секты. А брошюра секты фигурирует в обоих делах.

– Может быть, ее роль только в том и заключается, что она пыталась вовлечь своих соседей в секту? Да и самого Куравлева, который к ним ходил. Только и всего, что подсунула им брошюру, косвенное орудие убийства…

– Может быть – да, – сказал Пилипенко. – А может быть, тут что-то совсем другое… Она была без перчаток. По идее, на свежей краске брошюры должны были остаться ее отпечатки. Но их нет. Есть только чьи-то неизвестные.

Жаров немного подумал. Все эти детали как-то не вязались одна с другой.

– А отпечатки Куравлева на брошюре есть?

– Нет, – сказал Пилипенко.

– Но этого не может быть! – воскликнул Жаров. – Ведь Куравлев вчера сам сказал мне, что брошюру бросили ему в ящик. А отпечатки жертвы, жены Куравлева?

– Нет, тоже нет. Только пальцы работников типографии и какого-то неизвестного.

– Что это значит?

– Не знаю.

13

Установить личность человека, убитого в доме Быкова, не составило труда. Чем больше изучалась эта личность, тем большее омерзение она вызывала у тех, кто был непосредственно связан с процессом.

Аркадий Рачко был маниакальным бабником. Все свои силы он тратил на охоту за женщинами. Уроженец небольшого сухопутного городка, он специально переселился на курорт, в зону, где водилось наибольшее количество дичи. Соответственно своей цели он выбрал и профессию – газовщик, что позволяло ему весь день общаться с домохозяйками.

Квартира, которую он снимал, напоминала подсобное помещение магазина "интим". Кроме бумажной порнографии, компьютера, забитого одной и той же темой, да еще эротической перепиской с русскоязычными жительницами всей планеты, от Забайкалья до Австралии, при обыске были найдены и некие эксклюзивные материалы.

На хард-диске компьютера обнаружились сделанные плохонькой цифровой камерой видеоролики, где легко узнавался сам Рачко, занимающийся сексом с разными женщинами, в различных интерьерах. На одном из роликов были и спальня Быкова, и его жена…

Все это выяснилось на другой же день после убийства. Пилипенко рассказал об этом Жарову с кислым лицом. Жаров понял, что его друг переживает сейчас один из периодов сомнений, которые все чаще случаются с ним последнее время: он снова подумывает бросить службу и заняться чем-то таким, чтобы видеть с утра до вечера только хороших людей…

Ночью они сидели в офисе редакции, Жаров откупорил бутылку виски из своего представительского фонда, что уже через полчаса погасило лихорадочный огонь в глазах следователя. Он положил ноги на каминный экран, и его лицо приобрело сонное выражение.

– Впрочем, останусь, хотя бы еще на год, – произнес он. – В конце концов, моя служба и заключается в отлове всякого рода подонков. Поднимаю этот бокал за их упокой.

Жарову вдруг пришла в голову дикая мысль.

– А ведь то, что этот сантехник…

– Газовщик, – поправил Пилипенко.

– Ну, газовщик… То, что он был любовником жены Быкова, в корне меняет дело.

– Какая разница? – лениво спросил Пилипенко. – Он был любовником многих женщин в этом районе.

– Но не жены Куравлева.

– Это неизвестно. У нее тоже в квартире газ.

– Я вот что подумал, – сказал Жаров. – Каким бы плохим ни был донжуан, но это не значит, что он убил обеих женщин.

– Значит, – устало сказал Пилипенко.

– Но история может быть совсем другой. Быков пришел домой и застал жену с любовником. Он ударил любовника, не рассчитал силу и убил его. Затем убил свою жену. Вложил ей в руку брошюру, имитировал действия маньяка. Ведь он знал от своего друга Куравлева, каким именно образом была убита его жена…

– Хорошая теория, – сказал Пилипенко, – но неверная.

– Это почему?

– Да потому что именно Рачко убил обеих женщин. Я не успел тебе сказать главного. Тот отпечаток пальца, на первой брошюре, и принадлежит как раз ему.

– Ах, вот как!

– Именно. Кроме того, в его кармане нашли еще две брошюры. Он был разносчиком. За небольшую плату от секты впаривал эти брошюры клиентам. Они используют такого рода людей, тех, кто ходит по домам, в силу своей профессии. Легко и удобно.

Новая теория Жарова была разрушена, не успев даже толком выстроиться.

– А где сейчас Быков? – спросил он.

– Дома, наверное. Его освободили до суда, часа три назад.

– Будут судить?

– Разумеется. Он убил человека.

– Маньяка.

Пилипенко помолчал, вероятно, раздумывая, ввязываться ли в спор, который они вели уже много лет. Дискуссия касалась справедливости правосудия, права на правосудие одних и отсутствия такого права – для других.

– Да оправдают твоего Быкова, – сказал он. – Даже условного срока не дадут, я думаю. Вынесут из зала суда на руках – как героя, который освободил землю от чудовища.

– А ведь ты недоволен, – сказал Жаров. – Вы всегда недовольны, когда кто-то другой вершит правосудие вместо вас.

– Если бы каждый вершил правосудие, как Чарльз Бронсон… На самом деле, таких судей и палачей в одном лице надо примерно наказывать. Для этого и существует кодекс.

Если бы Быков убил при превышении пределов необходимой самообороны, допустим, нам удалось бы доказать, что Каратель первый напал на него…

– Так докажи.

– В том-то и дело, что это было убийство по мотивам мести. За смерть жены. А за месть у нас сажают. В данном случае сработают смягчающие обстоятельства. Быков действовал в состоянии аффекта. Действовал голыми руками и не хотел изначально убивать. До трех лет. Возможно, условно. Но опять же, учитывая все прочее, его просто отпустят из зала суда, и все.

Пилипенко опустил голову, желая показать, что не хочет больше обсуждать этот вопрос. Бутылка опустела, открывать следующую не хотелось. Друзья вышли на улицу.

Во дворе распускался каштан, простирая к небу узкие пирамиды цветов, озаренных светом фонаря.

– Это хорошо, что дело закончилось весной, – заметил Пилипенко, потянув ветку за лист. – Если бы маньяк начал свои набеги с открытием сезона, у всех нас были бы большие проблемы.

– Я не уверен, – вдруг сказал Жаров, – что оно закончилось… ¹

– Тебе что – подсказывает чутье нереализованного сыщика?

– Нет, скорее литературное чутье. Я всегда исхожу из того, что это не в жизни происходит, а кто-то пишет тут детективный роман. Мог бы роман так закончиться?

Пилипенко покачал головой.

– Это был бы совершенно дурацкий роман.