Текст книги "Загадки золотых конвоев"

Автор книги: Владимир Шигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Тайны крейсера «Магдебург»

Свою офицерскую корабельную службу я проходил в Лиепае в бригаде кораблей охраны водного района. Служил на малых противолодочных кораблях и на тральщиках. Именно там я впервые и столкнулся с историей германского крейсера «Магдебург».

Кто хотя бы раз побывал в Лиепае (до 1917 года Либаве), наверняка запомнил её аванпорт с мощными каменными волноломами, ограждающими внутренний рейд от ударов морской стихии. На одном из таких волноломов находился один из наших постов рейдовой службы. Матросы на нём дежурили по нескольку суток, а продукты, воду и всё остальное им доставляли рейдовыми катерами. Рядом с башней ПРС на самом конце мола висела на мощной балке огромная рында. В высоту она была около метра, а потому хорошо просматривалась при входе в базу и выходе из неё. При проходе на корабле мимо волнолома я всегда старался рассмотреть её в бинокль. Даже издали было ясно, что рында очень старая и, судя по внушительным размерам, когда-то принадлежала довольно большому кораблю. На ней были различимы какие-то буквы, но даже в бинокль разобрать их было сложно, так как рынды давно уже никто не чистил. Она потеряла своё значение как туманный колокол и теперь просто висела на входе в военно-морскую базу, став привычным антуражем Лиепайского аванпорта.

Однажды я пошёл на катере по служебным делам к стоявшему в аванпорту тральщику. По пути мы завернули к волнолому, чтобы произвести смену вахты на ПРСе. Воспользовавшись оказией, я спрыгнул с катера на волнолом и, пока происходили смена матросов и выгрузка продуктов, осмотрел рынду поближе. Каково же было моё изумление, когда на позеленевшей, изрядно покорёженной рынде я отчётливо различил кайзеровского орла, цифры: 1912, а дальше готической вязью – «Magdeburg». Сомнений не было, передо мной – немой свидетель таинственных событий далекого 1914 года. Помню, я долго стоял, положив руку на бронзу старого корабельного колокола, чувствуя её почти потусторонний холод – тревожно-сокровенное прикосновение истории…

О своём неожиданном открытии я сразу же доложил командованию вплоть до тогдашнего начальника Политуправления Балтийского флота, вице-адмирала Корниенко. Мой рассказ об уникальной истории уничтожения «Магдебурга» и связанных с ним тайнах остался без внимания. Никто ни малейшего интереса к корабельному колоколу не проявил.

– Кому нужна старая немецкая рында! – отвечали мне. – Вот если бы она была с какого-то знаменитого нашего корабля, тогда бы другое дело!

Затем я ещё несколько раз бывал на волноломе и даже сфотографировал рынду с «Магдебурга». К сожалению, впоследствии и фотография, и негатив где-то затерялись во время одного из бесчисленных переездов.

В 1988 году я поступил в военную академию, а когда в 1992 году в последний раз приехал в Лиепаю, старой рынды на привычном месте уже не было. На мой вопрос о её судьбе бывшие сослуживцы рассказали, что совсем недавно рынду тайком сняли собиратели цветного металла (которых тогда хватало везде) и сдали в пункт металлоприёма. В то время Балтийский флот готовился навсегда покинуть Лиепаю, и, разумеется, никому уже не было дела до какого-то старого корабельного колокола.

С тех пор минуло немало лет. Но до сих пор я чувствую вину за то, что в своё время не приложил всех усилий для спасения корабельного колокола с крейсера «Магдебург» – свидетеля многих интереснейших деяний нашей военно-морской истории.

Со времени событий, связанных с крейсером «Магдебург», минуло почти 100 лет. Однако тайн вокруг него меньше не стало. «Магдебург» и сегодня волнует людей. Секретнейшие бумаги и золотые слитки, шифровальные коды и таблицы сигналов, цена которым – проигранные сражения и погибшие эскадры, загадки разведки и контрразведки – всё это оставил нам в наследие таинственный крейсер «Магдебург».

Первые залпы

Прошло всего четыре недели с начала Первой мировой войны. После первых дней ожидания атаки германского флота в Финском заливе стало очевидным, что основные усилия немцев на море будут направлены против англичан. А потому если поначалу при каждом появлении в море дымов весь Балтийский флот немедленно поднимал пары и готовился выйти для решительного боя, то теперь предвкушение генерального сражения сменилось обыденным для всякой морской войны делом дозорами и постановками минных заграждений.

При каждом новом сообщении о появлении немцев в центральной Балтике адмирал Эссен немедленно высылал корабли в море, но неприятель неизменно ускользал. Усталые и разочарованные балтийцы возвращались в свои базы.

Между тем активность немцев понемногу возрастала. Они явно прощупывали готовность Балтийского флота. Вскоре они начали появляться в наших водах почти ежедневно.

Так, 4 августа 1914 года сразу несколько германских крейсеров подошли к устью Финского залива и, только обнаружив нашу бригаду крейсеров, на полном ходу ушли на запад.

Ночью 5 августа неприятельские миноносцы появлялись в Ирбенском проливе и освещали берег прожекторами, а днём обстреливали Нижний Дагерорт. Наши крейсера гнались за ними.

На следующий день германские миноносцы снова обстреливали наше побережье и снова были отогнаны нашими крейсерами. По ночам береговые посты наблюдения Рижского залива доносили, что ночью видят в море неизвестные прожектора.

8 августа севернее Такхоны взорвалось два голландских парохода Это позволило обнаружить поставленное неприятелем в ночь на 5 августа в устье Финского залива минное заграждение.

9 августа в море был снова обнаружен отряд германских крейсеров.

В первый день войны неприятель так и не показывался у входа в Финский залив, только с маяка Дагерорт на острове Даго (Хийумаа) видели на горизонте какие-то подозрительные дымы. Но уже 2 августа 1914 года в 19 часов перед Либавой появилось сразу два германских крейсера, «Аугсбург» и «Магдебург», с целью поставить минное заграждение и обстрелять город. Приняв затопленные у входа в порт корабли за атакующие миноносцы, германские корабли поспешили поставить мины. Позднее это минное поле, получившее название «Аугсбург», очень стесняло действия самого германского флота у Либавы. После постановки «Аугсбург» и «Магдебург» обстреляли порт и районы, прилегающие к вокзалу, а затем ушли.

9 августа 1914 года, около 23 часов, находясь на параллели маяка Дагерорт, эскадренный миноносец «Новик» неожиданно обнаружил германские крейсера «Магдебург» и «Аугсбург». Крейсера под флагом контр-адмирала Мишке в сопровождении трёх эскадренных миноносцев совершали свой первый демонстративный поход в северную часть Балтийского моря.

Встреча с «Новиком» заставила Мишке отвернуть и нарушила первоначальный замысел немцев, для которых появление русского корабля было полной неожиданностью. Однако и «Новик» из-за неисправности радиотелеграфа не смог подробно донести о противнике, ограничившись сигналом «вижу неприятеля». Это не позволило русскому командованию использовать шанс для перехвата германских крейсеров. 9—13 августа 1914 года германские крейсера и эсминцы совершили вылазку к Моонзундским островам, обстреляв маяки Богшер и Ристна, а также русские пограничные посты у Паланги.

17 августа 1914 года у входа в Финский залив появились неприятельские силы в составе нескольких крейсеров и сопровождавших их кораблей, которые держались за горизонтом и были заметны только по дымам. Около восьми часов вечера германские корабли подошли ко входу в залив на линию Руссарэ – Оденсхольм. Имевшийся в их составе заградитель поставил большое минное заграждение. На следующее утро на месте постановки было обнаружено много всплывших неприятельских мин. Во время работ по определению границ этого заграждения на мине подорвался тральщик «Проводник». Совершая циркуляцию, тральщик коснулся мины правым бортом против котельного отделения. «Проводник» получил тяжёлые повреждения: мостик был разрушен, труба и грот-мачта слетели, в борту зияла огромная пробоина. После взрыва корабль продержался на воде 15 минут. Он накренился на правый борт, затем выпрямился, осел серединой, переломился пополам и затонул.

18 августа 1914 года неприятельские крейсера опять появились в виду залива с целью выманить наши корабли и таким образом навести их на своё минное заграждение. Но план немцев не удался – русское командование уже знало об этом заграждении. По полученным донесениям, в составе неприятельских сил находились броненосные крейсера «Роон» и «Принц Генрих». Российские дозорные крейсера «Адмирал Макаров» и «Баян» вступили в перестрелку с германскими кораблями, но навстречу им не пошли: наши главные силы находились в Гельсингфорсе, и ожидать быстрой поддержки было нельзя. Перестрелка не причинила вреда ни одной из сторон. Тем не менее это были первые выстрелы, которыми наши корабли обменялись с противником. 23 августа 1914 года неприятель опять появился перед Либавой; один крейсер, обстреляв её, вскоре ушёл.

Камни Оденсхольма

Между тем с сухопутного фронта приходили радостные известия. Армия генерала Реннекампфа опрокинула в Восточной Пруссии сразу три германских корпуса и успешно развивала наступление на Кёнигсберг. Немудрено, что и Балтийский флот горел желанием отличиться. Но над морем, как назло, опустился сплошной туман.

Из воспоминаний офицера Минной дивизии: «Ночь на 13 августа мы проводили в Ревельской гавани. Уже третьи сутки стоял туман совершенно исключительной густоты как в Ревеле, так и по всему побережью Финского залива. По донесениям постов южного берега, лишь у Верхнего и Нижнего Дагерорта туман был несколько реже – вероятно, благодаря лёгкому NW. Все прочие посты от Такхоны до Ревеля доносили, что видимость «ноль» при мёртвом штиле».

Однако в туманном море происходило какое-то движение. Ещё вечером 11 августа радиоразведка Балтийского флота обнаружила резкое усиление неприятельского радиотелеграфирования. Судя по всему, немцы рыскали где-то рядом, но из-за тумана оставались неуловимыми.

Вечером 12 августа было получено донесение береговых постов Такхона и Гапсаль, что они слышат радиотелеграфную работу двух германских кораблей в непосредственной близости от себя.

И наконец около 1 часа 40 минут службой связи была получена радиотелеграмма, что около маяка Оденсхольм (ныне остров Осмуссара) стало на мель какое-то судно, разговор слышен на немецком языке, расстояние до судна всего два кабельтовых от берега. К нашему счастью, пост наблюдения на острове был соединён с материком подводным кабелем, а потому информация шла оттуда непрерывно.

В 2 часа 10 минут новая телефонограмма «С норда подошло второе судно, слышны команда короткими свистками и разговор на немецком языке». Чуть позже – очередное сообщение: «Неприятель спустил шлюпки, вероятно, для промера. Пост открыл ружейный огонь, на что с корабля ответили из пулемёта. Густой туман не позволяет ничего видеть, слышно, как с судна вытравливают канат, бросают за борт тяжести».

Оба донесения начальник службы связи, капитан 1-го ранга Непенин тут же доложил командующему флотом. Картина была пока ещё не слишком понятной, но очевидным было то, что немцы заняты какими-то делами у Оденсхольма, небольшого скалистого островка в южной части входа в Финский залив.

Командующий Балтийским флотом, адмирал Эссен, раскатав на штурманском столе флагманского крейсера «Рюрик» карту, торопливо давал указания:

– Из Ревеля немедленно выслать два миноносца с начальником Приморского фронта, а из Лапвика – дивизион эсминцев. У немцев явно случилось что-то непредвиденное, и мы обязательно должны воспользоваться этим! Как обстановка с дозорными крейсерами?

– Крейсера не могут сняться с якоря тотчас же, туман настолько густой, что с переднего мостика нельзя разглядеть задний! – доложил флаг-капитан Колчак.

– На «Богатырь» и «Паллада» дать радио: как только позволит туман, идти к Оденсхольму!

До рассвета обстановка оставалась неясной. Но на рассвете, когда немного развиднелось, с берегового поста на маяке Оденсхольм удалось наконец-то разглядеть, что в полутора кабельтовых от маяка сидит на камнях четырёхтрубный крейсер. Рядом с крейсером пыхтел трубами миноносец, пытавшийся его стащить.

– Крейсерам идти к Оденсхольму! – тут же приказал Эссен.

Оденсхольм (ныне Осмуссаар) – небольшой каменистый остров, расположенный у южного берега при входе в Финский залив. Некогда его населяли шведы, жившие исключительно грабежом потерпевших крушение судов. Чтобы «дар моря» вернее наскочил на рифы, в домах по ночам не зажигали света и не держали петухов и собак. Потом Оденсхольм отвоевали русские и навсегда пресекли местный народный промысел. Обиженные шведы уехали, а российские моряки установили на острове маяк.

В 7 часов 25 минут «Богатырь» и «Паллада» снялись с якоря. Вместе с ними рванул к маяку и дивизион эсминцев. Однако миноносцам не повезло. С большим трудом выйдя в тумане из шхер, они были вынуждены определять своё место только по глубинам, а потому, посчитав себя намного западнее Оденсхольма, чем были на самом деле, повернули на восток и потеряли много времени в поисках неприятеля.

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Графа:

«Известие о катастрофе «Магдебурга» было получено от наблюдательного поста на острове Оденсхольм, который сообщил начальнику службы связи, что явственно слышит доносящуюся со стороны моря немецкую речь, но, в чём дело, из-за густого тумана разобрать не в состоянии. По его предположению, на камни выскочил какой-то неприятельский корабль. Это известие было немедленно передано в штаб флота, который решил сейчас же послать к Оденсхольму 6-й дивизион миноносцев. Кроме того, туда же с миноносцами «Лейтенант Бураков» и «Рьяный» должен был выйти начальник службы связи, капитан 1-го ранга Непенин. Когда Непенин выходил в море, то ему из штаба сообщили, что в море наших судов нет и что дивизион выйдет несколько позже. Как-то случилось, что была допущена крупная ошибка: забыли предупредить, что на меридиане Дагерорта держатся крейсера «Богатырь» и «Паллада». Таким образом, на «Лейтенанте Буракове» были убеждены, что из своих судов никого в море встретить нельзя. Это едва не повлекло за собой трагические последствия. В море продолжал держаться густой туман. Миноносцы с трудом миновали рейдовые заграждения и, благополучно выйдя в море, дали полный ход».

Немного позднее было получено донесение поста Такхоны о присутствии в его районе ещё одного неприятельского крейсера. Эссен отреагировал на это сообщение немедленной посылкой ещё двух дивизионов миноносцев, крейсеров «Олег» и «Россия». А затем и сам поспешил к месту событий на «Рюрике».

Выйдя из гавани и обрезая корму стоявшего на пути «Рюрика», миноносцы, по морскому обычаю, уменьшали ход. По юту «Рюрика» в возбуждении расхаживал адмирал Эссен. Видя, что миноносцы уменьшают ход, он крикнул в рупор:

– Давайте самый полный ход, идите в атаку на подходящие германские корабли!

Крейсера «Богатырь» и «Паллада», тем временем шли к Оденсхольму в густом тумане. Следуя рядом, друг друга они не наблюдали. Шедшая уступом вправо «Паллада» должна была ориентироваться лишь по едва различимой струе «Богатыря». Штурманы кораблей были мокрыми от напряжения, но крейсера шли, как по нитке. Вот где сказались годы тренировок, которые устраивал своим подчинённым Эссен, гоняя их в шхерах и между отмелей на полных ходах!

В 9 часов 50 минут, находясь в пяти милях на норд-ост от Оденсхольма, «Богатырь» застопорил машины, опасаясь подходить к острову, чтобы не подвергнуться атаке своих же миноносцев и самому не обознаться. Надо было разобраться в обстановке.

В 10 часов 20 минут с зюйд-веста раздались частые орудийные залпы. Предположив, что стрельба идёт по нашим миноносцам, крейсера легли на курс 217° и дали средний ход, чтобы оказать им поддержку. Как выяснилось потом, это стрелял по береговому посту и маяку немецкий крейсер. Маяк был серьёзно повреждён, все деревянные строения разрушены и сгорели. Но радиостанция каким-то чудом осталась цела, и матросы-наблюдатели продолжали передавать информацию, несмотря на рвущиеся снаряды.

Через четверть часа стрельба прекратилась. Немцы, по-видимому, решили, что с береговым постом уже покончено.

Между тем наши крейсера продолжали осторожно двигаться к острову, измеряя глубины по лоту. В 10 часов 58 минут туман несколько рассеялся, и слева по носу сразу же открылся маяк Оденсхольм, около которого был отчётливо виден четырёхтрубный крейсер, который упорно старался стянуть с мели миноносец. Крейсер был классифицирован как лёгкий германский крейсер типа «Магдебург». А так как из четырёх крейсеров этого типа на Балтике у немцев действовал именно головной «Магдебург», то, судя по всему, на камнях Оденсхольма сидел именно он.

«Магдебург» относился к серии лёгких крейсеров, вошедших в строй перед самой войной и предназначавшихся как для разведки, так и для охраны главных сил флота в море. Корабль был построен в почти рекордный срок. В мае 1910 года крейсер был заложен, а в августе 1912-го уже вошёл в строй. Водоизмещение «Магдебурга» составляло 5600 тонн, максимальная скорость хода – 28,2 узла. Числясь лёгким крейсером, «Магдебург» всё же имел броневой пояс до 60 мм и вполне приличное вооружение: 12 105-мм орудий, два торпедных аппарата и 100 мин. Экипаж корабля насчитывал 354 человека. Корабли типа «Магдебург» отличались не только хорошим бронированием, но и весьма совершенной системой подводной защиты, отличными мореходными качествами и маневренностью. Первым и последним командиром «Магдебурга» был капитан 2-го ранга Густав Генрих фон Хабенихт.

Опознав немецкий крейсер, «Богатырь» немедленно открыл по нему огонь. Во время боя туман сгустился настолько, что наводить орудия по прицелам было невозможно и комендорам приходилось стрелять просто по направлению противника. Основной огонь «Богатырь» сосредоточил по крейсеру, не забывая, впрочем, и о миноносце.

На огонь «Богатыря» неприятель отвечал частым огнём. Но из-за тумана немецкие снаряды ложились с недолётами и перелётами. Корректировать свою стрельбу было невозможно, так как нельзя было даже разобрать, какой из тёмных силуэтов – маяк, а какой – германский крейсер.

После одного из залпов «Богатыря» на полубаке неприятельского крейсера взвился клуб белого дыма и повалил пар. Одновременно миноносец отдал буксир и дал полный ход. Огонь «Богатыря» был сразу же перенесён на уходящий миноносец, но причинить ему вред не удалось – он почти сразу скрылся в тумане.

«Паллада» открыла огонь несколько позднее «Богатыря». Неприятельские снаряды ложились довольно близко от крейсера. Туман поднимался всё выше, и с мостика ничего не было видно. Тогда старший офицер «Паллады», капитан 2-го ранга Романов спустился на срез шестидюймовых орудий, чтобы лучше рассмотреть находившиеся подле «Магдебурга» неприятельские суда. По его словам, отряд состоял из крейсера и двух миноносцев. Крейсер шёл полным ходом, имея перед форштевнем большой бурун; в кормовой части было видно пламя.

Крейсер и миноносцы увидели и другие офицеры «Паллады», не находившиеся на мостике; при этом некоторые заметили уходивший крейсер и при нём только один миноносец.

В 11 часов 8 минут неприятельские корабли скрылись в тумане и «Паллада» прекратила огонь.

В 11 часов 10 минут внезапно вынырнувший из тумана немецкий миноносец выпустил по «Богатырю» две самодвижущиеся мины. «Богатырь» немедленно положил руль право на борт, чтобы уклониться. Мины прошли рядом с бортом. В это же время «Паллада» вступила «Богатырю» в кильватер.

Вскоре по «Богатырю» была выпущена третья мина. Снова повернув вправо, «Богатырь» открыл огонь с левого борта, но тотчас его прекратил – неприятель больше не отвечал.

Из хроники событий:

«В 11 часов 40 минут по носу открылись два миноносца, шедших полным ходом на крейсера. По донесениям крейсеров, головной выпустил мину, крейсера открыли огонь по миноносцам, но после четырёх залпов заметили, что миноносцы наши, и прекратили огонь. По донесениям миноносцев, оказавшихся «Лейтенантом Бураковым» и «Рьяным», крейсера открыли огонь первыми, после чего «Бураков» выпустил две мины, не распознав наших судов. К счастью, ни в тех, ни в других попаданий не было: крейсера стреляли на циркуляции».

Из мемуаров «На «Новике»» капитана 1-го ранга Графа:

«Продолжая идти, миноносцы в тумане не могли открыть островов, но по времени заметили, что они должны были его уже пройти. Поэтому пришлось повернуть обратно и взять курс в пролив между островом и материком. В этот момент вокруг них стали ложиться снаряды. Из-за сильного тумана даже нельзя было разобрать, с какой стороны стреляют. Скоро им удалось выйти из-под обстрела, и почти в тот же момент стрельба прекратилась, а через несколько минут опять началась, с ещё большей силой. По звуку выстрелов можно было определить, что это стреляет крупная артиллерия, и так как раньше сообщалось, что выскочивший на камни крейсер четырёхтрубный, то стали предполагать, что это крейсер «Роон»».

Между тем миноносцы повернули и пошли вдоль восточного берега острова. К этому времени туман стал понемногу рассеиваться, и первое, что бросилось в глаза, было огромное пламя. Оно поднималось от горящих построек вокруг маяка, зажжённых снарядами неприятельского крейсера. Потом стал виден и сам крейсер. Его носовая часть была взорвана и совершенно отделена от остального корпуса, и вид был самый печальный, но тем не менее крейсер продолжал отстреливаться. Тогда на «Буракове» приготовились к минной атаке. Но вдруг по носу открылись силуэты двух больших кораблей. Было решено атаковать их, а не крейсер, который сидел на камнях прочно и уже никуда не мог уйти.

Разобрать, что это были за корабли, из-за тумана было невозможно. Зная же по сообщению штаба, что в море своих кораблей нет, можно было с полным основанием считать их неприятельскими. Не желая упускать удобный момент, когда передний из них приблизился на прицел, по нему была выпущена мина… Но корабли круто повернули, и на миноносце увидели, что это крейсера «Богатырь» и «Паллада». К счастью, «Богатырь» заметил шедшую мину и увернулся. «Паллада» же, не разобрав, что это за миноносцы, открыла огонь, и один её восьмидюймовый снаряд упал так близко от «Буракова», что всех стоявших на палубе окатило водой. Разобравшись, что крейсера эти наши, миноносцы сделали опознавательные сигналы и, когда «Паллада», дав ещё два-три залпа, прекратила огонь, подошли к «Богатырю».

Трагедия, которая могла произойти из-за неразберихи с выходом кораблей и сильного тумана, не произошла. Судьба в последний момент уберегла наши крейсера и миноносцы от взаимного уничтожения. Воистину, Господь благоволит храбрым!