Текст книги "Миры под форштевнем. Операция "Цунами" (СИ)"

Автор книги: Владимир Стрельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Мне вручили полный, до самых краев стакан водки. У адмиралов было на два пальца налито, но они и не собираются напиваться, им надо меня успокоить.

– За ВМФ! – Чуть тюкнулись краешками стаканов, и выпили. Мне подсунули кус свежайшего хлеба, еще теплого, с наваленной на него приличной горкой осетровой икры. И что-то срезалось во мне, я сжевал этот кус, и еле добрел до койки, на которую рухнул практически. И вырубился.

Два адмирал поглядели на спящего лейтенанта, переглянулись, налили еще по одной и выпили. После чего неторопливо вышли из комнаты, аккуратно притворив дверь.

Вскоре после этого в комнату зашел невозмутимый старший мичман, и уселся в кресло. Включил телек, сразу убавив звук, и начал свое дежурство. Не каждый раз ему, старому и матерому убивцу, поручают охранять таких вот молодых сопляков. Но коль поручили, то нужно стеречь и беречь.

По телеку показывали Ливию, точнее, как охреневших бармалеев громят линкоры "Архангельск" и "Новороссийск", в компании броненосцев "Адмирал Абашвили" и "Иосиф Сталин". Десятидюймоки броненосцев месили то, что поближе, а шестнадцатидюймовки линкоров ровняли с землей укрепления на расстоянии в полсотни-сотню километров. Старые линкоры, точнее, их пушки, оказались на удивление действенным оружием против толпы фанатиков, свергнуйшей в свое время Муамора Каддафи. Так, предыдущая смена линкоров в составе "Ташкента", "Талллина", "Николая Первого" и " Адмирала Аржавина" сыграла главенствующую роль в освобождении Триполи. Сейчас же работают над освобождением Бани-Валида и Сирта.

Толстенная броня линкоров позволяла плевать с высокой колокольни на всю артиллерию полевых командиров, системы ПВО группировки, прикрывающей линкоры, посбивали "сушки" бармалеев, попытавшиеся отбомбиться по ударному отряду. Врочем, скорее всего, зенитные рейлганы линкоров посносили бы старые "сушки" не хуже "фортов" "Москвы", но командование пока решило не нервировать натовцев, толпой наблюдающих за избиением ослоебов.

Короче, в этот раз повторялся сирийский сценарий, но только вместо ВКС работали корабельные ударные группы, а вместо законного президента наследник Муамура Каддафи. Насколько знал старший мичман, в Ливии , на стокилометровой зоне от побережья, домешивают с песком остатки игиловцев и прочих непримиримых.

Кстати, то, что Путин сохранил названия линкоров в первозданном, так сказать, виде, вызвало немалый визг в НАТО, и некоторые интересные подвижки в Средней Азии. По крайней мере, из Ташкента прибыла делегация, и вроде как шли переговоры о вхождении Узбекистана в состав России.

Мичманяга умехнулся, ополоснул один из стаканов, плеснул себе на палец, неторопливо соорудил пару бутеров с икрой. А что, запретов на некоторую выпивку нет, ему триста грамм как слону дробина, а тут пропадает такая закусь. Лейтеха спит тревожным сном, и еще не скоро проснется, а старому головорезу тоже охота отдохнуть.

Седьмое июня две тысячи восемнадцатого года. Каспийское море.

Наконец-таки мы снова в море. Каспий совершенно не по-летнему хмур, тяжелые низкие тучи и штормит. Но я ждать больше просто не могу, у меня чуйка прямо-таки воет о беде. Да и не особая помеха для меня этот шторм, как и для опытных экипажей сухогрузов. Пусть корабли невзрачны и пошарпанны, но ими рулят реально мастера своего дела.

Экипажи наших "Альбатросов" равномерно распределены по четырем теплоходам, сидят в кают-компаниях и каютах экипажа, чуть ли не битком. Все ж таки это не пассажирские корабли, полторы сотни человек на борту проблема.

– Готовность раз! – Я поднял руку, привлекая внимание. – Переход!

Впереди открылась арка, в которую уверенно вошел наш сухогруз. Снова сияющий тоннель, снова недовольная дама-научница, и свет ясного летнего дня в конце тоннеля.

Корабль выскочил из тоннеля, и резко отвалил влево, замерев в конце циркуляции. Я давно заметил, что слева мне держать переход намного легче. Но стараюсь не сказать это Наталье Андреевне, еще из-за этого мне мозги не пытались вывернуть наизнанку.

Встречающие нас сторожевики стояли на удалении пары миль. Но это уже не мое дело. Потому я отошел сначала в сторону, а потом вообще сбежал с мостика, с разрешения Жилина. И долго стоял на юте, стараясь зажать в себе прямо-таки полыхающее ощущение уже сбывшейся беды.

После того, как наш караван стронулся в сторону Астрахани, по левому трапу спустился контр-адмирал, и встал рядом со мной, облокотившись на поручни. Помолчав, он сказал:

– Лейтенант Панцирева Елена погибла при исполнении служебного долга. Вот так, Евгений. – Вроде как простые слова оглоушили меня, и я несколько минут стоял, тупо глядя на убегающую воду, ничего не понимая. Такого просто не может быть!

– Как? Когда? – Смеющаяся девушка стояла перед глазами, и поправляла растрепанную ветром прическу.

– Террористка-смертница. Твоя девушка решила поехать в метро, судя по всему, опознала террористку, и столкнула ее с платформы на пути. При подрыве заряда часть поражающих элементов досталась ей, так как в борьбе Елена слишком близко подошла к краю. Больше погибших нет, только контуженные, и несколько легкораненых рикошетами от потолка. – Контр-адмирал сжал мне плечо, показал на вылетевший из-за островка камыша торпедный катер. – Тебя вызывает маршал, самолет ждет в аэропорту Астрахани. Пересаживайся на катер, и гони. И пока ничего не предпринимай. Задача ясна?

– Так точно, товарищ контр-адмирал. – Я вытянулся, бросив руку к пилотке.

Через пять минут меня на уже знакомом катере несло по Волго-Каспийскому каналу в сторону Астрахани. Опять гражданские пароходы испуганно жались к бакенам и вешкам, которые обозначали края проделанного в мелководье прохода.

На аэродроме меня посадили в простенький "свисток"-Як-40, и скоро этот маленький, но шустрый самолетик, посвистывая своми тремя реактивными двигателями, нес меня в Москву. Сидя у иллюминатора, и глядя на проплывающую под крылом Россию, я ощущал какое-то ледяное спокойствие. После первого ступора из-за гибели Елены и вспышки черной ярости я впал в некое подобие транса, и, судя по всему, это здорово нервировало окружающих. По крайней мере, симпатичная блондинистая стюардесса, после того, как принесла по моей просьбе бутылку минералки, сидела в дальнем углу салона тихонько, как мышка, и только изредка поглядывала на меня своими огроменными серыми глазами. Несколько остальных попутных пассажиров тоже нервно молчали, изредка переписываясь. Ну, эти явно мои сопровождающие, коль знают, что я услышу любой шепот в этом самолетике.

Моргнули огоньки над дверью в кабину пилотов, и стюардесса быстренько встала, и исчезла в святая святых самолета. Потом вышла, робко улыбнулась мне, и снова уселась на то же место.

В это время, в кабине Як-40, командир корабля отвечал по правительственному ЗАСу

– Спокоен, товарищ полковник. Но так, даже в кабине морозит. Звонарева, наша стюардесса, вообще говорит, что в салоне сидеть жутко...

– Нет, товарищ полковник, только минералку, молчит и смотрит в иллюминатор. Есть аккуратнее, товарищ полковник. Понял, конец связи. – После чего оключил правительственный канал, и вытер вспотевший лоб рукавом форменной рубашки. Поглядел на сидящего справа второго пилота, покачал головой, мотнул в сторону микрофонов самописца, ткнул пальцем в фотографию симпатичного сельского дома и щелкнул себя по горлу. На эту пантомиму второй летун согласно кивнул головой.

Семнадцатое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. Москва, Кремль.

– Товарищ маршал СССР, лейтенант фон Жменев прибыл по вашему приказанию! – Да, знаю, что по Уставу рапорт должен звучать несколько иначе, но даже сейчас военно-морские понты... короче, ну не получается у меня уже по-другому.

– Здравствуй, лейтенант. – Маршал ткнул ручкой в левое кресло напротив себя. – Садись, и немного помолчи, я сейчас доделаю...

Минут десять я молча смотрел, как Язов что-то читает, отчеркивая и отписывая замечания прямо на докладе, или что у него там на столе. Но вот он захлопнул папку, положил ручку, и посмотрел на меня.

– Мне жаль Лену. Очень хорошая девочка была. Очень.

– Что стряслось, товарищ маршал? – Поинтересовался я. Очень спокойно. Настолько, что маршал еле заметно нахмурился.

– Сам знаешь, террористка-смертница. Встречаются порой, суки. К сожалению, таких выловить очень сложно. Лена оказалась не в том месте, но повела себя как настоящий офицер Смерша. Сделала все, чтобы минимизировать последствия взрыва. К сожалению, она не ты, увернуться ей не хватило времени. – Маршал сжал кулаки, но сдержался. – С той войны ненавижу, когда гибнут женщины и дети, себя корю за это. Знаю, что делаем все, что можем, но душу режет.

– Кто стоит за терактом, товарищ маршал? – Я видел, что наш дорогой советский диктатор тоже взбешен, но сам-то я уже спокоен, и потому спрашиваю спокойно.

– Доказательств нет, лейтенант. На себя отвественность взял "Исламский фронт освобождения Кавказа и Средней Азии". Но мы так думаем, что приказ пришел прямиком из Эр-Рияда. Саудиты это, лейтенант, их работа. Вроде как за Ахмад-Шаха месть, хоть и на ножах они с ним. Сразу отвечу на твой вопрос – прямиком ответить мы не можем, ни бомбить, ни танками пройтись. Саудиты союзники американцев, можем угробить весь мир. А вот втихую... смотри.

Маршал повернулся, включая плазменную панель на стене.

– Это – новый небоскреб в Эр-Рияде. В нем, примерно в течение этого месяца, не меньше, будет жить все королевское семейство саудитов. И сам король, и все принцы, сколь их там, около тысячи, что ль... одного тебя не пущу, с тобой пойдет батальонная ударная группа, с легкой артиллерией и бронетехникой колесной. Все вооружение трофейное или купленное через третьи руки, броневики английские и юаровские, пушечные, бронетранспортеры и грузовики американские. Полсотни бронемашин хватит, чтобы заблокировать движение вокруг башни, ПЗРК и польские ЗУ-23 вам обеспечат ПВО. Грузовики, бронемашины, оружие на отходе можете просто бросить, людей выведи. Понял? И это, клыки и когти спрячь, и глаза людские пока сделай, народ не пугай. Когда поведешь? – Маршал тяжело встал.

– Надо с народом познакомиться, товарищ маршал. – Твой крейсер, вот что на меня народ нервно коситься. Я аккуратно убрал частичный оборот. – Торипицца надо нету, как чукчи говорят, а месть – блюдо холодное. Куда мне надо прибыть, чтобы с командиром ударного батальона познакомиться, и пару учений для срабатывания провести?

– Тебе ж все равно, откуда на Тропу вставать? Сейчас отвезут в аэропорт...

– Товарищ маршал, извините, что перебиваю. Мне надо на место теракта и могилу Лены. После – куда угодно. – Я извинительно улыбнулся.

– Ладно. – Язов постучал пальцами по столу. – Твой куратор от Смерша отвезет тебя и туда и обратно. Суток хватит? Тогда завтра – в Сибирь, в Красноярский край. Есть там пара частей и полигонов, места уж больно подходящие, глушь глухая, даже зон вокруг нет. И учти – голову не терять! Ты не только нам нужен, тебя еще твои миры ждут, тебе еще русско-японскую выигрывать.

– Есть сохранить голову, товарищ маршал Советского Союза. – Я вытянулся по стойке смирно. – Разрешите идти?

– Идите, товарищ лейтенант. Ни пуха, ни пера. – И маршал хлопнул меня по плечу.

Восемнадцатое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. Москва, станция метрополитена "Кировская".

– Вы понимаете, раньше просто невозможно было нормально, очень напряженный график, множество пассажиров. – Оправдывалась дежурная по станции, семеня пред нами. Точнее, передо мной, и немолодым майором-участковым, который догнал нас, побеседовав со старшим смены из транспортной милиции. Наши шаги гулко раздавались под сводами опустевшей старой станции.

– Мы все понимает, успокойтесь. Срывать график движения и тревожить граждан мы не собирались и не собираемся. – Я постарался успокоить женщину. Все ж таки практически ровесница моей матери, царствие ей небесное. – Вы идите, работайте. Меня товарищ майор проводит, если что нам нужно будет, то подойдем и спросим.

Дежурная осталась сзади, нервно теребя нарукавную повязку.

– Зря вы сказали, что я из Смерша, товарищ майор. Испугали женщину. – Негромко заметил я милиционеру, ведущему меня вперед мимо бюста Кирова.

– Ничего, этим ее уже не испугать. Ваша сотрудница спасла здесь немало народу, пусть понимают, кого стоит бояться, а кого просто опасаться. – Несогласно мотнул седой головой учатсковый, и зевнул, прикрываясь ладонью. – Извините, совершенно не выспался. Вот, здесь это было.

На сводах, выше мраморных плит, пятна свежей побелки. Пяток плит расколоты шрапнелью. Свежевымытые полы почти скрыли следы зачистки, но все равно, кровь чуствуется. На плитах – несколько свежих гвоздик, и одинокая горящая свечка, тоненькая, восковая, явно из церкви.

Блин... меня снова накрывает бешенством... успокоиться, тут нет виновных, тут наши люди. Хорошо, что майор отошел в сторону, отвернулся, дает мне время побыть здесь одному. И правильно, хоть с Леной поговорю спокойно, здесь она, не ушла.

Положив руку нарядом со свечой, я чуть влил силы, и передо мной возник призрачный силуэт молодой красивой женщины, держащей за крохотную ладошку маленькую девочку.

– Лена? – Я сглотнул слезы, вставая с колена.

– Женечка. – Моя нежданная любовь нежно улыбнулась. – Я знала, что ты придешь нас отпустить.

– Вас? А это?.. – В мое сердце словно воткнули ледяной гвоздь.

– Это наша дочка, Верочка. Знаешь, я так мечтала о дочке, мне так жаль, что не смогла тебе подарить ее и сыновей. – Лена аккуратно выдвинула неожиданно застеснявшуюся девочку из-за своей юбки. – Доченька, познакомься с папой, и попрощайся. Нам скоро уходить.

Призрачная девочка глянула на меня, и снова уткнулась в юбку матери.

Я постился на колено, и протянув руку, бережно коснулся макушки моей дочки, украшенной здоровенным бантом.

– Лена, Верочка... простите меня. Простите, что не сберег. – Горло перехватило, перед глазами плыло.

– Мы тебя любим и будем любить, Женечка. – Призрак провела ладонью по моей щеке, и улыбнулась. Прижала к себе девочку. – Ты живи, нас помни, но живи, люби, детишек делай и расти. Ты найдешь еще одну девушку, которая будет тебя любить. Береги ее, Жень, и не плачь, не надо. Мы же еще встретимся, ты же знаешь. И Женя, я знаю, ты будешь мстить. Оставайся при этом человеком, любимый, не переходи черту. Прощай, нам пора.

Сквозь своды станции пробился золотой столб света, накрывший мою любимую и мою нерожденную дочку. Силуэты девушки и девочки засветились, распадаясь на множество искорок, и рванулись вверх. И ничего не осталось, только яркие гвоздики, и практически прогоревшая свечка. И качающаяся около нее заколка Лены, та самая, которой она волосы по прилету в Ташкент закрепляла.

На душе было больно, тоскливо и одиноко. Врачи стараются не лечить серьезно больных близких, а некроманты невластны над своей душой. И рвет ее потерями так же, как и у всех остальных. И ничем не помочь. Мелькнула было у меня мысль, попробовать Лену задержать на свете, рвануть в тот оживающий мир, попробовать подобрать тело и помочь Лене занять его, но... для этого надо желание самой души, пусть неосознанное.

А тут... тут меня ждали только, чтобы попрощаться. И уйти вперед, навстречу новой жизни. Лена осознала гибель, и приняла ее. Она сознавая шла насмерть, ради своего долга, ради своей родины. Отдала свою жизнь ради того, чтобы жили остальные. Хорошо ли, плохо ли, святыми или свиньями – это будет уже их выбор, а Лена свой сделала. И нет моей власти над этим.

И потому, подобрав заколку, я выпрямился. Стер с лица слезы, проверил, нет ли клыков или глаз нелюдских, и повернулся к подходящему майору.

– Никогда такого не видел. Царствие им небесное. – К моему удивлению, майор снял фуражку и перекрестился.

Помолчав, участковый повернулся ко мне.

– Вам еще что-то нужно?

– Нт, товарищ майор. Спасибо вам. Пойдемте, мы вас добросим до дома, и извините, что побеспокоили. – Я прикоснулся губами к заколке, убирая ее во внутренний карман.

– Побеспокоили.. если бы не эта девочка, тут смертей десятки были бы. Так что ради ее памяти и не такое сделать можно. Знаешь, лейтенант, когда я разговаривал с ребятами с транспортного отдела, узнал что на этом месте будет памятная доска, а следущая открытая станция будет названа ее именем. Так и назовут – станция Елены Панциревой.

За этим разговором мы дошли до выхода, где нас ждала простая и неброская "волга". Майора подбросили до дома, а я поехал в свою общагу. Надо бы тут в Подмосковье домик купить, мелькнула мысль.

Следущую неделю я работал с ребятами из спецназа. Целый батальон очень умелых сорви-голов, спаянных стальной дисциплиной, прошедший сквозь огонь Афганистана и поучаствовавший в уничтожение всевозможных сепаратистов и националов по окрестностям Союза. Страшная сила, если суметь доставить ее туда, куда надо.

– Так, еще разок. Ты нас выводишь, лейтенант, и мы блокируем район и захватываем первые два этажа, после чего занимаем оборону. – Полковник Большаков, командир батальона, ткнул указкой в макет этого района Эр-Рияда. – Воскобоев, ты ставишь броневики, и артиллерией палишь все, что пытается прорваться. Капитан Савельев, твоя работа – ПВО. "Стингеры" и ЗУшки обязательно, у арабов и своя авиация неплоха, и амеры могут попробовать вмешаться. Хвостатые, вы за целеуказанием. Женька, учти, тебе скорректировали орбиты трех спутников, чтобы просвета не было. Смотри у меня! – Крепкая и очень симпатичная барышня со стянутыми в "конский хвост" иссиня-черными волосами и погонами старшего лейтенанта кивнула, принимая задачу. В ее взводе РЭБа и управления шесть девушек и пятеро парней. Что интересно, у всех длинные волосы, у всех "конские хвосты", даже у парней. Странно, но не мое дело.

Вообще, работая с этим батальоном, я чуть ли не кайфовал, настолько с ними было легко. На Тропу отряд вставал что пешим порядком, что на броне и грузовиках мигом, без проблем, будто бы всю жизнь только таким и занимались. Дядька только головой покачал, и шепнул мне, что подобное видал полвека назад, когда Доватор водил своих конников по немецким тылам. Твою ж душу, коль бы не Лена... не моя дочка...

– Сапер, еще разок, "подскок" обязателен? – Комбат недовольно нахмурился, глядя на небольшой оазис неподалеку от Эр-Рияда.

– Да, товарищ полковник. Там поймете, почему. – Я кивнул, качнув за пламягаситель английский "Брен" четвертой модели. Из оружия у меня тож ничего советского, два "сорок пятых" кольта, этот пулемет и мой топор за спиной. Над ним спецназовские девицы посмеялись, обозвали меня сапером его величества, стишок прочитали киплингоский, и мне прилип позывной "Сапер". А что, нормально. А то в ВМФ меня Бароном кличут, об этом многие знают. Тем более, что на английский и переводить не надо, разве звучит чуть иначе. Хотя, хоть и вроде как секретчики требуют не разговаривать на русском во время операции, но решили не мудрить. Пусть будут перехваты, мало ли, может какие наемники из эммигрантов-антисоветчиков задумали провокацию.

–Тогда – сутки отдыха. Обратный отсчет до начала операции пошел. – Контр-адмирал Жилин, которого суют во все дыры как моего основного куратора, и который командует самой операцией, кивнул головой.

– Есть сутки отдыха. Товарищи офицеры, проконтролируйте отдых личного состава. Всем отбой на шесть часов, потом проверка снаряжения и техники, и восемь часов личного времени. Вольно. Разойдись. – Комбат захлопнул тактический комп. Кстати, один из тех, что я сюда привез из мира Путина. Такие же у ребят и девчат из взвода РЭБа и управления. Я как-то не обратил раньше внимания, но, похоже, со мной работает элита элит.

Глава шестая.

Двадцать седьмое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. Сайдовская Аравия.

– И где мы? – Полковник Большаков ничего не боялся. Но не любил непонятки.

–На северо-восток Уяйна, на юго-запад Дхурма, мы ровно посередке. Эр-Рияд восточнее. Подождите меня здесь пять минут, надо хозяину здешних мест поклониться, и разрешение спросить. – Я передал свой пулемет молчаливому сержанту-сверчку, и пошел к крохотному оазису. С неба светила огромная Луна и яркие звезды. Наяривали миллионы радостных насекомых, воздающих хвалу ночной прохладе. От меня сквозанула недовольная маленькая кобра, а вот скорпион, которого она хотела захомячить, напротив, растопырился и угрожающе поднял хвост.

– Ассалом алейкум, старший. – Я остановился возле небольшого коврика, на котором сидел и курил кальян невысокий старичок, один в один киношный старик Хоттабыч. Поклонился ему, как равный равному, но младший старшему.

– И тебе здравствуй, младший. Давно подобных тебе не видел, давненько. С чем пожаловал, племянничек? – Дэв, хозяин этой пустыни, чуть прищурился, выдыхая облачко искрящегося дыма.

– Прошу разрешения на правеж. Хочу мести и крови, старший. – И я с поклоном передал ему заколку Елены.

– Ай-яй-яй, какие глупые. А еще короли и принцы... знаешь, я не буду возражать. Они тут все копают, роют, приглашают множество народа... надоели, жадные и глупые. Ты в своем праве, я мешать не буду. Только приведи сюда троицу, желательно королеской крови. Давненько я пальмы не поливал, давненько. – Дэв покрутил в руках заколку, и возвратил мне. – Жаль, хорошая девочка была, и капля нашей крови в ней тоже оставалась. У тебя могли быть сильные дети, племянничек. Жаль, жаль...

Очередное облачко полетело к звездам, разрастаясь в размере, превращаясь в "летающую тарелку" со сверкающими огоньками по окружности. Повисел, "тарелка" рванула вверх и исчезла в небесах. На стоянке арабов, километрах в трех от нас, начался переполох. Старичок закатился мелким, кашляющим смехом. Юморист этот дэв.

Попрощавшись, я отошел к настороженно наблюдающему за взбудораженными любителями отдыха в пустыне полковнику. За ним, темным сгустком силы, стоял батальон. Шесть южноафриканских пушечных броневиков "Иланд-90", вооруженных весьма серьезной пушкой в девяносто миллиметров, два десятка британских, древних как эти пески, "сарацинов" с новой башней, в которой установлена двадцатимиллиметровая пушка. Дюжина американских бронетранспортеров М-113, три десятка американских же грузовиков М939. Что на БТР, что на грузовиках установлены амерские же крупнокалиберные пулеметы, М-2. Кроме того, в шести грузовиках размещены польские ЗУ-23, лицухи наших таких же зениток. Кроме того, есть и "стингеры", и противотанковые ТОУ. И пятьсот шесть, если со мной, бойцов и командиров.

Вроде бы много, но здесь и самих саудовских вояк навалом. А уж про америнских и говорить нечего. В самой Саудовской Аравии только баз именно американских тринадцать, еще практически на каждой саудовской базе есть штатовские вояки. Еще Катар, Бахрейн, Эмираты... Америкаских баз кругом множество, и ВВС, и сухопутных, и флота. Вот и охамели вконец королек с принцами, решили что у Муххамеда за пазухой находятся, могут творить что хотят. Но мы им скоро объясним, что это не совсем верно.

Заскочив в головной М-113, я забрал свой "брен", и ткнул рукой в проявившуюся тропу.

– Поехали, как говорил Гагарин.

Качнувшись, американская "коробочка" рыкнула движком, и мы двинулись вперед. За нами, в колонну по одному, следовал батальон.

Немногочисленные и нежелательные нам зрители были. Все-таки Эр-Рияд город почти трехмиллионный, а место выхода у нас парк в центре. Но сегодня, точнее, сейчас, ночь с понедельника на вторник. Так что народу немного. Да и техника вся не наша, не советская. Причем на ней опознавательные знаки США нанесены, маршал разрешил особо не церемониться. И потому пара полицейских, дремлющих в крутом "форде" на перекрестке, только проводили взглядом нашу колонну, а пяток парней, какого-то хрена болтающихся по ночам в парке, стояли и не могли понять, что с ними. То ли им привиделось, то ли они хорошей анаши курнули. Появляющиеся из ниоткуда грузовики и броневики с солдатами точно душевного спокойствия им не прибавили. Парочка куда-то звонить стала, по здоровенным мобильным телефонам.

Но колонна уехала, оставив на газонах распаханную дернину, и вывороченные камни бордюров.

Небоскреб, наша цель, появился сразу за поворотом. Царство непуганых идиотов, собрать всю королевскую толпу в одном здании, а охрана обычная. И это после того, как приказали осуществить теракты в Москве. Чекисты сумели предотвратить четыре из них, а Лена смогла спасти людей от пятого.

– Атакуем! – Большаков отодвинул бойца от "браунинга", и с удовольствием прошелся очередью по стоящим около въезда на подземную парковку машинам охраны. Началась заваруха.

Кажется, много ли может сделать всего один, пусть и основательно усиленный бронетехникой батальон в миллионном городе, где только сил полиции около полуста тысяч человек? А вокруг множество военных баз, на которых расположены десятки тысяч солдат и сотни танков, самолетов и вертолетов?

Но если этот батальон действует внезапно, сумев сосредоточенно выйти на место проведения операции, да еще ночью, когда основная жизнь замерла, когда город спит, то результат становится страшным.

Охрана короля и принцев была сметена мгновенно, что, впрочем, совершенно не удивительно. Против автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов легкой стрелковкой воевать очень сложно. Тем более, когда нападающих больше, чем охраны.

Первые три этажа были заняты в течении нескольких минут, что полностью отрезало пути эвакуации. Возможно было, в принципе, что королевская семейка попробует сбежать по воздуху, но приведенные в боевую готовность расчеты ЗУшек и "стингеров" готовы были с этим поспорить.несколько патрульных машин, подскочивших было к небоскребу, взлетели в воздух от попаданий артиллерийских снарядов. И на целых пятнадцать минут движение вокруг квартала замерло. Полиуия просто не знала, что делать. Нападение в центре, военнослужащими США... что это, мятеж? Попытка сместить надоевшую королевскую семью? Проснувшийся от неурочного ночного звонка глава городской полиции не мог понять, и потому особо не спешил, пытаясь связаться с министром внутренних дел, тоже одним из принцев. А связи не было... время шло.

Ну а лично я, пользуясь тоненькими, колеблющимися стежками, мотался с этажа на этаж и от комнаты к комнате, стараясь изо всех сил уменьшить численность принцев.

Очередная дверь вылетела от моего пинка, но меня перед дверью уже не было. И потому пять пуль пятидесятого калибра, выпущенных из позолоченного "игла", просто разбили дорогущие мраморные плиты отделки на противоположной стене. А я прошел по стежке, оказавшись внутри комнаты. Ошалевший от моего внезапного появления принц дернулся было в мою сторону, но только частично. Рука с пистолетом отлетела в сторону, вместе с плечом. Хорошо я топор наточил! Добротно!

Перескочив через свалившегося и воющего араба, я пинком распахнул дверь в спальню. И был весьма удивлен девичьим визгом и криком на русском: "Дяденька, не надо!"

– Чего не надо? Вы кто? – Топор был заткнут за пояс, на место, а пулемет переброшен со спины на грудь.

Из-за кровати показались головы двух жутко перепуганных девчонок-блондинок. Лет пятнадцати, не больше...

– Дяденька, мы русские, меня Лена зовут, а это Катька. Сестра моя. Мы из Союза, дяденька, не убивай нас!

– Так. Тихо! – Я включил рацию. – Хвостики – Саперу. На семнадцатом в сто семьдесят третьем люксе два гражданских, наших, нужна эвакуация.

– Сапер – Хвостикам. Семнадцатый не зачищен, осторожнее! – Девичий голос ответил сразу же, и после короткой паузы. – Сапер, к тебе идут, держись!

– Есть держаться. Конец связи. – Я уже был около двери, и аккуратно выставил наружу зеркальце на ручке. Тихо, двери закрыты. Хотя, здесь минимум три принца еще должны жить. И обслуга. Хорошо что здесь очень суровые законы, обслуги из женщин нет вообще, сплошь мужики. Но что-то здесь больно тихо, сбежали все с этажа, что ль? А, нет, поспешил.

Две двери напротив меня распахнулись, и оттуда выскочили пяток арабов. Два точно принца, годов так за полсотни, и трое то ли советников, то ли прислуга. Я, особо не разбираясь, двумя длинными очередьми положил их посередь коридора, после чего закинул гранату в ближнюю комнату. Пока горел запал, сменил магазин на "Брене". Все же американский "ананас" это не наша "лимонка".

В комнате грохнуло, метнуло дымом из двери. Короче, нормальный для этого отеля звуковой фон. Главное, пока пожара нигде нет большого.

– Сапер, не стреляй, свои! – Со стороны лестницы раздался веселый вопль. Я заметил, что спецура откровенно с немалым удовольствием резала принцев и их ближних. Хотя, накопилось у саудитов долгов, говорить нечего. Ну, скоро все воздадим, со сторицей.

Два отделения пехотинцев в темпе вальса зачистили этаж, выкинув из окон еще одного принца, и пристрелив пару арабов из обслуги. Ничего, здесь невинных нет, все русской кровушкой помазаны. А те, кто за деньги работал на наших врагов... ну, это был их выбор.

Девчонки были в том же темпе опрошены, и исчезли с этажа с парой пехотинцев. Вниз побежали, к остальным дамам. Как оказалось, некоторые принцы жить не могут без того, чтобы их постель женщины не грели. А именно тот, которого я топором на этом этаже напластал, вообще очень любил девочек-блондинок, маленьких-молоденьких, которых скупал со всей Европы. Эти девчонки хоть и родом из Союза, но украли их в Израиле, куда мать переехала жить с мужем-евреем. Впрочем, это все, что я про них узнал. Некогда, да и не очень интересно. Нам еще восемь этажей чистить. Интересно, до короля уже добрались?

На улице залаяли ЗУшки, мимо окон пролетели трассеры. Опять вертолеты, что ль? Пару уже ссадили, один полицейский и один еще какой-то левый. Нехер здесь летать.

На бегу я глянул на часы. Полчаса уже эта свистопляска длится. Еще минут пятнадцать-двадцать у нас точно есть, должны успеть.

На лестничной площадке, около расчета крупнокалиберного пулемета, контролирующего перекресток за баррикадой из грузовиков и автобусов, которую все-таки устроили местные полицаи, я остановился, и, сев в угол, стал набивать опустевшие магазины. Благо, что тут винтовочные патроны натовского образца были ссыпаны в пластиковое ведро.

– Скоро там, интересно? – Второй номер задрал голову, глядя в потолок. На верхних этажах вовсю молотили автоматические винтовки и ручные пулеметы, рвались гранаты.

– Наверное. – Я набил свои тридцатки, вставил их в гнезда разгрузки, и поднял пару пустых магазинов-двадцаток от ФН-ФАЛ. – Это чьи?

– Да хер его знает, подобрали по дороге. Хочешь – бери. Уши прикройте.– Первый номер дал короткую очередь куда-то за баррикаду, потом еще одну. – Готов, сука. Горит.