Текст книги "Земля необходимых"

Автор книги: Владимир Стрельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Город Шалако, граница Конфедерации и Московского протектората, берег Залива. 22 год, 9 месяц, 39. 23-11.

Мы с Олесей сидели на широкой деревянной, как и все вообще в этом городке, веранде ресторанчика. Шалако городок маленький, пропыленный, небогатый. Просто потому, что дорога через него неудобная, более длинная, хоть и более безопасная. Но сам участок от Форта-Ли до Шалако очень тяжелый.

Каменистый берег Залива, через который проходила эта дорога, очень красив. Потрясающе красив – высокий обрыв над Заливом, внизу пена от прибоя, птицы над водой и зелеными, увитыми лианами скалами. При этом на триста километров с лишним ни одного каньона, даже чистые и быстрые реки в таких аккуратных неглубоких каменных руслах, заканчивающихся водопадами. Но и очень неровен, нигде скорость движения не была выше тридцати километров. Камни, валуны, камешки, щебенка под колесами превратили сегодняшний день в сплошную тряску, отдыхать останавливались чаще, руки болели даже у опытных водителей, что уж говорить про таких как я или Малик. А Олеся и еще две девушки-водительницы из конвоя плакали к середине дороги, ладно их подростки из циркачей заменили. И это несмотря на практически полное отсутствие пыли и свежий ветер с Залива.

Поехали через берег потому, что у циркачей дела в Форте-Ли были, требующие их присутствия. А возвращаться назад – лишние почти две тысячи километров. Вот уж не знали мы, на что шли, когда договор подписывали. Впрочем, по уверению Олега, этот участок один такой. Зато бандитов здесь практически не бывает, минитмены и вэвэшники здешних под корень вывели, а от Латинского Союза сюда еще попробуй, доберись.

Из-за ресторанчика донеслись гулкие шаги по дощатому настилу. Здешние тротуары были мало того, что на невысоких сваях и деревянные, так еще и под навесами.

А вот стоянки в городке нет, машины расположились под руководством местного шерифа в городе, вдоль единственной улицы. Я в который раз поглядел на наш разномастный конвой, едва видимый в тусклом свете трех уличных фонарей. Скании и Вольвы циркачей, наши УАЗы, ГАЗели, Тойоты, Егерь, несколько японских, то есть из самой Японии праворульных пикапов-Исузу переселенцев из Находки и Владивостока. Еще корейские джипы, два китайских грузовичка-Фотона. Сборная солянка, одним словом.

Кстати, гостиниц в городке тоже мало, одна-единственная. И в той комнат раз-два и обчелся. Так что насчет ночлега мы договорились с владельцем большой коровьей фермы на окраине Шалако, и по совместительству хозяина огромного амбара, битком набитым душистым сеном.

Из-за поворота вышли Светка и Малик. Подошли к нам, сели на придержанные для них места.

– Ребята, здесь чем кормят?– поинтересовалась Света.

– Окрошка, пельмени, это если из русской кухни. Есть стейки, причем не хуже, чем в Аламо, рыба жаренная, суп из моллюсков. Окрошка, правда, не на квасе, а на охлажденном бульоне. Все вкусно, очень,– Олеся нацепила на вилку кусочек жаренной рыбы, обмакнула в соус и с удовольствием съела.

Я с большим удовлетворением отодвинулся от стола. Давненько я таких отменных пельменей не ел. Нет, все-таки здорово, что в этом городке русские напополам с американцами живут. Кухни народов мира это хорошо, но ничто с пельменями не сравнится.

На следующий день мы валялись на сеновале до тех пор, пока солнышко не нагрело крышу, и не стало душновато. Да и после просто ходили по городку, хотя какой это город. Если по-русски, то это небольшая деревня. Точнее село, потому что здесь было две церковки, одна методистская, другая православная.

Вообще, неплохое местечко. Люди спокойны, неторопливы, никуда не спешат и все успевают. Городок чистый, выкрашенный, причем для себя, а не для начальства. Те же деревянные тротуары – их жители сами сделали, чтобы в сезон дождей в грязи не тонуть и лишний раз под дождем не мокнуть.

Московский протекторат, в двухстах километрах на Юго-Восток от Москвы.22 год, десятый месяц, 1. 16-28.

Колонна шла в широкой долинке, густо заросшей кустарником и бурьяном высотой до двух метров. Как мне объяснил Олег, знающий все, это следствие того, что в протекторате во многих густонаселенных местах в основном выбили поголовье рогачей, чтобы не вредили сельскому хозяйству. Да и антилопам досталось. В результате образовались такие рощи, которые раньше просто выедались здоровенными животными.

На небе толкались небольшие тучки, к сожалению, слишком маленькие, чтобы дать тень или сбрызнуть землю дождиком. Как вдруг здорово сверкнуло и громыхнул хороший такой раскат грома, я в кабине грузовика аж подпрыгнул.

– Ты смотри, Олег, тучи игрушечные, а гремят как взрослые, – усмехнувшись, повернулся я к подростку. Взял микрофон, и связался с Олесей. Выслушав нервный смешок и скороговорку девушки, я только отключился, как из динамика рации донеслась:

– Внимание, колонна, ускоряемся. Не паниковать, не нарушать места в походном ордере.

– Что за хрень? – я немного ускорился за идущим впереди джипом Олеси. За мной за мной также ускорились остальные машины, которые я видел в зеркале заднего вида.

А это что такое? Немного правее и сзади колонны поднимался густой столб дыма. Причем дым резко расширялся, приближаясь к колонне машин. Блин, ветер-то оттуда! Пожар!

Минут пять мы ехали по узкой дороге, пытаясь оторваться от приближающегося пламени, уже видимого на горизонте. Но полоска огня неумолимо приближалась, уже колонна была вся окутана едким дымом.

– Олег, звони своему начальству, нужно пал пускать, а то сгорим нахрен, – прокричал я вцепившемуся обоими руками в панель мальчишке.

Тот кивнул, включил рацию за левым плечом и скороговоркой забубнил в гарнитуру.

– Володя, Семеныч спрашивает как?– повернувшись ко мне, спросил он. Закашлялся от густого дыма, попавшего в кабину.

– Облить бензином за дорогой и поджечь, а потом машины на выгоревший участок за дорогу отвести. И скорее, догоняет!– сзади творилось жуткое, огненное светопредставление. Высоченные столбы пламени с гулом пожирали кустарник и бурьян, сжигали деревья.

Грузовик обогнали небольшие антилопы, в панике, не выбирая дороги, несущиеся от смерти.

– Колонна, стой. Мужики, с канистрами топлива на выход. Поливать растительность с левой стороны дороги,– идущие впереди грузовики остановились, из передового джипа выскочил Семен Семенович, руководя поливающими бензином и соляркой кустарник мужиками.

– Хорош, поджигайте. Скорее!

Я отбросил полиэтиленовую канистру в сторону, перекинул автомат из-за спины, и короткой очередью в упор поджег кустарник. Справа и слева тоже коротко ударили автоматы. Пламя весело рвануло по облитым бензином сухим веткам и листьям, подхватилось ветром, взлетело вверх и с гудением и щелканьем начало отодвигаться от дороги.

Я отбежал от жара к своей машине, прыгнул в кабину, схватившись за руль. Поглядел в зеркало заднего вида. Пламя степного пожара уже практически догнало колонну.

– Вперед, на сгоревшие земли. Аккуратно, не подожгите машины!– передние грузовики свернули с дороги и поехали по еще не потухшей до конца земле.– Василь, пробей дорогу!

– Есть, тащ майор,– весело ответили в колонке рации.

Из конца колонны по обочине вперед рванул броневик, обогнал всех и начал проламывать проезд в гаснущих кустах. За ним ехали тяжелые грузовики, потом мы. А сзади догоняла стена огня.

В одном из грузовиков ревели и бились о доски бортов верблюды, в другом орали и бросались на прутья клеток очумевшие от страха тигры. В доступном эфире стоял крик и матюки, кто-то читал молитву. Дым застил все вокруг, ехали как в густом, едком и горячем тумане. С боков изредка коротко вспыхивали недогоревшие деревца.

Но наконец, мы все сумели отъехать от дороги, а пламя с этой стороны дороги от нашего пала ушло далеко вперед. Пожар обогнул выгоревшие земли и ушел дальше. Колонна остановилась на черной от пепла, горячей земле. У большинства грузовиков тлели тенты, которые сейчас тушили циркачи. Да и Газелям досталось, и даже на Олесином прицепе вроде тлеется.

Я выскочил на землю, в очередной раз порадовавшись сапогам. Из-под ног взлетело облачко горячего пепла. Кое-где тлели толстые веточки, лежали обгоревшие тушки птиц и небольших животных. Дышать было очень тяжело, от дыма душил кашель. Но мы были живы. Так что я вытащил из кабины огнетушитель, и пошел тушить прицеп своей девушки.

Из сгоревших земель выбрались через три часа, проехав через мост на небольшой речке. Пожар подошел к ней вплотную и угас, не перейдя на другую сторону. Нам повезло, что перед деревянным мостом было большое пятно вытоптанной земли, по которой не могло распространиться пламя.

Машины были практически однотонные, грязно – копченые. Все мы насквозь провоняли дымом, лица были как у танкистов после тяжелого боя, в копоти и пепле. Пепел был везде, в кузовах машин, в салонах, я даже в карманах джинсов нашел. Он скрипел на зубах и попадал в глаза и нос, заставляя плакать и чихать. На лицах у большинства были промытые слезами дорожки.

Но настроение у всех было радостное, ибо мы только что выжили там, где практически все погибло. Даже животные в клетках успокоились, только обессилено лежали на полу, вывалив языки, а тигра от верблюда только по отсутствию горба можно было отличить.

Какое-то время мы ехали вдоль речушки, как оказалось, Семен Семенович выбирал место, чтобы вымыть машины и умыться самим. И вскоре такое место нашлось.

Длинная песчаная отмель искрилась под Солнцем, зазывая свежестью и чистотой воды. Но ее перебаламутил БРДМ-2, заехавший в воду на пару десятков метров, на башню броневика вылез чумазый паренек в танкошлеме, уселся на нее и начал наблюдать за водой. Два грузовика с крупнокалиберными пулеметами встали перед отмелью и за ней, направив стволы в реку.

– Чего это они?– спросил я Олега, останавливая «Егеря» на указанном месте за RAV4.

– Чтобы крокодилы не подошли. Вообще-то крупных уже почти не осталось, но порой встречаются весьма внушительные экземпляры. Хотя за ними специально охотятся и в Московском протекторате, и в протекторате РА. Вообще выбивают всех крупных и опасных животных, чтобы поспокойнее жизнь была, и так хлопот хватает. Тут кроме больших гиен и свинок еще степной лев водиться, так он умнее на порядок, чем эти твари. Хорошо хоть на людей не охотится, но коров из стад периодически таскают, приходится пастухам с пулеметными джипами до сих пор коров пасти. Ладно, дядь Володь, я отцу помогу нашу Сканию вымыть, пока, – и паренек убежал в конец колонны.

А я вытащил ведра из кузова, и стал таскать воду сначала к Олесиной Тойоте, а потом к «Егерю». Вначале я, молча, тер машины тряпкой, смывая копоть, но получив пригоршню воды в лицо, вскинулся, посмотрел на смеющуюся девушку, подумал и облил ее сам. Вскоре вся поляна превратилась в арену водяной баталии. Все, и взрослые, и дети, обливали друг друга водой и смеялись.

Когда закончили мыть машины, переоделись в сухое, а женщины высушили волосы, к нам подъехали два автомобиля, массивные такие и брутальные. С пулеметами на крышах и надписями «ОМОН» на бортах.

Из переднего в люк высунулась довольная красная морда в милицейской фуражке, и с удовольствием спросила:

– Нарушаем, граждане? Как, протокол составим или по-хорошему договоримся?– и заржала, аки лощадь.

Потом дверь распахнулась, и из машины вылез обладатель морды, широкоплечий капитан в ментовском камуфляже. Подошел в дяде Мише, обнял его так, что у того ребра хрустнули.

– Батька, живой! Я с матерью испереживался, как про пожар услышал. Сел на машины, и рванул сюда. Мол, проверю фермы по периметру. Как чуял, что тебя на этой речке найду. Ура, живой,– капитан покружил отца в воздухе.

– Поставь где взял, весь авторитет нарушил, – дядя Миша с удовольствием посмотрел на капитана. Увидев, что большинство глазеет на эту необычную встречу, представил его.– Этот молодец мой сын, капитан ОМОНа Внутренних Войск Московского протектората, Сысоев Николай Михайлович. Прошу любить и жаловать, ясно, барышни?

Этот вопрос был адресован свободным девушкам из нашего каравана, которые стояли возле машин.

Московский протекторат, форт «Скала». 22 год, десятый месяц, 3. 18-28.

Мы остановились за небольшим, но мощно вооруженным фортом на господствующей высоте перед Новой Одессой, до которой оставалось около пяти километров, не больше. Дорога огибала извилистый берег и исчезала в городских воротах.

А отсюда был прекрасно виден вход в порт Новой Одессы. Двуглавая гора с решеткой РЛС, бетонные укрепления крепости, массивные башни с тяжелыми корабельными орудиями.

– Сто пятьдесят два миллиметра. Две башни по три ствола. И четыре семидесяти шести миллиметровые башни-спарки, автоматические. Очень мощный форт, один из самых мощных в Новой Земле. Наши приволокли из старого мира пушки с изрезанных кораблей Черноморского Флота СССР. Кстати, в Береговом поступили точно также, только пушки посовременнее и с Тихоокеанского Флота. А-218, с покрошенного на иголки эсминца «Осмотрительный». Две башни по сто тридцать миллиметров, автоматы. Причем полностью собранные и отлаженные, не то, что у нас, только одна шестидюймовка рабочая, и одна трехдюймовка,– капитан, который Николай, поглядел на Олесю.

Если честно, то мне совсем не по нраву то, что этот мордатый вокруг моей девушки крутится всю дорогу, несмотря на пару моих намеков и предупреждений. Ладно хоть в кабину «Егеря» не лезет, куда пересела утомленная длинной дорогой Олеся. А Тойота на сцепке сзади едет с прицепом.

Переселенцы на автобусах в Демидовск поехали прямиком. И часть людей из конвоя тоже с ними отправилась. Я тоже хотел так, но девушки, все вместе, Олеся, Светлана, Вера и Лиза захотели поглядеть на самый большой порт на этом побережье. Мол, Форт-Ли практически не видели, так хоть Новую Одессу посмотреть, и корабли тоже. И мои возражения о том, что нужно поскорее устраиваться до сезона дождей никаких последствий не имели.

– Ну и на кой хрен они здесь нужны? Зубастых чаек пугать? Или покрасоваться?– раздраженно поинтересовался я. Доставать меня капитан начал, чес слово. Аж до зубовного скрежета.

– Ну, против пиратов. Они могут попытаться захватить порт,– заметила Олеся, не отрываясь от бинокля. Понравился ей вид, видимо. Возможно, ей и капитан понравился.

– Тогда бы лучше малокалиберных автоматов наставили, толку больше. Это же для морского боя пушки, против больших кораблей. По маломерным судам стрелять из таких дур – все равно, что из пушки по воробьям. Шума много, а толку чуть. Ладно еще трехдюймовые автоматы… Впрочем, это не мое дело. Поехали скорее, нужно еще в отель заселяться,– я полез было в кабину, но услышал приглашение капитана Олесе.

– Олеся, может, ко мне заедете? У меня великолепный дом, почти пустой, можете остановиться хоть на весь сезон дождей,– а сам ее за руку придерживает.

– Капитан, пошли, поговорим,– все, кончилось мое терпение. Я кивнул Малику и пошел за машины. Малик пошел за мной.

Капитан тоже пошел следом с прапорщиком, а братья, отвлекли Олесю каким-то вопросом .

Отойдя от машин за ближний бугор, я отдал АКМС Малику, расстегнул и снял с себя подвесную.

– Тебе никто не говорил, что чужих девушек отбивать опасно для здоровья? -похрен мне сейчас его погоны, будь что будет. Я снял пояс с пистолетом и подсумками, и протянул хмурому уйгуру.

Капитан тоже разоружился. И начал разогревать мышцы плеч и ног, коротко работая руками и быстро, по-боксерски перебирая ногами. Но я и не думал, что будет легко. Впрочем, я тоже не подарок.

Омоновец коротко шагнул ко мне, приняв стойку боксера-любителя. Я принял такую же, легкими прыжками уйдя вправо по кругу. У меня довольно неплохо получается изображать боксера.

Изобразив короткий левой, я шагнул назад, уклоняясь от встречного правого в подбородок. Капитан опять сократил дистанцию, и нанес серию по корпусу и попытался опять пробить в подбородок.

А я блокировал его хук, и ударил его коленом в грудь. Сильно, но не очень точно, думал попасть в солнечное, а попал в грудину. Но сильно, отбросив его на метра полтора. Он аж на зад сел. Я рванул было вперед, но его прапор заслонил дорогу.

– Лежачего не бьют, из-за девки бьетесь, не на смерть, – и отошел в сторону.

Николай уже стоял на ногах, и одной рукой потирал грудину. А потом шагнул ко мне, и попытался врезать с разворота ногой в челюсть. Меня спасло мое умение складываться мгновенно пополам, не раз меня выручавшее. Потом я принял на правый бок сильный косой удар ногой, и, шагнув вперед, ударил лбом. «Ливерпульский поцелуйчик», редко кто ждет его от такого толстого и неуклюжего парня. А потом сильно правой под дых, и левой в ухо. Все, вроде.

Оглянувшись, я увидел столпившихся людей, с интересом смотрящих на нас. И побледневшую Олесю, большими глазами глядящую на нашу драку.

Семен Семенович подошел к начавшему подниматься Николаю, усадил его и принялся проверять его состояние. А ко мне подошел его отец. Злой и хмурый.

– Я довел вас до Одессы. Дальше езжай сам, – помолчав, сказал он.– И спасибо тебе за совет в дороге. Если бы не он, мы бы сгорели все. Прощай.

Повернувшись, он наклонился к сыну, поглядел ему в разбитое моим лбом лицо, повернул и посмотрел на текущую из уха кровь. С Семеном аккуратно приподняли его под руки, и повели к конвою.

Прапор, усмехнувшись, пошел следом. Циркачи тоже стали уходить, пожимая мне и моим спутникам руки. Вскоре они уехали, оставив нас возле форта.

– Ну что, Отелло? Как бок, болит?– спросил Виктор Константинович, заметив то, что я морщусь от боли в правом боку. Здорово меня капитан лягнул, говорить нечего.

– Точно Отелло. Володя, драться обязательно нужно было?– спросила Олеся, осторожно вытирая мне лицо. Я и не заметил, что у меня бровь рассечена. Видимо, когда боднул омоновца, разбил, прямых в лицо я вроде не пропускал.

– Нужно, Олеся, нужно. Ну ка, подвинься, пусть умоется,– Светка начала поливать мне из большой фляги.– Ты пока не замужняя жена, а любимая девушка. Парень должен за свою девку драться, это обязательно. А за жену – тем более.

– Просто он такой нежный бывает, а тут прямо черт какой-то, злой и жестокий,– Олеся отобрала у нее флягу и стала сама промывать рассечение.– Зашить нужно, а пока стяну пластырем. И губа сильно разбита, тоже может шов наложить придется.

– Олеся, если я буду нежен с парнями, это могут неправильно понять,– заметил я после окончания процедур.

– Ну, некоторые так называемые мужчины были бы этому только рады,– засмеялся Руслан.

– Ладно, Отелло, поехали. Мне сказал Семен перед отъездом, что у нас около суток, чтобы спокойно выехать с территории московского протектората. А то за мордобитие капитану ОМОНа ты можешь присесть на полгода минимум. Будешь шпалы таскать,– и Артемьев пошел к своей Тойоте. Его дочери и жена уже сидели в машине. Обернувшись, он добавил для остальных. – Кто не хочет ехать с нами, может спокойно ехать в Новую Одессу, вы с капитаном не дрались.

– Поехали, Отелло. Олеся, смотри, хорошо подумай, а то Дездемоной станешь. Какой он у тебя ревнивый, – Светка с Маликом уселись в УАЗ, и захлопнули дверцы.

Постепенно все расселись по машинам. Две машины отправились в город, а мы с присоединившимся к нам Русланом с женой на Газели и его сестрой с мужем на китайском синеньком «Фотоне» поехали в обход города по узкой грунтовой дороге.

Больше часа я ехал молча, изредка посматривая на притихшую Олесю. Да и начавшая здорово мешать разбитая губа и болящая бровь совсем не способствовали веселой беседе.

С другой стороны, я уверен, что сделал правильно. Пусть он офицер, и последствия могут здорово сказаться, но это мое решение и мне нести за него ответ. Ведь я люблю эту девушку, и готов за это дело снести голову кому угодно. Разве она сама скажет, что уходит, и чтобы я ее не беспокоил.

Но пока это не произошло, Олеся после драки крутилась возле меня, даже не посмотрев в сторону капитана. Что не может не радовать. Хотя это и эгоизм, вроде.

– Володя, ты дорогу до Демидовска знаешь?– ожила рация голосом Артемьева.

– Нет, Виктор Константинович. Нам в любом случае до Амазонки надо, а там мост через нее, причем уже на земле Русской Армии. Так что пока едем, а там у кого-либо спросим. Язык, он до Киева доведет.

– Ага, только сначала этот Киев здесь нужно построить. В этом мире такого города пока нет,– заметила Олеся.

– Знаете, мне кажется, что должна быть возможность сообщения с нашим миром. Ведь связь есть? Радиоволны – это тоже материя, как и физические тела. Если они доходят до Старого Света, то просто не могут не доходить и прочие виды материи, – это Руслан вклинился в разговор. Его газелька едет за мной.

– Возможно. Вот приедем в Демидовск, обратись с этим в местную науку, иметь связь со Старым Светом было бы здорово. Смотрите, авария впереди,– Малик притормозил, а вслед за ним и мы все.

Перегородив дорогу, стоял трактор с телегой, причем не Беларусь, а какой-то западный. Мощный, и телега не маленькая. И Мерседес-внедорожник, врезавшийся в эту телегу. Вроде знакомая картина.

А вот дальше все было совершенно незнакомо.

Мужик-тракторист с ППШ в руках матом орал на моложавого мажора в шиншилловой безрукавке и его водителя, сопровождая свои крики пугающими замахами массивным автоматом.

– Вы, бл.., в трактор сзаду въехали, бл..! Да вы знаете, бл.., что с вами хозяин сделает? Не знаю, что он с вами сделает, но херовато вам точно будет, бл..! Я ОМОНа вызвал, бл.., сейчас приедет, пусть с вами разбирается, бл..!– на кабине трактора была длинная антенна, как на Олесиной Тойоте. Похоже, неслабая рация на этом агрегате.

– Застряли, япона-мама. По обочине не объехать, паркетники и Газели не пройдут. Ждем, – прокомментировал все это едущий впереди Колян.

– Ну что, будем ждать? – повернувшись ко мне, спросила Олеся. И, помолчав, добавила.– Прости меня за мою глупость, хотела, чтобы ты немного поревновал.

– Ладно, все нормально,– ответил я.– Вот только застряли мы, похоже, надолго.

Впрочем, минут через двадцать подъехал серо-зеленый Геленваген, с надписью ВВ на бортах. ОМОН в этом протекторате вроде спецназа, а ВВ выполняют общеармейские и полицейские функции, если я правильно объяснения Олега запомнил.

Из машины вылезли трое, лейтенант и два рядовых. У солдат были АК-103, лейтенант с собой автомат не взял.

Неспешной походкой он подошел к месту ДТП. К нему сразу кинулся мажорчик, и начал жаловаться:

– Вы понимаете, этот хам и быдло мне автоматом угрожает! Да мой папа в Москве большой начальник, его сам мэр знает. Вы обязаны заставить этого хама выплатить мне компенсацию за то, что он вел свой вонючий трактор по этой дороге!

– Что?!! Я быдло?! Да я тебя, гламурная морда!– тракторист кинулся было на мажорчика, но был перехвачен солдатами и оттащен в сторону.

А лейтенант прищурился, повернулся к держащему тракториста солдату и приказал:

– Митрохин, ну ка, дай мне демократизатор!

Солдат вытащил из петли на поясе и протянул ему резиновую дубинку.

Я снял с держателя АКСМ и передернул затвор. Если лейтеха попробует ударить этого мужика, вмешаюсь. Как я видел в зеркало заднего вида, Руслан тоже взял свой СКС, а Малик вылез из УАЗа с АКМ в руках

Лейтеха еще раз согнул дубинку перед носом у тракториста, подмигнул ему и с разворота врезал вдоль спины мажору, потом еще, сбивая визжащую тушку наземь, и еще. С удовлетворением посмотрел на дело рук своих, приподнял его за шиворот и сказал:

– Слушай, ты, му..,хм,– тут он поглядел на вышедших из машин женщин из нашей колонны.– Чудило визгливое. Еще раз попробуешь не соблюсти правила дорожного движения – пешком всю жизнь ходить будешь, тележку с навозом толкая, понял? А не дай Бог, кого покалечишь своим «мерином», считай себя покойником, ясно?

Лейтенант отошел от рыдающего на земле мажора, размазывающего по лицу красную грязь. И подошел к стоящему молчком водиле или телохранителю.

– Его отцу пришлют счет от Коршунова за поврежденную тележку. Забирай его, и проваливайте, ясно?– после чего лейтеха подошел к трактористу, осмотрел с ним повреждения, заснял все на цифровую камеру. Сопровождающие его солдаты ненавязчиво подтолкнули автоматами все еще хлюпающего носом мажора и его охранника к машине. После чего несколько кривомордый внедорожник завелся и уехал, а солдаты, усмехаясь, сели в свою машину.

Тем временем лейтенант подошел к нам, козырнул и представился:

– Лейтенант Внутренних войск Воробьев. Прошу вас извинить за эту сцену, но таких недоделков только так и можно выучить жить в этом мире по нашим правилам. Они не хотят служить, не хотят уважать других людей и не понимают, почему им нельзя творить что хотят, как в Старом Свете.

А у нас в протекторате сотня тысяч населения, из них половина крестьяне и рыбаки. И у этих крестьян и рыбаков на руках больше сорока тысяч единиц пусть устаревшего, но вполне огнестрельного оружия. И мы не имеем права допустить крестьянских бунтов.

Ну, и кроме того, мы самая большая акула в наших водах и землях и не позволим никому обижать наших людей,– после чего он повернулся ко мне.– Не вы с Сысоевым подрались?

– А откуда вы знаете?– здорово удивился я.

– Ну, нас здесь всего сто тысяч. Большая деревня получается. А офицеров и прапорщиков ОМОНа и ВВ вообще чуть больше четырех сотен человек. Так что все про всех и всё моментально узнают. Хотя я не уверен, что на месте Николая не попробовал бы отбить вашу девушку, – лейтенант слегка поклонился подошедшей Олесе. – Не задерживайтесь долго, Коршунов терпеть не может, когда кто-либо колотит его офицеров. Ваше счастье, что Николай был не на службе. Хотя, с другой стороны, на службе он так активно к девушкам не подкатывается.

– И что, мне теперь сюда, в московский протекторат вход заказан? – хмуро поинтересовался я, а Олеся прижалась к моему плечу. Жаль, если так, Москва мне понравилась, неплохой городок.

– Да нет. Просто поскорее становитесь на воинский учет в Демидовске. Граждан протектората РА здесь не трогают из-за таких мелочей. Как и нас там. Вообще живем мирно, и почти по-добрососедски.

Ладно, честь имею, мне пора. Служба!– лейтенант козырнул и уехал в сторону Одессы.

Тракторист, бубня под нос матюки, залез в кабину, подвесил ППШ под потолок, завел трактор и тоже двинулся в сторону Одессы. В кузове тележки горой лежали мешки, похоже, с картошкой. А может и со свеклой, попробуй, разбери сквозь мешковину, какие корнеплоды он везет.

– Мы тоже расселись по машинам, и тронулись в дорогу. Если честно, то за эту неделю она осточертела уже, несмотря на новизну ощущений. Я потому в шофера и не пошел, что домосед, разве совершал короткие выезды на рыбалку или охоту. Ну, и командировки бывали в соседние города.

Дорога шла по сельской местности, вокруг были уже убранные поля. За ними, в лугах, паслись стада коров и верблюдов, охраняемые вооруженными всадниками и джипами на пригорках с пулеметами. Пару раз попались апельсиновые сады, с нарисованным на плакате здоровенным фермером, показывающим внушительный кулачище и с надписью на русском: «Путник, не ломай деревья, просто сорви плод!»

Километров через сорок мы выехали к пограничной заставе, если так можно выразиться.

Сбоку от дороги стояли два полосатых столба, рядышком были две будки для часовых. Которые сидели на табуретках между будками и гоняли в нарды на доске, поставленной на ящик. Два офицера облокотились на шлагбаум, и переговаривались между собой.

На столбах были доски с надписями «Протекторат Русской Армии» и «Московский протекторат».

Увидев наши машины, солдаты убрали нарды и подошли к офицерам. Я обратил внимание, что одни были одеты частично в милицейский камуфляж, в каком часто показывают по телевизору российский ОМОН и частично в простую «флору», а другие в форму уже знакомых мне камуфляжных расцветок, как раз под здешнюю растительность. Такую форму носили солдаты из БРДМ-2, который сопровождал поселенцев в Демидовск.

Поодаль от дороги стоял одноэтажный длинный дом с двумя выходами, с одной стороны стоял танк ПТ-76 и БРДМ-2 с надписями на борту РА и RA, а с другой «хамви» и М-113 с надписями ОМОН. В курилке с торца казармы сидело с десяток солдат в камуфляжах обоих расцветок.

Оба офицера, причем оба старшие лейтенанты, подошли к нашей колонне, остановившейся перед первым шлагбаумом.

– Здравия желаем, товарищи переселенцы. Предъявите ваши Ай Ди!– козырнув, оба офицера достали сканеры.

И начали по очереди считывать наши карточки, московский офицер принимал их у переселенцев, потом отдавал армейцу, а тот возвращал их нам. Быстро и без проволочек нам оформили документы, если так можно сказать.

Потом подошедший сержант РА раздал каждому памятки и карты протектората, и пожелал счастливого пути.

А я спросил у офицеров:

– Товарищи старшие лейтенанты, а для чего в середине русских земель такая мощная застава? Только единиц бронетехники аж четыре штуки?

– А это опорный пункт, здесь дежурная смена бригад быстрого реагирования. Правда, пару лет дежурство здесь считается отдыхом, а в начале пришлось потрудиться с обоих сторон границы, чтобы порядок навести. Счастливо вам!– и армеец скомандовал поднять шлагбаум.

Прямо скажем, разницы между двумя протекторатами я не увидел, те же дорожные знаки на русском, английском и вроде бы испанском языках. Хотя нет, бразильцы на португальском, вроде бы говорят? А эти знаки для бразильцев сделаны, которые наши соседи, как Олег говорил. Надо же, офигеть, никак не привыкну к этому смещению. Но мне нравиться.

Олеся гоняла настройку приемника, перебирая FM-станции. Их здесь не очень много, но выбор есть. Из Новой Одессы даже «Владимирский централ» поймала, по «заявкам слушателей».

– … больше чем в прошлом году. Совместное использование Амазонки приносит большую прибыль русским и бразильцам.

А теперь новости сельского хозяйства, но сначала песня…

– Олесь, оставь. Надоела музыка за эту неделю, новости послушаем,– попросил я, слушая веселую песенку, причем незнакомую песенку. Что-то про любовь, горы и Амазонку, похоже, уже здешняя группа.

– Внимание, Амазонка вроде бы! И мост видать,– Колян, едущий немного впереди на своей Ниве, остановился на гребне следующего холма, дожидаясь нас. Когда мой «Егерь» поднялся на вершину, открылся великолепный вид.

Широкая голубая полоска, с многочисленными зелеными островами, перечеркнутая строчкой наплавного моста. Небольшой поселок с довольно большим портом на том берегу. Что интересно, справа появилась еще одна дорога, на которой пылила колонна из десятка Камазов, доверху груженных углем. То-то погранцы удивились, нас увидев, мы по какому-то проселку ехали, а здесь широкая и добротная дорога, причем с щебенным покрытием.