Текст книги "Кто и куда ведет Россию? От харизмы до маразма"

Автор книги: Владимир Фортунатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Царь-освободитель у истоков русского «откатинга»

Во время Второй мировой войны фашисты за побег из концлагеря на расстрел ведут англичанина, француза и русского. Предлагают исполнить последнее желание. Англичанин выкурил последнюю сигару. Француз выпил бокал хорошего вина. А русский попросил как следует ударить его сапогом по заднему месту. После удара Иван выхватил у одного из немцев автомат, всех конвоиров перестрелял. В расположении войск союзников Джон и Жан за выпивкой спрашивают Ивана: «Почему ты сразу не сделал того, что у тебя так ловко получилось?» Иван объясняет: «Мы, русские, такой народ. Пока нам по заднице крепко не надают, не пошевелимся».

Поучительный анекдот

Понятную симпатию на протяжении всей телевизионной дискуссии у автора вызывал единственный профессиональный историк, директор Института российской истории Российской академии наук, доктор исторических наук Андрей Николаевич Сахаров. Автор многих научных трудов, руководитель ряда авторских коллективов, подготовивших учебники по отечественной истории для школы и высших учебных заведений, оказался в положении, которому не позавидуешь. Единственный настоящий специалист по предмету обсуждения, А. Н. Сахаров, аккуратно подбирая слова, вносил уточняющие акценты при наиболее очевидных переборах в изложении материала и оценках у своих товарищей по проекту.

Естественно, что в своем представлении царя-освободителя Александра II А. Н. Сахаров обратил внимание на бесспорные заслуги и достоинства одного из выдающихся представителей династии Романовых. Своей современной популярностью Александр II вряд ли обязан глубокому пониманию всеми россиянами содержания и значимости «великих реформ».

Достаточно вспомнить, что при Александре II появились уездные и губернские земства, в сравнении с которыми современные органы местного самоуправления выглядят как насмешка над здравым смыслом. Университеты получили из рук Александра II автономию и целый ряд льгот, после чего вся последующая история отечественной высшей школы свелась к борьбе между высоким начальством, которое хотело дарованное Александром Николаевичем отобрать или обкорнать. В 1862 г. был впервые обнародован государственный бюджет – и на тысячном году существования российской государственности (с 862 г.!) русский грамотный народ получил возможность узнать, как же власть распоряжается всем тем, что он, народ, создает своим трудом. В России была проведена мощная правовая реформа. Во главе окружных судов стояли независимые коронные судьи, которые назначались пожизненно министром юстиции (а не императором или президентом лично). В судебном процессе предусматривалось участие обвинения и защиты (появилась адвокатура), суда присяжных, признавался принцип презумпции невиновности. При Александре II имела место первая гласность. Появилось и такое понятие, как общественность. И так далее, и тому подобное.

Надо отметить, что Александр II не был либералом и реформатором по убеждению. Скорее он был консерватором. Но Россия проиграла Крымскую войну 1853–1856 гг. По некоторым предположениям, Николай I не мог перенести унижения, принял медленно действующий яд и в последней беседе с сыном разъяснял необходимость реформ. «Севастополь ударил по застоявшимся умам», – констатировал известный историк М. Погодин. «Не хотели по доброй воле, так под ударами должны мы очнуться, отрезвиться, самоуглубиться, сознать причины наших несчастий, чтобы возродиться нравственно», – рассуждал известный публицист того периода М. Катков.

Имя Освободитель Александр II получил не только за отмену крепостного права в России, но и за освобождение балканских славян от власти турок в результате русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Эпоха «великих реформ» заслуживает специального внимания, так как в действиях властей того времени, так называемых либеральных бюрократов, есть чему поучиться.

Значит ли все это и многое другое, что книги о российском императоре Александре II (1855–1881) должны напоминать житие святого, а устные характеристики заканчиваться тостом? И почему имя царя-освободителя увязано с нехорошим термином, говорящим о коррупции? Что вообще следует говорить и писать о великих людях, а о чем, может быть, не стоит и вспоминать? В какой степени можно вмешиваться в личную жизнь исторических деятелей, ворошить прошлое, включая «грязное белье»?

По-видимому, интерес к «грязному белью» вряд ли когда-нибудь иссякнет, так как современная массовая культура во многом построена на подогревании и эксплуатации этого интереса. Для историков-профессионалов на первом месте будет оставаться та часть жизни исторического деятеля, которая непосредственно связана с общественно значимыми делами, событиями, ситуациями. Тема «тайн Романовых» и «романов Романовых» может иметь место, потому что некоторые правители в угоду явно личным интересам без особых колебаний приносили в жертву интересы общественные и даже государственные.

Моральный облик царя-освободителя можно было бы и не обсуждать, если бы не ряд привходящих обстоятельств.

Так, в правление Александра II возобновилось железнодорожное строительство, почти заглохшее после ввода в эксплуатацию магистрали Санкт-Петербург – Москва и в связи с Крымской войной 1853–1856. Война показала необходимость быстрейшего развития сети железных дорог, план строительства которых наметил выдающийся инженер путей сообщения, первый министр путей сообщения Павел Петрович Мельников (1865–1869). Было принято решение предоставлять возможность строить железные дороги на конкурсной основе для того, чтобы получить наиболее выгодные условия строительства дорог, так как государство предоставляло для этих целей значительные кредиты и гарантировало получение определенного процента на вложенный капитал. В общей сложности за 1866–1880 гг. правительство выдало частным лицам и земствам 53 концессии на постройку и эксплуатацию 16 тыс. км частных железных дорог. Было образовано 43 акционерных железнодорожных общества, возглавляемых П. Г. фон Дервизом, К. Ф. фон Мекком, С. С. Поляковым, П. И. Губониным, М. А. Варшавским и другими «железнодорожными королями».

Опыт предоставления концессий на строительство железных дорог частным предпринимателям следует признать в целом удачным и полезным. Однако и этот опыт не был однородным и однозначным. Модели (сценарии), в рамках которых действовали «железнодорожные короли», были разными. Часть концессий была получена за взятки. Ряд высших сановников и тайных титулованных ходатаев получал от учредителей по 4 тыс. рублей с версты, обеспечивая выход «для решения вопроса» на самый верх. Царь-освободитель лично ведал раздачей железнодорожных концессий, являлся негласно крупным акционером ряда железнодорожных обществ, владея облигациями этих обществ на сумму более 7 млн рублей. Военный министр Д. А. Милютин с горечью записал в своем дневнике: «Остается только дивиться, как самодержавный повелитель 80 миллионов людей может до такой степени быть чуждым обыкновенным, самым элементарным началам честности и бескорыстия».

В высших кругах ни для кого не было секретом, что деньги шли на содержание фаворитки императора, княгини Е. М. Юрьевской, и второй семьи, которую завел Александр II. Княгиня Е. М. Юрьевская имела плохую репутацию у приличных людей, потому что вокруг нее всегда вилось немало темных дельцов. «Множество назначений и других, как засвидетельствовал в своих воспоминаниях граф С. Ю. Витте, неопрятных дел устраивалось через морганатическую супругу Александра княгиню Юрьевскую. Княгиня (первоначально еще в качестве княжны Долгорукой) не брезговала принимать крупные подношения, и это был путь для крупных дельцов добиться концессий на строительство железных дорог…» [39]39
  Кирпичников А. И.Взятка и коррупция в России. СПб.: Изд-во «Альфа», 1997. С. 46–47.


[Закрыть]

Дело в том, что «щепетильный» император считал, что не может брать деньги на содержание своей второй семьи из казенных средств, и предпочитал «левый заработок» – «откат» от «железнодорожных королей». Да и не только от них.

Успешная предпринимательская деятельность государя-императора не была, как свидетельствуют источники, секретом в высших кругах российского общества. Сторонниками строительства по преимуществу частных, а не государственных железных дорог при Александре II были министр финансов М. Х. Рейтерн, управляющий Государственным банком Е. И. Ламанский, наместник Кавказа, брат Николая I, великий князь Михаил Павлович и др.

В середине 1860-х гг. наместник Кавказа добился разрешения построить в Закавказье дорогу Поти—Тифлис. Он считал, что возведение земляного полотна (самые трудоемкие работы) должно выполнить ведомство путей сообщения, а станции, вокзалы, депо, водокачки построят иностранцы. П. П. Мельников написал наместнику письмо с протестом против этих планов. Но, пользуясь поддержкой Рейтерна, Михаил Павлович утвердил проект у царя в обход министерства путей сообщения.

В первую половину 1860-х гг. обанкротилось Главное общество российских железных дорог, созданное еще в 1857 г. как организация-монополист в строительстве железных дорог. В правлении ГОРЖД преобладали зарубежные банкиры. Общество взяло на себя обязательство построить четыре железные дороги, но от строительства двух вскоре отказалось, а строительство оставшихся двух дорог шло кое-как. П. П. Мельников доложил императору, что банкиры-учредители выехали из России с большими премиями, бросив дело неоконченным, с огромным долгом и оставив «значительное число сооружений, требовавших перестройки по неудовлетворительному их исполнению». Но в правительстве решили спасти Общество, предоставив ему прибыльно работавшую

Николаевскую железную дорогу, ту самую, которую строил П. П. Мельников. Такое предложение внес все тот же Рейтерн. Александр II передал проект на отзыв министру путей сообщения. Мельников решительно возразил: «Николаевская дорога составляет в руках правительства послушное и могучее орудие для полезного влияния на развитие народной торговли и промышленности независимо от блестящих материальных выгод, какие эксплуатация ее доставит в ближайшем будущем, а поэтому нельзя не желать, чтобы Николаевская дорога оставалась правительственною, тем более что отчуждение иностранцам такой дороги, на которой лежит успех… произведет самое тяжкое впечатление в России, да едва ли не произведет и невыгоднейшие действия за границей, где очень хорошо известно истинное значение и важность для государства Николаевской дороги и где отчуждение оной будет принято за симптом крайнего финансового бессилия».

Александр II проигнорировал протест министра путей сообщения, и в 1868 г. Николаевская дорога была сдана в аренду этому Обществу.

Жизнь довольно скоро подтвердила опасения Мельникова. Эксплуатируя три наиболее доходные железные дороги, Общество оставалось одним из самых крупных должников казны. В 1894 г. правительство по инициативе С. Ю. Витте выкупило эти линии, а Общество было ликвидировано.

В сложившейся обстановке управлять ведомством не представлялось возможным, и в 1869 г. П. П. Мельников ушел в отставку «по расстроенному здоровью». Занявшись благотворительной деятельностью, он на собственные средства построил в селе Любань церковь, дом для престарелых, школу для детей и интернат для сирот служащих Николаевской железной дороги и завещал все свои сбережения на содержание этих заведений. В 1872 г. он был назначен членом Государственного совета и получил высочайший рескрипт по случаю 50-летия государственной службы. Однако от активной деятельности, по существу, был отстранен. 22 июля 1880 г. он скончался в своем имении близ Любани.

Почему либеральный реформатор Александр II предпочел интересы частных лиц – акционеров ГОРЖД государственным интересам, которые мужественно отстаивал его же министр путей сообщения? «Ларчик» открывается просто. Александр Николаевич сам был в числе привилегированных акционеров этого самого ГОРЖД, которое стало «машиной» по превращению государственных, казенных денег, шедших на поддержание плохо работавшей организации, в личные, «карманные деньги» самого императора, на которые он содержал свою вторую семью. Креативный предпринимательский подход царя-освободителя нашел широчайшее применение в годы строительства «второго российского капитализма» в 1992–2008 гг.

Не лучший пример подавал своим подданным Александр II и в личной жизни. Его вторая семья поселилась в Зимнем дворце под одной крышей с первой семьей. Со времен Древней Руси и Московского царства такая ситуация рассматривалась как безусловный «блуд» и могла быть поводом для инициирования развода со стороны супруги. Жена Александра II Александра Федоровна на такой шаг пойти не могла. Она тихо умерла в 1880 г., а государь-император, гарант российских законов и традиций царствующего дома, вступил в морганатический брак с госпожой Юрьевской.

Своим попаданием в финал программы РТР Александр II во многом обязан как художественному фильму «Роман императора», так и дружному коллективу «Народной воли» – Гриневицкому, Желябову, Михайлову, Перовской, Рысакову и др. Страшная смерть царя-реформатора от рук «родоначальников» политического террора придала Александру II необходимый ореол. Правда, до канонизации мужа мадам Юрьевской пока дело не дошло. Сын покойного Александр Александрович считал, что бомбы народовольцев стали чуть ли не Божьей карой нарушившему все приличия батюшке. Контрреформы, Победоносцев, создание Тройственного союза, революции, войны, финиш.

Кому достанется имя Достоевский?

«А че, десять баксов-то не лишние», – сказал Р. Раскольников, вытирая топор.

Федор Михайлович Достоевский (1821–1881) – очень сложный, противоречивый человек и еще более сложный писатель. Будучи участником тайного общества (кружок петрашевцев), был приговорен к смертной казни, которую в последний момент заменили каторгой. С одной стороны, христианин, православный моралист. С другой – убежденный антисемит (о чем обычно не принято говорить). Один из самых плодовитых русских писателей. Применил оригинальную технологию – продиктовал роман «Игрок» (1866) стенографистке за 28 дней. Избежал рабской зависимости от издателя, а на стенографистке Анне Григорьевне Сниткиной женился. Один за другим появились самые известные романы Достоевского – «Идиот» (1868), «Бесы» (1871–1872), «Подросток»(1875), «Братья Карамазовы» (1879–1880).

Достоевский оказался одним из немногих русских классических писателей, творчество которого не было забыто в постсоветской России. На фоне однообразных отечественных сериалов «про жизнь» и такого же пошиба кинематографической продукции из-за рубежа экранизации «Идиота» и «Преступления и наказания» стали событием. Они порадовали не только выпускников школ, которые получили возможность в очередной раз познакомиться с нужными произведениями литературы, не затрачивая времени на их прочтение. Эти сериалы показали, что слухи о полной гибели отечественной культуры можно считать преувеличенными.

Особо востребованной оказалась проблематика романа Ф. М. Достоевского «Бесы». Современная антикоммунистическая и антисоветская элита нашла золотое слово, замечательное клеймо, с помощью которого можно обозначить и припечатать ВСЕХ своих противников. У американцев есть «плохие парни», а у нас еще образнее – «бесы». Политическим деятелям и духовно-религиозным вождям есть против кого объединиться – против «бесов».

Главным борцом против бесов от имени Ф. М. Достоевского выступил Д. Рогозин. Он, как и Достоевский, начинал с оппозиции существующему режиму. Но до настоящего «беса» не дорос: перешел на удобную государственную службу с размещением в приятном городе Брюсселе.

Обсуждение имени Достоевского в студии РТР совсем приобрело было исключительно антибесовской характер, если бы умнейший С. П. Капица не предложил собравшимся поселиться в доме «по Достоевскому». Добровольцев не нашлось!

В советские годы основные герои Достоевского не предлагались в качестве образцов для подражания. Про таких героев не скажешь словами поэта Николая Тихонова: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей». Некоторые герои Достоевского, особенно «на примере романа „Преступление и наказание“», рассматривались как жертвы обстоятельств, социальной среды, российского капитализма. В действительности же сам писатель, если читать внимательно его романы, причины различных драматических ситуаций видит в самих людях.

«Карамазовщину» Достоевский рассматривал как русский вариант болезни европейского человечества, болезни цивилизации. Он считал, что человечество утратило нравственные ценности, отреклось от духовных идеалов. Результатом стало равнодушие, одиночество, ненависть к жизни.

Про гибель западной цивилизации, «закат Европы», падение нравственности в последней трети XIX – начале XX в. не писал только ленивый. Об этом говорится в книге «Россия и Европа» известного мыслителя Н. Я. Данилевского, которая вышла еще при жизни Федора Михайловича. На Западе в этот период абсолютно возобладал принцип «Человек человеку – волк». Те, кто подобно Раскольникову считали себя выше других, без особых колебаний брали в руки топоры, крушили человеческие судьбы. И в России в то время людей с топорами было достаточно. Но Достоевский создал образ кающегося и сомневающегося Раскольникова. «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком», – писал Ф. М. Достоевский брату.

Но не только познание человека сделало Ф. М. Достоевского всемирно популярной фигурой. Для многих в России и за ее пределами было важно понимание окружающего мира человеком, который сам прошел сложный путь духовного развития.

«Будучи религиозным человеком, он был вместе с тем вполне свободным мыслителем и могучим художником. Эти три стороны, эти три высшие дела не разграничивались у него между собою и не исключали друг друга, а входили нераздельно во всю его деятельность. В своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты, в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. И он был прав, потому что эти три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир. Для Достоевского же это были только три неразлучные вида одной безусловной идеи. Открывшаяся в Христе бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность божества – эта идея есть вместе и величайшее добро, и высочайшая истина, и совершеннейшая красота. Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение уже во всем есть конец, и цель, и совершенство, и вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир», – говорил в своей речи о Достоевском в феврале 1882 г. философ Владимир Соловьев.

История многократно и до, и после Достоевского показывала, что отвлеченные религиозно-философские рассуждения и реальная повседневная жизнь часто расходятся очень далеко друг от друга. Добру трудно приходится без кулаков. Истина и правда девальвировались в мегабайты информации. Красота стала обычным товаром. А на слезах детей спекулируют все кому не лень – от производителей рекламы до политических деятелей, не забывающих при этом перекреститься.

Похоже, Достоевский так высоко поднял «планку» своих требований к человеку, что дотянуться до нее никогда не удастся.

Симфония, какофония или цезарепапизм?

Священство выше царства.

Патриарх Никон (середина XVII в.)

Одним из самых ярких и интересных участников телевизионной дискуссии был митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (в миру – Владимир Гундяев), ставший 27 января 2009 г. Патриархом всея Руси. В выступлениях эрудированного, умного пастыря и блестящего оратора чувствовался большой интерес к теме и стремление обозначить позицию Православной церкви. Однако даже такому сдержанному и культурному полемисту, каким проявил себя митрополит Кирилл, не удавалось скрыть раздражения и, мягко говоря, неприязни, когда речь заходила о деятелях, с которыми у Русской православной церкви остались свои счеты.

Сильные правители обычно не нуждались в одобрении, похвалах, а тем более в санкционировании своей деятельности со стороны кого бы то ни было. И в отношении Русской православной церкви вели себя довольно бесцеремонно, руководствуясь по преимуществу утилитарными, экономическими соображениями.

Первым замахнулся на имущество Церкви Иван III. Но Церковь пригрозила анафемой. Обстановка была сложной. У Ивана III случился инсульт, и первый акт секуляризациицерковной собственности не состоялся.

Иван Грозный осуществил «инвентаризацию» церковного имущества и изъял ценностей в размере годового бюджета Английского королевства в середине XVI в. По приказу Ивана Грозного Малюта Скуратов лично задушил митрополита Филиппа Колычева. Митрополит осмеливался осуждать развратный образ жизни и террористическую внутреннюю политику Ивана IV. Сколько при Иване IV было казнено священников – никто, похоже, не считал. Но что не позволено В. И. Ленину, то вполне допустимо для первого русского царя. Во всяком случае в телевизионной дискуссии любые факты зверств Ивана Грозного его «адвокат» художник И. С. Глазунов сразу же стремился опровергнуть или поставить под сомнение. А про поговорку «Черного кобеля не отмоешь добела» так никто и не вспомнил.

Петр I поставил под государственный и свой личный контроль монастырские земли. Он создал Монастырский приказ, заложив тем самым предпосылки для последующей секуляризации значительной части церковного имущества. Он без колебаний снял колокола с многих церквей, так как пушки были важнее в условиях шедшей Северной войны. Петр I сильно обидел духовенство, распространив на него принцип единонаследия. Только один сын священника мог наследовать его приход. Остальные должны были либо записаться на государственную службу или стать государственными крестьянами. Петр Великий (с 1721) после смерти в 1700 г. патриарха Андриана долго раздумывал над тем, что делать с Русской православной церковью. И в 1721 г. создал Синод, орган государственного управления церковью во главе с государственным чиновником – обер-прокурором. Церковь была поставлена под жесткий контроль государства. Священникам было вменено в обязанность не считаться с тайной исповеди в тех случаях, когда во время исповеди они услышат что-либо, угрожающее, по их пониманию, государственной безопасности. Митрополит Кирилл в своем телевизионном обращении в день обсуждения имени Петра I не мог скрыть своего ярого неприятия данного правителя, которого многие современники за отношение к церкви называли Антихристом. Но от контингентов царских войск для расправ с раскольниками Русская православная церковь не отказывалась.

Екатерина II нанесла по церковной экономике мощнейший удар. Монастырские крестьяне (около миллиона душ) в результате проведенной секуляризации(1764) стали называться экономическими. Какую-то их часть императрица раздала своим любовникам. Остальные перешли в разряд государственных крестьян. Финансирование церкви, а соответственно и штатное расписание (количество ставок священнослужителей) было сокращено в 5 раз. Резко сократилось число монастырей и действующих храмов. Заброшенные храмы, которые стали приходить в негодность, православный народ стал по кирпичику разбирать. Против действий Екатерины II практически никто из священнослужителей не посмел возражать. Сама Екатерина Алексеевна была человеком веротерпимым и для своего времени далеко «продвинутым». Она стала разрешать браки между христианами, даже если они принадлежали к разным христианским конфессиям. Матушку-государыню мало беспокоили монастырские шушуканья по поводу ее нововведений. Но именно при Екатерине II духовенство стало первой социальной группой, которая по достижении определенного возраста получала пенсии в установленном порядке.

Крутые российские правители игнорировали нормы канонического права, регулировавшие семейно-брачные отношения. Иван IV женился семь раз при максимальной «норме», позволявшей три попытки. Петр I отправил первую жену Евдокию Лопухину в монастырь, а с лифляндской крестьянкой Мартой Скавронской жил «блудно» до 1712 г., когда состоялось венчание. Александр II держал под одной крышей Зимнего дворца официальную семью и еще одну семью, что официальным законодательством квалифицировалось как «блуд».

Николай II позиционировал себя как очень религиозный человек. В его правление произошла канонизация нескольких новых святых. Церковь представляла собой мощную организацию. Официально к 1914 г. в Российской империи было 117 млн православных христиан, которые проживали в 67 епархиях. Управление церковной жизнью осуществляли 130 епископов. 50 тыс. священников и диаконов служили в 48 тыс. приходских храмах. В ведении церкви находилось 35 тыс. начальных школ и 58 семинарий. В более чем тысяче монастырей находилось почти 95 тыс. монашествующих. В последнее предреволюционное десятилетие в стране открылось больше монастырей, чем за любое предыдущее столетие.

Но никаких существенных изменений в жизни церкви ни после 1861 г., ни после революции 1905–1907 гг. не происходило. Церковь оставалась в ведении обер-прокурора и синодальной бюрократии, хотя в церковную жизнь проникал новый дух времени, намечались серьезные противоречия между рядовыми священнослужителями и епископатом.

«Царь оставался глух к голосу Церкви… Царь и его окружение предпочитали жить сказками о непоколебимости Церкви и ее опоры в народе, откладывать церковные реформы на „самый конец“. А конец наступил неожиданно, быстро и бесповоротно!

…Не имея канонического главы (патриарха) и традиционной соборной структуры, которая обеспечивала бы двустороннюю связь центра с периферией, Церковь вступила в революцию разъединенной, а с отречением царя – формального земного главы Церкви – и обезглавленной. В условиях общего распада государственности Церковь осталась без инфраструктуры, и каждому было ясно, что виной тому монархический абсолютизм», – констатировал независимый от РПЦ и КПСС зарубежный исследователь. [40]40
  Поспеловский Д. В.Русская православная церковь в XX веке. М.: Республика, 1995. С. 30–35.


[Закрыть]

Так закончилась пресловутая «симфония» между светской и церковной властью, которая с самого начала, с 988 г. была ничем иным, как «цезарепапизмом». Это была система, возникшая еще в Византии, где императоры из династии Исавров полтора столетия (VIII–IX вв.) давили на духовенство до тех пор, пока церковная власть не была полностью подчинена светской. Этот период в истории Византии называют иконоборческим. Исавры разработали свои претензии к церкви, воспользовавшись в качестве примера мусульманским запретом на какие бы то ни было изображения богов. Иконы стали оцениваться, как проявление непомерных амбиций церкви, которая взялась определять, как выглядел Иисус Христос и другие. Иконы рубили, сжигали. В условиях затеянного иконоборчества Исавры отобрали у церкви большую часть земель, что и было главной целью кампании. К моменту принятия христианства Владимиром I в Византии уже как бы воцарилась «симфония». На самом деле императоры жестко контролировали церковь, которая им раболепно прислуживала.

В западной Европе складывалась другая система отношений – «папизм». В XI–XIII вв. высшим авторитетом был папа. Одному из германских императоров пришлось, выражая свою покорность папе, стоять на коленях перед замком папы в Каноссе в ожидании милости. Так появилось выражение «путь в Каноссу».

В Московском государстве бывший крестьянский сын Никита Минов, патриарх Никон при царе Алексее Михайловиче (1645–1676), на которого он первоначально имел большое влияние, пытался поставить церковь выше светской власти. Патриарх Никон приложил много усилий для того, чтобы обосновать свой принцип – «священство выше царства». И тем самым выписал приговор и себе и всей Русской православной церкви. Никон забыл, что живет в России, которая прошла через ордынское иго и в которой может быть только один повелитель. Если говорить современным языком, Никон «зарвался», «пустился во все тяжкие». Он заявил, что слагает с себя обязанности патриарха, и думал, что Алексей Михайлович будет на коленях умолять его вернуться.

Однако, как говорит русская пословица, «дружба дружбой, а табачок врозь». Крестьянскому сыну, решившему уподобиться Папе Римскому, не просто указали на место, а дали хорошего пинка. Непродолжительные игры в «симфонию» закончились через несколько десятилетий, когда сын Алексея Михайловича Петр Алексеевич создал Синод вместо патриаршества.

Ленин рассматривал любую религию и любую церковную организацию как конкурирующие идеологию и политическую партию, влияние которых должно быть сведено к нулю. На место «симфонии» для Русской православной церкви пришла страшная какофония: в течение 1918–1920-х гг. были убиты по меньшей мере двадцать восемь епископов, тысячи священников были посажены в тюрьмы или также убиты. Число мирян, заплативших жизнью за защиту интересов Церкви или просто за веру, по некоторым данным, составило 12 тыс. человек. [41]41
  Поспеловский Д. В.Указ. соч. С. 54.


[Закрыть]

Сталин в условиях Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. ослабил давление на церковь, рассчитывая использовать ее в своей большой международной игре. В отношении Русской православной церкви был установлен жесткий контроль. По некоторым данным, больше половины священнослужителей были осведомителями КГБ. Высшее духовенство позволяло себе некоторые шалости. Говорили, что в бытность одного из патриархов на Поместном соборе сначала целовали руку «матушке» (а у Патриарха не может быть матушки!), а потом уже патриарху.

С началом «перестройки» и «реформ» слабая, неудачная и мало авторитетная власть обратилась за поддержкой к Церкви, у которой появился исторический шанс. Этим шансом смог в полной мере воспользоваться Патриарх Алексий II. В 1986 г. Управляющий делами Московской патриархии и постоянный член Священного Синода Алексий (А. М. Ридигер) обратился с письмом к Генеральному секретарю ЦК КПСС М. С. Горбачеву с предложением перестроить отношения РПЦ с обществом и государством. Многие в тогдашних партийных верхах считали демарш инициативного Алексия недопустимым самовольством. Его из Москвы перевели на пост митрополита Ленинградского и Новгородского. Предполагалось, что удаление из Москвы затруднит возможное избрание Алексия патриархом вместо болевшего Патриарха Пимена. Однако Алексий вскоре стал народным депутатом СССР (1989), а затем и Патриархом Московским и всея Руси (1990).