Текст книги "Мартлет и Змей"

Автор книги: Владимир Торин

Черный берег. В лесу Утгарта

Смотреть в глаза зверю может не каждый. Конечно, если этот зверь не ваша домашняя кошка, уличная собака или пугливая мышь, на пару секунд выглянувшая из-под скрипящей половицы. Если это настоящий зверь, именно Зверь с большой буквы, не признающий правил и не чтящий никаких законов, то без страха смотреть на его оскаленную пасть может лишь равный. Или безумец, что часто одно и то же. А чтобы беседовать с медведем, находясь на расстоянии удара его когтей, нужно быть умалишенным в крайней степени. Кажущаяся неповоротливость этого хищника не должна вас обманывать – при всей своей огромной массе он невероятно проворен, а в рывке – быстр и неостановим. Не стоит уповать на оружие и доспехи – какими бы прочными ни были ваши латы, они не спасут от медвежьих объятий. Ни один клинок не позволит вам нанести зверю рану, достаточную для того, чтобы убить его на месте. Даже будучи смертельно раненным (сраженный идеальным ударом в голову, сердце или позвоночник), медведь все равно успеет убить вас. В общем, если вы имели несчастье оказаться лицом к лицу с бурым лесным хищником, спасти вас может лишь чудо.

Неллике Остроклюв стоял напротив не одного – двух зверей, в одиночку встретив их на залитой солнцем поляне, что находилась севернее эльфийского лагеря. Стройные сосны поднимались ввысь по уходящему вдаль холму, перемежаясь со сбросившими летнее платье дубами и кленами; усыпанная листьями и хвоей земля уже почти лишилась травы, а низкорослый кустарник – зелени. Громадные туши медведей находились на расстоянии двух футов от саэграна, их бурые шкуры лоснились от росы, могучие лапы угрожающе разрывали когтями землю, а косматые морды то и дело резко поворачивались в стороны, словно властелинам леса что-то сильно мешало и, помимо прочего, приводило в безумную ярость.

– К чему эта мерзость, эльф? – прорычал один из медведей, угрожающе приподнявшись на задних лапах и тут же опустившись обратно. – Эта бансротова петля на моей шее… Аэгхррр! Я не вижу ее, но чувствую, что она есть!

– Всего лишь простая мера предосторожности. – Неллике демонстративно погладил ребристое стальное кольцо на указательном пальце, от чего у первого из медведей из горла вырвался хрип, а лапы забились, словно у юродивого в припадке. Эльф тут же отпустил руку и многозначительно улыбнулся – могучему зверю сразу стало легче дышать. – Ведите себя прилично, друзья мои, и я не стану использовать эту силу. И верно, к чему эти никому не нужные угрозы, друг Уриг?

– Ты нам не друг, эльф, – злобно прорычал совсем еще недавно судорожно хватавший пастью воздух оборотень.

– Друзья так не поступают, – подал голос второй из эгаров, Гарт.

В его голосе было меньше рычания и больше, как могло показаться на первый взгляд, рассудительности и благоразумия. Впрочем, на самом деле они не так уж и отличались друг от друга, эти двое братьев-медведей: показная ярость Урига была не менее фальшивой, чем покладистость Гарта – и тот, и другой, не задумываясь, вонзили бы когти в спину эльфу, если бы Остроклюв оказался настолько глуп, чтобы предоставить своим протеже подобную возможность. В то же самое время они понимали, что пока что эльфы нужны им, так же как и они сами нужны эльфам. Но запас прочности у этого странного союза был не слишком велик.

– Мы тебе не какие-то безмозглые твари, – добавил Уриг, – нам по три сотни лет, и мы не позволим…

– Вот именно, вот именно, – перебил его эльф, продолжая улыбаться. Выражение его лица и расплывшиеся в усмешке губы раздражали эгаров, и саэгран прекрасно осознавал это. – Будь вы обычным зверьем, я бы не утруждал себя разговорами, а попросту посадил на цепь. Зная повадки зверя, его реакцию всегда можно предугадать, но вы – случай особый.

– У нас с тобой уговор, – угрюмо напомнил Гарт.

– Который ни к чему вас не обязывает, не так ли? – задав вопрос, Неллике вовсе не собирался дожидаться ответа. – Это мы, эльфы, чтим соглашения, вам же для уважения не помешает и копье в брюхе…

– Мы уважаем твою силу, Остроклюв, – опустил морду Уриг, – мы не станем нарушать договоренность.

– Вы хорошо поработали в деревне, в этой… Тирсби. Мне докладывают, что по всей западной окраине леса крестьяне покидают свои дома. – Саэгран перевел разговор на другую тему, и медведи несколько успокоились. – Большинство бежит в страхе, бросая огороды, имущество и скот. Я отдал приказ поджигать опустевшие деревни. Очень скоро мы очистим лес от людей.

– Нам это по нраву, эльф, – удовлетворенно прорычал Уриг.

– Как мы и условились, – добавил Гарт, – тебе – страх, нам – лес. Никто больше не станет пугать зверей, ставить капканы и рубить деревья. Никто из двуногих не зайдет в нашу чащу…

Эльф вновь улыбнулся, доверчивость эгаров его порой поражала – при всей своей свирепости они напоминали детей: злобных, обидчивых и наивных.

– Мне только непонятно, почему вы сами не могли очистить лес от этих пугливых крестьян? – поинтересовался Неллике.

– Мы могли, – рыкнул Уриг.

– Мы хотели, – подтвердил Гарт, – но на место крестьян пришли бы солдаты. Большой человек из высокого замка прислал бы своих стрелков, прислал бы мерзких магов с их молниями, мороками и огнем…

– По нашим следам пустили бы охотников, злющих псов, быстрых коршунов…

– Люди бы засыпали тропы острым железом, а лес – подожгли…

– Нас бы выследили…

– Нас бы нашли, нам бы пришлось бежать и скитаться…

– Но мы знаем, что ты победишь человека из замка, и мы пойдем за тобой, потому что с тобой пришла сила…

– Но этот лес ты оставишь нам…

– Хватит, – грубо прервал поток их красноречия эльф, – возможно, я больше поверю в ваши мотивы, если вы скажете, за что ненавидите большого человека из замка.

– Эльф мудр и видит медвежьи души насквозь, – прорычал Уриг.

– Эльф знает о нашей старой ненависти, – согласился Гарт.

– Этот большой человек – ужасный человек. Его называют Змеем.

– Он коварен и злобен, как тысяча рыщущих демонов из пламенной бездны.

– Он устилает полы в своем замке медвежьими шкурами!

– А медвежье мясо он ест на завтрак!

– И запивает медвежьей кровью, отчего и живет так долго!

– Говорят, что если медведь только посмотрит ему в глаза, так сразу окаменеет.

– А наши имена он вырезал алыми буквами на своем жутком котле, в котором варит страшное зелье…

– Что это за чушь?! – Неллике слушал и все больше не верил своим ушам, пока истина не открылась ему – треклятые звери вздумали потешаться над ним!

Да уж, эгары умели преподносить сюрпризы – нельзя принимать их за обычных лесных тварей, ни на секунду нельзя. Саэгран всмотрелся в оскаленные медвежьи пасти – казалось, они вовсю хохочут над ним. Подслеповатые глазки щурились от презрения – оборотни с лихвой отплатили ему за унижение, преподнесенное им вначале.

– Вам бы двоим в бродячем цирке выступать, – зло процедил эльф. – Говорят, люди ловят подобных вам веселых медведей и дрессируют, заставляя потешать публику. Весьма занятный варварский обычай.

– Аэгхррр!!! – взъярились сразу оба эгара.

Еще немного – и страх перед магической петлей на шее растаял бы в накатившей внезапно ярости, как снег исчезает в ярком пламени костра.

– Не вздумай, эльф! – зарычал Уриг.

– Не уподобляйся злейшим врагам нашего рода – проклятым ар-ка! – грозно добавил Гарт.

– Ар-ка? Говорят, Танкред привечает цыган и раздает им вольности, – усмехнулся Неллике, – не в этом ли кроется ваша истинная причина помогать мне?

– Если желаешь знать, то слушай, – склонил косматую голову Уриг, а Гарт продолжил:

– Жестокосердные ар-ка водят медведей за собой на ярмарках и праздниках на потеху толпе. Медведей! Тех гордецов, кто никогда не склонит головы перед своим врагом, тех, кто властвует у себя в лесу безраздельно! Но эти демоны умеют сломить самого сильного из нашего рода. Сначала пойманного зверя кормят соленой рыбой, затем не дают пить. После чего подсовывают крепкий эль вместо воды, и несчастный хищник вынужден пить это пойло, после чего быстро хмелеет и впадает в беспамятство. Пользуясь его полной беспомощностью, мерзкие ар-ка ломают медведю зубы стальными клещами, с мясом вырывают когти на лапах и продевают в носовой хрящ железное кольцо. Когда зверь просыпается, он испытывает такую боль, что даже не пытается напасть на своих жестоких хозяев. Его душа ломается, а тело продолжает жить, терзаемое страданиями. А эти твари водят несчастного за собой и потешаются! Не произноси их имен перед нами более!

– Выполняйте все, о чем мы условились, и можете перегрызть глотки хоть всем ар-ка в этом Теале, – пообещал Остроклюв. – Мне нужен их страх. Об остальном я позабочусь сам.

– Помни, эльф. Ты обещал нам, – прорычали эгары и неспешно направились в лес, то и дело оборачиваясь и бросая злобные взгляды на стоявшего без движения эльфа.

Лишь только они совсем исчезли из виду, Неллике позволил себе повернуться и зашагал в лагерь.

Глава 4
Верный граф, или Вонзить клыки

 
Ночь опустилась – не стало дня,
Я умер сегодня – нет больше меня.
Сверкают клыки, как кошмарные сны,
Чью гибель приблизит свет полной луны?
Постой, не спеши ты меня проклинать —
Как будто я сам за себя мог решать!
Сомкнулись зубы на горле моем,
Теперь живу ночью, как раньше жил днем.
Что делать, как жить мне, кто даст мне ответ?
Одно только ясно: ты, друг мой, обед…
 

«Жалобы оборотня». Страшная сказка

За 9 дней до Лебединой Песни
Восток королевства Ронстрад. Графство Реггерское. Замок Реггер

Худой бледный человек сидел в библиотеке замка Реггер и перебирал книги, разыскивая ответ на свой главный вопрос: «Что со мной?» Лихорадка уже отступила, дав начало неутолимому, все более и более растущему и гнетущему чувству голода, но разум при этом вернул себе способность мыслить хладнокровно. Возникли вопросы, тревожные и страшные. В поисках ответов на них он буквально силой ворвался в архивные помещения замка, до смерти перепугав своим бледным видом библиотекарей. Одному Хранну ведомо, почему они не позвали на помощь охрану, но Дарил Грам уже не мог найти в себе силы возносить хвалу богам. Бесполезные книги отлетали прочь, с раздражением отбрасываемые, а одним довольно-таки увесистым томом уже успел получить господин реггерский архивариус.

Но вот, похоже, то, что нужно: «История неизвестного очарованного».

«Когда-то их были тысячи, я помню те времена… Ночные странники, охотники, убийцы и… властители. Мы охраняли их границы, мы работали на их землях, строили им замки. Когда-то весь север был под их властью. Откуда они пришли, неизвестно, но куда они исчезли, помнят летописи. Легионы Темной Империи прошлись по их владениям, собирая дань крови и с них – господ, и с нас – вассалов. Три десятка замков лежат в руинах с тех давних пор, а простой народ уже не помнит о своих правителях, считая их жалких потомков грязной, отвратной нечистой силой. Возможно, таковыми они и являются. Не мне судить…

Я помню лишь, что под властью Короля всем жилось нормально – не хуже и не лучше, чем сейчас, чем через десять лет или столетие спустя, я уверен. Они были жестоки? Весьма. Они правили огнем и мечом? Несомненно. Они убивали непокорных, жестоко убивали? Бесспорно. Так, спросите вы меня, почему я жалею об их уходе? Отвечу: то, как они правили, ни в какое сравнение не встает с тем, что они давали. Долгие века они защищали людей от агрессивного южного завоевателя. Защищали от нечисти, от драконов. Они щедро награждали, и люди с радостью сражались и умирали за них. Величайшие герои их племени забыты, величайшие их достижения попраны.

Двадцать восемь замков стояло на землях нынешних Срединных равнин. Полусотня мощнейших цитаделей, оплотов Полной Луны, что не пускала на равнину голодных до человеческого мяса северных ледяных драконов и алчных, жаждущих золота и богатств южных, огнедышащих. Именно один из числа вампиров изгнал последнего дракона с равнины в горы. Как это обычно и случалось, доблесть рождается в простых сердцах, а умирает в благородных. Помнится, сам Король сделал героя своим сенешалем, и тот начал новый род. Один из многих, что сгинули бесследно… почти бесследно. Если я вас спрошу, знакомы ли вам такие имена: Райвен Коготь Ворона, Корвин Трезубец, Валлик ван Кирстен, Ллар Вейленс Про́клятый, Эррахия Лишенный… Конечно, нет, ответите вы. И будете совершенно искренни – вы не могли о них слышать, потому что их и нет. Нет для современного Ронстрада, нет для его нынешних обитателей…

А ведь подумать только: их история довольно захватывающа, она холодит кровь, и та, словно почуяв недоброе, течет все медленнее… сердце начинает то подрагивать, то подчас срываться в безудержный бег. О, они были умельцы проделывать такое. Они пили кровь. Да, совершенно верно – глаза вас не обманывают, именно это я и написал. Пили кровь. Наслаждались ею, она давала им жизнь, давала удовлетворение их темным желаниям.

Валленти – называли их тогда. Вампиры – так называют их сейчас. Вот кем были они. Вот кем были наши господа. Благородные сюзерены, лорды-носферату, а над ними стоял сам Король-вампир, могучее существо, сильнее которого не было и не будет в мире…

Итак, те давние имена… Райвен Варлау – он же Коготь Ворона, сотворивший всех прочих. Одних он обратил, другие рождались. Те обращали новых, у тех рождались их вампирские отпрыски, захватывавшие власть над вольными северными танствами на Срединных равнинах… Так появилось королевство, которого упрямо не замечала Темная Империя (делая вид, что подобная ересь, как держава нетопырей, сама по себе невозможна), но не гномы. О, тегли никогда не упускали выгоду, если почуяли ее где-то на грани своего алчного нюха. Они торговали с носферату, они воевали вместе с ними. Чудесное оружие было сковано для наших сюзеренов. А что говорить о латах, защищающих от дневного света? Да, казна Тэриона, ныне разграбленная истинными силами тьмы, была заполнена до краев во многом благодаря Королю Варлау и его лордам.

Корвин Мареш по прозвищу Трезубец – это и есть тот самый сенешаль Короля, изгнавший последнего дракона с равнин в Хребет Дрикха. Самый благородный из валленти – «высших», он всячески поддерживал своих людей. Одаривал их, ценил их, помогал им. Помнил, наверное, как сам вышел из ниоткуда. И хоть он уже тогда стоял выше «живых» (вампиры, даже неблагородные, стояли выше нас на иерархической лестнице Королевства Ворона), все же к нам, людям, он чувствовал странную привязанность.

Как держалось королевство, где правили сотни кровососов и жили тысячи? Откуда они брали столько жертв для своих пиров? Эгину, простые вампиры неблагородных кровей, проживали свои жизни, не многим отличавшиеся от наших: в среднем около ста лет, после чего их тела чахли и усыхали. Монарх запрещал им пить кровь людей, и они питались животной, что не могло не сказаться на их силе, ловкости и… выживаемости. При рождении с ними делали что-то, что унимало в них жажду крови, и мы могли жить с ними бок о бок, в соседних домах, под одной крышей. За века подобного «сожительства» уже никто не обращал внимания на то, у кого в кубке вино, а у кого – свиная кровь. Что же касается благородных, то… люди, бесспорно, отправлялись к ним на стол, но по большей степени это были преступники и различные отбросы. Такого, чтобы посреди ночи в чей-то дом врывались слуги Короля и его лордов и насильно забирали кого-то, не было. Что довольно странно, если учесть их силу и могущество.

Были, правда, и тираны, и сумасшедшие предатели среди них. Самый известный – Лазар Эррахия, которого называли Лишенный. Правил он близ болот, возле западной оконечности Хребта Дрикха. К его замку люди не приближались на сотню миль. Все тракты, ведущие к Агаш-минору, логову тьмы, были вымощены костями и политы кровью, и это не бардовская метафора – все было именно так. Обозленный на себя и весь окружающий мир вампирский лорд был вне закона. Он занимался запрещенным официальными указами обращением, он убивал сотнями и был истинным зверем. На него ходили войной, но победить не могли. Сокрушил его сам Король…

За века правления валленти против них несколько раз поднимали восстания. И люди, и эгину, алчущие власти. Все были подавлены… кровью.

Представьте себе только: весь юго-восток погряз в мятеже, города во власти простых вампиров. Люди поддерживают «грязных», пытаясь и себе урвать куш.

Вдруг посреди одного из городков откуда ни возьмись возникают семеро воинов. Семь фигур, облаченных в черные плащи, у каждого – молодое бледное лицо, светящиеся в ночи глаза, длинные черные волосы, белоснежные клыки… Семеро. Семь самых могучих вампиров после Короля Варлау. Они пришли наказывать отступников и молились тьме, но даже она не спасет, если ты – один из них. Сенешали Короля Райвена не просто убьют тебя, они выпьют тебя досуха, не оставив даже капли крови в твоем теле. И поэтому остерегайся затевать заговоры и поднимать мятежи против Короля-вампира.

Те, кто видел Когтя Ворона в истинной ярости, ничего уже не поведают о своих чувствах… Один из таких случаев был, когда враги убили его любимую Мадалину. Обезумевший от горя и ярости Король казнил двух своих сыновей… Когда он увидел, что натворил, проклял себя на самую постыдную гибель в мире, но Анку, дух смерти, так и не приехал за ним на своей телеге.

И вот, в последней битве, когда все ждали своего Короля, он так и не явился. Легионы Таргеноса Завоевателя сломили, уничтожили армии вампиров и их вассалов-танов. С этого момента началось очень быстрое падение некогда могущественнейшего народа…

А до прихода Великого Легата Империи было время ночных битв. Представьте себе широкую долину, обрамленную лесами, где-то вдали течет река. На небе показалась луна, ветер колышет высокий ковыль… На холм на вороном коне въезжает всадник на коне, в тяжелом облачении. Черная одежда: мантия и плащ; серебряные пластинчатые латы. На лицо опущено забрало в виде клюва ворона – пугающее и вместе с тем завораживающее своей отделкой. В одной руке – длинный прямой меч с гардой в виде крыльев черной птицы, в другой рыцарь сжимает каплевидный щит с рельефным гербом: черным вороном. Воин вглядывается в даль. Ночью он видит превосходно, к тому же светит луна – вся долина залита бледным сиянием, и кажется, что ковыль – вовсе не ковыль, а огромное глубокое озеро, разводимое волнами на ветру.

Вдруг конь вздрагивает – на противоположной стороне долины из леса выезжают рыцари, облаченные в одежды и плащи различных оттенков зеленого, много рыцарей – сотни… На стягах, флажках тяжелых копий, попонах коней и щитах множество гербов, но все объединяет в себе необычный узор в виде волнистого изгиба – символическое изображение порыва ветра – символ династического дома Керге-р’ин, тех, кого называют ар-ка. Завидев рыцаря-ворона, их командиры отдают приказ об атаке. Мелодично и порывисто играет сложный струнный инструмент, и, подзадоривая себя громкими непонятными кличами, рыцари-ар-ка шпорят коней и несутся вперед, к нему.

Всадник с вороном на гербе что-то шепчет, и в тот же миг над его головой в воздухе появляются птицы. Много птиц – сотни, может, тысячи. И все – черные, все – лоскуты непроглядного мрака на фоне ночного неба. Они кружат над ним, издают громкие звуки, ждут чего-то.

Рыцарь-ворон вскидывает меч, и спустя несколько мгновений за ним появляются его всадники. Их семеро. Один из них держит большой алый стяг с изображенной на нем черной геральдической птицей. Слышно лишь, как ткань, громко хлопая, полощется на ветру…

На холм поднимаются все новые рыцари. Все – в черных и багровых одеждах, все облачены в серебряные латы и глухие шлемы с остроклювыми забралами.

Рыцарь-ворон шпорит своего коня и направляет его вниз, в долину, навстречу вражескому воинству, край которого еще не вышел из леса, – там уже идут пешие порядки. Семеро отстают от него лишь на миг, на один корпус коня. Они скачут, а с холма вниз, за их спиной, подобно лавине, несутся ровные ряды бронированной кавалерии…

Картина, достойная холста… Жаль, что ее никто не увидит, хотя, может, конечно, найдется храбрец, который посмеет войти когда-нибудь в Его покинутый опустевший замок.

Теперь нет таких битв. Таких красивых… Каждая битва могла быть воспета в балладе, и она была… Эхо от них – лишь жалкие и грубые гномьи саги да цыганские песни, не способные в полной мере описать всю ту прелесть, все то изящество, с которыми мечи скрещивались с мечами, а от метких ударов волшебного оружия враги рассыпались прахом…»

– Да что же это такое! – Дарил Грам отшвырнул книгу подальше. – Выспренные излияния каких-то подхалимов и лизоблюдов! Где ответ – что делать и как с этим бороться?!

Из множества книг он узнал лишь, что все, что ныне говорят в народе о вампирах, – правда. Почти все… Они боятся солнечного света (как и их предки), они боятся святых деревьев – осин. Никакие храмы, кладбища и прочие «святые» места для них не преграда. Лишь освященная монахами Синены вода способна их обжечь… Из всех металлов нынешние неживые, уподобившись древним владыкам, предпочитают серебро, так как считают, что это кровь луны, которой они поклоняются. Многие верят, что их сотворил сам Бансрот из крови своей матери, пролитой на плиты Гинд-Ракушта, первого людского города, но это лишь одна из версий.

Вампиры способны менять облик, превращаться в летучих мышей, с которыми они всегда чувствовали некое родство. Древние, прожившие многие века, могут облекаться в туман, то есть становиться полуматериальными, если можно так выразиться. Одна из важных вампирских способностей – возможность очаровать. Они могут влюблять в себя взглядом.

Они не умирают от старости, они пьют кровь, они убивают людей… Эти три особенности делают их в глазах простого человека ужасными порождениями болот – нетопырями… А если учесть превращение в летучих мышей и сон в гробу (последнее – чистая выдумка, не имевшая под собой никакой подоплеки – только совсем не уважающий себя вампир будет не то что спать, даже ложиться в гроб!), то нечего удивляться, что наполовину сказочные трактаты охотников на ведьм пользуются славой не меньшей, чем каноны и догмы церкви…

В общем, одни толки, предположения, слухи, занесенные в архивы и трактаты, чьими-то досужими руками снабженные атмосферой кошмара, ужаса и мистики, проиллюстрированные откровенно гротескными и отталкивающими гравюрами, но несущие в себе грош полезной информации…

Сведенные судорогой пальцы с силой вонзились в какой-то древний том, в ярости прорывая обложку. Нестриженые ногти затрещали, ломаясь, но Дарил Грам этого не почувствовал…

– Я принес еще книг, как вы просили. – Худой, как жердь, библиотекарь торопливо (даже слишком торопливо) выложил на стол кипу фолиантов. – Здесь записи времен Тирны, господин Фрост.

Ах, вот оно что! Значит, его здесь знали, поэтому и не выгнали сразу прочь. Повезло, что и говорить. Вспомнить бы еще, когда и зачем он был здесь раньше. И почему под чужим именем. В памяти всплывали отдельные образы и не всегда к месту, а большую часть прошлого как будто задернули тонкой непрозрачной вуалью – вроде стоит только протянуть руку и отдернуть, но… Рука не дотягивается, а воспоминания куда-то проваливаются, уплывая в небытие. Но свое имя он помнит! Хотя… вряд ли оно тоже является настоящим. Осознание этого факта пришло внезапно и заставило пальцы, спешно листающие принесенные бумаги, предательски задрожать.

– Бансротова лихорадка! – яростно воскликнул человек с болезненно бледной кожей. – Где же ответ?!

Испуганный библиотекарь поспешил удалиться, шаркая старой обувью по дощатому полу. Дарил взял в руки очередную книгу. В тот же миг наружу выпал клочок бумаги, заложенный кем-то между страниц.

«Сим я завершаю свою жизнь. Охотник поймал свою жертву, но добытые сведения стоили гораздо больше, чем я мог предположить… Помните о том, что написано здесь, и пусть это поможет вам больше, чем мне, – тогда моя смерть не будет напрасной…

Все, что они говорят, – ложь! Лицемерные слова тех, кто был истинно под властью кровососов, слова тех, кого они подчинили и заставили себе поклоняться. Было именно так: в дома заходили, людей уволакивали силой, и больше о них ничего не было слышно. Множество из нас закончили свои жизни под клыками древних (и не очень) вампиров. Единственное правило было тогда, единственный закон: если на тебя нападает эгину, то есть простой, неблагородный, ты можешь защититься, и за его убийство тебе ничего не будет, но на валленти, благородного, ты не имеешь права поднимать руку.

Таны людей, вассалы кровососов, служили им лишь из страха, а уже после – в надежде получить от короля Райвена Варлау и его верных слуг защиту от имперских легионов.

Вампиры – это твари, которые не только могут заковать в кандалы твое тело, в их власти проделать то же и с твоим сознанием. Ты будешь раболепно им служить, поклоняться, как богам, в то самое время, как истинный ты ненавидишь их всей душой, боишься их и испытываешь к ним отвращение и единственное желание: пронзить их сердце колом или выставить их на очистительный солнечный свет.

Они были убийцами и тиранами, и в битвах их не было ничего красивого, но, хвала богам, как и любые тираны, они ушли в безвестность и исчезли до скончания дней, я надеюсь… Все же наш благородный Король-В-Изгнании Корриган Керге-р’ин хоть посмертно, но все же поквитался с тварями.

С проявлениями вампиризма можно бороться лишь при помощи осиновых кольев, Плачущего оружия, святой воды…»

– Нет, нет и нет!!! – Очередные кипы старых бумаг полетели прочь со стола. – Глупец, твоя смерть была напрасной. Ты мне ничем не помог…

Дарил обхватил руками голову и застонал. Со стен библиотеки на него удивленно смотрели мрачные портреты в рамах и не менее мрачные гобелены. Среди картин встречались изображения мудрых магов, графов и даже королей. Но дать ответ на один-единственный мучивший обреченного вопрос никто из них, само собой, был не в силах.