Текст книги "Правила отбора (СИ)"

Автор книги: Владимир Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Наше общее замешательство длится недолго. «Спасение» приходит из приоткрытого окна на втором этаже. Там, кажется, работает телевизор. Передают какой-то концерт. Ситуация практически один в один как неделю назад в парке. Только вместо Жанны передо мной сейчас Лена. А я… Неожиданно для себя я вдруг понимаю, что обе они мне одинаково дороги. И потерять не хочу ни ту, ни другую…

Город огромный заполонён толпой,

Светятся окна ярче, чем звёзды в небе.

Город огромный, только от встреч с тобой

Мне в городе этом спрятаться негде,

Спрятаться негде, —

слышится из окна пение Карела Гота.

– У тебя кровь на губе, – хрипло произношу я, глядя на Лену.

Она трогает себя за губу и невольно морщится… А затем отвечает с улыбкой:

– У тебя тоже.

«Хм, действительно». Я тоже ощупываю своё лицо и пытаюсь вытереть кровь. Получается, правда, не очень.

Видно, сложилось так у меня в судьбе,

Видно, любовь мне выпала непростая.

Даже уеду, чем помогу себе?

Ведь сердце не вынешь и не оставишь,

И не оставишь, —

продолжает надрываться по телевизору «золотой голос Восточной Европы».

– У меня дома аптечка есть, – девушка оглядывается на подъезд.

– Аптечка? – я всё ещё «не врубаюсь».

– Аптечка. У меня. Дома, – повторяет Лена и вновь опускает глаза.

Пусть ты при встрече вновь отведёшь глаза,

И, как и прежде, сердце мне болью скрутит.

Пусть, зазывая, рядом шумит вокзал,

А я не уеду, будет, что будет,

Будет, что будет.

– Пойдём?

Лена протягивает мне руку.

– Пойдём, – киваю я через секунду, понимая, что – всё, пропал окончательно. Никуда я теперь от неё не денусь… а, впрочем… нет, не хочу я никуда от неё убегать-уезжать. Пусть будет, что будет…

И не в этом дело,

Нет, не в этом дело,

Что тебя не видеть не могу,

А куда я денусь,

Ну, куда я денусь,

От себя куда я убегу? [1]

Кровать в Лениной комнате была не слишком широкая, но места на ней нам хватило с лихвой. Собственно, мы в эту ночь почти и не спали. Так, пару часов, не больше. Друг от друга практически не отрывались. Или, скорее, наоборот: отрывались по полной. И в итоге едва не проспали. Она на работу, а я – в институт. Мне, впрочем, спешить было некуда – лекция по аналитической геометрии динамилась без проблем, за посещением всё равно никто не следил. А вот партнёрша, напротив, весьма торопилась: рабочий день в стройуправлении начинался в половине восьмого. Она даже немного расстроилась, что завтраком меня накормить не смогла – всё «свободное» время ушло на «боевую раскраску». Макияж, причёску, поиски запасных очков – старые, как выяснилось, потерялись вчера, ещё до встречи со мной.

Меня Лена уже ни капельки не стеснялась. Да и чего ей теперь стесняться, после ВСЕГО? Ну, разве что своего бывшего жениха-фарцовщика? Хотя и от него… какая-никакая, а польза. Если бы не этот козёл, не было бы у нас с Леной этой волшебной ночи. От которой голова кругом и хочется петь соловьём…

– Вот чёрт! Забыла, куда серёжки вчера положила, – с досадой пробормотала девушка, завершая формирование «образа» и разглядывая в зеркало «результат».

«Серёжки? Хм, а ведь у меня есть для неё кое-что»

– Думаю, эти тебе вполне подойдут, – проговорил я, доставая из куртки серьги с сапфирами. Те самые, что купил в среду для Жанны. Кулон и цепочка остались в кармане, но Лена о них, понятное дело, не знала.

– Это… мне? – сказать, что Лена была удивлена, означало не сказать ничего.

– Конечно, тебе. Кому же ещё? – пожал я плечами, стараясь казаться невозмутимым. Какбудто дарить подарки красавицам дело привычное. Словно бокал мартини глотнуть.

Увы, до конца отыграть Джеймса Бонда мне так и не удалось.

Красавица внезапно вздохнула и одарила меня грустным взглядом:

– Андрей. Ты знаешь, я очень боюсь подобных подарков.

– Но… почему? – теперь уже пришёл мой черед удивляться.

– Это очень дорого для меня, – ещё раз вздохнула Лена. – Ты, наверное, всю стипендию на эти серьги потратил.

– Я понял, – усмехнулся я, выдержав короткую паузу, догадываясь, наконец, куда она клонит. – Думаю, тебе не стоит волноваться по этому поводу. Это честные деньги, не криминал, не фарцовка… Я их по-честному заработал, а не украл или выклянчил у родителей. Можешь верить, можешь не верить, но это действительно так.

Лена ничего не ответила. Молча надела серёжки, критически осмотрела своё отражение в зеркале, а затем… Наградой мне стал поцелуй. Долгий и страстный. На большее у нас просто не было времени.

А серьги ей действительно шли. В них она выглядела ещё сногсшибательнее, ещё шикарнее, ещё загадочнее… Мечта, а не девушка.

Расстались мы через двадцать минут. Дошли вместе до «Культтоваров», возле которых Лена чмокнула меня в щеку, вытерла след от помады и, сказав, что уже наверняка опоздала, побежала в контору. Я же направился в сторону института.

Путь в общагу пролегал мимо дома, где жила Жанна. И чем ближе я к нему подходил, тем всё больше меня одолевали сомнения. Правильно ли я поступаю? Нет ли в моих действиях некоего… сволочизма что ли? Вот, ёлки-зелёные, даже не знаю, как следует называть то, что уже решил для себя и посчитал нормальным. В любом случае, свои ошибки надо обязательно исправлять. Даже если это и не совсем ошибки. Точнее, совсем не ошибки.

Насколько я помнил, на учёбу Жанна всегда ездила на электричке 8:06, и, значит, времени у меня было достаточно. Одно плохо – магазины на этот час ещё не открылись. И в том числе тот, который следовало посетить в первую очередь. Располагалось это предприятие советской торговли буквально в двух шагах от нужного мне здания. Обычные для начала восьмидесятых «овощи-фрукты» с небольшим цветочным отделом около входа.

Дожидаться восьми ноль-ноль и, соответственно, открытия магазина мне было не с руки – за шесть минут не то что купить, даже выбрать подходящий товар не смогу. А уж перехватить Жанну по дороге на станцию – тем более. Поэтому, приняв вид «лихой и придурковатый», я обошёл строение и несколько раз нажал на кнопку звонка служебного входа.

– Кого там в такую рань черти несут? – раздалось из-за двери через десяток секунд.

Зазвенели ключи, и в щели между косяком и дверью появилась помятая физиономия.

– Ну? Чего надоть?

Хмурый спросонья сторож взирал на меня с явным неудовольствием.

– Бать! Выручай, в натуре! Времени – ноль! Вопрос жизни и смерти, – затараторил я, хватаясь за дверную ручку как за соломинку.

– Спиртным не торгуем, – пробурчал предшественник будущих ЧОПовцев и потянул полотно на себя. Чтобы не дать ему захлопнуть «калитку», я быстро просунул ногу в дверной проем.

– Бать, да я не за водкой пришёл. Мне, понимаешь, кровь из носу, цветы нужны.

– На кой? – сторож с недоумением уставился на меня. Даже дверь перестал тянуть, удивившись столь странной просьбе.

– Надо, бать. Очень надо.

– Дык… это, – небритый «охранник» почесал в затылке и попробовал решить вопрос привычным для себя способом. – Я же не продавец. Вот откроется магазин, тоды и ой…

– Да ты пойми, не могу я так долго ждать, – я постарался придать голосу максимум проникновенности. – Если я сейчас цветы одной девушке не подарю, то всё. Только и останется, что утопиться в канале.

– Ну-у, – протянул сторож, закатывая глаза и демонстрируя тем самым недюжинную работу мысли.

– Если чего надо сверху, так то не проблема. Отдам сколько нужно, – выложил я еще один козырь. – Деньги не главное. Мне главное на встречу не опоздать.

– А! Ладноть! – махнул, наконец, рукой хранитель фруктов и овощей. – Ходь сюды. И дверку прикрой, чтоб фулюганы какие не забрались.

Дальше тамбура он меня не пустил. Наказал ждать, а сам убрёл вглубь магазина.

– Если можно, что-нибудь покрасивше и попахучей, – крикнул я в извилистый коридор, вспомнив, что даже не сообщил, какие конкретно цветы желаю приобрести.

Мой «благодетель» возвратился через минуту.

– На, держи, – протянул он мне алую розу с уже раскрытым бутоном. Запах от неё шёл изумительный – любые духи перешибёт без проблем. У Жанны даже мысли не должно появиться, что от кавалера пахнет совсем не цветами, а… скажем так – другой женщиной.

– А ещё парочки точно таких не найдётся?

– Больше не могу, – развёл руками дедок. – Одну ещё могут списать на усушку-утруску, а три – это уже воровство.

– Жаль, – я покачал головой и вытащил из кармана смятую трёшку.

– Не надоть, – отмахнулся охранник. – А то уже будет это, как его там, во, хищение! Так что даром бери.

– Спасибо! – поблагодарил я сторожа. – Ну, я пошёл?

– Иди, – кивнул тот и, заперев за мной дверь, тихо пробормотал. – Что за бабы нынче пошли? Свиданки в такую рань назначают…

Его последних слов я, конечно же, не расслышал. Поскольку спешил…

Жанна выбежала из подъезда без четверти восемь.

Я «догнал» её через десяток шагов.

– Привет!

– Ой! – вскрикнула она, оборачиваясь. – Это ты?

– Я. А это тебе.

– Какая колючая, – Жанна осторожно приняла из моих рук цветок. – А пахнет как здо́рово. Где взял?

– Украл, – усмехнулся я, приноравливаясь к её шагу.

– Молодец, – похвалила девушка. – А почему вчера не пришёл?

– Дык, я тебе весь вечер звонил. У вас дома никого не было.

– Мог бы и днём позвонить, – отозвалась спутница. – Я бы тогда никуда не уехала. Вчера у дяди Володи день рождения был, после обеда мы в Наро-Фоминск уехали.

– А вернулись когда?

– Точно не помню. Кажется, в половине первого…

Жанну я провожал до самой станции. Даже на платформу зашёл. А когда появился поезд, достал пакетик с кулоном и цепочкой и вложил его в руку девушки.

– Это подарок. Только прямо сейчас не смотри, потом посмотришь.

– А…

– Всё, твоя электричка. Пока. Встретимся на неделе.

Выслушивать от Жанны разные неудобные вопросы мне не хотелось. Она, насколько я её знал, вполне могла (переплюнув Лену) устроить настоящий допрос с пристрастием на тему «Откуда ты взял деньги на такое богатство?» Вот поэтому-то и пришлось срочно ретироваться, оставив все разговоры на потом. Тем более что обладание дорогими подарками может само по себе успокоить любую женщину. В том смысле, что рано или поздно она сама найдёт «логическое» объяснение собственным мыслям и перестанет терзать себя ненужными подозрениями…

* * *

– Итак, справки вы предоставили, я их прочёл, – генерал откинулся в кресле и внимательно посмотрел на сидящих перед ним Смирнова и Ходырева. – Теперь хотелось бы кое-что уточнить. Думаю, мы поступим как флотские. То есть, вначале выслушаем младшего по званию. Давай, Михаил, приступай. Докладывай, что думаешь по Свояку.

– По Свояку у меня, Пётр Сергеевич, одни непонятности, – прокашлявшись, сообщил Смирнов.

– В чем они проявляются?

– В том, что понять я его не могу. Вроде обычный советский пацан, а как сделает что-нибудь или скажет, так хоть стой, хоть падай.

– Это ты про стрельбу?

– Про неё. Упражнение с заложниками он выполнял так, словно это реальная ситуация, а никакая не тренировка. Да и сам факт такой успешной стрельбы вызывает кучу вопросов…

– А по поводу деда его точно всё выяснили, не ошиблись?

– Ошибка исключена. Дед его и, правда, был снайпером на войне. Кавалер двух орденов Славы. Но вот к Георгиевским крестам никакого отношения не имеет – родился он в девятьсот восьмом, так что ни в Первой мировой, ни в Гражданской участия не принимал. Участвовал только в финской и в Великой Отечественной.

– А перепутать Свояк не мог? У них ведь, у Славы и у Георгия, ленточки одинаковые.

– Ну-у, в принципе, мог, но вряд ли. Чтобы эти награды попутать, надо либо очень глубоко погрузиться в тему, до такой степени, чтобы в голове смешались типовые понятия, либо надо просто жить в определённой среде, рядом с обладателями обеих наград.

– Да, скорее всего. Согласен. Вот если бы родственники у него были из бывших или, например, общался он регулярно с выходцами из… хм, белоэмигрантов…

– Лингвистический анализ его речи мы уже провели.

– И как? – моментально вскинулся Пётр Сергеевич. – И почему это не указано в справке?

– Сегодня данные получили. Вот, можете ознакомиться…

Генерал взял бумагу и быстро её просмотрел.

– Хм… Если убрать воду, то получается, что речь его вполне соответствует предполагаемому месту рождения и проживания. Жаль, что по поводу возраста лингвисты ничего конкретного сказать не смогли…

– Увы, – развёл руками Смирнов. – Построения фраз характерны как для лиц возрастом от 15 до 20, так и для 30 и 40-летних.

– И иностранный язык он, как я понял, знает неплохо.

– Скажем так, английским он владеет лучше, чем обычные школьники. Однако, с другой стороны, уровень немного пониже, чем у учащихся спецшкол и студентов инязов. Есть, кстати, еще один интересный момент. Как утверждает Павел, Свояку знакомы некоторые нюансы внутренней кухни нашего наиболее вероятного противника. То есть, по блоку НАТО у него имеются знания, хотя и довольно обрывочные, которые он нигде не мог получить, кроме как из собственных наблюдений или из рассказов тех, кто действительно знает.

– Ну, возможно, он просто общался с кем-то из этих знающих.

– Возможно. Но в его окружении в настоящий момент таких нет. За исключением нас, конечно.

– Логично. Но не забывай, что такие знакомые могли быть в его прошлом, ещё до поступления в институт, – Пётр Сергеевич повернулся к другому участнику совещания. – Что скажешь, Константин? Что удалось выяснить по прошлому Свояка?

– Ну, всего, конечно, выяснить не удалось. Четыре дня – срок небольшой. Правда, и городок тот тоже не мегаполис. Население всего пятьдесят тысяч, все на виду, большинство знакомы друг с другом с детства. Так что кое-какую информацию раздобыть удалось. Причём, весьма любопытную.

– Что ты имеешь в виду?

– Во-первых, среди молодёжи Свояк оказался фигурой известной. Играл в школьном ансамбле и даже выступал на сцене в нескольких местных клубах. Так что многие его знают. Плюс спортом увлекался немало, участвовал в разных соревнованиях, выезжал в другие города в составе юношеских команд.

– По каким видам?

– Баскетбол, плавание, волейбол, спортивное ориентирование, охота на лис, пожарное многоборье. Вы, Пётр Сергеевич, наверное, удивитесь, но ни настольный теннис, ни стрельба, ни, тем более, бильярд там ни разу не фигурировали.

– Уже удивлён. А что во-вторых?

– Во-вторых, при всем при том, школу он окончил с золотой медалью и дважды был победителем областной олимпиады по математике.

– Это-то как раз и не удивительно, в их институте таких полно.

– Тут дело в другом. Из бесед с учителями и тренерами я понял, что со старшими по возрасту он сходился с трудом. Нелюдимом, конечно, не был, но при общении со взрослыми чаще всего тушевался, можно сказать, варился в собственном соку и больше интересовался учёбой, нежели общением с другими людьми. Плюс английский язык, о котором мы здесь говорили, не был для него особым приоритетом. Знал он его не лучше сверстников-одноклассников.

– А как насчёт женского пола?

– Своей девушки у него не было. Это подтверждают все, с кем я общался.

– М-да, интересная выходит картина, – генерал сложил руки в замок и ненадолго задумался.

– Значит, говоришь, ни в бильярде, ни в теннисе, ни в стрельбе особых успехов у Свояка ранее не наблюдалось? – спросил он через десяток секунд.

– Не наблюдалось, – кивнул Константин. – Особенно, что касается бильярда. Свояк регулярно посещал клуб ремонтно-механического завода и, по словам завсегдатаев, звёзд с неба не хватал. Играл на любительском уровне.

– Совсем интересно, – покачал головой Пётр Сергеевич. – И ни черта не понятно.

– Так, может… может, он просто не тот, за кого себя выдаёт? – озвучил, наконец, Ходырев давно напрашивающийся вывод.

– Может, – кивнул генерал. – И именно это должно сейчас стать нашей главной задачей.

– В Москве сейчас находятся двое его одноклассников. Один учится в Горном, вторая – в МИСиСе. Можем попробовать организовать очную ставку, – предложил с ходу майор.

– Дельная мысль, – согласился Пётр Сергеевич. – Только не очную ставку, а обычную встречу. Типа, давно не виделись, захотелось заново пообщаться, узнать, кто как устроился, как жизнь, как дела.

– Хорошо. Тогда я займусь подготовкой.

– Займись. И ты, Михаил, тоже не расслабляйся…

– Пётр Сергеевич, совсем забыл, – неожиданно хлопнул себя по лбу Смирнов. – В пятницу в бильярдной ещё один интересный случай произошёл.

– Какой?

– Свояк решил сыграть в Спортлото и сумел вовлечь в это дело наших армейских.

– Ну, решил и решил, что в этом странного?

– Да, понимаете, в чем проблема. У меня, вот и Константин Николаевич не даст соврать, сложилось ощущение, что всё это неспроста. Вроде бы и случайно всё получилось, но мне отчего-то кажется, что Свояк действовал не по наитию, а по заранее написанному сценарию. Целый спектакль разыграл с заполнением одного-единственного билетика. Причём, у меня лично чувство такое, что этот билет обязательно выиграет.

– Даже так? – удивился Пётр Сергеевич, переводя взгляд на Ходырева.

– Всё так. Я с Мишей согласен, – подтвердил тот. – Вот числа, которые были в билете.

– А может, и мне в этой игре поучаствовать? – пошутил генерал, глянув на переданный ему листок с цифрами. – Глядишь, тоже обогащусь на пару со Свояком. А? Как считаете?

– Да мы уже думали на эту тему, – улыбнулся Ходырев. – Но решили соблюсти субординацию и сначала вам доложиться.

– Это правильно, что доложились, – усмехнулся Пётр Сергеевич. – Однако игры мы пока что отставим и просто посмотрим на результат. А сейчас, товарищи офицеры, я жду от вас откорректированных планов по работе со Свояком. Крайний срок – завтра к утру. Вам всё понятно?

– Понятно, товарищ генерал.

– Сделаем…

[1] «Город огромный» – песня из к/ф «Центровой из поднебесья».

Глава 7

– Хорошо, что сегодня суббота и на работу идти не надо, – томно потянулась Лариса и с хитрецой посмотрела на сидящего напротив мужчину. – Слушай, Шур, а может тебе еще яичницы приготовить? Или, например, картошки пожарить? Я её хорошо готовлю, мне говорили. С лучком, со шкварками. А?

– Можно, конечно, – улыбнулся Синицын, отхлёбывая из кофейной чашки. – Только у меня картошки нема.

– Жаль, – покачала головой девушка. – А кофе, я вижу, тебе совсем не нравится.

– Почему не нравится? Нравится, – возразил профессор. – Просто я больше предпочитаю чай, а не кофе.

– Да? Ты, наверное, просто никогда не пробовал настоящего кофе. Чтобы из джезвы, с пенкой. А на гуще потом ещё погадать можно. Знаешь, как интересно?

– Ну, если ты меня к себе пригласишь, попробую обязательно, – усмехнулся учёный, отставляя в сторону чашку.

– Не, лучше я всё сюда принесу. Буду тебя здесь просвещать, а то ведь так и останешься гастрономическим неучем, – рассмеялась Лариса.

– Можно и здесь, – улыбнулся Синицин.

Девушка ему не просто нравилась – она его буквально с ума сводила. Странно, конечно – через три года шестой десяток пойдёт, а мысли как у сопливого пацана. Только и думает, что о ней. Даже теоретическая физика уходит на второй план, когда рядом Лариса. А когда её нет – на сердце сплошная тоска, как будто полжизни из него вырвали, да так и оставили, наплевав на последствия.

И почему она ему раньше не встретилась? Лет двадцать или тридцать назад, пока ещё был молодым, пока ещё кровь в жилах бурлила и не надо было задумываться о будущих неурядицах. Почему её пришлось ждать так долго?

«Мечта, а не женщина», – Синицын блаженно прикрыл глаза, вспоминая прошедшее.

Неделю назад они с Ларой весь вечер гуляли по парку, потом долго сидели в кафе и… профессор так и не смог решиться на что-то большее. Ни пригласить даму к себе, ни самому напроситься к ней в гости. Во вторник и среду они снова встречались, и доктор наук опять «опростоволосился» – проводил Ларису домой, но предпринимать ничего не стал. Побоялся показаться навязчивым. Только вчера он, наконец, пересилил себя – предложил девушке посмотреть, как живут «старые холостяки». И, как оказалось, поступил абсолютно правильно. Чего они только не вытворяли сегодняшней ночью. Синицын даже представить не мог, что ещё способен на «подвиги». Лара казалась неутомимой, да и он ни капли не отставал от неё. Откуда в организме столько тестостерона взялось, фиг знает. Видимо, правы были поэты, написавшие в оные времена о том, что «любви все возрасты покорны» и что это она «во всём виновата, то-то и оно». В любом случае, Александр Григорьевич ни о чем не жалел и был готов к продолжению романа с этой фантастической женщиной…

– Слушай, Шур, а давай мы сегодня куда-нибудь съездим, – неожиданно предложила Лариса. – У меня ведь машина есть. Прокатимся на Плещеево озеро или, например, в Суздаль. Я там никогда не была, а очень хотелось бы. Снимем номер в гостинице или гостевой домик. Завтра же всё равно воскресенье. Уедем из этой дурацкой Москвы, отдохнём на природе, проветримся. А? Как считаешь?

– Да я бы и с радостью, но… – Синицин огорчённо развёл руками. – Ты понимаешь, у меня сегодня встреча назначена. Очень важная, никак не могу её пропустить.

– Ну вот, только подумаешь о чем-то хорошем, так сразу дела. Нет-нет, ты не подумай, я ни на чем не настаиваю. Просто мне очень жалко терять такие хорошие выходные.

– Да нет, это ты меня извини, – принялся оправдываться учёный. – Если бы я заранее знал, что мы… что у нас… ну, ты сама понимаешь…

– Ладно, проехали. Ничего страшного, – улыбнулась девушка и погладила профессора по руке. – Ты замечательный. И я все понимаю. Отложим поездку на следующие выходные, если ты, конечно, не против.

– Я только за. Поедем, куда захочешь. Хоть на край света.

– Здорово! – Лариса поправила запа́х у халата и, прищурив глаза, внезапно поинтересовалась. – Слушай, а что это у тебя за встреча такая в выходной день? Или это какая-то тайна, о которой нельзя говорить?

– Ну почему обязательно тайна? – пожал плечами профессор. – Я сегодня встречаюсь со своим коллегой. По чисто научным делам. Будем обсуждать одну экспериментальную установку.

– Ух, ты! Как интересно! А этот коллега, случайно, не женщина?

– Нет, не женщина, – засмеялся Синицын. – Более того, этот мой коллега раньше служил в ФСБ.

– Ещё интереснее, – глаза у Ларисы неожиданно заблестели. – Значит, у вас там будет что-то очень секретное, да?

– Конечно, секретное. Такое секретное, просто жуть, – Шурик приложил палец к губам, по-заговорщицки огляделся и прошептал замогильным голосом. – Об этом нельзя говорить. Каждому, кто узнает о наших секретах, грозит пожизненное заключение в подвалах Лубянки.

Девушка прикрыла в притворном ужасе рот, а затем, перегнувшись через кухонный стол, прошептала в ответ:

– Больше всего на свете я люблю выпытывать чужие секреты. И пусть меня постигнет за это страшная кара.

«В конце концов, почему бы и не рассказать? – подумал Синицын. – Там ведь и вправду нет особых секретов. Про Андрея и путешествия во времени я ей, конечно, не расскажу, но вот про всё остальное…»

Профессор наклонился к Ларисе и, «грозно» нахмурившись, приступил к «таинству кваркового посвящения»:

– Ну, что ж. Если тебя не пугают запретные знания, тогда слушай и не говори потом, что не слышала…

Суббота. 6 октября 2012 г.

– Опаздываешь, – покачал головой Смирнов, глянув на появившегося в больничном фойе профессора, а затем на часы.

– Пробки, – пожал плечами Синицын, присаживаясь рядом с «чекистом».

– Пробки? В метро? – поднял бровь Михаил.

– Да нет, меня сюда на машине подбросили.

– Такси?

Учёный неожиданно покраснел.

– Знакомый один… то есть, это… знакомая.

Смирнов пристально посмотрел на «коллегу».

– Надеюсь, про наши дела этой твоей знакомой ничего неизвестно?

– Ну что ты? Конечно, нет, – замахал руками Александр Григорьевич. – Она просто меня подвезла. Ей всё равно по дороге. Высадила на той стороне Сущёвки, а про больницу я ей ничего не рассказывал.

– Смотри, Шура, – погрозил пальцем Смирнов. – Женщины существа наблюдательные. Ты им можешь вообще ничего не рассказывать, а они всё одно будут в курсе.

– Да это понятно. Но сегодня и, правда, всё получилось случайно. Я никого ни о чём не просил. Просто она сказала, что едет в центр, вот я и…

Довести мысль до конца Синицыну не удалось. В больничном холле появилась супруга Андрея.

– Ну? Что у нас сегодня плохого?

– Добрый день, Жанна, – поднялся с диванчика Михаил.

– Здрасьте, – кивнула она одновременно и фээсбэшнику, и профессору.

– Привет, Жанн, – вскочил со своего места Синицын. – А мы думали, ты опоздаешь.

– Индюк тоже думал, но главного для себя так и не выяснил, – отозвалась женщина, усаживаясь в обитое дерматином кресло. – Так всё-таки, что за спешка такая? Чего хотели?

– Да, собственно, ничего особенного, – развёл руками Смирнов. – Просто хотели поделиться с тобой новостями?

– Надеюсь, хорошими?

– Ну-у, как сказать, – протянул Михаил. – Есть новости хорошие, а есть и не очень.

– Давайте сначала плохие, – вздохнула Жанна.

– Плохие, так плохие, – не стал спорить «чекист». – Во-первых, нас выгнали из Курчатовского.

– То есть, как это выгнали?!

– Тему мою закрыли, – вмешался в беседу профессор. – В общем, установку нашу пришлось разобрать.

– Нифига себе! – возмутилась женщина. – И что теперь делать? Андрея только вчера сюда из Склифа перевезли, в одиннадцатую городскую. Я вчера весь вечер договаривалась с докторами насчёт режима, а у вас, оказывается, ничего не готово. Полный капец…

– Ну, не совсем капец, – попробовал успокоить её Смирнов. – Просто небольшая заминка. Мы с Шурой решили новую установку собрать. Так сказать, в частном порядке.

– И долго вы собираетесь её собирать?

– Месяца полтора. Тут всё от денег зависит. Как нужную сумму добудем, так сразу и соберём.

– А сколько надо? – вскинулась Жанна. – В принципе, я могу кредит под залог квартиры оформить.

– Ни в коем случае! – мужчины произнесли это фактически одновременно. После чего быстро переглянулись, и подполковник, подмигнув профессору, объяснил женщине весь расклад. – Денег там требуется порядка восьми миллионов. У нас сейчас имеется около трёх. Остальные, я надеюсь вытащить из стройки под конец месяца. С Рыбниковым я договорился, он возражать не станет.

– Хорошо. Не буду кредит оформлять, – согласилась дама. – Но смотрите, если с деньгами что-то вдруг не срастётся, я вас тогда где угодно достану. Даже не думайте улизнуть. Столько времени потерять из-за какой-то там ерунды…

– Не надо нас доставать, мы никуда не сбежим, – улыбнулся Смирнов. – Ты лучше скажи, как там Андрей? Улучшения есть?

– Всё так же, – снова вздохнула Жанна. – Правда, сегодня ночью опять показалось, что он на какое-то время становился прозрачным. Только уже не так, как раньше. Совсем на чуть-чуть, если не приглядываться специально, можно и не заметить.

– Ты об этом кому-нибудь сообщала?

– Нет, только вам. Всё равно ведь никто не поверит.

– Да, в такое поверить трудно, – покачал головой подполковник.

– А что насчёт хороших новостей? – внезапно вспомнила Жанна. – Вы же говорили, есть и хорошие новости.

– Есть и хорошие, – кивнул Смирнов. – Шура, давай сюда свой портфель.

Передав портфель женщине, «чекист» попросил:

– Для начала глянь, пожалуйста, нет ли чего в кармане. Вдруг там опять послание для тебя, а мы его поэтому не нашли.

– Пусто, – Жанна проверила секретное отделение и вернула портфель Михаилу.

– Ну, тогда вот. Возьми почитай, – тот в ответ протянул ей два тетрадных листка. – Ещё два письма от Андрея. Ты их пока не видела.

– С этого и надо было начинать, – проворчала женщина, забирая оба послания.

– Дык, ты ведь сама просила. Сначала плохое.

– Мало ли что я просила. Не маленькие уже, могли бы и догадаться, что мне нужно в первую очередь…

Прочитав письма, Жанна откинулась в кресле и с довольным видом произнесла:

– Ну вот. Выходит, мы всё-таки встретились там, в электричке. Значит, я его всё-таки догнала.

– Ага. Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Синицын.

– Слушай, а почему я здесь ничего об этом не помню? – неожиданно вскинулась дама, посмотрев на профессора.

– Как это почему? – удивился тот. – Я же тебе объяснял. Андрей сейчас в параллельном потоке и, пока они не сольются, ты ничего не вспомнишь.

– Ну да, действительно. Я что-то забыла об этом, – легко согласилась Жанна и повернулась к Смирнову. – А, кстати, зачем ему понадобился компромат на тебя? И тиражи Спортлото? Он что, решил обогатиться в том времени? Или ещё чего-то такое задумал?

– Тебе это лучше знать. Вы же с ним тридцать лет вместе прожили, – пожал плечами «чекист». – Но вообще, я полагаю, он хочет там что-нибудь изменить. Типа, историю нашу немного подправить, раз случай такой подвернулся. Между прочим, вполне вариант. Я бы, по крайней мере, рискнул. Если бы, конечно, сам оказался на его месте.

– Да. Это он может, – задумчиво пробормотала Жанна. – Вот только представить себе не могу, что именно он собирается сделать.

– А вот это как раз нам и стоит сейчас обсудить.

– Зачем?

– Затем, – поднял палец Смирнов, – что такие вопросы с кондачка не решаются. Через месяц мы должны быть готовы к тому, чтобы предложить Андрею чёткий план действий.

– А сам он что? Ничего умного придумать не сможет? – усомнилась Жанна.

– Одна голова хорошо, а четыре – лучше. Ну что? Будем сейчас обсуждать перспективы сохранения и развития СССР?

– Будем, – кивнул Синицын.

– Давайте, – согласилась супруга Андрея. – Это дело хорошее. Мне нравится…

– Итак. Какие у кого мысли? – спросил Михаил через десяток секунд, выложив на журнальный стол карандаш и несколько бумажных листов, явно решив фиксировать всё сказанное на бумаге.

– Первым делом грохнуть Меченого, а потом – Борьку. И про Чубайса с Гайдаром не позабыть, – сразу же предложила Жанна, рубанув воздух ребром ладони. – Там много таких, надо только припомнить, кто больше виноват, а кто меньше.

– Экая ты кровожадная, – усмехнулся Смирнов, откладывая в сторону карандаш. – Прямо-таки экстремистка.

– Ничего я не экстремистка, – нахмурилась женщина. – Просто я считаю, что каждый должен получить по заслугам. Всего-навсего.

– А я с Жанной согласен, – вклинился в разговор Синицын. – Предателей и изменников надо карать по всей строгости. Одиозные фигуры в нашей истории надо обязательно устранять. Стране от этого точно хуже не станет, а вот лучше – запросто.

– Да я, в общем-то, и не спорю, – пожал плечами «чекист». – Надо, так надо. Вот только что это нам даст? Исчезнут одни негодяи, на их месте могут появиться другие, такие же негодяйские.

– Э, не скажи, – возразил профессор. – Понятно, конечно, что свято место пусто не бывает. Однако всякому овощу свой сезон. Не так уж и много было у нас предателей. Уберешь десяток-другой, новые не сразу найдутся.

– Возможно, – не стал спорить Смирнов. – Но тут сразу возникает вопрос. А так ли обязательно убивать этих деятелей?

– Измена Родине – это даже хуже, чем измена жене, – отрезала Жанна. – Вот я бы, к примеру, Андрея ещё могла бы простить, если бы он, скажем, ну… это самое… с другой женщиной. Но если бы он стал вдруг предателем, то… Хотя голову я бы ему всё равно открутила. Чтоб неповадно было…