Текст книги "Человек разгоняет тучи (СИ)"

Автор книги: Владимир Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Смирнов Владимир Васильевич
Человек разгоняет тучи

Ч Е Л О В Е К Р А З Г О Н Я Е Т Т У Ч И

Англия, Блэкпул, 1937 год.

Сцена первая и единственная

Томас Мур и Райан Скотт. Им лет по тридцать семь

Райан: – И во сколько тебе обошёлся этот дом, Том?

Томас: – Не мне, а нам.

Райан: – Ну...ты ведь самый богатенький из...нас.

Томас: – Все платят поровну.

Райан: – Вот как. Социализм?

Томас: – Нет. Просто дружба. Социализм предлагаешь ты.

Райан: – Я?!

Томас: – Да.

Райан: – Каким это образом?

Томас: – Ты ведь хотел...экспроприации?

Райан: – Да брось, Том, не заморачивайся. Дружба так дружба. Кстати, экспроприация – это не социализм, а коммунизм.

Томас: – Какая разница.

Райан: – Большая. При коммунизме всё общее.

Томас: – А при социализме?

Райан: – А при социализме – общественное.

Томас: – И в чём разница?

Райан: – Когда всё общественное, твоего нет, то есть, всё твоё, а взять ничего нельзя. А когда всё общее – бери что хочешь и сколько хочешь.

Томас: – А если я возьму вообще всё?

Райан: – Не знаю. Наверное, тебя убьют.

Томас: – То есть, я всё-таки не смогу взять что хочу и сколько хочу.

Райан: – Вся штука в том, что у тебя не будет этого желания.

Томас: – Сейчас – есть, а тогда – не будет?

Райан: – М... А сейчас, значит, есть?

Томас: – А как бы я иначе стал тем, кем стал?

Райан: – Хм. Что, значит, всё дело – в желании?

Томас: – Да. Всё просто. Кто хочет – тот может, кто не может – тот не хочет. Ведь так?

Райан: – Вот как? А скажи, Том...Чарли – он не смог? или не захотел? Ведь ты должен это знать, у вас было общее дело.

Томас: – (После долгой паузы) Просто я хотел сильнее, чем он.

Райан: – И потому он прыгнул с крыши?

Томас: – Нет, не потому. Он просто сошёл с ума. Что подтвердил и его врач. И...послушай, Райан, здесь будет...общество...и я бы не хотел, чтобы такие дискуссии имели место. А для тебя...лично для тебя... скажу правду. Хочешь?

Райан: – (После паузы) Не знаю.

Томас: – Но я всё-таки скажу. Чарли был сумасшедший. Он сошёл с ума из-за денег. Когда человек что-то ставит выше себя, он взбирается на эту вершину и часто падает. Чарли упал, вот и всё.

Райан: -...Его хоронили в закрытом гробу.

Томас: – Да, оказалось слишком высоко.

Райан: – Я понял, Том.

Томас: – Я рад, что ты понял.

Райан: – А помнишь, как мы – ты, Чарли и я...

Томас: – (Обрывает) Райан, дружище... У меня было четыре или пять компаний вроде нашей, и помнить всё я не могу.

Райан: – (После паузы) Тогда, в те годы, мне казалось, что ты и Чарли вместе навсегда...

Томас: – А разве мы не вместе?

Райан: – Чарли уже нет.

Томас: – И всё равно мы вместе. Я помогаю его родителям и сёстрам.

Райан: – Я знаю.

Томас: – А раз знаешь, не дури.

Райан: – (Молчит).

Томас: – Когда приедут остальные?

Райан: – Как только я получил твою телеграмму, я известил всех. А когда кто подтянется – кто ж его знает.

Томас: – Ладно. А Джессика будет?

Райан: – Должна. Если только...

Томас: – Что?

Райан: – Ничего.

Томас: – Договаривай, друг.

Райан: – Если только она не уехала куда-нибудь с Мэттью.

Томас: – М. Он всё гоняет на своих машинах?

Райан: – Женщинам нравится скорость. А ему – что не гонять, при таких-то родителях?

Томас: – Да, ты прав. А не знаешь...как далеко у них зашло?

Райан: – Не думаю, чтобы далеко.

Томас: – Почему?

Райан: – Мэттью всех возит, ему всё равно, а Джессика – умная.

Томас: – Любовь зла.

Райан: -...Какая в наше время любовь?

Томас: – Ты это...с высоты нажитых лет, или...что-то не сбылось?

Райан: – С высоты нажитых лет, в которых многое не сбылось.

Томас: – Что же, например?

Райан: – Например...не сбылась лучшая девушка на планете.

Томас: -...Но у кого-то...эта девушка сбылась?

Райан: – Да.

Томас: -...Кто хочет – тот может, кто не может – тот не хочет.

Райан: – О чём ты?

Томас: – Значит, чьё-то желание было сильнее твоего. Вот и всё.

Райан: – То есть...я слабак?

Томас: – Не обижайся.

Райан: – Я не обижаюсь. Я просто хочу понять. Если любовь...(Замолкает).

Томас: – Ты минуту назад сказал верные слова.

Райан: – Какие?

Томас: – "Какая в наше время любовь?"

Райан: – Бьёшь меня моим же оружием?

Томас: – Любовь хороша в книгах и фильмах.

Райан: – А в жизни?

Томас: – А в жизни есть ещё положение, происхождение, достаток, разные атрибуты: ум, обходительность, да в конце концов...просто смазливые глазки. Признаки делают жизнь наравне с сутью, потому что в определённой степени являются её выражением. Вот и всё, друг. (Пауза). И что с ней стало?

Райан: – Она вышла за него замуж, родила детей, двоих, потом...

Томас: – Потом? Есть ещё "потом"?

Райан: – Потом он сбежал в Аргентину.

Томас: – Почему?

Райан: – Я думаю, потому, что слишком мало украл: Англии неудачники не нужны.

Томас: – А она...то есть, она и дети? Ты интересовался ими?

Райан: – Интересовался.

Томас: – И?

Райан: – Она сказала мне, что очень тронута.

Томас: – И всё?

Райан: – Она сказала, что почти забыла меня и что будет лучше, если и я забуду её.

Томас: – А ты?

Райан: – (Жмёт плечами).

Томас: – Подожди-подожди, я что-то не понял.

Райан: – Мне было тридцать пять, ей – тридцать три, а выглядела она на пятьдесят пять.

Томас: – Да-а, расклад...

Райан: -...Ты прав. Кто хочет – тот может. Если бы я знал, чем это закончится, мне сейчас кажется, я бы смог... смог...

Томас: – Винишь себя?

Райан: – А кого ещё винить? Её? Если бы она знала, она бы вышла за меня. Его? Если бы он знал, всё равно всё произошло бы так, как произошло. Остаюсь я. Я её любил и знал...ты слышишь, знал, что кроме как со мной, ей счастья не будет ни с кем. Но...это знают все влюблённые, а толку... Если бы я знал...

Томас: – Запомни, друг: ты ни в чём не виноват, всё идёт как идёт, просто прими последствия.

Райан: – Последствия чего?

Томас: – Сегодняшний день – последствие вчерашнего, сегодняшний человек – последствие вчерашнего. Вот и всё.

Райан: – Так просто? А если не хочешь принять?

Томас: – Кто не принимает последствия, тот не принимает жизнь, а кто не принимает жизнь, тот умирает.

Райан: – Как Чарли.

Томас: – Да, как один из вариантов.

Райан: – Есть другие?

Томас: – Да – ты, друг. Ты умираешь медленно, Чарли умер быстро. Вот и всё.

Райан: – Для тебя всё так просто?

Томас: – Нет. Это было сложно. Но я выжил. И поумнел.

Райан: -...Том...Чарли...– из-за тебя?..

Томас: – Нет. Были мои деньги. И были его деньги. Но было ещё много ничьих денег – ни его, ни моих, и Чарли захотел, чтобы они стали его.

Райан: – А ты?

Томас: – А я не стал ему мешать, но однажды...пришёл налоговый инспектор...и я ему заплатил.

Райан: – То есть...Чарли убил ты?

Томас: – Чарли убил Чарли. А я всего лишь не отдал ему свою рубаху. Может быть, это и не по-христиански, зато по справедливости.

Райан: – Подожди, Том...я хочу понять... Значит, те деньги, то есть, твои деньги...– они неправедные?

Томас: – Бог не дал человеку закона о деньгах, а по закону Англии – они мои.

Райан: -...Значит, всё-таки...Чарли...убил ты.

Томас: – Жизнь – странная штука, Райан. Одиссея убил собственный сын. Ахилл был героем, но его убил простой выходец из толпы. А птицу, даже не заметившую камня, над которым она пролетала, завтра этим камнем собьют. Кого винить, Райан? Кого?

Райан: – Но Чарли был нашим другом...

Томас: – Да, так бывает, Райан. Сегодня ты чей-то друг, а завтра вы – ты и он – подписываете какие-то бумаги, и – всё. Всё, Райан, понимаешь? Друзья бумаг не подписывают, они просто верят друг другу. Я предложил это Чарли, но он отказался. Он отказался. Он, Райан.

Райан: – Ты хочешь меня убедить, что Чарли – плохой?

Томас: – Нет, Райан, Чарли – не плохой, просто он затеял игру, правил которой не знал. Это часто бывает.

Райан: – А ты?

Томас: – Я тебе всё рассказал, Райан. Я невиновен.

Райан: – Поклянись.

Томас: – Христос сказал: кто поклянётся, того отдам Богу. А нам, простым людям, лучше иметь дело с Сыном, а пока мы не чисты по-земному, к Отцу лучше не соваться. Клятва – это претензия на небо, а мы живём на земле.

Долгая пауза

Райан: – Вот так, Томас.

Томас: – Ты меня осуждаешь?

Райан: – Нет. Просто Чарли мог жить.

Томас: – Не мог.

Райан: – Почему?

Томас: – Если бы он мог жить, он бы не умер.

Райан: – Так почему же он умер?

Томас: – Я ему поставил мат в игре, которую затеял он.

Райан: – И нельзя было его спасти, ограничиться патом?

Томас: – Пат – это ничья, а деньги ничьими не бывают. У него был шанс.

Райан: – Какой?

Томас: – Я его предупредил, что вызову налоговую.

Райан: – А он?

Томас: – Он посмеялся, сказал: мы замазаны оба.

Райан: – Вот как...

Томас: – Вот так.

Райан: – И что теперь делать?

Томас: – Жить.

Райан: – То есть, принять последствия?

Томас: – Ты можешь их не принимать, Райан.

Райан: – И тогда – умирать?

Томас: – Кто хочет – тот может. Борись. Отомсти мне за Чарли.

Райан: – Убить тебя так же, как ты убил его?

Томас: – Хотя бы.

Райан: – Всех не убьёшь.

Томас: -...Вот почему, Райан, она не стала твоей.

Райан: – Что?

Томас: – Тебе нужно было всего лишь убрать одну помеху, но ты придумал себе тысячу помех – и назвал это любовью.

Райан: – Господи...Томас...ты дьявол...

Томас: – Вот как? А теперь подумай, только честно: я – дьявол, или ты – трус? Только честно.

Райан: – (После долгой паузы) Выбирала она.

Томас: – Но ведь любил её – ты! Где проходит грань между тем, что должен сделать ты и тем, чего не должны делать другие? Где, Райан?

Райан: -...Я не могу тебе ответить на это, Том.

Томас: – А я могу.

Райан: – (После паузы) Да, Том, наверное, ты прав.

Томас: – Да, Чарли, я прав.

Райан: – Что? Что ты сказал? Ты сказал: Чарли?

Томас: – По привычке. Просто я с ним иногда беседую.

Райан: – Вот как? И о чём же вы беседуете?

Томас: – Это секрет. Хотя одно могу сказать: когда мне предстоит принять важное решение, я его зову, чтобы поговорить.

Райан: – (После паузы) Том...а ты, случайно, не в аду живёшь?

Томас: – (Улыбаясь) Нет.

Райан: – (Облегчённо вздыхает) Слава Богу. Значит...всё в порядке.

Томас: – Да, Райан. Всё в порядке. И порядок этот придуман не нами. Не нами – к сожалению или к счастью.

Слышен звук мотора

Томас: – Это не к нам?

Райан: – (Выходит, через десять секунд возвращается). Эмили.

Томас: – Она сама водит?

Райан: – За рулём – Джейкоб.

Томас: – Вот и славно. Значит, есть шанс, что до вечера прибудут и остальные.

Райан: – Сомневаюсь.

Томас: – Почему?

Райан: – Тучи. Судя по всему, лить будет долго.

Томас: – Да, это ещё не в нашей власти.

Райан: – Хоть что-то не в нашей власти.

Томас: – Многое не в нашей власти.

Райан: – Что ещё?

Томас: – Гитлер.

Райан: – Он обложен, как волк.

Томас: – Но он – волк. Вот увидишь.

Райан: – Что он может один?

Томас: – Райан, Райан...ты плохо меня слушал.

Голос: – Э-эй!

Томас: – Мы здесь! Вверх по лестнице!

Через десять секунд входят Эмили Уильямс и Джейкоб Тёрнер; Эмили лет 27, Джейкобу, как и Томасу и Райану, примерно 37

Эмили: – Вы вдвоём?

Томас: – Здравствуй, Эмили (Жмёт руку Джейкобу).

Эмили: – Здравствуй-здравствуй. Привет, Райан.

Райан: – Привет. (Тоже жмёт руку Джейкобу).

Джейкоб: – Мы вовремя?

Эмили: – Мы не помешали, случайно?

Томас: – Чему?

Эмили: – А вдруг у вас философические беседы?

Томас: – Нет.

Эмили: – О чём тогда вы говорили?

Томас: – О женщинах, жизни, смерти и Гитлере.

Эмили: – И кто из них победил?

Томас: – Райан, кто?

Райан: – От смерти и Гитлер не уйдёт.

Эмили: – А мне кажется, уйдёт.

Райан: – Каким же образом?

Эмили: – Уйдёт от неё к женщине, вот и всё.

Райан: – Всего-то?

Эмили: – Будут дети, и смерть отодвинется. Потом у них будут дети, и смерть отодвинется ещё. И в конце концов...

Райан: – И в конце концов...

Эмили: – Райан, ты глупый. Том, скажи ему.

Томас: – Шерше ля фам.

Эмили: – Вот!

Райан: – Об этом мы тоже говорили.

Эмили: – Так значит, вы всё переговорили, не дождавшись нас? Ты слышишь, Джейкоб! Я же говорила: езжай быстрее.

Джейкоб: – Сто миль в час – это медленно?

Эмили: – Их языки оказались быстрее твоей машины. Кстати, на ужин будет заливное из языков?

Томас: – Когда соберём кворум, обсудим это.

Эмили: – А пока нет кворума, давайте что-нибудь перехватим. У вас что есть?

Райан: – Вино и бокал.

Эмили: – Том?

Томас: – Деньги. На них можно обменять всё.

Эмили: – Джейкоб?

Джейкоб: – У меня в корзине завтрак на двоих.

Эмили: – Обильный завтрак?

Джейкоб: – Для женщины, пожалуй, обильный.

Эмили: – Я хочу!

Джейкоб: – Ну, что ж. Когда говорит женщина – говорит Бог. (Встаёт).

Эмили: – Спасибо, Джей.

Джейкоб: – (Выходит) Не за что.

Эмили: – (Томасу и Райану) Так что вы решили с Гитлером?

Пауза

Томас: – (Осторожно) Боюсь, то, что мы решили, не имеет никакого значения.

Эмили: – Почему?

Томас: – Потому что решать будет он.

Эмили: – А ты, Райан?

Райан: – Я думаю, что недолго осталось. До первой серьёзной ошибки.

Эмили: – А что это будет за ошибка?

Райан: – Какая разница? Лишь бы быстрее.

Эмили: – А усекновение евреев – это не ошибка?

Райан: – Это их внутреннее дело.

Эмили: – А если они начнут поедать младенцев – это тоже будет их внутренним делом?

Райан: – При чём тут младенцы?

Эмили: – Младенцы не могут дать сдачи, сопротивляться.

Томас: – Видишь ли, Эмили... Они обязательно будут есть младенцев – обращать их в свою веру, – и младенцы и правда не смогут сопротивляться. Точно так же, как не сопротивляются наши младенцы.

Эмили: – А чему должны сопротивляться наши младенцы?

Томас: – Нашей бесхребетности.

Эмили: – По-твоему, англичане бесхребетны?

Томас: – Конечно.

Эмили: – Объясни, почему.

Томас: – Потому что верят байкам с Даунинг-стрит.

Эмили: – А почему ты считаешь, что это байки?

Томас: – Потому что нас кормят посулами вот уже сто тридцать лет, вот уже сто тридцать лет нам говорят: проголосуйте за нас – и вы увидите. И мы голосуем и – ничего не видим. Через два года или пять лет нам снова говорят то же самое – и снова мы голосуем – и снова имеем то, что имеем. Нас обманывают, как младенцев; любой человек старше двадцати лет может видеть, что всё – обман, но видеть не хочет, потому что если он это увидит, он как мужчина должен будет взять в руки винтовку, – и он предпочитает не видеть. Вот почему я и сказал: бесхребетные.

Эмили: – А где по-другому?

Томас: – В России, например.

Эмили: – Ха, вот как. Я и не знала, что ты коммунист.

Томас: – Я не коммунист, это во-первых. А во-вторых, там тоже нет коммунизма. Просто там нет болтунов.

Эмили: – Там у всех всё отняли.

Томас: – И дали за эти годы больше, чем отняли.

Райан: – Том, их власть построена на крови.

Томас: – Их власть скреплена кровью. А построена на идее. Всякая идея должна быть скреплена кровью.

Эмили: – Они же в Бога не верят!

Томас: – А зачем им это? Достаточно того, что Он верит в них.

Райан: – Том...ты сейчас говоришь странные вещи. Как ты можешь знать, в кого верит Бог, а в кого не верит?

Томас: – Прости, Райан, но что каксается Бога, то тут никто и ничего знать не может. Однако есть один признак, который может указать на волю Бога.

Эмили: – Какой же это признак?

Входит Джейкоб с корзиной

Джейкоб: – Ну, вот, Эм, и твой...

Эмили: – (Обрывает) Погоди, Джейкоб! Так какой же это признак, Том?

Томас: – Подумайте сами, друзья, сможет ли кто-то верить в себя, если в него не верит никто, ни один человек во всей земле?

Пауза, все пытаются решить это

Райан: -...Да...это было бы трудно – верить в себя, если в тебя никто не верит.

Эмили: -...Согласна... Тогда даже если бы ты мог хоть каплю, ты бы и этой капли не сделал...руки бы не поднялись просто.

Томас: – А теперь рассудите: не больше ли того, людей, то есть, если не верит Бог? Если не верит Бог, то не верит и вселенная, а вселенная населена – здесь, в частности, нами, – и потому не верили бы и мы, так что, если не верит в тебя Бог, то ты – бессилен.

Райан: – Кажется, я понял, к чему ты клонишь.

Томас: – Да, именно к этому. Если человек посмел, то ему дал эту смелость Бог, а если он посмел и – плюс – сделал, значит, Бог ему помог. Ведь так следует из наших рассуждений? А теперь – следите за моей мыслью – у них, там, в России, как грибы, один за другим встают заводы, и заводы эти работают, и они пользуются продукцией этих заводов – несмотря на то, что ни у кого на руках нет денег, то есть, деньги – не нужны, понимаете? И они не останавливаются – посмотрите статистические журналы, – они наращивают, наращивают производство и мощь. Нигде и никогда не было такого развития. И после этого вы говорите, что они не верят в Бога? Бог поставил на них и не требует от них славословий, он требует дела, и они делают его. И мне плевать, как это называется – социализм, коммунизм, атеизм, – я вижу, как из ничего, из голого семени идеи – вырастает гигант, которому будет под силу отстроить мир и заставить его жить по своим законам. И – да – я утверждаю, что с ними – Бог. И вам нечего мне возразить, потому что я говорю только про факты. Вот так-то, милые мои.

Эмили: -...То, что ты сказал, Том...то есть ты сказал, что там из ничего, вдруг, вырастает огромная сила. Ты...так... сказал. Но тогда – для чего эта сила, и что ждать нам от неё?

Томас: – Для чего она? А для чего растёт гений, для чего нужен чемпион? Кто знает? Его смысл – в нём самом. А что ждать нам от этой силы... Я думаю, она нас и не заметит, мы ей не нужны. Александр Македонский покорил весь мир, но хотя он был во многих странах, ещё больше стран, где он не был, он просто не заметил их за их тщетой. Вот так-то. Так что, я думаю, мы просто будем продолжать наши воображаемые диалоги с господами с Даунинг-стрит, как делали это до сих пор, мы слишком смешны, чтобы на нас оглядываться.

Эмили: – Но мы самая сильная страна в мире!

Томас: – Не самая сильная, а самая жадная.

Эмили: – Нет, самая сильная! Промышленность, армия! Дух!

Томас: – Угу. И ещё мы верим в Бога.

Райан: – (Мягко) А почему бы нет?

Томас: – А теперь давайте рассудим. Может ли чемпион спокойно смотреть, как рядом растёт другой чемпион? Или он должен его притормозить, чтобы не упустить своё чемпионство? Ответьте.

Эмили: – (После паузы) Ну...было бы логично...притормозить.

Томас: – А это значит, что уже сегодня надо начинать войну, потому что завтра будет поздно.

Эмили: – Войну с Советами?

Томас: – Да.

Всеобщее молчание

Джейкоб: – (Осторожно) А что это нам даст?

Томас: – Чемпионство. Или ты о деньгах?

Джейкоб: – Но...чемпионство...без денег...это как-то...

Томас: – А дух? А самосознание? А самоощущение?

Эмили: – Вообще-то правильно. Дух чемпионства – это главное.

Джейкоб: – Но дух...чем-то должен питаться.

Томас: – Дух питается духом. Иными словами, Богом. В Которого вы все так верите.

Джейкоб: – При всём уважении...к духу...и к тебе, Том... материю никто не отменял.

Томас: – Да, никто. И там, на огромной части континента, материя набирает небывалую силу, маятник раскачивается, маховик уже накапливает энергию. Ну, что вы решите?

Райан: -...А разве от нас что-то зависит?

Томас: – Так сделайте так, чтобы зависело! Мы с тобой, Райан, уже говорили об этом недавно, вдвоём.

Райан: – Но...призывать к войне...

Томас: -...Ну, что ж... Тогда нам придётся смириться вскорости со второй, а то и с третьей...или десятой ролью.

Эмили: – А ты-то сам, Том, ты? Что ты делаешь для того, чтобы отстоять чемпионство?

Томас: – Из всех нас я достиг...сам!..самого большего...из всех, кто сегодня здесь будет. Это касаемо моего чемпионства. А что касается Советов – я уже говорил, мне они нравятся, и они не спрашивают у нас, великих, или у других, считающих себя великими, можно ли им то или это, они просто делают, и всё, и они возьмут всё своё...а может, и чужое прихватят, неважно.

Эмили: – Как это неважно?!

Томас: – Ха! Кто это спрашивает?! Верная дочь Англии?! Англии, которая содрала со всего мира столько шкур, сколько на нём было надето?! Нет, Эмили, нет, родная, либо Англия сейчас доказывает, что то была её сила и дух, либо признаёт, что это был простой грабёж беззащитного, поджимает хвост и убегает в кусты – и ждёт, как это объяснят господа с Даунинг-стрит – фарисеи и книжники.

Джейкоб: – Но ведь...если реально...на Даунинг-стрит решается всё.

Томас: – Хм! Там тоже всё решалось в Зимнем дворце. Но пришёл человек, от сохи, быдло, по нашему разумению, и сказал: хватит! Кто-то что-то вякнул, но его тут же поставили к стенке, и дальше – тишина, а потом – теперь – гром аплодисментов. Вот так-то, Джейкоб.

Райан: – И ты, Том, считаешь, что они у власти – по праву?

Томас: – Право существует лишь до тех пор, пока не появится более сильное право, и его не отменит.

Райан: – То есть, право сильного?

Томас: – Райан, я повторяю: мы с тобой уже об этом говорили. И ты признал, что я прав. Что касается права сильного...то это просто подарок Божий, когда сильный оказывается правым. А я – повторяю – считаю, что они правы. Ибо у них получилось отменить деньги и собственность – зло, которое ограничивает человека, оправдывает подлость и в конце концов низводит его до скота. Взять на себя ответственность за всего человека, за целый народ – для этого нужна смелость и право! Их идея победила. Посмотрим, найдётся ли более сильная идея.

Джейкоб: – (Осторожно) Том...у нас тоже была Хартия вольности, тоже были разные идеи – от Генриха Восьмого и Кромвеля до Палаты общин...но всё равно...всё сводится к одному...а именно, у кого в руках золотой телец. Там, я думаю, кончится тем же.

Томас: – Да, Джейкоб, да, Золотой Телец, будь он проклят! Но разве не вдесятеро славны от того люди, заставляющие его убраться, сгинуть, спрятаться в самой глубокой щели, но дать расцвести саду человека, саду земли, деревьям, цветам, лицам? Мечтать не о пачке денег, а о радости?

Джейкоб: – Том...Золотой Телец необорим.

Томас: – (Разочарованно и немного презрительно) Да, Джейкоб, ты прав, всё решается на Даунинг-стрит.

Джейкоб: – (Обрадованно) А я что говорю!

Томас: – Ну, что ж, будем наблюдать...как стоит новый чемпион, как держит удар.

Эмили: – Хм, его пока никто не бьёт.

Томас: – Будут бить. Увидите.

Эмили: – Кто же?

Томас: – Хотя бы мы. Если не сами, то чужими руками.

Джейкоб: – Томас...а откуда такая любовь к Советам?

Томас: – Тебя не было, Джейкоб, ты пропустил кое-что, но Эмили и Райан подтвердят, что во мне говорит не любовь, а всего лишь вера в здравый смысл. Эмили, Райан, так?

Эмили: – Ну, вообще, да.

Райан: – Да, ты объяснил это.

Томас: – А ещё то, что я ненавижу Даунинг-стрит, как и вообще подлецов, прячущих свои гнусные делишки за словами. Что ни оратор, то или святой, или пророк. А когда он отговорит и уходит со сцены, в его кармане неожиданно материализуются акции сталелитейных и строительных компаний.

Голоса снизу: э-эй! вы здесь? мы правильно нашли?

Джейкоб: – Правильно! Поднимайтесь на второй этаж! Здесь весело!

Слышны шаги по лестнице; судя по ним, человека 3-4. Входят одна за другой три молодые женщины и мужчина. Оливия Льюис – 30 лет, Грэйс Эдвардс – 25 лет, Изабелла Морган – 33 года, Оливер Джонсон – 32 года. Вновь пришедшие здороваются со всеми, отдельные реплики типа «как дела?» и «давно не виделись»

Эмили: – Ну, я думаю, кворум есть (Все смотрят на неё), пора обсудить меню.

Изабелла: – А кого ещё нет?

Томас: – Джессики.

Райан: – И я пригласил ещё Вильяма Уайта, но не знаю, будет ли он.

Эмили: – Но кворум-то есть?

Райан: – Да.

Эмили: – А опоздавшим придётся надеяться на наш вкус. Итак, какие будут предложения? Лично я хочу заливное из языка, крабов и суп из индейки. Принимается?

Оливер: – Суп хотелось бы посущественнее.

Изабелла: – Оливер, уступите даме.

Оливер: – Хорошо, но тогда я бы хотел ещё яичницу с помидорами.

Эмили: – Возражения есть? Нет? Тогда кто ещё?

Джейкоб: – Мужской части общества, я думаю, не будет хватать бифштексов с кровью.

Оливер: – Принято.

Изабелла: – Женская часть тоже жалует бифштексы.

Грэйс: – Мы забыли про салаты.

Оливия: – Салаты должны быть из свежей зелени.

Джейкоб: – Отлично. Что ещё?

Эмили: – Вино!

Джейкоб: – Томас отлично разбирается в винах. Всё?

Райан: – (После паузы) Забыли самое главное.

Эмили: – Что?

Райан: – Чай.

Изабелла: – Чай – с тортом!

Джейкоб: – Теперь – всё?

Все переглядываются: вроде, всё

Томас: – Ну, раз всё, то мы с Оливером идём делать заказ и нанимать служанок.

Изабелла: – По сколько скидываемся?

Томас: – Я куплю всё на свои, потом рассчитаемся.

Изабелла: – Это удобно. Спасибо, Том.

Томас: – Не за что. Пошли, Оливер?

Оливер: – Ведите, капитан.

Томас и Оливер уходят

Грэйс: – Райан, а кто это – Вильям Уайт?

Райан: – Один мой старинный друг. Иногда он появляется в разных компаниях, где мы бываем, но близко вы его не знаете.

Грэйс: – А зачем тогда ты его позвал?

Райан: -...Хм...сам не знаю. Просто хотелось его увидеть, а поскольку он никогда не портит компании, я решил, что вы будете не против.

Изабелла: – Это не тот ли Вильям Уайт, что был на регате в клетчатом пиджаке? Тогда ещё была такая хорошая погода.

Райан: – Нет. Я ни разу не видел его в клетчатом пиджаке.

Оливия: – Кажется, я его знаю. Он вечно ошивается в разных компаниях в надежде завязать новые знакомства или что-то урвать по финансовой части, или по мужской. Да?

Райан: – Ха-ха-ха! Нет, это точно не он. Для него книга милее компании, и если он куда-то идёт, то только когда его очень попросят.

Оливия: – И ты его...очень попросил?

Райан: – Ну...да.

Оливия: – Вот как. А почему?

Райан: – Мне казалось, что вам...нам всем – будет небезынтересно услышать некоторые его мнения. У него очень необычный взгляд на вещи. К тому же...

Изабелла: – К тому же?..

Райан: – К тому же я хочу видеть, так же он ловок в беседе с другими, как со мной, или это просто я не умею соображать в его ключе.

Эмили: – О! Это кстати! Мы тут наслушались от Тома, и мне было бы интересно посмотреть, есть ли кто, кто Тома заткнёт за пояс.

Райан: – Тома? Я думаю, нет. Вильям говорит в другом ключе, он не любит споров, но потом, после, происходят события, которые подтверждают его правоту, и ты поневоле вспоминаешь, что он говорил, и думаешь: надо же!

Грэйс: – А вот это интересно. Может быть, он маг?

Райан: – Нет. Маги загадочные – а он всегда открыт.

Грэйс: – А вот и нет! Маги вовсе не загадочные. Кто-нибудь из вас видел мага?

Раздаётся несколько смешков и одно «нет»

Оливия: – Магов давно не существует.

Грэйс: – А вот и нет! Они есть! Просто они скрываются посреди нас, они с виду такие, как мы. Так же одеваются, так же ходят на службу, или владеют фабрикой, или работают дворниками, и их нельзя угадать. Они так же, как и мы, несут чушь, улыбаются, огорчаются... И становятся собой, магами, только когда они одни.

Изабелла: – Ого! Грэйс, ты выдумщица!

Грэйс: – А вот и нет! Ведь раньше маги были? Ну, скажите, были?

Оливия: – (Неохотно) Ну...допустим.

Грэйс: – А куда они делись? Вымерли?

Изабелла: – (После паузы) Ну, хорошо. Допустим, они спрятались. Почем тогда? Раньше не прятались, а теперь спрятались?

Грэйс: – И раньше прятались! Ведь все узнавали, что они маги, только после их смерти! Вот! Во время же их жизни – не знали, а только некоторые догадывались, но они молчали, потому что догадываются самые умные, а умные умеют молчать.

Изабелла: – (Медленно) Так...Грэйс. Хорошо, маги есть, и они среди нас. Скажи, ты хоть одного знаешь?

Грэйс: – Нет.

Изабелла: – (Вздыхает) Я-то думала, что ты всерьёз.

Грэйс: – Я всерьёз!

Изабелла: – Нет, Грэйс. Если ты не знаешь, то не всерьёз.

Грэйс: – Я знаю. Просто не могу доказать, а это уже другое дело.

Оливия: – (Поддерживая Изабеллу) Да, я тоже подумала было, что Грэйс сейчас познакомит нас с каким-нибудь магом, или хотя бы укажет на него.

Грэйс: -...А если укажу? Что вы сделаете?

Эмили: – Ясно, что. Двинем к нему, вместе или поодиночке.

Грэйс: – И после этого – что он сделает со мной?

Общее молчание

Оливия: – Мда. В общем-то, Грэйс права.

Изабелла: – Да, права. Но тогда зачем было вообще затевать этот разговор.

Грэйс: – Ты так говоришь, Изабелла, как будто это я его затеяла.

Изабелла: – А кто?

Грэйс: – Я не помню, но точно не я.

Райан: – Никто не затевал. Я говорил о Вильяме, а Грэйс сказала: а может быть, он маг? А я сказал, что маги – загадочные. Грэйс возразила, а Оливия сказала, что магов нет, а Грэйс снова возразила. Обычное дело, никто ничего не затевал, просто обмен мнениями завёл в тупик, больше ничего.

Все немного разочарованны

Грэйс: – (Осторожно) Скажите, а вы...не замечали, что обмен мнениями всегда...почти...заводит в тупик?

Изабелла: – Хм...в этом что-то есть.

Оливия: – Однозначно.

Эмили: – Мда, действительно.

Райан: – Но, с другой стороны, если бы обмен мнениями не заводил в тупик, то не о чем было думать.

Джейкоб: – А я думать не люблю.

Эмили: – Почему это?

Джейкоб: – Потому что, если по-честному, когда начинаешь о чём-то думать, дело кончается тем, что надо идти в церковь грехи отмаливать.

Оливия: – Ты что, думаешь о грехах?

Джейкоб: – Нет, но сами мысли к греху приводят.

Эмили: – Ну, что ж...как говорится, не согрешивши – не раскаешься.

Джейкоб: – Вот каяться-то и не хочется.

Эмили: – А чего хочется?

Джейкоб: – Утвердиться. В грехе ли, или в святости, но хочется утвердиться.

Оливия: – А как это – утвердиться в грехе?

Джейкоб: – (Поднимает брови. Молчит).

Эмили: – Лучше спроси, дорогая, как это – утвердиться в святости? Вот чего никто не знает. А в грехе утвердиться...было бы здоровье, больше для этого ничего и не надо...кроме доброй воли.

Оливия: – То есть, Джейкоб...была бы твоя воля, и ты бы...м?

Джейкоб: – Ну, в общем-то, да.

Оливия: – А скажи, Джейкоб, а первым бы делом ты что сделал? Ну, я хочу сказать, какой бы был твой первый грех, была б твоя воля?

Джейкоб: – Ну, не знаю.

Эмили: – Знает-знает. У каждого мужчины есть то, без чего он жить не может, но жить без этого приходится. Спроси его, Оливия, спроси.

Оливия: – Так что, Джейкоб, без чего тебя жизнь жить заставляет?

Джейкоб: – Вам бы всё шуточки.

Оливия: – Нет, мы серьёзно.

Джейкоб: – А раз серьёзно, тогда у себя спросите.

Оливия: – Как же мы будем спрашивать у себя про тебя?

Джейкоб: – Про себя спросите, про себя. У себя.

Оливия: – М-м. Какие мы серьёзные.

Райан: – Нет, в самом деле, Оливия. Расскажи лучше о себе.

Оливия: – Вы обо мне и так всё знаете.

Райан: – Нет. Мы знаем, какого цвета у тебя глаза, какая у тебя причёска, какие ты любишь платья. А вот о твоём любимом грехе ничего не знаем. О твоём заветном желании.

Оливия: – А...что, заветное желание обязательно должно быть грехом?

Райан: – Если бы оно не было грехом, ты бы его давно исполнила, и у тебя появилось бы другое заветное желание, которое, не будь оно грехом, ты бы снова исполнила. И так далее, вплоть до того заветного желания, которое ты держишь в себе и не исполняешь, потому что оно грех. Так что – да, заветное желание всегда греховно.

Оливия: – Может быть, нам не использовать слово "всегда", а использовать слово "преимущественно"?