Текст книги "Дикарь"

Автор книги: Владимир Скачков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Владимир СКАЧКОВ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВАСИ – 3.

ДИКАРЬ

ПРОЛОГ.

– Ты, веришь в БОГА? Ответь, человек, – спросили ОНИ.

– Я и есть БОГ! – выкрикнул он гордо.

– Это голословное заявление, ничем не обоснованное, – возразили ему.

– Могу доказать, – уверенно произнёс человек, упрямо мотнув головой.

– Попробуй!

И человек начал, тыкая пальцем с обглоданным ногтем в разные составляющие СУЩНОСТИ, перечислять подтверждения своих слов:

– Материя, я в состоянии тебя изменять?

– По большому счёту нет, но в мелочах, без всякого сомнения, – ответила Материя.

– Дух? А ты подвластен мне?

– Да, человек, в этом ты преуспел, не полностью, конечно, – подтвердил неугомонный Дух Познания.

– Время? Могу ли я управлять тобой?

– В некоторой степени, – осторожно ответило Время.

– Пространство?

– Да что тут говорить, – отозвалось Пространство.

– Хаос можно и не спрашивать, его всегда легко увеличить не напрягаясь. То есть изменить по желанию.

Хаос не ответил ему, этого и не требовалось. А человек продолжал:

– Я могу создать новую жизнь и отнять жизнь у любого существа! Свет и Тьму могу смешать по-своему усмотрению и…

– Ты, человек, много о себе возомнил, – перебили его ОНИ, не дожидаясь окончания списка, – тебя следует наказать.

– Ха! Бессмертие мне даровано. Что Вы можете?

– За дерзость, МЫ, лишаем тебя разума на сто лет, в мире проклятых жить тебе!

Земля перевернулась, и человек стал зверем…

На Краю Пустоши.

Марика убежала. Собаки, как и люди, не рискнули последовать за ней в дебри, где много диких и страшных зверей, а ещё там жило чудовище. Само чудовище никто не видел, но и никто не возвращался от него живым чтобы рассказать о нём. Вот уже сотню лет местность, называемая Край Пустоши, была во владении неизвестной силы. Жители ближайших деревень держались от неё подальше, а домашние животные вообще сюда не совались, страх, даже ужас веял из лесной чащи и не позволял никому приблизиться.

Марика убежала. Её ждало наказание, а может быть даже смерть… В прошлый раз её секли, после этого она неделю провалялась на животе, рубцы от жёсткой плётки до сих пор горели по всей спине и напоминали о себе. Не в первый раз волк резал порученных её заботам овец. И вот сегодня, пока она ублажала сынка мельника в стоге свежего сена (и попробовала бы она ему отказать!), трёх животных зарезали.

Сирота, кто за неё заступится? А за потерю овец всегда наказывали сурово и очень жестоко, община не прощала никому, а ей всегда доставалось сильнее, жёстче и беспощадней чем другим провинившимся. Выбор у Марики был невелик: либо плеть, либо неизвестная опасность. Она выбрала последнее. С плёткой иметь дело? Никогда! Больше никогда и никому она не позволит бить себя!

Марика убежала. Погоня повернула назад, в деревню, за высокий и надёжный частокол. Страх удержал преследователей, пусть теперь кусают себе локти от досады. Она решила больше никогда не возвращаться туда. Кроме жестокости, унижения и насмешек они ничего не могли ей предложить.

Деваться некуда, Марика продолжала углубляться в лесную чащу. Солнце клонилось к закату, позолотив верхушки деревьев, день кончался, птицы прекратили весёлые трели и угомонились, готовясь к ночлегу. Вот и Марике надо было куда-то спрятаться, переждать, а потом выбираться в обжитые места, как можно дальше отсюда, от селения, где с ней обращались так жестоко. Но где отыскать такую дыру, чтоб никакое чудище её не нашло?

Неожиданно Марика вышла на берег чудесного, прекрасного озера, почти круглого, с такой голубой и прозрачной водой, что видно дно и множество рыб снующих туда-сюда. Она застыла, очарованная открывшимся видением и не сразу заметила, что на неё, в свою очередь, тоже смотрят…

Определённо это человек. На нём не было ничего, даже набедренной повязки и что это мужчина, сомнений не вызывало. Он плавно поднялся с земли, так грациозно, только дикие звери двигаются с такой невообразимой пластикой, демонстрируюя силу и гибкость незакостеневшего от изнурительной работы тела. В чёрных, как сама ночь, глазах блеснул мрачный отсвет. Может, это лучи заходящего солнца отразились в них, а может…

Марика в испуге рванулась прочь со всех ног. Но куда там ей! Дикарь издал нечеловеческий рык, в котором девушке показалось больше радости, чем негодования, и в два гигантских прыжка догнал беглянку. Он повалил её, разорвал в клочья нехитрую одежду одним движением и, как оголодавший зверь на долгожданный кусок мяса, набросился на неё…

После он бережно отнёс её на берег озера, уложил на мягкую траву, а сам сел рядом. Его взгляд потух и больше не жёг Марику, на которой из одежды совершенно ничего не осталось. Солнце скрылось и сумерки медленно сгущались вокруг. Она лежала и не знала, что ей делать. Убежать? Это бесполезно. Плакать? Смеяться? Биться в истерике?

– Спасибо, – неожиданным мягким и глубоким голосом произнёс человек.

– Так ты ещё и говорить умеешь? – удивилась Марика. – А не только на девушек нападать?

– Теперь умею, – признал он и тяжко вздохнул.

– Что значит теперь? – насторожилась девушка, приподнимаясь на локте.

– После нашего э…, контакта.

– А раньше что?

– Что раньше? – переспросил дикарь.

– Не мог говорить? – уточнила Марика.

– Наверное, я не очень помню, что было до твоего появления, – пожал он плечами.

– Как так, не помнишь?

– Если б я помнил, как не помню, то сказал бы тебе.

– Ничего не понимаю, – Марика смотрела на него с нарастающим интересом, не-то чтобы ей было неприятно от его действий, она испытывала вещи и похуже, но всё же.

– Я попытаюсь тебе объяснить, ведь я тебе обязан.

– Чем? – девушка становилась всё смелее, он больше её не пугал.

– Возрождением, – дикарь отвечал охотно, с лёгкой улыбкой на губах.

– Так не пойдёт. Рассказывай по порядку, с самого начала, – потребовала Марика.

– Это сложно, – вздохнул он.

– А ты только попробуй! – стала настаивать девушка. – Там само пойдёт.

– Я был проклят, – произнёс дикарь, отбросив ворох густых волос за спину. – На сто лет.

– Кем?

– Высшими силами.

– Богами, что ли? – предположила девушка, чувствуя как у неё зашевелились волосы на голове от его слов.

– Ими, – подтвердил дикарь, коротко кивнув.

– И сотню лет ты наводил ужас на всю округу? – возмутилась Марика.

– Наверное, говорю же, не помню я, почти ничего не осталось тут, – он для убедительности постучал себя по косматой, сотню лет не чёсаной шевелюре.

– Так, понятно, и что произошло?

– Ты появилась в нужное время в нужном месте. Я сделал то, что должен был, и получил от тебя часть твоей души.

– Как! – вскрикнула Марика, поражённая и напуганная его словами. – Ты отнял мою душу?

– Нет, я не отнимал её! – горячо возразил дикарь. – Ты сама передала мне маленькую, совсем незаметную частичку, и я стал почти самим собой.

– Загадками говоришь, – девушка немного успокоилась и села, чтоб удобнее разговаривать.

– Это звучит несколько глупо, и всё же, ты стала моей второй половиной.

– Женой, что ли?

– Называй, как тебе вздумается. В каком-то смысле я теперь завишу от тебя, ну, а ты, в свою очередь, от меня.

– Путано, но мне понятно. А как звать-то тебя?

– У меня нет имени, можешь сама его придумать.

– Хорошо, сейчас я что-нибудь подберу, – Марика задумалась, какое имя дать этому дикарю?

Она перекатывала в уме имена и клички, которые знала, но ни одно прозвище не подходило этому сильному человеку. Он ей начинал нравиться, и то, что случилось недавно между ними, вдруг стало казаться естественным ходом событий, так сказать – приятной необходимостью.

– Нет, – наконец прервала она молчание, – на пустой желудок ничего не приходит в голову.

– Так что ты молчишь? Я сейчас что-нибудь придумаю, – он окинул окрестности взглядом и предложил: – Как насчёт свежей рыбки?

– Не возражаю, – согласилась девушка, а от мысли о жареной рыбе, у неё наполнился рот слюной, она вдруг вспомнила, что с утра ничего не ела.

Другого сигнала и не потребовалось. Дикарь почти без звука и брызг вогнал тело в воду. Прошла минута, истекла другая, на гладкой поверхности озера ничего не происходило. «Уж не утоп ли он?» – подумала Марика с беспокойством. Но в этот же миг у берега вода разошлась, и вышел, нет, лучше сказать вылетел дикарь, в обеих руках он держал по огромной рыбине! Они уже не дёргались – со сломанным хребтом хвостом не помашешь.

Он руками разорвал рыбинам животы и выпотрошил, ополоснул в озере, туда же полетели и внутренности, и протянул одну Марике.

– Ты, что думаешь, я смогу есть сырую рыбу? – возмутилась она.

– Э? – единственное, что он нашёл в ответ.

– Мудро подмечено, – ей вдруг стало весело и легко. – Костерок надо развести.

Ответом был недоумённый взгляд.

– Нужно добыть огонь, – терпеливо объяснила Марика. – Будь у меня кремень, проблемы бы и не возникло, но его нет. Я убежала из деревни, ничего не взяв с собой. И мне не отдадут даже того скудного, что я имела.

– Давай сходим и отберём, – предложил дикарь, вода продолжала стекать с его косматой гривы опускающейся ниже пояса.

– Там больше здоровенных мужиков, чем у меня пальцев на обеих руках! Отобрать? Нет, не получиться, – Марика грустно покачала головой, ей было жаль некоторых безделушек, о которых она вдруг вспомнила.

– Всего-то! Набью им рожи, хоть по одному, хоть группе, – весело заявил дикарь.

Голубая луна, первая из трёх лун, выплыла на небо, и стало гораздо светлее. Марика внимательней присмотрелась к человеку, так легко говорившему, что изобьёт всех этих ненавистных селян. Вроде и нет в нём ничего особенного, рост, конечно, громадный, она намного его ниже, хотя и была самой высокой девушкой в селении, даже мужчины у них помельче, сложен он, спору нет, хорошо, ни капли жира, сплошное переплетение мускулов и сухожилий. И всё-таки она сразу поверила, что этот дикарь в состоянии победить даже очень хорошо вооружённого человека голыми руками, возможно и не одного.

– Если ты такой смелый, завтра сходим в деревню, по утренней прохладе, а сейчас я хочу огонь, – Марика осмотрелась, пытаясь найти что-нибудь для разведения костра. – Ты мне всю одежду испортил, холодно так сидеть.

– Огонь я добуду, нет проблем. Кажется, ещё не совсем забыл, что да как, точнее, вспомнил.

Марика с любопытством посмотрела на него, но ничего больше не сказала.

Человек, положив рыбу на траву, принялся собирать хворост. Сложил часть дров горкой и на пять минут отошёл в дебри леса. Вернулся с длинной палкой из сухой сосны и небольшим чурбанчиком из сухой же берёзы. Девушка ни единым звуком не выказывала удивления, она знала этот способ добычи огня, но только в теории, на самом деле ей не доводилось видеть, как трением добывают огонь. А дикарь, сел рядом с приготовленными дровами, положил между ног чурку и упёр в неё палку. Скорость, с которой он вращал деревяшку, поразила Марику. Не прошло много времени, сухая берёза вспыхнула, и язычки пламени весело побежали по бересте. Костёр запылал.

Девушка вспомнила, что у очага хозяйкой должна быть она и, нанизав рыб на прутья, стала обжаривать над огнём. Дикарь с интересом следил за её действиями. Что-то смутно знакомое промелькнуло в этих простых вещах, что-то неясно вырисовывалось в памяти, но до конца так и не показалось. Человек мотнул головой, отгоняя непонятные картинки и спросил:

– Ты имя мне не придумала?

– Нет, пока.

– А тебя как звать?

– Марика.

– Марика, – с каким-то сладким привкусом в голосе произнёс дикарь её имя и смакуя добавил: – Марика, звучит красиво.

– Ничего особенного, меня всегда так звали, – девушка протянула подрумянившуюся рыбину дикарю. – Попробуй, жареная гораздо вкусней чем сырая.

Он вонзил белоснежные зубы в горячую, ещё не отдавшую жар костра плоть, и словно жерновами перемолол всю рыбину, вместе с головой и костями, поглотив целиком, без остатка, даже хвоста не оставил. Марика ела осторожно, чтоб не обжечься, выплёвывая кости с небольшими кусочками мяса в костёр – дар богам, позволившим ей остаться живой.

Дикарь вымыл от жира руки в водах озера, и улёгся рядом с ней, глядя на огонь костра. В его чёрных, бездонных глазах мелькали блики, как мотыльки вокруг света, плясали, отражаясь, языки пламени. Вдруг, Марика, как в зеркале, в его глазах увидела отражение жестокой и беспощадной сечи, отблески пожаров, кружащих над грудами тел чёрных ворон, жаждущих своей добычи, в её ушах зазвенели и заскрежетали бьющиеся друг об друга мечи, запели несущие смерть стрелы…

Дикарь закрыл глаза, точнее только моргнул, и видение исчезло, оставив противоречивые чувства в душе девушки. Возникшее ощущение Марика не смогла определить, как не пыталась, и боль и услада присутствовали в равной мере.

Тепло костра, приятная тяжесть в желудке, уверенность в безопасности, всё это убаюкало Марику, она и не заметила, как уснула, уставшая за такой длинный, и беспокойный день.

Ей снилось море, небесно-синее, которого она никогда не видела, но знала о его существовании, какие-то небольшие белые птички клевали с её ладони хлебные крошки, без страха порхая над ней, ярко-красное солнце согревало её голые плечи…

Из сладкого сна её безжалостно вырвал нечеловеческий крик, как гром среди ясного неба прозвучавший в ночной тиши: «Ииих-хооо!». Марика вскочила на ноги, как подброшенная, ничего не понимая, сердце в груди бешено заколотилось, пытаясь выскочить.

Три луны, не закрытые облаками, озаряли поляну, взору девушки предстала ужасная и в тоже время величественная картина. Шестиметровый, зелёный ящер берхаа, бился с дикарём. Могучий хвост монстра проносился в такой близости от человека, казалось, что вот ещё немного и схватке придёт конец, тогда берхаа легко слопает их обоих, заглотит в свой, почти безразмерный желудок, и несколько месяцев потом будет спокойно переваривать, отдыхая в тиши и сытости. Но дикарь не уступал ему в скорости, что казалось невероятным, это он своим криком разбудил Марику, бросаясь в одну за другой ложные атаки на гигантского ящера. Чудовище лязгало зубастой пастью и яростно шипело, его раздвоенный язык сновал туда-сюда, то высовываясь, то прячась между двумя ядовитыми клыками.

Берхаа встречались крайне редко, а про таких гигантов Марика никогда даже и не слышала. Если маленький, полуметровый берхаа смертельно опасен для любого человека, что говорить о гиганте в шесть метров, стоящем перед ней на четырёх лапах! Эти ящеры не боятся огня, они настолько тупые, что не воспринимают обжигающее действие, их кожа так прочна, что пробить её почти невозможно, а глазки настолько малы, что попасть в них очень и очень сложно, незащищённой была только пасть. Вот с каким противником бился дикарь. Он крутился вокруг берхаа, как уж на сковородке, прыгал из стороны в сторону, перескакивал через несущийся хвост ящера, подныривал под лязгающей пастью. Марика не могла понять – что он делает, как он собирается победить эту кровожадную, бесчувственную скотину?

Всё закончилось очень быстро и тривиально просто, как-то буднично. Дикарь изловчился и ударил кулаком по голове чудовище, да с такой силой, что берхаа врезался в землю всем телом, не удержавшись на толстых лапах, разъехавшихся в разные стороны, а в следующее мгновение его позвоночник предательски хрустнул в руках человека, запрыгнувшего на его спину. Дикарь свернул чудовищу шею, словно какой-то курице, и отпрыгнул в сторону, позволив берхаа биться в предсмертных судорогах.

– Отлично порезвился! – воскликнул дикарь и радостно прокричал свой боевой кличь, оповещая о своей победе ночной лес: – Ииих-хоо!

Марика как стояла, так и плюхнулась возле костра на «мягкое место». Замотала головой, стараясь отогнать наваждение. Но берхаа не исчез, а продолжал дёргаться в конвульсиях, издавая шипящий хрип.

– Тебя испугало это зелёное создание? – удивлённо спросил дикарь, усаживаясь рядом с Марикой.

Она подбросила в затухающий костёр веток, пламя сразу принялось их облизывать, разгоняя тьму. Мокрое от пота тело дикаря заблестело, отражая свет.

– Я буду звать тебя Ихо, – произнесла она и содрогнулась от ужаса, когда её взгляд зацепил дёргающееся тело берхаа.

– Ихо, – задумчиво повторил дикарь, – Ихо… Звучит знакомо.

Он замолчал, взгляд его померк и ушёл в себя. Марика поглядывала на него, но ничего не говорила, не хотела мешать, пусть вспоминает. Незаметно для самой себя, она снова погрузилась в дрёму. Сквозь крепнущий сон, почувствовала, как сильные, нежные руки уложили её на мягкую траву и, что-то пушистое накрыло сверху, а дальше ничего…

***

Марика проснулась поздно и не сразу сообразила, где находится, только увидев дикаря, разделывающего тушу берхаа очень странным ножом, который резал шкуру чудовища как тонкую и ветхую материю, девушка всё вспомнила.

– Выспалась, красавица? – не поворачиваясь к ней, спросил Ихо, и как он только заметил?

– Да, спасибо, – она встала, отбросив мягкую шкуру чёрной кошки айяк, которой была укрыта, и пошла к озеру, умываться.

Айяки встречались довольно часто и не только на Краю Пустоши. Они очень свирепы и нахальны, совершенно не боятся людей. Чёрные особи самые большие и опасные, именно их шкуры очень высоко ценятся. Убить, не попортив роскошный мех, достаточно сложно, не говоря о том, что и выследить этих ночных и хитрых хищников непросто. После представления с берхаа, Марика не удивилась, увидев именно чёрную шкуру айяк, другие виды кошек вряд ли заинтересовали бы дикаря, пусть они и опасны, но не до такой степени.

Марика вошла в озеро по пояс, плавать она не умела и плескалась на мелководье. Стоило ей зайти чуть дальше, погрузившись по грудь, как с берега раздался предупреждающий окрик дикаря:

– Далеко не заплывай, там водяной змей, может утащить под воду ненароком.

Марика тут же с истошным визгом выскочила, даже сообразить не успела, как оказалась на берегу, такой ужас забрался к ней в сердце. С опаской она посмотрела на тихие воды озера.

– Не бойся, – беспечно сказал Ихо, хмыкнув, – змей сюда старается не заплывать.

– Да? И почему это? – подозрительно спросила Марика, тяжело дыша, всё ещё находясь под впечатлением картины, как огромный и холодный змей обвивает её нежное тело своими кольцами.

– Мы с ним иногда развлекаемся, под водой, ха-ха, – смех дикаря оказался мелодичным и негромким, – я его щажу, до поры до времени.

– Для чего беречь гада?

– Он сильный, не такой, конечно, как берхаа, но тоже ничего, уважение внушает. Если я его убью, то не с кем будет размять кости. Он единственный, кто понимает, что проиграл, остальные не останавливаются, приходится с ними кончать, как вот с этим ящером.

Марика окинула взглядом почти разделанную тушу берхаа. Дикарь снял с него прочную кожу, которая теперь сохла на солнце, занимая громадную площадь. Внутренности, кости, мясо, жилы, он всё разложил на аккуратные, отдельные кучки, вокруг которых начали виться чёрные мухи. Ихо стоял, поигрывая странным ножом, серое лезвие треугольной формы с односторонней заточкой отбрасывало мрачноватые блики, белая рукоятка напоминала кость, присмотревшись, Марика поняла, что это на самом деле длинная и толстая кость от лапы берхаа.

– Что у тебя за нож? – поинтересовалась девушка.

– Сам не знаю, – пожал плечами Ихо, – нашёл в желудке этого ящера.

– Интересно, кого он сожрал?

– Этого нам уже не узнать. От человека, кем бы он там не был, ничего не осталось, только вот это, – дикарь помахал ножом.

– Странно, что вообще что-то осталось, я слышала, не помню от кого, но в желудке берхаа исчезает даже металл.

– Это не металл, какая-то керамика, – Ихо задумчиво разглядывал длинное лезвие.

– Керамика? Что это? Я не знаю такой…, такого…, – она не смогла подобрать нужного слова.

– Материала? – подсказал дикарь.

– Да, мне неведом такой материал, – кивнула она, принимая мудрёное словцо. – И откуда ты о нём знаешь?

– Как-то само собой всплыло в памяти…, – дикарь с недоумением посмотрел на ножик.

– И что это?

– Если совсем просто, то камень, – объяснил он.

– Обычный камень? – не поверила Марика.

– Конечно, нет, нож сделан из НЕобычного камня.

– Волшебного? – с надеждой в голосе спросила она, так хотелось ей поверить в существование чудес и сказок.

– Волшебного, – улыбаясь, подтвердил Ихо. – Вот смотри.

С этими словами он поднял толстую кость от ноги берхаа и как тонкую веточку перерезал её ножом пополам, наискосок. Марика взирала на Ихо с восхищением. Нет, она знала о существовании изделий из очень прочных материй. Видела предметы, изготовленные из стали, которыми искусные плотники обрабатывали дерево, хотя в её селении пользовались в основном бронзовым инструментом, слышала о самоцветах, которые твёрже стали, правда сама их никогда не встречала. Но чтобы вот так, просто разрезать кость, без усилия? Это выглядело чудом!

– Славный ножик, – удовлетворённо произнёс дикарь, – мечта любого мужчины.

– Теперь тебе станет проще охотится, – сказала Марика добродушно.

– На двуногих, прямоходящих, увешанных медью и железом, считающих себя могучими и бесстрашными, – кивал он в такт своих слов. – На таких – да, охотиться станет легче…

– Ты имеешь в виду людей? – удивилась Марика.

– Их самых, – подтвердил дикарь ощерясь.

– Но я подразумевала зверей!

– Самый страшный зверь, это человек! А с лесными жителями всегда можно договориться.

– Как же ты добываешь мясо для еды? – поинтересовалась девушка недоумевая.

– Да вот оно лежит, на десяток дней хватит, не меньше, – Ихо ткнул пальцем в гору белого мяса берхаа, – а понадобится ещё, завалю кого-нибудь, только обойдусь без оружия.

– Голыми руками?

– Конечно, условия должны быть равными. Побеждает и выживает сильнейший, быстрейший, хитрейший, короче я, – избытком скромности Ихо явно не страдал.

Марика смотрела на дикаря, такого большого и в то же время изящного, перевитого мускулами, с чёрными глазами и волосами, со смуглой кожей, хотя и намного светлее её собственной, и в её душе бурлили противоречивые чувства – страх и восхищение, беспокойство и защищённость. Ихо посмотрел ей в глаза, увидел сумятицу в её душе и, беззаботно рассмеявшись, предложил:

– Пойдём, перекусим, жить сразу станет веселей.

Он раздул угли, скрытые толстым слоем золы, подбросил сухих веток, и пламя весело занялось, уничтожая дрова. Слегка поджарив на горячих камнях мясо берхаа, Ихо пригласил Марику на завтрак. Она с усилием отгрызала и жевала полусырое, но вкусное мясо ящера, дикарь же легко откусывал большие куски и сразу проглатывал жёсткие волокна.

– Ты странно ешь, – облизывая с пальцев жир, заметила Марика.

– Волки и другие хищники мяса не жуют, – объяснил Ихо, поняв смысл её слов. – Тщательно перемалывать надо растительную пищу.

– Дикарь, – улыбнулась она.

– Так и есть, одичал за сотню лет одиночества, растерял цивилизованность, – рассмеялся он и распорядился: – Оставайся тут, нарезай мясо на ломтики, раскладывай на камнях, пусть вялится, а я сейчас приду.

Ихо скрылся в зарослях, а Марика занялась работой. Дело привычное, острый нож из чудного материала легко резал жёсткое мясо берхаа. Время в заботах пролетает всегда быстро. Ихо вернулся, неся на плечах кожу питона, чем-то набитую.

– Что это у тебя? – спросила Марика, отгоняя назойливых мух, стремящихся забраться в самые уязвимые места.

– Соль, – Ихо положил ношу, – запас когда-то её, вот и пригодилась.

– Это хорошо, солёное дольше храниться, – одобрила девушка.

Дальше заготовкой занимались вместе. На ветках низкого платана развесили тонко нарезанные куски мяса, натёртые солью. Ихо вымыл кишки монстра, набил их посоленными, мелко нарезанными кусочками и тоже подвесил. Под деревом развели дымный костёр – пусть коптятся колбасы и куски мяса. Управившись, пошли искупаться в озере, смыть налипшую кровь и грязь.

– А, учуял, – радостно сообщил Ихо, подгребая к берегу. – Милая, ты выйди из воды, мой друг плывёт, мало ли чего.

– Какой такой друг? – с ноткой истерики спросила Марика, выпрыгнув из воды, как напуганная лань. – Водяной змей?

– Он, гад водоплавающий, на запах кровушки наяривает, голодный, злой, это замечательно…

Ихо не закончил говорить, из воды высунулась плоская голова, а через мгновение дикаря опутали толстые кольца змея, да такого большого! Они застыли, словно изваяние – человек и обнимающее его чудовище с бледно-голубой кожей, Марика никогда не видела таких огромных и толстых змей.

Пауза затягивалась, девушка трепетала в страхе, наблюдая с берега за их неподвижной борьбой. Наконец Ихо зашевелился, высвободил одну руку, ухватил змея за шею, вытащил вторую и, рассмеявшись, несильно стукнул чудовище по голове. Водяной змей зашипел, как показалось Марике, обиженно и нехотя сполз с человека. Дикарь снова засмеялся, вышел на берег, взял печень берхаа и бросил её в воду.

– Заслужил, – крикнул Ихо, наблюдая, как змей хватает подарок на лету и ныряет с ним под воду, – хорошо сражался, молодец!

– И ты его ещё и кормишь? – возмутилась Марика. – Он чуть не убил тебя!

– Меня убить невозможно, – грустно произнёс Ихо, – бессмертный я.

– Кто это тебя так, боги наказали? А за что? – прошептала она, схватившись рукой за сердце, девушке стало жаль дикаря. – Это же так жестоко, ты никогда не попадёшь в Антал! Что ты совершил такого?

– Слишком много вопросов, – он тряхнул мокрой шевелюрой, только брызги полетели в разные стороны, – задавай по одному.

– Ладно, – согласилась она. – Тебя наказали боги?

– Нет, проклятье не от них. Я его получил, став избранным, таковы условия.

– А отказаться нельзя было?

– Никак, тем более, что о таком подарочке никто не подозревал.

– Тоскливо, это значит, что когда я умру, мы больше не увидимся, – протянула Марика и ткнув пальцем в небо сделала заключение, – там тебе нет места.

– Мне нигде нет места, – тяжко вздохнул Ихо. – Ты не знаешь, а мне известно, что в ваш мир, то есть сюда, отправляют грешные души, это мир проклятых, свершивших где-то в прошлой жизни неблаговидный поступок.

– Значит, я тоже проклята? – подавленным голосом спросила Марика.

– Да, – просто ответил Ихо.

– А за что? – спросила она.

– Загляни к себе в душу, посмотри что там, все ответы у нас внутри, – предложил он.

Марика посмотрела в бездонные глаза дикаря и задумалась над его словами. Ничего путного из этого не получилось, сколько она не пыталась найти хоть что-нибудь внутри себя, результат выходил нулевой. Тряхнув головой, отчего её тёмные волосы разметались в полном беспорядке, она отбросила бесплодные попытки отыскать хотя бы намёк на её прошлые прегрешения, и задала Ихо очередной вопрос:

– А что после, ну после отбытия наказания?

– Кто знает? – уклонился он от ответа. – Поживём, увидим. Может быть, и поймём, что да как.

– Мне не нравится, что это мир проклятых, – категорично заявила Марика.

– Вспомни, как ты жила, как живут твои соотечественники, – предложил ей Ихо.

Он лёг на траву и, закинув руки за голову, закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен. Марика постояла немного, и пристроилась рядом с дикарём, положив голову ему на грудь. В наступившей тишине стали слышны звуки леса: щебетанье птиц, шуршание листвы, стрекот кузнечиков и жужжание мух, настойчиво пытавшихся проникнуть сквозь густые клубы дыма к коптящемуся мясу берхаа. Кроваво-красное солнце нещадно жгло своими лучами непривычно обнажённую кожу девушки, всю её одежду дикарь привёл в полнейшую негодность ещё накануне, а другой не было. Она закрыла глаза, но успокоение не пришло, наоборот, все тревоги и переживания вползли в сознание, волнуя и будоража. Чтобы отвлечься, девушка заговорила, разорвав тишину:

– Я не типичный представитель своего народа, я – подкидыш. Никто не знал моих родителей, просто в одно утро меня нашла на пороге своего дома одна добрая женщина и приютила. Когда она ушла в Антал, я осталась одна, без опеки и защиты. Тяжко жить сиротой, сколько обид, унижений, насмешек, всё это надо терпеть, – она говорила тихо и грустно, всем сердцем чувствуя, как дикарь, лежащий рядом, внимательно слушает и переживает за неё. – За малейший проступок следовало наказание, община ничего не прощает всяким там безродным подкидышам. Ты видел мою спину, ни у кого в селении нет такого количества «узоров». Больше терпеть я не могла и убежала, попав к тебе.

Она сделала паузу, ожидая реакцию Ихо на её рассказ, но он молчал, только грудь тяжело поднималась и опускалась в неестественно мерном дыхании. Немного понаблюдав за дикарём, девушка продолжила изливать душу:

– Наказания, это не самое ужасное, что выпало на мою долю. Когда я подросла, каждая тварь мужского пола стала считать своим долгом, затащить меня на сеновал. И попробуй только сказать нет! – в голосе зазвучали гневные нотки, а глаза девушки сузились, превратившись в щелки из которых вот-вот полетят искры. – Будут бить до потери сознания, а уж потом… И никто не скажет слова в защиту! Мужики только скалят зубы, бабы хихикают, а молодняк специально подзуживает, – она сделала короткую паузу, успокаиваясь. – Вообще жизнь в селении не сахар, много тяжёлой работы, а осенью приходят люди Хозяина и отбирают половину урожая. Горбатишься всё лето, как проклятая, а остаются только крохи, да и те норовит кто-нибудь отобрать, тогда идёшь по домам, помогаешь, чем можешь и за это получаешь объедки со стола, ведь и у семей отбирают запасы люди Хозяина. Жизнь не справедлива.

Сделав такой неоригинальный вывод, Марика замолчала, раздражение и ярость захлестнули её, подавив остальные чувства. Ненависть к селянам от девушки передалась дикарю.

– Если хочешь, – произнёс он тихо, – они сегодня же ночью все умрут, я хотел сказать, отправятся в Антал.

– В детстве я мечтала, как за мной приходит могучий воин и забирает меня с собой, делает Хозяйкой огромных земель, и я живу счастливо и беспечно. Или вдруг находятся мои родители, строго наказывают всех моих обидчиков и увозят далеко-далеко, туда, где нет несправедливости, – сказала Марика вместо ответа.

– В таком случае, надо действовать. Нечего разлёживаться, счастье само не приходит и просто так в руки не даётся, его надо завоёвывать, вырывать у судьбы руками и зубами, – Ихо поднялся на ноги и окинул Марику взглядом. – Для начала тебя надо одеть. Думаю, у вас не принято Хозяйкам огромных земель расхаживать в таком виде.

– У меня нет земель, – пролепетала обескураженная девушка.

– Нет? Значит, будут! – воскликнул дикарь. – Это я тебе гарантирую. Оставайся здесь, не отходи далеко от костра, в округе много всякого зверья бродит, опасно, а я скоро вернусь.

Быстрым шагом он скрылся в зарослях, оставив Марику одну. Девушка села, скрестив ноги, и уставилась на кусты, где исчез Ихо. Медленно, как во сне, она вытащила запутавшиеся в волосах травинки, неспешно поднялась, взяла охапку наломанных зелёных веток, сходила и бросила их в костёр под платаном. Прогулочным шагом обошла поляну, на всякий случай не приближаясь к озеру, где плавал водяной змей, пусть и сытый, но для неё всё равно смертельно опасный. Осмотрела остатки берхаа, уже высохшие под палящими лучами солнца, и села на прежнее место. Делать было абсолютно нечего, только ждать и думать, точнее, мечтать. Подаренная дикарём надежда упала на благодатную почву…