Текст книги "Корфу (Собрание сочинений)"
Автор книги: Владимир Шигин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
В тот же день из Петербурга в Севастополь к Ушакову поскакал фельдъегерь с новым императорским рескриптом.
* * *
Капитан-лейтенант Шостак прохаживался по правой стороне шканцев – десять шагов в одну сторону, столько же в другую. Правая сторона – привилегия командира. Здесь он может в одиночестве думать и принимать решения. Вахтенный матрос, позевывая, перевернул песочные часы и пробил в рынду восемь склянок – 4 утра, смена вахты.
Почти одновременно со «Святого Павла» ударила сигнальная пушка – начать съемку с якорей.
– Сниматься с якоря! – велел вахтенному начальнику уже давно ждавший сигнала Шостак.
Едва показался из воды якорь, фрегат сразу развернуло кормой. «Григорий» прекрасно слушался руля, матросы на полубаке усердно налегали на брасы, повинуясь командам лейтенанта Ратманова:
– На шпиле стоять наготове! Ослабить грот! Марсовым приготовиться поднимать топселя!
Шостак слушал команды, не вмешиваясь, зачем мешать, когда старший офицер и сам прекрасно знает свое дело.
К 8 часам утра при умеренном юго-восточном ветре эскадра снялась с якоря. Передовыми взяли курс на выход фрегат «Счастливый» и транспорт «Красноселье». «Григорий» же, завершив маневр, лег в кильватер выходящей из бухты «Марии Магдалине». Паруса быстро набрали ветер. Ратманов еще немного скорректировал курс, и вот уже фрегат начал легко резать волну. Пока выбирали якорь, пока выходили из бухты, сменилась вахта. Вместо старшего офицера заступил еще совсем молодой мичман Миша Васильев. Мичман Шостаку нравился и умом, и старанием. Именно поэтому он и доверил стоять Васильеву не простым вахтенным офицером, а вахтенным начальником. Для мичмана – это и доверие и ответственность особые!
Выстроившись в три колонны, эскадра начала повеленное плавание. На российских кораблях пассажиров нет, а потому на время плавания все морские солдаты были разделены на три смены. Одна должна была на палубе дышать свежим воздухом, а остальные помещались внутри судна. Ежедневно все солдаты для чистоты и здоровья мыли жилые палубы теплым уксусом. Когда позволяла погода, открывали нижние порты, выносили проветривать постели и вещи.
Чтобы служивые не маялись бездельем, их сразу же обязали нести караул. Часовые стояли с заряженными ружьями и зорко смотрели вдаль, чтобы не подходили к кораблю никакие суда без донесения о том вахтенному офицеру. Караул был заведомо бессмысленен, но людей надо было хоть чем-то занять. Особый солдат был поставлен наблюдать и за песочными часами, и в кают-компании. Едва вышли из бухты, гренадеры уже пытались тренироваться метать во вражеское судно гранаты с марса. С матросами солдаты тоже быстро нашли общий язык, выявились и земляки, и старые знакомцы.
…Стоявший в стороне от Шостака штурман то и дело бросал взгляд на барометр, потом оглядел горизонт, пытаясь определить погоду на ближайшие часы.
– Курс зюйд-вест-вест! – велел Шостак.
– Если переменить галс, чтобы удерживать свое место в ордере, достаточно будет лишь держаться круче к ветру! – подошел к командиру Ратманов.
– Дайте распоряжение рулевому и занесите в шканечный журнал! – отозвался командир, а спустя несколько минут добавил: – Вахтенный начальник, пора менять галс!
– Лечь на другой галс! Повернуть грот! Тяни! – уже вовсю командовал старший офицер.
Шостак тем временем перешел на ют, чтобы посмотреть, как будет исполняться маневр, а заодно глянуть, насколько поворотлив сам фрегат при полной загрузке.
Миша Васильев, стоя у штурвала, нервно поглядывал на паруса и пенный след за кормой. Впервые он самостоятельно командовал маневром такого большого судна, да еще на виду всей команды. Это был его экзамен, и мичмана била мелкая противная дрожь.
Вахтенные матросы привычно застыли на местах в ожидании приказаний.
– Руль под ветер, – крикнул, дождавшись подходящего, по его мнению, момента Васильев. – Повернуть кливер и фок!
Шостак поглядел на паруса. Мичман явно поторопился и дал команду раньше, чем нужно. На командира вопросительно глянул Ратманов. Вместо ответа Шостак отрицательно покачал головой – останавливать не надо, пусть молодежь учится на своих ошибках.
Передние паруса между тем заполоскали и начали медленно поворачиваться.
– Закрепить кливер и фок! – кричал Васильев.
Фрегат уже начал поворачиваться, слегка кренясь, еще несколько мгновений и поворот оверштаг будет завершен.
– Повернуть грот! Тяни! – волнуясь, скомандовал Васильев.
Наступил главный момент всей операции. Матросы свое дело знали. Булини и брасы по левому борту натянулись одновременно со снастями. Заскрипели, разворачиваясь, грота-реи. Но «Григорий» не торопился поворачивать до конца. Он на мгновение застыл, а затем развернулся на два румба в прежнем направлении. Паруса на мачтах заполоскали, сведя на нет все предыдущие усилия. Фрегат беспомощно закачался на волнах. Все надо было начинать сначала. Васильев стоял, потупив глаза, красный как рак.
– Ваша ошибка, мичман, в том, что торопитесь. Повторите маневр! – сказал вахтенному начальнику Шостак и снова отошел в сторону, чтобы не смущать своим присутствием.
На этот раз Васильев все сделал, как должно, и поворот был успешно завершен.
– Эй, на фоке! Подтянуть брасы, закрепить паруса! На руле так держать! – уже бойко командовал довольный собой Васильев, искоса поглядывая на молча прохаживавшегося в отдалении Шостака.
Что ж, для начала вполне не плохо! И Шостак молча спустился к себе в каюту.
Подойдя к проливу, эскадра должна была ждать распоряжения посланника Томары. Штурмана, раскатывая карты, только чесали головы:
– Сколь служим, никогда еще такого не чертили!
На картах тонкая и точная, как стрела, линия перечеркивала все Черное море от Севастополя до Константинополя.
* * *
На море человек предполагает, а Господь располагает. Спустя два дня начал усиливаться ветер, вначале до рифмарсельного, а затем и вовсе до штормового.
Фрегат внезапно провалился носом вперед, и Шостак с трудом удержался на ногах. Приступ морской болезни заставил пошатнуться и ухватиться за планширь. Фрегат снова ушел носом вниз, корма задралась, и капитан-лейтенанта швырнуло вперед. Палуба под ногами вздымалась и кренилась одновременно, так что устоять на ногах не было никакой возможности, но если матросы могли позволить себе передвигаться на карачках, то командир был обязан твердо стоять на ногах, чего бы это ему ни стоило.
– Как слушается руля?
Рулевой для пробы переложил на пару румбов, скривился, услышав хлопанье паруса, и завертел штурвал обратно.
– Хорошо! Зажимает, но самую малость, ежели бы немного на ветер, совсем хорошо бы было!
– И так сойдет!
Чтобы отвлечься от подступающей к горлу тошноты, Шостак смотрел, как мечется стрелка в матке нактоуза, пытался учесть смещение под ветер и скорость фрегата. Но сложить все воедино никак не удавалось. Шторм с каждой минутой усиливался и усиливался.
Так проштормовали почти двое суток. Едва ветер немного спал, командиры начали докладывать Ушакову, что у кого приключилось. На «Святой Троице» был поврежден руль, на «Марии Магдалине» и других судах сильная течь.
В эпоху парусного флота льяльные воды вообще были неизбежным злом, так как герметичности корабельного короба добиться было невозможно. Щели в обшивке все время расходились от ударов волн. Порой уровень воды достигал 2–3 футов, а то и больше. По этой причине во время штормов команды были обречены на каторжные шестичасовые вахты у цепных помп. Так было и в этот раз.
Затем над «Павлом» подняли сигнал вызова капитанов на совет. Посовещавшись, Ушаков обошел шлюпкой все корабли и лично их осмотрел. Настроен вице-адмирал был мрачно, еще бы, только вышли в море и такая незадача. Но делать нечего. Пришлось «Троицу» с авизо «Ириной» под началом Овцына возвращать в Севастополь на ремонт. Остальным же чиниться прямо в море.
Подняв паруса, эскадра продолжила путь к румелийским берегам. Утром 22 числа с салинга фрегата «Счастливый» прокричали:
– По курсу вижу берег!
– Это мыс Эмине! – сразу же уточнили штурмана. – А на зюйд-вест виден Сизеболи. А к зюйд-осту мыс Центавр!
Не доходя Босфора, эскадра легла в дрейф в ожидании возвращения из Константинополя авизо «Панагия». Наконец из пролива показался авизо. На нем Тизенгаузен и чиновник нашей миссии.
– Ваше превосходительство! – доложились они Ушакову. – Султаном Селимом дано разрешение на вход в проливы!
– Тогда не будем задерживаться! – махнул рукой вице-адмирал. – Поднимай паруса!
Впереди по сторонам узкой щели пролива высились его безмолвные сторожа – крепости Пойрас и Карибше.
На входе в Босфор эскадру встретил порывистый нордовый ветер. Один за другим корабли клали якоря в столь непривычном для них месте.
Едва Селиму доложили о появлении русских кораблей, тот радостно потер ладони:
– А теперь по нашему древнему обычаю посадите посла франков в Семибашенный замок на самую тяжелую цепь! Впереди у него теперь целая вечность!
Когда бедного посла тащили на веревке в тюремный замок, толпы народа осыпали его проклятьями и плевали вслед. Увы, но такова была доля многих дипломатов в Турции.
…Корабли Ушакова уже подходили к босфорским кручам, когда император Павел подписал полномочия послу Томаре на заключение договора с Турцией.
В те дни в турецких верхах произошла весьма значимая рокировка, вместо престарелого Изет Мегмет-паши новым великим визирем был назначен молодой и деятельный Юсуф-Зея-паша, давно известный своими симпатиями к России. Это был знак Петербургу и там его поняли.
* * *
В полдень 25 августа 1798 года российская эскадра при легком попутном ветре вошла в пролив. Медленно один за другим линейные корабли России втягивались в узкие каменные врата. И офицеры, и команды не сводили глаз с окрестных берегов, зубчатых крепостей и селений. Вот он – Босфор, желанный трофей прошлой турецкой войны, престол великой Византии и мечта российских политиков! Как странно, что на сей раз Андреевский флаг приветствуют здесь не калеными ядрами, а несмолкаемым салютом и криками радости.
Из воспоминаний Егора Метаксы: «Мы сидели все в кают-компании и завтракали. Как вдруг восклицания: “Царьград! Царьград!”, часто повторенные наверху матросами, заставили нас взбежать поспешно на шканцы. Какое зрелище поразило вдруг глаза наши! Нет! Ничто не может быть прелестнее, величественнее и живописнее вида Константинополя…»
Константинополь открылся сразу в великолепии Святой Софии, убегающих вверх кварталов, обилия кипарисов. Воды пролива были заполнены снующими лодками, играющими дельфинами и множеством птиц. С палуб офицеры и матросы с интересом разглядывали берега. Проходя мимо султанского дворца, на кораблях посылали матросов по вантам. С берега янычары били в литавры и в барабаны, что-то кричали. Султану наши палили, как и положено по морскому уставу, 21 залпом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
