Текст книги "Веселое и грустное"

Автор книги: Владимир Шахнюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Владимир Шахнюк
Веселое и грустное

На Крымской орбите

СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ МЕРИДИАН

Человеком, который хотя бы одной ногой ступил на крымскую землю, мгновенно овладевает неудержимое стремление побывать в Севастополе.

Это наблюдение принадлежит не мне, а медицине. Медицина неопровержимо установила, что курортник входит в «норму», душевно уравновешивается лишь после того, как побывает в легендарном городе-герое. А до этого человек мается, просто тает на глазах. Да, он любуется сказочными парками Южного берега Крыма, блаженно вдыхает целительный озон, добросовестно потребляет калории (в пределах стоимости путевки и сверх того), но все же врачи констатируют различные отклонения от нормы. И давление слишком высокое, и пульс слабо прослушивается, и сон беспокойный, и вообще типичное не то.

В таких случаях выручает не врач, а культорганизатор. Даже само объявление о предстоящей поездке в Севастополь мгновенно повышает общий тонус у пациентов санатория или дома отдыха. А после заветной экскурсии и вовсе все приходит в норму: и давление, и пульс, и сон, и общее настроение.

Если вы думаете, что это вступление к диссертации о новой отрасли курортного лечения – севастополетерапии, то грубо ошибаетесь. Речь не о курортниках. Собственно, с таким же успехом мы могли бы начать с командировочных. Они тоже не обходят стороной Севастополь. По пути из Ростова в Феодосию ростовский заготовитель непременно делает пересадку в городе русской славы. Осмотр панорамы Рубо он считает составной частью своей многотрудной деятельности.

Мы уж не говорим о туристах и экскурсантах, которые круглогодично осаждают панораму и диораму, Херсонес и музеи знаменитого города.

Севастополь привлекает всех. Взрослых и детей. Писателей и читателей. Крупных общественных деятелей и скромных членов профсоюза. Жителей юга и севера. Горожан и сельчан.

И вам советуем здесь побывать, если вы еще не видели Севастополя.

Вы, конечно, знаете, что этот белокаменный красавец дважды возрождался из пепла и руин. Вся страна помогала восстанавливать Севастополь, но характер, духовный облик города севастопольцы формируют сами. Они первыми в стране бросили клич о соревновании за город коммунистического труда, образцового общественного порядка и высокой культуры.

К этой большой цели они идут без громких слов и скучных нравоучений. Когда здесь начался широкий поход в защиту зеленого друга, никто никому не докучал сердитыми табличками:

«Не ломайте деревьев!»

«Не ходите по газонам!»

Бросались в глаза призывы делового и даже философского характера. К примеру, такие:

«Каждый человек должен посадить дерево!»

«Комсомолец, сколько ты посадил деревьев?»

И представьте себе, философия больше действует, нежели пресловутое «не ходите по газонам». Не знаю, как на философский призыв отозвался каждый комсомолец в отдельности, но в целом севастопольцы посадили миллион деревьев с добрым гаком.

В свое время (да и сейчас) большими энтузиастами деревонасаждения были жители пригородного Белокаменска (бывший Инкерман). Новопосаженным садам и аллеям работники местной электростанции даже давали названия производственных подразделений; сад топливно-транспортного цеха, аллея тепловой лаборатории.

А ведь красиво звучит: аллея тепловой лаборатории!

Неплохо, чтобы так было по всем городам, поселкам и селам. Чтобы люди с почтением говорили: «Аллея комбината стройматериалов», «Сад ветеранов флота», «Сквер отдела социального обеспечения». Это наверняка повлияло бы и на работу предприятий и учреждений. Ведь зеленый друг – это не только кислород, но и нечто духовное.

Чистота и опрятность Севастополя общеизвестны. Впечатление такое, что он постоянно пребывает в праздничном состоянии или предпраздничном. Я не знаю, кому здесь надо отдать предпочтение – горкоммунхозу с его корпусом заботливых дворников или общественности с ее боевыми санитарными дружинами. Определенно можно сказать лишь одно: все севастопольцы стали ревностными поборниками чистоты. Все до одного. От мала до велика. И если кто-то бросит на Большой Морской или площади Ушакова окурок, то можете не сомневаться, что прописка у него не севастопольская. Вообще, я бы посоветовал севастопольцам при въезде в город установить табличку: «Вытирайте ноги». Впрочем, они этого не сделают, поскольку назидания им противопоказаны.

От чистоты внешней перейдем к чистоте внутренней. Ведь у севастопольцев особая забота о духовном здоровье. Скажем прямо, конфликт семейств Монтекки и Капулетти решился бы в Севастополе быстро и отнюдь не трагически. Глав двух враждующих семейств немедленно пригласили бы на общее собрание жильцов, на товарищеский суд, и непримиримые враги обязательно заключили бы договор о ненападении и неприменении средств взаимного оскорбления.

В Севастополе бытует такое выражение: «привести в меридиан». Это значит – призвать человека к порядку, ежели он скандалит, пьянствует, нарушает спокойствие соседей. Практически это выглядит следующим образом. Скажем, заметили, что гражданин нехороший часто заглядывает в бутылку, устраивает семейные скандалы.

К нему на квартиру приходят члены секции по борьбе с пьянством. С гражданином нехорошим ведут хороший разговор по душам. Хмельной собеседник куражится, даже голос повышает: «Не лезьте в мою личную жизнь!» И тогда ему напоминают некоторые сведения географического порядка. В частности, о том, что Севастополь – это культурный, исторический центр с трехсоттысячным населением, которое категорически не переваривает пьяниц и дебоширов, если они хулиганят даже в собственном доме.

Ежели домашний урок географии не помогает, беседа переносится на общее собрание жильцов, на товарищеский суд. Вопрос ставится в лоб: или-или. Или «Шумел камыш», или «Севастопольский вальс». Как правило, предпочтение отдается «Севастопольскому вальсу».

Граждане даже в возрасте от двух до пяти знают, как тяжело тянуть бегемота из болота. Лучше не допустить его туда. А каким образом? Об этом севастопольцы задумались всерьез. Конечно, они имели в виду не натуральных, а фигуральных бегемотов. Тех, которые иногда 15 суток работают не по специальности, и тех, что 15 рублей платят за ночлег в гостинице, которая в старину называлась холодной. Да, закоренелого хулигана трудно превратить в благородного рыцаря, а пьяницу в убежденного трезвенника.

Ломая голову над тем, как этого добиться, севастопольцы решили воспользоваться опытом медиков, которые в своем деле на первый план ставят профилактику. И, как в сказке, в один прекрасный день на предприятиях Севастополя появились советы профилактики. Разумеется, не медицинской.

Так что же это за штука – совет профилактики? О, это очень действенный орган. Во главе его стоит директор завода или фабрики. Под его началом функционируют секции: по борьбе с пьянством, хулиганством, хищениями и прочими малопривлекательными деяниями. Между прочим, никому не возбраняется пойти дальше Севастопольцев и учредить при советах профилактики секции по борьбе с взятками и приписками, блатом и матом, хамством и чванством, карьеризмом и бюрократизмом…

Однако оставим в стороне секции фантастические и перейдем к реальным. На севастопольских предприятиях их возглавляют передовые рабочие. Такие, что не только могут, но и имеют моральное право и научить и потребовать. На каждого нарушителя заведена профилактическая карточка. Вроде истории болезни. Как правило, записей в карточках немного. Потому что кто хоть раз попал на совет профилактики, тот сразу убеждается, что с художественным советом это ничего общего не имеет и о повторном визите сюда он уже не мечтает. И если у забияки уж больно чешутся руки, он немедленно направляется в другие секции – бокса или самбо. Начинающие выпивохи после знакомства с членами совета профилактики молниеносно переключаются на томатный сок.

Из этого вовсе не следует, что все севастопольцы поголовно перешли на самбо и томатный сок. Увы, в городе еще бывают стычки, исход которых определяется не количеством набранных очков, а статьями кодекса – как гражданского, так и уголовного. Дело в другом. Кто-то сказал, что лучший способ борьбы с преступностью – воспитать человека, который не может совершить преступление. Вот этот способ севастопольцы и берут на вооружение.

Мало проклинать «зеленого змия». Надо вносить духовное начало в жизнь тех, кто пристрастен к рюмке.

В связи с этим кажутся отнюдь не случайными севастопольские патрули: книжные, зеленые, музыкальные. Если зеленый патруль опекает нежную флору, то музыкальный в свое время очищал от сорняков репертуар ресторанных оркестров. Нынче эстетический патруль имеет солидное подкрепление в виде различного рода самодеятельных музыкальных коллективов и дискотек. Можно смело утверждать, что вокально-инструментальный ансамбль «Орион» Дома культуры Балаклавского рудоуправления имени М. Горького не только прививает хороший эстетический вкус, но и отбивает у некоторой части молодежи вкус к пьянству и праздности. То же самое можно сказать о клубе «Диско» на Морском заводе и дискотеке клуба «Бригантина» приборостроительного института. Где уж там думать о хмельных забавах, если ребята не только слушают музыку, но и сами формируют репертуар музыкальных вечеров, сами читают лекции о композиторах и сами оформляют помещение.

Может, это из другой оперы, но хочется назвать еще один клуб, где не слышно звона бокалов, но зато слышны прекрасные мелодии, хотя этот клуб и не музыкальный. Называется он «Оптимист». Здесь собираются те, кому уже за тридцать, кому в более молодые годы не удалось найти своего суженого или суженой. Здесь соединяются сердца, здесь обретаются потерянные надежды. В уставе клуба имеется один любопытный пункт: кто стал женатым, тот выбывает из числа членов клуба. За первый год было зафиксировано шесть выбывших пар. Велосипедисты сказали бы: «Такую гонку с выбыванием можно только приветствовать». Между нами говоря, «Оптимист» рожден не административным актом, а волею активистов-общественников. Существует он на членские взносы. Оказывается, без дотаций и субсидий тоже много можно сделать, если есть благородная цель и добрая душа.

Было бы грешно перед истиной подчеркивать преимущественную роль народных дружин, товарищеских судов, советов профилактики, дискотек в формировании нравственности севастопольцев. Могут обидеться и школы, и лектории, и агитпункты, и народные университеты, и театры, и музеи. Но главная нравственная школа – это труд. Не случайно каждый шестой севастополец – ударник коммунистического труда.

В условиях социалистического соревнования за коммунистический труд и образцовый общественный порядок имеется много различных пунктов. Из них хочется выделить один. Он гласит: «Каждый севастополец должен знать историю своего родного города».

Согласитесь, что севастопольцам легче, нежели кому-либо, изучить историю своего города. Она везде – куда ни глянь. Славная. Величественная…

Памятник на месте Альминского боя… Памятники на месте первого бастиона, второго, четвертого, пятого…

Памятники флотоводцам Корнилову, Нахимову, Истомину, матросу Петру Кошке, Тотлебену… Улицы в честь героических полков – Полтавская, Смоленская, Суздальская…

Все это – священная история времен первой обороны Севастополя.

Памятник на Кладбище Коммунаров комиссару морских сил республики И. Д. Сладкову… Памятник 49 коммунистам-подпольщикам… Это—нетленная память о борьбе за власть Советов в годы гражданской войны.

А это – история, которая еще не зарубцевалась в сердцах современников.

Памятник пяти морякам-черноморцам Фильченкову, Цибулько, Красносельскому, Паршину, Одинцову. Героям, преградившим грудью путь фашистским танкам.

Памятник пулеметчице Нине Ониловой…

Памятник разведчице Алле Оношко…

Памятник артиллеристам… Морским пехотинцам… Летчикам.

Памятники героям отдельных дивизий и армий, освобождавшим Севастополь от фашистского ига…

С благоговением снимаешь шляпу. На каждом шагу. Ибо вокруг слава прошлого, величие сегодняшнего и порыв в будущее. Стремительный и вдохновенный.

Если вам тон этих строк покажется несколько восторженным для сборника сатиры и юмора, так знайте: в этом виноват не я, а Севастополь. Я его слишком люблю. В чем и признаюсь. Самым восторженным образом.

ФИАСКО САТИРИКА

Что-то подзабылась дискуссия по поводу идеального литературного героя. Впрочем, в настоящий момент меня это не волнует. Интересует другое: существует ли идеальный коллектив? Не в литературе, а в жизни.

Спросите, к чему я клоню?

Вот уже лет двадцать слежу за крымским колхозом «Дружба народов» и ни разу не слышал ни слова критики в его адрес. Ни в прессе, ни с трибуны, ни сверху, ни снизу. Только хвалят, отмечают и награждают. Напряженно думаю: может ли быть такое, чтобы в наше динамичное время с его высокими скоростями и высокой требовательностью не было никаких отставаний, сбоев, отклонений, нарушений или хотя бы маленьких пятнышек, которых и на солнышке хватает?

Дабы установить истину, беру командировку в руки, и айда в Красногвардейский район, в село Петровку, где расположена центральная усадьба ордена Ленина колхоза «Дружба народов».

Приезжаю на место и скептическим глазом сатирика обозреваю окружающую действительность. Обостренное внимание сразу же фиксирует первое несоответствие: разве это село? Многоэтажные жилые дома с лоджиями. Модерные здания школы и концертного зала, музыкальная школа с библиотекой, спортивный комплекс с бассейном и искусственным катком, бар, гастроном, универмаг, почта, бытовые мастерские, правление колхоза в трехэтажном здании из стекла и бетона…

С почтением поднимаюсь по ступенькам мраморной лестницы. Длинные коридоры, светлые просторные холлы. Блеск паркета. Узорчатый линолеум. Актовый зал. Анфилада кабинетов. Читаю на дверях таблички, и закрадывается сомнение: что это – колхозная контора или министерство? «Торговый отдел», «Пенсионный отдел», «Юрист», «Начальник строительства», «Отдел механизации», «Отдел расчетов с организациями», «Материальный отдел» – и еще немало служб, которых не приходилось наблюдать в колхозах.

Переступаю порог традиционного планового отдела. Затеваю разговор и, кажется, нащупываю искомое. Словом, пахнет очковтирательством. Для верности прошу экономиста повторить сказанное. Не моргнув глазом, он еще раз мне отвечает:

– Среднегодовой доход колхоза – сорок пять и шесть десятых миллиона рублей.

Саркастически улыбаюсь.

– Видать, у вас миллионы растут на деревьях?

– Не на всех. – Уточняет деловито экономист. – Пока только на фруктовых. В прошлом году на яблонях «выросло» девять миллионов рублей. Бройлерная фабрика дала пятнадцать миллионов…

– Цыплят?

– Нет, рублей…

Конечно, птицеводство я знаю в основном со стороны гастрономической, но все же кое-что читал и слыхал, и меня так просто не проведешь. Говорю:

– Покажите мне эту чудо-фабрику!

Посадили в машину. Повезли и привезли на бройлерную. И тут я окончательно убедился, что в «Дружбе народов» наличествуют и отклонения и нарушения. Самым непочтительным образом здесь нарушают принятые нормы, устоявшиеся представления, решительно отклоняются от протоптанных тропинок и путей.

Где это видано, чтобы за тринадцать месяцев на голом месте выросло восемьдесят два птичника, каждый длиной в восемьдесят пять метров! Проектная мощность фабрики – четыре и семь десятых тысячи тонн мяса в год. На деле же бройлерная стала производить птичьего мяса почти в два раза больше проектной нормы. Специалисты из Германской Демократической Республики (сами отменные мастера!), которые помогали монтировать автоматическое оборудование собственного производства, только руками разводили от удивления: «Каким образом? Кормов тратите мало. Людей занято почти вдвое меньше, предусмотренного проектом, а продукции даете в два раза больше. Чудеса!»

В скобках скажу: на сооружении бройлерной фабрики вместе с колхозными работали севастопольские и немецкие строители. Один из них – Ойген Шуберт, возвратясь в ГДР, в многотиражке своего завода поделился приятными впечатлениями о совместном труде и отдыхе на крымской земле. Среди всего прочего ему очень понравилась наша кухня. О. Шуберт, в частности, писал: «Некоторые специальные блюда я не забуду никогда. Например, хрен. Такой крепкий он был».

Можете себе представить уровень гостеприимства в «Дружбе народов», если даже хрен, который не слаще редьки, показался гостям незабываемым блюдом! Впрочем, о гостеприимстве мы еще скажем, а пока продолжим разговор о хозяйственных делах. В отдельные годы рентабельность производства в «Дружбе народов» достигала чуть ли не двухсот процентов! В стране, кажется, ни один колхоз не имеет такого феноменального показателя.

Каким же образом достигается столь поразительный экономический эффект? Опять же надо говорить об «отклонениях». Многое здесь не как у людей. Имеют превосходное кормовое поле. По три урожая собирают в год, С весны до поздней осени колхозный скот обеспечен зеленым кормом под самую завязку. При такой роскошной жизни стоит ли обращать внимание на всякие там объедки? В «Дружбе народов» полагают, что стоит. Из кормушек ни один объедочек не пропадает. Все остатки перерабатывают в гранулы. Вот такое соблюдение «гигиены» дает в год дополнительно двадцать тысяч тонн кормов.

Что делают люди, чтобы увеличить привесы животных и птицы? Разумеется, дают побольше кормов. Но как тут давать побольше, если на той же бройлерной фабрике у крошечных цыплят аппетит слоновый. В сутки они поедают 80–90 тонн комбикормов. Не напасешься! И тогда в «Дружбе народов» к этому фондированному комбикорму стали добавлять безобидные пилюли из сои. Ну, а поскольку такие «пилюли» в аптеках не продают, колхоз первым в Крыму начал выращивать богатою белком культуру. Кончилось это тем, что каждая тонна сои дала дополнительно тонну птичьего мяса!

– Опять «дополнительно», – скажет придирчивый редактор-стилист.

А что делать, если в «Дружбе народов» вот уже тридцать лет, как беспрерывно дополняют и благодаря этому «дополнению» выполняют и перевыполняют все установленные планы по всем показателям. Не было еще ни единого квартала, ни единого полугодия, ни единой пятилетки, чтобы «Дружба народов» не выполнила плана. Досрочно. С превышением. Не случайно каждый десятый колхозник отмечен здесь правительственной наградой за доблестный труд.

В колхозе умеют выращивать не только высокие урожаи, но и людей. Можно бесконечно говорить о здешних мастерах садоводства, виноградарства, полеводства, овощеводства, животноводства, птицеводства, но не хочется отбивать хлеб у очеркистов. Тем более, что именно в кадровой политике я нашел самое уязвимое место – семейственность.

Типичный образчик этого явления – семья Калиниченко. Дмитрий Антонович Калиниченко был одним из первых, кто в этих местах стал на путь коллективной жизни. Много лет славно поработал для общей пользы. Заслужил звание почетного колхозника. Когда он ушел на пенсию, фамилия Калиниченко все же осталась в списке активно работающих. Дмитрии Антонович, кроме двух дочерей, оставил в колхозе трех сыновей: Семена, Леонтич и Александра. Зоотехник Леонтий в свою очередь «завербовал» на работу в колхоз и сына Дмитрия. А заместитель председателя колхоза Александр Калиниченко[1]1
  Ныне председатель. – Прим. ред.


[Закрыть] всей семьей врос в общественное хозяйство. Дочь и сыновья стали отличными специалистами колхоза. Сеня с большим успехом вот уже несколько лет руководит садоводческой бригадой. Кстати, такую же бригаду возглавляла и его мать – Екатерина Даниловна. В первые годы Се-ниного бригадирства бригады матери и сына даже соревновались между собой. Ясное дело, материнское сердце щедрое: Екатерина Даниловна все производственные секреты пораскрыла сыну, и вскоре он стал обгонять мамину бригаду. Ну и почтеньице к родителям!

Когда Петр Григорьевич Матюшенко с женой Марией Харитоновной вступили в колхоз, он тогда назывался «Трудовым согласием». Молодые супруги не только отменно трудились, но и жили в согласии, в соответствии с названием колхоза. И воспитали двух сыновей – Федора и Николая. Всю жизнь Петр Григорьевич не расставался с тракторами и комбайнами, заслужил два ордена Ленина. Ну а сыновья, хотя и не стали капитанами степных кораблей, с техникой живут в дружбе. Федор заведует колхозной мастерской, а Николай работает механиком.

Такова семейственность.

Между прочим, ей отдал дань и председатель колхоза Герой Социалистического Труда Илья Абрамович Егудин.[2]2
  Ныне на пенсии. – Прим. ред.


[Закрыть] Два сына его трудятся в колхозе. Правда, третий – Владимир – отбился от рук. Перекочевал в соседний район, где руководил совхозом «Урожайный». А теперь – в совхозе «Гвардейский» директором.

Кроме семейственности, я обратил внимание еще на одно непохвальное обстоятельство – гигантоманию. По ля – мотоциклом не объездишь за день. Одна орошаемая нива занимает около шести тысяч гектаров. За поливной сезон она «выпивает» суточную норму стока Днепра. Вот это жажда! Поскольку орошаемая земля пьет не из фужера, колхоз приспособил для этой цели семьдесят дождевальных агрегатов и много другой техники.

В «Дружбе народов» насчитывается триста пятьдесят тракторов. В переводе на лошадиные силы это значит, что каждая семья имеет табун в тридцать пять вороных. Правда, в личной жизни колхозники предпочитают конному автомобильный транспорт. Если бы со всех дворов собрать все личные автомобили и мотоциклы, то получилась бы внушительная автомеханизированная колонна.

Однако самый широкий, самый гигантский размах приобрело колхозное гостеприимство. «Дружба народов» принимала гостей (и неоднократно) из всех районов Крыма, из всех областей Украины, из всех союзных республик, почти со всех континентов планеты. Здесь бывали премьер-министры и просто министры. Приезжали иностранные журналисты и дипломаты, экономисты и бизнесмены, социологи и парламентарии… На республиканском и всесоюзном уровнях в колхозе проводились представительные форумы по различным проблемам полеводства, садоводства, животноводства, птицеводства, капитального сельского строительства, орошаемого земледелия, выращивания сои и даже по такой сладкой проблеме, как производство пчелиного меда.

И всех здесь принимают заинтересованно, радушно, хлебосольно.

И все отсюда уезжают обогащенные новыми знаниями, ценным опытом, богатыми впечатлениями и с хорошим настроением.

Все, кроме сатириков. И поэтому я советую коллегам выбрать иной маршрут. В «Дружбе народов» им делать нечего. Впрочем, как хотят. Пусть едут в Петровку, если не боятся потерпеть столь же сокрушительное фиаско, какое потерпел ваш покорный слуга.