Текст книги "О русской угрозе и секретном плане Петра I"

Автор книги: Владимир Мединский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

На равных

Еще до 1812 года российская армия нанесла французам несколько тяжелых поражений. С ней волей-неволей, а приходилось считаться.

Наполеон прекрасно умел сочетать политику кнута и пряника – и грех тут не вспомнить об одном эпизоде, когда он совершенно очаровал Павла I, почти сделав его своим союзником. Как? Элементарно – Бонапарт приказал освободить всех русских пленных, захваченных при поражении армии Римского-Корсакова под Цюрихом. Того самого Корсакова, на спасение которого спешил Суворов во время своего знаменитого перехода через Альпы, спешил, продемонстрировав всему миру «чудеса мужества и героизма» русского солдата и свой полководческий гений, но, увы, не успел. Римского-Корсакова разбили.

Французы тогда взяли в плен около шести тысяч русских солдат. Наполеон, интуитивно чувствуя характер Павла I и понимая, на каких его чувствах можно сыграть (не случайно Павла называли последним рыцарем из европейских монархов), – сделал следующий жест. Он приказал за французский счет пошить всем русским пленным новую форму в соответствии со всеми регалиями, вернуть им оружие, выдать новую обувь и вернуть их всех за счет казны в Россию.

Благородный жест вызвал просто-таки восторг Павла Петровича, результатом чего вполне могло стать объединение с Наполеоном в военном союзе против Англии, – и опять вся мировая история пошла бы иначе.

В качестве ответного жеста Павел и послал тогда донских казаков атамана Платова завоевывать Индию. Но тут, как справедливо пишет Михаил Леонтьев, началась очередная серия «БОЛЬШОЙ ИГРЫ» – извечного геополитического противостояния Российской и британской империй.

Бац-бац, и, не без участия английского посольства в Михайловском замке Петербурга, у Павла I неожиданно случается апоплексический удар – табакеркой по виску. Так русско-французский военный союз, к большому сожалению, и скончался… Скоропостижно.

Сын Павла I Александр был слишком обязан англичанам, слишком проанглийски настроен… Соответственно, далее ни о каком союзе с Францией и речи идти не могло.

А всей этой коллизии предшествовала знаменитая «итальянская кампания» Бонапарта. В начале 1799 года Франция оккупировала Северную Италию. Официальным предлогом была объявлена «необходимость» воевать с австрийской армией на ее территории. Реально Франция насаждала везде свои порядки, а заодно грабила всё, что только мыслимо разграбить. До сих пор во многих французских музеях есть сокровища, вывезенные из разгромленной Италии.

«Верный союзническому долгу» Павел I Петрович послал наших солдат в помощь австрийцам, а также, по настоянию союзников, вызвал из ссылки Суворова и назначил его главнокомандующим русским экспедиционным корпусом.

В Северной Италии Суворов действовал ничуть не хуже, чем ранее против турок или поляков. Когда французский генерал Макдональд наивно вообразил себя в безопасности, Суворов за 48 часов прошел 85 километров и ударил столь неожиданно, что французы бежали, потеряв половину армии.

Отметим, что «стандартный» военный переход для армий того времени не более 25 км в день. И это немало, т. к. в среднем составляет 6–7 ч самым быстрым солдатским шагом по бездорожью с полной выкладкой (в русской армии, повторяю, это обычно 1–1,5 пуда на человека), плюс 1–2 ч на «перекур», 2–3 ч на обустройство (снять-развернуть) походного лагеря, а еще подтянуть артиллерию, помочь обозу, – вот и закончен световой день. 30 км в день проходила только хорошо организованная и подготовленная пехота. Поэтому стремительные «рывки» суворовских чудо-богатырей, без обоза, напрямую, минуя окружные мощеные дороги, повергали в шок всю Европу.

Стоило французскому гарнизону города Нови только увидеть русских солдат, как они тут же оставили город и спрятались в горах.

Действуя против французов, Суворов и русская армия проявляли свои лучшие качества – умение делать дальние неожиданные броски, сосредоточивать главные силы в нужное время и в нужном месте, решительность, невероятную энергию.

Осенью 1799 года Суворов полностью очистил Северную Италию от французов. По его мнению, пора было идти во Францию, на Париж. Пора закончить войну, и закончить победоносно!

Но повторилась история времен Семилетней войны: усиления России испугались наши собственные союзники. С точки зрения союзников-австрийцев Суворову было больше нечего делать в Европе. Он, мол, сделал свое дело, разбил французов… Теперь может уйти, а во Францию австрийцы вполне могут двинуться и сами. Чтобы Суворову легче было принять нужное им решение, австрийцы фактически предали русских: вывели свои войска из Швейцарии. Корпус А.М. Римского-Корсакова (24 тыс. чел.) остался один на один с превышавшим его в два раза корпусом наполеоновского генерала Массены.

Суворов решает двинуться на соединение с Римским-Корсаковым. Австрийцы обещали предоставить вьючных мулов, обеспечить русскую армию продовольствием… Ни одного из своих обещаний они не выполнили. В сердце вражеской земли он остался без обоза, без продовольствия, без лошадей. Кроме того, союзники врали, будто через Альпы есть «хорошая дорога». А дороги там не было вообще. Перед русской армией вставали почти непроходимые горы. Австрийцы писали, что у Суворова нет другого выхода, кроме плена.

Й. Крейцингер. Портрет Александра Васильевича Суворова. 1799 г.

Общеизвестно, что энергичный Суворов обычно вставал в 4 утра. Малоизвестно: ложился спать в 8 вечера

Но Суворов сделал ход, которого никто не ожидал: ни французы, ни союзники. Он принял решение перейти через Альпы – перевести всю армию с артиллерией, конницей и остатками обоза по горным тропкам, где и местные жители порой боялись ходить.

Швейцарский поход покрыл имя Суворова неувядаемой славой. Сен-Готард, Унзерн-Лох, Чертов мост – эти названия звучат как музыка для военного историка. Блестящие победы русского оружия, взлет воинской славы, проявления лучших качеств русского солдата! У Чертова моста солдаты Багратиона вскарабкались по почти отвесной скале. Так и лезли на высоту порядка 400 метров, на морозе и страшном ветру. Вскарабкались, на чудовищной крутизне зашли в тыл, ударили по французам, погнали штыками неприятеля. Если верить легенде, то сам Наполеон, узнав о сражении из донесений, воскликнул: «Этого не может быть!»

А оно очень даже могло… В исполнении русских солдат.

Победы, – да еще какие! Около Швица сам знаменитый главнокомандующий Массена едва ушел от русских солдат: русский солдатик даже схватил уже было Массену… Да тот вырвался, убежал, и остался в руках у солдата «всего только» эполет от мундира.

С этим эполетом связана история, очень в духе Суворова: увидел генералиссимус солдата, который смотрит на этот эполет и чуть не плачет… Суворов его обнял и тут же произвел солдата за подвиг в офицеры. И сразу к Суворову явилась целая делегация офицеров: мол, им же обидно! Вонючий мужик, а в офицеры… Непорядок! И вообще, что же тут за подвиг? Солдат ведь Массену не поймал, он только эполет его принес…

Суворов слушал, не перебивал, а потом тихо спросил:

– А если бы солдат привел в плен Массену, надо было бы его произвести в офицеры?

– Тогда надо было бы! А тут – всего только эполет…

– Хочешь быть генералом? – так же тихо спросил Суворов у полковника.

Полковник щелкнул каблуками.

– А ты хочешь быть полковником? – повернулся Суворов к штабс-капитану.

Тот рявкнул нечто бравое, патриотичное.

– Тогда идите, – так же, не повышая голоса, сказал Суворов, – идите и принесите мне второй эполет Массены. Принесете – твердо мое слово, быть вам всем с повышением.

Итальянский и Швейцарский походы – слава России, ее достойнейшее прошлое.

В Сен-Готарде до сих пор есть домик-музей, в котором жил Суворов. А день начала Швейцарского похода, 21 сентября, современные швейцарцы отмечают как местный праздник. Русских помнят очень хорошо, и не только как славных воинов. Русские никого не обижали, интенданты Суворова за все скрупулезно платили, не то что австрийцы и французы.

В окрестностях Сен-Готарда до сих пор много русоволосых, рослых людей с явно славянскими чертами лица. Сами швейцарские барышни это объясняют без особого смущения: нашим прабабушкам нравились русские солдаты.

Это веселый праздник, и приятно, что наших соотечественников помнят так долго и по-хорошему. Только вот почему мы сами так беспамятны?! Почему в России так плохо помнят о Швейцарском походе Суворова, почему не празднуют годовщин сражения у Чертова моста? Что, совсем не гордимся победами наших предков?

Мне довелось как-то гостить в Берне у посла России в Швейцарии, бывшего ректора МГИМО МИД СССР, большого ученого и патриота Андрея Степанова. Он много и с любовью рассказывал, как искренне чтят Суворова швейцарцы, особенно в южной «итальянской» части конфедерации. Хранят реликвии того времени. До сих пор показывают туристам: вот кровать, где ночевал великий полководец, вот за этим столом потчевал, а вот горный ручей, где 70-летний полководец с утра обливался ледяной водой. Только удивительно, говорил посол, что наше государство делает меньше для сохранения этих памятников, чем Швейцарская Конфедерация. А наши туристы, особенно последних, российских времен, уже явно хуже и хуже помнят великие дни, когда русские офицеры, даром что дворяне, связав своими шелковыми шарфами десяток бревен, под кинжальным «огнем» перебирались по импровизированному «мосту» через пропасть, дабы показать личным примером солдатам: не страшитесь, чудо-богатыри, вперед, в штыки! И с ходу атаковали засевших на казавшихся неприступных горных хребтах французов.

Я рассказываю об этих событиях не только потому, что приятно вспоминать наши славные подвиги. Героизм русских солдат, самоотверженность офицеров, гений Суворова имеют самое прямое отношение к политической пропаганде. Франция убедилась, что имеет дело с равным противником. С таким, которого приходится опасаться. Никак не получалось сохранять к русским пренебрежение времен Корба и служилых иноземцев времен Петра.

К тому же корректное поведение русской армии располагало к ней людей, что само по себе служило лучшей агитацией. А вдруг Россия захочет присоединить какие-то земли в Европе?! А вдруг местные жители будут не против?!

Как и во время Семилетней войны, ТАКУЮ Россию испугались и союзники-австрийцы.

Опасный и грозный враг заставлял Наполеона сосредоточить особое внимание на пропаганде против России.

Как Бонапарт породил миф о русской угрозе

Наполеон провозгласил себя императором в 1804 году.

В круговерти европейской политики Россия стала важнейшим участником целой серии антифранцузских коалиций. Именно что важнейшим! Наполеон постоянно и жестоко бил австрийские и прусские армии. Из всех противников только две европейские державы наносили ему поражения: Британия и Российская империя.

Британия уничтожила, рассеяла и сожгла французский флот, предназначавшийся для высадки десанта в Англии. После сражения у мыса Трафальгар (1805 г.) Наполеону пришлось отказаться от планов быстрого захвата Британских островов.

Русская армия по-прежнему была важнейшим фактором, сдерживавшим Наполеона во время европейских войн 1805-07 гг. НИ РАЗУ прусская или австрийская армия сами по себе не добились поражения французской. А русская армия и после побед Суворова билась на равных. Сражение при Прёйсиш-Эйлау (ныне – Багратионовск Калининградской области) в 1807 году окончилось вничью и примерно с одинаковыми потерями.

Где они сейчас, эти знаменитые исторические имена: Тильзит, Прёйсиш-Эйлау? Ладно еще Багратионовск (хотя, признаемся, звучит косноязычно), но… Советск?! Это уже за гранью языка Пушкина и Толстого.

Тут вообще нельзя не упомянуть о странном подходе наших властей к именованию российских городов, улиц, площадей и даже станций метрополитена. Не хочется сильно углубляться в эту печальную тему, ибо это поистине разговор особый, достойный отдельного большого исторического и публицистического труда, но пару слов скажу.

Мы (т. е. не мы с вами, дорогие читатели, а исполнительная власть в российских губерниях) склонны с удивительной стойкостью цепляться за старые советские названия городов и весей. Если бы они еще были созданы, построены в годы советской власти, как, например, Комсомольск-на-Амуре или Новокузнецк, так это еще имело бы некое логическое обоснование. В конце концов, созидатель, основатель города имеет полное моральное право назвать его, как считает нужным. Но ведь на 90 % в 20–30 гг. XX века просто переименовывались старые улицы и города, вычеркивались из исторической памяти древние, исконно русские названия, либо названия, осознанно данные строителями при основании населенных пунктов. Так почему-то Екатеринодар стал Краснодаром, Вятка – Кировом, а Большая Алексеевская улица в Москве (названная так в память стоящего на улице храма) – Большой Коммунистической. Московская улица Новоиерусалимская, ведущая (!) к Новоиерусалимскому монастырю, одной из величайших святынь Руси, превратилась в Улицу 1905 года, улицу булыжников и пролетариев. Кто не знает дословного перевода с латыни понятия «пролетарий», поясню: так римляне называли бомжей и забулдыг, не имеющих никакой собственности и, соответственно, никаких гражданских прав и обязанностей. В том числе, лишенных главной священной обязанности гражданина Рима с мечом в руках защищать СВОЮ РОДИНУ. Какой, рассуждали древние, защитник из «пролетария»? У него ни дома, ни земли, ни семьи толком. Что он будет защищать? Ему дай оружие, так не дай бог он к врагу перебежит. Такого воина еще охранять надо. Заградотряд с пулеметами – позади строя!

Так вот, вернемся к именам наших городов и улиц. Этих безумных «советских» примеров – тысячи. В общем, тема настолько серьезна, что сноской по тексту здесь дело не обойдется. Придется писать отдельную главу. Думаю, вы найдете ее в этой серии.

Четко видны три этапа русско-французских войн.

Первый этап: Итальянский поход. Он завершился, казалось бы, вничью для российско-австрийской коалиции. Но все столкновения французов непосредственно с корпусом А.В. Суворова неизбежно заканчивались для них плачевно.

Второй этап: Аустерлиц, войны России вместе с союзниками. Этот этап выиграли французы. Но отметим: русская армия буквально «придана» австрийцам. Мнение Кутузова, до последнего момента не желавшего начинать битву при Аустерлице, полностью проигнорировано. Фактически он отстранен от командования. Поэтому правильнее говорить не о поражении коалиции, а о поражении прусской и австрийской армий, несмотря на «придачу» им в подкрепление русской армии.

Третий этап: Прёйсиш-Эйлау – Фридланд, опять ничья.

Это при том, что войны велись на территории Европы. Война шла далеко от дома. Но разбить русских никак не удается, Россия проводит независимую политику, сближается с Англией.

Россия была ОПАСНА. Настолько опасна, что Наполеон начал постоянно обвинять ее в агрессии.

Вот важное замечание. Пик русского могущества в первой четверти XIX века вызывает аналогию с пиком советского могущества середины XX века. В обоих случаях подписывались похожие мирные договоры между будущими противниками и воюющими сторонами.

Я имею в виду пакт Молотова-Риббентропа накануне Великой Отечественной войны и Тильзитский мир – договор между Наполеоном и Александром. Оба договора были подписаны в канун Отечественных войн – 1812 года и Великой Отечественной.

В Тильзитском мире, о чем очень мало известно, так же, как позднее в пакте Молотова-Риббентропа, содержались секретные пункты. Был подписан так называемый секретный протокол. По этому протоколу российская сторона – я имею в виду императора Александра – получала свободу действий в зонах своих интересов. А именно, на севере в направлении Швеция-Финляндия и на юге в направлении Турция-Молдавия.

Результатом этих секретных пунктов стало то, что Франция нисколько не вмешивалась в победоносную русско-шведскую войну, увенчавшуюся окончательным разгромом Швеции. Российская империя пополнилась Финляндией, а Александр I стал не только государем Великая, Малая и Белая Руси, но также и великим князем Финляндским. А в результате последовавшей российско-турецкой войны к России отошла Молдавия и некоторые прилегающие к ней территории. В общем, история повторяется.

«Видите? – говорили его журналисты и литераторы. – Видите, русские опять побеждают. Так они скоро и вообще всю Европу завоюют».

Логика Наполеона принципиально ничем не отличалась от логики поляков времен московитско-польских войн за Смоленскую землю.

«Оршанская пропаганда» была обращена против сильного и опасного противника, который к тому же на глазах становился все сильнее и сильнее.

Так же и пропаганда Наполеона была направлена против врага опасного и сильного. Оставайся Российская империя такой, какой была Московия в XVII веке, никому бы она не была интересна.

А тут из «нафталина» вдруг было заботливо извлечено «Завещание Петра Великого». Еще в 1797 году о «Завещании» и о враждебности России к Европе писал польский эмигрант М. Сокольницкий. Тогда на его брошюру мало кто обратил внимание. Но в 1807-11 годах, готовясь вторгнуться в Россию, Наполеон начал готовить общественное мнение Европы к этому походу. И опубликовал брошюру Сокольницкого большим для тех времен тиражом.

Потом, по прямому заданию Наполеона, французский чиновник Мишель Лезюр, историк по образованию, написал книгу «Возрастание русского могущества с самого начала его и до XIX века».

В книге, помимо прочего, было сказано: «Уверяют, что в частных архивах русских императоров хранятся секретные мемуары, написанные собственноручно Петром Великим, где откровенно изложены планы этого государя».

При этом текст «Завещания» Лезюр не опубликовал, он опирался на сплетни, слухи, домыслы, анекдоты. Главная цель – убедить европейскую публику в наличии агрессивных устремлений российской внешней политики, ее готовности и желании завоевать всю Европу. [22]22
  См. Павленко Н.И. Три так называемых завещания Петра I // Вопросы истории. 1979. № 2.


[Закрыть]

Мифы и реальность войны 1812 года

Из приказа Наполеона по армии 22 июня 1812 года: «Рок влечет за собой Россию. Ее судьба должна совершиться. Мир, который мы заключим, положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы».

Видимо, отсчет этих 50 лет Наполеоном велся от победы России над Пруссией и взятия нашими войсками Берлина. Ну что ж, это справедливо. Хотя мы этот срок увеличили бы, я так думаю, лет этак до пятисот. Может быть, даже семисот. И давайте обратим внимание на дату: 22 июня!

24 июня 1812 года Россию постигло величайшее несчастье: наполеоновское нашествие. Наполеон собрал для русского похода со всей Европы огромные силы – так называемую Великую Армию. По пыльным дорогам Европы, а затем России двигались французские, итальянские, прусские, баварские, австрийские, испанские, швейцарские, голландские, датские, фламандские, польские, венгерские, хорватские воинские части. Поистине, говоря словами Пушкина, «не вся ль Европа здесь была?»

В Великую Армию Наполеона вошли полки и батальоны двадцати стран. Французы составляли только четверть «личного состава», основой были немцы и поляки, а также итальянцы, испанцы, португальцы, хорваты, датчане, мамелюки.

Великая Армия насчитывала более 600 000 человек при 1420 орудиях. Эта армия объединенного Запада превосходила российскую в несколько раз. Вел ее, как считалось, лучший полководец мира.

Ф. Рубо. Фрагменты Бородинской панорамы

С. Федоров «Сражение при Бородине 26 августа 1812 г.». 1858.

Жесточайшая мясорубка войны 1812 г. по-русски называется «Битва под Бородино». Рассматривается как боевая ничья и моральная победа Кутузова. По-французски значится как «Битва под Москвой». Рассматривается как сокрушительное поражение русских войск

При всей своей походной актерской вспыльчивости, Наполеон никогда не принимал не продуманных заранее решений. Он, по меньшей мере, два года готовился к русскому походу. Готовился серьезно, не только отливая новые орудия. Готовилось общественное мнение. Интенсивно работала дипломатия.

К лету 1812 года Наполеон заставил все европейские страны, за исключением Англии и Швеции, принять участие в предстоящей кампании.

«О, предатель Бернадот! Воистину ни одно доброе дело не остается безнаказанным», – мог по праву вздыхать Наполеон на острове Святой Елены. Шевелением мизинца мог воспрепятствовать Бонапарт восшествию на шведский престол своего маршала Бернадота (чьи прямые потомки, кстати, и по сей день на шведском троне). Этого ярого революционера-республиканца с замечательной татуировкой на груди: «Смерть королям!» (Вот ирония судьбы!) Но не помешал. Даже всячески помогал ему, надеясь без войны и крови заполучить Швецию в качестве будущего верного союзника Франции. Однако довольно быстро (как всегда бывает в таких ситуациях), маршал Бернадот уверовал, что это не Наполеону он обязан шведским троном и даже не удачному постреволюционному моменту в «европейской политике», а только самому себе. Это сам Господь указал шведскому народу и парламенту на него – «лучшего» из французских маршалов, «единственного», способного принести мир к покой трудолюбивым шведам. В общем, никакой он не «выдвиженец» императора, а «помазанник Божий», мессия местного, скандинавского масштаба. Что еще роилось в голове наследного принца Бернадота – понять сейчас трудно, но результат налицо. Швеция выступила ПРОТИВ Франции в войне 1812-14 гг., на стороне России и Англии.

Более того, Бонапарт (малоизвестный факт!) добился вступления США в войну против союзника Российской империи – Англии. 18 июня 1812 года, то есть накануне нападения на Россию, Соединенные Штаты Америки неожиданно объявили войну Великобритании. Факт, кстати, имел большое значение для сковывания английских сил на море.

К моменту нападения Наполеона на Россию та вела еще и войну с Османской империей. Только благодаря военному и дипломатическому таланту М.И. Кутузова удалось заключить мир с Турцией в самый канун наполеоновского нашествия. Об этом я подробно писал в первой книге, но даже несмотря на этот мир, русскому командованию пришлось держать на южном направлении большие силы.

Из-за медлительности тогдашних средств передвижения Дунайская армия смогла поспеть к театру боевых действий лишь к осени 1812 года, когда главное уже произошло, Наполеон уже ушел из Москвы. По всем фронтам – блестящий успех дипломатии Наполеона. Отличнейший расчет. И только Михаил Илларионович оказался в состоянии лишить Наполеона преимущества затащить Россию «в войну на два фронта».

Что же до пропаганды…

У нас до сих пор принято считать войну 1812 года эдакой рыцарской, красивой, благородной. Противники в красивых мундирах сходились на обширных полях. Шли друг на друга в рост. Не бежали, а именно маршировали. Плотные белые клубы дыма вылетали из стволов орудий, стрелявших, правда, черным порохом, и постепенно образовывали над полем боя живописные облака.

Пока армии сближались, огонь пушек и ружей выводил из строя не так уж много людей. У Льва Толстого прекрасно описаны реалии того времени: стоит только появиться раненым, и тут же слышен крик: «Носилки!» И раненых действительно уносят, огонь редко мешает санитарам. И не так много раненых, чтобы их не успевать выносить.

Стреляя друг в друга чуть ли не в упор, сойдясь в штыковом бою, враги обычно в самом сильном остервенении не добивали раненых противников, не мешали исполнять долг врачам и санитарам. Если поле боя оставалось за победителем, а побежденные быстро уступали, победители хоронили погибших врагов в братских могилах, а раненым оказывали помощь наравне со своими собственными ранеными.

Все это так. Разумеется, всегда бывали нарушения рыцарских законов ведения войны, но было их не так много. Есть норма, а есть исключения. Пропаганда всячески подчеркивала заботу военачальников о солдатах своих и чужих, гуманизм и «отеческое участие». По традициям рыцарской войны военные действия обставлялись как грандиозное шоу и одновременно как спортивное состязание. Отмечать мужество врагов, их силу и преданность воинскому долгу считалось хорошим тоном. Лев Толстой даже посмеивается над церемонией вручения французских орденов «самому храброму русскому Солдату», а русских наград – «самому храброму» французу.

Но ведь лучше такое забавное шоу, чем реалии Вердена и Сталинграда. После ужасов войн XX века кампания 1812 года порой кажется нашему современнику какой-то идиллией.

Все так! Все было, было, было… Были раненые, оставленные на попечение французов после сражения при Смоленске. Был русский генерал Милорадович, кричащий атакующим гренадерам Даву:

– Молодцы, французы!

И обернувшись к своим:

– Как идут, шельмы, а?! Молодцы!

И опять повернувшись к противнику, опять по-французски;

– Молодцы, французы! Слава! Виват!

Гренадеры с длинными закрученными усами, в сине-бело-красных мундирах молча шли под барабанный бой. Полыхали столбы пламени из жерл орудий, мерный грохот давил на уши. А что? Яркие мундиры, яркие краски среднерусской осени, плотный дым, алая кровь на зеленой травке. Всегда находятся любители таких зрелищ. Недаром сюжеты войны 1812 года – любимая тема для наших и французских исторических клубов, специалистов по «игровым» историческим реконструкциям.

Не так уж сильно грохотало, голос Милорадовича возможно, и был слышен. И крик боевого генерала восхищавшегося храбростью противника был явлением воспитывающим, формирующим отношение к тому, как «должно быть».

Все так. Но только, повторяю, вторглись в Россию не одни французы. Русская пропаганда совершенно справедливо говорила о «нашествии двунадесяти языков». Во всей 600-тысячной Великой Армии было их от силы тысяч 150. Многонациональное сборище общалось на странном армейском жаргоне, на основе французского, но с включениями слов из разных немецких диалектов, польского, испанского, итальянского языков.

При бегстве Наполеона из России многие офицеры этой армии отбились и остались в России. Прибивались они и к помещичьим имениям, дворянским гнездам. Настоящий французский офицер… Это же прекрасный гувернер, он научит Петеньку и Коленьку французскому и хорошим манерам, французскому изяществу и высокой культуре. Но очень часто пленный или беглый ветеран Великой Армии был фламандцем или немцем из Гамбурга, который за годы жизни в казарме и свой родной язык подзабыл, и французского толком не выучил, говорил на кошмарном грубом жаргоне, сморкался в два пальца, жрал руками, зато ругался на всех европейских языках одновременно.

Тоже идиллия по-своему: наполеоновский ветеран отдыхал, отъедался, реализовывал свой отцовский инстинкт в общении с барчуками, честно учил чему умеет… И совершенно не был виноват, что французский язык Коленьки и Петеньки сильно отличался от языка Дидро и Рабле. Помните эту иронию Грибоедова про «смесь французского с нижегородским»? Так что сам французский, запомним, был в России «великой смесью», этакий текс-мекс из всех европейских языков.

Но все же не будем забывать: накануне нападения на Россию солдаты Великой Армии подвергались самой массированной Наполеоновской пропаганде, и поначалу у них был довольно своеобразный взгляд и на Россию, и на то, что они в ней делают.