Текст книги "О русском воровстве и мздоимстве"
Автор книги: Владимир Мединский
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Да даже сегодня зайдите в небольшой магазин, на рынок подальше от столичных городов и присмотритесь. 90% продаваемых замков – это совершенно призрачные изделия. Этакие условные замки, которые открываются если и не ногтем, то уж точно, – отверткой.
А зачем принимать более серьезные меры безопасности? Одни расходы да хлопоты. Потому что до сих пор, даже в порядком подзабывшей свою исконную «житейскую честность» провинциальной России, в той самой, с 1985 года многократно обворованной, обобранной до нитки неправедными и бесчестными властями провинции, по-прежнему не так много в домах воруют.
Не так много, как кажется тем, кто судит о жизни по криминальным хроникам центрального телевидения.
Вот бомжи в холодное время забираются на летние дачи. Вроде ну что взять с этого опустившегося бродяги, «бывшего интеллигентного человека», с бича? О какой совести его можно говорить? Но и бичи, пересидев зиму в относительном тепле, попользовавшись имуществом, часто уходят, так ничего с собой и не прихватив. Такие вот нецивилизованные люди.
Цивилизованные живут иначе, это факт. Будете за границей, посмотрите, какие внушительные и надежные «замочные изделия» продаются там. Вот это – настоящие замки! Сразу видно, что их создали люди, вкладывающие душу в свою работу, а приобретают те, кто очень озабочен сохранностью своего имущества. Кто окружающим – не доверяет.
Прошу понять меня правильно: я совершенно не хочу идеализировать довольно грустное настоящее и отрицать проблему бытового воровства в нашей стране. Она есть, воруют в метро из сумочек, режут подкладки, вынимают портмоне, бьют стекла в машинах или, просто отвлекая водителей, вытаскивают портфели из салонов хороших авто. Например, только из моих личных знакомых в Москве не менее десятка (!) человек лишились таким образом за рулем ценных вещей и документов. Все это так. Особенно в европеизированных российских мегаполисах.
Но, во-первых, как говорят режиссеры, не надо драматизировать. Во-вторых, давайте посмотрим на нашу историю непредвзято, посмотрим на уклад жизни наших предков и мы убедимся, что в части бытовой, «народной» честности нам уж точно совершенно нечего стыдиться. Более того, есть чему поучиться у наших дедов и прадедов. Если и говорил аристократ Карамзин о России одним словом – «воруют-с...» (а мы уже убедились – никогда не говорил и в мыслях не имел), то уж точно он не мог подразумевать при этом простой русский народ.
И в заключение три небольших эпизода-штриха к этому эссе о «бытовом воровстве», о замках и запорах.
Первый рассказ – можно сказать исторический, из жизни старой Москвы конца XIX века. Недавно перечитал замечательную книгу Гиляровского «Москва и москвичи ». Автор много и сочно пишет о самом сердце московского преступного мира – знаменитой Хитровке, территории, где не было никакого права, ни частного, ни гражданского, ни уголовного, где вообще не существовало никаких понятий о «бурясуазной морали» и Своде законов Российской империи. Это было самое дно общества, выпаренный концентрат дореволюционного преступного мира. Советская власть смогла уничтожить Хитровку практически за сутки, но для этого требовалась недюжинная политическая воля большевиков, коей не хватало романовской администрации и коей в помине нет в деле борьбы с оргпреступностью в РФ и сегодня.
Но здесь интересна вот какая история. Гиляровский, пишет, как однажды он пошел со своим приятелем погулять днем по Хитровке. Этакий экстремальный «туризм по трущобам» был популярен среди друзей Гиляровского, и они нередко просили его провести экскурсии по самым злачным местам. И вот приятель забыл дома папиросы. Дядя Гиляй кликнул какого-то случайного беспризорного мальчишку, одного из сотен снующих по рынку голодранцев, и, сунув ему рублевку (в современном эквиваленте – купюру в 1000 руб.), попросил сгонять за папиросами в лавку. Его спутник стал хохотать: ну все, прощай денежки, тоже, нашел дипкурьера для ответственных поручений. Каков же был его шок, когда минут через пять чумазый босяк вынырнул из толпы с сигаретами и полной пригоршней сдачи.
«Ты вернулся... Не украл?..» – бормотал шокированный интеллигентный приятель Гиляровского. «Что значит не украл? – искренне возмутился пацан. – Да как же можно, если поверили-то...»
Вторая история короче и свежее. Август 2008 года. Мне довелось побывать в Голландии, пожалуй самой интернациональной стране в мире. Весь Амстердам ездит на велосипедах: быстро, удобно, полезно, везде отдельные дорожки для велосипедистов. Еще и экологично, кстати. Один минус – страшное Воровство. «Похитители велосипедов» в Голландии – это суровая криминальная драма.
Первое, что сразу, как только вы выйдете из здания центрального вокзала, вам предложит некий сомнительного вида негро-суринамо-индонезийский субъект – ворованный велосипед за 10 евро. Вскоре вам покажется, что вообще все жители столицы Нидерландов ездят исключительно на ворованных и многократно перепроданных велосипедах. Наверно, именно поэтому внешний вид этих средств передвижения в Амстердаме просто чудовищен. Скажу честно: не то что тетя Клава из самого нищего совхоза никогда не заставит себя оседлать «типичный амстердамский велик», да просто ни один бомж в нашей не избалованной роскошью стране, в самый голодный день на него не позарится. Понять голландцев можно: зачем париться, все равно твой велосипед сегодня-завтра украдут, и за 10 евро ты купишь на углу такой же «новый». Тем не менее даже такие велосипеды-уродцы в Голландии все и всегда аккуратно пристегивают На цепочки с хитрыми замочками, то есть борются с потенциальными ворами как могут.
Вот что прочитал я в фельетоне одной местной газеты.
Вопрос: Как иностранцу определить, в какой части Голландии он находится?
Ответ: Посмотрите на «пристегнутые» поблизости велосипеды. Если висит один замок, вы в тихой голландской деревушке. Если два – вы заехали в город. А если три – поздравляем! Вы в столице – Амстердаме.
И последняя небольшая история, тоже из личной практики. Как уже говорилось, старые добрые времена незапиравшихся дверей, увы, канули в Лету, нынче в Москве мода на двери прочные, в идеале – железные.
Недавно и я сам заказывал себе в квартиру такую металлическую дверь. Немолодой, но не по годам навязчивый менеджер фирмы-производителя с пеной у рта «разводил» меня на покупку двери не с обычным российским замком (который тоже, кстати, не был отечественной разработкой, а был «сделан по немецкой лицензии»), а с НАСТОЯЩИМ-ИМПОРТНЫМ-ИТАЛЬЯНСКИМ. Знаете, какой был у него главный аргумент? Не поверите, но почти дословно это звучало так: «Какие, мил-человек, еще русские замки? Да никогда (!) у нас их делать? не умели! Все наши замки – лишь для Виду, чтоб сквозняк дверь не открыл. А в Италии – ТРАДИЦИЯ! На этой фабрике замки уже 500 лет делают! Мильон комбинаций! Вся Европа на них держится! Наше Ворье – слабаки, привыкли, медвежатники доморощенные, отверткой ковыряться да ломом, а в Европе по замкам есть ба-а-альшие мастера, но эту фирму никто открыт» не может. Гарантия!»
Вот так, ни дать ни взять. Больше и лучше «об исконном русском воровстве» и не скажешь ☺.
Глава 7
Репутация дворян и разночинцев
Береги платье снову, а честь – смолоду. Русская поговорка
Красть книги, собак и казну у них никогда не считалось преступлением. А. И. Герцен
Эталон дворянской чести
Меня обворовывают точно так же, как и других, но это хороший знак и показывает, что есть что воровать.
Екатерина II, частное письмо, 1775 г.
Дворяне считали самих себя лучшими людьми государства. Были у них такие основания или нет, другой вопрос. А. С. Пушкин полагал, что смысл дворянства именно в этом: быть самыми совершенными, самыми образованными и самыми приличными людьми в России [61].
Для того им и дают привилегии, отделяющие от простолюдинов, имения, дающие им возможность жить, не беспокоясь о куске хлеба.
При этом подчеркну – хотя в России после «освобождения дворян» Петром III, большинство их могло вести праздную жизнь рантье, на самом деле практически НИКТО так не поступал. Просто было не принято. Ну и что, что ты можешь себе позволить не работать. Да будь ты хоть трижды миллионер и олигарх, как князь Андрей Болконский или граф Лев Толстой. Все равно ты ОБЯЗАН служить. Это твой долг перед страной, перед Государем. Так заведено.
Очень показательный в этом отношении диалог записал в своих путевых заметках о России британский офицер Джеймс Александер.
«У русских нет представления о том, что такое джентльмен. (Что он имеет в виду? А вот что... – В. М.), они с подозрением смотрят на человека, который не называет свой чин или профессию. Однажды я слышал, как моего товарища допрашивали в таможне (русской. – В. М.), пытаясь выяснить, кто он такой.
– Я английский джентльмен, – отвечал тот.
– А в каком вы чине? – спрашивал полицейский офицер.
– У меня нет никакого чина.
– у вас профессия?
– Никакой.
– Как так?
– Я частное лицо.
– Но у вас ведь должен быть какой-то чин и какое-то занятие!»
Кавалергард русской армии времен Петра.
Эталон дворянской чести. Мы же помним, увы, только то, что «кавалергарда век недолог, и потому так ля-ля-ля... ля-ля, откинув полог, и вселя-ля-ляля-ли...»
(Искренне недоумевает русский офицер. Понятно, что дворянин, и деньги есть, но служить или заниматься чем-то полезным вы должны ведь! – В. М.)
Ответ англичанина: «Я живу на свой личный доход». «Но это не ответ, сэр. Ради бога, чем же вы занимаетесь?» «Ну, хорошо, – вздохнул англичанин, – я член магистрата графства и помощник лорда-лейтенанта». (Это он назвал свои общественные занятия – типа член ТСЖ. – В. М.).
«Вот это другое дело ,почему же вы сразу этого не сказали? »
Вот так, русские дворяне не понимали, по крайней мере на том этапе, когда человек просто жил на собственные деньги и нигде не служил и не работал.
При этом в интересных и метких наблюдениях Александера о русском дворянстве порой проскакивает полная ахинея. «Русская знать весьма привычна к расточительству – покупает роскошные экипажи, устраивает дорогие увеселения. Дворяне считают ниже своего достоинства иметь выезд меньше четверки лошадей». Дальше идет описание кучеров в роскошных кафтанах и дорогих экипажей. Пока все предсказуемо и понятно. Но дальше... Его потрясает, сколько русские тратят на еду. «Званый обед в России не обходится без стерляди (это дли английского дворянина, конечно, очень дорого), каждая, стоит от пятисот до тысячи рублей. (Тут явно сильное преувеличение – может, пятьсот стерлядей за тысячу рублей. Или тысяча, за пятьсот? Трудности перевода... – В. М.). В рыбный суп, который варят на шампанском или другом дорогом вине, вообще не добавляют воды, и он стоит 3000 рублей (честно говоря, какая-то несусветна)! ценовая чушь)». Мне кажется, это тот самый случай, когда сводили иностранца в элитный дорогущий клуб – один на столицу, с таким фантастическим меню, которое никто не использует. И он, придя в ужас, растиражировал в книге. Да-да, точно как иностранец, который остановится на постой в гостинице «Хайят» в Москве, а потом с ужасом рассказывает всем, что в России позавтракать стоит не ниже двухсот евро и десять евро – чашка кофе. Это не везде в России, это только в гостинице «Хайят», господа. Вот у Александера то же самое. (Александер Дж.Россия глазами иностранца. М., 2008).
Разумеется, выдающиеся личности редко рождались и среди дворян, большая часть этих людей были самыми обычными мужчинами и женщинами, не совершившими ничего исключительного.
Но вот кодекс чести... Он действовал. Дворянин не мог сделать много такого, что прощалось простолюдину, но не прощалось ему. Потому что дворянин. Потому что на то и даны чины, имения и привилегии.
В наше «демократическое» время полагается по советской инерции считать, что дворяне «на самом деле» были не лучшими людьми России и что их привилегии и богатства даны совершенно напрасно, ни за что. Классовый, понимаете, принцип! На это я могу посоветовать только одно...
Очень образно об этом как-то написал Андрей Буровский. Эх, говорит он, прежде чем рассуждать, легко ли в царской России быть дворянином, поезжайте вы, ребята, в город Азов. Там отлично сохранились стены турецкой крепости высотой метров так 25-30. Стоят там бомбарды-., диаметром до 80 сантиметров.
Дальше – понятно. Берем лестницу длиной 30 метров она будет весить кило 150... Вот такую и берем вдвоем-втроем. Шпагу в зубы и – вперед. На стены! Оттуда падают бомбы, льют смолу и кипяток, стреляют, лестницы специальными рогатинами отталкивают – и вбок, и твой походный товарищ уже корчится внизу с переломанным позвоночником. А ты лезь! И не просто лезь – пистолеты на поясе. Шпага в зубах! Лезь, подбадривая солдат-мужиков, организуя подчиненных, вытаскивая по ходу раненых. Долез? Пистолеты выхватил, дым, гарь, кровища, свинец – в упор, шпагу наголо – вперед! Турок еще полно на стенах, и сдаваться они не собираются. Пенициллин и обезболивающее, кстати, еще не изобрели, поэтому каждая вторая рана – это гангрена и ампутация, а каждая третья, даже по современным меркам небольшая, – смерть в диких мучениях, как у князя, олигарха и дворянина в ...цатом колене Андрея Болконского. Страшно? Не хочется? Нечего ерепениться. Сдюжили? Поздравляю, вы дворяне ☺. Здорово написано, не правда ли?..
Но мы отвлеклись. Вернемся к той самой дворянской чести, кою смолоду беречь должно. Кодекс чести, среди всего прочего, исключал любой бесчестный способ обогащения. Дворянин строил свой «карьер» [62]так, чтобы не только его самого, но и его предков и его потомков нельзя было ни в чем упрекнуть. Предков – что произвели на свет скверного отпрыска. Потомков – что происходят от негодяя.
Этот очень строгий, очень жесткий кодекс чести мог в ряде случаев прямо требовать предпочесть гибель продолжению жизни. Честь важнее физического существования [63].
О том, как жестко действовал кодекс чести, читателю должно быть известно: это предельно исторично описано в «Капитанской дочке» Пушкина. Александр Сергеевич опирался на факты: за время пугачевщины больше 300 дворян обоего пола были повешены за то, что отказались присягать Пугачеву – «чудесно спасшемуся Петру III».
В точности так, как капитан и капитанша (!) Мироновы. Пугачевцы выстраивали дворянские семьи под виселицей, сначала вешали мужей на глазах жен и детей. Потом матерей на глазах детей. Иногда начинали с детей – может, это на родителей произведет впечатление? Так вот: не сохранилось в истории НИ ОДНОГО описанного случая, чтобы папы и мамы (мамы тоже, подчеркну это) спасали ребенка ценой ложной присяги.
При этом рядовые солдаты, вчерашние мужики, конечно, обычно предавали, «признавая» в Пугачеве «истинного царя». Но что удивительно, они потом, после подавления бунта, столь же обычно... возвращались обратно «на государеву службу», и их брали! Ну что же, что Дали слабину, изменили присяге? Мужичье. Что с них взять. Нет в них настоящей чести, что поделаешь.
А из коренного дворянства только 1 (один) человек струсил под виселицей и пошел служить Пугачеву. После поражения самозванца кинулся спасаться: он ведь не был идейным врагом Екатерины. Ну, поначалу струсил, предал, а потом уже выхода не было. Фамилия этого исторического персонажа – Шванвич. У Пушкина он Швабрин, и все современники сразу узнавали, о ком речь. Кстати, в «Капитанской дочке» Пушкин и историю дуэли Швабрина не придумал: в действительности был такой же случай нарушения правил дуэли, только не самим Шванвичем, а его отцом. Случай был по тем временам нашумевший. Отец Шванвича разрубил на, сабельной дуэли лицо Алексею Орлову, тому самому фавориту Екатерины Великой, когда тот оглянулся на вскрик.
До конца дней лицо Алексея Орлова «украшал» страшный шрам от уха до угла рта. На непривычных людей его улыбка действовала жутко. Шванвича-старшего простили: он сумел убедить общество, что воспользовался оплошкой противника случайно, рубанул одновременно со вскриком.
Вот так невольно и возникает подозрение: а может, все же подлость – качество наследственное? Может, и правы были наши предки, когда судили о человеке не только по его собственным качествам, но и по образу жизни его родителей и пра-родителей? Передаются же многие качества даже чисто генетически, а уж тем более – путем воспитания?
Во всяком случае, когда судили Шванвича-младшего, ему припомнили и подлость, совершенную его отцом. И уже не простили. То, что прощалось простолюдину, которого зачастую даже не наказывали, а просто ставили обратно в строй, никак нельзя было простить дворянину. Ни при каких обстоятельствах.
Трудно описать полную меру презрения к Шванвичу дворянского общества. Шванвич политически умер. Когда его вели в кандалах на суд, женщины старались не коснуться его даже краешком платья. Никто к нему не обращался и не отвечал на его слова, кроме членов суда.
По приговору его не казнили, все же дворянин, а сослали в Туруханский край навечно. Умерла Екатерина, процарствовал Павел, взошел на трон Александр, отгремела война с Наполеоном... Шванвич все еще был жив. Никто из государей, несмотря на вековую традицию, по восшествии на престол его не помиловал. Живой покойник догнивал на берегу Енисея, в лесотундре, добрые сорок лет.
Русские дворяне, в том числе и самые высокопоставленные, не могли быть «исконно» вороваты хотя бы потому, что берегли фамильную честь. Да, они не были бескорыстны, они работали на результат» в том числе на получение чинов, имений, пожалований, наград. Им хотелось «сделать карьер», и, конечно, далеко не все они пользовались для этого исключительно благородными способами.
Они услуживали старшим по чину, прогибались перед начальниками, женились на богатеньких невестах и прибегали к разного рода мелкому жульничеству, чтобы набить себе цену. Но вот воровать... Присваивать впрямую чужие, тем паче казенные деньги...
С точки зрения знаменитого французского дипломата Талейрана русские придворные были «странными». В том числе и потому, что «не брали». Такие же «странности» наблюдал за русскими и прусский король Фридрих Великий, и посланник Лесток, сыгравший немалую роль в заговоре, приведшем на трон Елизавету [64].
Впрочем, у нас и цари тоже странные. Скажем, доходы государственного бюджета Франции в начале XVIII века составляли 145 миллионов ливров [65].
Состояние же родственника короля, герцога Орлеанского, оценивалось в 114 миллионов ливров, а его долги – в 74 миллиона ливров. Легендарные алмазные подвески, подаренные королем супруге, стоили порядка 800 тысяч ливров.
Здесь что интересно: высшее французское дворянство вело себя в точности как в России – временщики. Классический отечественный пример вора у трона – конечно, Алексашка Меншиков. 14 миллионов насчитывало его состояние на момент «конфискации» в 1727 году. И нет никакой уверенности, что все полностью нашли.
Но кто есть Меншиков – «полудержавный властелин»? Пирожник? Сын то ли конюха, то ли солдата? Типичный для нашей историй временщик, вознесшийся самым буквальным образом «из грязи в князи».
Увы, на наше многострадальное государство сваливались порой всякие Меншиковы, Шафировы [66], Ходорковские, Березовские, Гусинские... Цена этим личностям понятна: фарца без роду и племени, мгновенно взлетевшая из «младших научных» и пирожников в «полудержавные властелины». Грабь награбленное. В любой момент низвергнут, посадят, сошлют.
Но есть же разница между временщиком и «имеющим все права» потомственным аристократом. Поэтому сравнивать Меншикова с французскими принцами крови как-то некорректно. То, что «простительно» временщику-хапуге, как-то дико смотрится у тех, Кто поколениями стоит у трона, у самих наследственных владык Королевства Французского. Аристократии, предки которой еще в Крестовых походах участвовали.
В общем, так или иначе сами короли и их родственники во Франции всегда были значительно богаче возглавляемого ими государства.
Бюджет Российской империи в 1899 году достиг 1 500 000 000 (полутора миллиардов) рублей.
А стоимость имущества царской семьи – по максимальному подсчету – 125 миллионов. Тоже не по-детски – 8%... Но с французами не сравнить.
Мораль: русские цари были намного беднее возглавляемого ими государства. Хорошо известно, что во время первой переписи 1897 года Николай II написал в графе «род занятий»: «Хозяин земли русской» [67].
М-м-да... Сомнительно, Ваше Величество! Какой же Вы хозяин, когда на все Ваше многочисленное семейство совокупного состояния – лишь максимум 8% приходится, а по другим источникам – 2-3% годового государственного бюджета.
Сразу внесу ясность. Государь император, конечно, РАСПОРЯЖАЛСЯ в России по закону, и с учетом некоторых ограничений, установленных законами, практически всем имуществом Государства. Но именно – распоряжался. Не владел. Члены императорского дома были богатейшими людьми, и их содержание обходилось российскому бюджету в копеечку, но государственная казна – это одно», а личный карман – совсем другое. Право распоряжения императором госсобственностью – это отчасти то же самое право, которым и сегодня, только с большими ограничениями по закону, имеет, например, Президент России. Разница лишь в том, что у Президента это право ограничено по времени, на срок полномочий, и не получено по наследству, а делегировано путем выборов.
Но не придет же никому в голову сегодня сказать о Президенте России – «хозяин земли русской хоть он и является отчасти тем же распорядителем государственной собственности, кем и был, скажем, Николай Александрович Романов.
Странные они были, наши цари.
И сановники у них тоже были странные.
Брали ли взятки высшие русские сановники? Как правило, нет. Крали ли они казну? Скорее, некоторые из них пользовались казной, да и то в основном умеренно и осторожно. В каждую эпоху и для каждого слоя и ранга существовали свои мерки того, что можно и что нельзя. Эти «понятия» не имели ничего общего с писаным законом, но как раз его сановники не нарушали никогда. Они знали – иначе конец. С ними будет как со Шванвичем – наступит гражданская смерть. Даже без ссылки или конфискации, без исключения из дворянского сословия и без лишения чинов... Они просто перестанут существовать для своего сословия. Для них исчезнет все, что было их миром.
Европейское воровство как придворная светская традиция
Взяточники должны трепетать, если они наворовали лишь необходимое для себя. Когда же они награбили достаточно для того, чтобы поделиться с другими, то им нечего более бояться. Цицерон, древнеримский оратор
Мне могут возразить: ведь кодекс рыцарской чести действовал не в одной России. Несомненно! Но в Европе его, этот кодекс, давно, века с XV, начал разъедать капитализм. Известно, что в Британии практически официально действовал принцип: «Джентльменом является тот, у кого достаточно средств, чтобы быть джентльменом» [68]
Есть у тебя 40 фунтов стерлингов дохода? Тогда ты дворянин. А если у тебя «всего» 39 фунтов, ты не джентльмен, даже если твои предки помогали вылезать с борта корабля на берег еще Вильгельму Завоевателю.
Вильгельм Завоеватель с войском вторгся из Нормандии в 1066 г. и завоевал саксонские королевства Британии, государства англов и саксов. Происходить от знати, пришедшей с ним, значило и значит в Британии быть САМЫМ родовитым и знатным дворянином. Примерно как в России быть Рюриковичем.
В Европе только старший сын наследовал имение и становился лендлордом. Второй сын еще обычно наследовал движимое имущество, а третий уж точно не получал ничего. Кто плохо знает из курса школьной истории сей европейский принцип единонаследия, освежу на более наглядном примере: вспомните замечательную сказку про лучшего PR-щика всех времен и народов Кота в сапогах. Первому сыну отец завещает все свое мельничное хозяйство, второму – еще что-то по мелочам, третьему же достается лишь хозяйский кот. Пример очень наглядный и, главное, полностью соответствует исторической реальности того времени. (Кстати, практически аналогичная народная сказка имеется и в русском фольклоре, называется «Волшебное кольцо». Роль Кота в сапогах там выполняют дуэтом хозяйские пес и кот, только вот герой – Иван не был обижен при разделе наследства. Ибо наследовать ему в принципе было нечего: безотцовщина.) Попытка ввести такую систему в России была предпринята Петром I, но у него ничего не получилось. Так по Европе уже века с XV-XVI бродили буквально толпы неприкаянных дворян – с гонором и шпагами, но без средств к существованию.
Невежливая княжна Гагарина так объясняла упорное стремление немецкой знати породниться с русским императорским двором: «Потому что они сидят на престолах голыми жопами!» Не похвальный способ объясняться для юной девы, но по смыслу довольно справедливо. (Володихин Д., Елисеева О., Олейник Д.История России в мелкий горошек. М., 1998).
Когда русский дворянин делал карьеру, он повышал свою значимость в корпорации под названием «Россия». Выше ранг – больше и причитается.
А когда делал карьеру европеец, он изменял лишь свое частное положение, не более. Конан Дойль описывает в своих знаменитых «Записках о Шерлоке Холмсе» такое явление, как покупка практики. Врач практикует, это приносит доход, и практика что-то стоит. Практику в таком-то районе можно купить за такую-то сумму. Вкладываешь деньги и получаешь на них прибыль. Так купил практику доктор Ватсон, бессменный друг Шерлока Холмса. Если врач заболел, постарел, не так интенсивно работает, теряет постоянную клиентуру, стоимость практики понижается. Купить подешевевшую практику – выгодное дельце! Это как покупка подешевевшего поместья, которое можно, потрудившись, опять сделать рентабельным.
Точно так же, как практики врачей и адвокатов, могли продаваться и должности. Начиная с Римской империи должности чиновников и даже военачальников нередко попросту «выставлялись на рынке», где стоили определенных денег.
В духе бессмысленных попыток нашей власти покончить с коррупцией путем принятия по западной кальке нелепых законодательных норм, например ограничивающих тремя, тысячами рублей стоимость подарка, который позволено принимать чиновнику, хочу напомнить один из древних способов пополнения бюджета, придуманный еще римским императором Веспасианом.
Основатель династии Флавиев делал все, чтобы наполнить казну: сам продавал должности за деньги направо и налево, выносил за деньги оправдательные приговоры виновным, но это все не оригинально. Нас этим не удивишь.
А вот одна его идея кажется мне особенно плодотворной. Веспасиан назначал на самые хлебные места, например сборщиками налогов, людей, про которых заранее было известно, что они глубоко и неисправимо коррумпированы. Назначал, провоцируя, чтобы они брали, брали и брали. А потом, спустя буквально несколько месяцев, он их арестовывал и тут же конфисковывал все их имущество. И то, что они награбили на новой должности. И то, что было у них до этого. В пользу государства.
Таким образом Веспасиан убивал сразу трех зайцев: справедливость торжествовала, общественность ликовала, бюджет пополнялся.
В Византийской империи X века был даже случай, когда суд счел стоящей денег... саму протекцию. Чиновник выдал замуж свою дочь и «по блату» пристроил на должность зятя. Ну как не порадеть родному человечку! Увы, зять оказался пьяницей и бездельником, его со срамом прогнали с должности, и тогда тесть начал судиться с родственником, требуя оплатить его услуги. И суд признал право истца на оплату его рекомендации! [69]
Во Франции до самого конца королевского периода в 1789 году действовала система откупов. Некий купец вносил государству налог за целую провинцию, а потом собирал налог сам. Естественно, не обижая себя. Дело было выгодное, откупа рвали друг у друга, и существовала стройная система – кому, когда и сколько давать, чтобы получить откуп.
Любому придворному и вообще любому дворянину король мог также назначить ренту – пожизненную или наследственную пенсию. То есть дать не землю, а именно фиксированный доход. Или должность, на которой не надо совершенно ничего делать. У такой должности было официальное название – синекура. Слово происходит от латинского sine cura animarum – без попечения о душе [70].
У французских королей раздача синекур была таким же обычным делом, как раздача рент или отдача провинций собственного государства на откуп.
Уточним, что понятие синекуры было куда как своеобразным. Скажем, ночной горшок короля должны были выносить шесть человек, вооруженные шпагами и одетые в бархат. Эти должности синекурой не считались. Что вы! Ведь эти дворяне работали! Без особого риска для жизни, но в тяжелых экологических, можно сказать, условиях. Синекура – это другое. Это, например, когда человек живет в Версале, что общеизвестно, а «зарплату» получает за должность королевского наг местника на островах Вест-Индии... Которые он и в глаза; никогда не видал.
Почему же в таких условиях «экономический человек» Адама Смита не мог относиться к занятию государственной должности просто как к бизнесу?
Особенно если он эту должность благополучно покупал? Он к ней относился просто как к инвестиции.
Собственно, приблизительно это и происходит нередко в современной России. Но не надо думать, что так было всегда, испокон веков, и никак иначе у нас априори быть не может.
Не надо, повторюсь, путать современные болезни общества и историческую предрасположенность.
И в старые добрые времена офицеры, ясное дело, могли отправить солдат косить сено в своем имении. Злоупотребление, несомненно, но ведь не в ходе же военных действий такое совершалось. Зато случаи казнокрадства офицеров и присвоения ими сумм, отпущенных на фураж или на пропитание солдат, редки и не типичны даже в XVIII веке.
Кстати, не забудем: в русской армии всегда нервно относились к должности армейского интенданта. А. В. Суворов говаривал: «Полгода интендантства, и можно расстреливать без суда» [71].
О назначении Александра Александровича Вяземского генерал-прокурором А. Румянцев сказал: «Ваше величество делает чудеса: из обыкновенного квартирмейстера вышел государственный человек» [72]. Интендант в армии... а не воровал! Это приятно удивляло. Заметим, однако: для Румянцева очевидно, что государственный человек не ворует. Воровать – это уровень «обыкновенного квартирмейстера»...
Но в России, при всей ее нелюбви к интендантам, не было случая, чтобы солдаты пошли в бой вовсе разутыми, без сапог или были лишены пропитания.
А в Европе бывало, и не раз. Вот вам маленький пример из жизни известного человека.
