Текст книги "Черти поневоле"
Автор книги: Владимир Пучков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Вай! – взвизгнул Колян с кавказским акцентом и бросился бежать, но в это время второй огрызок угодил ему меж лопаток. – Уя! – Колян споткнулся и рухнул в пыль.
– Ты че, баклан! – заорал Эдик и тут же с хрустом сомкнул челюсти.
Следующий огрызок угодил ему прямо в рот. С трудом прожевав кислое яблоко, отплевываясь от семечек, шеф поднял кверху полные слез глаза и погрозил кулаком. И тут увидел в обезьяньей руке обломок кирпича.
– Все-все, уходим, – сказал он, пятясь задом. – Но мы еще вернемся и побазарим, блинн!
Шурх! Обломок кирпича прошуршал буквально в сантиметре от бугристого черепа бандита. Братки бросились бежать.
Запыхавшись, они остановились возле небольшого двухэтажного дома. У калитки стоял рыжий мужичок в косоворотке и смазных сапогах. Его козлиная бородка задорно вздернулась вверх, а глаза сверкали каким-то бесовским любопытством. В руках у мужичка была здоровенная метла.
Эдик остановился напротив него и некоторое время переводил дыхание. Наконец он огляделся – не видно ли какой-нибудь новой каверзы – и только тогда спросил:
– Земеля, подскажи, как Лисипицина найти?
Глаза мужичка вспыхнули еще ярче.
– А зачем он вам? – поинтересовался он.
– Да надо привет от одного конкретного пацана передать, – пояснил Эдик.
– Что за пацан? – насторожился незнакомец, и его хитрые глазки опасно прищурились.
– А твое какое дело? – огрызнулся Эдик. – Ты че, всех пацанов знаешь, да?
– Не всех, но кое-кого знаю, – сказал мужичок, испытующе глядя на бандита.
Эдик подошел к незнакомцу вплотную. Ему очень хотелось по-свойски разъяснить этой деревенщине, кто такие конкретные пацаны, но что-то во взгляде мужичка заставило его сбавить обороты, и он просто недовольно сказал:
– Не хочешь говорить, так и скажи!
– Да ладно! – усмехнулся незнакомец. – Знаю я, о ком вы говорите. Кислый, да?
– Точняк! – удивился Эдик. – А ты откуда знаешь? Догадался?
– Ага, – сказал незнакомец. – Лисипицин – это я!
Эдик хотел сказать, что-то вроде: а зачем ты нам мозги целый час компостировал? Или чего лапшу на уши вешал? Но почувствовал вдруг дикую усталость и только махнул рукой.
– Ну что ж… Пойдем поговорим! – предложил Лисипицин и, оглянувшись, открыл калитку.
Они устроились за столом в беседке.
– Значит, говоришь, Кислый привет передавал? – Лисипицин снова усмехнулся. – Как он? Жив еще?
– Да так, – пожал плечами Эдик, – не очень.
– Я так и думал. Кислый всегда был дураком. – Лисипицин забарабанил пальцами по столу. – Ну а вам-то что от меня нужно?
Эдик на секунду замялся, но затем решительно полез в карман и вытащил золотую монету.
– Вот!
Пальцы у Лисипицина предательски дрогнули, он так и впился в монету взглядом, но в руки ее не взял.
– Что это? – Его хитрющая физиономия излучала искреннее непонимание.
– Рыжевье! – процедил Эдик. – Я знаю, что оно отсюда. А ты этим делом занимался!
– Все! – Лисипицин поднялся со скамьи. – До свидания! Я с сумасшедшими не разговариваю.
– Двадцать процентов, командир! Все будет чисто, отвечаю.
– Сейчас я спущу собаку! – пообещал Лисипицин.
– Тридцать процентов! – взмолился Эдик.
– Вон! – холодно повторил Лисипицин, указав бандитам на дверь.
– Сорок! – едва не плача от жадности, простонал Эдик.
Лисипицин ненадолго задумался.
– Семьдесят! – твердо заявил он, не спуская с братков глаз.
– Что?! Это грабеж! Это… это… – Эдик не находил слов.
Некоторое время он беззвучно шевелил губами, под конец схватился за сердце и, с трудом ворочая языком, проговорил:
– Пятьдесят!
– Семьдесят! – упрямо повторил Лисипицин. – Иначе потрудитесь очистить помещение.
– Очистим без проблем! – подал голос Толян. – Это в легкую! У тебя тут и мусора немного. А что, прям сейчас?..
– Заткнись, идиот! – рявкнул шеф и тяжело кивнул головой:
– Согласен!
Лисипицин сел и снова застучал пальцами по столу, испытующе глядя на парней.
– Только, чур, не светиться! Вы у кого остановились?
– У Маланьи, – с дрожью в голосе сказал Эдик.
– Это хорошо, – кивнул Лисипицин. – У Маланьи не попляшешь.
– Она… петуха четвероногого держит! – неожиданно пожаловался Эдик и провел рукой по черепу.
Лисипицин еле заметно усмехнулся.
– Знаю, – сказал он. – Считай, что вам еще повезло. Она бабка нормальная, в чужие дела не суется, но и разгуляться не даст.
– Ох не даст! – горестно покачал головой Серый.
– А ты вообще молчи, – нахмурился Эдик. – Тебе слова не давали. Кормит она… неважно. Что свинье, то и себе.
– Ты хотел сказать – вам! – засмеялся Лисипицин. – С нее станется! Жадная она, но для нашего дела – самое то! Я с ней поговорю. А пока – терпите. И вообще… Вам надо сказаться дачниками. Мол, приехали к тетке отдохнуть. Ну это я беру на себя. Самое главное – ведите себя мирно, тихо. Вы, я вижу, уже и подраться успели, в грязи где-то извалялись… непорядок.
– Мы не хотели, – проворчал Эдик. – Откуда мы знали, что у вас село сумасшедшее?
– Не сумасшедшее, а необычное, – поправил его Лисипицин. – Ну да это ничего. Скоро привыкнете. Только мой вам совет: с главным механиком не заедайтесь, у него робот живет, Гаврила… – Тут взгляд Лисипицина подернулся темной болотной ряской, а руки невольно потянулись к затылку. – Он все время с палкой ходит и дерется больно…
– Ладно, учтем! – кивнул Эдик. – Когда начнем операцию?
– Экие вы шустрые, – сморщился Лисипицин. – Сначала все обкумекаем, а потом решим. Проблема в заводе. Тут подход нужен. Опять же, обезьян проклятый на крыше живет.
– Это тот, который огрызками пуляется?
– А что, уже познакомились? – хмыкнул Лисипицин. – Да, есть такое дело. Может и кирпичом зазвездить! – И он снова притронулся к своей макушке.
«Тоже, видать, доставалось! – злорадно подумал Эдик. – Так ему и надо! Не мне же одному!»
– Так это обезьян? – изумился Серый. – То-то я вижу, больно рожа знакомая!
Лисипицин критически посмотрел на парня и неожиданно спросил:
– А что у тебя с шеей?
– Ничего! – испугался Серый. – А чего?
– Такой шеи не бывает, – твердо заявил Лисипицин. – Значит, уже успели вытянуть.
– Это ему ведьма пролетная бадью на уши надела, – оскалился Толян. – А когда бадью стаскивали, шея-то и подлиннела!
– Укоротить бы ее тебе, – зловеще произнес Лисипицин, – чтобы в глаза не бросалась, – тут же поправился он. – Но это дело наживное. Есть тут у нас один хирург. Правда, бывший, его за пьянство выгнали. Но руки – золотые! Я с ним поговорю. Будешь человеком. А так ведь жираф, да и только! Как домой-то вернешься?
На глазах у Серого выступили слезы. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Эдик опередил его:
– Не бойся! Если надо будет, отрежем и обратно присобачим!
– Не хочу, – чуть слышно прошептал Серый.
– А тебя никто и не спросит! – осклабился шеф.
– Все! – сказал Лисипицин и встал из-за стола. – Завтра придете к обеду. Нет, после обеда. Не будем Маланью злить. Да и я как раз закончу село подметать.
– А ты что, село подметаешь? – ахнули бандиты.
– Ну да, – пожал плечами Лисипицин. И как ни в чем не бывало добавил: – Я сейчас – дворник.
У Шлоссера было шумно. Поврежденную дверь «Запорожца» сняли, и Гаврила с увлечением рихтовал помятый в битве металл. Сначала он прицеливался фасеточным глазом, а потом наносил сразу серию ударов. В этот момент молоточек в его руке словно растворялся в воздухе. Работа продвигалась быстро. Саму машину Шлоссер загнал на эстакаду.
Эх, какая же ты страшная!
И накрашенная страшная,
И некрашеная страшная.
Все равно тебя люблю!
Он напевал, отвинчивая блок управления. Евстигнеев с Полумраковым осматривали эфирозаборник, Костя и инопланетянин Крян были на подхвате.
– Что я говорил! – донесся из кабины голос Шлоссера. – В порядке блок управления, только проводок отлетел. Ну мы его сейчас поставим на место и припаяем. Вот так!
Через минуту поставили дверь, и Шлоссер отбежал в сторону, чтобы окинуть машину придирчивым взглядом.
– Все путем! – сказал он, довольно потирая руки. – Теперь бы камень наш, так сказать, чудес! Восстановить непроницаемость и герметичность. Костя, он у тебя?
– У меня, – отозвался Евстигнеев, – дома остался.
– Это несерьезно, – сказал Шлоссер.
– Потаскай его с собой, – нахмурился Евстигнеев. – Знаешь, как он щиплется? Аж искры из штанов летят! Что я, фейерверк ходячий?
– Давайте я сбегаю, – сказал Костя, – одна нога здесь, другая – там!
– Только не задерживайся, – согласился Евстигнеев, – нам еще Кряна сватать.
– Ой! – сказал Крян, от смущения переходя на инопланетный акцент. – Я есть смущенный, когда влюбленный, такой красивый баба, мне много-много стыдно есть!
– Ты, главное, не тушуйся, – усмехнулся Шлоссер. – Если не понравится, другую найдем. У нас их навалом!
– Все, побежал! – сказал Костя и второпях едва не наступил на Антуана.
– Кошмар! – завопил кот, роняя только что прикуренную сигарету. Она упала, рассыпая золотые искры. – Всю шкуру истоптал, слон ходячий!
– А ты что на дороге залег, как партизан? – рассердился Костя. – Хорошо, еще цел остался.
– Какой позор на бедные седины! – заорал Антуан, но тут же поправился: – На бедные рыжины! Пихнуть меня лаптёй дремучего детины! Я требую себе за это колбасы.
Неожиданно Антуан притих – видно, заметил, что Гаврила как-то очень уж нехорошо на него посматривает.
– Но-но! – сказал кот. – Ты, микрочип на ножках, ты не того!.. Потише! – Он пробормотал что-то еще, но Костя был уже за калиткой. Интеллектуальный замок захлопнулся за ним с каким-то особым остервенением.
Костя перебежал дорогу, свернул в переулок и на полном ходу врезался в угрюмую компанию из четырех здоровенных парней.
– В-вау! – взвыл один из них и запрыгал на правой ноге. – Ой, больно! Всю мозоль отдавил, гнида, змей! Ох! Ух!
– Хлюп-хлюп-хлюп! – зашмыгал носом другой. – Ты, жмей, вешь нош мне башкой швернуй!
Костя отскочил от парней как ужаленный и пробормотал:
– Извините, ребята, я нечаянно!
– За нечаянно бьют отчаянно! – крикнул удивительно длинношеий детина, которому досталось меньше всех. – Берем его, пацаны!
Однако тот, которому отдавили мозоль, перестал наконец плясать и вытер слезы.
– Тихо, Серый, остынь. – Он внимательно посмотрел на Костю, но, очевидно, не узнал. – Мы потом пересечемся. Стрелку забьем на фиг!
– Ладно, – сказал Костя, – забивайте чего хотите. Я же сказал – нечаянно!
– Шеф, а можно я ему в лоб дам? – попросил тот, которому не повезло с носом.
– Дай, – сказал Эдик, – разрешаю. Но только один раз.
– Держись, земеля! – предупредил Толян и, размахнувшись, нанес сильнейший боковой. Костя едва успел присесть, и кулак Толяна сочно вмазался в физиономию шефа.
– Квак! – сказал шеф негромко и улегся на песок.
Костя немедленно вскочил на ноги. Рядом стоял Толян и с удивлением рассматривал свой кулак. Притихший Эдик лежал на тропинке.
– Идиоты! – выкрикнул Костя и торопливым шагом направился к евстигнеевскому дому.
– Ну все, пацан, – донеслось до него, – ты сам подписался!
«Что это за парни? – думал Костя. – Откуда взялись на нашу голову? Постой-ка! Да ведь один из них был сегодня у директора. Его медведь тяпнул! Значит, это те самые бандиты? Ну и дела!»
Он быстро прошел в калитку, нашел под половичком ключ и отпер дверь. Камень чудес лежал в ящичке стола и осторожно поблескивал. Костя посмотрел на ящичек, который вдруг стал необыкновенно красивым и тяжелым, и понял, что камень превратил деревянную вещь в золотую. Наверное, для поддержки собственного имиджа.
Он взял камень чудес и сунул его в карман. Камень сердито фыркнул, очевидно, возмущенный бесцеремонностью, и Костя невольно подпрыгнул. Из кармана посыпались искры.
В это время в дверь постучали. Костя открыл и увидел на пороге соседку Евстигнеева, Жульетту.
– А я думаю, кто это в доме у моего соседа шурует? – заговорщицки подмигнула она. – А это, значит, ты? Воруем потихоньку, да?
– Жульетта… – Костя от возмущения забыл ее отчество. Старуха осклабилась еще больше:
– Кому Жульетта, а кому Джульетта Христофоровна! Да ты не смущайся. Грабь! А я погляжу.
– Да вы что такое говорите-то?! – Костя покраснел до корней волос – я по делу забегал. Мы… Мы один инструмент забыли.
– Ага! – кивнула ядовитая соседка. – Я так и думала. Деньги-то все спер? Нет? Так ты не тушуйся, еще пошуруй!
– Это бред! – сказал Костя. – Придет Евстигнеев, спросите у него.
– А чего ж ты так торопишься, если бред? – не отставала Жульетта. – Извели милиционера, так, значит, все можно? А теперь, может, я за него!
– За участкового? – усмехнулся Костя.
– За общественный порядок, – строго сказала Жульетта. – Я теперь – ух! Всех на чистую воду повыведу. Так что смотри у меня! А пока иди. Но ты под подозрением.
Костя вытер пот со лба и тряхнул очумелой головой. Что это на бабку накатило?
– Постойте, – сказал он, – вы же астрономией увлекались?
– Астрономия – это хобби, – сказала Жульетта, подняв кверху изогнутый палец, – а порядок – это долг!
Костя пошел к калитке, сопровождаемый взглядами Жульетты и ее козы Марианны, которая просунула голову сквозь забор и нахально усмехалась. Неожиданно она заблеяла и снесла яйцо.
– Ох ты, батюшки мои! – засуетилась старуха. – Вот и снова отстаралась, второе уж за день, несушка ты моя!
Костя, не поворачиваясь, бросился вон из калитки.
«Знают ли те, кто меня сюда посылал, – подумал он, – что здесь творится такое? Или все-таки не знают? Но почему-то научные дяди сюда особенно не едут. Впрочем, я догадываюсь почему. Легче сделать вид, что ничего особенного не существует. Стоп. Так, может, от меня и требуется именно это? Чтобы я написал, в конце концов, в отчете, что все здесь в порядке и никаких чудес в помине нет?»
Он внимательно огляделся, чтобы не нарваться на компанию братков, и поспешил к Шлоссеру. Через калитку заходить не стал, а перемахнул через забор.
– Ворюга! – тут же очнулся от спячки запорный механизм. – Грабят! На запчасти растаскива-ают! Лови! Держи! Вяжи!
– Заткнись, шалашовка! – рявкнул Костя, поднимаясь на ноги и отдирая от себя колючки. – Ой, как больно!..
Навстречу ему уже спешил Шлоссер.
– Ты через забор? – деловито спросил он. – Правильный выбор. Но неверное место. Здесь у меня металлолом свален. Без ноги мог остаться. Ну пойдем, заждались уже.
Они поспешили к машине.
– Вот она, красавица! – любовно сказал Евстигнеев. – Сейчас мы ее усовершенствуем. Какие качества закажем?
– Нужно, чтобы скорость была хорошая, – сказал инопланетянин, наверняка вспомнив, как он удирал он космических пиратов. – Чтобы – чик! И на месте.
– Абсолютная защита от вредных воздействий, – напомнил Полумраков, – ну излучения там всякие…
– Поля нехорошие, – подсказал Евстигнеев.
– И если астероидом шваркнет, чтобы ни одной царапины не было, – закончил Семеныч. – Все, действуй!
Костя вынул из кармана камень чудес, зажал его в руке и, зажмурившись, выкрикнул пожелание. Сверкнула ослепительная молния, а следом грянул гром, да такой, что у Кости подогнулись коленки. Воздух на мгновение потемнел и сгустился, а на небе стали видны звезды. Повеяло страшным холодом. Друзья испуганно огляделись.
Деревья вокруг стояли в серебристом инее. Кран с водой оброс ледяной шубой, кот Антуан прыгал на задних лапах и отчаянно дул на передние. Видать, тоже прихватило.
– А где «Запорожец»-то? – неожиданно спросил Полумраков.
Летающей машины не было.
– Братцы! – крикнул Евстигнеев. – Машину увели! Пока мы тут чикались, кто-то ее спер!
– Не суетись, – сказал Шлоссер, – если ее не видно, это еще не факт, что сперли! Мы чего заказывали, помнишь? Защиту от всех воздействий! А свет – это воздействие. Ее просто не видно, вот и все.
– Ну и как мы ее найдем?
– А очень просто, – сказал Семеныч и пошел вперед, растопырив руки. Через секунду он обо что-то щёлкнулся лбом и радостно воскликнул: – Вот она! Что я говорил-то? Тут, голубушка!
– Что ж мы ее, так и будем на ощупь искать? – недовольно проворчал Полумраков. – Она хоть бы подмигивала иногда!
Вслед за этими словами раздался щелчок, из камня чудес вылетела короткая молния и ударила в летающий «Запорожец». Все ахнули. Машина и в самом деле стала подмигивать: с интервалом в секунду она то становилась прозрачной, то вспыхивала фиолетовым светом.
– Ну вот, еще хлеще, – возмутился Полумраков, – теперь у меня в глазах рябит!
– Порябит и перестанет, – сказал Костя недовольным голосом. – Подумаешь!
– А вот и не перестанет, – пожаловался Полумраков, – от этого мельтешения в мозгах все дрожит.
– Подрожит и пройдет, – все тем же тоном возразил Костя, склоняясь над камнем чудес и что-то шепча. Наконец ему удалось придать машине облик полупрозрачного облачка.
– Красота какая! – ахнул Евстигнеев. – Выходит, теперь как на облаке кататься можно!
– Кому можно, а кому нельзя, – отозвался Костя.
– Эй! – Евстигнеев уставился на него с удивлением. – Ты чего разворчался? Может, не тот пирожок съел?
– Да не разворчался я, – пожал плечами Костя, – настроение испортили.
– Жульетта? – прищурился Евстигнеев. – Угадал? За домом сечет?
– Сечет, – вздохнул Костя. – Но Жульетта – это так… Ерунда. Я же ее знаю. Тут какие-то типы появились. Четверо. Ну одного еще медведь в лесу укусил. Бандиты натуральные!
– Жертва Потапыча? – усмехнулся Евстигнеев. – Как же, как же! Ему сегодня лошадиную дозу сыворотки ввели. Надька потом его искала, да не нашла. Она вакцины перепутала. Вместо бешенства влупила ему от малярии, что ли.
– И что теперь будет? – заинтересовался Полумраков, злорадно сверкнув глазами.
– Да ничего особенного. Подергается немного и пройдет. Доза-то лошадиная, а вакцина для хрюшек.
– Значит, не от малярии, – сказал Костя, – свиньи малярией не болеют.
– Точно, – сказал Евстигнеев, – от ящура. Надька сказала, что после такой дозы у него, значит, аллергия пойдет. Колотун, короче. А ты-то с ними чего не поладил?
Костя рассказал.
– Ерунда, – отмахнулся Шлоссер, – стоит из-за таких пустяков расстраиваться? Ну а если они захотят счеты сводить, мы на них Гаврилу натравим!
Гаврила был в другом конце сада, но услышал свое имя и прибежал.
– Я есть Гаврила! Я есть радостный! Работа тум-тум! Сахарок хрум-хрум!
– Вот тебе сахарок, – сказал Шлоссер, протягивая Гавриле кусочек. – Надо врагам народа по кумполу настучать. Сможешь?
– Гаврила хороший! – затрепетал бывший инопланетянин. – Гаврила любит стучать плохой башка! Много башка – много сахарок!
– Вот видишь, – сказал Евстигнеев, – если что, Гаврила поможет. Против него не попрешь!
Инопланетянин счастливо улыбался, развалив безгубую пасть.
До дома Маланьи Эдик со товарищи добрались без особых приключений. Была, конечно, неприятность – на улице на них налетел местный пацан. Шефу отдавили мозоль, а Коляну расшибли нос. Это-то еще ничего, но кто-то въехал Эдику в челюсть, и он никак не мог припомнить кто.
По всему выходило, что это тот самый парень и есть. Братки на этот счет отмалчивались и отводили глаза.
– Ладно, – сказал Эдик, – посчитаемся. Я его запомнил. У меня знаешь какая память? Фотоаппарат! Раз увидел, и все. Кранты!
Братки деликатно покашливали и кивали головами: мол, конечно, а как же иначе?
Во дворе компанию встретил четвероногий петух. Увидев жуткую птицу, шеф вытянулся в струнку и замер.
– Ко? – спросил петух, требовательно глядя на братков.
Парни разинули рты, боясь пошевелиться.
– Шеф, он чего? – прошептал Серый.
– Ты че выступаешь? – набычился Эдик. – Козел пернатый! Мы тут живем, понял? Ща по клюву настучу!
– Кудак-так-так! – грозно выругался петух, и братки вздрогнули, как от удара электрическим током.
– Шеф, может, ты побазаришь с ним? – предложил Колян. – У тебя получается! А то эта… домой не пройти!
– Я с петухами не базарю. Сам базарь! – процедил Эдик. – У меня от его когтей до сих пор череп сморщенный. Ну вперед! Кому сказал?!
Колян напрягся, побагровел и смущенно оглянулся.
– Ну-у? – злобно поторопил его Эдик.
– Ага! Сейчас. Вот. Ко-о! Ко-ко-ко, – кокетливым голосом пропел Колян.
Петух насторожился.
– Ко-ко-ко… – продолжал заливаться Колян.
Петух потряс башкой и обошел парня кругом, словно не веря своим глазам.
– Куд-кудак? – спросил он, заглянув Коляну в глаза ошарашенным взглядом.
– Квох-квох-квох! – осмелел Колян, вдохновленный первым успехом. – Кво-ох! – повторил он и для убедительности захлопал руками по бедрам.
Петух попятился, затем тяжело осел в пыль и в ужасе закрыл голову крыльями.
– Здорово ты его! – возликовали братаны. – Надо же, как уболтал!
Шеф подозрительно посмотрел на Коляна:
– С каких это пор ты с петухами общий язык находишь?
– Шеф, не в том смысле! – испугался Колян.
– Ну-ну. Посмотрим, – процедил Эдик и первым вошел в избу.
Запах разваренных селедочных голов обрушился на него, как цунами. Эдик непроизвольно глотнул воздух и попятился назад, но сзади уже напирали.
Маланья стояла на пороге кухни, многообещающе помахивая половником, и улыбалась.
– Пришли, соколики! А я и ужин сготовила! Голодные небось? По глазам вижу, что голодные! А уж грязные… И кто вас так обтоптал?
– Никто! – буркнул шеф. – У вас тут обезьян с крыши пуляется!
– Ах вон что! – облегченно сказала Маланья. – А я-то было подумала… Значит, попали-таки под горячую лапу? А не ходи где не велено! Я предупреждала.
– Больше не будем, – пообещал Эдик, вспомнив наставления Лисипицина.
– Вот и не надо. А сейчас переодеваться и кушать. В темпе!
Парни умылись и почувствовали себя значительно лучше. После ужина настроение совсем поднялось, и Эдик вспомнил, что у главного механика есть летающая тарелка.
«Мне бы такую, – подумал он. – У Гиви вертолет, а у меня была бы тарелочка! Надо потолковать с этим лохом. Зачем она ему?»
– Ну друзья мои, – сказал Шлоссер, вытирая руки промасленной ветошью, – давайте мыться, ужинать и пойдем к Матильде. Слова словами, а традиции надо уважать! Просватаем как миленького!
– Я домой, – отказался Полумраков, – уже поздно. Моя там небось икру мечет.
– Смотря какую икру, – раздумчиво изрек Евстигнеев. – Если осетровую, то все не съедай, оставь нам.
– Какие мы остроумные! – озлился Полумраков. – Может, махнемся, а? Поживешь у меня недельку?
– Хватит трепаться, – сказал Шлоссер, – все всё понимают. Антонина, конечно, не сахар, но ты не беспокойся, я сам с ней поговорю.
– Ох и стесняюсь я, – снова заканючил Крян. – Она такая красавица, а меня по сравнению с ней и не видно!
– Ерунда, – сказал Евстигнеев и хлопнул его по спине. – Ты мужик что надо! А на наших харчах быстро веснаберешь. Она тебя будет салом кормить.
– Сало – это вкусно, – сразу же размечтался Крян. – я кушал, мне нравится!
– Тогда в чем дело? Прекрасная женщина, вкусное сало – что еще нужно настоящему мужчине?
– Сахарок, – добавил Крян, – сахарок!
– Будет тебе и сахарок, – пообещал Шлоссер, – это не проблема.
– Ребята, а может, вы без меня сходите, – опять захныкал Полумраков, – у Антонины на меня зуб!
– Отпустим ребенка? – предложил Евстигнеев. – А то как бы действительно не того…
– Ладно, – махнул рукой Шлоссер, – сами управимся. Иди.
Вместе с Полумраковым ушел и Костя, торопившийся засветло успеть в сторожку. Бродить по калиновскому лесу ночью было жутковато – запросто можно нарваться на какого-нибудь оголодавшего упыря. Конечно, справиться с ним несложно: дал по морде и пошел себе дальше, но кому нужны лишние проблемы? Что же касается Евстигнеева, Шлоссера и Кряна, то они быстренько навели марафет: Шлоссер надел добротный костюм, Кряна вырядили в спецназовский, совсем новенький комбинезон, один Евстигнеев остался в своих неизменных джинсах, заявив, что и так сойдет.
Матильда жила на окраине. Это была дородная старуха двухметрового роста с юношеским пушком над верхней губой. Именно дородность, а особенно пушок пленили Кряна и наполнили его пятикамерное сердце неземной любовью.
Матильде инопланетянин тоже приглянулся. Правда, она поначалу сомневалась, но соседка ей сказала:
– Ты не смотри, что он зеленый, зато не алкаш. И вон какой длинный! Если ты его откормишь, мужик будет хоть куда!
И Матильда перестала колебаться.
По дороге Евстигнеев несколько раз останавливался, чтобы переложить камень чудес из одного кармана в другой. Он уже жалел, что взял у Кости волшебную вещь, но обстоятельства заставляли это сделать.
Сначала по привычке он сунул камень в карман брюк, и тот сразу подозрительно оттопырился и время от времени начинал шевелиться.
Наконец Шлоссер не выдержал.
– Ты хоть газетой загородись, а то ведь неправильно поймут! – сердито буркнул он.
– Ерунда, – сказал Евстигнеев, – Люське – насос понравится, а остальные не заметят!
После этих слов камень принялся искрить и щипаться электричеством. Евстигнеев поневоле пустился в пляс и еле-еле сумел переложить его в карман рубашки. Там камень наконец успокоился.
Старухи сидели на лавочке и дружно щелкали семечки. От этого в воздухе стоял непрерывный шелест, словно неподалеку приземлилось небольшое облачко саранчи.
Увидев приближающихся гостей, бабки разом спрятали семечки и заговорили о литературе.
– Ты Толстого знала? – поинтересовалась одна.
– А как же! – ответила Матильда. – Только никакой он не был толстой. Так себе, очень даже средний мужичонка, вот Достоевский, тот действительно был толстой!
– Все ты путаешь! – возмутилась третья. – Достоевский еще худее был. Кожа да кости. Идет, бывало, бороденкой трясет, а у самого глаза мутные, чуть зазеваешься, а он тебя цоп за задницу!
– Так то не Достоевский, – отмахнулась Матильда, – это Васька Кудыкин, он грузчиком работал, а потом уехал на Север. Завербовался.
Евстигнеев откашлялся.
– Здравствуйте, гости дорогие! – проворковала одна из старух. – С чем пожаловали?
Матильда тоже хотела что-то добавить, но смутилась и прикрылась платочком.
– Мы заезжие купцы, – торжественно начал Евстигнеев, – у вас есть товар, а у нас – покупатель!
– Ах ты батюшки! – всплеснула руками Матильда. – Раз такое дело – прошу в избу, поговорим о цене.
Она довольно быстро спроворила чай и, немного поколебавшись, выставила бутылку настойки. В бутылке плавали светло-фиолетовые хлопья неизвестного происхождения, а сама жидкость смутно напоминала об уроках химии в неполной средней школе.
– Заветная! – сказала старуха, с жалостью посмотрев на бутылку.
– Ветхозаветная, – поправил ее Евстигнеев, трепеща от одной мысли, что ему придется пробовать этот состав на вкус.
Подумав немного и почесав квадратный подбородок, Матильда шмякнула на стол шмат сала килограмма на полтора, отмахнула от него несколько увесистых ломтей, подрезала хлеба и навалила все это на тарелку.
При виде сала Крян непроизвольно дернулся и сложил тонкие лягушиные губы в дудочку. Все расселись вокруг стола. Старухи с интересом уставились на гостей, и у Евстигнеева от этих взглядов отчаянно зачесалась спина.
«Выкатили зенки! – подумал он с неожиданной неприязнью. – Тоже мне, концерт нашли! Однако надо начинать…»
– Итак! – рявкнул Евстигнеев, и бабки едва не попадали на пол. – Мы пришли к вам с миром! – Он простер руку над Матильдой, и старуха непроизвольно щелкнула челюстью.
«Что я говорю?! – с ужасом подумал Евстигнеев. – Что несу? Не то надо, не так!»
Нужно было выпутываться, и Евстигнеев выпутался. Не обращая внимания на оторопевшего Шлоссера, он продолжил:
– Хотим ныне укрепить мы дружбу между двумя мирами, двумя, так сказать, Вселенными, и предлагаем нашего дорогого гостя и друга в мужья нашей Матильде! Вот он, жених! Мужчина в полном расцвете сил!
– Точно так! – мягко подтвердил мелко трясущийся от волнения Крян. – Я есть многообразный специалист и крепко-сильный организм! Ты такой мягкий, теплый и красивый! Я тоже хочу так!
Услышав такое своеобразное признание, старуха расчувствовалась и даже слегка прослезилась.
– Куды мне! – махнула она рукой. – Стара я, уж и годов не считано, и силы не те! Вчера вон картошки-скороспелки накопала мешок, так еле доперла. А идти-то всего ничего, верст пять, не больше, да и картошки было всего шестьдесят кило…
– Я тебе сильно помогать! – Крян вскочил и преданно стукнул себя кулаком в грудь. С потолка посыпалась мелкая известковая пыль. За стеной, в сарае, испуганно закудахтали куры.
– Ахти, какой грозный! – прошептала одна из старух и мелко перекрестилась. – Ты уж, Матильдушка, лучше выходи за него, а то как бы чего не вышло!
– Да уж! – вставил свое слово Шлоссер. – У меня прямое распоряжение от Захар Игнатьича! – И он помахал в воздухе сложенной вчетверо бумажкой. Старухи разом притихли.
– Ну если так… – начала Матильда. – А, ладно, была не была! – Она разом отодвинула в сторону посуду и поставила руку локтем на стол. – Если перетянешь, выйду!
– Армреслинг! – холодно констатировал Евстигнеев. – Ну, Кряша, не подведи!
Крян уселся напротив, и старуха сгребла своей дланью маленькую лапку инопланетянина. Было похоже, что она зажала в руке несколько кленовых листьев.
– Начали! – скомандовал Шлоссер, и на руках у Матильды взбугрились чудовищные мышцы.
– Я должен сделать что? – осведомился инопланетянин. – Не пускать или повалить?
– Повалить, естественно, – пожал плечами Шлоссер, – тут ничья не нужна.
Матильда навалилась на руку Кряна всем телом, и дубовый стол стал потрескивать.
– Элегантно не есть побеждать мадам, – изрек инопланетянин, – но если закон, тогда – вот! – И он без всяких усилий припечатал руку Матильды к столу.
– Победил, победил! – захлопали в ладоши бабки. – Теперь женись!
– Да ладно уж! – пробормотала разрумянившаяся Матильда. – Я согласна. Может, по рюмочке?
– Ни в коем случае! – замахал руками Евстигнеев. – Теперь вам кольца нужны. Прошу всех закрыть глаза, сейчас будет сюрприз!
Бабки дружно зажмурились, Евстигнеев выхватил камень и гаркнул:
– Всем кольца по размеру!
Полыхнул неяркий золотистый свет, окружающие ахнули. У всех присутствующих на всех пальцах, включая и пальцы ног, сверкали золотые кольца.
– Идиот! – прошипел Шлоссер. – Когда работаешь с камнем, нужны точные формулировки!
– Это подарки от инопланетного разума! – нашелся Евстигнеев и, улыбнувшись в сторону оторопевшей невесты, добавил: – Объявляю вас мужем и женой!
– Официальная запись состоится в сельсовете в любое удобное для вас время, – добавил Шлоссер. – А нам пора, и так уж засиделись.
Друзья пошли к выходу. Крян тоже потянулся было за ними, но Матильда поймала его за рукав:
– А ты куда? Поможешь посуду вымыть. Или нет. Я вымою сама, а ты вот вынеси-ка поросятам. – И она вручила новобрачному здоровенную бадью, прикрытую чугунной крышкой.
– Вот и кончилась холостяцкая жизнь Кряна! – сказал Евстигнеев, выходя на воздух.
– Может, ему только этого и надо, – пожал плечами Шлоссер. – Глядишь, остепенится, а там определим голубчика на работу!
Таким образом, судьба инопланетянина была решена. А когда на небо высыпали первые звезды, в переулке показалась кургузая фигура Эдика. На нем был просторный спортивный костюм, который делал бандита похожим на пингвина-переростка. Эдик шел настороженно, стараясь держаться в тени. Это было довольно трудно, потому что изо всех окон на улицу лился яркий свет, горели фонари, а на лавочках возле домов сидели тесные компании.
