Текст книги "Луна-16 (СИ)"

Автор книги: Владимир Положенцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Конечно, если разобраться, думал Феликс, в этом нет ничего странного, конструктор сам говорил, что скоро его корабль войдет в плотные слои атмосферы, поэтому и назначил встречу, передал ему камень. Камень...

Он открыл ящик письменного стола, вынул коробочку с кусочком "антрацита". Вспомнил слова Миловидова– "не доверяйте камню слишком, особенно в полнолуние. В эти дни он дает странные советы. И вообще, не глядите на него долго".

Рассмеялся грустным смехом. Да, какими бы великими не были люди, какими бы грандиозными делами не занимались, а финал у большинства смешной и жалкий. Вообще, нет ничего великого, все это лишь человеческие фантазии. Бабочкин часто вспоминал, как брал интервью у известного ученого Самойлова в институте Молекулярной генетики по поводу царских останков, найденных под Екатеринбургом. Только что в Англии закончилась их генетическая экспертиза. Она подтвердила их принадлежность императору и его семье. Самойлов вывалил на стол из обычной обувной коробки груду костей, взял одну из них в руки. "Вот эта часть бедренной кости, а теперь нет никаких сомнений, принадлежала императору Николаю Александровичу,– сказал он.– А эти останки,– открыл ученый другую коробку,– Александры Федоровны и царевны Марии". Тогда Феликсу стало дурно. Нет, не от вида человеческого праха, а от того, что нечто великое, непостижимое, грандиозное, о чем и ком он с трепетом читал в учебниках истории, стало тленом, мусором, валяющимся теперь на лабораторном, пахнущим химикатами, железном столе. Вот она, история человечества от "а", до "я", от рассвета до заката. Да, нет ничего великого, наверняка и наша вселенная ничем, по сути, не отличается от других вселенных. Великое только одно – физико-химические процессы, происходящие в пространстве. Движение ради движения, жизнь ради жизни.

Бабочкин вернулся из глубин своей памяти, почесал теперь подбородок, открыл коробочку. Внимательно рассмотрел осколок. По форме он напоминал Скандинавский полуостров с Норвегией и Швецией, а часть Финляндии, вероятно, находилась у Анны Петровны Керн. Он вдруг почувствовал тяжесть в глазах и как будто пространство между ним и камнем стало вязким. Попытался убрать взгляд с осколка, но сразу не смог. И только с усилием сделать это ему удалось. Что за чепуха?– засопел Бабочкин и вновь взглянул на камень. Теперь он отчетливо услышал комариный писк, такой же как ему послышался в кафе "Мотылек".

Как и у всех телевизионщиков, у Феликса почти круглосуточно дома работал телевизор. Субботним утром на канале шло "Русское лото". Краем уха Бабочкин слышал как шары падали в лузы и ведущий называл их номера. "А теперь последний номер,– с пафосом и придыханием говорил он,– это будет...."

Сквозь комариный писк Бабочкин отчетливо услышал собственный голос– "шесть". "Шесть!",– через несколько секунд крикнул теле конферансье, будто сам сорвал заветный джек-пот.

Феликс облизал вдруг ставшими сухими губы. Вдруг вспыхнули уши. Следующую цифру из барабана– "пять" камень не угадал. И все же, что это было? Бурцева заявила бы, что я в своем репертуаре– тихо и верно мое серое мозговое вещество превращается в прокисший кефир.

Снова взглянул на осколок. Писк не стихал.

Ну, скажи еще что-нибудь, – то ли в шутку, то ли всерьез попросил Феликс. Ждать особенно долго не пришлось. "Сейчас Алиса позвонит. Наверняка погорела на очередном любовнике. Пошли её куда подальше",– раздался его голос.

Когда Феликс уже было решил, что последнее "предсказание" плод его тайного ожидания, а про "шестерку" ему просто показалось, зазвонил мобильный. Прежде чем достать телефон из сумки, Бабочкин тщательно высморкался, сделал несколько глотков чая. На экране смартфона высвечивалось имя– "Алиса". После того как она пропала, Бабочкин решил удалить Бурцеву из телефонной книги, вычеркнуть из жизни навсегда. Так и сделал, но она почему-то не удалилась.

Теперь уже зачесалось уже все– от самых пяток до макушки. От ушей можно было прикуривать.

Феликс нажал кнопку на телефоне. "Привет!– как ни в чем не бывало, весело прощебетала Алиса.– Знаешь, я тут подумала и решила, что была не права. Ха-ха. Ты на меня всё еще сердишься? Нужно увидеться".

Мысли начали роиться в голове Феликса, как пчелы перед первым вылетом. Надо же, вернулась. Впрочем, к Феликсу возвращались все женщины, которые его бросали. Только они ему были и уже не нужны. Нужна ли ему была теперь Алиса, он не знал. С одной стороны, одному бывает скучно, с другой– никто не раздражает его галактику своими привычками, запахами, мыслями, внутренними противоречиями, которыми полон каждый человек. Можно жить только с тем, кто не нарушает твоего пространства или, по крайней мере, делает это изредка. Алиса не норовила, как многие женщины, поселиться в его вселенной, залезть в неё с ногами, занять в ней место центральной звезды. Но при этом она порой была настолько липкой, обволакивающей, что сковывала Феликса, парализовала волю. Так жены превращают мужей в подкаблучников. Для Бабочкина это было неприемлемо. Тогда бы, как он считал, потерял бы свою индивидуальность, а значит закончился бы как творческая личность. Хотя, скорее всего, это была отговорка. Несмотря на то, что Бабочкин жил с Алисой, он не считал её своей второй половинкой и в глубине души был уверен, что рано или поздно они расстанутся. Кроме того, Бурцева никогда не говорила ему комплиментов, не восхищалась его талантами, что обычно крайне необходимо всем мужчинам и без чего они не могут жить и совершать подвиги. Это же подвиг– каждый день биться в неравной схватке с самим собой. Иногда получается побеждать.

Наоборот, она считала возможным даже подсмеиваться над ним, подшучивать, иногда очень колко и обидно. Он понимал– так она демонстрирует свою независимость, отстаивает свое "я", и всё равно было неприятно.

Поэтому, когда Алиса от него сбежала, особо и не переживал. Теперь он, может, и поговорил бы с ней "по душам", но совет из камня– "пошли её куда подальше", стал почему-то решающим.

Бабочкин сжал телефон в руке так, что тот затрещал. "У меня нет на вас времени!"– крикнул он. От его пронзительного вопля зазвенело сервантное стекло, перестала жужжать муха на окне. Он отключил сотовый, сел, обхватил голову руками. Сходит с ума или лунный камушек в самом деле что-то ретранслирует? Откуда он узнал номер шара "Русского лото" и о предстоящем звонке Бурцевой? Самое любопытное, что осколок вещал его голосом. Забавно. Значит, профессор Миловидов сказал правду?

Взял коробочку с камнем, вынул его, положил на левую, взмокшую от напряжения ладонь. Зачем-то подул на осколок. Больше никаких писков и голосов не слышалось. Чудно. Открыл календарь в интернете. Восход Луны в 8.15. Полнолуние– 9.30. Луна в Козероге. Что же это получается, с помощью камушка можно играть в лотерею, предвидеть события? Ерунда. Явно раскордаш головы, нельзя до глубокой ночи сидеть над сценариями, переписывать на свой лад историю. Глядишь, скоро чертики или души героев твоих фильмов из стен, как упыри в гоголевском романе "Вий", вылезать начнут.

Во вторник Феликс вспомнил, что сегодня должны состояться похороны конструктора Миловидова. Поехать? Но кто я ему– брат, сват? Встречались всего два раза в жизни. К тому же кладбищенская обстановка не добавляет оптимизма,-думал Бабочкин. Он не выносил погостов и похоронных церемоний. Вообще считал, что людей не нужно хоронить. Нужно сжигать, а пепел распылять над сельхозполями, всё польза от бывшего человека. Кладбища же должны быть исключительно виртуальными. Хочешь, создавай своему усопшему родственнику или другу в сети любые памятники, а Землю нечего захламлять и так в ней полезного места остается все меньше. И все же что-то подталкивало поехать на похороны. В голове звучала последняя фраза Миловидова – "Скоро увидимся". Однако Феликс успокоил себя тем, что мысленно пообещал посетить могилу Поликарпа Матвеевича потом, как-нибудь, когда будет время.

А в субботу Бабочкин включил "Русское лото", достал камень и стал его слушать. Шары выскакивали из барабана один за другим, ведущий как всегда голосом счастливого идиота объявлял сколько человек и что выиграли, но осколок молчал. Ах, да,– хлопнул себя по лбу Феликс,– сегодня же не полнолуние.

Он открыл календарь и узнал, что полная Луна теперь будет только в сентябре.

Ладно, потом проверим. Но в прошлый-то раз камень точно разговаривал, причем его голосом.

Или может, к психиатру сходить?– подумал он.– Посторонние голоса-это серьезно. Но тут же отринул эту мысль. У Миловидов что, тоже были проблемы с мозгами? Он же предупреждал, что камень дает советы, причем странные. Да, странные, очень странные. И вот еще что...Почему супруги Керн умерли один за другим, случайное совпадение? И почему камень дает неточные советы, потому ли что разбит на две части? Возможно. Это понял профессор Миловидов, как он сказал недавно, потому и решил забрать второй осколок у дочери Кернов. Но она заломила бешеную сумму. Значит, тоже что-то поняла? Не исключено. В любом случае, нужно собрать "Луну-16" воедино. По крайней мере, попытаться. "Объедините осколки камня",– вспомнил он слова профессора.

Думал отложить поездку к Анне Петровне Керн на будущую неделю, но в воскресенье ноги сами понесли Феликса в Королёв, причем с самого утра. Машину опять заводить не стал. Почему, он и сам не знал. Возможно, просто хотел прогуляться, потому как от сидячей работы развился остеохондроз. На этот раз воспользовался электричкой, а на вокзале Королёва уже взял такси. Вышел у дачного дома профессора, отпустил машину.

Сказочный минизамок усопшего конструктора выглядел, как показалась Феликсу, печальным и поникшим. Буйная виноградная лоза стала буро-красной, как листья клена по осени и почти полностью опутала не только крыльцо дома, но и весь его фасад до самого конька на крыше.

Бабочкин подошел к калитке. Она была заперта на щеколду и на медную проволочку, сжатую в трубочку с краю. Так делал Феликс и на своей даче. Если кто в его отсутствие проникал на участок, непременно, не замечая, разгибал проволочку.

Видимо, внуки такие же хитрые,– решил Бабочкин.– Наверное, приезжали на похороны. А может и нет. Калитку запер сам Миловидов, а помер в городе. Или помер здесь, а потом уже набросил проволочку. С него станется.

Из-за крыльца вышел большой коричневый кот с поднятым хвостом, уставился на Феликса зелеными фосфорными глазами. Поводил носом, фыркнул, поднялся по ступенькам, улегся на потертом коврике перед дверью. Приблудный или всё же в доме есть хозяева? Так и подмывало окликнуть хозяев, но что он скажет, если выйдет внук или внучка или еще какой объявившийся родственник? Если у вас есть недвижимость, наивно полагать, что вы никому не нужны. Здравствуйте, я Феликс Бабочкин. Ваш дед (дядя,брат, сват и т.д.) подарил мне кусок лунного ильменита. Он, как вам известно, недавно помер, а я вот теперь приперся на его дачу и сам не знаю для чего. Так что ли?

Бабочкин, погруженный в свои мысли, не заметил, как повис локтями на штакетнике калитки. Еще соседи увидят, полицию вызовут.

Быстро отошел от миловидовского "замка" , отряхнул джинсы от налипшей с калитки пыли. Пошел по грунтовой дороге вдоль по поселку искать дом с зеленым резным крыльцом и широкой, как шляпка гриба, мансардой. Искать дом, где жила Анна Петровна Керн, полная тезка любовницы Пушкина.

Вдоль водоотводной канавы тянула тачку с дровами женщина в цветастых, легких штанах и такой же почти газовой кофточке. Если брюки шамаханского покроя были покрыты розовыми цветами, то верхняя часть одежды цветами сиреневыми, бОльших размеров. Её густые рыжие волосы до плеч спадали живописным каскадом вдоль белого, ровного, хотя и уже не очень молодого лица, на довольно крепкие, мужские плечи. Видно, она на них немало вынесла в своей жизни.

Тачка передним колесом заехала в канавку. Несмотря на отчаянные усилия дамы, вырулить обратно на дорожку, у неё не получалось.

–Разрешите я вам помогу,– вежливо предложил Феликс, косясь на высокий, массивный деревянный забор с такими же крепкими воротами, какие ставили раньше в Сибири, а позже новые русские на своих фазендах. Ворота с ярко– синим номером "67" были несколько покошенными. Краска кое– где на них облупилась, в некоторых местах отошли декоративные узоры из фанеры, в виде двух зайцев, играющих на одном барабане. Один из зайцев висел вниз головой. Судя по тому, что его некому было вернуть в прежнее положение, женщина жила в доме с грибовидной мансардой, возвышающейся над забором, одна.

Она подняла голову, скинула со лба тяжелую прядь волос. Да, молодость с её лица уже улетела в дальние края, но при этом оно было не лишено свежести и привлекательности. Крупные, синие, умные глаза, аристократичный прямой нос и коралловые губы, не обремененные излишеством помады, чем обычно уродуют себя женщины в таком возрасте, производили приятное впечатление. Под полупрозрачной одеждой дамы просматривались вполне еще аппетитные формы и нижнее белье. Очень даже сексуально, – подумал Бабочкин.

–Что ж, помогите, – сфокусировала на Феликсе взгляд женщина, тоже его оценивая. Но судя по оживившимся глазам, осталась довольна.

Бабочкин хорошо знал как обращаться с подобным видом дачного транспорта. Поднял колесо тачки, надавив всем весом своего тела на ручки, развернул её на 90 градусов и быстро вывел на дорожку. Правда, в траву упало несколько березовых поленьев. Странно, подумал Феликс, неужели в поселке рядом с городом нет газа и люди вынуждены пользоваться дровами? Его мысли словно услышала женщина.

–Люблю топить камин, в любую погоду. Огонь завораживает. Свои дрова закончились, у соседа заняла. А вы любите топить камин?

–Я?– несколько растерялся Бабочкин. Он думал совершенно о другом– как лучше перейти к делу. Он уже не сомневался, что перед ним Анна Петровна Керн.– Да, иногда люблю.

–Для меня это целый священный ритуал. Только дымить немного начал мой любимый каминчик, мастера надо вызывать. Но теперь всё дорого. Денег нет.

–Это поэтому вы хотели продать профессору Миловидову некую вещицу за 20000 долларов?– в лоб спросил Феликс и мысленно прикусил язык. Такая резкая психологическая атака во время интервью бывает очень действенной, но не всегда. Если не срабатывает, "жертва" замыкается как улитка в раковине и потом выманить её обратно на свет божий, бывает крайне затруднительно.

Женщина остановилась, уперлась кулаками в бока:

–Профессор Миловидов недавно умер. А вы кто?

Теперь её глаза превратились в колючие, царапающие гвозди. Феликс представился, не сказав, разумеется, что он журналист.

– Я бы хотел с вами поговорить. Вы ведь Анна Петровна Керн?

–Керн, – не очень удивленно ответила женщина, снова внимательно с ног до головы оглядев Феликса.-Хм, Бабочкин, не слышала, – пожала она плечами.– Что же вам нужно?

–Здесь как-то не с руки говорить о серьезных вещах. Может, пройдем к вам в дом?

Теперь глаза Анны Петровны расширились насколько это было возможно:

–Ничего себе! Только "здрастье" и сразу в гости. Хм. Поликарп Матвеевич был вашим родственником?

– Нет, просто знакомым. Во время последней нашей с ним беседы он...словом, просил с вами встретиться и кое-что обсудить. Поэтому я здесь.

–Да-а,– протянула Керн,– выдающимся конструктором был профессор Миловидов. Лучшие уходят, царство ему небесное. Ну что ж, идемте в дом. Я уже в том возрасте когда насильников надо не бояться, а усиленно заманивать. Ха-ха. А брать у меня нечего.

Феликс оглядел ворота и понял, что в калитку с высоким приступком тачка не проедет. Но открывать ворота хозяйка не захотела, сказала что перенесет дрова на руках. Ей, конечно, помогал Феликс.

Вскоре березовые и сосновые поленья уже лежали возле простенького, обрамленного синей плиткой, какой обычно покрывают стены ванной комнаты в недорогих гостиницах, камином. Анна Петровна сразу же сложила в его чреве домик, однако поджигать не стала. Снизу вверх посмотрела на Бабочкина:

–Хотите вина?

Однако предложеньице, – ухмыльнулся про себя Феликс,– с места да в карьер. Ну и дамочка. Еще и одиннадцати, кажется, нет.

Отказаться все же не решился. Человека всегда нужно расположить, прежде чем брать у него интервью.

–Не откажусь,– ответил он.

Анна Петровна достала из низенького, старенького шкафчика явно прусской работы, наверняка когда-то вывезенного из Германии, два широких бокала и початую бутылку молдавского сухого красного вина "Каберне". Поставила на низенький столик возле камина.

–Поухаживайте, молодой человек, за дамой.

Феликсу польстило обращение "молодой человек". Ему уже было глубоко за тридцать. Но выглядел гораздо моложе своих лет и подобным образом к нему обращались многие женщины. И каждый раз он с удовлетворением отмечал, что ещё "боец" хоть куда, а, значит, еще что-то есть впереди. Очень важно верить, что впереди еще что-то будет хорошего. Ведь после 30 регулярно накатывает отчаяние– всё, самое лучшее уже позади, а впереди только старость.

Он рассматривал Керн боковым зрением и впрямую, как барышник кобылу на ярмарке, и всё больше убеждался в том, что она тоже еще очень даже на многое пригодна– округлые, но не полные формы груди и бедер, вполне тонкая для её лет талия. Как будто и не рожала ни разу, ведь после родов у многих женщин животы обвисают, а потом наполняются, словно бурдюки, жиром.

Сняв светлый австрийский пиджак, чтобы не дай бог не забрызгать "краской", Феликс аккуратно и умело разлил молдавский напиток по бокалам. Вино было недорогим, но и неплохим, он сам иногда покупал такое.

–За знакомство,-подняла Анна Петровна свой бокал и сделала несколько жадных глотков.

Кажется, плохо дело, подумал Бабочкин. Когда женщина так пьет вино, да еще с утра, это уже признак алкоголизма, а женский алкоголизм, как известно, не лечится. Странно, но по лицу не заметно, что Анна Петровна пьющая. Обычно на женских лицах довольно быстро проступают черты даунизма.

–Вы думаете я алкоголичка?– вернула она бокал на столик.– Что ж, не буду вас разубеждать. Какая мне разница, что вы считаете. Вижу вас в первый раз и скорее всего в последний. Но как врач скажу, что ресвератрол, содержащийся в красном вине, сильнейший антиоксидант. Он чудесным образом влияет на обменные процессы в организме и омолаживает его. Продлевает жизнь.

Не с утра же, хотел сказать Феликс, но сдержался. В конце концов у каждого свои тараканы. Хм, врач, по какой же интересно, специальности?

–Так вы пришли ко мне по поводу лунного камушка?-спросила Анна Петровна.

–Да, "Луны-16".

–"Луны-16"?

–Камень доставил на Землю аппарат "Луна-16". Вот я его так и называю. У любого предмета должно быть имя, тем более уникального. За несколько дней до смерти профессор Миловидов подарил мне его осколок, а второй, по его словам, находится у вас.

На это Анна Петровна ничего не сказала. Взяла в руки бокал, посмотрела сквозь красную жидкость на яркое солнце в окне.

–Я его боюсь,-наконец тихо произнесла она.

–Кого?

–Камня.

И после долгой паузы:

–Слушайте. В 1970-ом мне было пять лет. Однажды, когда я уже легла спать, услышала громкие голоса родителей в их комнате. Они ругались. Я всегда боялась скандалов, потому что порой отец после них бил маму. Она не кричала, а только охала, тяжело, будто билась о мешок с картошкой. Для меня это было трагедией.

Анюта слезла с постели, на цыпочках подошла к их двери. Они сидели за круглым столом, над которым горел желтый абажур. "Зачем ты украл этот проклятый камень?– всхлипывала мама.– Ты нас всех погубишь. Тебя самого посадят в тюрьму или даже расстреляют, меня выгонят с работы и отправят в ссылку, а дочку в детский дом". "Успокойся,-отвечал отец,– никто никогда не узнает, что я взял осколок. Миловидов будет молчать до гробовой доски, он ведь тоже прихватил ильменит". "Ты ему подсунул". "Да, но он не отказался и промолчал, когда пришло начальство. Теперь ему поздно сдавать назад, иначе конец его карьере. СССР официально объявил на весь мир, что "Луна-16" доставила на Землю 101 грамм лунного грунта. Представляешь что будет, если выяснится, что советские ученые-воры?" "Это ты обворовал страну". "Брось. Какую страну? Союз все равно рано или поздно развалится, здание построенное на кровавом песке, обречено, его эти зыбучие пески и поглотят. Здесь заслуги не страны, а конкретных людей. Вспомни, Сергея Павловича Королёва. Его коммунисты чуть не сгноили в магаданских рудниках. Курчатов с Туполевым едва не загнулись в сталинских шарашках. Эта страна всегда воевала против своих граждан, а они совершали великие дела не благодаря её заботам, а вопреки. Я этими самыми руками собирал из железа "Луну-16" и что, не имею права получить часть своей заслуженной награды? А что мне дала страна? Сорок рублей премиальных. Спасибо. Этот же камушек– на века. Его впервые в истории доставила на Землю автоматическая межпланетная станция. Через некоторое время он будет стоить десятки тысяч, миллионы. Долларов, марок, фунтов". "Ты всегда был антисоветчиком". "И никогда не скрывал это от тебя". "Пропади ты пропадом со своим камнем",– после паузы устало сказал мама. "Если пропаду, сразу последуешь за мной,– усмехнулся отец,– одной веревочкой по жизни связаны".

Анна Петровна замолчала, налила себе вина, Феликсу, погруженная в тяжелые воспоминания, не предложила. А он и не настаивал, ловил каждое слово Керн.

–В субботу утром отец поехал на рыбалку. Его нашли через сутки на Химкинском водохранилище. Никаких признаков насилия, вроде как оторвался тромб. Только...

–Что? – невольно вырвалось у Бабочкина.

–Во рту у него был небольшой черный камень.

–Тот самый?

–Нет. Обычный, земной. Так сказали врачи, но он не мог быть причиной смерти. Лунный камень был спрятан под аквариумом, прилеплен ко дну пластилином. Я помню как после похорон отца она сидела над ильменитом в своей комнате и плакала. А вскоре умерла и она. И у нее...

–Тоже во рту нашли черный камень?– ухмыльнулся Бабочкин. – Прям детская страшилка про всё черное. В черной, черной комнате стоял черный, черный аквариум, а к нему был прилеплен черный, черный камень.

–Да,– не обиделась Анна Петровна,– страшилка, как вы выразились. Когда родителей не стало, я переехала к тетке, сестре мамы, в Королёв. На соседней улице поселился и Миловидов. Он устроился преподавателем в технический ВУЗ.

–Погодите, а камень?

–Я о нём долго не вспоминала. Квартира родителей в Химках стояла нетронутой. Тетка моя была набожная, считала, что там обитают их души. За жилплощадь платила, а жить там никому из родственников не позволяла. Держала её до моего совершеннолетия. Когда мне стукнуло 18, я сразу же выскочила замуж и перебралась в родительское гнездо. И здесь на антресолях нашла старый аквариум. Осколок был там же, снизу. Сразу вспомнила ту беседу отца с матерью. Рассказала обо всем мужу Владику. Он долго смеялся, говорил что никакой взаимосвязи между смертью моих родителей и этим "булыжником" нет и вообще его нужно продать барыгам на "плешке", которые дадут за него хорошую цену. Поехал узнавать сколько за осколок Луны могут предложить на черном рынке, а по дороге исчез.

–Как же так?

–Бесследно. Ни слуху ни духу. В милиции сказали, что скорее всего, он от меня просто сбежал. И до сих пор я не знаю где мой Владик.

–А камень?

–Я спрятала его...надежно и не вспоминала о нём до тех пор, пока не объявился профессор Миловидов. Сначала он просто попросил его продать, предложил тысячу рублей. Я рассмеялась в ответ и сказала, что меньше чем за 20 тысяч долларов и обсуждать эту тему не буду. Тогда он заявил, что камень приносит беду, недаром, мол, умерли мои родители всего через несколько дней после обладания им, и не случайно пропал мой супруг. Откуда он узнал о муже, для меня до сих пор загадка, мы никогда с ним об этом не говорили. А виделись в жизни всего-то несколько раз.

–А профессор не говорил, что...осколок что-то советует, куда-то направляет?-вставил осторожно вопрос Бабочкин.

Снова внимательный взгляд на Феликса. Рука Керн дрогнула и она расплескала вино из бокала.

–Нет, подобных глупостей я от него не слышала. Что это мы все про камень, а?

В глазах Анны Петровны появился игривый блеск. Она опустила бокал на пол и неожиданно обняла Феликса за шею, стала медленно приближать к нему свое лицо, пристально глядя на его губы. Её же коралловые уста стали приоткрываться. Еще секунда и они припали бы к нему. Бабочкин вдруг понял, что поцелуй, возможно, будет ему приятен. Но как-то не вязалась деловая поездка с утренним любовным приключением. К тому же с немолодой уже дамой. Конечно, если бы он выпил водки, и была бы вечерняя, интимная обстановка, то он даже и не стал сопротивляться. Теперь же Феликс напряг все мышцы, как бы защищаясь от агрессии. Видимо, любовница Пушкина была такой же страстной, – подумал Бабочкин,– иначе стал бы поэт-бабник с ней связываться.

Но в самый последний момент Анна Петровна остановилась. Вздохнула, опустила глаза, откинулась на спинку стула.

–Не пугайтесь, молодой человек, я не собираюсь вас насиловать,– несколько обиженно и разочарованно сказала она.– Вы просто очень мне симпатичны и я не смогла устоять, чтобы не ощутить вблизи головокружительный магнитизм вашего мужского эго. Я чувствую его силу, притягательную силу.

Бабочкин сглотнул. Признание в любви с утра пораньше? Приятно, конечно, но он никогда не считал свое эго сильным, наоборот его личность всегда находилась в конфликтном противоречии с окружающим миром. Хотя, если посмотреть на эго с точки зрения Фрейда, то не всё уж так у Феликса запущено. Согласно теории "сильного эго", человек обладающий им, объективно оценивает окружающий мир и себя. Да, Феликс смотрит на мир и себя всегда трезво, объективно. Но вот когда его оценивают, пусть и справедливо, как это делала например Алиса Бурцева, его ломает как нежить перед иконой. Человек с крепким эго всегда планирует свои поступки, а решения принимает не колеблясь. И здесь проблема. Феликс никогда не заглядывает слишком далеко, а решения ему даются очень непросто, после долгих раздумий и колебаний. При этом выбор, нередко, оказывается ошибочным. Феликс не поддается слепо своим желаниям и считает, что приносит обществу пользу. А разве нет? Даже Миловидов говорил, что журналист Бабочкин немало сделал для отечественной космонавтики. Феликс всегда имеет свое мнение, независимо от того, что говорят вокруг. Правда, мнение свое он как правило скрывает. Его поведение нередко схоже с поведением капризного ребенка, импульсивно и определяется моментом, а это как писал старик Фрейд, признак слабого эго. В общем, ни рыба ни мясо, как порой позволяла говорить про него Алиса. Но Феликс на это отвечал– лангуст тоже не рыба и не мясо, однако самый полезный, вкусный и дорогой продукт. "Лангуст ты мой",– хохотала Бурцева и в эти минуты он ее ненавидел. Теперь Бабочкин как раз вспомнил об Алисе, ее слова о "лангусте", однако ничего негативного в её адрес не почувствовал. Наоборот, почему-то именно сейчас вдруг ощутил как её ему не хватает. Закон жанра– всегда нужна та женщина, которой нет рядом. А появится и взгрустнешь от скуки.

–Вы мне тоже очень симпатичны, Анна Петровна,– сказал наконец Бабочкин.

Она вновь посмотрела на него. В глазах опять вспыхнули искры, но быстро погасли.

–Оставлю вас ненадолго,-сказала она и вышла из комнаты.

А Феликс мысленно сжался. Вдруг вернется в ночной рубашке, а то и вовсе голая, что тогда делать? Свел же случай с нимфоманкой. Конечно, она женщина приятная во всех отношениях, но не сразу же залезать к ней в постель. "Вот если бы была на ее месте Алиса..."

Бурцева сбежала от Бабочкина около года назад. Разумеется, он регулярно встречался с другими женщинами по мере мужской потребности, иногда даже прибегал к услугам жриц любви, но постоянно представлял, что он с Алисой.

Анны Петровны не было довольно долго. Феликс уже начал волноваться– уж не забыла ли она про него после вина. Она вернулась как ни в чем не бывало и к облегчению Бабочкина в том же наряде– широких полупрозрачных брюках и газовой кофточке. Керн не стала извиняться. Молча села на свое место, взяла в руки бокал, в который Феликс предусмотрительно подлил вина. А зачем в конце концов,– вдруг подумал он,– отказываться от десерта? Сделаю приятно даме, да и мне наверняка противно не будет.

Однако Керн больше заигрывать с ним не собиралась. Её как подменили, на лице женщины застыла тяжелая сосредоточенность.

–Вы наверняка хотите взглянуть на мой камень,– сказала она не оборачиваясь на Феликса. Она пристально глядела на так и не зажженные дрова в камине.

–Хотелось бы,– кивнул Бабочкин.

Анна Петровна опять тяжело вздохнула, ушла в другую комнату. А когда вернулось на её лице был даже не испуг, а жуткий страх.

–Его там нет,– с ужасом произнесла она, прижав ладонь к губам. Глаза её, казалось, вот вот выскочат из орбит.

–Кого нет?– задал неуместный вопрос Феликс.

–Камень пропал.

Керн стала опускаться на пол и Бабочкин едва успел её подхватить. Положил на продавленный диван под старинными ходиками с кошачьей мордой. Она обхватила шею Феликса, прижала его голову к своей груди. "Нет, это уже невыносимо,-пробормотал Бабочкин,– я ведь тоже живой человек, а не просто какое-нибудь философское эго по Фрейду, Юнгу или другим фантазерам-психологам". Феликс сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду с обрыва, положил руку на горячую, вздымающуюся грудь Анны Петровны. Она издала сдавленный стон облегчения. Впилась в шею Феликса губами, словно изголодавшийся вампир. И ему не было неприятно, более того, он будто погрузился в волшебные, теплые воды небесной реки. "Мальчик мой,-горячо шептала Анна Петровна,– тебя мне подарила вселенная". "Если точнее,– отвечал Феликс, качаясь на волнах блаженства, – "Луна-16".

Феликс был совершенно разбит. Ему казалось, что его разобрали на запчасти, а потом собрали неумелыми руками. Где ноги, где голова, непонятно. Он даже не сообразил заказать такси к дому Анны Петровны, а шел, шатаясь, по улицам к началу дачного поселка. Там, наконец, выбравшись с грунтовки с крупным гравием, на котором чуть не поломал ноги, на шоссейную дорогу, остановил какой-то грузовик. Доехал на нем до вокзала в Королёве, сел на лавочку в сквере, закрыл лицо руками. Да, такого секса у него не было ещё ни с кем. Алиса, конечно, тоже была очень изобретательна в этом вопросе, но Анна Петровна оказалась просто колдуньей. И делать-то Феликсу ничего не надо было, он просто закрыл глаза и погрузился в поток волшебной неги. Несло его этим потоком среди изумрудных садов, синих планет и горячих звезд. И все же привкус от этой негаданной встречи остался слишком приторным, с пасленовым тяжелым оттенком. От этого или от физической усталости Бабочкина подташнивало. Он даже на время забыл, что лунный осколок, за которым собственно и приезжал к Керн, пропал. Украли? Кто, когда, почему? Решил оставить решение этой задачи до Москвы. Сел в вагон электрички и весь путь предавался воспоминаниям о мягком, податливом, необыкновенно сексуальном теле Анны Петровны Керн.