Текст книги "Жесткая Мужская Проза (СИ)"

Автор книги: Владимир Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Ох! И отчаянные парни, что Козаченко, что Карандаш, как говорят охальники и баламуты. А уж попасть кому из них ему на язык, это уже катастрофа, такое услышишь... Да, побывали мы с Козаченком, в таких переделках ...

Особенно незабываемо оказалось во время пожара в горящем автобусном парке, когда нас с ним отсекло огнём, после взрыва цистерны с бензином. Подающий рукав перегорел сразу, и остались мы без воды. С двух сторон раскалённые бетонные плиты стен автобусного гаража, а впереди столб пламени до крыши, пара автобусов выгорает. А в гараже крыша метров в шести высотой, не меньше. Жар был такой, что пластмасса касок начала потрескивать, а плексиглас забрала помутнел. Боёвки (форма) задымили паром. Нас перед этим рейдом в задымлённую глубину гаража, ребята обильно полили со ствола водой. А тут боёвки враз высохли.

Думал уже кранты, шашлык из нас получится. Козак орёт:

– Хлебало прикрой! К стене давай!

Да я и сам уже задрал полы боёвки, старясь дышать сквозь её. Воздух вокруг раскалился, чуть ли не до красна. Пламя металось от пола до потолка, окрашивая всё в ярко красный цвет, стены и потолок, и даже черные клубы дыма.

Но, спасибо Карандашу, своих не сдаёт. Завёл нашу автоцистерну и задом с разгона протаранил стену гаража. Пролом получился не очень большой, но нам хватило выскочить. Считай с пекла выдернул.

Отделались мы лёгкими ожогами 30 процентов поверхности тела, но главное обошлось без ожога лёгки. Боёвочки спасли, но чуток обгорели.

Обычно, в таких случаях, ожог лёгких гарантирован. Воздух в помещении раскаляется градусов до трёхсот, чего с гарантией хватает не только для ожога лёгких, но это уже крематорий.

Получили по больничному на неделю, от госпиталя решительно отказались, нам прописали домашний постельный режим. Козаченко в предвкушении потёр руки, можно представить какой у него будет постельный режим и с кем. А мне неделя отдыха без караула, только институт, это ли не кайф.

Да разных случаев вспоминать можно долго, город большой, каждый день что-то, где-то и горит. Отдыхать на дежурстве не приходится.

До вечера валялся на койке, раздумывал о жизни – выздоравливал. Вечером раздался телефонный звонок, обычно это Витьку дивицы звонили. А сейчас он стал в дверях, и ткнул в меня пальцем:

– Твоя.

Я замахал рукой, мол, нет меня и всё. Не хватало ещё напугать своим видом, она дивица нежная деликатная, при виде такой рожи и в обморок грохнуть может. Хотя увидеть её чертовски захотелось. Она с родителями, уезжали на пару дней куда-то там отдохнуть, а вот теперь заявилась. А я уже и соскучиться успел.

А с дивицей этой Катей, вот уж влетел, так влетел. История старая и началась как-то интересно.

Как-то в начале сентября с пол года тому, уж точно не помню, возвращался я домой электричкой, сидела напротив импозантная дама, лет сорока с хвостиком. И вдруг начала мне жаловаться, вот, мол, проблема, в посёлке нашем порядочной девушке и с парнем порядочным познакомиться не где. Я согласно кивал головой, соглашаясь и сокрушаясь недостатком в посёлке порядочных парней. Досадовал и за порядочных девушек в особенности.

Потом мы вышли, и я совершенно забыл об этой встрече и о проблеме порядочных девушек в посёлке.

А недели две тому, возвращался с караула. Ох и досталось нам тогда – четыре вызова, причём один из них двойка – это когда пожар такой, что бороться с огнём, выезжает почти половина всех городских расчётов. Так что получили за ночь... Хапанули по полной, пахали без перерыва всю ночь. На занятиях в институте, я сидел как сонная тетеря или как осенняя муха, засыпал на каждой строчке конспекта, и тогда по странице сползала до самого низа жирная закорлючка.

После третьей пары, в предвкушении выспаться дома, рванул чуть ли не бегом, но, на выходе из корпуса, столкнулся с Толиком-Полчанином, в смысле однополчанином:

– Тоха, переезжаю на новую квартиру. Поможешь?

Помочь однополчанину, дело святое. А какие студенческие переезды? Картонные коробки с не хитрыми пожитками. За три ходки троллейбусом управились, но, мне было достаточно и этого, я уже был готов свалиться. Но жена Толика приготовила сковороду жареной картохи с мясом. Толик выставил бутылку водки, но я решительно отказался. Устал, и водку зарёкся пить.

В общем, в посёлок приехал часов около девяти, было довольно темно. На платформе встретил Лихача (поганяло Лихачова):

– Да, вот с Витьком договорились встретиться, мероприятие весёлое посетить в городе.

Я угостил его сигаретой, и спрыгнул с платформы, около вокзала поручкался с двумя, тремя знакомыми.

Захожу в привокзальный переулок, вижу трое малолеток, какую-то дивицу провожают. У них этот маневр называется "проводить до слёз". Как только перепуганная дивица разрыдается, так они тут же уходят, довольные. В данном случае дивица почти бежала, скользя по утоптанному снегу, а эти жлобы предлагали ей посетить с ними тёмную подворотню и заняться там изучением её нижнего белья.

Я догнал их и шикнул, они сразу остановились. Ещё пользуюсь авторитетом. Дивица, не услыхав наглых домогательств и топота преследователей, оглянулась, увидав же меня даже остановилась, дождавшись, и с горячностью начала с таким испугом:

– Спасибо, спасибо! Это же настоящие бандиты, они ещё в вагоне приставать начали!

Меня порадовала, что меня она за "настоящих бандитов" не приняла:

– Да, ну, – протянул я: – Малолетки забавляются.

Но она уже захватила меня под руку:

– Но вы проведёте меня? Катя, – сразу же представилась, наклонившись, склонила голову, заглядывая мне в глаза снизу вверх. Глаза её были уже до отказа наполнены слезами. Хмыкнул, я, подумав – а ведь почти уже довели, выполнили поставленную задачу, мерзавцы.

– Очень приятно, Антон. – и я представился.

– Я знаю– пискнула.

Ни чего себе – слава моя, бежит впереди меня. Если она меня знает, значить где-то встречались, такие кудряшки забыть не возможно. Но я её решительно не помнил.

А я-то надеялся домой быстро попасть, уже смаковал, как завалюсь на коечку не раздеваясь, укроюсь пледом... И... А тут, – "вы проведёте меня?" Мы подошли к повороту на массив, так в посёлке назвали наш район. Как из-за него выскочил Витёк, при виде меня с дивицей под ручку, рожа его лукаво скривилась:

– Да... – протянул– разглядывая её чёрные кудряшки: – Ну, как ночка? – это уже мне.

– Четыре, причём одна двойка. Но всё нормально. – Витёк понял, что ни кто не пострадал.

– А где двойка?

– На ящике. – имелось ввиду завод под названием "Почтовый ящик ╧ НН"

– А что это за чудное создание? – быстро переключился, нагло вперился он на Катю, явно нарываясь на знакомство, а она в интересом прислушивалась к нашему разговору:

– Катя, этот шалопай, мой брат Виктор. – представил я воспитанно, закрутить что-нибудь более витиеватое мешала усталость.

– Очень приятно.– потупилась. Но мне его особа уже надоела, теперь завтра допрос устроит, кто да что:

– Давай Витька гони, тебя там Лихач ждёт на платформе. – буркнул я.

Уже на ходу, убегая Витёк своего не упустил:

– Катенька, извините, я сейчас тороплюсь, но надеюсь знакомство закрепим.

Вот на это я не очень надеялся. Дивица, конечно, то что надо, может и покруче чем надо. Потому-то и рискованно продолжать знакомство. Явно не тот контингент, с которым можно безнаказанно крутить, очевидно, мамина доця.

– А о чём это вы с братом? – опять заглянула, наклонившись, снизу вверх.

– Да так, чисто по-женски.– тонко намекнул на неуместность её любопытства.

Мы пошли на массив, к счастью она жила недалеко от моей пятиэтажки. Дом её даже в моё окно видно было. Одна из новых девятиэтажек. Я подвёл её к подъезду, но она потянула меня внутрь:

– Антон, пожалуйста, зайдите. – это прозвучало так жалобно, что я не смог отказаться. Лифтом поднялись на третий этаж, на мой взгляд, это уже сродни извращению, на третий этаж – лифтом.

Она почему-то позвонила, вместо того, что бы самой открыть дверь. Дверь открылась, и я припух, за дверью стояла именно та импозантная дама, которая, когда-то, так жаловалась мне на недостаток порядочных мальчиков для порядочных девочек.

– Мама, это Антон, он только что спас меня от хулиганов.– сразу доложила. Вот это я влетел! К двери вышел и представительный мужчина, ростом почти с меня, одет он был тоже весьма представительно. Вот оно! – проскочило в моём затуманенном усталостью разуме: – И с родителями познакомила. Кранты! – на мой взгляд, знакомство с родителями всякой дивицы, это последняя стадия... И ... Прощай свобода.

– Что случилось? – кинулась маман ощупывать Катю:– С тобой всё в порядке?

– Мама, они ещё в поезде приставать начали, а на улице... Спасибо Антону, он их разогнал! Их много было, а он один! – её восторгу и восхищению не было предела.

– Да ни чего страшного. – попытался я приуменьшить свой подвиг: – Так малолетки пугают.

Но мне явно не поверили, папаша протянул мне руку:

– Огромное спасибо, Афанасий Анисимович (АА) – заодно и представился. Я поручкался с ним, представляться смысла не имело:

– Очень приятно. – выдавил, чувствуя, что тону.

– Да чего ж это мы на пороге? – маман взяла инициативу на себя.

– Заходите, заходите, молодой человек, – сделал широкий приглашающий жест АА. Даже не буду описывать взгляд, с которым Катя выедала меня огромными серыми или голубыми глазками.

– Да, извините, не удобно, я бы домой... – решил я и понаглеть, улыбнулся: – Я сегодня без фрака.

АА оценил:

– Ни чего, у нас запросто. Мы вас отпустить просто так не можем. Спасителя единственной дочери... – я с удивление понял, что в его словах нет ни какой иронии. Поверил, что с ней могло случиться что-то серьёзное? Но у нас в посёлке всё было под контролем, серьёзных надругательств не допускалось. Пресекались авторитетами на корню.

Прошли в гостиную, явно обставленную нестандартной мебелью. Маман и Катя куда-то скрылись, а папан посадил меня за стол, плеснул из графина какой-то янтарной жидкости в изящный толи стакан, толи бокальчик и начал основательный допрос, кто да что, да где... Предложил мне, кажется коньяка, но я решительно отказался, если сейчас выпью хоть грамм спиртного, то тут же и засну:

– Позвольте я пойду. – я уже начал выклянчивать свободу.

Но маман уже внесла поднос с пирожными и чайник, в комнате поплыли аромат чая. Появились изящные чашечки, полился чаёк. Тут выскочила и Катенька, как ангел чистой красоты, нарядная, как на выпускной. Хотел подумать: как на свадьбу, но аж в животе похолодело. Капец.

Короче, на силу вырвался и почти бегом рванул домой, благо всего-то метров сто. Вскочил в квартиру и, наконец, дорвался до коечки моей ненаглядной. Не помог ни крепкий чай, уже через мгновенье я оказался в столь желанном царстве Морфея.

Витёк разбудил меня далеко за полночь:

– Пошли, курнём – кивнул в сторону кухни.

– Отстань – пробурчал я отворачиваясь к стене– Утром.

– Утром я на дежурство уеду.

– Да, о чём там говорить? Отогнал от её малолеток, а она приняла это в серьёз. -буркнул я усаживаясь на кухне и закуривая.

– Дак, мы спасители – витькина рожа расплылась в ехидной улыбке – Вот это да. И..?

– Домой затянула, с родителями познакомила.

Витька аж запрыгал от восторга:

– Спаситель! – попытался заорать от избытка восторга, но хлопнул себя по губам, скорчив виноватую рожу, вспомнив, что уже за полночь. Но тут появился батя, бросил внимательный взгляд.

– Па, всё нормально, впечатлениями делимся. – тихо сказал Виктор. Отец внимательно на нас посмотрел, убеждаясь, что всё нормально, все живы и даже без видимых травм, и пошёл спать.

Витёк проводил его взглядом:

– Ох, и хороша куколка.

– Да не наша. – я коротко рассказал о посиделках с её родителями, намекая, что барышня не того контингента, с которым мы привыкли тусовать. Витёк хищно оскалился:

– Дурак будешь если не подаришь ей чудо любви.

Я только глянул на него с досадой, а ведь понимает змей, чем это может кончиться. Непрерывно зевая, до выворота челюсти, бросил сигарету и пошёл к своей пока единственной любви – коечке.

Но это было только начало...

На следующий день, как обычно, на платформе собралась наша карточная команда, почти все из политеха, но молодёжь, сразу после школы. Только Лихач, тоже после армии, но он на педагога учится.

Стоим, ждём электрички, новостями и побрехеньками обмениваемся. И вдруг, от куда-то из-под руки:

– Здравствуйте, Антон. – кто-то пискнул.

Я обернулся, она. Хотел ответить, типа, здорова и ты была, но заглянул в её глаза, и понял: Шайба, приехали... Ярко, ярко голубые или серые, светилось в них, что-то такое, чего я не понял. Обычно, глянешь на дивицу, и всё ясно, глазки опустит, смутится, а то и покраснеет. А в тих глазах светилось что-то такое непонятное, типа – входи в меня до самого донышка, умру от счастья... А главное смотрит, не отводит. Тут уже я впал в ступор:

– Здравствуйте, Катя.

Ребята примолкли насторожено, ожидая дальнейшего. Я-то понял, ясно было, что получу я вскоре от них полную пазуху комментариев.

Неловкость нарушила прибывшая электричка, я галантно помог Кате зайти в тамбур, оглянулся на ребят, в глазах у каждого плясало целое кагало чертей. Из-за спины показал кулак, чем вызвал только дружный смех. Ну, это что, в вагоне она нахально устроилась около меня. Чем чертовски отвлекала меня от игры, в результате, пока доехали до своей станции, получили мы с Лихачём, в данном случае мы были партнёрами, штук пять пагонов, за что я от него заслужил весьма и весьма нелестную похвалу, пытался и я как-то оправдаться.

Пошли в густой толпе в метро, я хотел наддать ходу, что бы отстала, но она схватила меня за руку, торопливо цокая каблучками рядом... Вцепилась, чуть не упала на каблуках, взглянула с таким отчаяние в глазах, пришлось сбавить ход и чинно шествовать до самой платформы.

Толпа занесла в вагон. И тут и началось, мне удалось её благополучно втиснуть в уголок у противоположных дверей вагона. Толпа напёрла, и меня тесно прижало к ней. Не долго думая она, пользуясь теснотой, крепко прижалась и обняла меня, залезла под куртку. Обоими руками я ухватился за поручни, куртка задралась, и сопротивляться уже не мог. Да, можно признаться, и не особенно хотелось. Тут уж она разошлась, если бы только прижалась, это выдержать так сяк можно, но она почувствовала, что её объятия меня возбуждают, подняла ко мне лицо, взглянув тем же непонятным взглядом, улыбнулась и начала потихоньку притираться грудью и животом, я не выдержал:

– Катька... – протянул с угрозой, но она не прекращала. Она опять подняла голову, но рожица была уже чертовски лукавой. Я же не железный, наклонился и чуток прикоснулся к её губам, реакция была ожидаемой, она потянулась губами ко мне, становясь на цыпочки, закрыла глаза. Пришлось таки, присосаться более основательно, не портить же её надежд. Вкус её мягких нежных губ был шоколадно ванильным...

Я чувствовал, как ей или сразу поплохело или, наоборот, сильно похорошело. Она обмякла и начала сползать вниз на самый пол вагона. И если бы не напор толпы, да я, не высвободив руку, не приобнял её, то, верняк, оказалась бы на полу. Очумела девка. Открыла глаза, судя по взгляду, она явно была уже не на земле, не в вагоне метро, а парила где-то, в общем, неизвестно где... Обморока мне только и не хватало.

В общем, поездка оказалась ещё той... На станции я насилу выбрался из вагона, сквозь упругую толпу, она не отставала. Прикрывая сумкой степень своего возбуждения, я повёл её к эскалатору, а она крепко ухватилась за мою руку.

Мельком взглянул ей в лицо, в толпе у эскалатора, с таким сияющим восторгом в глазах, я ещё не встречался. Пропаду, подумалось, но, всё таки, было хорошо. Даже очень, не смотря, на некоторые неудобства.

На эскалаторе, стала, повернувшись ко мне, на ступеньку предо мной, лица оказались почти вровень. И гипнотизировала меня своим толи синими, толи серыми, положив свою ладошку на мою на поручне... Можно долго описывать в чём какая дивица была одета. Она тоже, разумеется, была одета по-зимнему в голубой шубке. Но я этого как-то не замечаю кто, да в чём. Для меня её одежда была органически слита с ней самой, составляя одно целое, поэтому не вызывала ни какого интереса и тем более восторга.

Потом взглянула мне за спину, там стоял Игорь– акустик (учился на факультете акустики, а мы привыкли уже четвёртый год называть друг друга по специальностям), партнёр по карточной игре в электричке, команде которого, я по, её вине, продулся сегодня вдрызг. Скорчила смешливую рожицу, и, сложив губы бантиком, показала ему кончик языка. Игорь в ответ толкнул меня кулаком в спину, намекая: пропал ты Тоха окончательно.

На площадке у входа в метро, нам надо расставаться, мне в горный корпус, а ей в противоположную сторону, через подземный переход в мединститут.

Она повернулась ко мне и чуток прижалась, что лучше бы не делала, я ведь уже почти успокоился на эскалаторе, закрыв глаза, подставила губки. Я осторожно к ним приложился своими, она сразу открыла глаза и, глянув с удивлением или возмущением, спросила:

– Антон, а вы когда домой ехать будете?

Так она хочет этот свой фокус повторить ещё и вечером? Бахнуло у меня в голове:

– Я сегодня работаю на кафедре, буду поздно, часов в семь.

– Буду ждать вас в семь, прямо здесь. Да? До свидания.

Надо же уже командный тон появился, даже согласия не спросила. Вот собственница, не запрягла, а погоняет.

Вот и приехали... Доброта моя и податливость подведут меня под... Она повернулась и заспешила в подземный переход, сделав мне ручкой, я тоже терять времени, не стал, до корпуса ещё бежать и бежать, а времени в обрез. Я торопливо шагал, раздумывал и пришёл к неутешительному выводу, что приключение в метро было неплохим ходом с её стороны, брехать не буду, и мне понравилось, и я не прочь повторить.

Отсидел с непонятным ощущение какой-то важной потери все три пары. Всё пытался понять, в чём дело, что потерял? Даже на перекур забывал выходить. А со всех сторон только и слышно Тоха то, да Тоха другое...

Подошёл Пётр, наш староста группы:

–Тоха, завтра в роддом с нами едешь? – это ещё одна барышня из нашей группы разродилась и намечалась торжественная встреча.

– Служба завтра, ты же знаешь, второй караул. – Пётр и сам подрабатывал на пожарке, где-то в центре, по-моему тоже во втором:

– Передавай Валечке мои самые, самые и сыночка не забудь за меня цёмкнуть. Дай бог, ему здоровья. Имя придумали?

– Николай– муж Валентины, студент с нашего потока, говорит: – Хотят Николаем.

– Николай? – опробовал я на язык: – Хорошее имя. Удачи.

И пошёл на кафедру. Там мы с Володей провозились почти до полседьмого. Моделировали процессы и на аналоговой, и на цифровой ЭВМ. До скорости в 300 метров в секунду, система работала в принципе безупречно, а вот стоило только добавишь ещё метров 50 скорости, сразу при любом внешнем воздействии начинаются колебания, наверное, из-за того, что масса объекта маловата... Надо просчитать пару дифференциальных уравнении, но так их ещё предстоит составить.

Пора выходить, а Володя решил ещё часок покрутить систему. И мне что ли остаться, ещё на часок? Что бы знала шустрячка, как приставать к порядочным, или не очень порядочным парням? Тереться об них, моду выдумала? Но, представил, как там она будет торчать на морозе, под ложечкой стало не уютно. Пойду.

Площадь перед входом была ярко освещена, циркулировал народ, кто в метро, кто из... Её увидел сразу, похоже, и она одновременно, и сразу же пошла на встречу. Тут же прижалась и подставила, опять закрыв глазки, губки... Ну и дивица, ещё и сутки не знакома, а уже на всё готова, и я около её скис. Я осторожно прикоснулся губами к её губам. Черт, что с ней происходит, как не поцелую, так она и млеет, приходится обнимать, что бы не упала. Ну, дивица, как дивица, а сверху посмотрел на её кудряшки и как она прижалась ко мне. Чёрные мелкие кудряшки, беретик... Одела же зимой? Я бы вряд ли обратил на её внимание довольно высокая, мне почти до подбородка, правда на каблуках. Лицо ни чего выдающего слишком правильное, что бы привлекать внимание, вот только носик, идеальный. И причёска, брюнетка вся в мелких кудряшках, торчащих нимбом во все стороны.

Дивица, как дивица, со всеми положенными атрибутами. Она как-то не навязчиво навязывалась. Навязчивость обычно вызывает противодействие, а с ней? Может потому, что ещё и суток не знакомы? И потом, около неё со мной что-то происходит, видно, её обжималочки-зажималочки утром в метро подействовали гораздо сильнее, чем обычно. Сильнее, чем те ощущения, которые я испытывал с другими, многими шустрыми дивицами. Неужели подошло время прощаться с весёлой холостятской жизнью.

– Катерина. – постарался как можно строже. Она уже взяла себя в руки и засмеялась. Не плохо умеет, оценил я её тихое хихиканье.

– Я уже девятнадцать лет Катерина. – заявила насмешливо: – Пошли в кафе, а то замёрзла.

Я вспомнил песню, уж запамятовал чью, но суть:

– "И вот, скрипя зубами, несу между рядами, стаканчик газированной воды...".

Но отказываться не стал, и мне кофе не помешает, с утра ни чего не ел, может перехвачу чего и посущественней.

После кофе и рюмочки коньяка, не смог себе отказать в такой мелочи. А её, в кафе, угостил коктейлем на её выбор, чё там было, в тех коктейлях...

Не запомнил, как и оказались в метро. В вагоне метро, к явному её сожалению, толпы не было, вагон был полупустой, Я подумал, что, пожалуй, тоже не отказался бы и сейчас от утренних обжималок-прижималок, поймав у неё во взгляде явное разочарование отсутствием толчеи. Она повернулась ко мне, заглянув в лицо:

– Хорошо было утром? – пытливо всматривалась в глаза. Я понял, что тут, слова типа: удовлетворительно, или даже хорошо, не проканает:

– Не то слово.

– Повторим? – засветилась лукаво. Я оглядел вагон:

– Не поймут-с.

– А наплевать.

– Катерина... – протянул угрожающе, но она обхватив моё лицо уже присосалась. Я приобнял её, что бы не подумала, что сопротивляюсь, а потом легонечко отвёл. Глянул в глаза, она опять пребывала в каких-то загадочных глубинах. Как это у неё получалось?

– Катерина, нам выходить. – попытался строгостью вывести её из этого загадочного состоянии.

Она вздрогнула, с какой-то непонятной растерянностью посмотрела мне в глаза.

Ох, уж эта Катька, доведёт до греха, думал, сопровождая её на платформу. Что-то в ней ненормальное, шальное. Я её только сутки знаю, а она уже такое вытворяет, причём, я ведь и повода особого не давал. Глянул на неё, уцепившись за мою руку, но она шла уже в глубокой печали.

– Ты что это, Катя? – наклонился к ней, она отклонилась, отвернула голову:

– Ни чего.

Явно прозвучали слёзы. Ну вот, ещё не хватало. Начались сюси-пуси в стиле женских любовных романов? Такие резкие перемены настроения...

В вагоне электрички сидели друг на против друга, я с интересом наблюдал за ней. А она вся в какой-то беспричинной печали, смотрела в окно и водила пальцем по оконному стеклу.

– Катерина. – протянул я делая попытку вывести её из этого настроения. Она закусила нижнюю губу и глянула из подлобья мне в глаза. Решила поиграть в гляделки? Я ели сдерживал смех, она в ответ тихонько хихикнула и пересела ко мне.

– Здравствуйте девушка. – начал я прикалываться: – Чего загрустили. Давайте познакомимся, и я вас начну развлекать, начнём с обжималок-зажималок.

Она обхватила мою руку и подхватила:

– Не приставайте к порядочной девушке, она развлекается обжималками– зажималками только со своим парнем. – подыгрывала, но во взгляде не было ни какого веселья.

– Дык, парень ваш не стена и подвинуться может.

– Нет! Не подвинется. – и взглянула на меня со страхом и надеждой. Я обнял её:

– Экий он у вас несговорчивый, не бойсь любит очень. – завёл я привычный трёп. Но не тут-то было.

– Любит? – заглянула мне в глаза, и опять я не мог разгадать, что скрывается у неё в глазах.

– А куда денется?– с ума сойти, за сутки знакомства, а я уже признался в любви. Правда, для меня это особого труда не составляло. Я на курсе уже почти всем дивицам признавался, шутя конечно, и всё сожалел, что забыл дома паспорт, а то бы сразу и расписались.Так что, кому только не признавался, но, почему-то, в данном, конкретном случае, уже была не совсем шутка.

– Поцелуй меня – попросила, так жалобно. Ну, нам это не трудно, я очень легко прикоснулся к её губам своими. Но она обхватила меня за шею и крепко таки прижалась:

– Катька, нам скоро выходить! – строго приказал.

– Не выйду и тебя, не выпущу, мне и здесь хорошо! – заявила категорично. С ней явно происходило что-то непонятное. Что задумала?

Но, прохрипел голос в динамике, и я потащил её за руку на выход. Пока шли по переулкам на массив, она подозрительно молчала. Я попытался заглянуть ей в глаза, он она уклонилась. Что-то задумала? Опять перепады, ох, уж эти мне дивицы, кто или что управляет их настроением? Она вдруг повернула в сторону моего подъезда.

– Куда? – тормознулся я

– К тебе хочу.

Я хмыкну, так даже знает, где живу. Однако, ну и капризы: – Зачем?

– А вот хочу.

Девичьим капризам надо потакать. Зашли, из кухни выглянула мама, и углядев дивное создание в чудной голубенькой шубке, глянула с удивлением:

– Мама это Катя, вот захотела к нам в гости зайти. – представил.

– Вот и славно, Катенька. Вы будите ужинать?

– Спасибо большое, я только что поела у бабушки.– во, новости, и когда успела. Врёт?

– Антон, а ты?

– Нет откажусь. – почти весь день ни чего не ел: – А что там?

– Макароны по флотски. Котлеты. – мама с интересом рассматривала, как я помогаю снять Кате шубку, она начала снимать и сапоги, но мама подошла:

– Не вздумайте. – но эта упрямица уже их стащила, осталось только предложить ей тапочки. Сойдут и Витькины, он всё равно сегодня на дежурстве. Ножка у неё оказалась, на мой взгляд, крошечной.

– Вы учитесь вмести? – начала мама мягкий допрос. Из комнаты, оставив газету, подтянулся батя с интересом оглядывая гостью.

– Не...Она в медицинском. Твоя папа коллега.

– Здраствуйте коллега.

– Здравствуйте. Какая я коллега мне ещё учиться и учиться на врача. – пискнула она, её решимость попасть ко мне в гости уже поколебалась, но она явно уже струсила, но ещё пыталась не сдаваться.

На махонькой кухоньке, мама, несмотря на её протесты, насыпала и ей макарошек, положила туда котлету, и вышла. Трём людям в нашей кухне не развернуться. Я принялся наворачивать макарошки, ложкой отрезая от котлеты куски. Кивнул в сторону её нетронутой тарелки:

– Будешь?

– Нет.

Как она умеет так смотреть, что совершенно не поймёшь, что там прячется под мелкими кудряшками.

– Категорически отказываешься?

Кивнула головой.

– Ну, вольному воля. А мне ДП (дополнительное питание, можно сказать и двойная порция) – не церемонясь, взял её тарелку и вывернул всё в свою.

– Раз так, помой. – безропотно встала и помыла у раковины. Экая исполнительная. Я поел и принялся за чай:

– Глотнёшь?– в глазах у неё, появился непонятный азарт. Я шутливо начал прятать чашку, а потом протянул ей. Обхватила ладошками, пила мелкими глоточками, глядя на меня поверх кружки.

– Алло. Не наглеть, что-то и мене оставь.

Она тут же протянула кружку.

– Шутю.– пробасил притворно– Пейте, мамзеля, сколько угодно.– хотел добавить, лишь бы не уписалась, но воздержался, не настолько близкое у нас знакомство, что бы так фамильярничать.

В коридоре, спросила:

– А где твоя комната?

Я толкнул дверь, пропустил и включил свет:

– Наша с Витьком.

– Это твоя?– присела на мою койку. Я кивнул, угадала. Она встала, выключила свет. Прижалась и начала стягивать с меня свитер. Я и сам обычно в квартире его не ношу. Но она уже и за майку принялась. Тут я растерялся, ни как не ожидал от её такой прыти. Сняв майку, принялась теребить брючной ремень, но справиться не смогла и начала быстренько раздеваться сама. У меня дыхание перехватило от такой.... Или такого... Осталась в одном нижнем белье и юркнула под моё одеяло. С ожидания глядя на меня. Из окна в комнату, как обычно, падал свет уличных фонарей, поэтому было довольно светло. Деваться не куда, и чертовски хотелось к ней, под одеяло, уже аж ноги ватно подгибались. Щёлкнул тумблером магнитофона. Чуток громче чем нужно, зазвучала музыка. И к ней под одеяло...

Обхватила ногами меня и затихла, я осторожно повернулся и навис сверху, вглядываясь в её лицо. Глаза закрыты, прикусила нужную губу. Внезапно, открыла глаза и, быстро провела кончиком языка по губе, со всей силы прижалась.

Было очень туго. Спросил шепотом:

– Ты что, первый раз?

Кивнула. Я тогда перевернулся и закинул её на себя:

– Давай, сама управляйся. – прошептал ей на ушко.

Она прогнулась назад, пришлось удерживать, что бы не упала. Нажала. Сейчас мне всё сломает... Но раз, туго, но пошло... Прижалась крепко, крепко, откуда силы столько у такой малявки... И лежала совершенно не подвижно, только какие волны, мягко и медленно скользили вдоль её тела.

Я погрузился в какое-то оцепенение или транс, крепко её обхватив, ощущая нечто совершенно не понятное, как будто сверхчувствительный датчик попал в чужую вселенную, и считывал оттуда тончайшие нюансы ощущений. Наполняя меня какими-то вибрациями, непостижимыми прикосновениями... Ощущение абсолютного полного единства, я чувствовал её тело, как своё. Что-то начало происходить, где-то мягко прокатилась быстрая мягкая волна и застыла, как будто испугалась...

И вдруг, эта мягкие волны умножились, превратились с судорожные толчки...

И всё, мгновенье, и расслабилась до такой степени, словно кисель по мне растёкся. Сказать, что было хорошо, это ни чего не сказать. За всё время она не сделала, ни одного движения бёдрами. Но ощущение были, такими... С чем можно сравнить? Что-то наподобие доильного аппарата, пришла в голову аналогия, но только, как велосипед отличается от какого-то крутого Феррари, так и это сравнение с доильным. И пусть и велосипед, и Ферари – предназначены для передвижения, но различие между ними более чем существенное....

Я прямо чувствовал, как этот киселик на мне начинает опять оживать, как начинает уплотняться, собираться в объём... И опять началось с мягких волн, как-то медленно они протекали по её и теперь уже и моему телу. Мы уже были чем-то единым, я ощущал каждую клеточку её тела, даже чувственней чем своё тело:

– Я облачко. – прошептала, постанывая, таким тоном, что у меня... Просто нет слов, только никогда неиспытанные эмоции... Разве их можно передать словами? Всё равно, что слепому от рождения человеку, попытаться передать игру красок на закате.

Опять по нам пробежали судорожные волны... И всё, опять растекается киселек у меня по груди.

Только волны и киселёк, раз за разом. Волшебное чередование, в океане тончайших нюансов ощущений. Как это объяснить, когда простые прикосновения раскрываются в миллиардах их составляющих. Ощущения, подобно кирпичикам, которые соединившись, превращаются в архитектурный шедевр, так и ощущения составляли уже нечто, совершенно отличное от привычных, так же, как отличается кирпичик, от огромного архитектурного шедевра, состоящего из миллионов примитивных кирпичиков...