Текст книги "Маршал Конев"

Автор книги: Владимир Дайнес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Войска Калининского фронта, остановив противника, занимались инженерным оборудованием обороны и вели боевые действия местного назначения. Одновременно активизировалась деятельность разведывательных органов. В штаб фронта стали поступать сведения о сосредоточении крупных сил противника южнее Калинина, где оборонялась 30-я армия. В своем донесении в Ставку ВГК от 15 ноября генерал-полковник Конев отмечал, что в эту группировку входят две танковые (1-я и 6-я), две моторизованные (36-я и 14-я) дивизии, 900-й моторизованный полк, 8-й полк СС, а также подводятся силы со стороны Старицы. На клинском направлении действовали три пехотные дивизии (129,86,162-я). Командующий Калининским фронтом сообщал, что не располагает свободным резервом для маневра на бежецком направлении, а потому просил выделить одну стрелковую дивизию и одну танковую бригаду, пополнить танками 8-ю танковую бригаду, дать пополнение в количестве 65 тыс. человек^{151}. От 30-й армии требовалось спешно укрепить занимаемый рубеж обороны, усилив ее саперными подразделениями. В свой резерв Конев вывел две стрелковые дивизии 29-й армии и кавалерийскую дивизию, которые были сосредоточены северо-восточнее Калинина.

Каковы же были планы противника? Генерал-фельдмаршал фон Бок планировал силами 9-й армии и 3-й танковой группы провести операцию «Волжское водохранилище» с целью отбросить войска Калининского фронта к р. Лама, захватить переправы в западной части Волжского водохранилища и, развивая наступление в направлении на канал Москва, Волга, выйти на шоссе Теряево – Клин – Завидово^{152}. Левофланговым соединениям 9-й армии после захвата Селижарова предстояло перейти к обороне для обеспечения левого крыла группы армий «Центр». Главным силам 9-й армии должен был оказать содействие 5-й армейский корпус 4-й танковой группы, которому предписывалось 16 ноября нанести удар на Теряево.

15 ноября войска группы армий «Центр» возобновили наступление на Москву, сосредоточив основные усилия севернее и южнее столицы. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом. В ноябре морозы сковали землю. Танковые и моторизованные части противника теперь рвались к Москве не только по шоссейным дорогам. Войска Калининского и Западного фронта предпринимали все усилия для того, чтобы остановить врага. С целью не дать ему отдыха, заставить его почувствовать все «прелести» русской зимы, на которую он в последующем не раз ссылался, пытаясь найти оправдание своему поражению, по инициативе Сталина было решено создать в полосе боевых действий противника «зону пустыни». 17 ноября был издан приказ № 0428 Ставки ВГК, который требовал: «Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом». Для достижения этой цели предписывалось разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу врага на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог^{153}. Эта задача возлагалась на авиацию, артиллерию и минометы, команды разведчиков, лыжников, партизанские диверсионные группы и команды охотников (20–30 человек). При этом не принималось в расчет то обстоятельство, что пострадает не только противник, но и местное население, лишенное крова. К тому же все эти меры не оказали сколько-нибудь ощутимого воздействия на врага.

В эти дни у командующего Калининским фронтом обострилась язва желудка, да еще вернулась боль в ноге. Это было последствием падение с лошади в предвоенные годы. Поэтому И.С. Конев обзавелся палкой, которую применял не только при ходьбе, но и в других случаях. Обстановка в те ноябрьские дни сорок первого была настолько тяжелой, что некоторые командиры не всегда умели сдерживать свои эмоции и давали волю рукам. Если верить писателю Ф.И. Чуеву, то известный летчик Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Г.Ф. Байдуков рассказывал ему следующее: «Зимой вызвали на Военный совет фронта. Снега огромной высоты, до Сафонова добирались на “полуторке”. Прибыли. Из избы выходит Матвей Захаров, начальник штаба, будущий Маршал Советского Союза, вытирает кровь из носа: “Ударил, сволочь!” – Что ж такое, Матвей Васильевич, брал Зимний дворец, пистолет на боку висит, ты бы его проучил! – говорит Байдуков»^{154}. Главный маршал авиации А.Е. Голованов, с симпатией относившийся к И.С. Коневу, поведал Ф.И. Чуеву следующее: «Я тебе скажу следующее дело. Конев иной раз бил палкой провинившихся. Когда я ему сказал об этом, он ответил: “Да я лучше морду ему набью, чем под трибунал отдавать, а там расстреляют!”»^{155}

Прежде чем продолжить рассказ, остановимся кратко еще на одном событии, которое в последующем изменит личную жизнь И.С. Конева. Однообразная пища, картофельное пюре с тушенкой, не совсем подходила для больного язвой желудка. Поэтому Иван Степанович попросил своего адъютанта Сало-махина найти опрятную женщину, которая могла бы хорошо и разнообразно готовить, а также убирала в его комнате. Адъютант быстро справился с необычной задачей: в расположении тыла 30-й армии ему посоветовали поговорить с буфетчицей Антониной Васильевной Петровой. Она родилась на хуторе Мухино Торопецкого уезда Псковской губернии. Окончив школу, уехала в Москву, где устроилась буфетчицей в Наркомат леса. С началом войны вместе с подругой пошла в военкомат, откуда была направлена в 31-ю армию. После того как ее войска понесли значительные потери в Вяземском сражении, Антонина была отправлена в Москву. Но снова попросилась на фронт, попав теперь в 30-ю армию. Кроткая на вид, но с сильным характером девушка понравилась командующему фронтом. Не прошло и полугода, как между ними завязались близкие отношения…

В ходе упорных боев соединения 3-й танковой группы генерал-полковника Райнхардта сумели потеснить правый фланг 30-й армии на левый берег Волги[35]35
  Согласно директиве № 004940 Ставки ВГК 30-я армия Калининского фронта с 23 часов 17 ноября 1941 г. с целью укрепления правого фланга Западного фронта была передана в его состав.


[Закрыть]. Воспользовавшись этим, части 56-го армейского корпуса 23 ноября захватили Клин, вынудив отойти войска 16-й армии. В результате между ней и 30-й армией образовался разрыв и создалась реальная угроза прорыва обороны Западного фронта и обхода противником его правого крыла. Но к этому времени среди высшего руководства вермахта и Сухопутных войск возникли сомнения в реальности своих планов. «Мы должны иметь в виду, – отмечал генерал-полковник Гальдер, – что никому из противников не удастся окончательно уничтожить другого или решающим образом нанести ему поражение». Этот вывод примечателен тем, что в нем впервые звучит признание провала плана блицкрига и неспособности вермахта «решающим образом нанести поражение» Красной Армии. Далее Гальдер пишет: «Военная мощь России более не представляет угрозы для Европы. Противнику нанесен решающий удар, что в большей мере обеспечено оперативной и четкой работой службы снабжения. Но противник еще не уничтожен. Окончательно разгромить его в этом году мы не сможем, несмотря на немалые успехи наших войск. Колоссальные размеры территории и неистощимость людских ресурсов этой страны вообще не позволяет гарантировать полного поражения противника. Разумеется, мы это сознавали с самого начала. В этом году мы должны наступать до тех пор, пока нами не будут созданы благоприятные условия для продолжения наступления в будущем году»^{156}.

Гальдер еще не знал, что скоро вермахту придется не наступать, а обороняться. По решению Ставки ВГК от 24 и 25 ноября в тылу Западного фронта началось сосредоточение резервных армий: 10-й – в районе Рязань, Канино, Шилово; 26-й – в районе Ногинск, Воскресенск, Коломна, Орехово-Зуево; 61-й – в районе Ряжск, Раненбург, Мичуринск, Старо-Юрьево.

Командующий группой армий «Центр», опасаясь наступавших холодов, предпринял 27 ноября еще одну отчаянную попытку прорваться к Москве, на этот раз по Дмитровскому шоссе. Под напором превосходящих сил противника левофланговые соединения 30-й армии отошли на восточный берег канала Москва – Волга. В ночь на 28 ноября передовой отряд 7-й танковой дивизии захватил Яхрому и мост через канал. В то же время 4-я танковая группа генерал-полковника Э. Гепнера усилила давление на 16-ю армию и потеснила ее. 30 ноября враг занял Красную Поляну, подойдя к Москве на пушечный выстрел.

Успешные действия 4-й танковой группы, казалось бы, давали повод для торжества: окружение Москвы – дело ближайших дней. Но фон Бок реально оценивал обстановку и возможности своих войск и войск Красной Армии. 1 декабря он докладывал Верховному Главнокомандованию вермахта, что «сражения последних 14 дней показали, что “полное уничтожение” противостоящей нам русской армии является не более чем фантазией». Фон Бок считал нецелесообразным остановиться у ворот Москвы, где сеть шоссейных и железных дорог является наиболее густой во всей восточной России. Это могло привести к тяжелым позиционным боям, к которым его войска не были готовы. Для того чтобы окружить Москву и плотно запечатать ее с юго-востока, востока и северо-востока, не хватало сил. По мнению фон Бока, дальнейшее наступление является «атакой без смысла и цели, так как время приближается к роковой черте, когда силы наступающих войск будут исчерпаны полностью»^{157}. Необходимо было усилить группу армий «Центр» не менее чем 12 дивизиями, навести порядок на железных дорогах с целью обеспечения регулярного снабжения войск. В противном случае придется искать в тылу удобные для обороны «спрямленные позиции», которые войска смогут занять, как только будет издан соответствующий приказ.

Итак, фон Боку не удалось выполнить приказ Гитлера по окружению Москвы. Операция «Тайфун» захлебнулась. Стратегическая инициатива стала переходить к Красной Армии. Успешное завершение Московской стратегической оборонительной операции явилось результатом возросшего искусства командиров и военачальников Красной Армии, героизма и самопожертвования личного состава всех родов войск. При этом они понесли значительные потери: безвозвратные – 514 338, санитарные – 143 941 человек, 2785 танков, 3832 орудия и миномета, 293 боевых самолета^{158}. Эти утраты несопоставимы с потерями врага, которые в период 16 ноября по 5 декабря составили всего 155 тыс. человек, 777 танков, сотни орудий и минометов. Большие потери войск Красной Армии в живой силе, боевой технике и вооружении были обусловлены просчетами Ставки ВГК в оценке обстановки и определении направлений сосредоточения основных усилий врага. Кроме того, оборона на этих направлениях оказалась недостаточно подготовленной в инженерном отношении. В ходе ожесточенных оборонительных боев родилась идея контрнаступления не на одном каком-либо участке того или иного фронта, а на вполне конкретном стратегическом направлении. Такого поворота событий враг, естественно, не мог и предполагать. Не случайно он сам первым заговорил о «чуде под Москвой»…

Глава 3.
КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ ПОД МОСКВОЙ

«Чудо» под Москвой произошло по инициативе командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова. Еще в ходе оборонительных сражений он 30 ноября 1941 г. направил в Ставку ВГК план-карту контрнаступления с коротенькой запиской исполняющему обязанности начальника Генерального штаба генерал-лейтенанту А.М. Василевскому: «Прошу срочно доложить Народному Комиссару Обороны т. Сталину план контрнаступления Зап. фронта и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой». Главный удар намечалось нанести 3–4 декабря силами четырех армий (1-я ударная, 20-я, 16-я и 10-я резервная), к которым 5–6 декабря присоединялась 30-я армия. Замысел состоял в том, чтобы «ударом на Клин, Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле и ударом на Узловая и Богородицк во фланг и тыл группе Гудериана разбить противника на левом крыле фронта армий Западного фронта». Остальные армии Западного фронта должны были 4–5 декабря перейти в наступление с ограниченными задачами, чтобы сковать противника и лишить его возможности переброски войск. Основные силы авиации (75%) предусматривалось использовать для поддержки 1-й ударной, 20-й и 16-й армий^{159}.

Глубина контрнаступления ограничивалась расстоянием в 60 км к северу от Москвы и около 100 км – к югу от нее. «Для постановки войскам фронта более далеких и решительных целей, – вспоминал Жуков, – у нас тогда еще не было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и нанести ему возможно большие потери»^{160}.

И.В. Сталин начертал на документе синим карандашом резолюцию: «Согласен». В то же время он посчитал необходимым привлечь к контрнаступлению войска Юго-Западного и Калининского фронтов.

Войска Юго-Западного фронта должны были окружить и уничтожить елецко-ливенскую группировку противника, поставив под угрозу тылы 2-й танковой армии, что содействовало бы ее разгрому войсками левого крыла Западного фронта.

Задачи войск Калининского фронта были определены в директиве № 005292 Ставки ВГК, подписанной в половине четвертого утра 1 декабря И.В. Сталиным и генерал-лейтенантом А.М. Василевским. Она легла в основу планирования и проведения Калининской наступательной операции. Согласно директиве, требовалось в течение двух – трех дней сосредоточить ударную группировку в составе наиболее боеспособных соединений и частей (119, 246, 250, 256-я стрелковые, 54-я кавалерийская дивизии, отдельная мотострелковая бригада), большей части артиллерии РГК и всех гвардейских минометных частей и танков. Этими силами предписывалось нанести удар на участке (искл.) Калинин, (искл.) Судимирка в направлении Микулино, Городище и Тургиново с целью выйти на тылы клинской группировки противника и содействовать войскам Западного фронта в ее уничтожении^{161}.

И.В. Сталин отвел командующему Калининским фронтом на подготовку к операции два – три дня, то есть переход в наступление намечался 3–4 декабря. Это не смутило С.М. Борзунова, который пишет, что Конев был против проведения данной операции из-за недостатка сил и средств, согласившись под нажимом Сталина и Василевского предпринять активные действия не ранее 5 декабря^{162}.

А как же все обстояло на самом деле? Сразу же после издания директивы № 005292 состоялся разговор по прямому проводу между генералами Василевским и Коневым^{163}.

КОНЕВ: – Здравствуйте, товарищ Василевский! Ознакомился с Вашим предложением. Докладываю:

Оперативная выгодность нашего фронта мне понятна. Предлагаемый вами удар целесообразен. Но мои возможности сейчас настолько ограничены, что всего могу собрать две стрелковые дивизии, мотобригаду и 54-ю кавалерийскую дивизию в составе 800 сабель. Предложенная Вами 119-я стрелковая дивизия выведена быть не может. Она сейчас занимает фронт 20 км. Также нельзя снять 246-ю стрелковую дивизию, которая занимает фронт 15 км. 256-я стрелковая дивизия имеет всего два полка, обороняя фронт 15 км, в том числе с востока от Калинина. Все дивизии имеют численность в среднем две с половиной – три тысячи. Танков в составе фронта нет. Дивизионной артиллерии некоторые дивизии имеют по сокращенному штату до 50 процентов. Очень плохо с ручными, станковыми пулеметами. Операции, которые проводились и проводятся сейчас, имели целью не допустить противнику снятия войск с нашего фронта. В результате операции мы имеем притянутые дополнительно под Калинин части 162-й пехотной дивизии противника. Исходя из реальных возможностей, решил провести перегруппировку и с утра 3 декабря продолжать наступление по овладению Калинином, перерезать пути, идущие на юг и на Старицу. Для выполнения вами предложенной операции прошу усилить фронт двумя стрелковыми дивизиями и хотя бы одной танковой бригадой. В случае невозможности выделить из резерва Главного Командования прошу выделить за счет Северо-Западного фронта. Насколько мне известно, перед Северо-Западным фронтом всего восемь – девять дивизий.

ВАСИЛЕВСКИЙ: – Товарищ командующий, известны ли Вам события под Ростовом?[36]36
  Речь идет о Ростовской наступательной операции, предпринятой 17 ноября 1941 г. войсками Южного фронта. 29 ноября они освободили Ростов. В ходе операции армии Южного фронта сковали силы группы армий «Юг», не позволив немецкому командованию усиливать за ее счет группу армий «Центр», наступавшую на главном – московском направлении.


[Закрыть] Сорвать наступление немцев на Москву и тем самым не только спасти Москву, но и положить начало серьезному разгрому противника можно лишь активными действиями, с решительной целью. Если мы этого не сделаем в ближайшие дни, то будет поздно. Калининский фронт, занимая исключительно выгодное оперативное положение для этой цели, не может быть в стороне от этого. Вы обязаны собрать буквально все для того, чтобы ударить по врагу, а он против вас слаб. И, поверьте, успех будет обеспечен. Товарищ Сталин разрешил немедленно перебросить Вам для этой цели еще одну 262-ю стрелковую дивизию Северо-Западного фронта. Она начинает погрузку сегодня в 18 часов. Дивизия имеет в своем составе свыше 9 тысяч человек и неплохо вооружена. Ставка Верховного Главнокомандования считает не только возможным, но и необходимым снять с фронта и сосредоточить для удара указанные мной дивизии. Мне непонятно Ваше заявление, что все эти дивизии имеют в своем составе всего лишь по две – три тысячи человек. Передо мной донесение вашего штаба, полученное 24 ноября, по которому 246-я стрелковая дивизия имеет 6 800 человек, 119-я – 7200, 252-я – 5800, 256-я – 6000 и так далее. Если в этих дивизиях, как Вы заявили, действительно слаба артиллерия, то Вы сможете усилить их за счет артполков РГК, которых Вы имеете девять. По вопросу о танках буду докладывать Верховному. Ответ дадим позднее.

КОНЕВ: – Войска Калининского фронта все время активно дерутся, и будут драться, не могут стоять и не будут стоять в стороне. Я докладывал о необходимости усиления фронта. Я уже, до Вашего предложения, начал вытягивать отдельные соединения юго-восточнее Калинина. В частности, вытянул два артполка РГК, собрал эрэсы[37]37
  Эрэсы – гвардейские минометные части и подразделения.


[Закрыть] и провел ряд других мероприятий. Но я докладывал, что в соответствии с задачей, которая ставится, то есть удар в направлении Тургиново, моих сил недостаточно. Все, что соберу, имею в виду действовать активно и обязательно прорвать оборону и выйти в тыл противнику. И для развития удара по глубине еще раз прошу доложить хозяину об усилении танками. Отпустить три боекомплекта снарядов, особенно подбросить для эрэсов. Прошу дать хотя бы еще один дивизион эрэс. У меня всего один дивизион и одна батарея. Также прошу хотя бы сто станковых и сто ручных пулеметов, так как, например, 243-я стрелковая дивизия имеет 7 станковых пулеметов и 20 ручных. Относительно численности наших дивизий я дал вам цифру в штыках без артиллеристов, саперов и связистов. Кроме того, вы, видимо, не учитываете потери за последние четверо суток. Они большие.

ВАСИЛЕВСКИЙ: – Относительно танков, дивизиона эрэс и так далее сейчас доложу Главковерху. В отношении боеприпасов сейчас же дам указание. По вопросу о состоянии ваших дивизий могу лишь заявить, что согласно донесению вашего штаба войска фронта за время последней наступательной операции потеряли всего до двух тысяч человек. Когда сможете начать эту операцию с учетом перегруппировки ваших пяти стрелковых дивизий, одной дивизии Северо-Кавказского военного округа и одной дивизии Калининского фронта? Разгрузку 262-й стрелковой дивизии намечаю, если Вы утвердите, в районе Лихославль, Крючково. Дивизия начнет прибывать к вам завтра утром и закончит, по-видимому, числа четвертого.

КОНЕВ: – Какой темп дан для 262-й стрелковой дивизии и где назначена разгрузка? Когда прибывает и сосредоточится 262-я стрелковая дивизия? Не возражаю против разгрузки Лихославль, Крючково. Сейчас отдам распоряжение о подготовке. Прошу начать операцию не раньше 5 декабря. 262-ю стрелковую дивизию – она несколько опоздает – поставлю во второй эшелон. А какая дивизия прибывает из Северо-Кавказского военного округа?

ВАСИЛЕВСКИЙ: – Извините, это ошибка. К вам, повторяю, поступают 262-я стрелковая дивизия из Северо-Западного и пятая из Западного фронта. По вопросу о начале операции – дорог буквально каждый час, а поэтому надо принять все меры к тому, чтобы начать операцию не позднее утра четвертого.

КОНЕВ: – Мне понятно. Приму все меры к скорейшей готовности. Оттягивать время не буду. Повторяю, что всего соберу для удара: 256-ю, 250-ю, 119-ю стрелковые дивизии, мотобригаду, 54-ю кавалерийскую дивизию, 5-ю стрелковую дивизию – очень слабенькую, 262-ю стрелковую дивизию, три полка РГК, дивизион эрэс. Участок 119-й стрелковой дивизии передаю 29-й армии. Левую границу для 29-й армии устанавливаю – Калинин включительно. Таким образом, в состав 29-й армии войдут 183, 246, 174, 252, 245-я стрелковые дивизии. Ударную группировку объединит командарм-31 Юшкевич. Такие распоряжения уже отдал.

ВАСИЛЕВСКИЙ: – Все же считаю, что 246-ю стрелковую дивизию нужно и целесообразнее снять с фронта и использовать для удара.

КОНЕВ: – Товарищ Василевский, и при этом положении фронт 29-й армии будет вытянут в линию, без дивизионных и полковых резервов. А он включает три важных направления: на Торжок, на Медное и на Калинин. Больше уже вытянуть нельзя. И так вытягиваю 119-ю стрелковую дивизию, иду на риск.

ВАСИЛЕВСКИЙ: – В районе Калинина можно быть спокойным и за фронт восточнее Калинина.

Таким образом, И.С. Конев не «согласился» начать активные действия не ранее 5 декабря, а сам назвал эту дату. Даже не представляю себе командующего фронтом, который мог «согласиться» начать наступление, да еще и сам определять сроки его начала! Если бы каждый командир «соглашался» выполнять боевые задачи, то, вероятнее всего, война была бы проиграна.

Несколько по-иному излагает события, связанные с подготовкой контрнаступления под Москвой С.Е. Михеенков. Он пишет: «Не было у Ставки уверенности в том, что декабрьские удары перерастут в наступление трех фронтов, прикрывавших Московское направление. Вот и решили: пусть начнет Конев, а там посмотрим… Итак, войскам Калининского фронта суждено было начать контрнаступление под Москвой»^{164}. Все эти выводы вызывают только недоумение. Выходит, что Ставка ВГК, командующий Западным фронтом, Генеральный штаб действовали наобум: ударим силами Калининского фронта, а там видно будет!? Как мы увидим далее, все обстояло иначе.

Генерал-лейтенант А.М. Василевский, говоря об исключительно выгодном оперативном положении Калининского фронта, учитывал, что он буквально нависал над левым крылом группы армий «Центр». Удар войск фронта на Тургиново позволял совместно с правым крылом Западного фронта окружить и уничтожить клинскую группировку врага. Как и просил генерал-полковник Конев, ему на усиление были приданы из состава Западного фронта 5-я стрелковая дивизия, а из Северо-Западного фронта – 262-я стрелковая дивизия.

Задача по переходу в наступление ударной группировки Калининского фронта облегчалась еще и тем, что 2 декабря начали наступление правофланговые армии (1-я ударная и 20-я) Западного фронта. Они в ходе четырехдневных ожесточенных боев соответственно продвинулись на 4–5 км и 1,5–2 км. Несмотря на столь скромные результаты, обе армии сковали соединения 3-й танковой группы, не позволив фон Боку перебросить ее к Москве и ослабить давление на 16-ю армию группы армий «Север».

К началу контрнаступления войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов насчитывали около 1,1 млн. человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка и 1 тыс. самолетов^{165}. Группа армий «Центр» имела 1,7 млн. человек, около 13,5 тыс. орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов^{166}. Ее превосходство в личном составе составляло 1,5 раза, в артиллерии – 1,8 и в танках – 1,5 раза. И лишь по численности авиации превосходство в 1,6 раза было на стороне советских фронтов.

Какими же силами располагал Калининский фронт? В его трех армиях (22, 29 и 31-я) насчитывалось всего около 100 тыс. человек, 980 орудий и минометов, 67 танков, 66 самолетов (из них более 40 исправных). Ему противостояла 9-я армия (6,23 и 27-й армейские корпуса) группы армий «Центр», имевшая 153 тыс. человек, 2198 орудий и минометов, 60 танков. Она превосходила войска фронта по людям в 1,5 раза, по орудиям и минометам – в 2,2 раза, а по танкам соотношение было равным. Под руководством командующего 9-й армией генерал-полковника Штрауса город Калинин был превращен в мощный узел обороны. Здесь находились три пехотные дивизии, а с учетом резервов можно было ожидать участия в борьбе за город до пяти-шести таких дивизий.

Свое решение на проведение операции командующий Калининским фронтом доложил генерал-лейтенанту Василевскому:

– Я решил прорвать вражескую оборону западнее и восточнее Калинина, частью сил ударной группировки фронта окружить и уничтожить противника в районе города и одновременно развивать наступление на юг. Главные силы 29-й армии (246,252 и 243-я стрелковые дивизии) утром 4 декабря во взаимодействии с 31-й армией наносят удар на Даниловское с целью овладеть городом Калинин и в дальнейшем наступать на Тураево, отрезая пути отхода противника в северо-западном направлении. Часть сил 29-й армии (183-я и 174-я стрелковые дивизии) выделяю для обороны торжокского и меднинского направлений. Войска 31-й армии переходят в наступление в час дня 4 декабря, нанося главный удар центром на Старый Погост, Микулино-Городище с задачей к исходу 7 декабря овладеть рубежом р. Шоша, выйти на тылы клинской группировки противника и оказать содействие Западному фронту в окружении и уничтожении этой группировки. Резерв фронта – 54-я кавалерийская дивизия и отдельная мотострелковая бригада – сосредоточен в районе Романова в готовности развить успех 31-й армии на Пушкино. Продолжительность артиллерийской подготовки в полосе 31-й армии устанавливаю в 45 минут, а в 29-й армии – 30 минут. Атака пехоты будет сопровождаться методом последовательного сосредоточения огня. Соединениям 22-й армии поставлена задача обороняться на селижаровском и торжокском направлениях. На поддержку ударной группировки фронта выделяется вся авиации.

Операция проводилась в полосе шириной свыше 100 км и на глубину до 50 км. В короткие сроки под руководством генерал-полковника Конева была проведена перегруппировка войск. На участке от Калинина до Судимирки (ширина 28 км) были развернуты пять стрелковых дивизий 31-й армии. На участке прорыва шириной 6 км были сосредоточены наиболее боеспособные 119-я и 250-я стрелковые дивизии. Здесь же была создана достаточно высокая, по меркам того времени, плотность артиллерии – 45 орудий на 1 км фронта. Севернее Калинина на участке шириной до 30 км была создана ударная группировка в составе трех стрелковых дивизий 29-й армии. На это же направление планировалось сосредоточить две стрелковые дивизии, направленные Ставкой ВГК для усиления Калининского фронта.

В связи с тем, что подготовка к контрнаступлению осуществлялась в ходе оборонительных действий, не удалось тщательным образом организовать взаимодействие родов войск, подвезти в достаточном количестве боеприпасы и горючее. К началу контрнаступления войска получили свыше 2,5 заправок горючего (без учета высокооктанового бензина), в среднем 5,5 сутодач продовольствия и более 2 боекомплектов снарядов и мин^{167}. Такое количество боеприпасов не обеспечивало решения артиллерией в полном объеме всех задач в наступательном бою. Малочисленность артиллерии не позволяла сводить ее в мощные артиллерийские группы, а маневр ею затруднялся острой нехваткой средств тяги, особенно необходимых в условиях снежной зимы. Поэтому пришлось ограничиться созданием в стрелковых дивизиях артиллерийских групп поддержки пехоты (по числу полков первого эшелона) в составе одного – трех дивизионов и минометных подразделений. Из подвижных сил генерал-полковник Конев располагал всего двумя отдельными танковыми батальонами, которые он расположил на левом крыле.

Инженерные войска Калининского фронта оборудовали исходные районы наступления, прокладывали колонные пути, строили и ремонтировали мосты, дороги, обеспечивали продвижение войск по ним, проделывали проходы в минных полях и других заграждениях. С целью обеспечения четкого управления войсками намечалось использовать местные телефонно-телеграфные линии и подвижные средства связи.

Особое внимание уделялось оперативной маскировке. Все передвижения войск осуществлялись, как правило, ночью, а если днем, то только в сложных погодных условиях – снегопады и разыгравшиеся вьюги благоприятствовали этому. Кроме скрытности нужно было использовать элемент внезапности и быстроты – промедление пошло бы на пользу лишь противнику. Поэтому пауза для перехода от обороны к контрнаступлению исключалась.

В войсках проводились мероприятия, направленные на достижение психологического перелома в сознании воинов, которые были вынуждены долгие месяцы отступать и вести оборонительные бои. С этой целью активизировалась пропаганда героического прошлого России, связанного с именами Александра Невского и Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, Александра Суворова и Михаила Кутузова, Федора Ушакова и Павла Нахимова. В печати и устной пропаганде приводились яркие примеры подвигов воинов всех родов войск, отличившихся в тяжелых оборонительных сражениях на полях Подмосковья.

В ночь на 5 декабря в штаб Калининского фронта по указанию Сталина прибыл генерал-лейтенант Василевский. Он передал командующему фронтом директиву на переход в контрнаступление и разъяснил ему все требования по ней. После возвращения в Москву Василевский был принят Сталиным, который спросил:

– Какое настроение у товарища Конева?

– По-моему, боевое. Завтра утром начинает контрнаступление, обещал выполнить директиву Ставки.

Почему контрнаступление Калининского фронта начиналось утром 5 декабря, а не утром четвертого, как докладывал Конев? Это было обусловлено тем, что танки, направленные фронту, оказались без горючего. Их заправка была запланирована на 4 декабря. С учетом этого Сталин разрешил начать операцию утром 5 декабря, о чем Василевский сообщил заместителю начальника штаба фронта полковнику A.A. Кацнельсону.

Все мероприятия, которые проводились Ставкой ВГК, Генеральным штабом Красной Армии и командующими фронтами по обеспечению скрытности подготовки к контрнаступлению, себя в целом оправдали. Начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник Гальдер 2 декабря отмечал в своем дневнике: «Наступающий фланг группы армий (речь идет о группе армий «Центр». – Авт.) вследствие тяжелых боев медленно продвигается вперед. Общий вывод: сопротивление противника достигло своей кульминационной точки. В его распоряжении нет больше никаких новых сил»^{168}.

Более осторожным в своих выводах был командующий группой армий «Центр». Он, считая, что войска Красной Армии не способны вести наступательные действия, решил не ждать их начала. Замысел фон Бока состоял в том, чтобы отвести свои войска на запад, выиграть время и заставить Красную Армию, если она все-таки перейдет в контрнаступление, ударить по пустому месту. 5 декабря командующие 4-й армией, 4-й и 3-й танковыми группами получили из штаба группы армий «Центр» приказание № 2870/41, в котором говорилось: