Текст книги "Маршал Конев"

Автор книги: Владимир Дайнес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

В.О. Дайнес
МАРШАЛ КОНЕВ

Глава 1.
«КОМИССАР С КОМАНДИРСКОЙ ЖИЛКОЙ»

В конце XII – начале XIII века посланник Бухарского ханства, посетивший Вятский край, изложил свои впечатления в рукописной книге, один из экземпляров которой находится в Самарканде, а другой – в библиотеке Бомбея. Автор книги упоминает деревню Лодейно, на подходе к которой со стороны р. Пушма, на высоких столбах был сооружен помост в виде ладьи. По ночам на помосте зажигалась смола, что служило ориентиром для тех, кто плыл по реке. Через Лодейно на юг когда-то проходил водно-волоковой путь, затем Орловский (Орловско-Вятский) тракт. Свое название деревня, видимо, получила от слова «ладья», «лодья» – по-старому. Здесь примерно с середины XVI века строились лодейки, байдары, барки, предназначенные для сплава грузов по течению. Жители Лодейно также содержали постоялые дворы, сеяли зерновые культуры и лен, рубили лес для продажи.

В середине XIX века деревня Лодейно входила в состав Щеткинской волости Никольского уезда Вологодской губернии^{1}. Дома строились вдоль Орловско-Вятского тракта. Четвертым домом с левой стороны тракта, считая от бывшего залива на р. Волосница, был дом прадеда будущего Маршала Советского Союза И.С. Конева. Этот дом по наследству достался его деду, тоже Ивану Степановичу, по прозвищу Епишня[1]1
  В русских деревнях детей, рано оставшихся без отца, именовали не по отчеству, а по имени матери. Мать Ивана Конева звали Епифания, а ее детей – Епишня.


[Закрыть]. Он был предприимчивым человеком, содержал небольшую лавочку с товарами при почтовой станции, располагавшейся в его доме. По инициативе Ивана Степановича была построена школа, но затем здание приобрел купец Д. Попов и увез его для своих целей.

В семье Ивана Степановича Конева было пятеро детей: сыновья Степан, Федор, Дмитрий, Григорий и дочь Клавдия.

Федор и Григорий, крепкие и рослые, служили в русской армии. Оба стали унтер-офицерами. В годы Первой мировой войны Григорий проявил отвагу и мужество, за что был награжден четырьмя Георгиевскими крестами. Федор в последующем служил в полиции в чине урядника. Дмитрий уехал в Архангельск, где устроился на лесную биржу рабочим, а затем стал мастером.

Степан, после ранней смерти отца и матери, воспитывал малолетнего брата Григория и сестру Клавдию. В феврале 1897 г. он женился на Евдокии Степановне Мергасовой из соседней деревни Серкино (Подволочье). Согласно записи в метрической книге 15 (27) декабря у них родился сын Иван, который был на следующий день крещен священником Петром Жуковым и дьяконом Виктором Нечаевым. В этой записи указано, что мальчик родился в крестьянской семье. Однако полвека спустя Конев в своей автобиографии уточнил, что происходит из «семьи бедного крестьянина». Но начальник 3-го управления Наркомата обороны СССР майор государственной безопасности А.Н. Михеев, подготовивший 16 июля 1941 г. справку на Конева, причислил его к выходцам «из зажиточных крестьян». Более того, Ивану Степановичу вменялось в вину сокрытие того факта, что «его отец кулак, что его родной дядя Конев Ф.И. являлся долгое время урядником, издевался над крестьянами, был в 1929 году арестован органами НКВД, при аресте пытался покончить жизнь самоубийством»^{2}. Мы теперь знаем, что «органы» ловко стряпали дела, выдавая черное за белое и наоборот. В то время любого трудолюбивого крестьянина считали кулаком те, кто не хотел работать, а пытался присвоить чужое.

Урядник Ф.И. Конев добросовестно относился к своим обязанностям. Об этом свидетельствует следующий факт. В доме Коневых на стене висела лубочная карта мира, на которой по территориям разных стран были соответственно размещены фигуры царей, королей и президентов. Иван то ли с озорства, то ли по какой другой причине, выколол глаза у японского императора и русского царя. Это заметил Федор Иванович, который тут же принялся рыться в книжках, обнаружив среди них брошюру о революции 1905 года. Естественно, племяннику был устроен разнос, а его отец предупрежден, что при повторении подобного оба будут посажены.

Е.С. Мергасова умерла в день рождения дочери Маши. Все заботы о воспитании Ивана Конева легли теперь на плечи тети Клавдии. Вскоре Степан Иванович женился на Прасковье, которую в деревне звали уважительно Семеновна. С шестилетнего возраста Иван, в меру своих сил, помогал старшим. Он ставил самовар для приказчиков, приезжавших от лесоторговцев, бегал в лавочку за баранками и махоркой, выполнял другие поручения. Повзрослев, вместе с отцом вывозил бревна с лесосек. Несмотря на это, успешно окончил двухклассную земскую школу, которая находилась в четырех верстах от Лодейно в деревне Яковлевская Гора Затем поступил в Пушемско-Никольское земское четырехклассное училище в селе Щеткино. Учитель литературы Илья Михайлович, человек незаурядный, любил детей, помогал им. Иван к учебе относился с прилежанием, заслужив в 1910 г. похвальный лист «За выдающиеся успехи и примерное поведение».

По воспоминаниям земляков, И.С. Конев с увлечением поглощал книги о великих полководцах прошлого, о войнах и восстаниях в Древнем Риме, о славных победах русской армии. Страсть к чтению военной литературы сохранил на всю жизнь. Английский писатель А. Верт в своей книге «Россия в войне 1941–1945» приводит следующее свидетельство писателя Б.Н. Полевого[2]2
  Настоящая фамилия Кампов.


[Закрыть] о маршале Советского Союза И.С. Коневе: «Очень любит читать, поэтому всегда возит с собой целую библиотеку. Увлекается чтением Ливия[3]3
  Ливий Тит (Titus Livius) (59 г. до н.э. – 17 г. н.э.), древнеримский историк. Автор «Римской истории от основания города», в которой погодно изложена вся история Рима от его легендарного основания до 9 г. до н.э. Из 142 книг сохранилось 35 (описание событий до 293 г. до н.э. и 218–168 гг. до н.э.); содержание остальных книг известно по кратким изложениям и так называемым извлечениям позднейшего времени. Ливии не исследовал римскую историю, а излагал ее, объясняя ход исторических событий изменением морально-нравственных устоев общества. По его мнению, быт и нравы древних римлян способствовали созданию римского величия.


[Закрыть], а также наших классиков, которых любит цитировать в разговоре, – то тут, то там ввернет что-нибудь из Гоголя, или Пушкина, или же из “Войны и мира”»^{3}.

Но все это будет позже. Иван Конев, окончив земское училище, устроился на работу табельщиком по приемке леса, а затем по совету отца направился в Архангельск. Здесь его встретил дядя Дмитрий Иванович, который помог племяннику устроиться в порту по прежней профессии – табельщиком.

В мае 1916 г. Ивана Конева призвали в русскую армию и направили в запасный полк, стоявший в г. Моршанск Тамбовской губернии. Грамотный, физически развитый призывник обратил на себя внимание командиров, и его отобрали в учебную артиллерийскую команду. Здесь он упорно постигал артиллерийское дело, освоив профессии всех орудийных номеров, и особенно наводчика. По завершении учебы ему присвоили звание фейерверкера[4]4
  Фейерверкер (нем. Feuer и Werker – работник огня) – унтер-офицерское воинское звание и должность в артиллерийских частях российской армии.


[Закрыть] и зачислили в резервную тяжелую артиллерийскую бригаду, располагавшуюся в Москве на Ходынском поле.

Как и положено советским полководцам, И.С. Конев в своей автобиографии пишет, что в период Февральской революции принимал участие в освобождении арестованных солдат своей бригады и в аресте жандармов. Летом 1917 г. дивизион, в котором служил младший унтер-офицер Конев, был отправлен на Юго-Западный фронт. Однако ему не довелось принять участие в боевых действиях и проявить себя на артиллерийском поприще. Зато он добился успеха в политической деятельности. После Октябрьской революции Иван Степанович, поддерживавший большевиков, избирается членом батарейного солдатского комитета.

В декабре 1917 г. по старому стилю завершилась служба И.С. Конева в российской армии. После демобилизации он вернулся в родные края, где его с радостью встретили тетя Клавдия и сестра Мария. Отец в это время находился на заработках, а потому с ним удалось увидеться лишь через пять лет. По свидетельству Конева, вместе с группой демобилизованных солдат своей волости он организовал свержение земской управы, проводил конфискацию помещичьих и церковных земель, аресты купцов и торговцев «и все остальные действия, вызываемые социалистической революцией». В феврале 1918 г. был направлен делегатом на уездный съезд Советов Никольского уезда, где его выбрали в уездный исполком и оставили на постоянной работе – военным комиссаром.

В функции военного комиссара входило комплектование и формирование подразделений и частей новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии, создававшейся по декрету Совета Народных Комиссаров РСФСР от 15 (28) января 1918 г. С новыми обязанностями И.С. Конев справлялся успешно, что не осталось без внимания. В июне он избирается председателем уездного комитета РКП(б)^{4}. Почти одновременно становится командиром революционного отряда. 18 июня в газете «Плуг и молот» была опубликована следующая заметка: «14 июня из города Никольска отправился на фронт добровольцем один из лучших, честных, всей душой преданных революции организатор ячейки коммунистов, военком, дорогой товарищ Конев И.С.». Отряд под его командованием принимал участие в подавлении «кулацких» восстаний в Никольском уезде. В июле Конева делегируют в Москву для участия в работе V Всероссийского съезда Советов, где он состоял членом фракции большевиков. Тогда же ему в качестве начальника заставы Рогожско-Симоновского района довелось участвовать в подавлении восстания левых эсеров в столице.

Работа в исполкоме, формирование войск были не по душе деятельному и активному комиссару. И.С. Конев, наблюдая за развитием событий на фронтах Гражданской войны, настойчиво рвется в действующую армию. Однако военком Северодвинской губернии[5]5
  Северо-Двинская губерния была образована 24 июля 1918 г. из 5 восточных уездов Вологодской губернии: Великоустюжский, Никольский, Сольвычегодский, Усть-Сысольский, Яренский.


[Закрыть] всякий раз отвечал отказом на просьбы Конева. Тогда он обратился к военному комиссару Ярославского военного округа М.В. Фрунзе. Он, внимательно посмотрев на молодого комиссара, по-военному подтянутого и не по годам сурового, сказал:

– Просьбу Вашу, товарищ Конев, удовлетворим. Поедете на фронт. Формируйте отряд земляков. Желаю успеха!

В своих мемуарах И.С. Конев отмечает, что на Восточный фронт он прибыл в июне 1919 г. Некоторые биографы Ивана Степановича пишут, что в первых числах сентября 1918 г. он был назначен комиссаром бронепоезда № 102.^{5} Но это не соответствует действительности.

И.С. Конев в течение месяца проходил подготовку в 1-м запасном полку. В должности начальника отряда участвовал в подавлении восстания дезертиров в Костромской губернии. Затем был отправлен в 3-ю армию Восточного фронта, где сначала был бойцом запасной батареи и только затем стал комиссаром бронепоезда № 102, получившем от красноармейцев название «Грозный». По инициативе Конева при бронепоезде был создан небольшой десантный отряд в составе взвода конной разведки и двух стрелковых взводов для борьбы с подразделениями противника, осуществлявшими диверсии на железной дороге. Комиссар бронепоезда нередко лично участвовал в боевых действиях десантного отряда. В одном из них судьба свела его с крестьянской девушкой Анной Ефимовной Волошиной, ставшей впоследствии его женой. Многим обязан ей Иван Степанович, и прежде всего тем, что уберегла она его, тяжело заболевшего тифом, от смерти.

Военно-политическая карьера И.С. Конева стремительно набирала обороты. В январе 1921 г. его назначают комиссаром 5-й бригады 2-й Верхне-Удинской стрелковой дивизии, а в середине февраля – комиссаром этой же дивизии. Вскоре он был избран делегатом X съезда РКП(б). Его соседом в вагоне московского поезда оказался комиссар одной из партизанских бригад Александр Булыга, впоследствии известный писатель Александр Александрович Фадеев. Почти месяц добирались они до Москвы. За это время крепко сдружились. В числе более 370 делегатов съезда Конев в марте участвует в подавлении восстания моряков в Кронштадте, будучи бойцом одной из батарей, располагавшейся на косе Лисий Нос.

После завершения работы X съезда И.С. Конев вернулся на Дальний Восток, где получил новое повышение. Он был назначен комиссаром Главного штаба Народно-революционной армии (НРА) Дальневосточной Республики, провозглашенной еще 6 апреля 1920 г. Армией с лета 1921 г. командовал будущий Маршал Советского Союза В.К. Блюхер, являвшийся одновременно военным министром республики и председателем Военного совета НРА. Отметим, что Ивану Степановичу везло на начальников. Это были люди с сильной волей, обладавшие военным талантом, у которых будущему маршалу было чему научиться.

В новой должности И.С. Конев принимал деятельное участие в реорганизации войск, повышении их боеспособности и укреплении воинской дисциплины. Эта работа проводилась в соответствии с приказом Военного совета НРА и Флота ДВР от 30 июня 1921 г.^{6} Вместо штаба Главнокомандующего и Главного штаба был создан единый штаб НРА ДВР.

И.С. Коневу довелось участвовать в штурме знаменитой Волочаевки, которая под руководством известного в российской армии инженера полковника А.Г. Аргунова была превращена в мощный укрепленный район. Комиссар штаба НРА возглавлял группу политкомиссаров, направленных в части и подразделения для усиления политической работы. И.С. Конев, распределив по подразделениям прибывших с ним товарищей, решил оказать помощь комиссару бронепоезда № 8 в подготовке команды к предстоящим боям. В этом ему пригодился опыт, полученный на бронепоезде «Грозный». Наступление войск Восточного фронта НРА началось утром 5 февраля 1922 г. После тяжелых и упорных боев народоармейцы сумели 12 февраля овладеть Волочаевкой. 25 октября они вступили во Владивосток, а 13 ноября Народное собрание ДВР вынесло решение о вхождении республики в состав Советской России. Президиум ВЦИК объявил Дальний Восток нераздельной частью РСФСР. 22 ноября НРА была переименована в 5-ю Краснознаменную армию. Ее Приморский стрелковый корпус приказом № 213 по армии от 25 декабря получил наименование 17-го Приморского стрелкового корпуса, комиссаром которого был назначен И.С. Конев.

Бурные события Гражданской войны закалили характер И.С. Конева. Писатель Борис Полевой, встретившись с ним в мае 1945 г. в Праге, спросил^{7}:

– Вы сразу освоили комиссарское дело?

– Ну, как сразу, – задумавшись, ответил Иван Степанович. – В сущности, оно не было для меня новым. Когда мы подавляли мятежи в моих родных краях, а потом гонялись за бандами по костромским лесам, приходилось одновременно и командовать и комиссарствовать, сражаться с врагом и вести работу с населением, завоевывать сердца бойцов, вселять в них веру в победу. Многое дал мне опыт партийной работы в запасной части. Он научил заглядывать в душу человека, видеть перед собой не сплошную шеренгу, а отдельных людей, каждого со своим характером, со своими особенностями. К каждому бойцу нужно свой особый ключ подобрать. А это и есть главное в комиссарском деле.

В январе 1924 г. управление 17-го Приморского стрелкового корпуса было передислоцировано на Украину. Здесь И.С. Конев пробыл недолго. В июне его по личной просьбе перевели в Московский военный округ комиссаром и начальником политического отдела 17-й стрелковой дивизии, расквартированной тогда в Нижнем Новгороде. К новому месту службы он выехал вместе с семьей – женой и годовалой дочкой Тамарой, которую затем записали Майей в честь Дня международной солидарности, который отмечался 1 мая. Комиссар много внимания уделял решению вопросов, связанных с обустройством личного состава, установлением взаимоотношений с местным населением, обеспечением качественного выполнения задач боевой и политической подготовки. Одновременно, как отмечается в его автобиографии, он вел непримиримую борьбу «против троцкистов» и очищал «от враждебных элементов» дивизию.

Осенью 1925 г. произошло событие, которое коренным образом повлияло на карьеру И.С. Конева. Командующий Московским военным округом К.Е. Ворошилов, инспектируя войска, обратил внимание на смелое и принципиальное выступление Ивана Степановича об укреплении дисциплины и порядка в частях, повышении боеготовности и тут же предложил ему перейти на командную работу.

– Вы комиссар со строевой жилкой, – сказал Ворошилов. – Как вы смотрите на то, чтобы поучиться, а затем стать командиром-единоначальником?

И.С. Конев недолго думая согласился, так как давно мечтал об учебе. В сентябре 1925 г. его направили на Курсы усовершенствования высшего начсостава (КУВНАС) при Военной академии РККА. Его учителями были активные участники Первой мировой и Гражданской войн, имевшие значительный боевой опыт. Со многими ему в последующем приходилось не раз соприкасаться по службе, а труды В.А. Меликова, М.Н. Тухачевского, Б.М. Шапошникова, В.К. Триандафиллова сыграли большую роль в постижении Коневым основ военного искусства. Здесь же он познакомился с П.С. Рыбалко, будущим маршалом бронетанковых войск, командующим танковой армией.

После окончания учебы И.С. Конев по собственной просьбе был назначен командиром полка. Сначала это был 72-й стрелковый полк 24-й Самаро-Ульяновской Железной стрелковой дивизии, а затем 50-й Краснознаменный им. К.Е. Ворошилова стрелковый полк 17-й стрелковой дивизии. На этом завершился этап военной карьеры Ивана Степановича, связанный с военно-политической работой. Теперь ему предстояло проявить себя уже в новом качестве, на командной стезе. Он, вспоминая о том времени, отмечал:

«…Самым решающим звеном в становлении командира является полк… Полк учит, полк воспитывает, полк по-настоящему готовит кадры. Комполка – организатор боя, он обязан правильно использовать артиллерию, полностью и до отказа дать огонь, а не штык, использовать танки, использовать поддержку саперов и даже авиацию, запросив решения высших инстанций. Он хозяин на поле боя, в организации боя. Вот кто такой командир полка, вот почему я с большим желанием пошел на эту должность. Командовал полком пять лет. Многие говорили, что “засиделся” предлагали всякого рода должности, намекали, иногда даже иронизировали… Я решительно от всего отказывался. Я учил полк и учился у полка. Проводил занятия сам, очень сложные, продолжающиеся непрерывно, днем и ночью, с выходом в поле, с отрывом от базы, учил полк маршам и походам, боевой стрельбе и тактике, взаимодействию, и сам одновременно учился»^{8}.

В данном случае Конев не погрешил против истины. В должности командира полка он проявил недюжинные способности организатора боевой подготовки. В его первой командирской аттестации отмечалось: «Инициативен, энергичен, решительный командир. Требователен. Целеустремлен. Пользуется деловым авторитетом»^{9}.

В книге Б.Н. Полевого «Полководец» приводятся выдержки из писем бывших сослуживцев И.С. Конева, в которых они оценивают его деятельность на посту командира полка^{10}. Например, полковник в отставке В. Киселев отмечал: дни, когда Иван Степанович Конев командовал нашим полком, я был красноармейцем, по-теперешнему говоря, солдатом. Хочу вам сообщить – это был замечательный командир, строгий и справедливый. Его все боялись и любили. И порядок у нас в ротах был образцовый. И питание хорошее, а обучении и говорить нечего: наш полк всегда первое место в дивизии держал. К бойцам товарищ Конев был исключительно внимателен. И нам все казалось, будто каждого из нас он знает в лицо. Хотя, конечно, это невозможно. В войну я сам полком командовал в звании гвардии подполковника. Так вот, встретится у меня какая трудность, думаю, а что бы Конев сделал, и принимаю решение. Так я “по Коневу и командовал”».

Не все шло, конечно, гладко у Конева. У него были и просчеты в деятельности командира полка, особенно в вопросах устройства быта подчиненных, укрепления воинской дисциплины, обучения командного состава. В этом отношении Конев не был исключением, ибо управлять таким сложным организмом, как полк, было не просто.

И.С. Конев, командуя полком, несколько раз отдыхал вместе с семьей в Гурзуфе. Здесь в санатории он познакомился с будущим Маршалом Советского Союза И.Х. Баграмяном. Оба командира полка быстро нашли общий язык. «Мой новый товарищ отличался прямолинейным характером и остроумием, – вспоминал Баграмян. – Он много читал, уделяя этому каждую свободную минуту. Много говорили мы с ним о волновавших нас проблемах армейской жизни. В результате этих бесед у меня создалось об Иване Степановиче мнение как об оригинально и творчески мыслящем командире, который был не только большим знатоком тактики, но и хорошим методистом боевой подготовки войск. Я подметил у Конева какое-то особое умение различать в развитии военного дела ростки нового, прогрессивного. Все шаблонное вызывало в нем крайнее раздражение, и тут уж даже дружеское расположение не спасало отрезкой критики»^{11}.

В 1932 г. И.С. Конев получил возможность снова повысить свою теоретическую подготовку, теперь уже на полноценном курсе Военной академии им. М.В. Фрунзе. В это время в Красной Армии ускоренными темпами осуществлялась техническая реконструкция, которая опиралась на форсированную индустриализацию государства, милитаризацию его экономики, подчинение целям обороны всех социальных программ. В войсках начался переход от смешанной (территориально-кадровой) к кадровой системе комплектования. Соединения и части оснащались новыми системами оружия и военной техники, в том числе 45-мм противотанковой и 76-мм зенитной пушками, дальнобойными и скорострельными 122-мм и 152-мм орудиями, легкими танками Т-18, Т-26, БТ-2 и БТ-5, средними и тяжелыми танками Т-28 и Т-35, танкетками Т-27, плавающими танками Т-37 и Т-38. Авиация получила более совершенные истребители И-5, тяжелые бомбардировщики ТБ-2, легкие бомбардировщики Р-5 (они же самолеты-разведчики), штурмовики ТШ-2.

Одновременно совершенствуется организационная структура войск. В состав стрелковой дивизии впервые включается танковый батальон. Она стала иметь в 2 раза больше пулеметов и в 2,7 раза – орудий и минометов. Стрелковый корпус вместо двух корпусных артиллерийских дивизионов получил два артиллерийских полка, а также отдельный зенитно-артиллерийский дивизион и саперный батальон. В штате кавалерийской дивизии появился танковый полк. Организационное развитие артиллерии осуществлялось в направлении укрупнения ее частей и соединений. В 1930 г. формируется первая механизированная бригада, которая в 1932 г. развертывается в механизированный корпус. Одновременно создается новый род войск – воздушно-десантные войска. В 1933 г. была сформирована авиационно-десантная бригада особого назначения, а в 1936 г. – еще две такие же бригады и три авиадесантных полка особого назначения. В составе Военно-воздушных сил с 1933 г. создаются авиационные корпуса, а в конце 1936 г. – авиационные армии особого назначения (АОН), предназначенные для решения самостоятельных оперативно-стратегических задач. Для прикрытия Москвы, Ленинграда и Баку в 1932 г. были сформированы зенитно-артиллерийские дивизии ПВО, а других крупных городов – бригады и полки ПВО. В 1937 г. эти соединения и части преобразуются соответственно в корпуса и бригады ПВО.

В первой половине 30-х годов на подъеме находилась отечественная военно-теоретическая мысль. Большинство военных исследователей, в том числе И.И. Вацетис (Вациетис), А.М. Вольпе, А.М. Зайончковский, А.И. Корк, А.Н. Лапчинский и Б.М. Шапошников, считали, что будущая война станет мировой, приобретет огромный размах и ряд новых черт как по количеству участвующих в ней людских масс, пространству и продолжительности, так и по экономическим средствам, питающим войну. Они были убеждены, что воевать будут многомиллионные армии, оснащенные самым современным оружием и военной техникой. Военными действиями будут охвачены огромные территории на суше, на море и в воздухе. В войне примет участие весь народ, вся страна, а потому к ней необходимо заблаговременно готовиться в экономическом, военном и моральном отношениях.

В военной теории особое внимание уделялось исследованию проблем, связанных с начальным периодом будущей войны, стратегическим развертыванием, прорывом стратегического фронта обороны и др. Одним из достижений того времени явилась разработка теории глубокого боя и операции, основа которой была заложена в трудах К.Б. Калиновского, В.К. Триандафиллова, М.Н. Тухачевского. Ее сущность заключалась в одновременном подавлении обороны противника совместными ударами артиллерии и авиации на всю глубину, в прорыве ее тактической зоны на избранном направлении с последующим стремительным развитием тактического успеха в оперативный путем ввода в бой (сражение) эшелона развития успеха (танков, мотопехоты, конницы) и высадки воздушных десантов.

Если наступлению отводилось ведущее место в исследования, то обороне, особенно стратегической, внимание уделялось меньше. И это не было случайным, так как подготовка и воспитание армии велось в духе решительных и бескомпромиссных действий, безусловной победы в будущей войне. Во Временном полевом уставе РККА (1936), действовавшем до принятия в 1943 г. нового Полевого устава, отмечалось: «Всякое нападение на социалистическое государство рабочих и крестьян будет отбито всей мощью вооруженных сил Советского Союза, с перенесением военных действий на территорию врага. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение. Достижение решительной победы и полное сокрушение врага являются основной целью в навязанной Советскому Союзу войне»^{12}.

Столь широкий спектр проблем волновал не только теоретиков, но и практиков, среди которых был и наш герой. «Хочу подчеркнуть – жажда глубоких знаний была характерна для военной академии того времени, – вспоминал Конев. – Это чувствовалось в аудиториях. Спокойно и выдержанно звучали на занятиях оценки обстановки, разного рода суждения, готовились приказы, но как шумно все это обсуждалось в перерывах, в коридорах, где всегда шли яростные споры о том, как лучше обороняться, как нанести удар, как лучше наступать. Думаю, что слушатели многих поколений, читая это сейчас, тепло улыбнутся, вспомнив, как на теоретических занятиях, в групповых упражнениях и военных играх мы обсуждали вечный вопрос, каким флангом обороняться, каким флангом наносить удар!»^{13}

Мы уже отмечали, что И.С. Коневу везло на начальников. Так произошло и на сей раз. Начальником академии был будущий Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, обладавший значительными боевым опытом и навыками штабной службы. Он, считая военные академии не только высшей школой военных кадров, но и основными центрами развития военного искусства, большое внимание уделял развертыванию военно-научной работы среди профессорско-преподавательского состава и слушателей. В 1932 г. в программу академии вместо стратегии впервые был введен 64-часовой курс оперативного искусства^{14}. Шапошников, мастерски владея методикой организации военных игр на картах, проводил их весьма поучительно и с творческим вдохновением.

Надо отдать должное И.С. Коневу: к учебе он относился серьезно, заслужив высокую оценку выпускной комиссии академии: «Я.С. Конев академический курс усвоил отлично. Он достоин выдвижения на должность командира и комиссара стрелкового соединения»^{15}.

Кадровые органы поддержали этот вывод. И.С. Конев получил назначение на должность командира 37-й стрелковой дивизии, которая входила в состав в Белорусского военного округа. Штаб дивизии размещался в городе Речица, куда вскоре приехали его жена, дочь и сын Гелий, а затем и отец – Степан Иванович.

В новом качестве И.С. Конев готовил подчиненных к овладению «подвижными формами операции и боя стрелковых (кавалерийских) соединений в сочетании с глубоким, надежно обеспеченным маневром в тыл противника мотомеханизированных войск и авиации». Это требование проистекало из приказа № 010 Реввоенсовета СССР от 12 декабря 1933 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1933 год и задачах на 1934 год»^{16}. При решении данной задачи Иван Степанович проявил себя инициативным и грамотным командиром. В июне 1934 г. он достойно выдержал первый серьезный экзамен. Части дивизии были подняты по тревоге, получив задачу выдвинуться в сторону границы, отрабатывая вопросы организации марша и ведения встречного боя с последующим переходом в наступление и форсированием р. Днепр во взаимодействии с Днепровской военной флотилией. Одновременно в одном из полков проверялся батальон на тактических учениях с боевой стрельбой, в другом – командирская подготовка, а в артиллерийском полку – боевая стрельба дивизионом. Время на подготовку учений и занятий было минимальным. В этих условиях «…командир дивизии Конев, – отмечалось в разборе учений, – проявил высокие организаторские способности… Ценно то, что командиры частей дивизии работали инициативно, но под неослабным контролем штаба за выполнением отданных распоряжений… Чувствуется командирская воля…»^{17}

В сентябре 1935 г., когда в Красной Армии были введены персональные воинские звания для командного состава, И.С. Конев получил звание комдива. В новом учебном году в соответствии с приказом № 0103 наркома обороны от 28 декабря он проводил тактические занятия и учения, посвященные отработке наступательного боя стрелковой дивизии во взаимодействии с механизированной бригадой, штурмовой и легкобомбардировочной авиацией, в том числе при прорыве укрепрайона^{18}. Уже тогда Иван Степанович проявил себя искусным организатором общевойскового боя, успех в котором достигается согласованными действиями всех родов войск.

Летом 1936 г. И.С. Конев руководил опытным учением, посвященном отработке действий стрелкового полка, имевшего в своем составе батальон танкеток. В акте комиссии, утвержденном Иваном Степановичем, был сделан обоснованный вывод о целесообразности включения в штат стрелковых соединений танковых подразделений. А спустя два месяца на одном из учений были испытаны поступившие в войска опытные образцы самоходно-артиллерийских установок. Заслуги Конева в подготовке и обучении частей дивизии были отмечены в августе орденом Красной Звезды.

Важным этапом в проверке боевой готовности 37-й стрелковой дивизии стало ее участие в сентябре 1936 г. на маневрах войск Белорусского военного округа, которыми руководил командарм 1-го ранга И.П. Уборевич (Уборявичус). На маневрах присутствовали нарком обороны Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов, его первый заместитель Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский, начальник Генштаба Красной Армии Маршал Советского Союза А.И. Егоров, члены правительства Белоруссии, военные делегации Англии, Франции и Чехословакии. В ходе маневров И.С. Конев, дивизия которого действовала на стороне «синих», получил опыт организации и ведения глубокоэшелонированной обороны, оборудованной траншеями, батальонными районами и системой противотанкового огня. В последующем траншейная оборона стала забываться, что сказалось на исходе оборонительных сражений в начале Великой Отечественной войны. Маневры, в которых участвовали более 1300 танков, 632 самолета, 2276 различных машин^{19}, подтвердили правильность основных положений теории глубокой операции и боя. Многие командиры, отличившиеся на маневрах, были отмечены наградами, в том числе и Конев, которому была объявлена благодарность и вручены именные часы.

В марте 1937 г. по инициативе командующего войсками Белорусского военного округа И.С. Конева назначают командиром 2-й Краснознаменной Белорусской стрелковой дивизии им. М.В. Фрунзе, расквартированной в Минске. Она находилась на особом положении, была лучше других экипирована, полностью укомплектована, на всех учениях, маневрах и парадах всегда представляла округ. В Минске в это время располагался 3-й кавалерийский корпус, которым командовал Г.К. Жуков. «Он был начальником гарнизона города Минска, – вспоминал Иван Степанович, – и наши добрые отношения завязались во времена, когда мы вместе служили в Белорусском военном округе»^{20}. Не столь тепло о Коневе отзывался Жуков, о чем мы скажем позже. Однако в период же совместной службы они, вероятно, не конфликтовали, иначе Георгий Константинович в годы Великой Отечественной войны не оказывал бы поддержку Коневу в кризисные моменты его карьеры.