Текст книги "Потомки скифов"

Автор книги: Владимир Владко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава третья

Лида удивлена. – Странное содержимое ларца. – Буквы на пергаменте. – Документ исчез! – Завещание Прониса. – Артем находит план.

– Чудное утро! Правда, Диана?

В ответ собака громко залаяла. Ее короткие уши были насторожены, сильные лапы готовы к прыжку. Собака ждала команды для веселой игры, как это всегда бывало во время прогулок с Лидой. Но на этот раз девушка не спешила, она полной грудью вдыхала свежий, душистый воздух.

– Ах, как хорошо!

Девушка стояла на невысоком холме. Буйный зеленый бурьян доходил ей до колен, нежные лучи раннего июльского солнца ласкали ее лицо, легкий ветерок обвевал стройную фигуру, щекотал шею, перебирал волосы. Прекрасно! Она оглянулась.

Некогда – так говорил Дмитрий Борисович – здесь были лесные чащобы. Обидно, что они не сохранились до сих пор. Как приятно было бы побродить среди первозданной зелени! Должно быть, и дикие звери водились здесь, а речка была больше и шире… А теперь? Теперь лесов нет совсем, лишь кое-где увидишь небольшие кусты. Речка узенькая, тихая, переплывешь ее, даже не заметишь. Такой отчаянной спортсменке, как Лида, негде даже показать свой класс – разве что только вдоль реки. И все равно нет никакого спортивного интереса – речка извивается, точно змея, поворачивает через каждые десять метров, и когда плывешь наперегонки, то даже не видишь, где остаются другие. Так, например, было и вчера, когда Лида состязалась с Артемом. Кстати, где же Артем?..

– Ты не знаешь, где наш Артем, Диана? Ты заметила, вчера он был очень обижен и сердит. А почему? Только потому, что мы с Дмитрием Борисовичем побывали в пещере без него. Ну и что? А он рассердился, разобиделся… Глупый мальчик! Куда это он исчез с самого утра? Надо было бы с ним поговорить, урезонить… Страшно не люблю, когда кто-нибудь дуется… Может, он купаться пошел? А ну, побежали к речке, Диана! Кто скорее?..

Речка была за холмом. Лида помчалась вниз, размахивая руками и прыгая через бурьян. Диана одним прыжком опередила девушку и включилась в игру. Она пряталась в траву, потом выскакивала оттуда, словно ошалелая, стараясь схватить Лиду за платье. Девушка, смеясь, отмахивалась от нее и убегала. Диана легко догоняла ее. Радостно лая, собака осторожно хватала Лиду за руку зубами, выпускала и снова хватала.

Внезапно игра оборвалась. Диана остановилась, прислушиваясь к чему-то.

– Что случилось, собака?

Диана коротко залаяла, что на ее языке должно было означать: «Внимание!»

– Что случилось? Что такое? Ага, да это же наши! Но откуда они взялись?..

Далеко на пригорке шли двое, их темные силуэты были ясно видны на фоне синего неба. Передний шел, размахивая руками, словно раздвигал бурьян. Это был Дмитрий Борисович. Когда он поворачивался к спутнику, можно было разглядеть его острую бородку. А оборачивался он почти через каждые несколько шагов. В его спутнике Лида узнала Артема.

– Ага, значит, они уже помирились, собака! – радостно воскликнула Лида.

Но почему Артем идет так неуклюже? Будто разучился ходить. Он что-то несет? Да, похоже на сундучок или шкатулку, он несет его неестественно прямо перед собой на вытянутых руках. Да кто же так носит вещи, Артем? Фу, смешной какой! Вот он споткнулся – и тотчас Дмитрий Борисович подскочил к нему, заговорил, гневно жестикулируя. А потом отобрал у Артема его ношу. Теперь впереди шел Артем, а Дмитрий Борисович с еще большей осторожностью нес этот загадочный предмет.

– Что они несут, Диана? – задумчиво спросила Лида. – Тропинка ведет от Острого бугра. Держат они путь домой… Что за странную вещь они так осторожно несут, собака?

Внезапная мысль промелькнула у нее в голове. Лида даже подпрыгнула и закричала во весь голос:

– Артем! Артем! Откуда вы идете?

Вначале Артем не слышал ее. Потом оглянулся, увидел Лиду и небрежно махнул рукой по направлению к Острому бугру.

– Что? Откуда?

Но обе фигуры уже исчезли за бугром. Кричать было бесполезно. Почему Артем не остановился, не подождал ее и не ответил яснее? Неужели он все еще сердится, глупый такой?..

Лида посмотрела на Диану, собака на нее. Продолжать игру уже не хотелось.

– Ну, побежали домой, Диана! Пока они сползут с пригорка, мы добежим и встретим их!

Лида ошиблась. Артем и Дмитрий Борисович успели добраться раньше. И когда девушка, запыхавшись, вбежала в дом, она услышала лишь последние слова Дмитрия Борисовича, явно чем-то взволнованного:

– …И вот он перед вами, Иван Семенович, этот ларец, который мы нашли с Артемом в замурованной пещере. Собственно, даже не мы, а один Артем нашел его, должен признаться… Да не краснейте, молодой человек, это же правда! Именно вы заметили его под слоем пыли. Честь открытия, безусловно, принадлежит вам. Острый, знаете, глаз у нашего Артема…

На столе перед отодвинутыми в сторону бумагами и планами стоял небольшой ларец. Иван Семенович с интересом оглядывал его со всех сторон. Артем стоял рядом, раскрасневшийся, с радостной, веселой улыбкой. Так вот что они несли тогда! И этот сундучок нашел Артем? Лида подошла к столу. Древний черно-зеленый ларец с каким-то полустертым узорчатым рисунком на крышке, запыленный, топорный… Лида незаметно взяла Артема за руку и тихонько сказала:

– Молодец, Артемушка! Поздравляю тебя!

Артем посмотрел на нее, что-то хотел ответить, но только пожал девушке руку, весело сверкнув глазами.

– М-да, как будто бы очень древняя вещь, – промолвил тем временем Иван Семенович. – Немало, должно быть, лет прошло с тех пор, как его сделали…

– Немало, немало! – радостно подхватил Дмитрий Борисович. Он прищурил глаза, мечтательно поднял голову, растирая между сухими пальцами левой руки свою острую бородку. – Немало! Я думаю, свыше двух тысяч лет, не меньше… Ага, надо, не откладывая, сфотографировать этот ларец вот так, на столе…

– А открывать когда? – не удержался Артем. Археолог искоса взглянул на него из-под очков и бросил:

– Всему свое время!

Процедура фотографирования была, по мнению Артема, чересчур торжественна и медлительна. Но вот Дмитрий Борисович отложил фотоаппарат и облегченно вздохнул:

– Что ж, можно попробовать открыть. Но тут необходима большая осторожность. Нет, нет, не помогайте мне, Артемушка! И вообще лучше отойдите немного в сторону. Мне необходимо полное спокойствие, а вы отвлекаете мое внимание!

И как же медленно он все делал, этот археолог, словно умышленно дразня всех своей нарочитой неторопливостью! Невольно казалось, что он вообще не хочет открывать шкатулку и делает это, лишь устулая любопытству друзей. Дескать, вовсе бы не стал этого делать, но поскольку вы все настаиваете, так и быть! Конечно, ученый лишь притворялся равнодушным… Артем ясно видел, какое у него возбужденное лицо, слышал, как дрожит его голос. «Э-э, – думал он, – уважаемый Дмитрий Борисович, вы и сами едва сдерживаете свое волнение!..» А Дмитрий Борисович распоряжался:

– Ни одного лишнего движения! Артемушка, чего же вы. стоите там, как будто вам нечего делать? Идите сюда, расстелите чистый лист бумаги, чтобы ни одна крупинка не исчезла, не потерялась. Понимаете, ни одна пылинка!

На ларце оставались лишь следы замка. Очевидно, он уже давно не держал крышку. Но она точно приросла к ларцу. Предельно осторожными движениями Дмитрий Борисович пробовал поднять крышку. Она не поддавалась. Археолог вздохнул:

– Страшно, знаете… она может оказаться очень хрупкой… ведь свыше двух тысяч лет…

– Позвольте, я попробую, – предложил Иван Семенович. – Кажется, у меня руки сильнее… Да не бойтесь, я вовсе не хочу ее ломать, не сомневайтесь, дорогой мой, все будет в порядке.

– Она же может просто рассыпаться, Иван Семенович! Осторожнее, пожалуйста, осторожнее!

Иван Семенович наклонился над ларцом. Послышался легкий треск. От ужаса археолог подскочил и бросился к нему.

– Он ломается! – воскликнул он с такой болью, словно ему самому выламывали сустав.

– Нет, я же сказал вам, что все будет в порядке, – успокаивал его Иван Семенович, уже отходя от ларца. Он был открыт. А Дмитрий Борисович возбужденно бормотал:

– Позвольте, позвольте… Ни к чему не притрагивайтесь! Я сам!

Однако никто и не пытался нарушить священное право Дмитрия Борисовича первым заглянуть в недра таинственного ларца. Взоры присутствующих устремились к ларцу. Каждый ждал чего-то необыкновенного. Но чего именно, не знал никто, кроме Артема. Золотая тиара скифского вождя – вот что должно быть в шкатулке!

– Подождите, подождите, – все еще бормотал Дмитрий Борисович. – И не приближайтесь, товарищи. Так нельзя. Прежде всего необходимо вновь сфотографировать раскрытый ларец. Первый, кто имеет право заглянуть внутрь, это даже не я, а фотоаппарат. Кстати, кажется… кажется, ларец пустой… – удивленно добавил он, не сдержавшись, чтобы не заглянуть в него,

– Что?

– Пустой?

– Не может быть!

Последнее из этих восклицаний, наиболее громкое, даже как бы протестующее, принадлежало, конечно, Артему.

– Да, пустой, – подтвердил Иван Семенович.

Ларец, скифская шкатулка пустая… Не может, не может быть!.. Они, вероятно, шутят… Но разве можно так шутить? Нет, нет!

Однако это был факт или почти факт. Сфотографировав раскрытый ларец, Дмитрий Борисович достал из него обеими руками, высоко подняв локти, нечто похожее на свернутый в трубку лист бумаги. И больше ничего в ларце действительно не было. Лишь тонкий слой пыли лежал на дне.

Артем даже не пытался скрывать, как он глубоко разочарован. Тиара, тиара скифского вождя, где ты? Клочок бумаги – и это все?.. Нет, решительно судьба была против юноши! Все его мечты рассыпались, разлетелись… И к чему Дмитрий Борисович вновь, да еще так старательно фотографирует нелепый этот ларец со свитком? Разве об этом мечтал Артем?

Но вот археолог отложил фотоаппарат. Он еще раз склонился над ларцом и заглянул в него снова, затем, вздохнув, осторожно, как величайшую драгоценность, переложил бумажную трубку на чистый лист и оградил ее ладонями, словно защищая от кого-то. В отличие от Артема Дмитрий Борисович не испытывал никакого разочарования. Больше того, его лицо сияло, бородка нервно подергивалась, глаза победно смотрели на товарищей. Все глядели на него в ожидании.

– Товарищи, – сказал Дмитрий Борисович торжественным голосом. – Товарищи! Знаете ли вы, что это такое?

Все молчали. Лишь Артем, пренебрежительно пожав плечами, равнодушно произнес:

– Во всяком случае, вряд ли что-либо стоящее…

Археолог взорвался:

– Неуч! Вы, молодой человек, знаете, что это такое? Подлинный документ скифской эпохи! Единственная в своем роде в истории науки находка… и вы осмелились так выразиться? Ведь до сих пор науке неизвестна ни одна строчка, ни одна запись, сделанная скифами! Как я уже имел честь докладывать вам, все, что мы знаем о скифах, – нам известно либо по найденным предметам, либо по некоторым произведениям греческих и римских историков! Что же вы молчите! Разве я не рассказывал вам об этом? Лида, скажите же, рассказывал или нет?

– Рассказывали, Дмитрий Борисович, – тихо подтвердила девушка. Ей было неловко за Артема.

– Итак, по вашему мнению, молодой человек, какая-то там золотая или усыпанная бриллиантами безделушка для науки важнее, чем этот единственный в своем роде письменный документ? Чепуха, глупость, вздор! Такая золотая игрушка была бы всего-навсего еще одной обыкновенной драгоценностью. А это… это… – Голос Дмитрия Борисовича срывался от гнева. Внезапно он махнул рукой: – Э, да что там говорить! Нет, никогда из вас не будет археолога, Артем, никогда! Однако оставим эти разговоры. Я не хочу терять на них время…

– И все же, Дмитрий Борисович, что это за бумага? – спросил Иван Семенович.

И тут археолог забыл об Артеме. Он повернулся к своему другу:

– Конечно, я еще не знаю ничего, кроме того, что это не бумага, а какая-то специально обработанная кожа. Ну, назовем ее пергаментом. Вот мы развернем его и посмотрим. Но, повторяю, Иван Семенович, насколько мне известно, это впервые…

– Да слышали уже, слышали! Впервые в истории науки найдено подобное диво, не так ли? Однако откуда вы знаете, что это документ? Может быть, никаких записей там и нет?..

– Такого не может быть, – твердо ответил Дмитрий Борисович. – Я убежден, что есть. Не верите? Сомневаетесь? Сейчас увидите собственными глазами. Лида, приготовьте карандаш и бумагу. Осторожно, друзья, ведь пергамент очень старый, он может буквально рассыпаться в прах…

Археолог уже не скрывал своего возбуждения. Его пальцы дрожали, когда он снова взял в руки пергамент и начал со всею осторожностью разворачивать его.

– Буквы! Видите, вот они, буквы! – сам не свой крикнул Дмитрий Борисович.

Действительно, с внутренней стороны пергамента были видны какие-то темно-коричневые значки. Они шли ровными строками, даже не разбиваясь на отдельные слова.

– «Тот, кто желает найти…» – вполголоса прочитал Дмитрий Борисович, продолжая разворачивать пергамент.

– Это здесь написано так?! – удивилась Лида.

– Постойте, постойте, – пробормотал растерянно археолог. – Да, так написано тут. Древнегреческий язык… Впрочем, встречаются слова еще какого-то другого языка… не иранского ли?.. Не знаю… Странные обороты… Однако что дальше?..

Строчки возникали одна за другой. Постепенно разворачивая пергамент, Дмитрий Борисович отрывисто читал отдельные фразы:

– «Дорога, которая указана на рисунке…» Гм, гм, где же этот рисунок?.. «Я добывал там золото…» Золото? И кто же такой этот «я»?..

Наконец свиток был развернут до конца. Дмитрий Борисович снова схватил фотоаппарат. Он трижды сфотографировал свиток, лежавший на чистом белом листе бумаги длинноватой желтой полоской с темными строчками букв. Затем Дмитрий Борисович начал переписывать их в тетрадь. Он что-то бормотал, нервно пощипывал свою бородку: должно быть, в тексте встречались трудности. Никто не отваживался тревожить его, мешать ему вопросами. Лида почувствовала, как Артем легонько коснулся ее плеча.

– О золоте слышала? – тихо спросил он.

– А ты еще был разочарован, что в ларце оказался лишь этот пергамент, – ответила она так же тихо.

Артем только пожал плечами: дескать, разве можно было догадаться о содержании таинственного свитка? Но Лида насмешливо заметила:

– Смотри, чтобы Дмитрий Борисович не услышал тебя. Тебе уже и так досталось за твои «золотые» мечты.

Артем промолчал.

Но он мог не беспокоиться. Дмитрий Борисович был весь поглощен работой и ничего не видел и не слышал. К действительности его вернуло тревожное восклицание Ивана Семеновича, указывавшего на свиток:

– Смотрите, смотрите, Дмитрий Борисович, что это такое? Пергамент как будто меняет цвет!

– Он весь пожелтел! – добавила Лида. – Видите, прямо на глазах сереет по краям!

Спохватившись, Дмитрий Борисович начал внимательно присматриваться к пергаменту. Действительно, свиток заметно менял свой вид. В середине документ еще оставался светлым. Но с краев он побурел, а светлое поле заметно сокращалось. Казалось, будто по пергаменту растекается темно-бурая тень. Поближе к краям уже невозможно было разобрать букв…

Дмитрий Борисович в отчаянии стукнул кулаком п9 столу. Позор, преступление против науки! Как мог он, опытный археолог, не предвидеть такой возможности, не подумать о ней? Разве он не знал о подобных случаях? Древний пергамент хорошо сохранялся в наглухо закрытом ларце, куда не проникал свежий воздух. Теперь пергамент активно впитывал в себя влагу, вследствие чего в нем проходил какой-то бурный химический процесс. Разложение, задержавшееся на тысячелетия в условиях герметически закрытого ларца, теперь свершалось с неудержимой быстротой.

И повинен во всем этом только он один, только Дмитрий Борисович! Он обязан был предпринять нужные меры, и прежде всего химически обработать пергамент, сообщить ему стойкость, по крайней мере положить его между двумя листами стекла и заклеить их по краям, чтобы предохранить пергамент от доступа свежего воздуха. Это же так просто. Сколько раз он проделывал это для сохранения хрупких, нестойких древних рукописей!

– Ругайте меня, друзья, бейте меня, я виноват! – воскликнул археолог в отчаянии. – Повинен проклятый темперамент, толкнувший меня на непростительную поспешность… Виновата моя невнимательность… Я так увлекся, что… Боже мой, что я наделал!.. Мне стыдно, мне…

Ему не хватало слов.

– Но, Дмитрий Борисович, ведь вы столько раз фотографировали пергамент и еще переписали текст, – утешала археолога Лида. Но он лишь безутешно качал головой.

Пергамент тем временем совсем потускнел. Он лежал на столе сплошным темным пятном, на котором уже невозможно было разобрать ни одного слова, ни одной буквы…

Мысль о дальнейшей судьбе находки возникла одновременно у Артема и у Дмитрия Борисовича.

– Надо как-то сохранить его, – нерешительно произнес Артем.

– Да, попытаемся хотя бы теперь это сделать… Ах, боюсь, что уже поздно! – жалобным голосом ответил археолог. – Он лежит у нас на бумаге. Попытаемся положить его вот так, вместе с бумагой, в чемодан, что ли. Главное, не дотрагиваться руками. Артемушка, дайте-ка пустой чемодан.

Спустя минуту раскрытый чемодан стоял около стола. Дмитрий Борисович и Лида осторожно взялись за края бумаги, на которой лежал пергамент, подняли ее…

– Осторожно! Ни одного дуновения!

Но было поздно! Изумленные друзья увидели, как от бумаги отделился легкий кусочек, словно пыль или пепел. Он поднялся в воздух, ломаясь и рассыпаясь на мельчайшие частицы. Одна из таких частиц медленно опустилась на руку Лиды – ее поразило, что она даже не ощутила прикосновения этого кусочка, он казался совершенно невесомым! Еще через несколько секунд на белом листе бумаги, который все еще держали в руках Дмитрий Борисович и Лида, осталось всего лишь два-три маленьких рыжих пятнышка. Это было все.

Лишь один кусочек, величиной с обыкновенную почтовую марку, еще плавал в воздухе. Порыв ветра нес его к дверям. Все следили за ним. Кусочек долетел до двери, перевернулся в воздухе и рассыпался. в пыль…

– Ну, что ж, товарищи, вы долго еще намерены держать этот пустой лист бумаги? – прозвучал голос Ивана Семеновича. Он широко улыбался. – Разумеется, очень неприятно, что пергамент так быстро закончил свое существование. Но ничего не поделаешь. Для науки остались по крайней мере фотографии – и это тоже неплохо. Да не горюйте же вы, Дмитрий Борисович. Ведь вы, кроме всего прочего, успели еще и текст переписать, не так ли?

– Да, успел, – угрюмо отозвался археолог. – Не могу, однако, поручиться, что не ошибся где-нибудь. Одна надежда на фотографию.

– А прочитать и перевести переписанное можете? Ведь нам хочется подробнее узнать о его содержании, – продолжал Иван Семенович, ощущая на себе взволнованные взгляды Артема и Лиды.

– Кажется, могу.

– Так давайте присядем и попытаемся разобрать текст. Там как будто было что-то весьма интересное. Про золото, что ли? А это уже относится и к геологии, а не только к вашей археологии.

– Как быстро… как быстро разложился… – все еще шептал Дмитрий Борисович, усаживаясь за стол. Он вытащил носовой платок, протер свои запотевшие очки, надел их и взял тетрадь с переписанным текстом. Лида осторожно заглянула через его плечо. Артем расположился около ларца. Он смотрел на его запутанные узорчатые линии. Они напоминали орнамент, но ни один мотив его не повторялся.

– Тут, правда, пока что не все понятно, – устало начал Дмитрий Борисович, разбирая свои записи. – Я уже говорил вам, что этот текст написан древнегреческим языком, но встречаются и слова, похожие на иранские. Однако общий смысл понятен. Какой-то древний человек, который писал на пергаменте… Как же быстро он разложился, товарищи! Просто ужас! Прямо перед глазами испепелился, вы же сами видели…

– Дмитрий Борисович, довольно горевать, – положил ему руку на плечо геолог. – Лучше расскажите нам о содержании пергамента. Радуйтесь тому, что сохранился текст.

– Да, да, это верно… Так вот, какой-то древний человек записал на этом пергаменте… Учитывая, что пергамент так быстро истлел…

– Дмитрий Борисович, опять?!.

– Нет, это я уже по существу. Учитывая это, можно полагать, что пергаменту не менее двух с половиной тысяч лет. Следовательно, это был современник древних скифов. Сомнений нет! Хотя нужно признать, что текст, как мне кажется, не имеет прямого отношения к скифам, и это обстоятельство несколько усложняет расшифровку документа. Однако общими усилиями мы с вами все же попытаемся разобрать, в чем тут дело. Вот здесь написано, разумеется, в вольном, так сказать, приближенном переводе, поскольку отдельные слова мне, как я уже говорил, непонятны. Слушайте, я перевожу.

Археолог поправил очки, еще раз осмотрелся вокруг и начал:

– «Тот, кто пожелает… найти залежи, найдет их. Он пройдет весь путь… как указано на рисунке. Он пройдет четыре головы… и трех коней. За факелами вверх… и факелами вниз он найдет пятую голову… и кабана. Да помогут ему боги. Там найдет он залежи. Там найдет он золото и… добудет его… как добывал я, Пронис. Я нашел это золото и оставил его. Счастливый человек прочитает это. Он возьмет рисунок и найдет золото, оставленное мною, Пронисом». Все…

В абсолютной тишине слышно было, как тихо дышит Диана. Дмитрий Борисович снова протер очки, испытующе посмотрел на товарищей своими близорукими глазами.

– Как понять все это? – спросил он наконец.

– Похоже на весьма серьезный документ, на завещание, скажем, – сказал Иван Семенович.

– Да я не про то. Но ведь тут весьма важные сведения, вот я о чем. Золото, например, – размышлял вслух Дмитрий Борисович.

– Когда речь заходит о золоте, да еще в такой определенной форме, мы, геологи, обязаны прислушиваться, – ответил Иван Семенович. – Между прочим, товарищи, указания, которые дает нам пергамент, проливают свет и на некоторые другие известные нам факты.

– То есть?

– Я как-то говорил вам, что в свое время на Остром бугре пытались добывать золото.

– Да, да, – заметила Лида.

– Попробовали и бросили, так как выходы его были ничтожно малы. И золотоносные жилы обрывались так же близко от поверхности, как и медные. Если этот пергамент говорит правду…

– Тогда?

– Тогда, выходит, золотые жилы возникают, как и медные, опять где-то в середине нашего капризного бугра. Что ж, это открывает перед нами новые перспективы… – И Иван Семенович погрузился в размышления.

Заговорила Лида:

– Дмитрий Борисович, разве Пронис – скифское имя? Мне почему-то кажется… я, конечно, не знаю… но в нем вроде слышится что-то греческое…

– По звучанию это, безусловно, греческое имя, – подтвердил археолог.

– И язык текста тоже греческий… хотя и с примесью какого-то другого?..

– Да.

– Следовательно, это не скифский документ?

– Видите ли, не так просто все решается. Возраст документа и его местонахождение невольно связывают его со скифами – ведь Острый бугор, как и вся эта местность, входит в район поселений древних скифов. Таким образом, я допускаю…

– При чем же тогда греческое имя и греческий язык? – не унималась Лида.

– Ну, греки вообще тоже могли здесь быть… например, какие-то там купцы, что ли. Они вообще далеко проникали… Однако что вы от меня хотите, Лида? Я просто сделал допущение, вполне закономерное. Разумеется, я не могу его сейчас доказать. А вы ухватились, как назойливый оппонент…

– Что вы, Дмитрий Борисович, это я просто потому, что не понимаю, – почти испугалась девушка.

– Тем более, – продолжал археолог уже более снисходительно, – что в тексте имеются неясные места.

– А именно? – поинтересовался Иван Семенович.

– Ну, вот, например. Что такое «факелы вверх» и «факелы вниз»? Что такое «четыре головы» и «три коня»? Опять же «пятая голова и кабан»? Что имел в виду автор?

– Может, это какой-нибудь шифр? – высказала предположение Лида.

– Нет, не думаю…

И неожиданно голос Артема победно зазвенел, нарушая общее молчание:

– Я знаю, что это за головы! Это те высеченные на стенах пещеры изображения, какие мы уже находили. Пока что мы видели только первые, ну, вступительные изображения. А когда пойдем дальше, то найдем и другие…

– А кони и кабан? – недоверчиво спросила Лида.

– Если поищем, то найдем и их, – уверенно ответил Артем. – Или у тебя имеются другие предположения?

– Нет, – честно призналась девушка.

Дмитрий Борисович помял пальцами бородку – это всегда означало, что он что-то обдумывает.

– Возможно, это и так, – промолвил он, обращаясь к Артему. – Во всяком случае, придется еще поработать, проверяя вашу любопытную мысль. Пока что предположение Артема – единственно реальное решение загадки с этими головами, конями и кабанами… Остроумная мысль, молодой человек!

Артем не мог сдержать довольной улыбки.

– Хотя она, эта мысль, и не охватывает всего комплекса загадок, – продолжал археолог. – Например, как истолковать факелы?

– Не знаю, – чистосердечно признался Артем.

– Главное, по-моему, не это, – вмешался Иван Семенович. – Пусть головы, кони и кабан действительно являются каким-нибудь указанием. С этим, пожалуй, можно согласиться. Но главное – упоминание о плане. Где он? Ведь одного текста нам мало. Да и автор его настойчиво предлагает нам пользоваться каким-то планом. Он как будто считает, что тот, кто будет читать текст, одновременно получит и сам план. А его-то я и не вижу. Может быть, он где-нибудь в ларце?..

– Но мы же осмотрели его очень внимательно, – возразила Лида.

– Посмотрим еще раз!

Но в ларце, естественно, ничего больше не оказалось. Он был совершенно пуст, если не считать тонкого слоя пыли на дне. И эта пыль наводила на грустные размышления. Кто знает, не был ли исчезнувший рисунок нанесен на пергаменте худшего качества? Не истлел ли этот второй пергамент в шкатулке? Ведь тонкий слой пыли как раз мог быть и его остатками…

– А может, стоит предпринять разведку без плана?.. – нерешительно предложил Артем. Ему очень хотелось найти какой-нибудь выход из этого безнадежного положения.

– Ничего не выйдет, – угрюмо ответил Дмитрий Борисович. – Там ходов, переходов и ответвлений может оказаться более чем достаточно. Как узнать, в какую сторону идти? Изучение пещеры без плана займет слишком много времени…

Они сидели вокруг стола. Дмитрий Борисович не выпускал из рук тетради, словно боялся потерять и ее, как пергамент. Лида задумчиво смотрела в окно. Там, за небольшим пригорком, где сегодня утром они резвились с Дианой, поднимались склоны Острого бугра с его неизученной пещерой. Где-то там, если верить завещанию таинственного Прониса, недра хранят залежи золота…

Иван Семенович тоже погрузился в размышления. Трезвый, опытный человек, бывалый геолог, он понимал, что неожиданная находка Артема и Дмитрия Борисовича сама по себе уже диктует необходимость внести определенные изменения в планы исследовательской работы. Если только в древних документах говорится о залежах золота, то было бы безрассудно, даже преступно не попытаться отыскать их. Конечно, Иван Семенович смотрел на вещи не так, как остальные. Едва услышав о скифах, о загадочном Пронисе, обо всех головах, конях, кабане и факелах, Артем и Лида сразу же загорелись, рисуя себе всякие приключения. Что же касается Дмитрия Борисовича, то ему было вполне достаточно его бронзового ларца и нескольких археологических находок.

Другое дело Иван Семенович. Для него, инженера-геолога, который всю свою жизнь был занят поисками полезных ископаемых, главным в этом событии было упоминание неведомого Прониса о золоте. Пройти мимо него Иван Семенович не мог. Но как искать это золото? Разумеется, если бы нашелся план, все оказалось бы гораздо проще. Но так или иначе, а искать надо.

Иван Семенович ошибался только в одном. Он полагал, что Артем мечтает сейчас лишь о золотых тиарах скифских вождей и о приключениях в таинственной пещере. Между тем это было совсем не так. Сейчас Артем вспомнил свое детство, вспомнил, не зная почему. Что-то толкнуло его на это, но что, он так и не знал, никакой видимой связи с тем, что случилось, он не находил…

…Матери и отца Артем не знал. Они умерли, когда Артем был совсем маленьким. Он воспитывался в детском доме. Свои первые воспоминания Артем называл «серохалатными», потому что в детском доме все дети носили серые халатики. Это было очень давно…

Потом он с двумя товарищами в поисках приключений бежал из скучного и унылого детского дома и в своих голодных скитаниях наткнулся на удивительное зрелище: какие-то мальчишки запускали в поле модель самолета. Он познакомился с ними. Это были ребята из детского дома, но совсем не такого, какой покинул он. Это видно было по их веселым лицам и оживленным разговорам. Артем быстро подружился с ними – очень уж интересно было запускать модели самолетов, белые, аккуратненькие, легко взлетавшие в воздух. А потом они все вместе пошли в тот детский дом. И директор разрешил ему остаться…

В первый же вечер вымытому и переодетому Артему показали новую для него игру – лабиринт. На бумаге начертано было множество линий, и в путанице их ходов нужно было найти один-единственный выход из лабиринта, при этом нигде не пересекая пути. Артем долго пыхтел, но выход все же нашел. Это ему очень понравилось. А воспитательница сказала смеясь: «Вот так и находи выход из всякого тяжелого положения. Ты сегодня уже во второй раз нашел его». Артем удивленно посмотрел на нее: что она имеет в виду?

Артем улыбнулся, вспомнив этот давний разговор. С тех пор он всегда находил свою дорогу. Учился в школе, теперь учится в институте, да и сейчас ищет выход из довольно сложного положения… Да, ищет выход!.. Не потому ли он вспомнил и детство и лабиринт?

Только теперь Артем заметил, что он держит в руках крышку бронзового ларца, механически водя пальцем по углублениям вычеканенных узорчатых рисунков. Вот, оказывается, что навело его на воспоминание о лабиринте! Он водит пальцем по линиям на крышке, как когда-то по рисунку придуманного кемто лабиринта. Эта игра тогда увлекала его. Ну-ка, попробуем и теперь! Вот здесь как будто вход. Так. А дальше куда? Собственно, выбирать не из чего, потому что путь лишь один, остальные ответвления исчезают сразу же после того, как отходят от главного пути. Любопытный узор вычеканил на этом ларце древний мастер, как будто нарочно не позволяя уклоняться в сторону от главного направления… Что?..

Горячая волна крови ударила Артему в голову. Он постарался овладеть собой. Нет, не может быть! Однако так… постойте, постойте: как дальше? А еще дальше?.. Неужели?..

Это было невероятно, но места для сомнений не оставалось. Ему снова посчастливилось! Это же так и есть, безусловно, и так просто, так неожиданно просто и ясно!

– Товарищи! Товарищи!

Все удивленно оглянулись. Что случилось? Почему лицо Артема сияет такой радостью?

А он стоял посреди комнаты, высоко подняв в руках крышку бронзового ларца, и как одержимый выкрикивал: