Текст книги "Чудесный генератор (Научно-фантастическая повесть)"

Автор книги: Владимир Владко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Моторист оглянулся. Он заметил привязанный трос, кивнул головой. Рука его вновь нажала на руль. Из-под кормы его баркаса вновь заклубился черный дым. Стук мотора слился в ритмичную песню. Трос натянулся. Первая лодка пошла вперед, медленно двигаясь к берегу.

И за ней, на буксире, шла вторая, подтягиваемая тросом, кормой вперед. Рома радостно улыбался. Теперь он смотрел уже не вперед, а назад, – туда, где он видел на расстоянии десятка метров Анну.

Антохин так же радостно улыбался:

– Молодца! – горячо воскликнул он, удостоверившись, что опасная операция завершалась. – Ай, молодца! Хорошо справились! Но и женщина… не растеряться, поймать трос…

До берега оставалось уже не более километра. Глядя назад на Анну, которая неподвижно сидела на корме лодки, Рома видел одновременно и моториста. Лицо юноши было строгим и серьезным. Он вроде бы к чему-то прислушивался. Вот, он поднял брови. Посмотрел на Рому – и вновь прислушался. Рома забеспокоился. Юноша, всем своим видом, показывал опасность. И вдруг Рома понял. Он и сам услышал, как мотор их лодки словно закашлялся. Сухой кашель… потом пауза. И снова кашель… И снова пауза. Длинная и нестерпимая. Мотор не работал. Баркас остановил свой ход. Анна удивленно приподняла голову: что случилось?

Не менее тревожно вздрогнул и Антохин, который не сводил глаз с лодок. Остановка… что?.. Почему?..

Моторист зло стукнул кулаком по борту. Он прокричал Роме во всю силу своей глотки:

– Я же говорил… топлива не хвата…

Конец слова отнес, оторвав, бешеный порыв ветра. Однако, не понять было нельзя. Не хватило топлива. Вторая лодка не завершила своего пути. Спеша, и моторист, и Рома не проверили количества топлива в баках. Лодка встала. Трос бессильно свесился. Волны начали бросать лодки, как щепки. Вот, моторист схватился снова за руль. Он нажимал на рычаг, стараясь изменить направление, в котором бросало лодку волнами.

И снова Рома понял. Теперь появилась новая опасность: волны, бросая лодки, могли сжать их и разбить одну об другую. Что же делать? Отвязаться, бросить трос?..

Антохин положил бинокль. Лицо его побледнело. Это была настоящая катастрофа. Лодки, оказавшиеся связанными, должны были погибнуть обе…

Анна вновь опустила голову. Ей вдруг стало все безразлично. Она устала, ей было холодно, она дрожала. Пусть будет, как будет…

Лодки сближались. Руль не слушался, он беспомощно крутился в воде. Вот уже осталось два-три метра. Большая и высокая волна катилась на них. Сейчас все будет кончено…

Но вдруг, с грохотом заработал мотор лодки «Радио». Анна вздрогнула. Ей показалось, что она бредит. Но мотор работал. Он тянул лодку куда-то – не так быстро, как раньше, потому что он наполовину был в воде. Но тянул. Трос натянулся вновь. Еще мгновение – и, повинуясь ему, вторая лодка повернулась кормой вперед и поплыла на буксире. Большая волна приблизилась. Она вынесла лодку на гребень, но моторист уже держал руль. Лодка послушно встретила волну носом. Волна прошла, гневно распадаясь белой пеной.

Рома вцепился руками в борт. Он ничего не понимал. Моторист, видимо, тоже не понимал ничего. Однако, он видел, что одна из лодок на ходу, тянет. Значит, на второй лодке надо крепко держать руль. И он держал.

Лодка «Радио» медленно поворачивала, выходя на прямой курс к берегу. За ней, следом, плыла вторая, кормой вперед, на буксире, подтягиваемая тем самым тросом, которым она так недавно тянула сама. Опасность осталась позади…

Неотрывным взглядом следил Мистер Питерс за движениями обеих лодок. Его рука лежала на ручке «Полный вперед». За ним оранжевым светом сияли раскаленные лампы генератора. Фиолетовые искры срывались с антенны и выходили, казалось, через окно, к морю. Зазвонил телефон, раздирая уши; но Мистер Питерс не слышал его. Он видел лишь, как медленно приближались к берегу обе лодки. И еще он заметил, как бессильно упала в люк хрупкая фигура девушки в первой лодке. Мистер Питерс нервно повел плечами: видимо, Анна потеряла сознание… ну, что же, зато теперь все идет к концу.

Он посмотрел назад, на генератор. Увидел, как сияют раскаленные лампы. Маломощные лампы, поставленные параллельно вместо одной мощной. Привычным наметанным глазом Мистер Питерс заметил, что анод второй уже раскалился почти добела. Еще минута-две, и лампа сгорит. Но, вместо того, чтобы выключить, сохранить лампу, – Мистер Питерс еще сильнее нажал на ручку «Полный вперед», хотя и без этого она была выкручена до конца.

Иван Петрович нервно переступал с ноги на ногу. Он и ругался («Как же так, не отвечают из лаборатории? Звоните еще, еще дольше!.. Должны ответить, черти…»), и радовался, неуверенно посмеиваясь («Вот черти, успели… ну и молодца!..»).

С разгона, подброшенная еще раз волной, лодка «Радио» выпрыгнула из воды прямо на песчаный берег. Как живое существо, она качнулась из стороны в сторону, словно стряхивая воду, – и осталась лежать. За ней, направляемый твердой рукой, рядом из воды выпрыгнул и баркас. Мокрый до последней нитки Рома бросился к первой лодке. Он увидел в проеме люка бесчувственную Анну. Мокрые ее волосы сбились шапкой, бледное лицо было неподвижно. Рома взял ее на руки, вынес. Анна открыла глаза и вновь закрыла их.

По берегу, забыв о солидности, бежал академик Антохин, опережая ассистентов и длинного репортера. Он кричал:

– Ну, и хорошо… Несите быстрее в дом…

Он махал руками, его пенсне соскочило и висело на шнурке, болтаясь в такт его бегу.

А навстречу Роме уже мчался Мистер Питерс. Первый раз за все время своей работы он выбежал из лаборатории, не выключив генератор, не оглядываясь на раскаленные лампы, где расплавлялись понемногу пластинки анодов. Мистер Питерс мчался к Роме, который нес на своих неуклюжих длинных руках бесчувственную Анну. Он заглянул ей в лицо, растерянно покрутил почему-то пальцами в воздухе и сказал:

– А я, Рома, это… запустил его, все-таки…

Блаженная улыбка смягчила черты его лица.

Он шел рядом с Ромой, поддерживая руку Анны. Девушка медленно приходила в сознание. Вот, она открыла глаза. Посмотрела на Рому, слабо улыбнулась. Посмотрела в ту сторону, где шел Мистер Питерс. Отыскала глазами его. Вновь улыбнулась и закрыла глаза. Мистер Питерс ласково, совсем необычным голосом, произнес:

– Анна, я очень виноват…

Едва заметно Анна пошевелила головой. Ее длинные ресницы дрогнули. Мистер Питерс скорее увидел, чем услышал ее ответ:

– Нет… все в порядке…

Чья-то рука осторожно дотронулась до локтя Мистера Питерса. Он, нервно вздрогнув, оглянулся: кто, что?

Невысокий пожилой мужчина вежливо снимал шляпу. Где же видел его Мистер Питерс?.. Знакомое неприятное, словно вылизанное лицо… розовая лысина…

– Позвольте вновь попросить вас, – подобострастно начал мужчина, держа шляпу в руках, – поздравляя вас, я хотел бы еще раз попросить вас… вместе с моим товарищем и другом…

Из-за его плеча высунулась еще голова. Льстивая улыбка, острые глазки… И вновь лысина… что такое?

– Попросить вас помочь нам в деле наших волос… немного облучить нас…

Мистер Питерс, наконец, вспомнил: это тот самый лысый, что приходил уже сегодня в лабораторию… отвратительная рожа!

– Оставьте меня! – рявкнул Мистер Питерс так, что оба мужчины отлетели от него. – Оставьте, потому что иначе…

Он сжал кулаки. Но Анна вновь открыла глаза и тревожно-вопросительно посмотрела на него. Мистер Питерс забыл о назойливых просителях, наклонился на ходу к ней:

– Все в порядке, моя дорогая… все в порядке!

…Кто сказал это? Неужели гордый Мистер Питерс?.. Уважаемый изобретатель, человек с твердым характером, упрямец – неужели это вы употребляете такие выражения?.. И без любимых вами английских слов?.. Странно, странно. Даже Рома посмотрел на своего приятеля и бригадира. Но Рома в этот раз не сказал ничего. Что-то вроде улыбки промелькнуло на его лице, – или, может, это только показалось Мистеру Питерсу?.. Кто знает. В конце концов – разве не может человек, хотя бы однажды, забыть о своих привычках, о каких-то там английских словах? Мы уверены, что может, и окажемся правы.

Пожалуй, – это понял и Рома, неся на руках Анну и прислушиваясь к словам Мистера Питерса…

17. И ЧТО, ВСЕ ЭТО БЫЛО?

Похоже на то, что академик Антохин напрочь потерял всю свою обычную степенность. Он проводил почти все свое время в лаборатории, возле генератора; он яростно спорил с Мистером Питерсом, доказывая ему настоятельнейшую потребность немедленного форсирования дальнейших работ:

– Телемеханика для нас – пройденный этап. Принципиально мы решили эту проблему, – горячо говорил он. – Друг мой, перед нами теперь другие, огромные перспективы…

– А «Альгамбра?» – возражал Рома.

– И что вы мне с этой вашей «Альгамброй»? С ней будет все в порядке. Приборы для управления лодкой на расстоянии мы построили? Опробовали? Поставили их на лодку? Укомплектовали подводную лодку приборами для телевидения? Итак, все уже сделано. Подводная лодка теперь в руках опытных ЭПРОНцев. Они сделают остальное. Наше дело было – помочь им, дать наши приборы, вооружить их последними достижениями советской техники. А практическую часть дела они сделают лучше нас, потому что это их специальность. Я, знаете, за дифференцированную работу. Каждый делает то, что он лучше умеет. Вот так.

Он вытирал потный лоб платком и возвращался к своей любимой теме:

– Телемеханика – уже обычная вещь. Ничего принципиально нового. Просто – нам повезло остроумнее, проще построить приборы. И все. Друг мой, другая перспектива перед нами. Пересылка энергии на расстоянии без проводов – вот гигантская проблема, которую до сих пор никому не удавалось решить. Вы чего же это смотрите в сторону. Не слушаете, а?..

– Иван Петрович, я со всем вниманием, – сконфуженно мямлил Рома.

– Нет, нет, я вижу. Вы, наверное, думаете, что мы слишком увлекаемся?

– Иван Петрович, да что вы…

– Не верю… Не верю. Однако, я вам сейчас объясню. Вы только представьте себе: вот стоит электростанция. От нее тянутся провода, которые несут ток к потребителям. Сколько лишнего металла тратим мы до сих пор на эти передачи?.. Сколько денег тратим на уход, на ремонт линий? А аварии? И все это отойдет в прошлое, как только нам удастся решить нашу проблему…

Антохин поднимал руку, говорил торжественно, словно видя перед собой все то, о чем он говорил:

– Вот… вот стоит электростанция. Над ней возвышаются вверх высокие мачты ее антенн. На антеннах экраны, которые направляют потоки электроэнергии – активной электроэнергии, которую станция пересылает к потребителям – заводам и фабрикам. Никаких проводов, никаких линий. В воздухе, невидимые, молниеносно быстрые несутся потоки электричества, реки электрического тока высокого напряжения. И где-то далеко они находят приемники. Реки электричества спускаются к приемникам, покорные нашему замыслу. Они идут к трансформаторам, они вновь текут по металлическим проводам – и питают моторы, станки, фабрики, заводы… Разве не чудесная картина? Разве не воодушевляет вас такая идея?.. Новая энергетика, по-новому построенное хозяйство, без потерь во время пересылки, без аварий… Ах, друзья мои, это – удивительная вещь!

Он взволнованно потирал лоб рукой и поглядывал на слушателей. Его седые волосы серебрились над возбужденным лицом. Это была теперь его любимая тема. О ней он мог говорить часами, следя за работой конструкторов, проверяя расчеты и графики. К Анне Иван Петрович относился теперь как к человеку, который заслужил всеобщее уважение и почет. Как же эта хрупкая красивая девушка доказала свою чрезвычайную смелость, она, в конце концов, спасла лодку!

Если бы не вычерпывала она бесстрашно воду из лодки – разве стояла бы сейчас лодка с аппаратурой на берегу, готовая к дальнейшим экспериментам?.. Безусловно, нет; аппаратура затонула бы вместе с лодкой, она лежала бы теперь на дне моря.

Вот почему Иван Петрович охотно беседовал с Анной и пытался подробно и понятно для нее объяснить все, что касалось новой работы. Анна слушала академика с большим интересом: никогда раньше не знала она, какие огромные перспективы открывает во всех областях науки и техники новый генератор Мистера Питерса!

А сам Мистер Питерс теперь уже даже не пробовал сердиться на Анну или в чем-то подозревать ее. Он только поглядывал в ее сторону и улыбался, видя, как внимательно слушает Анна объяснения Ивана Петровича. «Ей-право, электротехником будет моя Анна», – думал он.

– Что такое воздух в обычных условиях? – рассказывал Антохин. – Один из лучших диэлектриков. Вы же знаете, самыми лучшими конденсаторами мы считаем такие, где между пластинками есть именно воздух – никакой слюды, ничего. И вот, мы делаем сам воздух чудесным проводником. Мы ионизируем его. Наши чудесные волны ионизируют воздух – так же, как и ультрафиолетовые лучи, рентгеновские и тому подобные. Но этого мало. Нам совсем не интересно ионизировать весь воздух вокруг нашей антенны, как это происходит при обычных радиоволнах. Это ничего не даст для решения нашей проблемы. Но теперь мы можем делать иначе. Мы берем этот самый генератор, направляем его лучи рефлектором в определенном направлении. Таким образом, мы получаем пучок направленных лучей. Правда, эта направленность все еще нас не удовлетворяет. Ведь лучи на расстоянии все больше расходятся в стороны. Как веер, например. Но у нас есть дополнительное оборудование. Перед рефлектором мы ставим щит из материала, который совсем не пропускает ультракороткие волны. И в этом щите делаем маленькую щель, узкую, как нож. Она, эта щель, прорезана перпендикулярно к рефлектору. В ширину эта щель, как видите, всего один миллиметр. Длиной три миллиметра. Вот через какой проем мы заставляем проходить наши волны. И теперь, практически, рассеяние пучка лучей нам не страшно. От нас до нашего приемника несется узенький пучок лучей…

Антохин аж подался весь вперед, показывая этот пучок.

– Но это не только пучок лучей. Ведь он проходит сквозь атмосферу. И вот, представьте себе, везде, где мчится этот пучок, воздух ионизируется, превращается в отличный проводник электричества. Этот воздушный кабель лежит в обычном воздухе, он изолирован воздухом. И теперь… теперь мы делаем вот что…

Антохин бросался к столу, тянул Анну, показывая ей сложную конструкцию:

– Вот оно. Мы берем какой-нибудь источник энергии. Мы хотим переслать эту энергию на какое-нибудь расстояние. Для этого, в обычных условиях, нужны два проводника, два металлических провода. Теперь, мы так же берем два проводника, но не металлических, а необычных, из нашего ионизированного воздуха. Наверное, вы уже догадались, что это – два параллельных пучка наших ультракоротких лучей. И все. Через эти необычные проводники, невидимые провода – мы пропускаем электрический ток высокого напряжения так, как сделали бы это и через обычные провода. Разве не прекрасное решение проблемы, разве не красивая идея?..

Иван Петрович восхищенно затихал. Руки его любовно поглаживали медные катушки, выпуклые контуры базальтовых изоляторов, которые несли на себе толстые провода, что подводили сюда электричество высокого напряжения. И, слушая этого человека, нельзя было не проникнуться его вдохновенной речью; каждый горел желанием помочь делу, быть чем-то полезным ему…

Самая сложная из всех конструкций, которые были когда-либо в этой лаборатории, росла медленно на квадратном столе перед окном, как раз на пути луча, зеркально отраженного экраном генератора. Благодаря остроумной мысли Мистера Питерса, генератор мог теперь излучать одновременно два колебания разной частоты. Вот почему перед его рефлектором (их теперь две) стояло теперь по щиту с тончайшими прорезями. Именно через эти прорези, эти щели должны будут проходить узкие лучи. Дальнейший их путь проходил через конструкцию на упомянутом квадратном столе.

На нем новая сложная конструкция возносила вверх два металлических заостренных стержня. Точно выверенное размещение экранов, щитов и стержней позволяло быть уверенным, что узенькие лучи ультракоротких волн, проходя над квадратным столом, обязательно пройдут между стержней. А это давало следствием электрический контакт между двумя системами проводников – металлических и воздушных. Электричество из стержней свободно перетекало в поток ионизированного воздуха, создаваемого чудесными лучами; электричество текло по этим невидимым воздушным проводникам через окно, далеко на берег, где его ждала сложная приемная установка с высоко поднятыми металлическими приемниками-веерами. Электричество из воздуха должно было стекать по этим веерам к обычной системе металлических проводников и питать установленный здесь электромотор.

Так должно было быть. Или не будет так?

Иван Петрович был уверен в том, что так будет. Мистер Питерс разделял его убеждения. Рома и верил, и не верил одновременно: уж слишком фантастической казалась ему эта идея… А Анна? Анна, незаметно для себя, превратилась в восторженного сторонника идеи нового изобретения и, в меру своих сил, даже помогала в работе по монтажу установок.

Последовательный историограф этих чрезвычайных событий не имеет права обойти вниманием несколько незначительных фактов, связанных с работой тех дней в лаборатории.

Ведь кто знает – не явятся ли важнейшими для дальнейшего развертывания событий эти, с первого взгляда, незначительные факты? Мы должны напомнить: роковое яблоко упало еще тогда, когда в совхозе «Победа» окончательно сбылась мечта старого Андрея Антоновича скрыть свою лысину под новыми роскошными волосами. Громкий удар этого условного яблока раздался еще раз – во время события с прядями волос бедного Потапыча, этой невольной жертвы околонаучных экспериментов Андрея Антоновича. Узел окончательного развития событий завязался дважды: и тот, кто не сделал еще из этого определенных выводов, не обдумал окончательно всего веса этих двух фактов, – пусть не удивляется дальнейшим неожиданностям. Ведь мы уверены, что эти будущие, вроде бы, неожиданности совсем не впечатлят пристального и внимательного наблюдателя, который всегда делает свои логические выводы из всего, что замечает и на что его, тем более, настойчиво заставляют обратить внимание.

А теперь, сделав еще раз все эти недвусмысленные и откровенны намеки, вернемся к нашему краткому и сдержанному изложению событий в лаборатории.

Назойливый посетитель, лысый главный бухгалтер треста «Мореход», который уже дважды появлялся в нашем повествовании, очевидно, не хотел останавливаться в своем решении. Более того: он даже пытался создать вокруг своей цели, так сказать, общественное мнение. Бухгалтер был решительным человеком, в чем наши исследователи убедились очень скоро.

В лаборатории появились еще три посетителя. Почтенные, пожилые люди, они были совершенно обычные и нормальные на вид. Рома только говорил потом, что он сразу заметил в их глазах какую-то странную вспыльчивость, возбужденность, какое-то угрожающее воинственное сверкание. Однако, – Рома мог и ошибаться.

Итак, эти трое посетителей принесли в лабораторию, на имя академика Антохина и Мистера Питерса, что-то вроде петиции. Сначала, ни Антохин, ни никто из остальных не мог даже понять: что за письменная просьба?.. В чем дело, мол, граждане?..

Но содержание большого листа прояснило дело. Смешно, удивительно, невероятно, но – факт: петиция говорила о настоятельной потребности обратить внимание на интересы многочисленных людей, лишенных по тем или иным причинам растительности на голове. Проще говоря, лысых. Да, да, в письме, которое принесли официальные переговорщики, говорилось:

«…Инициативная группа граждан с дефектной растительностью, так называемых – лысых, от имени многих заинтересованных, просит Вас назначить определенные часы для систематического облучения пациентов и ликвидации досадных дефектов их внешности. Инициативная группа обращает Ваше внимание на то, что в случае отказа она вынуждена будет предпринять другие меры воздействия для безусловного и полного удовлетворения законных требований многочисленной категории граждан…»

Это уже смахивало на угрозу. Мистер Питерс грозно поднял глаза:

– Слушайте, если вы не шутите, вы не сумасшедшие?..

Но первые же слова одного из посетителей доказали полнейшую серьезность требований:

– В городе, знаете, большое возбуждение. Наша группа, так сказать, вынесена на поверхность гребня общей заинтересованности, – сказал посетитель, угрожающе поблескивая выпуклыми очками. – Мы не можем поручиться ни за что. Советуем вам дать удовлетворительный ответ…

Антохин, что до сих пор смотрел на оратора с заметным интересом, как смотрят на интересный образец чего-то нелепого и бессмысленного, не выдержал:

– Вот мой ответ. Прощайте, и перестаньте надоедать нам. У нас здесь очень серьезная работа. Не заставляйте нас вызывать милиционера – у него и так много серьезных занятий. У вас слишком много свободного времени, как я погляжу. Прощайте!

И он повернулся к посетителям спиной – как и следовало ожидать. Они переглянулись:

– Ну, что же, – сказал тот, что говорил уже. – Мы предупредили вас, и инициативная группа…

– Ко всем чертям! – воскликнул Мистер Питерс. – Ко всем чертям, говорю я вам, с вашей инициативной группой вместе. Не мешайте работать. Идите, иначе…

Этого хватило. Посетители исчезли, словно их ветром сдуло.

Мистер Питерс остервенело проговорил:

– Черт знает что! Какие-то сумасшедшие, честное слово…

– Подожди, Мистер Питерс, – отозвался Рома, который смотрел в окно. – Они, кажется, действительно организованы… Он… да, это тот самый бухгалтер, который был у нас тогда. Он встречает их… они рассказывают… показывают кулаки… ой, смотрите, там их целая толпа!.. Боже, это и впрямь какое-то сумасшествие!

Совсем недалеко на улице, действительно, собралась целая толпа. Главную роль играл, очевидно, бухгалтер «Морехода». Он горячо агитировал, он жестикулировал, он поднимал руку, как настоящий оратор. Он показывал угрожающе на дом, где была лаборатория.

– Спасите, – шутливо произнес Иван Петрович, – это же просто ужас… Вы не думаете, друзья, что они на нас нападут? Это же анекдот, это юмористика…

– Они хотят быть красивыми, – рассмеялась Анна.

– Как Андрей Антонович, – улыбнулся и себе Рома.

– Нет, Потапыч, – вполне серьезно добавил Мистер Питерс.

Общий веселый смех был ему ответом. И исследователи вернулись к работе: приближалось время решающей проверки новой конструкции, и хватит тратить драгоценные минуты на разговоры о людях, которые почему-то сошли с ума…

Установка была готова. За забором на берегу моря энергию ждали веерообразные антенны. Отсюда, из окна лаборатории, было хорошо видно и сам мотор, который должен был заработать с помощью электричества, пересланного без проводов. Кожаный ремень соединял шкив мотора с семафором: его рычаги начнут двигаться, как только заработает мотор.

Все это было сделано, чтобы из лаборатории можно было наблюдать за всеми фазами опыта. Движение рычагов семафора – сигнал победы…

Проверка заканчивалась. Академик Антохин заметно волновался. Его лицо вновь стало серьезным и сосредоточенным. Мистер Питерс стоял возле генератора, Рома следил глазами за состоянием вспомогательной установки, которая давала ток для лучей. Иван Петрович взял телефонную трубку:

– Приемный пункт? Да, это я. Можно начинать. Включайте приемники. Через минуту начнем и мы. Хорошо.

Он положил трубку и скомандовал Мистеру Питерсу:

– Включить генератор. Сейчас дадим ток.

Это была необыкновенная минута. Анна смотрела на все это, как зачарованная. Она увидела первые длинные фиолетовые искры с обеих антенн. Искры холодным пламенем крутились наверху, они загибались, как огненные пряди волос, словно не смея прикоснуться к блестящей поверхности рефлекторов. Они, вскипая и переплетаясь друг с другом, направлялись, наконец, в сторону от рефлектора. Но тут, на их пути, стояли щиты. Искры искали себе путь, их отталкивало от рефлекторов, они пытались пробиться сквозь щиты. Но щиты были непроницаемы для них.

– Вот оно!..

Первые искры все-таки проскользнули сквозь узкие щели в щитах. И больше их не было видно, они исчезали по ту сторону щитов. Зато появилось странное, волшебное излучение на остриях стержней. Языки золотистого свечения распушились на остриях. Свечение вибрировало, оно колебалось, переливаясь разноцветными бликами. Свечение заметно отклонялось к окну, оно дрожало и сияло золотистым светом.

Анна взглянула на Антохина: тот смотрел совсем не на сияние над столом. Его сосредоточенный, вопросительный взгляд был направлен туда, где над забором высились веерообразные антенны, где неподвижно застыли в воздухе рычаги семафора. Анна поняла: то, что она видела, то, что ей так нравилось здесь, все эти искры, золотистые сияния на остриях стержней, – все это были лишь побочные эффекты, сопровождающие работу установки. Побочные световые эффекты… А она увлеклась… Она застенчиво посмотрела на Мистера Питерса.

Тот внимательно следил за измерительными приборами. Стрелки на циферблатах амперметров и вольтметров нервно дрожали, передвигаясь от цифры к цифре. Казалось, им было очень тяжело двигаться. Но они все же двигались. Сила тока росла, она медленно, но верно доходила до предусмотренной.

Антохин весь подался вперед. Нервно он ухватился за воротник пиджака. И в ту же секунду раздался его голос – взволнованный, радостный:

– Движется… движется!

Он не ошибался. Вот, рычаг семафора медленно, лениво качнулся. Так, словно бы его качнула чья-то рука. Незначительное движение в одну сторону, в другую… вновь качания… И, наконец, он медленно обернулся вокруг своей оси. Еще раз, еще… Кружение становилось сильнее и убедительнее, оно ускорялось. Мотор работал. Он крутил рычаг семафора. Электричество дошло без проводов к приемной установке.

Уважаемый Иван Петрович Антохин, почтенный академик – подпрыгнул, как ребенок. Он всплеснул руками, повернулся к помощникам. Широкая радостная улыбка засияла на его лице.

– А? Крутится, друзья мои, крутится! Что? Все правильно. А? Ну разве это не чудесно? Крутится, крутится!..

Он повторял одно и тоже несколько раз, он смеялся и пританцовывал, поглядывая в окно. Вот он торжественно пожал руку Мистеру Питерсу:

– Поздравляю вас, друг мой! Поздравляю!

Потом нашел руку Ромы:

– Поздравляю. Мы победили!

Наконец, глаза его остановились на Анне:

– Поздравляю вас, моя дорогая. Чудесно! Очень благодарен.

– Но за что, Иван Петрович? – откровенно и искренне удивилась Анна.

– За то, что… а, да что говорить!.. я всех поздравляю сейчас, всем благодарен… Крутится, вертится!..

Мистеру Питерсу почему-то показалось, что он очень устал. Заболело где-то в спине, захотелось потянуться, выпрямиться. Он медленно потянулся – и застыл в такой позе. Глаза его расширились от изумления. Он смотрел в окно, раскрыв рот. Он видел: в окне показалось знакомое, отвратительное лицо бухгалтера «Морехода». Лицо угрожающе улыбалось, руки бухгалтера хватались за подоконник. Он лез в комнату.

– Стой! – воскликнул Мистер Питерс. – Стой! Тебя убьет электричеством!

Но отвратительная голова, сверкая розовой лысиной, уже попала в невидимый луч, дотронулась до невидимых воздушных проводов, по которым текло электричество высокого напряжения. Бухгалтер ойкнул и исчез, взмахнув руками. Он упал. Послышался глухой стук.

Исследователи посмотрели друг на друга. Никто ничего не понимал. Но вот снизу, из-под окна раздались угрожающие выкрики. Рома бросился к окну.

– Стой! – воскликнул Мистер Питерс.

Резким движением он выключил генератор. Исчезли искры, исчезли золотистые сияния на остриях стержней. Рома подбежал к окну. Он увидел внизу целую толпу, которая угрожающе кричала, двигаясь к главному входу. И все они, все эти люди были лысыми…

– Лысые движутся на нас! – крикнул Рома, отбегая от окна.

Мистер Питерс тоже увидел это, выглянув в окно. Толпа лысых брала приступом дом. Впереди бежал отвратительный бухгалтер «Морехода». Он что-то кричал, он вел всех. Значит, его не убило?

– В лабораторию!..

– Заставим!..

– Мы им покажем!..

Эти возгласы снизу звучали уже совсем угрожающе. Антохин, ничего не понимая, обратился к Мистеру Питерсу:

– Что это? Чего они так кричат?

– Лысые движутся на нас… – мрачно ответил тот.

– Их ведет бухгалтер.

– Бухгалтер?

Возгласы звучали все громче. Очевидно, лысые прорвались к дому. Они приближались.

Мистер Питерс схватил большой медный стержень.

– Рома, хватай что-нибудь! Надо защищаться… Лысые идут сюда. Иван Петрович, идите к окну. Анна, назад! Мы их встретим…

Он видел бледное лицо Анны. Девушка испугалась, она беспомощно оперлась о стену. Рома схватил и себе какую-то палку:

– Пусть идут, – запальчиво воскликнул он, – пусть!..

Безумный пыл охватил и Мистера Питерса. Он ощутил в себе отвагу и боевую ярость. Он размахивал в воздухе своим медным стержнем, выкрикивая:

– Пусть идут!.. Мы защитим себя и наш генератор…

Но где же Иван Петрович?.. Куда он исчез?.. И с ним вместе и Анна… Может, они спрятались? Однако искать было некогда. С грохотом распахнулась дверь. Первые лысые показались на пороге. Это была страшная картина.

Разъяренные, пугающие лица смотрели в комнату. Сжатые кулаки мелькали в воздухе. А сзади, на поднятых вверх руках, неподвижно лежал бухгалтер… Лысые несли его, как флаг. Они кричали:

– Отомстим за смерть… Вперед!

Мистер Питерс услышал, как зашевелились волосы на его голове: ведь только что он видел бухгалтера живым, впереди всех… он вел толпу лысых в наступление… неужели – умер?

Но вот бухгалтер поднял голову. Он взглянул на Мистера Питерса, язвительно улыбнулся, погрозил ему пальцем:

– А я еще жив… Вот я тебе сейчас… Держись!

И он легко соскочил на пол. Оглянувшись, он воскликнул:

– За мной! Вперед!

– Вперед! За ним! – раздались возгласы – и вся толпа двинулась к лаборатории за бухгалтером.

Мистер Питерс рассердился окончательно:

– Живой ты или мертвый, мне все равно! На тебе!..

Он взмахнул медным стержнем, стараясь попасть в отвратительную розовую лысину. Промах!..

^{Он взмахнул медным стержнем, стараясь попасть в отвратительную розовую лысину…}

– Ну, вот. Раз!..

Стержень опустился на лысину. Но – удивительно! – он отпрянул назад, как от подушки. И Мистер Питерс, бессильно опустив стержень вниз, увидел, как нагло улыбнулся бухгалтер:

– Ага? Не берет? Хватай его, хватай!..

– Рома… – не успел еще воскликнуть Мистер Питерс, как его схватил добрый десяток рук.

Через минуту он был связан по рукам и ногам. Его посадили на стул, подвинули вместе со стулом к столу. Он услышал голос бухгалтера – ах, какой отвратительный голос!..

– Вот мы сейчас тебя самого облучим твоим генератором!

– Мистер Питерс, держись!..

Это был, кажется, голос Ромы. Где это он?