Текст книги "Чудесный генератор (Научно-фантастическая повесть)"

Автор книги: Владимир Владко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Владимир Владко
ЧУДЕСНЫЙ ГЕНЕРАТОР
Научно-фантастическая повесть

1. МИСТЕР ПИТЕРС НЕДОВОЛЕН

Рома удовлетворенно усмехнулся и еще раз попробовал вытянуть ноги под низеньким столиком, на котором стояли продукты. Но это, как и всегда, сделать было невозможно. Поэтому Рома лишь пошевелил коленями, которые упирались снизу в мраморную крышку стола, и сразу же забыл о своем желании. Время не ждало.

Шипение генератора напоминало о том, что Роме оставалось всего четверть часа; а еще надо было облучить мясо – замечательный кусок поджаренного мяса, которое, между прочим, было бы очень неплохо съесть и запить уже облученным молоком, которое стояло тут же на столе. Хотя, правду говоря, он совсем не был против того, чтобы вкусно позавтракать, однако, такие мысли даже не беспокоили Рому; ведь перед ним была не еда, а нетронутые объекты научных опытов.

Рома поставил мясо на металлическую кассету и накрыл его сверху второй половиной кассеты. Секундомер лежал рядом.

– Включай! – велел Рома самому себе и нажал на рычажок рубильника.

Шипение генератора стихало, слышно было уже сухое потрескивание. Секундомер спокойно отсчитывал секунды. Вот уже минута… минута и пять секунд… восемь секунд…

Крак!

Голубоватое сияние вокруг генераторной лампы вдруг исчезло. Только на выпрямителе горели нежным и прозрачным сине-зеленым светом газотронные лампы. Ток прекратился. Что случилось?

И, неожиданно для самого себя, Рома услышал в тишине, как падают на стол тяжелые капли. Он повернул голову и увидел, как медленно расплавляется толстый провод, медный пруток, припаянный к лампе. Раскаленная, словно сияющая, медная палочка провода плакала слезами расплавленного металла. Густые капли падали на мраморный стол. Генератор сломался.

– Мистер Питерс! – громко закричал Рома. – Мистер Питерс!

Молчание.

– Эй, Мистер Питерс! Скорее сюда! Несчастье!

Молчание.

– Петр, чтобы ты лопнул. Где ты? Генератор сломался…

Рома быстро вскочил. Его длинное туловище пошатнулось на длинных худых ногах, как колеблется соломинка под дуновением ветра. Большими шагами Рома помчался, размахивая руками, как веслами, из лаборатории. Широкие стеклянные двери распахнулись перед ним, он не успел до них и дотронуться. И тут же Рома остановился.

В дальней комнате, спиной к нему, в кресле сидел кто-то сидел. Над спинкой кресла были видны только взъерошенные волосы человека, да развернутый газетный лист. Вверх поднимались клубы дыма от сигареты, которая дымила, словно паровозная труба. И еще, время от времени, вверх взлетали роговые очки, подкидываемые рукой в белом лабораторном халате. Этот кто-то читал газету.

– Читаете? Курите? – иронично спросил Рома. – Хорошо, хорошо. А на то, что там, в лаборатории, генератор сломался, вам наплевать?

Человек в кресле вдруг встал на ноги, отбросив от себя газету, и оказался девушкой в белом халате.

– Да, да, драгоценный биолог, – добавил Рома, но сразу остановился и вдруг изменил тон: – Нет, дорогая Рая, нет, все в порядке. Только вот, провод расплавился… понимаете, взял и расплавился чего-то…

Девушка в белом халате, что стояла перед Ромой, поднявшись с кресла, презрительно положила руки на бока:

– Вот так просто – взял и расплавился? – переспросила она. – Ни с того, ни с сего? Дорогой мой дегустатор, бросьте такие шутки. А ну, пойдемте… однако, нет, надо позвать Мистера Питерса. Эй, Мистер Питерс! – позвала она.

– А я уже звал, – растерянно ответил Рома. – Не отзывается…

Девушка махнула в его сторону рукой, как делают это с назойливой мухой.

– Мистер Питерс! – воскликнула она еще раз.

Дверь комнаты распахнулась – и на пороге показался парень, невысокий, стройный, с озабоченным тонким лицом.

– Чего это вы раскричались, Рая? – спросил он, входя в комнату. – Вас слышно на втором этаже…

– Олесик, Олесик, – бросилась к нему Рая, – этот дегустатор что-то наделал с генератором… И Мистера Питерса нет…

Олесь оглянулся:

– Не то, чтобы нет… он, знаете…

Но в речь Олеся вплелся веселый басовитый голос:

– А кто здесь зовет меня? А вот кому я нужен, а?

Крепкий, широкий мужчина вошел в комнату почти вслед за Олесем. Он посмотрел на всех, улыбнулся и сказал:

– Вери-вэл, гуд-морнинг, комрадс. Хав-ду-ю-ду, а?

– Мистер Питерс, бросьте, пожалуйста, шутки, – обратилась к нему Рая. – Рома сломал генератор.

– Что? – взревел Мистер Питерс.

С лица его исчезла веселая улыбка, словно ее стерли резинкой. Он опрометью бросился в лабораторию. За ним поспешили остальные.

Мистер Питерс подбежал к генератору. Все так же разливали сине-зеленое сияние газотронные лампы, так же мертвой была лампа генератора. А провод, который расплавился?.. Он превратился в тоненькую палочку, под которой на мраморном столе собралась кучка застывшей меди.

– Что это? – показал пальцем Мистер Питерс.

Рома смущенно опустил голову. Рая и Олесь смотрели то на него, то на кучку меди.

– Так, – проворчал, наконец, Мистер Питерс, – так, черти вас забери, товарищ дегустатор. Сколько времени делали экспозицию?

– Минуту… И восемь секунд.

– А перед тем?

– Э-э…

– Можно не экать, – строго отметила Рая.

– Э-э… что-то с полторы минуты…

– А отдыхать генератору сколько давали? Только без вранья, без вранья, комрадс. Ну, плиз, прошу, – не унимался Мистер Питерс.

Рома окончательно сконфузился:

– Он… того…

– Вы бы тогда тогокали, а не теперь, – безжалостно сказала Рая.

– Он… генератор… не успел отдохнуть… я спешил…

– Позор! Позор! – прогремел Мистер Питерс, – вери-бэд, какой позор. И вы смеете называться экспериментатором? Вы, что не понимаете, как надо обращаться с генератором, сколько вас не учи?.. И ты, чертяка, понимаешь, что ты мне тут наделал?

^{…И ты, чертяка, понимаешь, что ты мне тут наделал?}

Рома, Олесь и даже Рая молчали.

– Вы мне тут такое натворили, такое, что я даже не знаю, когда и как повезет мне исправить все это.

Олесь несмело спросил:

– А разве это так уж и испорчено?

– Дайбл и чертям, – снова загремел Мистер Питерс, – здесь теперь надо чинить, по крайней мере, сутки, вот что…

Он подошел к генератору и выключил ток. Газотронные лампы погасли. Тишина.

Олесь и Рая посмотрели на Рому. Тот, хоть и стоял, склонив голову, но чувствовал их презрительные взгляды. Не поднимая головы, он сказал:

– Но ведь я не знал…

– Мне все равно, знал ты или нет. А чем же я сегодня зерно буду облучать? – укоризненно бросил Олесь.

– А у меня кролик готов к облучению… я же его специально не кормила сутки… зачем, зачем же я его мучила? – добавила Рая.

Рома молчал. Что мог он ответить?

– Забирай отсюда свою еду. Потому что я могу от злости съесть ее, – приказал ему Мистер Питерс.

Медленными движениями, шатаясь на своих длинных ногах, Рома собрал продукты и поставил их на запасной стол, накрыв стеклянными колпаками. Потом он грустно сел на стул в углу лаборатории.

– Прошу уважаемых товарищей покинуть лабораторию, – приказал Мистер Питерс, – начинаю чинить. Эксперименты откладываем до завтра.

Олесь подошел к нему:

– А может… как-нибудь… видишь ли, у меня очень много зерна…

– Никаких «как-нибудь». Вот, от одного «как-нибудь» сколько мороки. Прошу, джентлменс, убираться. Гуд-бай!

После такого вежливого призыва оставалось только выйти из лаборатории, что все и сделали. Мистер Питерс посмотрел им вслед, усмехнулся и склонился над генератором. Он аккуратно выкрутил два винта, вынул испорченный провод. Затем вынул из ящика целую медную толстую палочку, поставил ее на место испорченной, закрутил винты. Теперь он уже не спешил.

Сев на стул, Мистер Питерс достал из кармана табак, бумагу, скрутил толстую папиросу и закурил, с наслаждением выпуская большие облака едкого дыма. Потом он хотел уже включить ток, как услышал, что дверь тихо заскрипела. Мистер Питерс сердито оглянулся:

– Кого там черт несет? Ведь я ска… простите, Рая, я не знал, что это вы. Прошу, прошу. Только – что вам надо? Видите, у меня очень мало времени. Надо чинить.

– А что, очень испортилась машина? – Рая показала пальцем на генератор. Мистеру Питерсу было хорошо видно ее тонкую руку и блестящие ногти.

– Конечно, – ответил он, уже значительно мягче. – Здесь, знаете, пока наведешь порядок… пожалуй, до вечера нельзя будет включать ток.

Рая вздохнула и села на стул возле генератора. Ее синие глаза ласково взглянули на Мистера Питерса – и ему стало немного неловко. Рая поправила халат и спросила снова:

– И ничего нельзя сделать?.. Нельзя ускорить?

Мистер Питерс упрямо покрутил головой. Это означало «ни в коем случае». Рая вновь вздохнула:

– Видите, Мистер Питерс, я же даже отказала Олесю… решила не ехать с ним кататься на лодке.

– Почему?

– Да, знаете… очень захотелось поработать с вами вечером, поговорить по радио с какими-нибудь любителями… в Африке, или Зеландии… Ведь вы будете сегодня вечером работать на двусторонней связи?

– Конечно, буду, – неосторожно ответил Мистер Питерс.

Глаза Раи немножко, на неуловимое мгновение, сверкнули и вновь погасли.

– Итак, я хотела поработать с вами… но для этого мне обязательно надо облучить моего кролика… с вами, знаете, так интересно работать… мне очень нравится…

Рая опять посмотрела на Мистера Питерса. Что за странная вещь – ласковый взгляд синих девичьих глаз!

Мистер Питерс склонил голову к Рае и сказал шепотом:

– Знаете, что? Кажется, мне повезет раньше починить генератор. Это, знаете, можно. Вот, видите?

Мистер Питерс нажал рычаг рубильника. Вспыхнули газотронные лампы выпрямителя. Засияла голубоватым светом лампа генератора. Стало слышно знакомое шипение. Генератор заработал. Рая всплеснула руками:

– Ой, как замечательно! Значит, можно просветить моего кролика? Милый Мистер Питерс, как замечательно! Сейчас, несу, сейчас!

– Но… Но я не сказал, что сейчас… э-э, слушайте, Рая…

Однако, Раи уже не было. Она побежала за кроликом.

Мистер Питерс вздохнул и почесал подбородок:

– Бедовая девчонка… всегда обведет вокруг пальца… по-своему…

Он вновь склонился над генератором. Но дверь распахнулась: видимо, возвращалась с кроликом Рая. Не поднимая головы, Мистер Питерс сказал:

– Только, знаете, Рая, давайте быстрее. Мне очень надо сегодня еще самому поработать… Давайте вашего кролика… ой!

Подняв глаза, Мистер Питерс увидел возле себя не Раю. Возле стола стоял Олесь. Он держал в руках большой мешок с зерном. Он абсолютно чистым, невинным взглядом смотрел на Мистера Питерса. И столько невинности было в этом взгляде, что Мистер Питерс даже сплюнул:

– Чего тебе надо?

– Видишь ли, мне показалось, что я слышу шипение генератора… Я взял этот маленький мешок, думаю: вот, хорошо, Мистер Питерс уже починил генератор… какое счастье!.. Так можно поработать?

Мистер Питерс открыл уже рот, чтобы выругаться, но Олесь предупредил его:

– Ага, ага, конечно, можно, я и сам вижу. Все работает… давай быстрее, потому что, видимо, сейчас Рая придет… Ты же ее ждал? И говорил что-то про нее, когда я вошел.

Мистер Питерс сплюнул еще раз:

– Работай, черт с тобой, работали!

А когда Олесь уже рассыпал зерно в кассете, в дверях показалась Рая. Странно, она не принесла кролика. Она даже не замечала в комнате Мистера Питерса. Она просто обратилась к Олесю:

– Олесь, только вы не задерживайтесь. Ведь мне надо после вас еще облучить моего кролика, иначе я не смогу поехать.

Олесь ответил ей, не отрываясь от работы:

– Имейте в виду, Рая, лодка заказана, опаздывать нельзя.

– Ладно, ладно, – отозвалась Рая, – я успею. А куда мы поедем? Я думаю, просто в парк…

Далее Мистер Питерс не слушал. Он вышел из лаборатории, обещая себе впредь никогда не поддаваться льстивым синим глазам, которые умеют так прекрасно смотреть и затуманивать людям мозги, как им захочется.

– Вот так поработал в одиночестве, дайбл, – проворчал Мистер Питерс, – вот, чертова девушка… вокруг пальца обвела… «хочется с вами поработать, не поеду на лодке…» Хм… а ты и растаял, дурак? Тоже мне, влюбленная шляпа!

Он прошел мимо погруженного в свои мысли Ромы, который все еще переживал свое несчастье – сломанный генератор.

– Пошли, Рома, – сказал Мистер Питерс, – брось сокрушаться. Работает генератор. Уже исправлено.

И они вышли из дома. А сверху, из окон лаборатории, на них смотрели веселые глаза Раи и Олеся…

Однако, не пора ли уже рассказать точнее и конкретнее, кто такие наши герои и что они все делают вокруг генератора? Что это за странные работы, что за странные препирательства вокруг очереди и возможности поработать подольше?..

Прежде всего, условимся: ничего удивительного здесь нет. Все идет своим путем, вполне закономерно. Очень просто.

Есть четыре научно-исследовательских института: электротехнический, сельскохозяйственный, пищевой и биологический. Различные институты, с разными работами и направлениями. Но чего не бывает в нашей чудесной стране?.. Получилось так, что определенная отрасль научно-исследовательской работы объединила вокруг себя интересы представителей этих четырех научных институтов. Представители институтов увидели, что им лучше работать вместе. Так образовалась бригада.

Четверо научных работников, представители четырех научно-исследовательских институтов, собранные в одну бригаду, работали с ультракороткими волнами. Каждый из них делал свое дело – но все эти опыты были направлены на изучение свойств ультракоротких волн, самых загадочных (пока!) излучений из всех, известных современной науке.

Биологический институт интересовался воздействием ультракоротких волн на живые организмы, интересовался теми изменениями, что возникают вследствие облучения ультракороткими волнами живых существ.

Пищевой институт интересовался тем, что ультракороткие волны в определенных условиях убивают абсолютно все бактерии – в том числе и гнилостные. Итак, облучив ультракороткими волнами тот или иной продукт и убив в нем бактерии, можно было получить своеобразный эффект: продукт не портился долгое время, консервировался. А это обещало революцию в консервной промышленности.

Сельскохозяйственный институт интересовался облучением ультракороткими волнами семян зерновых для посева. Ведь в определенных условиях облученное зерно увеличивало свой запас энергии роста. Зерно, посеянное глубже в почву, всходило быстрее обычного, плодоносило обильнее. И, кроме того, облучение ультракороткими волнами одновременно лишало зерно всех вредителей растительного происхождения, которые могли быть до сих пор на нем. Ведь ультракороткие волны убивали всех таких вредителей.

В конце концов, электротехнический институт, владелец целой лаборатории и драгоценного генератора ультракоротких волн, интересовался использованием ультракоротких волн в абсолютно всех отраслях, а в частности, для связи – определенной и устойчивой двусторонней радиосвязи на недалеких расстояниях. Ведь на ультракороткие волны не влияли атмосферные электрические разряды, которые так мешают приему радиосигналов; они были бы лучшими для пересылки изображений по радио, для телевидения.

Все это теоретически было уже известно. Но – только теоретически. Ибо нигде еще не было поставлено развернутых опытов, которые прояснили бы спорные вопросы сразу по всем отраслям. И впервые в научной жизни целого мира собралась и работала такая своеобразная объединенная бригада, четыре экспериментатора возле одного генератора. Однако, почему у одного? Разве не смогли бы научные институты построить еще и еще соответствующих установок для опытов?..

Ультракороткие волны – очень капризная вещь. Изучить их свойства очень не просто; а еще труднее создать их источник, если исследователь хочет получить колебания определенной частоты. Вот есть схема генератора, есть все детали. Исследователь работает, он строит генератор, запускает его. Он твердо знает, что будет такая, допустим, частота. А на самом деле получается совсем другая, меньшая частота, а, значит, и более длинные волны. Почему? Какой-то малюсенький проводочек, какое-то третьеразрядное соединение получилось на несколько миллиметров длиннее, чем надо. И частота получилась другая, – потому что в генераторе возникла лишняя емкость, лишняя индукция, не предусмотреная конструктором, вредна.

Вот почему устойчивый, надежный генератор, сконструированный в свое время в электротехническом институте, был драгоценным. Почти случайно этот генератор прекрасно работал на широко применяемых в общей радиотехнике лампах – не нуждаясь в специально изготовленных, которые стоили больших денег. И вокруг именно этого генератора собрались наши исследователи.

Высоченный пищевик Рома на длиннющих ногах, которому даже и самому было как-то неудобно, неловко за свой невероятный рост и тонкое, худое туловище, вдоль которого висели такие же длинные и худые руки. Рома всегда пытался спрятать куда-то свой рост – но куда его спрячешь?.. И тонкое лицо Ромы всегда, если только он был не один, было мрачным и обиженным на такую насмешку природы, которая выдала ему преувеличенную пайку роста…

Агроном Олесь был полной противоположностью Роме. Невысокий, стройный, ловкий – он производил впечатление хорошо скроенного и не хуже пошитого физкультурника. И разве он не был таким? Олесь любил лодки, любил воду, любил солнце, любил острые ароматы нагретой солнцем земли. Олесь любил всю природу, мать всего живого. Загорелое тонкое лицо с чертами, словно вырезанными умелым мастером, легкая походка, ловкие быстрые движения, – все это привлекало к Олесю внимание, все это было на пользу ему, в частности, у женщин.

Биолог Рая в кокетливом белом халате, синеглазая Рая с большой шапкой золотых волос на голове, жизнерадостная, смешливая, веселая Рая напрасно пыталась скрыть эту свою жизнерадостность большими роговыми очками, оправдывая их наличие своей якобы близорукостью. Напрасно она пыталась произвести впечатление солидности и сигаретами, которые она курила, отплевываясь, когда никто не видел, и мужественно затягиваясь, когда на нее кто-то смотрел. Не будем нескромными, не будем говорить ничего о том, какое впечатление вообще произвела Рая сразу, как только появилась в лаборатории, на трех товарищей. Не будем говорить ничего о тех синих глазах, казавшихся кое-кому сладким воспоминанием о бескрайнем синем море, в котором так же можно утонуть, как в тех глазах; о золотых волосах, в которых, по мнению некоторых, запутались навсегда солнечные лучи; о тонких красивых руках с блестящими ноготочками, которые (о, этот кое-кто был уверен!) не могли не вызывать у человека острого желания расцеловать их, эти розовые, нежные перламутровые ноготочки на тонких пальцах…

Нет, об этом мы говорить не будем. Скажем просто: Рая – это была настоящая, на сто процентов Рая.

Наконец, Мистер Питерс: что за странное имя у сотрудника советского института? Собственно, этого товарища когда-то называли просто Петр. Но с того времени, как он, коренастый и широкий, с лукавой улыбкой на толстых губах, начал курить толстые самокрутки из душистого трубочного табака; с того времени, как он настойчиво взялся изучать английский язык и увлекся окончательно сбором разноцветных квитанций, которые он доставал от радиолюбителей-коротковолновиков всех стран, – с этого времени он перестал быть Петром. Его имя, по общему сговору всех товарищей, стало Мистер Питерс. Да и сам он привык к нему, и теперь отзывался на это имя, как на свое собственное.

Мистер Питерс был в бригаде самым уважаемым человеком. Ведь каждый из этих четырех, конечно, знал многое об ультракоротких волнах, и умел обращаться с генератором. Но – кто мог в этой области знать больше Мистера Питерса, специалиста-электротехника, связиста, который не только вообще, как говорится, зубы проел на радиотехнике, но и в частности, был конструктором этого самого генератора, – вместе с другими инженерами института? Теперь Мистер Питерс следил за состоянием генератора, и в то же время, вместе с товарищами, проводил опыты по использованию ультракоротких волн для связи и, в частности, для телевидения.

2. ПОЯВЛЯЮТСЯ ФИОЛЕТОВЫЕ ИСКРЫ

Тем временем, Мистер Питерс сердито доказывал что-то Роме:

– Ты знаешь, кто ты? Ты – фуул, вот кто. Фуул!

Рома робко посмотрел сверху на своего сердитого товарища. Они шли по улице, Мистер Питерс решил зайти в радиомагазин – ему что-то надо было купить. Рома шел за компанию.

– А что оно такое – фуул? – переспросил Рома.

– Это означает – дурак. Понятно? Вот что, – последовал энергичный ответ.

После этого оба шли метров сто молча.

Было хорошее, настоящее лето. Солнце, горячее южное солнце поливало землю сухим кипятком своих раскаленных лучей, в которых смешались, пожалуй, и длинные, и короткие и ультракороткие волны. Миллионы и биллионы киловатт солнечной энергии лились на землю, которая, раскинувшись, неустанно впитывала в себя этот роскошный подарок. Нежными дуновениями ласкал город легкий ветерок с моря. Товарищи шли молча. Наконец, Рома спросил:

– Но, все-таки, что это такое было?

– Что?

– Ну, с тем проводом. Ведь я знаю: чтобы расплавить такой медный штырек, надо пропустить сквозь него сотни, если не тысячи ампер. А у нас же всего восемь ампер. Как же так, а?

Мистер Питерс добросовестно скрутил новую сигарету, зажег ее, и только потом ответил:

– Если бы ты, Рома, был чем-то другим, а не каким-то несчастным дегустатором, то и сам понял бы все.

– Но…

– Не некай, а слушай. Конечно, чтобы расплавить такой толстый медный провод, надо было бы сотни ампер. Однако – это тогда, когда бы мы расплавляли его обычным током. Но ток у нас какой? Плиз, скажите, пожалуйста.

– У нас… у нас ток переменный, высокочастотный.

– Вери-вэл, май бой. Очень хорошо, мальчик. А высокочастотный ток как течет по проводнику? Он течет лишь по его внешней поверхности. И чем больше частота, тем более тонким слоем течет ток по проводнику. Англичане называют это «скин-эффект», эффект кожуры. Ну, вот, представь себе, что наш поток тока тончайшим, просто невозможно тоненьким слоем течет по проводнику. Получается, что для наших восьми ампер подойдет не толстенный провод, а тончайшая проволочка? Ну?..

Рома вздохнул:

– М-да, понятно. Для такой проводки хватило бы и не восемь ампер, а в десять раз меньше… Но, Мистер Питерс, все равно, это очень неприятная история.

Мистер Питерс улыбнулся:

– Я и не говорил, что приятная. Однако – лучше бы тогда тебе знать все, что относится к радиотехнике. Хав-ю-мин? Как ты думаешь?

Но Рома не успел ответить, потому что они вошли в магазин.

Мистера Питерса встретили здесь с почетом. Продавец внимательно выслушал заказ и обещал выполнить его завтра же. Этим и закончилось посещение магазина: ведь – разве можно когда-нибудь купить в радиомагазине сразу именно то, что нужно радиолюбителю?..

Обратно товарищи шли медленнее. Мистер Питерс развивал Роме свои мысли относительно генератора. Рома шел, пошатываясь, как и всегда: руки он заложил назад – и поэтому был еще больше похож на жердь. Мистер Питерс говорил:

– Самая большая наша с тобой беда – у нас только один генератор. Вот и приходится всем в очередь работать. Потому что его мощности хватает только на одну кассету. Понимаешь, андерстанд-ю?.. Вот, сегодня, например. Я совсем уже обрадовался, что вы будете лишены возможности работать вне очереди целый день – благодаря тому, что ты расплавил тот провод; и весь день делал бы вид, что чиню генератор, а, тем временем, работал бы…

– Всегда знал, что ты мошенник, – горько пробормотал Рома, – но никогда не думал, что ты будешь стыдить меня для того, чтобы выкроить себе лишнее время.

– Глупый, а как же иначе? Однако, не в этом дело. Все было как следует. И вот, Рая сказала, что не поедет на лодке…

– Какой лодке?

– Разве я сказал – лодке? Ничего подобного. Я хотел сказать, что Рая сказала, что она просит, что бы я… ну, вот, запутался! Одним словом, пришлось дать поработать Рае. А за ней Олесь выпрыгнул. И пошло, и поехало…

– Так что же ты хочешь?

– А я хочу увеличить мощность нашего генератора. Вот, представь себе, что он в десять раз мощнее. В сто раз мощнее.

– Так я тебе и поверил.

– А ты представь. Еще Ленин сказал, что для ученого фантазия – просто необходимая вещь. Где же твоя фантазия? Вот, представь себе: в сто раз мощнее. Он облучает не одну, а двадцать пять, не маленьких, а больших кассет. И работаем мы все вместе. Понимаешь? И не спорим совсем. И Рая не будет никого обманывать…

– А разве она обманывала тебя?

– Да ничего подобного. Откуда ты взял?.. Но этого еще мало. Ну вот, не удовлетворяет меня наша работа.

– Почему? – откровенно удивился Рома.

– Потому, что с такими же волнами проводят работу и другие научные работники. Все, как сговорились, изучают диапазон от десяти до двадцати пяти метров…

– А у нас же короче. Мы работаем на трех-четырех метрах…

– Неужели? А я и не знал… Что ты говоришь?.. – с издевкой переспросил Рому Мистер Питерс. – Неужели такие короткие?

Рома молчал. С Мистером Питерсом, когда он был в таком запале, нельзя было спорить.

– Так вот, голубчик мой, – продолжал Мистер Питерс уже немного спокойнее, – меня это не удовлетворяет. Я хочу работать на волнах сантиметрового порядка, а не метрового…

– Что?..

– Сантиметрового, говорю. А может – и миллиметрового. Понимаешь?

Рома покрутил головой: это уже было слишком. Миллиметровые волны!.. Но Мистер Питерс продолжал:

– Представь себе: генератор в сто раз мощнее нашего настоящего. Так?

– Да.

– Волна короче в невероятное количество раз. А ты знаешь, как меняется не только активность, но и вообще свойства ультракоротких волн, когда увеличивать их частоту? Ни черта ты не знаешь. И такими короткими волнами, как миллиметровые, я думаю, можно делать настоящие чудеса.

Рома аж пожал плечами: вот разошелся!

– И такими волнами я берусь моторы останавливать, лечить болезни, вредителей убивать за долю секунды… энергию пересылать на расстояние… что хочешь, сделаю… ой, какая красота будет! Прекрасная картина, вери бьютифул…

– Вновь «фуул»? – с упреком переспросил Рома, который услышал только последние пол-слова.

– Да нет. Не фуул, а бьютифул, что означает – «волшебно».

Они уже шли по лестнице дома, где помещалась лаборатория.

На пороге их встретил Олесь:

– Ну, ребята, я свое закончил. Просветил целый чувал[1]1
  Чувал – большой мешок примерно на 5–6 пудов (Прим. перев.)


[Закрыть] пшеницы, на посев хватит. Этим заканчиваю эксперимент по облучению сухого зерна, завтра приступаю к облучению влажного. Здорово? И чего же вы не отвечаете? Мистер Питерс? Рома?

Мистер Питерс гордо прошел мимо него, не замечая на своем пути такую мелочь, как некий Олесь. Рома посмотрел на Олеся и ответил, старательно выговаривая слова:

– Сын мой, мы устали, и у нас нет времени разговаривать с тобой. Нас ждут дела.

И он прошел дальше, гордо, как и Мистер Питерс, держа голову. Олесь посмотрел им вслед, покачал головой и сказал:

– Что-то они затеяли. Ну, ладно, надо будет понаблюдать. Рая, скоро уже вы? Можно подумать, что у вас не кролик, а целый слон…

Рая не отвечала. Олесь сел на ступеньках, вынул из кармана газету и начал ее читать: более не оставалось ничего.

А Мистер Питерс и Рома шагали дальше. Они заглянули в комнату, где имела привычку сидеть в кресле Рая: в комнате не было никого. Рома посмотрел на Мистера Питерса. Мистер Питерс взглянул на Рому. И оба прошли дальше, в лабораторию.

Да, Рая была здесь. Она весело оглянулась на них и, запирая дверь клетки, где уже сидел кролик, сказала:

– Как чудесно сегодня работает генератор. Просто чрезвычайно. Мистер Питерс, как я благодарна. Рома, вы чудесный парень!

Товарищи стояли, ничего не понимая. Рая, на ходу поправляя складки халата, подбежала к ним:

– Мистер Питерс, вы золото. Рома, вам просто цены нет.

Она улыбнулась, еще раз взглянула на клетку с кроликом и выбежала из комнаты. Рома посмотрел на Мистера Питерса:

– Что это такое было?

Мистер Питерс махнул рукой: мол, женщина – так чего спрашивать, все равно не поймешь никогда. Самое разумное, что мог сделать Рома, это – согласиться с ним.

Тем временем, Мистер Питерс осматривал генератор, внимательно приглядываясь к каждой его детали, словно он впервые видел всю конструкцию. Он словно проверял количество винтов, считая их быстрыми взмахами пальцев; глаза его следили за выгнутой дугой контура самоиндукции; руки спешно ощупывали поверхность кассеты, любовно притрагиваясь к ней. Рома, который успел уже сесть на свой маленький стул, с удивлением следил за Мистером Питерсом. А тот достал уже свою карманную книжку, раскрыл ее, найдя нужные страницы, – и теперь переводил глаза со страниц на генератор и обратно, будто бы сравнивая то, что было записано на страницах, с действительным размещением деталей.

На столе лежал чистый лист бумаги. Мистер Питерс набросился на него с жадностью сумасшедшего, который только и мечтал о такой бумаге. Быстро-быстро он начал что-то записывать на нем, рисовать какой-то сложный рисунок. О Роме, он, казалось, забыл.

Наконец, Рома не выдержал:

– Мистер Питерс, – обратился он к нему, – Мистер Питерс! Как ты думаешь, существую ли я на свете? И вообще, думаешь ты когда-нибудь обратить внимание на меня?.. Что ты делаешь, хотел бы я знать?

Следствием этого страстного монолога явилось то, что Мистер Питерс взглянул-таки на Рому. А взглянув, кивнул головой, словно бы хотел сказать – «подожди, я сейчас!» И действительно, через несколько минут карандаш его перестал бегать, Мистер Питерс глубоко вздохнул и проворчал:

– Как жаль… ах, какая неприятность, хав-бэд… а впрочем, Рома, не хочешь ли ты мне помочь?

– С радостью. Только не знаю, как именно.

– Будешь выполнять то, что я тебе буду говорить. А?

– Ладно.

– Слушай. Надо вот что…

Вдруг Мистер Питерс вновь замолчал. Казалось, у него мелькнула новая мысль. Через минуту, он воскликнул:

– Три черта и одна ведьма! Сделаю из тебя, наконец, грамотного радиста. Потрачу время, но сделаю. Слушай, понимаешь ли ты, чем именно отличается наше изделие, наш генератор, от обычного?

– Н-не совсем, – неуверенно ответил Рома.

– Слушай. Когда-либо был у тебя хоть какой-нибудь радиоприемник?

– Был, но…

– Подожди.

Мистер Питерс, словно хищник, схватил Рому за плечо и потащил его к генератору.

– Слушай сюда, – угрожающе сказал он, – слушай. Знаешь ли ты, что такое контур? Контур настройки? Молчишь? Не знаешь?.. Тоже мне, современный человек… Контур настройки – это комбинация емкости и самоиндукции. Это комбинация конденсатора и катушки. Но – какой катушки?.. Ты видел в своем приемнике катушки? Ага, наконец-то замечаю, что ты хоть что-нибудь в своей жизни видел. Так вот, это были катушки с многими витками – сто, двести, триста витков. Чем больше витков, тем больше и самоиндукция. Чем больше самоиндукция, тем меньше частота переменного тока, на которую эта катушка настроена. Ай, даже стыдно говорить все это…