
Текст книги "Зверь в каждом из нас"
Автор книги: Владимир Васильев
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Мой бы тоже сидел, – перебил балтийца европеец. – Итак, господа! Боюсь, что время для принятия решения действительно настало, и генерал Золотых во многом прав. Конечно, он облек свои мысли в несколько э-э-э... рискованную форму, но его тоже можно понять. Это настоящий, я не побоюсь давно забытого слова, солдат. Грубоватый и прямой, но готовый умереть, если так будет нужно во имя победы. Я поздравляю вас, Леонид Онуфриевич, у вас нашелся прекрасный руководитель для столь неожиданной операции.
– Спасибо, – вздохнул сибиряк. – Но обмен... Золотых говорил, что Варга взял нескольких агентов, которые прекрасно могли бы проконсультировать относительно текущей обстановки. В том числе агента, который отследил Варгу и Ханмуратова в Ашгабате.
– А так ли много эти агенты могут рассказать? – усомнился россиянин. Сомневаюсь, что им позволено было разгуливать на свободе и глазеть по сторонам. Их взяли в ночь переворота, так же как и... – он поморщился, наших.
– Да и волка терять не хотелось бы... – добавил сибиряк.
– Ну, в случае успеха волки у нас еще будут, а в случае поражения... Понадобится ли нам пленный волк?
– Итак, начинаем? Пока Туран нас не опередил? Есть возражения? Нет? Тогда предлагаю назначить Варге время до, скажем, двадцати часов на обмен, и если он продолжит тянуть волынку... дать "добро" генералу Золотых, который прямо-таки рвется с поводка?
– Я – за, – поспешно сообщил балтиец, который, вероятно, не очень надеялся угодить на совет "большой тройки".
– Я тоже, – сказал европеец.
– Не возражаю, – буркнул россиянин.
– Понятно. Поздравляю, господа, в отпущенные генералом Золотых два часа мы уложились...
Президенты сдержанно посмеялись. Референты вежливо поулыбались.
– Кстати, может быть, его обрадовать, вот так вот, сразу? – предложил европеец.
– Махолет генерала Золотых только что вылетел к полевому штабу, – не замедлил подсказать безотказный референт.
– Так обеспечьте связь, черт возьми! – фыркнул европеец и поглядел на хозяина референта, президента Сибири, укоризненно. Референт уже колдовал у телефона на дальнем конце стола.
– Кстати, – заметил россиянин. – Прилетел узбекский глава. Банкет затевает. Посетим?
Президенты переглянулись.
– Неудобно как-то... В такое-то время... – Европеец зябко повел плечами в дорогом сером костюме. – Если честно, мне будет совестно после этого глядеть в глаза тому же генералу Золотых.
– Знаете что? – подсказал умный балтиец. – Предложите банкет перенести. Операция завершится – заодно и отметим.
– Или не отметим, – мрачно дополнил россиянин. – Если продернут нас, как в прошлый раз.
– Генерал на связи! – доложил референт, опуская телефон на столешницу перед сибиряком.
Тот взял трубку и сразу же рефлекторно сделал официальное лицо.
– Константин Семенович? Могу вас обрадовать. Если сегодня до двадцати часов Варга не согласует время обмена пленными, можете считать, что у вас развязаны руки. Естественно, вам будут сообщать все важные новости.
Пауза.
– Ну... А за что нас благодарить-то? Все, действуйте.
– Ершистый генерал, – заметил россиянин с неудовольствием и не удержался, похвастался: – У меня таких нет.
– Правильно, – хмыкнул сибиряк, – потому что ты таких генералов сразу делаешь полковниками.
– Так он и был полковником еще в Алзамае...
– Вот скажи, Леонид Онуфриевич, – поинтересовался россиянин. – Если раздавит и волков, и Варгу, ты ему еще одну звезду дашь?
– Да я ему маршальский лист дам! – воскликнул сибиряк, причем вполне искренне.
– Ну и зря, – констатировал россиянин. – Я бы упек на пенсию.
– Вот в этом ты весь. – Сибиряк покачал головой. – Весь с потрохами.
В эту субботу мать кавказеныша Кейла затеялась убирать необычайно поздно, только после обеда, когда муж отправился с сыном в ашгабатский городок-сказку.
Злополучная записка на пластике была выметена из-под дивана и замечена.
Женщина даже прочитала ее. Но значения почему-то не придала, решив, что с этим должен разбираться муж.
Лист пластика вновь лег на стол, что стоял вплотную к дивану. На этот раз лег в развернутом виде.
"Знак, – думал Арчи. – Если мое послание дошло, мне обязательно подадут какой-нибудь знак. Но какой? Шальной самолет помашет крылышками, проносясь над "Чирс"? Вставят пару с виду невинных слов в телепередаче? Так я не смотрю ти-ви. На что обращать внимание?"
Арчи думал, прикидывал и не находил ответа.
Даже купание было не в радость.
Последние два дня Арчи откровенно бездельничал. Расмус не потревожил его ни разу; Ядвига всю пятницу безвылазно околачивалась на Хендываре, и Арчи был предоставлен самому себе. Он шатался по территории "Чирс", сопровождаемый угрюмыми взглядами внешней охраны. Взглядами – и только, поскольку никто не отваживался сказать ему хоть слово. Но, с другой стороны, Арчи сознательно не совался к самому периметру, зная, что охране это заведомо не по нраву. И к боксам не лез, где имелась своя охрана. Пруд, туевая роща, плац, дорожка перед жилыми корпусами – вот и все доступное пространство. Ну, кусок антенного поля еще, свободный от селектоидов, тот, что прилегал почти к самой роще.
База эти дни жила переменным ритмом: то вдруг приезжали откуда-то грузовые экипажи под кунгами, и у лабораторий их не то разгружали, не то, наоборот, загружали. То вдруг все затихало, и кроме охранников живой души вне зданий не оставалось. То вдруг, словно муравьи из нор, откуда-то выныривали человек тридцать из обслуги, открывали зевы служебные боксы за главным корпусом, местные экипажи, включая джипы, начинали маневрировать на дорожках, а потом уносились куда-то в сторону Верхнего Багира. И вновь все затихало. Потом экипажи возвращались, и все повторялось в обратном порядке. Суета, закрывание боксов, обслуга рассасывается – и "Чирс" опять кажется вымершей.
После обеда Арчи подумал: а не залечь ли в своей клетушке? Там хоть кондиционер есть. Впрочем, к местной жаре Арчи неожиданно быстро привык. А если периодически окунаться в воду – так вообще чувствуешь себя нормально.
В общем, занятый этими раздумьями, Арчи оккупировал пустую курилку. Слушал вкрадчивый шорох туй, и под этот расслабляющий аккомпанемент мысли о клетушке постепенно оставляли его. Он в очередной раз пытался вообразить, какой знак могут организовать ему коллеги-вээровцы, как вдруг заметил довольно странную парочку на дорожке перед головным корпусом.
Впереди шел маленький взъерошенный аморф; даже невысокому Арчи он едва достал бы до пояса. Аморф являл собой классический образ кабинетного ученого: мешковатые брюки, пузырящиеся на коленях, скверно отглаженная рубашка с мятым воротом, нарочитый налет неряшливости на всей внешности, общая рассеянность и взгляд, по которому ясно, что мысли хозяина витают где-то в эмпиреях.
Вторым вышагивал худой и высокий дог; он был минимум втрое выше аморфа. Этот соблюдал аккуратность во всем, от прически до одежды.
Несмотря на разницу в росте, аморф то и дело останавливался и поджидал отстающего дога. При этом он что-то негромко втолковывал ему скрипучим тенорком; дог записывал сказанное на портативный селектоид-компьютер, потому так медленно и шел.
Арчи напряг слух и сжался в комок, жалея, что нет возможности стать невидимым.
Он мало что понял из услышанного. Аморф явно был научником-генетиком. Термины "оперон", "экзон", "интрон" то и дело доносились до Арчи, а однажды он совершенно отчетливо услышал слово "нуклеотиды".
Он прекрасно помнил все, что сказал на одном из первых совещаний Саймон Варга. Что здесь намерены вырастить несколько матриц-волков, а затем клонировать их. Пока в распоряжении Варги не окажется достаточное количество солдат. А что это за солдаты – легко можно догадаться.
И еще у Арчи возникло серьезное подозрение, что малыш-аморф был мозговым центром базы "Чирс". Возможно, он здесь не единственный ученый-генетик. Но явно один из ведущих.
Сам собой стал складываться безумный план – устранить аморфа; устранить остальных генетиков... Без специалистов Варга окажется подобен змее без жала. Никто не поможет ему в таком тонком деле, как клонирование, если специалистов "Чирс" вывести из строя.
Но поддаваться пустым мечтам было глупо. Конечно же, ученые охраняются. Вот этот долговязый... Хоть и дог, а вполне может оказаться телохранителем. Да и где-нибудь в сторонке с большой вероятностью может найтись мрачный головорез с иглометом, а то и со скорострельным пулевиком. И потом – а выдюжишь ли ты, Арчибальд Рене де Шертарини, несколько фитилей кряду? Один-два – еще туда-сюда. А если ученых группа? Да и как проникнуть в их лаборатории – Арчи к ним даже близко не подпускают. А лаборатории, надо полагать, это четыре дальних купола.
– Господин Шадули! – позвали аморфа от входа административного корпуса. На связи господин Варга, он желает немедленно переговорить с вами!
Аморф сердито взмахнул рукой, сказал что-то своему спутнику-догу и обреченно направился к корпусу. Звавший его охранник предупредительно распахнул дверь перед ним.
"Шадули, – повторил в уме Арчи. – Шадули".
Эта фамилия крепко впечаталась ему в память.
Сулим Ханмуратов взглянул в холодные глаза шефа.
Надо сказать, холода в глазах шефа за последние несколько дней прибавилось, и прибавилось изрядно. Если шеф "Чирс" был просто хозяином у себя на территории, с которым можно было при случае и позубоскалить, и перекинуться шуточкой, то президент Туркменистана вызывал подспудное желание сделаться официальным, оттопыривать локти и щелкать каблуками. Шутить в его присутствии уже не хотелось. Даже сама мысль о шутках казалась дикой и совершенно невозможной.
Сулим всегда знал, что власть меняет людей, и чем больше власть, тем заметнее перемены. Но ему казалось, что Саймон Варга и так обладает достаточной властью, чтобы меняться от факта какого-то там президентства.
И тем не менее. За одну ночь его шеф стал другим. Совершенно другим. За одну-единственную ночь – ночь Ашгабатского переворота.
– Ну-у? – протянул Варга, пристально глядя на своего министра обороны и безопасности.
Министров обороны не существовало ни в одном государстве Земли. До недавнего времени. Теперь один существовал – в Туркменистане.
– Мне кажется, – осторожно прокомментировал Сулим, – на этот раз они не шутят. Если не определить нашу точку зрения и не обсудить сроки и условия обмена – они на самом деле начнут десантную операцию.
– Почему ты так решил? – поинтересовался Варга. Сулим чувствовал, что шеф ему верит. Просто хочет оценить его выводы.
– Туран, – коротко пояснил Ханмуратов. – Все дело в нем. Большая троица надеется захватить волчьи секреты и воспользоваться ими по своему разумению. Скорее всего в это вмешается еще и Балтия, но лишь настолько, насколько ее допустит основная тройка. Европе, России и Сибири незачем делиться мощью с набирающим силу Тураном. Им не нужен четвертый титан на континенте.
– На материке, – сварливо поправил Варга, на миг став похожим на прежнего Варгу, того, который мог и поворчать, и посмеяться соленой шуточке.
– В общем, в Евразии, – уточнил Сулим.
– А Японокитай? – спросил Варга с живейшим интересом. – А Индия?
– Японокитай неизбежно будет рваться в долю, но его вежливо отошьют, так же как и Туран, – предположил Сулим. – А что до Индии... Не смотрится она пока рядом с Тураном и Японокитаем. Калибр жидковат. Кстати, наше перемещение – ну и перемещение волков, разумеется, – из Алзамая в Туркмению сыграло на руку "большой тройке". Мы ушли из сферы реальной досягаемости Японокитая и тем самым практически обрекли его на роль стороннего наблюдателя.
– Зато мы и волки влезли прямиком в сферу досягаемости Турана. На самую его границу. В сферу такой реальной досягаемости, что реальнее просто некуда.
– Верно, – согласился Сулим. – Но если сравнивать: кто, по-вашему, решительнее бы действовал в удобный момент, Японокитай или Туран?
Варга размышлял недолго.
– Очевидно – Японокитай, – сказал он.
. – Вот именно. – Сулим прищелкнул пальцами. – Опасность для "тройки" не исчезла, но заметно уменьшилась.
– Ты прав, – кивнул Варга. – Я над этим просто не думал. Некогда, чтоб его... Ну ладно, мы отвлеклись. Дальше?
– А дальше... – Сулим развел руками. – Что доносят с южных границ? Туран накапливает резервы для вероятного броска к Ашгабату. "Тройке" это, безусловно, известно. И учтите, Турану до Ашгабата – рукой подать. А северянам – тащиться сутки через пустыню. Пока они ее пересекут, Туран сто раз успеет все ценное упрятать на своей территории, а вторгаться в Туран – это далеко не то же самое, что вторгаться в мятежную Туркмению...
– Побольше уважения к Туркмении, господин министр, – заметил Варга с ехидцей. – Где, черт тебя побери, патриотизм?
Сулим лишь вздохнул.
– Но ты, пожалуй, и тут прав. Нельзя больше тянуть. Вышло время на бирюльки. Россия кипит, Сибирь скрежещет зубами, а Европа на заднем плане партнеров своих науськивает. Теперь давай обсудим вот что: нужен нам этот обмен или нет?
– Безусловно, нужен, – сказал Сулим убежденно. – Обосновываю. Первое и, как мне кажется, главное. Очередной выигрыш времени. Обмен отодвинет вторжение минимум на сутки.
– Суток нам не хватит. Расмус говорил, что они управятся за трое-четверо. Сутки прошли, плюс выигранные сутки от обмена, плюс несколько часов... Мало.
– Но это все равно лучше, чем вторжение через несколько часов.
– Логично. Ладно, продолжай.
– Второе. У меня такое впечатление, что волки нами недовольны...
– У тебя верное впечатление, – невозмутимо подтвердил Варга.
– Обмен их пленного товарища на тучу разнообразных агентов позволит нам выгоднее выглядеть в их глазах. Дескать, вот, вашего единственного раненого мы разменяли на полтора десятка иностранных шпионов. Цените.
– Отношения это не поправит, – заметил Варга с легкой словно бы грустью.
– Но несколько очков выигрыша – даст. А очки за плечами не носить...
– Резонно. Что еще?
– Это плюсы. Теперь минусы, кажущиеся и мнимые. Выданные агенты, безусловно, многое своим хозяевам расскажут. Вряд ли это нам на пользу. Но если как следует задуматься: а много ли они видели? Много ли знают? Сущие крохи. Кроме того, тут можно сыграть в очень веселую и перспективную игру. Обеспечить разменных пленников убедительной дезой. Причем очень удачно, что они представляют разные страны. Дезу можно сочинить для каждого свою, причем таким образом, чтобы "большую тройку" окончательно запутать. И если все это проделать достаточно виртуозно, то мы сможем выиграть даже не сутки, а больше – двое-трое суток.
Варга покачал головой:
– А успеем? Сколько до обмена осталось?
– Обмен можно назначить на утро.
– Рискованно.
– Тогда на ночь. На полночь, скажем.
– А согласятся?
– Не знаю.
– Тогда можем не успеть.
– Постараемся. – Сулим пожал плечами. – Что еще остается? Тем более у меня есть кое-какие на этот счет мысли.
– Кто тебе нужен для работы? Кстати, я тоже поучаствую.
– Аналитический отдел в полном составе. Ну и ваш советник по внешней политике со всем ворохом документов и толпой помощников.
Варга уже вызывал референта, которого незадолго до разговора с Сулимом бесцеремонно выгнал из кабинета.
Шел шестой час вечера четвертого дня после переворота.
– Арсений!
Арчи вздрогнул и поднял голову.
Звала Ядвига.
Арчи напрягся, пытаясь вспомнить, когда последний раз волчица произносила его имя, и вспомнить не смог. Ее обращение обычно было безличным. Словно слова ее предназначались кому-то другому... только похожему на Арчи.
Он так и просидел в курилке до момента, когда жара стала ощутимо спадать.
– Что? – отозвался Арчи. – Купаться?
Ядвига кивнула, тряхнув недлинной прической. Со вздохом – наигранным, впрочем, искупаться хотелось – Арчи встал на ноги и потянулся к застежкам форменной рубашки.
– Не в пруду, – остановила его Ядвига. – Есть место поинтереснее...
Арчи вопросительно воззрился на нее.
– А где? – поинтересовался он. – Неужели в арыке? Или в пожарном бассейне?
– В арыке пусть верблюды купаются. – Ядвига брезгливо поморщилась. – В этой-то мути...
– Согласен, – поспешил поддакнуть Арчи.
– А в бассейне – неинтересно. Пойдем. Такое место покажу, у-у-у...
Арчи заинтересовался. Что еще за место?
– Только кепочку не забудь, – посоветовала Ядвига. – А то идти далеко.
У Арчи всполохнутой птицей затрепетало сердце в груди.
Идти. Далеко. Неужели за пределы базы? Откуда можно сбежать? Или волчица не только его приглашает, а, например, еще и Архипу?
– Только ты должен дать мне слово. Дашь?
– Какое? – сонно спросил Арчи, тщетно пытаясь унять сердцебиение.
Ядвига вдруг остановилась, взяла его за плечи и взглянула прямо в глаза. Глаза ее были, Арчи так показалось, глубже неба и больше моря.
– Ты не будешь пытаться удрать. Даже если предоставится такая возможность.
Непонятно почему, но Арчи враз успокоился. Даже сердце еще пару раз учащенно тюкнулось и угомонилось. Вошло в обычный размеренный ритм.
– Сбежать? А зачем?
Ядвига пожала плечами.
– А ты мне поверишь?
– Поверю.
– Почему? – изумился Арчи.
– Не знаю.
– Обещаю, – не задумываясь, сказал Арчи. – Не стану я удирать.
Ядвига без слов чмокнула его в щеку.
И Арчи вдруг стало нестерпимо противно. Не от поцелуя, нет – поцелуй как раз ему очень понравился. Ему стало противно от самого себя.
Потому что Арчибальд Рене де Шертарини, разведчик Российской Федерации, твердо знал: пытаться сбежать он не будет. Он просто сбежит. Любой ценой. Оглушит Ядвигу, обманет, ошеломит...
И именно от этого хотелось выть по-волчьи. Потому что вести себя иначе разведчик не мог. Настоящий разведчик, профессионал. Профессионалы обязаны пользоваться неожиданностями. Даже если такой же жесткий профессионал неизвестно почему решил положиться на слово, которое легко произнести и еще легче нарушить.
Но Арчи смолчал. Все-таки смолчал. И покорно пошел за Ядвигой к главным воротам базы.
С волчицей его выпустили безропотно, не спросили ни пропуска, ни пароля, хотя сотрудники "Чирс" без этого миновать пропускной пункт не могли, Арчи видел.
Мельком взглянув в тонированное стекло караулки, Арчи увидел мрачного, насупленного ньюфаундленда рядом с сияющей, похожей на ретривера девушкой.
"Так, – сказал себе Арчи. – Спокойно. Только спокойно. Главное – чтобы она ничего не заподозрила. Не заподозрила, какой ты гад, де Шертарини. Какая ты подлая и лицемерная сволочь".
"Разведчик не может быть ни подлым, ни лицемерным, – прозвучал внутри голос, знакомый до последней интонации. Голос нынешнего шефа, Вениамина Коршуновича. – Он может лишь выполнить или не выполнить задание. Остальное частности, о которых никто не спросит. И о которых никто никогда не вспомнит".
Никто. Кроме собственной совести.
– Нам туда, – сказала Ядвига и указала рукой на гряду, что заполонила юг, отгораживая Туркмению от Турана.
На ущелье, у устья которого высаживал волков орбитальный модуль.
– Только я на площадку забегу, – предупредила Ядвига.
Они отклонились к Хендывару; Ядвига о чем-то недолго переговорила с часовым в отрытом по полному профилю окопчике и грациозно выскочила на поверхность.
– Пойдем! – Ей явно не терпелось показать Арчи нечто необычное.
"Стоп! – спохватился вдруг Арчи. – Стоп!"
Он тут изо всех сил борется с совестью... а его ведут в ущелье. Якобы купаться.
Купаться. В ущелье.
Вот именно.
"А уж не шлепнуть ли меня решили? – похолодев, сообразил Арчи. – Но зачем такие сложности? Это можно было без риска проделать и на базе. Или даже в давешнем окопчике, если волки по какой-либо причине решили утаить факт убийства своего консультанта от Варги".
По спине прогулялся легкий озноб, но зато перестало докучливо ныть в груди.
Драка – это не обман. Драка – это именно то, чего разведчику негоже стыдиться. Даже если это поединок с женщиной. Впрочем, волчица Ядвига, хоть она и экономист, это такой противник, с которым не каждый из землян-мужчин совладает. Да и неизвестно еще, действительно ли она экономист. Арчи помнил Гнома, человека, безусловно, очень и очень опасного. А Ядвига, похоже, однажды разобралась с ним. По-своему, по-волчьи... разве что не насмерть.
– Это, конечно, не Ков-Ата, – беззаботно, совершенно не замечая хаотичных, как метания потерявшегося термита, мыслей Арчи, сообщила Ядвига. – Но тоже примечательное место.
– Ков-Ата? – тупо переспросил Арчи.
Он действительно понятия не имел, что еще за Ков-Ата, на которую ссылается Ядвига.
– Ков-Ата – это пещера, частично затопленная пещера. Немного западнее, по Бахарденской трассе. Озеро там. Теплое, говорят, даже зимой.
– Озеро? – пробормотал Арчи. – Ух ты...
– Ага! – радостно подтвердила Ядвига. – Извини, не удержалась. Хотела тебе сюрприз сделать... да выболтала заранее по скверной бабской привычке.
Ядвига обезоруживающе улыбнулась и вдруг взяла Арчи за руку.
Тот даже напрячься не успел. Но ничего не произошло – Ядвига просто шла рядом, держась за его ладонь. Будто дошкольница на прогулке.
Дорога шла в гору. Зев приближающегося ущелья распахивался перед ними, словно пасть лежащего на боку дракона. Сказочного дракона, которых на самом деле не бывает. Искрошенные каменные зубы обрели буро-рыжий цвет, и отчего-то казалось, что они загорели под безудержным южным солнцем.
Они так и вошли в ущелье рука об руку. Правда, вскоре пришлось разнять ладони, потому что прыгать по камням в сцепке – удовольствие сомнительное.
Они заходили все глубже в таящуюся меж склонами тень. Подъем постепенно становился круче, и карабкаться приходилось уже не по прямой, а зигзагами, по выщербленным терраскам едва в полметра шириной.
А потом, на очередной терраске, открылось оно. Даже не озеро – озерцо. Округлая чаша, полная пронзительно синей воды. Вода еле заметно играла в каменном ложе, и непонятно было: то ли она сама по себе такая синяя, то ли в озерце просто отражается небо.
В сущности, это была, вероятно, лужа, непонятно почему не высохшая со времени последнего дождя. Но назвать такую красотищу лужей язык не поворачивался.
– Здорово, правда? – прошептала Ядвига.
– Ага... – только и смог ответить Арчи. Все его страхи и сомнения вдруг испарились, словно по волшебству. Осталось только оно – чудесное озерцо на стыке склонов ущелья.
– Я пошла, – сказала Ядвига, снимая ботинки. А потом одним непостижимым движением сбросила комбинезон. На ней ничего не осталось из одежды. Совсем ничего.
Почти без всплеска Ядвига скользнула в воду; вынырнула, радостно отфыркиваясь.
– Ну же! – засмеялась она. – Лезь ко мне!
Арчи с некоторым сомнением стянул ботинки, рубашку и замер на краю озерца, почему-то не решаясь тоже раздеться догола.
Судьба решила за него: камень под ногами неожиданно подался, раскрошился и с хлюпаньем ухнул в воду, а следом за ним рухнул и Арчи, как был, в легких брюках и с иглометом в кармане.
Едва он вынырнул, Ядвига повисла у него на шее. Соприкосновение дурманило; Арчи хотел отдышаться – и не смог. Ему не позволили.
Губы у Ядвиги были горячие и требовательные. И руки тоже. Несмотря на то что вода в озерце была пронзительно холодной, почти обжигающей; и еще вода была такой чистой, что невольно хотелось сравнить ее с глазами Ядвиги, но Арчи сейчас не видел глаз Ядвиги, потому что Ядвига закрыла глаза.
Одной рукой Арчи прижал волчицу к себе, не переставая целовать ее. А второй полез в карман.
За иглометом.
Он уже достал оружие и даже будить игломет не пришлось – тот проснулся от воды. Отпустить предохранитель было делом мгновения.
И вдруг Ядвига открыла глаза.
– Господи... – прошептала она. – Да будь же ты человеком хоть иногда...
Арчи замер.
– Убери игломет. Убери его ко всем чертям, слышишь? – шептала она сердито. – Убери!
У Арчи враз стало пусто в голове.
– Убери! Видишь? – Ядвига вдруг отняла правую руку и отбросила нож, который, оказывается, до сих пор упирался Арчи под ребра. Далеко отбросила – к одежде. Нож ощутимо звякнул на камнях, ведь волки пользовались металлическими ножами. – Видишь? Я безоружна. А ты обещал, что не станешь убегать.
Медленно-медленно Арчи выпростал руку с иглометом. И тоже швырнул его вверх, на камни. В отличие от ножа игломет упал почти бесшумно.
Ядвига тотчас прильнула к нему. Словно ничего не случилось.
А потом они, продрогшие, выбрались из воды, и Ядвига сняла с него промокшую одежду, и они любили друг друга прямо на камнях, неистово и жадно, словно в последний раз. Нож был рядом, и игломет тоже был рядом, но у Арчи больше не возникало мысли дотянуться до оружия.
Ему показалось, что темнеющее небо одобряет подобные поступки.
Кейл с отцом вернулись из Ашгабата уже в темноте, на последнем рейсовом биобусе. Малыш раздулся от съеденного мороженого и выпитого морса, его отец от пива. Оба были довольны собой, друг другом и замечательно проведенным днем.
В биобусе Кейла убаюкало, и от остановки он ковылял, крепко держа отца за руку и задремывая на ходу.
Дома Кейл был немедленно сдан на руки матери, а отец, включив в комнате свет, переоделся в домашнее и уже совсем было приготовился повалиться на диван перед телевизором, но тут взгляд его упал на одиноко белеющий на роговице стола лист пластика.
С надписью.
"Нашедшему это. Международный код – 8-095, номер телефона – 776-91-27. Наберите этот номер в любое время дня или ночи и произнесите всего одно слово – "Шериф". После чего назовите номер своего счета либо адрес для почтового перевода. Вознаграждение вас не разочарует".
Отец Кейла перечитал записку трижды.
"Что за чертовщина? – подумал он растерянно. – Код московский..."
Минут пять он размышлял. Потом решительно направился к телефонному аппарату, привычно дремавшему в коридоре.
"Чем черт не шутит! – думал он, уже начинающий седеть здоровый овчар-кавказ, рабочий багирской фактории. – Ну, в крайнем случае разорюсь на несколько монет, заплатив по телефонному счету. А вдруг что и выгорит?"
И стал набирать номер.
В трубке щелкало и потрескивало – домашний телефон-селектоид успел состариться, еще когда отец Кейла был в нынешнем возрасте сына. Наконец раздались гудки, и почти сразу на противоположном конце сняли трубку.
– Вас слушают, – произнес мужской голос, исполненный неожиданной доброжелательности. Собеседник говорил по-русски, совершенно чисто. – Ни в коем случае не кладите трубку. Говорите все, что собирались сказать, вас внимательно слушают.
– Алле? – нерешительно отозвался Кавказ. – Эта... Тут записка.
– Прекрасно, – подбодрил собеседник. – Читайте. Это может быть очень важно для нас.
"А ведь и правда, – подумал Кавказ. – Слушают. И говорят вежливо..."
Запинаясь, он прочел текст сообщения, стараясь, чтобы его характерный акцент не очень-то рвался на волю.
– Прекрасно, – подытожил собеседник, когда записка была прочитана. Теперь, будьте добры, назовитесь, сообщите, где вы находитесь и расскажите, каким образом эта записка попала к вам в руки. А вслед за тем я запишу номер вашего счета или адрес для почтового перевода – вам полагается вознаграждение в две тысячи российских рублей за эти сведения...
"Две тысячи! Российских!" – Отец Кейла все более воодушевлялся.
– Итак, – продолжал собеседник. – Вас зовут...
– Меня зовут Бахва, Ахтамали Бахва. Я работаю в фактории Верхнего Багира, это в Туркменистане... Адрес – Ашгабат, отделение Багир, для Ахтамали Бахва... Индекс еще...
Ахтамали продиктовал шестициферный почтовый индекс, принятый в Среднеазиатской Конфедерации.
– Прекрасно, я все записал, деньги вам будут отправлены немедленно. Еще один вопрос: при каких обстоятельствах эта записка попала к вам?
– Обстоятельствах? – растерялся Ахтамали. – Нэ знаю... Дома нашел. На столе. Наверное, жена положил. Счас спрошу...
– Мальяра! – позвал мать Кейла Кавказ. – Откуда это? – и показал лист пластика.
– Нашла под диваном, – лаконично пояснила жена.
– А под диван откуда? – удивился Ахтамали.
Жена лишь плечами пожала.
Ахтамали вернул трубку к уху.
– Э-э-э... Жена говорит, под диваном нашел. А больше – не знает.
– Замечательно, Ахтамали, вы нам очень помогли. Спасибо. Загляните завтра на почту – вас обязательно будет ожидать приятный сюрприз.
– Спасибо. Пожалуйста, – пробормотал растерянный кавказ.
И связь прервалась.
Ему хотелось немедленно бежать на почту, но Ахтамали Бахва прекрасно понимал, что раньше утра почта не откроется. Поэтому он задумчиво добыл из холодильника пару банок пива и все-таки уселся перед телевизором.
В полуночной пустыне совсем не было темно. Остекленевшим фонарем цеплялся за небо кругляш Луны, но никак не мог зацепиться – скользил, двигался. Медленно, правда. Песок неохотно отдавал дневное тепло – если сесть или лечь, возникало полное впечатление, что ложишься на древний селектоид-печь. Осатанело скворчала где-то некая сумасшедшая цикада – Золотых почему-то думал, что в песках цикады не живут. Оказалось – живут как миленькие. "Вероятно, подумал Золотых, – это специальная пустынная цикада. Рожденная жрать песок и пугать случайных путников".
Мысли блуждали без особой системы. Сначала Золотых поправился: цикады не рождаются, а, вероятно, метаморфируют из каких-нибудь ненасытных личинок. Потом попытался представить случайного путника в пустыне и не смог. Кого сюда может занести? Разве что кого-нибудь из местных. Но местных цикадами не удивишь, они к ним с рождения привычны. А кто-нибудь одинокий и чужой этим пескам без поддержки и припасов вряд ли продержится здесь больше суток. Без воды – точно не продержится.
Постепенно мысли вернулись к предстоящему обмену.
Все-таки раскололся Варга в конечном итоге на обмен. Но, надо сказать, виртуозно тянул время. И обозначил сроки, только когда Золотых действительно вынудил руководство "большой тройки" отдать приказ о начале десантной операции. Тут-то Варга и заявил о сроках. И оттянул штурм еще минимум на сутки.
Но, с другой стороны, если обмен пройдет гладко, без сучка и задоринки, во-первых, будут освобождены люди, весьма ценные агенты. Та же Эфа, которую в управлении просто некем заменить. Она многое расскажет. И ее группа – тоже многое расскажет, все трое. Они видели переворот своими глазами. Не могли не видеть, потому что они хорошие агенты.
"Но если они хорошие, – спросил сам себя Золотых, – как же тогда они угодили в лапы Варге?"
Впрочем, стремительную и безукоризненно выполненную операцию новоявленной туркменской контрразведки трудно было предвидеть. Золотых не считал себя великим спецом по государственным переворотам – успел только проконсультироваться с историками да полистать соответствующую литературу. И тем не менее у него сложилось вполне однозначное мнение: первое время после переворотов мятежники заняты в основном обезвреживанием старой власти, а отнюдь не профилактическим тралением на предмет отлова иностранной агентуры.