355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Карпов » Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. » Текст книги (страница 9)
Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг.
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 02:45

Текст книги "Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг."


Автор книги: Владимир Карпов


Соавторы: Валерий Авдеев

Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

«Одной из задач, которую поставил Рачковский Ландезену, было сближение с эмигрантами террористического настроения (Накашидзе, Кашинцевым, Тепловым, Степановым, Рейнштейном и другими) и вовлечение их в какое-нибудь террористическое предприятие. На одном из интимных собраний Ландезен подал мысль об организации убийства Александра III и изготовлении для этого акта бомб в Париже. Когда поднялся вопрос о необходимости для этого в деньгах, то тот же Ландезен вызвался достать нужную сумму и – достал… конечно, у Рачковского. Была устроена мастерская бомб. Ландезен даже начинял некоторые из них и принимал участие в испытаниях их взрывной силы, производившихся в лесу Рамбуйе в окрестностях Парижа. После опытов многие члены кружка должны были ехать в Россию и организовать само покушение на Александра III. Ландезен должен был ехать одним из первых, но за два дня до отъезда он в целях конспирации переменил свою парижскую квартиру»[40].

Начальник русской заграничной агентуры Департамента полиции П.И. Рачковский, бывший, разумеется, в курсе дела, проинформировал o «террористах» французское правительство, скрыв, конечно, что это была полицейская провокация царской охранки. Были арестованы все «анархисты», за исключением, конечно же, Ландезена.

Разразился оглушительный скандал. Арестованные русские революционеры были преданы французскому суду и приговорены или к тюремному заключению, или к высылке из Франции. Ландезена судили заочно и приговорили к пяти годам тюрьмы. Шел 1890 год. В награду за эту провокацию Гекельман-Ландезен становится потомственным почетным гражданином и ему назначается пенсия в 1000 рублей в год.

Через несколько лет он принимает православие и превращается в Аркадия Михайловича Гартинга. В 1902 году под этим именем он становится руководителем берлинской агентуры Департамента полиции. В 1905 году, во время Русско-японской войны, на него, помимо борьбы с революционерами, была возложена задача по противодействию японскому шпионажу против России в Европе. В результате «бурной деятельности» А.М. Гартинга русская эскадра адмирала З.П. Рожественского, следовавшая на театр военных действий к Порт-Артуру, где японцы потопили русский флот, расстреляла в Северном море английские рыбачьи лодки, приняв их за японские миноносцы. В результате чуть-чуть не вспыхнула война с Англией. А что же Гартинг? Да ничего, с него, как говорится, словно с гуся вода. Кроме уже имевшихся у него русских и иностранных наград, в том числе французского ордена Почетного легиона (!), он получил орден Св. Владимира. Вот уж действительно: кому война, а кому – мать родна!

В начале 1909 года В.Л. Бурцев все-таки «достал» Гартинга, обнародовав его политический портрет. Он показал в публикации, что возглавляющий русскую политическую полицию за рубежом чиновник – это бывший политический эмигрант и провокатор Абрам Гекельман-Ландезен, судимый французским трибуналом по делу об известной уже читателю мастерской по изготовлению бомб в Париже.

Скандал был потрясающим. Левый социалист, основатель газеты «Юманите» Жан Жорес сделал запрос в Палате депутатов Национального собрания Франции. Тогдашний премьер Французской Республики Жорж Клемансо вынужден был официально заявить, что в дальнейшем деятельность иностранных полиций в Париже будет запрещена. Гартинга пришлось отправить в отставку. В награду он получил производство в потомственное дворянство и чин действительного статского советника – «штатского генерала».

Между тем П.А. Игнатьев в своих мемуарах дал такую характеристику этому деятелю политического сыска:

«Г-н Альфред был русским и в течение долгих лет исполнял в Париже деликатные функции. Он был когда-то революционером, однако одумался и согласился вести наблюдение за русскими террористами. Г-ну Н., или Альфреду, было примерно 60 лет (в действительности. – 55 – Авт.) Он был неутомимым, всегда в движении, всегда начеку».

Эта характеристика выглядит немного странной в свете того, что было написано нами выше об этой личности. Знали ли Павел Алексеевич или нет о том, кто такой Гартинг во всей его красе? Конечно, знал, как, впрочем, и все образованное русское общество того времени, ибо публикации о Гартинге-Ландезене, начало которым положил В.Л. Бурцев, в течение нескольких месяцев не сходили со страниц европейских и русских газет. С.Ю. Витте, например, в своих воспоминаниях по этому поводу отмечал, что провокаторские приемы русской полиции «выплыли наружу (Азеф, Гартинг), несмотря на все желание Столыпина эти скандальные истории затушить». И вообще бывший Председатель Совета министров России подобную категорию людей называл «негодяями»[41].

Но, как говорится, «за неимением гербовой бумаги пишут на простой». У Павла Игнатьева выбор агентуры не был широким, приходилось использовать все и вся, что было под рукой. К тому же, А. Гартинг поднаторел в контрразведывательных делах и, как показало дальнейшее развитие событий, был добросовестным сотрудником П. Игнатьева, несмотря на свое прошлое, о котором полковник не вспоминает. Видимо, поэтому он так и не раскрыл настоящее имя своего помощника. Уж больно одиозно оно было, даже в среде русской военной эмиграции. Тем не менее, как мы увидим в дальнейшем, Гартинг оказался незаурядным агентуристом и принес военной разведке несомненную пользу.

Как бы там ни было, но Гартингу-Альфреду (так мы будем далее называть это лицо), пришлось еще раз проявить свои полицейские таланты. С разрешения А.А. Красильникова он привлек к разведывательной работе француза Битар-Монена, заведующего наружным наблюдением заграничной агентуры Департамента полиции, которое после скандала с Гартингом было замаскировано под частное сыскное бюро. Битар-Монен находился на рус-ской службе в качестве чиновника «для исполнения всякого рода отдельных поручений по сношениям с чинами французской полиции по текущим делам»[42].

Поясним читателю, что после скандала с Гартингом на средства Департамента полиции в Париже было создано «частное сыскное бюро» Бинта и Самбена, состоявшее из старых агентов русской заграничной охранки. Агенты бюро выполняли ее поручения и докладывали Бинту или самому Красильникову. Этих агентов-французов наружного наблюдения в 1917 году вместе с Бинтом было пять человек, не считая шести, не призванных на военную службу. Кроме того, у Бинта были и заграничные наружные агенты – «корреспонденты» – по одному в Женеве, Лозанне, Цюрихе и Берне.

Известную помощь Игнатьеву 2-му Гартинг-Альфред и Битар-Монен, конечно, оказали, причем немалую по тем временам. Вербовки, конспирация, широкие международные связи, наводки, организация связи и т. п. – все это, разумеется, пригодилось ему. Однако для собственно военной разведки они не годились в качестве самостоятельных разведчиков. Тут нужны были специальные военные знания, которые имелись только у офицеров Русской армии. Гартинг-Альфред таковыми знаниями не располагал, однако он был полезен П. Игнатьеву в качестве вспомогательного агента, о чем мы расскажем отдельно.

В первые месяцы работы в Париже ротмистр Игнатьев 2-й столкнулся с серьезными трудностями. Предполагалось, что для организации разведывательной работы с территории Швейцарии он использует лиц, указанных штабом Юго-Западного фронта, о которых мы говорили выше. Однако вскоре выяснилось, что на них рассчитывать нельзя. Штаб фронта, в частности, запретил Павлу Алексеевичу использовать в работе его румынские связи, которые заблаговременно были направлены в эту страну. При более близком знакомстве с ситуацией он выяснил, что нечего рассчитывать также и на русские эмигрантские круги в этой альпийской республике, поскольку все они были настроены антимилитаристски и не желали сотрудничать с русской военной разведкой.

Уже позднее, в 1917 году, отчитываясь о своей работе во Франции, П. Игнатьев докладывал 28 августа в рапорте в ГУГШ:

«Когда я приехал в Париж, я не имел на связи ни одного агента, кроме трех, направленных раньше меня в Швейцарию, которые как организаторы оказались никуда не годными. В Париже меня ожидало и запрещение использовать мои румынские связи»[43]. Поэтому П. Игнатьеву предстояло создавать агентурную сеть против Австро-Венгрии практически на пустом месте. Главным полем деятельности агентурной сети русской военной разведки в Европе, возглавляемой П.А. Игнатьевым, была Швейцария. Ему удалось приобрести агента в швейцарском Генеральном штабе, который, по его словам, впоследствии оказал «большие услуги как в деле контрразведки, охраны наших агентов, так и в деле разведки». П.А. Игнатьев также попытался пробраться к секретным документам представителей Германии и Австрии в Швейцарии, но на первых порах без особых результатов. Всю группу лиц, осуществлявших эти действия, он назвал «организация № 1».

Глава шестая. ПАВЕЛ ИГНАТЬЕВ В ПАРИЖЕ

Прибыв в Париж в качестве представителя разведслужбы Юго-Западного фронта, Павел Игнатьев на первых порах столкнулся с немалыми трудностями в работе. Ознакомившись с обстановкой, П. Игнатьев решил создать зарубежную агентурную сеть, которая состояла бы из ряда центров и многих самостоятельных организаций. Согласно законам конспирации, эти организации не должны быть связаны друг с другом, а о существовании одного центра не было бы известно руководству другого центра. Кроме того, П. Игнатьев решил не использовать профессиональных разведчиков для создания агентурной сети, что, впрочем, было его ошибкой.

В 1916 году на помощь Павлу Алексеевичу штаб Юго-Западного фронта направил в Париж штабс-ротмистра Георгия Трубникова и младшего урядника Виктора Франка. Г. Трубников занимался агентурной разведкой, поддерживал конспиративные связи с агентурой, а также вел шифровальное дело и заведовал канцелярией бюро русской военной разведки в Париже. В. Франк вел досье по австро-венгерской, турецкой и болгарской армиям, разрабатывал донесения, получаемые от агентуры Юго-Западного фронта.

Для выполнения стоящих перед ним задач П. Игнатьев создал ряд разведывательных организаций, работавших на штаб Юго-Западного фронта.

Организация № 1

Возглавлял эту организацию Аркадий Михайлович Гартинг. Ему удалось привлечь к сотрудничеству с русской военной разведкой одну румынку, которую в своих мемуарах П. Игнатьев означает буквой Б. Румынка принадлежала к высшему свету Бухареста, была очень красивой, изящной и умной. В прошлом она была женой офицера, однако овдовела и в марте 1915 года проводила время на модном швейцарском курорте в Сент Морице, где поддерживала обширные знакомства.

Однажды к ней обратился один из поклонников румынки, который попросил ее принять под свое крыло молодую чешку, жену его полкового товарища, которая прибыла в Швейцарию на лечение от чахотки и чувствует себя неуверенно, поскольку никого здесь не знает. Румынка с удовольствием познакомилась с этой женщиной, которая в воспоминаниях П. Игнатьева проходит как «госпожа С.», и вскоре они подружились. Чешка рассказала, что ее муж – весьма крупный промышленник, имеет несколько заводов и, вероятно, имеет какое-то отношение к чешскому национальному движению. Поскольку чех находится под подозрением австрийских властей, он, чтобы спасти свое имущество от конфискации, был вынужден пойти на военную службу в качестве картографа австро-венгерского Генштаба. Поскольку в этот период намечалось наступление Русской армии в районе Львова, П. Игнатьев заинтересовался чешкой. Он направил в Швейцарию А. Гартинга с заданием попытаться через него выйти на чешку.

Прибыв в Сент Мориц, А. Гартинг познакомился с ней за чаем в салоне румынки, представившись коммерсантом. Вскоре Гар-тингу удалось завербовать чешку от имени русской военной разведки. Он дал ей поручение получить от мужа карту с нанесенным на ней расположением австро-венгерских войск в районе Львова. Женщина охотно согласилась выполнить задание, поскольку симпатизировала чешскому национально-освободительному движению, которое, как известно, пользовалось поддержкой со стороны России.

Возвратившись из поездки в Прагу, она известила Гартинга условным письмом о выполнении задания. П. Игнатьев решил лично выехать в Швейцарию для встречи с чешкой. Предоставим снова слово П. Игнатьеву.

«– Каков же результат вашей поездки?

– Вы будете довольны.

– Поздравляю вас, мадам, и благодарю! Расскажите все поподробнее.

Мадам С. сообщила мне, что ее муж, немедленно извещенный ею о задании, с энтузиазмом согласился. Однако несколько дней размышлял, понимая, какой серьезной опасности подвергается его жена, и, не зная, как ей помочь. Кроме деталей, которые можно передать устно, существовали другие тонкости – планы укрепленных сооружений, которые требовали изложения на бумаге. Проверки на границах были так строги, что тайно провести даже малейший клочок бумаги казалось невозможным. Сожалея о своем бессилии, муж этой дамы собирался уже отказаться от предложенного дела. Но однажды утром после очередного разговора с женой ему пришла в голову гениальная идея. Попросив мадам С. собраться в дорогу, он за два часа до отъезда нарисовал на подошвах ее ступней план укреплений Львовских оборонительных линий.

– На границе, – продолжала мадам С., – меня раздели, были проверены даже пуговицы моего манто: обыскали всю с головы до ног, но я стояла на ногах, и никому не пришло в голову посмотреть на мои подошвы.

Громко смеясь над тем, как ловко она провела противника, мадам С. сказала мне, сняв туфли и чулки и обнажив прекрасные ноги:

– Снимите этот чертеж, а я дам вам дополнительные разъяснения.

Разъяснения действительно были необходимы, поскольку рисунок немного стерся. Мне удалось идеально воспроизвести шедевр великого картографа…

Уезжая утром на рассвете, я был ошеломлен известием о ночном обыске в номере мадам С. и о передаче ее в руки швейцарского правосудия. Я уехал, не теряя минуты, поскольку документ в моем портфеле ни в коем случае не должен был попасть в чужие руки. Безусловно, за мной следили германские агенты, которые не преминули бы выдать швейцарским властям любого из тех, кого я навещал.

Едва прибыв в Париж, я отправил шифрованную телеграмму начальнику российского Генштаба, от него она поступила генералу Дитерихсу в Бердичев, который перенес на карту точные сведения, полученные мной. Через две недели наши войска начали наступление на Львовские оборонительные линии.

Мадам С. была переведена в Берн. Несмотря на настойчивость германской контрразведки, которая обвиняла ее в служении России, швейцарские власти не смогли найти никаких доказательств. Добропорядочность ее мужа, его офицерский статус заставили их выпустить мадам С. на свободу. Молодая женщина перенесла сильное потрясение. Когда случай свел меня с нею через полгода, (я не хотел подвергать ее снова таким жестоким испытаниям и больше ни о чем не просил), я едва узнал ее. Неумолимая болезнь, которой она страдала, прогрессировала.

Однако, несмотря на свое состояние, мадам С. горячо меня приняла. Она весьма интересовалась результатами своей миссии и успехами, на которые надеялись союзники для достижения победы, что тем самым позволило бы стране мадам С. стать независимой. Бедная женщина! Через полгода я узнал о ее смерти».

В другой главе воспоминаний П. Игнатьев рассказывает о своем знакомстве с первой женщиной-агентом, также входившей в Организацию № 1.

ТАНЦОВЩИЦА ЖАННА

Благодаря упоминавшемуся уже адъютанту Марселю Битар-Монену в Швейцарию была направлена молодая женщина, танцовщица Жанна X. Она питала ненависть к немцам, убившим ее жениха на Западном фронте, и согласилась поставлять П.А. Игнатьеву сведения о германской армии, ее численном составе и перемещении войск в сторону русского фронта. Этот выбор был вызван не только тем, что Жанна прекрасно исполняла зажигательные испанские танцы, но еще потому, что она владела испанским языком, а также знала немецкий и английский. На инструктаже агента было оговорено, что для своих донесений она будет использовать ежедневные швейцарские газеты, в которых станет специальным образом накалывать буквы и после этого направлять их по указанному адресу.

По заданию П.А. Игнатьева Жанна X., представившись испанской танцовщицей, должна была искать ангажемент в одном из мюзик-холлов Женевы. Эту задачу она успешно решила, и все ее представления имели необычайный успех. П.А. Игнатьев ежедневно получал от нее весьма серьезные сведения о перемещениях германских войск с указанием номеров полков, следующих на русский фронт. Однажды Жанна даже предупредила его о предстоящем воздушном налете германской авиации на Париж, во время которого немцы планировали сбросить зажигательные бомбы и вызвать панику среди населения. Это предупреждение было точным и своевременным, поэтому французским властям благодаря предпринятым мерам удалось сорвать замыслы врага.

Для получения секретных сведений Жанна X., выдававшая себя за испанку, заводила обширные сведения среди германских офицеров. Ее поведение не вызывало у немцев подозрений, поскольку Испания занимала позицию «благожелательного нейтралитета» в отношении Германии. Она подчинила своему влиянию одного германского офицера, который не только сам проводил у танцовщицы свободное время, но и принимал у нее своих друзей. Притворяясь, что она не знает немецкого языка, Жанна слушала разговоры подвыпивших офицеров между собой, пропуская мимо ушей их грубые шутки в свой адрес. Сведения, получаемые таким образом, она передавала на следующий день русской разведке, используя вышеописанную схему.

Однако у немцев оставались определенные подозрения в отношении танцовщицы. Однажды немецкий офицер, оставшийся ночевать в ее номере, ушел рано, сославшись на неотложные дела. На столе он оставил какую-то толстую папку. Едва он ушел, как Жанна, соскочив с кровати, быстро просмотрела ее содержимое. «Улов» был богатым: в папке находились последние сводки с Восточного и Западного фронтов, включая детали планируемого немцами крупного наступления, а также сведения о потерях Четверного союза и другие не менее интереснее материалы. Жанна оделась, взяла наиболее ценные документы и решила передать их резиденту русской разведки. Открыв дверь, она лицом к лицу столкнулась с этим офицером. Он отнял у нее похищенные документы и стал выспрашивать, на какую разведку работает Жанна. Танцовщица ответила ему на чистейшем немецком языке:

– Я француженка и ненавижу вас! Вы убили моего жениха. Вы залили кровью мою страну. Я мщу вам за все это.

Офицер едва не потерял дар речи. Очнувшись, он спросил:

– Как, ты знаешь немецкий язык? Значит, ты понимала все, что мы говорили между собой? Ну, смотри же. Месть моя будет ужасной. Я отомщу тебе так, что ты будешь помнить обо мне всю жизнь!..

Он вышел из номера и запер дверь ключом на два оборота.

Что же делать? Жанна лихорадочно искала выход из создавшейся ситуации. Сейчас немец приведет полицию, и тогда она будет арестована. Может быть, выйти через окно, спустившись на простынях? Нет, это не выход. Соберется толпа, разразится скандал. Нет, только не это…

В коридоре послышались шаги. Это шла горничная, что-то напевая себе под нос. Жанна постучала в дверь:

– Мадмуазель, я куда-то задевала ключи и теперь не могу открыть дверь. Не можете ли вы ее открыть своим ключом?

Горничная, ничего не подозревая, тотчас отперла дверь. Жанна собрала все бумаги, оставшиеся от германского офицера, взяла свои драгоценности, вышла на улицу и села в такси. Несколько часов спустя она была уже в безопасности, перебравшись через «окно» на границе во Францию. Спустя несколько дней она сидела в рабочем кабинете П.А. Игнатьева на ул. Любек, 21 в Париже, которому передала ценные документы, и рассказывала ему эту историю.

Жанна X., разоблаченная немцами, разумеется, не могла больше заниматься активной разведывательной работой. П.А. Игнатьев, конечно, обеспечил ее дальнейшее существование и принялся подыскивать новых людей, способных заменить столь ценный источник разведывательной информации.

Организация № 2

Во главе этой организации стоял поручик князь Борис Мещерский, рекомендованный П. Игнатьеву его братом Алексеем. Павел Алексеевич хорошо знал Бориса Мещерского по России. В частности, ему было известно, что осенью 1915 года Борис имел некоторое отношение к разведывательной деятельности. При личном знакомстве с князем он установил, что Борис Мещерский действительно располагает связями в Будапеште, однако о разведывательной деятельности имеет только общее представление. Тем не менее П. Игнатьев принял предложение своего брата и решил направить Б. Мещерского с секретным заданием в Будапешт, где у него имелись некоторые связи, с тем, чтобы завербовать ряд лиц и создать из них агентурную сеть для работы в интересах Юго-Западного фронта.

Однако реализовать идею о создании резидентуры разведки, которая работала бы непосредственно в Австро-Венгрии, ему не удалось. Прибыв в Вену, Б. Мещерский убедился в этом и оттуда он сообщил Игнатьеву по почтовому каналу о том, что ему легче поддерживать связь с Юго-Западным фронтом через Румынию, для чего у него имелось несколько человек. После некоторого колебания Павел Игнатьев согласился. В переписке со штабом Юго-Западного фронта Павел Алексеевич так пишет о работе Б. Мещерского:

«В самом начале работы он лично сделал две поездки в Австрию, Венгрию и Германию и успел организовать два центра, из коих сейчас продолжает работать один в Германии. От этого центра получаются периодически не менее двух раз в месяц письменные сведения чисто военного характера. Кроме того, в связи с организатором имеется офицер, германец, заведующий разведкой в одном из штабов. Свидания с ним организатор имеет лично периодически в Швейцарии». В другом документе разъяснялось, что германский офицер Б. в штабе генерала А. Макензена ведал контрразведкой и был провален предателем[44].

Однако организовать «окно» на этом фронте Б. Мещерскому не удалось, и он был вынужден уехать в Париж. Здесь П.А. Игнатьев поручил ему связаться с одним знакомым лично М. человеком в Германии, «могущим, по его словам, оказать неоценимые услуги». К сожалению, все попытки русской разведки заслать этого агента непосредственно в Германию успехом не увенчались. «Организация № 2» была ликвидирована, а сам Борис Мещерский устроился в аппарате П. Игнатьева в качестве технического работника.

Организация № 3

Во главе этой организации, созданной П.А. Игнатьевым, был поставлен уже упоминавшийся нами капитан Лебедев, прикомандированный к штабу Юго-Западного фронта. До войны он был чиновником Департамента полиции, дослужившимся до чина статского советника. Ему было дано задание завербовать профессора Лозаннского университета R, который, по его утверждениям, имел обширные связи в Германии. Предварительное изучение немца и обстановки вокруг него показали, что его перспективы его вербовки не только сомнительны, но и нецелесообразны. Личные контакты П.А. Игнатьева с Р. выявили, что тот проявляет неискренность в отношениях с русской военной разведкой и явно преувеличивает свои реальные разведывательные возможности, что нередко бывает в практике любой разведывательной службы. От мысли приобрести в лице профессора Р. ценного информатора по Германии пришлось отказаться.

Убедившись в этом, П.А. Игнатьев попросил Лебедева познакомить его с крупным чиновником французской уголовной полиции В., который на поверку оказался заурядным вымогателем. Вытягивая из русского разведчика деньги, он говорил ему о яко бы созданной им обширной разведывательной сети, но под различными предлогами никаких сведений о ней не давал. В конце концов В. под сильным давлением со стороны разведчика назвал ему имена двух-трех своих дельных работников и еще 3–4 агентов, которые оказались совершенно неподготовленными к ведению разведки, однако имевших возможность совершать поездки в Австро-Венгрию. Игнатьев принял всех этих агентов на связь и направил их в Австрию. Вскоре один из них сообщил, что нашел выходы на австрийскую Главную квартиру, о чем речь пойдет несколько позже. Большую пользу Павлу Алексеевичу в этом плане оказали капитан Лебедев и подъесаул Трубников, сумевшие наладить работу этой организации, а в мае 1916 года приобрести важного информатора при австрийской Главной квартире. О нем мы расскажем отдельно.

От других агентов этой организации полезной отдачи в разведывательном плане практически не было.

Организация № 4

Возглавлял эту организацию некий В. Швамберг, художник из Варшавы, рекомендованный П.А. Игнатьеву штабом Юго-Западного фронта. Его штаб-квартира находилась в Швейцарии. Здесь он должен был внедриться в местные польские эмигрантские круги, а через них – попытаться найти связи в оккупированной Польше. Швамберг обещал внедрить своих резидентов в Варшаву и Люблин. Однако из-за сложности передвижения в условиях военного времени сделать это ему не удалось. В переписке с П. Игнатьевым штаб Юго-Западного фронта напомнил ему, что Швамберг должен был работать и для Северо-Западного фронта, однако так ничего ему и не дал и был уволен этим фронтом в связи с бездеятельностью.

Поначалу П. Игнатьев, неоднократно лично сталкивавшийся с бестолковостью и неразберихой, царившими в штабах Русской армии в годы Первой мировой войны, считал, что штаб Северо-Западного фронта просто не смог правильно организовать работу Швамберга. В пользу этого предположения свидетельствовал, например, тот факт, что первоначально Швамбергу фронт предписал направлять шифрованные телеграммы из Швейцарии непосредственно в Псков, где этот штаб дислоцировался.

Однако прошло примерно полгода, но Швамберг так ничего и не дал самому Павлу Алексеевичу, несмотря на предпринимавшиеся им меры по улучшению его работы. Стало очевидным, что «вольный художник», исправно получавший жалование от военной разведки, просто не годится в качестве ее резидента в Швейцарии. После всех неудачных попыток Швамберг, знавший пять иностранных языков, был взят П.А. Игнатьевым на работу в качестве переводчика в Парижское бюро русской военной разведки.

Для работы против Германии и Австрии П.А. Игнатьев использовал в качестве агентов русской военной разведки представителей чешских революционных кругов, в частности, патриотическую организацию «Соколы». Ему удалось выйти на руководителей чешских националистических организаций, и они, по его словам, «с радостью согласились на совместную работу в пользу России». Однако в 1915 году из-за жесткого террора, установленного в Чехии австрийскими властями, работа этой организации была сильно затруднена, и восстановить ее в полном объеме удалось только в следующем году. Работа с чешскими патриотами, мечтавшими об освобождении с помощью России своей страны от австрийского владычества, была наиболее успешной среди всех созданных П.А. Игнатьевым разведывательных организаций, однако речь об этом пойдет также несколько позже.

Предпринимались попытки привлечь на службу русской военной разведки и польские организации в Швейцарии, чтобы через них найти выходы на Польшу и Галицию. Но во время первой поездки во Францию Г1.А. Игнатьеву не удалось наладить с ними отношения. Как писал он в донесении генерал-квартирмейстеру Юго-Западного фронта, «для России из них, за малым исключе-ниєм, никто и пальцем не двинет». Тем не менее ему удалось найти одного поляка, питавшего неприязнь к Австро-Венгрии. Этот поляк по фамилии Степанковский проживал в Лозанне и, пользуясь хорошими личными отношениями с руководством организации, примыкавшей к австро-украинскому националистическому движению, в которой он состоял, смог принести заметную пользу военной разведке России, информируя разведку о планах Вены по созданию «самостийной» Украины под ее протекторатом.

Организация № 5

Эта организация получила название «Римская». Возглавлял ее двоюродный брат П. Игнатьева барон К.К. Врангель. О ней будет рассказано отдельно.

Организация № 6

Ее возглавил некий R, по отзывам П.А. Игнатьева, «человек весьма опытный в делах разведки, вполне порядочный и верный». Ему было поручено связаться с масонскими ложами, а также с польскими, младотурецкими и болгарскими националистическими организациями. Однако до начала 1916 года Р. наладить эту работу так и не удалось.

Организация № 7

П.А. Игнатьев поручил возглавить ее некоему сербу, с которым познакомился в Италии. Еще в мирное время этот серб занимался ведением разведки в Боснии и Герцеговине. Во время войны он служил в сербской армии, но, несмотря на это, согласился работать на П.А. Игнатьева. После войны он получил пост министра в правительстве Югославии. Имени его Игнатьев не раскрывает.

Организация № 8

Ее возглавлял русский офицер Лебедев, находившийся в отставке по болезни. Ему было поручено войти в связь с Ватиканом и одновременно создать более сильные вербовочные центры в Испании. В этой стране П. Игнатьев вместе с руководителем 2-го бюро французского Генштаба капитаном Ладу вел активную разработку военно-морского атташе Германии майора фон Крона, о чем мы подробно расскажем в одной из следующих глав.

Для связи с некоторыми из перечисленных организаций П.А. Игнатьев привлек некоего Верховского, направленного в Швейцарию в сентябре 1914 года штабом Юго-Западного фронта. Познакомившись с ним за границей, П.А. Игнатьев нашел, что этот человек «очень честный и порядочный, однако крайне трусливый и не способный к активной и опасной деятельности организатора разведки». По этой причине он поручил Верховскому организовать сеть приемных и передаточных центров на швейцарской границе.

Было ясно, что русская разведка, не сумевшая создать до войны надежной агентурной сети в Европе, не может оказать П.А Игнатьеву никакой помощи в организации этой работы. Все приходилось начинать практически с нуля. При этом в круг задач, возложенных на П.А. Игнатьева, входили не только те, что были связаны с организацией ведения разведки против Германии и Австрии с территории нейтральных стран. Круг этот все время расширялся, и вскоре в него были включены задачи по организации контрразведки.

Во время первой поездки в Париж ротмистр П.А. Игнатьев посещал Швейцарию с паспортом на имя Чернядьева для организации разведывательной сети в этой стране. Французское 2-е бюро, о котором речь пойдет в следующей главе, оказывало ему всестороннюю помощь и поддержку. Однако в октябре 1916 года его вызвали телеграммой в штаб Юго-Западного фронта. П.А. Игнатьев должен был отсутствовать три месяца, и на это время ему нужно было сдать дела своему преемнику. Поэтому перед отъездом в Россию он вновь посетил Швейцарию с тем же паспортом на имя Чернядьева, чтобы уточнить направление работы созданных им разведывательных сетей во время его отсутствия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю