Текст книги "Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг."

Автор книги: Владимир Карпов

Соавторы: Валерий Авдеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Разведывательное и одновременно контрразведывательное отделение Юго-Западного фронта состояло из начальника и нескольких офицеров, которые доброжелательно приняли боевого гвардейского офицера и аристократа, к тому же раненного на фронте. С декабря 1914 года по апрель 1915 года возглавлял это отделение полковник А.А. Носков, которого вскоре заменил подполковник Генерального штаба В. Брендель. В отделении два молодых прапорщика целыми днями занимались расшифровкой телеграмм, поступавших со всего фронта. Три штабс-капитана находились в постоянных разъездах по делам разведки, которые на первых порах Павлу как новому сотруднику были непонятны. В разведывательном отделении штаба фронта работал также один вольноопределяющийся, отставной чиновник, хорошо владевший венгерским языком. Он был взят сюда не случайно: в результате успешного на первых порах наступления Русская армия частично овладела Карпатами и напрямую угрожала дальнейшим выходом непосредственно в Венгерскую долину, занятие которой имело бы колоссальный политический эффект.

Некоторое время спустя в послужном списке Игнатьева 2-го появилась следующая запись: «Приказом по управлению генерал-квартирмейстера штаба армий Юго-Западного фронта от 23 марта за № 65 допущен к исполнению должности штаб-офицера помощника начальника разведывательного отделения штаба фронта»^[33]. Так официально младший Игнатьев стал разведчиком, последовав на этом поприще за своим старшим братом.

Штаб фронта в то время в основном опирался на сведения авиаразведки или на данные, полученные от военнопленных, особенно чехов, большинство которых испытывало естественные симпатии к России. Их показания, по словам Игнатьева, были весьма ценными. Когда войска фронта в результате успешных действий захватили несколько тысяч австрийских военнопленных, граф лично вел допрос одного командира батальона, чеха по национальности. Чешский майор сообщил, что в плен он сдался добровольно вместе со всем своим батальоном, в котором все офицеры почти поголовно были немцами. Чех показал на карте расположение австро-венгерских войск и рассказал о замыслах командования. А в заключение разговора, отвечая на вопрос о причинах сдачи в плен, он сказал:

– Ах, господин ротмистр, вы просто не догадываетесь о чувствах, которые движут чехами. Мы испытываем к своим угнетателям-немцам просто жгучую ненависть. Но что бы мы им не сделали плохого, все равно не сможем причинить им такое же зло, какое они нам уже причинили. Мы хотим быть свободным народом, чтобы на чешской земле распоряжался чех, а не немец.

Разумеется, эта информация о настроениях в армиях «лоскутной империи», как в то время называли австро-венгерскую монархию, была использована командованием фронта при планировании боевых действий.

Поначалу ротмистру новая служба казалась неинтересной. Но, как говорится, не боги горшки обжигают: мало-помалу Павел Игнатьев освоился с разведывательной работой. Вскоре он получил в подчинение двух офицеров пограничной стражи, знакомых с этим видом боевых действий да к тому же сохранивших связи с контрабандистами, незаменимыми проводниками разведчиков через границу в условиях военного времени. В связи с тем, что 3-я армия фронта остро нуждалась в сведениях о вражеских позициях, было принято решение обратиться за помощью в том числе и к ним. Командование отобрало двух солдат, которые в сопровождении контрабандистов отправились в ночное время на разведку противника. Переплыв небольшую речку, разделявшую русские и австрийские позиции, они беспрепятственно преодолели передовую линию обороны противника и проникли в небольшую деревушку, где располагался штаб вражеского полка. Австрийские вояки беззаботно спали. Русским солдатам удалось незаметно проникнуть в штаб и забрать секретные документы. На следующий день все бумаги и карты были доставлены в разведывательное отделение штаба фронта. Они оказались весьма интересными, и солдаты получили поощрение от командования.

Таких боевых эпизодов – мирных и немирных – немало выпало на долю Павла Игнатьева, однако поиск разведки в тылу врага, разумеется, не мог заменить отсутствие стратегической разведки фронта, которую надлежало организовать заново. Как мы уже упоминали, с началом войны обширная агентурная сеть Киевского военного округа в Австрии была разгромлена. В результате у командования Юго-Западным фронтом возникла острая необходимость в получении стратегической информации военно-политического характера.

Тем временем обстановка на фронте изменилась и стала приобретать угрожающий для Русской армии характер. Армия Австро-Венгрии, потерпевшая ряд тяжелых поражений, что в немалой степени можно отнести на счет успешной предвоенной работы русской разведки, обратилась за срочной помощью к Германии. Последняя направила на выручку Вене своих генералов и фактически поставила под жесткий контроль австрийскую армию. Немецкие дивизии были смешаны с австрийскими и командовали ими в основном германские офицеры. Весной 1915 года против Юго-Западного фронта была сконцентрирована такая смешанная армия под командованием генерала, впоследствии генерал-фельдмаршала Августа Макензена, которая 2 мая перешла в наступление в районе Горлице и вскоре прорвала фронт русской 3-й армии генерала Радко-Дмитриева. Штаб фронта был в шоке.

Между тем из войск доносили, что противник готовится к новому наступлению. Начальник штаба 31-й пехотной дивизии полковник Б.В. Геруа, вспоминая об этих событиях, писал: «В войсках 10-го армейского корпуса ждали атаки: слишком очевидны были признаки подготовки к ней противника. В течение недель перед тем велась редкая, но систематическая артиллерийская пристрелка по нашим позициям и тылам. Появились новые виды снарядов – шрапнель с двойным разрывом, более мощные гранаты. Летали чаще аэропланы, как бы разглядывая сверху наше расположение и делая съемки вдоль и поперек русской укрепленной полосы. Никто им не мешал: своя авиация почти отсутствовала, противоаэропланных батарей не существовало. И лишь пехотные солдаты, стреляя в небо из ружей, извещали беспорядочной трескотней выстрелов о появлении над головами неприятельских летчиков. Наконец противник производил усиленные разведки нашей передовой линии. Захваченные нами пленные принадлежали иногда к новым частям, появившимся перед фронтом корпуса. Некоторые из более разговорчивых пленных показывали, что прибыли сильные подкрепления, артиллерия, и, главное, германцы, которых до сих пор не было на этом участке фронта»^[34].

Командование Юго-Западного фронта, увлеченное идеей прорыва через Карпаты в Венгрию и похода на Будапешт, а далее на Вену, не располагая данными о стратегических планах противника и игнорируя данные войсковой разведки, само поставило под удар 3-ю армию. Внезапное наступление армии А. Макензена со всей остротой поставило вопрос о необходимости организации стратегической разведки глубоко в тылу австрийских войск. Вскоре эта миссия ляжет на плечи П. Игнатьева.

Командующий фронтом генерал от инфантерии Н.И. Иванов предпринимал меры к тому, чтобы оставить в тылу наступающей армии Макензена агентов разведки фронта с целью получения сведений о дислокации австро-германских войск, их резервов и районов сосредоточения. Однако эта задача была трудновыполнимой. Причина заключалась в том, что отсутствовали квалифицированные кадры, и поэтому возникали чрезвычайные сложности при организации связи с агентами. Кроме того, как уже упоминалось, русская военная разведка не располагала резидентурами в странах, имевших в тот период статус нейтральных. Речь идет в первую очередь о Швейцарии, Дании и Румынии, базируясь в которых, можно было бы организовать связь резидентур с Россией. Поэтому было решено использовать возможности самой фронтовой разведки.

Командование фонта распорядилось отобрать трех офицеров, которые должны будут организовать разведывательные центры в трех пунктах – Львове, Перемышле и Холме. Непосредственное руководство работой этих центров возлагалось на ротмистра графа П. Игнатьева. Приказ генерала Н.И. Иванова о новых обязанностях ротмистра последовал 7 мая 1915 года.

Через некоторое время после получения задания П.А. Игнатьев в сопровождении жандармского ротмистра Л. выехал на дрезине во Львов, который, как предполагалось, вскоре будет оставлен русской армией. В задании командования фронта ему, в частности, предписывалось установить контакт с агентами, которые должны остаться в тылу врага, а также арестовать и отправить в тыл примерно тридцать подозрительных лиц, в основном австрийской национальности.

Гром пушек наступающей армии генерала Макензена слышался все отчетливей. Столица Галиции напоминала военный лагерь. Улицы Львова были запружены грузовиками, фурами, зарядными ящиками, повозками с армейским имуществом. Прибыв в город, П. Игнатьев переоделся в гражданское платье и пошел лично познакомиться с агентами, оставляемыми в тылу австрийцев. Один из адресов привел его к дому, расположенному на небольшой, малолюдной улочке неподалеку от железной дороги. Здесь жил некто по имени Владимир Левицкий, завербованный разведкой Юго-Западного фронта еще в сентябре 1914 года офицером разведки 8-й русской армии ротмистром К.К. Шермо-Щербинским. Далее предоставим слово самому Павлу Алексеевичу:

«– Генерального штаба ротмистр Игнатьев, – отрекомендовался я.

– Владимир С. (на самом деле – Левицкий. – Авт.) – представился в свою очередь старик. – Милости прошу.

Я зашел в скромное, чистое жилище. На столе негромко шумел самовар. За чаем мы разговорились.

– Как я уже сказал капитану R, вы можете рассчитывать на меня. Ну, кто же мог предвидеть столь печальную историю, когда Русская армия будет вынуждена отступать, да еще перед кем! Перед австрийцами! Скажите мне, господин ротмистр, как это могло случиться?

– Увы! Ни мы, ни наши союзники не ожидали войны. А наши противники подготовились к ней, все учли, вплоть до мелочей. Их вооружение превосходно, а у нас – всего нехватка. Понятно, что храбрость наших солдат не может заменить боевой техники.

– И что же теперь будет с нами?

– Терпение, мой друг, только терпение. Скоро мы возьмем реванш. Будет праздник и на нашей улице. А пока нам нужно как следует организовать службу разведки, которой до сих пор не хватало. Вот именно поэтому мы и обратились к таким патриотам России, как вы.

– Повторяю, вы можете на меня положиться.

– Ваша роль будет совсем не трудной, ведь вы так славно устроились – прямо рядом с вокзалом.

– Я выбирал квартиру поближе к работе, а теперь, хотя она мне и великовата, я все равно остаюсь в ней. Если я перееду, мне будет чего-то не хватать. Я, понимаете, уже привык слышать шум поездов, гудки паровозов…

– Вот об этом-то и речь, – сказал я, подойдя к окну. – Ваша задача простая: нужно только подсчитывать число поездов, прибывающих с запада и выгружающих войска или боевую технику и артиллерийские орудия. При этом не забудьте хорошенько запоминать их количество.

– Понятно. Но я иногда бываю в разъездах, и тогда во время моего отсутствия меня будет заменять моя старая служанка. Она будет рада принести пользу нашей стране.

– Превосходно. Скажите, пожалуйста, а вы вообще-то выходите по вечерам поговорить с соседями?

– Да, конечно. Я встречаюсь со старыми друзьями, мы любим переброситься в картишки, поболтать о том о сем…

– Ну, в таком случае нет ничего легче получить от них как бы ненароком дополнительные сведения.

– А кому я буду передавать все это?

– Капитан Р. сообщит вам все необходимые детали на сей счет.

Мы расстались, довольные друг другом, однако при прощании мой бравый бухгалтер вытер невольную слезу».

Забегая немного вперед, заметим, что от этого агента по имени Владимир Левицкий поступали очень полезные сведения. Однако и ему не удалось избежать провала. Арестованный австрийской контрразведкой, оно отказался признать предъявленные ему обвинения, и дальнейшая его судьба неизвестна. Скорее всего он погиб в концентрационном лагере или в тюремном застенке. В таком печальном исходе этого ценного агента, истинного патриота России сказалось отсутствие навыков разведывательной работы, что было слабым местом русской, да и не только русской, военной разведки в годы Первой мировой войны.

В середине ноября 1916 года генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта М.К. Дитерихс вызвал ротмистра П.А. Игнатьева и в присутствии начальника разведывательного отделения подполковника В.А. Бренделя ознакомил его с новым заданием. Суть задания заключалась в создании нового разведывательного центра, руководить которым должен был сам Павел. П.А. Игнатьеву было предложено составить план действий этого органа, и после утверждения его соображений по этому поводу незамедлительно начать разведывательную работу против Германии, Австрии и Турции.

Павел Игнатьев не сумел скрыть своего недовольства идеей стать исключительно «начальником шпионов», как в шутку говорили его фронтовые друзья. В ответ на эти слова генерал Дитерихс спокойным, но суровым тоном сказал Павлу:

– Ротмистр, помните, что долг каждого солдата – жертвовать ради Родины самым дорогим, что у него есть, то есть даже собственной жизнью. Однако поставить на кон свою честь иногда бывает труднее, чем просто умереть. Ступайте, и чтобы к завтрашнему дню ваш рапорт об организации разведки был готов.

Разумеется, после этих слов возражать Павлу было нечего, и рапорт был готов в установленный срок. С этого дня и до ноября 1916 года Павел Игнатьев выполнял «секретное поручение» по разведывательной работе против Австрии, Германии и Турции.

Чем же была вызвана необходимость активизации разведывательной работы разведки против стран Четверного союза? Прежде всего беспечностью военного руководства Российской империи в преддверии надвигавшейся войны. Как уже упоминалось, разведка Киевского военного округа, ставшего с началом войны Юго-Западным фронтом, была осведомлена о состоянии войск Австро-Венгрии, но в основном только в приграничной зоне. Она, в частности, располагала сведениями о том, что к государственной границе России противником выдвинуты лишь охранные части, поддерживаемые кавалерийскими дивизиями, преимущественно состоявшими из мадьяр.

Однако до начала Первой мировой войны считалось, что надвигавшееся военное столкновение со странами Четверного союза будет носить скоротечный характер, и уже в сентябре «победоносные русские войска» вступят в Берлин. В этой связи внимание агентурной разведки перед войной сосредоточивалось на задачах, связанных с мобилизационным периодом и проведением боевых действий. При этом организации разведки в тылу противника внимания почти не уделялось.

В инструкциях русского Генерального штаба (1912 год) перед разведкой ставились такие задачи, как сбор документальных данных, раскрывающих планы вероятных противников на случай войны. Оценивая будущую войну как непродолжительную, для победы в которой нужны исключительно маневренные, наступательные действия, руководство русских вооруженных сил заботилось главным образом о создании сильной разведывательной сети на предполагаемых театрах военных действий. Основное внимание военной разведки концентрировалось на сравнительно узкой прифронтовой полосе, а глубокий стратегический тыл изучался при участии незначительного числа агентов, и, главным образом, по дипломатическим каналам.

Как писал выдающийся полководец Первой мировой войны генерал от кавалерии А.А. Брусилов в книге «Мои воспоминания», в начале войны «сведения о противнике у нас были довольно скудными, правду говоря, наша разведка, в общем, была налажена малоудовлетворительно. Воздушная разведка, вследствие недостатка и плохого качества самолетов, была довольно слабая… Кавалерийская разведка проникнуть глубоко не могла»^[35]. Дополняя утверждения этого выдающегося генерала, можно сказать следующее: когда с началом военных действий тоненькая цепочка «солидных» источников в австрийском Генеральном штабе оборвалась, русский фронт остался без надежной агентуры в тылу противника в самый важный период военных операций.

Оказалось, что русское командование не имело правильного представления о военном потенциале Австро-Венгрии и Германии. Резервы учитывались неверно, направления пополнения войск на фронте из глубокого тыла, в особенности в первое время, не были точно установлены. В результате этих просчетов русского военного командования австрийским главным силам удалось уйти из-под удара, избежав решительного поражения на первоначальном этапе военных действий. Не состоялось окружение этих сил и в Восточной Галиции, на что очень надеялось русское командование, имея в руках план стратегического развертывания австро-венгерских армий, который был получен от полковника А. Редля.

Расчеты генеральных штабов стран Антанты, как, впрочем, и центральных империй, на кратковременную войну не оправдались. Конница как средство разведки почти прекратила свою деятельность в связи с тем, что война приобрела позиционный характер. Появилось новое средство разведывательной службы – авиация, которая значительно расширила возможности войсковой и стратегической разведки. Начиная с 1916 года русские летчики стали вести успешное фотографирование войск противника с воздуха. Фронтовая авиация успешно вела фото– и визуальную разведку. Так, во время осады крепости Перемышль ей удалось многократно сфотографировать все полевые укрепления противника. Крупным успехом авиаразведки явилось также выявление признаков, свидетельствующих о подготовке австро-германцев к наступлению в районе Горлице.

Признавая многие достоинства воздушной разведки, следует вместе с тем сказать, что она фиксирует лишь расположение войск противника, движение его колонн, воинские эшелоны, города, дымящиеся заводские трубы и т. п. и только на пространстве, ограниченном дальностью полета авиации. Однако вскрыть замыслы противника во все времена способна лишь агентурная разведка. Перед ней стоят задачи, которые невозможно решить с применением других средств. В ходе войны она должна была следить за работой военной промышленности, выявлять новые технические средства, поступающие на вооружение противника, оценивать экономическое положение Австро-Венгрии и Германии, настроения населения, политико-моральное состояние войск, материальное обеспечение фронтов, пополнение их войсками и т. д.

Именно последние из перечисленных факторов главным образом и определили длительный характер Первой мировой войны. Германия и Австрия стали насыщать свои фронты громадным количеством оружия, особенно тяжелой артиллерией, которой не хватало в Русской армии, новыми техническими средствами, включая отравляющие газы, выставили многие миллионы солдат. Только к концу войны русское Верховное командование полностью осознало всеобъемлющее значение разведки и не жалело средств и усилий на ее организацию. Возглавлять русскую агентурную сеть в Европе Ставка поручит П.А. Игнатьеву, который пока что в нашем описании только набирается опыта на Юго-Западном фронте.

Весной 1915 года военное счастье изменило России, и 3-я армия Юго-Западного фронта была вынуждена отступать под натиском корпусов А. Макензена. В это время Павел Игнатьев занимался засылкой агентов в тыл противника и расшифровкой поступающих от них донесений. Однажды утром комендант станции Холм позвонил по телефону и попросил ротмистра срочно приехать к нему. П.А. Игнатьев немедленно выехал на пограничную станцию и узнал от него, что среди пассажиров, прибывших ночью, контрразведка фронта обнаружила подозрительного человека, плохо изъясняющегося по-русски. К тому же его паспорт вызывал у жандармов подозрение, поскольку в нем была проставлена австрийская виза. Более того, у задержанного был отобран револьвер, что тоже вызвало дополнительные вопросы.

Павел Игнатьев попросил привести к нему этого господина для допроса. Доставленный к ротмистру подозрительный человек выглядел, как колобок: невысокого роста, довольно полный, с круглым лицом, кудрявыми волосами, в золотом пенсне. Он назвался гражданином Швейцарии – корреспондентом одной американской газеты. Однако это нисколько не рассеяло подозрений Павла Игнатьева, и он попросил «швейцарца» назвать свое настоящее имя. Далее, по воспоминаниям графа Игнатьева, последовало следующее:

«Услыхав эти слова, мой собеседник сразу же изменил свое поведение. Он облегченно улыбнулся, как светский человек, и протянул мне руку:

– Буду счастлив, господин ротмистр, поговорить с вами наедине, это очень срочно.

Я согласился и попросил унтера выйти. Г-н Л. сел.

– Ах, господин ротмистр, прежде всего я должен протестовать против грубого обращения со мной жандармов. Непозволительно заставлять человека терять драгоценное время. Представьте себе…

Я прервал словоизлияния моего собеседника:

– К чему эти упреки? Сейчас война, и что сделано, то сделано. Лучше изложите ваше дело.

– Извольте. Видите ли, я швейцарец, военный корреспондент американской газеты. Более того, могу сказать, что я не питаю никаких симпатий к центральным державам и поэтому часто задавал себе вопрос: а чем я могу быть полезным вам и вашим союзникам? Превосходно владея венгерским и немецким языками, я думал, что, используя положение американского корреспондента, я смогу наблюдать за армией ваших противников, собирать разведывательные сведения и даже организовать агентурную службу.

– Весьма резонно, – иронически заметил я.

– Я выполнил часть своей программы и смог добраться до какой-то станции, расположенной к западу от германской армии, наступающей против вас. Я сумел выявить подготовку быстрой переброски войск. Выпивая с солдатами, я также узнал, что ожидается прибытие нескольких дивизий противника. Тогда, ускользнув от проверки австрийской контрразведки, много раз меняя поезда и направления, я приблизился к румынской границе. Признаюсь, нелегко было проникнуть в эту страну на поезде, поэтому я был вынужден идти пешком. Прибыв на вашу границу в Унгены, я разыскал жандармского ротмистра, который, узнав, что мне известны имена всех офицеров вашего штаба и всех ваших начальников, разрешил мне следовать в Холм. И вот я здесь.

Несмотря на все эти объяснения, на его сбивчивый рассказ, я все же не мог преодолеть своей недоверчивости.

– Прошу вас назвать ваше настоящее имя, сударь, – суховато предложил я.

Не проявив никакого смущения, г-н Л. рассмеялся так, что все его коренастое туловище затряслось, а пенсне соскочило с носа. Успокоившись, он встал и сказал:

– Надворный советник Г., преподаватель гимназии в X. Простите, господин ротмистр, я так привык к моему псевдониму, что почти забыл свое настоящее имя.

– А вам бы следовало назвать его пораньше. Теперь мне все ясно. Два месяца назад наш штаб поручил вам выполнение некоей миссии и теперь с нетерпением ожидает вашего возвращения».

Оказалось, что это был действительный статский советник Лебедев, он же Кюрц, направленный генерал-квартирмейстером фронта в Австрию с разведывательным заданием.

Доставленный к генералу М.К. Дитерихсу, Лебедев-Кюрц сообщил о созданной им агентурной сети в Австро-Венгрии. В дальнейшем с этой сетью, через Лебедева, работал ротмистр Игнатьев. Сам Лебедев с документами представителя большого международного телеграфного агентства выехал в Румынию. Этой стране штаб фронта отводил большую роль в плане организации разведывательной работы против Австрии. Кроме того, Румынии принадлежала большая роль и в плане организации пропаганды в пользу Антанты.

Как пишет в своих воспоминаниях П. Игнатьев, в Бухаресте Лебедев-Кюрц привлек к разведывательной работе в пользу России консула одной из латиноамериканских стран, Эдгара де М, француза по национальности (на самом деле речь идет о посланнике Болгарии в Румынии. – Авт.). Затем ему удалось путем различного рода комбинаций подкупить главных редакторов трех ведущих бухарестских газет. В них печатались статьи, благоприятные для России, которые готовили румынское общественное мнение к одобрению вступления страны на стороне Антанты.

Лебедев-Кюрц привлек к работе на разведку Юго-Западного фронта ценного источника, полковника австрийского Генерального штаба Штенберга, который по поручению своего правительства занимался закупкой лошадей в Венгрии. Поскольку Австро-Венгрия была заинтересована в присоединении Румынии к Четверному союзу, Вена всячески обхаживала эту страну и не препятствовала подобным операциям. П.А. Игнатьев познакомился с этим полковником. Выяснилось, что его родственники проживают в Трансильвании, входящей в состав Габсбургской империи, где господствуют венгры, а саксонцы подвергаются национальному угнетению с их стороны. Поэтому полковник, мечтавший о присоединении Трансильвании к Румынии, ненавидел их и был готов оказывать всяческие услуги русской разведке. Он согласился выполнять задания П. Игнатьева по вербовке агентуры и поддержанию связей с ней.

Связь Лебедева-Кюрца с полковником Штенбергом осуществлялась по почтовому каналу. С этой целью на его имя в адрес бухарестского банкира, через которого он закупал лошадей в Румынии, поступали объемистые пакеты с разведывательной информацией, которые передавались Кюрцу. Последний расшифровывал эту информацию и передавал ее болгарскому посланнику для доставки П. Игнатьеву. Он садился в поезд в Бухаресте и следовал до Ясс. Здесь болгарин пересаживался в другой поезд, следовавший до Одессы, где передавал связнику полковника полученные Штейнбергом документы. Через некоторое время от полковника были получены важные военные сведения. Они сыграли большую роль в срыве замыслов командования противника и получили высокую оценку штаба Юго-Западного фронта.

В Одессе полковника П. Игнатьева, проживавшего в гостинице «Лондонская», навестил петроградский банкир П., который недавно возвратился из Болгарии после выполнения задания императора Николая II. В беседе он затронул тему вступления Болгарии в войну, чего добивалась Германия. У банкира в результате визита в Софию сложилось впечатление, что Болгария, чей трон занимал представитель династии Гогенцоллернов, при первой же возможности выступит на стороне Германии и Австро-Венгрии. Серьезность этой проблемы не понимали в Петрограде, и банкир решил обратиться к П. Игнатьеву за советом, поскольку его дядя, генерал Николай Игнатьев, бывший послом России в Стамбуле в 1877 году, подготовил и подписал Сан-Стефанский мирный договор, провозгласивший независимость этой страны.

По его словам, чтобы предотвратить подобное развитие событий, России следовало бы закупить весь урожай пшеницы в Болгарии, переживавшей экономический кризис. Нейтралитет Болгарии или же ее вступление в войну на стороне Антанты сразу отрезало бы Турцию от Германии и Австро-Венгрии. Однако российское Министерство финансов, ссылаясь на то, что у России нет свободных средств, а Англия не намерена оказать ей финансовую помощь, отказалось поддержать этот проект. П.А. Игнатьев, к сожалению, ничем не мог ему помочь. Несмотря на то что проблема вступления Болгарии в войну на стороне Четверного союза поднималась в его информационных телеграммах, в Генштабе ей не придали должного внимания, поскольку эта проблема была политической, а не военной. В результате Германии, закупившей излишки болгарской сельскохозяйственной продукции, удалось втянуть ее в войну на стороне Четверного союза. Стратегическое положение Антанты на Балканах значительно ухудшилось.

В июне 1915 года командование Русской армией приняло решение о передаче имевшейся у Юго-Западного фронта агентуры, работавшей на территории Германии, в ведение Северо-Западного фронта. П. Игнатьеву было предложено сосредоточиться исключительно на ведении разведки против Австрии. При этом он исходил из того положения, что штаб фронта и штабы армий будут вести разведку противника самостоятельно и независимо друг от друга. Штабы армий сосредоточивают свои разведывательные усилия в районе расположения противостоящих войск противника, а штаб фронта ведет разведку в глубоком тылу австро-венгерской армии.

Особая роль при этом отводилась Огенкваром разведке территории пока еще нейтральной Румынии. П.А. Игнатьеву удалось создать разведывательную организацию, получившую название «Румынская», деятельность которой будет рассмотрена в следующей главе.

Глава четвертая. В БОРЬБЕ ЗА РУМЫНИЮ

С началом Первой мировой войны страны как Четверного союза, так и Антанты обхаживали руководство Румынии с целью вовлечения ее в войну на той или иной стороне. В этой стране Германия имела надежный агентурный аппарат, занимавшийся самой разнообразной разведывательной работой – от вербовки агентуры до ведения пропаганды в пользу блока центральных держав. Германская и австрийская разведки работали под прикрытием своих посольств и наряду с большим количеством агентов и осведомителей имели прочные, интимные связи с румынским королевским двором, получая информацию, как говорится, из первых рук.

Германия была прекрасно осведомлена о действиях в Румынии стран Антанты, и прежде всего России. Она хорошо знала о предстоящем вступлении Румынии в войну на стороне Антанты. Вместе с тем Германия была не в состоянии предотвратить этот неизбежный шаг Бухареста, несмотря на свои большие пропагандистские усилия. Это объяснялось тем, что сторонниками Германии и Австрии в Румынии были в основном представители буржуазных кругов, тесно связанные экономическими узами со странами Четверного союза. Однако высшие круги румынского общества, включая придворные, не скрывали своих профранцузских и прорусских симпатий.

Пытаясь опираться на прогерманские круги в Румынии, Вальтер Николаи, организовавший здесь обширную агентурную сеть, отдавал себе отчет в том, что поставленная задача – привлечение этой страны к Четверному союзу – является непосильной для него. Недаром в самом румынском обществе говорили, что «румыны – это даже не нация, а профессия смычка (от скрипки. – Авт.) и отмычки». Румыния, по его мнению, возглавляется кликой взяточников и воров. Правящая румынская камарилья преследует принцип: «Пользуйся случаем и бери все, что плохо лежит», «действуй на стороне сильного и наверняка»^[36]. (Не правда ли, что эти лозунги актуальны и в наше время?) Поэтому часть агентурной деятельности Бюро Ш-Б, возглавляемого В. Николаи, была направлена на подкуп румынских газет, министров и членов парламента. Однако и разведки стран Антанты действовали таким же путем. А румынская правящая элита, румынские бояре, дельцы и торгаши охотно брали деньги с обеих воюющих сторон, выжидая удобного момента, чтобы выступить на стороне более сильного и урвать кусок пожирнее.