Текст книги "Красное самоубийство"
Автор книги: Владимир Николаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Главный секрет
Как известно, наши истошные призывы к мировой революции, наши надежды на ее скорую победу во всем мире, или по меньшей мере в Европе, не оправдались. Никто не последовал примеру новой России. И тем не менее в тяжелейшем для нее 1919 году Ленин упрямо твердил, что он «поставил всемирную диктатуру пролетариата и всемирную революцию выше всяких национальных жертв». В том же году он создает Коминтерн, который провозглашает себя Всемирной коммунистической партией и ставит своей целью создание Мировой советской социалистической республики. Так идея мировой революции обретает как бы новое дыхание, ведь теперь за ней стоит такая могучая сила, как Советская Россия. Именно с этой поры ее граждане на долгие десятилетия обрекаются во имя мировой революции на полунищенский и полурабский образ жизни. Ведь сам Ленин раз и навсегда поставил эту цель «выше всяких национальных жертв». Как только эта антинародная политика большевиков начала осуществляться, оказалось, что для многих миллионов советских граждан она принесла не полурабское, а самое настоящее рабское ярмо.
Вспомним несколько исторических фактов.
В ходе Нюрнбергского процесса над главными сподвижниками Гитлера одним из основных обвинений было использование нацистским режимом рабского труда захваченных во время войны иностранцев, в том числе и советских граждан. В этом своем преступлении фюрер просто копировал действия Сталина. Правда, Гитлер загнал в концлагеря не своих соотечественников, как это сделал Сталин, а граждан оккупированных земель. Если бы Гитлер сделал в лагерях рабами своих подданных, то нацистским лидерам в Нюрнберге, наверное, могли бы предъявить на одно обвинение меньше. Ведь Сталина до сих пор никто официально не осудил за введение в СССР рабовладельческих порядков, не осудили его за это даже в нашей стране!
Изначально советский ГУЛАГ, основанный еще Лениным, служил для уничтожения «классовых врагов», укрепления тирании и устрашения собственного народа. Но вскоре прибавилась новая функция: концлагеря превратились в неисчерпаемый источник рабочей силы. Бесплатной, рабской силы. Можно вспомнить, что сразу после революции 1917 года Троцкий предлагал создать в масштабах всей страны многомиллионную трудовую армию с обязательной мобилизацией и жесточайшей военной дисциплиной. Чем не зачаток рабовладельческой системы! Но Сталин пошел в этом деле дальше.
Стоит сегодня оглянуться назад и вспомнить теперь уже доступные нам исторические факты, как откроется удивительная картина – абсолютно параллельное развитие в нашей стране ее экономики (в основном – военно-промышленного комплекса!) и ее ГУЛАГа. Причем последнему была отведена роль паровоза. Не зная законов экономики, не умея ею управлять, Сталин решил по-своему взнуздать ее и в несколько лет вооружить страну до зубов за счет применения рабского труда заключенных.
В 1928 году, перед развертыванием у нас индустриализации и коллективизации, Совет народных комиссаров рассмотрел положение дел в ГУЛАГе и нашел, что карательная политика государства отстает от его задач. Было принято постановление ужесточить лагерный режим и, главное, «считать необходимым расширение емкости трудовых колоний» (так тогда назывались концлагеря). По всей стране началось их ускоренное строительство и одновременно начались массовые аресты с целью «расширения емкости» лагерей. Например, в одном из самых первых советских концлагерей, на Соловках, было в 1923 году три тысячи заключенных, а в 30-м их стало 50 тысяч. По всей стране счет узникам пошел на сотни тысяч, а с 30-х годов – на миллионы.
Что же случилось? Новая революция? Нет, она давно свершилась. Закончилась также и Гражданская война. По какой же причине вдруг обнаружилось столько врагов у советской власти? Причина одна – упомянутое выше постановление Совнаркома от 1928 года. Финансовых средств на дальнейшее развитие страны и ее ВПК у государства не было, работать за нищенскую зарплату, причем в адских условиях, добровольно никто не хотел. Но ведь кто-то должен был строить уже запланированные военные заводы, каналы, железные и шоссейные дороги, электростанции, промышленные предприятия самого разного назначения, работать на шахтах, нефтяных и других месторождениях, на стремительно разрастающихся лесоповалах (источник валюты!)...
Возьмите любую большую стройку в СССР: начиная с 30-х годов, около нее тут же появлялись концлагеря. Так, в 1931 году был сформирован огромный комплекс концлагерей – БелБалтЛаг для сооружения гигантского канала. В том же году был создан и Северо-Уральский филиал ГУЛАГа, который вскоре разросся и разделился на два самостоятельных объединения лагерей – СевУралЛаг и СоликамЛаг. И пошло-поехало!.. От необозримого УхтПечерЛага отпочковались Ухтинское, Печерское, Интинское и Воркутинское отделения. Каждое из них состояло из нескольких огромных лагерей, все они строили промышленные объекты. Архипелаг ГУЛАГ быстро перешагнул Урал, распространился по всей Сибири и обжил также необъятный Дальний Восток.
Известно, что раб всегда представлял для хозяина определенную ценность, зачастую немалую, денег стоил в конце концов. У нас же с советскими рабами, своими же соотечественниками, никто не считался, они были вне закона, во власти абсолютного произвола. ГУЛАГ знал, что жалеть их нечего, недостатка в них не было! Вот что пишет А. Солженицын о строительстве Беломорско-Балтийского канала:
«В первую зиму, с 1931 на 1932, сто тысяч и вымерло – столько, сколько постоянно было на канале. Отчего же не поверить? Скорей даже эта цифра преуменьшенная: в сходных условиях в лагерях военных лет смертность один процент в день была заурядна, известна всем. Так что на Беломоре сто тысяч могло вымереть за три месяца с небольшим. А тут была и другая зима, да и между ними же. Без натяжки можно предположить, что триста тысяч вымерло».
Работавший на строительстве этого канала прорабом Д. Витковский вспоминает:
«После конца рабочего дня на трассе остаются трупы. Снег запорашивает их лица. Кто-то скорчился под опрокинутой тачкой, спрятал руки в рукава и так замерз. Кто-то застыл с головой, вобранной в колени. Там замерзли двое, прислонясь друг к другу спинами. Это крестьянские ребята, лучшие работники, каких только можно представить. Их посылают на канал сразу десятками тысяч, да стараются, чтоб на один лагпункт никто не попал со своим батькой, разлучают. И сразу дают им такую норму на гальках и валунах, которую и летом не выполнишь. Никто не может их научить, предупредить, они по-деревенски отдают все силы, быстро слабеют и вот замерзают, обнявшись по двое. Ночью едут сани и собирают их. Возчики бросают трупы на сани с деревянным стуком. А летом от неприбранных вовремя трупов уже кости, они вместе с галькой попадают в бетономешалку. Так попали они в бетон последнего шлюза у города Беломорска и навсегда сохранятся там».
А в середине 30-х годов развернулось строительство канала Москва–Волга, там объем работ в семь раз превышал их объем на Беломорканале. Сколько же там полегло заключенных?!
С начала 30-х годов ГУЛАГ заработал с таким размахом, каким не могло похвастаться ни одно союзное министерство. Именно в рабовладельческой системе ГУЛАГа заключался секрет «успешного построения социализма в одной отдельно взятой стране», о чем торжественно объявил Сталин в середине 30-х годов. Совершенно ясно, что он имел в виду под такого рода социализмом: конгломерат, в который входили карательные органы, номенклатура и ГУЛАГ (в качестве основной производительной силы!).
Рабский труд в лагерях и крепостной труд в колхозах составили две главные опоры сталинской диктатуры, а третьей ее опорой стал страх перед лицом массового террора. А. Солженицын свидетельствует о том времени:
«В лагеря набирались не только инакомыслящие, далеко не только те, кто выбивался со стадной дороги, намеченной Сталиным. Набор в лагеря явно превосходил политические нужды, превосходил нужды террора – он соразмерялся (может быть, только в сталинской голове) с экономическими замыслами. Да не лагерями ли (и ссылкой) вышли из кризисной безработицы 20-х годов? С 1930 года не рытье каналов изобреталось для дремлющих лагерей, но срочно соскребались лагеря для задуманных каналов. Не число реальных „преступников“ (или даже „сомнительных лиц“) определяло деятельность судов, а заявки хозяйственных управлений... В чем лагеря оказались экономически выгодными – было предсказано еще Томасом Мором, прадедушкой социализма, в его „Утопии“. Для работ унизительных и особо тяжелых, которых никто не захочет делать при социализме, – вот для чего пришелся труд зэков. Для работ в отдаленных диких местностях, где много лет можно будет не строить жилья, школ, больниц и магазинов. Для работ кайлом и лопатой – в расцвете двадцатого века. Для воздвижения великих строек социализма, когда к этому нет еще экономических средств».
Именно Сталин был инициатором и организатором советской рабовладельческой системы, при которой миллионы заключенных использовались многие годы на так называемых «великих стройках коммунизма». Кстати, термин этот изобретен Сталиным. Известно, что он в 1947 году попросил сообщить ему о количестве заключенных в стране. Ознакомившись со статистикой, объявил: «Мало. Мы должны решать проблему кадров. Промышленности нужны люди». В государственных и партийных архивах, которые дошли до нас, хранится много документов, подобных этой директивной сталинской записке, это требования самых разных министерств и ведомств на столько-то тысяч (или десятков тысяч) заключенных в качестве рабочей силы. По форме это обычные повседневные, привычные запросы, словно прораб выписывает стройматериалы...
Еще в 1928 году (напомним снова, еще раз – с началом индустриализации и коллективизации!) заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции РСФСР Н. Янсон направил Сталину письмо, в котором излагались предложения о массовом применении труда заключенных по всей стране, особенно в отдаленных районах. Для начала стали разворачивать концлагеря на один миллион человек. В тексте записки Сталину они названы... «экспериментальной емкостью». Разумеется, Сталин одобрил предложения Янсона и сделал его наркомом юстиции. Дело пошло! Например, экспорт деловой древесины увеличился с одного миллиона кубометров в 1928 году до шести миллионов кубометров ежегодно в начале 30-х годов.
С началом коллективизации в 30-е годы начались так называемое раскулачивание крестьян и массовая высылка миллионов сельских тружеников в дальние районы страны, их окрестили «спецпереселенцами» и причислили, разумеется, к ГУЛАГу. Распределением их рабского труда ведала специальная комиссия Совнаркома под руководством А. Андреева, ближайшего соратника Сталина. Вот, например, протокол ее заседания от 30 июля 1931 года:
«Слушали: вопрос о дополнительных заявках на спецпереселенцев и распределении их.
Постановили: ...Обязать ВСНХ в 3-дневный срок представить ОГПУ свои окончательные заявки на спецпереселенцев;
удовлетворить заявку Востокстали на 14 тысяч кулацких семей, обязав в 2-х дневный срок заключить с ОГПУ соответствующие договора;
заявки Цветметзолота – на 4600 кулацких семей и Автостроя ВАТО –на 5 тысяч кулацких семей – удовлетворить;
по углю удовлетворить заявки на спецпереселенцев: Востокугля – на 7 тысяч кулацких семей, по Кизиловскому и Челябинскому углю – на 4500 кулацких семей принять условно;
по торфу принять условно заявку на 31 тысячу кулацких семей.
...В соответствии с этими заявками предложить ОГПУ произвести необходимое перераспределение по районам и выселение кулаков».
Так только на одном заседании определяют в рабство не десятки тысяч людей, а десятки тысяч семей! О многом говорит отрывок из этого страшного протокола, например, о ставшем системой авральном порядке гигантских работ, причем без создания на месте должной инфраструктуры, которая могла бы хотя бы минимально обеспечить самые элементарные условия жизни подневольным труженикам. С того самого времени и на все десятилетия большевистского господства у нас просто разучились обходиться без рабского труда. Потому что власть всегда была занята только одним – она спешила! Куда? Все туда же – к созданию такого военно-промышленного комплекса, который обеспечил бы расползание большевизма по всей планете.
В годы перестройки, когда к нам пришла гласность, судьба подсунула мне удивительную встречу, которая лишний раз убедила меня в достоверности того, о чем говорится выше. Ко мне в редакцию журнала «Огонек» позвонил мой старинный приятель гроссмейстер Д. Бронштейн и попросил принять «одного интересного человека». «Поговори с ним, не пожалеешь, – заключил он и добавил: „Он, кстати, автор нескольких прекрасных книг о шахматах“. К этой игре я был неравнодушен, потому и появился вскоре в моем кабинете Борис Самойлович Вайнштейн. Ему было уже за восемьдесят, но голова у него работала превосходно, держался он прямо и бодро и оказался интереснейшим собеседником. Но мудрый Бронштейн прислал его ко мне не из-за шахмат. Оказалось, что Вайнштейн много лет работал рука об руку с самим Берией! Шахматы у Бориса Самойловича все-таки были его хобби, а вообще он оказался доктором экономических наук, крупным специалистом в своей области. Вайнштейн в 30-е и 40-е годы возглавлял сектор капитального строительства, потом – плановый отдел НКВД, был заместителем начальника Главоборонстроя (тоже под началом у Берии). То есть он годами сидел в том самом месте, которое можно было бы назвать экономическим мозгом ГУЛАГа, входившего в НКВД, общую карательную систему страны. Тогда в ней работали десятки миллионов человек (сотрудников и заключенных). Именно под Берией официально находился не только весь этот немыслимо огромный аппарат, но и весь наш тоже необъятный военно-промышленный комплекс, вся его неисчислимая рабочая сила, в том числе и лагерные рабы. Никогда еще в мире не существовала такая гигантская строительная и промышленная империя и одновременно – карательная машина. Так вот и получилось, что Сталин доверил своему главному палачу и главное средство к достижению мирового господства под знаменем свободной пролетарской революции! Какая злая ирония судьбы!
В своей повседневной работе Вайнштейн постоянно соприкасался со своим страшным шефом, и тот ценил его. Естественно, я попробовал разговорить Бориса Самойловича, уговаривал его написать для журнала свои воспоминания. Он и сам пришел ко мне примерно с той же мыслью. Он рассказал мне о том фантастическом размахе промышленных, строительных и научных (помните «шарашки», о которых писал Солженицын?) работ, какими занималось самое большое в мире карательное ведомство. НКВД и ГУЛАГ вместе стали государством в государстве, начали вообще подменять собой советскую власть, вернее – выражать ее в самой точной форме. Вайнштейн вспоминал такую шутку своего шефа: «Ты, Вайнштейн, хороший работник, но если бы ты лет шесть провел в лагерях, то работал бы еще лучше». Мы договорились с Борисом Самойловичем, что он напишет воспоминания для «Огонька», но вскоре, в августе 1991 года, произошел известный путч, который, думаю, как-то повлиял на Вайнштейна, и он больше ко мне не заходил.
Первые школьные буквари, изданные после Октябрьской революции, открывались такими фразами: «Мы не рабы. Рабы не мы». Засевшие за буквари миллионы детей и взрослых стали рабами. И сегодня, в XXI веке, из нас все еще надо выдавливать раба. Какая зловещая шутка истории!..
Рабский труд был не единственным непременным условием превращения страны в сплошную военную машину, готовую к агрессивной войне. Другим не менее решающим средством той же политики милитаризации было заведенное большевиками раз и навсегда нищенское положение подавляющего большинства населения СССР. Почти все усилия рабочих и крестьян уходили на создание пушек, танков, самолетов, военных кораблей и содержание огромной армии. Повторяем, что, согласно официальной пропаганде, весь советский народ должен был, не щадя своих сил и не считаясь ни с какими трудностями, поддерживать милитаристскую политику властей во имя пролетарского интернационализма, то есть делать все возможное и невозможное для оказания помощи угнетенным зарубежным трудящимся, братьям по классу, для освобождения их от капиталистического рабства. Тот факт, что советские рабочие и крестьяне жили во много раз хуже своих зарубежных собратьев (как, собственно, и в наши дни, уже в XXI веке), был в СССР величайшей тайной, государственным секретом. Даже малейший намек на подобные соображения считался антисоветской пропагандой и карался по закону многолетним заключением в страшных сталинских концлагерях.
Да, в добавление к рабскому труду и нищенскому образу жизни в людях прочно поселился страх перед карательными органами, которые по своим масштабам стали государством в государстве или же, если хотите, государством над государством. Кстати, на содержание этого огромного репрессивного аппарата тоже уходили немалые усилия рабочих и крестьян, забитых до полного безмолвия не только воплями о грядущем всемирном коммунизме и святом интернационализме, но и массовым террором. По официальным данным, представленным в 1956 году, после XX съезда партии, в комиссию Президиума ЦК КПСС, только с января 1935 года по июнь 1941 года было репрессировано 19 миллионов 840 тысяч советских граждан, из них семь миллионов было расстреляно, а большинство из тех, кто избежал казни, погибли в лагерях. Эта цифра, более 19 миллионов жертв репрессий, нуждается в комментариях. Во-первых, она, как видим, относится только к периоду с 1935 года по 1941-й. А до 1935-го? А после 1941-го? Именно после 1941 года, особенно после победы над Германией в 1945 году, потекли в ГУЛАГ миллионы наших бывших военнопленных, которых Сталин объявил изменниками родины. Ту же участь разделили и многие из нескольких миллионов наших граждан, угнанных немцами в рабство. Миллионные жертвы ГУЛАГа не могут не наводить на мысль о том, сколько же нашему народу надо было трудиться, чтобы прокормить всех стукачей, палачей, охранников, следователей, судей, прокуроров...
В огромной стране, осененной знаменем пролетарского интернационализма, все, кроме правящей верхушки, были обречены на подневольное существование. Десятки миллионов советских колхозников жили как бы при феодальном строе, на положении бесправных земледельцев, можно сказать, крепостных. У них не было паспортов, и они не могли покидать своих колхозов, где их тяжкий труд едва оплачивался натурой. Секрет их выживания заключался в том, что колхозные семьи имели крохотные приусадебные участки, где выращивали для себя подножный корм, без которого были бы просто обречены на вымирание. В такое положение они попали в результате насильственной коллективизации, которая прошла по всей стране губительной чумой. Известный ученый Р. Конквист, автор книги «Большой террор», пишет: «Число погибших в войне Сталина против крестьян в одной-единственной стране было больше, чем общее число погибших во всех странах, участвовавших в Первой мировой войне».
Примечательно, что Гитлер, в отличие от Сталина, не ограбил своих крестьян, а торжественно провозгласил их «вечно живой основой немецкой нации». Кстати, мало кто у нас знает о том, что немецкие оккупанты нашли вполне приемлемой для себя колхозную систему и она сохранялась при них. Правда, у нас они ее для своей страны не позаимствовали, так же как не погубили у себя частную собственность и рыночную экономику. Потому, придя к власти в 1933 году, Гитлер сумел за пять лет создать в Германии такую промышленность и армию, что едва не одолел своих могучих противников во Второй мировой войне.
Известный советский дипломат В. Бережков, бывший личный переводчик Сталина, писал в своих воспоминаниях:
«Германия, развивая экономику, в том числе благодаря предоставляемым Западом кредитам, поднимала жизненный уровень населения. Запад же шел навстречу Германии потому, что Гитлер не уничтожал капитализм. Именно поэтому западные политики полагали, что фашизм менее опасен, чем большевизм. У них был такой козырь – нацисты присвоили самому первому капиталисту Германии, ее пушечному королю Густаву Круппу, звание Героя труда. Значит, ценят, уважают. В те годы рядовой немец жил значительно лучше, чем рядовой советский человек».
Потому немцы и не прислушались к призывам из Москвы устроить у себя социалистическую революцию по нашему образцу, а пошли за фюрером, несмотря на его бредовые расистские идеи.
