Текст книги "Боконист"

Автор книги: Владимир Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Хорошо бы такую мразь разорвало на куски! – вырвалось у Виктора.

– Не жалко, – подтвердил Махов.

Уже вечером, оформив полученную информацию в некое подобие документа, Махов решил поддержать Виктора, который загрустил ни на шутку.

– На твоем месте я бы успокоился, тебя так трясет от негодования, словно ты до сих пор никогда не слушал о том, что в нашей стране полным-полно негодяев! Неужели для тебя это откровение? – сказал он и включил телевизор.

Попали на новости. Диктор поведал, что сегодня в Москве совершен очередной террористический акт, не установленными людьми был взорван автомобиль известного предпринимателя Маруськина. Очевидцы рассказали, что взрыв произошел в тот момент, когда Маруськин возвращался со службы домой. Тело предпринимателя идентифицировано…

– Боже ты мой! – вырвалось у Виктора. – Что все это значит!

Раздался телефонный звонок. Виктор поднял трубку.

– Кларков?

– Да.

– Благодарю за успешно выполненную работу. Перед вашей дверью дипломат с пятью тысячами долларов, не забудьте поделиться с Маховым. Завтра утром мой человек доставит вам материалы для нового проекта…

– Кто вы? Что все это значит?

– Неужели вам не все равно?

– Нет. Работать с вами мы больше не будем.

– Почему?

– Не люблю быть пешкой в чужой игре, – выкрикнул Виктор, в ответ он услышал короткие гудки, работодатель положил трубку.

– На лестнице дипломат с деньгами, принеси, – сказал он Махову.

– Платят хорошо, но работа чересчур нервная, – сказал Махов, после того, как они поделили деньги поровну. – Больше я такими делами не занимаюсь.

– А ты разве занимался? Неужели, ты считаешь, что это мы взорвали Маруськина?

– Чушь! Никого мы не убивали. Но я не исключаю, что наши бывшие друзья и их компаньоны пытаются вовлечь нас в свои грязные делишки.

– Нуль-транспортировкой заниматься приятней, – сказал Виктор. – Присоединяйся!

– Нет, – ответил Махов. – Для начала я должен разобраться с вызывальщиками Сатаны – не сомневаюсь, что они по уши завязли в этом деле.

Махов ушел. А Виктор вынужден был признать, что его попытка покинуть свою башню из слоновой кости и совершить прогулку во внешнем мире закончилась полным провалом. Боконон никогда не скрывал, что нет на свете ничего более противоестественного, чем общение с людьми, не являющимися членами твоего карасса. Сейчас Виктор убедился в этом на собственном опыте.

"О Боже, – молился про себя Виктор, – Сделай так, чтобы чуждые люди не смогли нанести вред моему карассу. И мы выполним нашу задачу, какие бы невзгоды не подстерегали нас! Твоя воля восторжествует, и мы будем проводниками ее!"

Часть 3. Жесткое аронгирование

Аронгировать – поддаться кажущимся

требованиям своего вин-дита.

Книги Боконона. Том 12.

*

При желании Виктор мог посчитать события, связанные с внезапно объявившимся Крупьевским, презентацией в старинном особняке и смертью Маруськина, прямой и реальной опасностью собственной жизни. Логическая цепочка получалась довольно короткой. Признав у себя наличие пусть даже крошечных способностей к волшебству, легко было сделать вывод о том, что плохие мафиози использовали его в корыстных целях и, наверняка, попытаются использовать еще и еще, не гнушаясь самыми грязными методами принуждения. Но ничего подобного Виктору в голову не пришло, он отнесся к происшедшему на удивление легкомысленно. Во всяком случае, он не собирался признавать себя виноватым в гибели Маруськина. Его совесть была чиста. Виктор был очень занят текущей работой, и тратить время на бесплодные сожаления о своей гипотетической вине он не собирался. С некоторых пор, ему, вообще, стало скучно думать о себе. Например, он быстро забыл, как совсем недавно болезненно переживал, когда знакомые называли его волшебником. Виктора это больше не интересовало. Волшебник, не волшебник. Какая разница?

Прошла еще одна неделя, Крупьевский не показывался. Виктора это устраивало, Неужели, достаточно было твердо сказать этим людям: "нет", чтобы от него отстали? С тех пор как у него появились шальные деньги, мысли о поисках средств к существованию, необходимости трудоустройства и прочих глупостях его больше не беспокоили. Во всяком случае, информационным обеспечением коммерческих структур он заниматься не собирался. Отныне, он был предоставлен только самому себе и своим проблемам.

Махов опять куда-то запропастился, что было кстати. Можно было с уверенностью утверждать, что Петя сейчас с упорством, достойным лучшего применения, занимается скучным и бессмысленным расследованием, пытаясь отыскать связи между смертью Маруськина и огромными деньгами, которые они получили невесть за что. Виктору же хотелось сосредоточиться на теории нуль-транспортировки, не отвлекаясь на дурацкую игру в сыщиков.

Стал Виктор забывать и о Светлане Капустиной – перспектива стремительного любовного приключения оставляла его равнодушным.

В эти дни сильные эмоции посещали Виктора, разве что, во время чтения книг. В рекордные сроки он, не без удовольствия, перечитал "Незабвенную" Ивлина Во, "Стремления маленькой мошки" Тамары Хови, "Конец Вечности" Айзека Азимова, "За миллиард лет до конца света" и "Гадких лебедей" братьев Стругацких. Остался доволен.

Шальные деньги, так неожиданно свалившиеся невесть откуда, пришлись кстати. Он воспринял их появление спокойно, как должное. Виктор знал, что богатые крайне болезненно расстаются с деньгами, и раз уж заплатили, значит, сумели заработать с их помощью значительно большую сумму. Как? Его это не касалось. Тем более, что впредь сотрудничать с этими людьми, он не собирался. Виктор чувствовал, как к нему возвращается полузабытое ощущение внутренней свободы и неповторимой радости бытия, и его это устраивало. Словно его организм, стряхнув, наконец, надоедливый груз обыденности, стал постепенно оживать, возвращаясь к нормальному функционированию.

В ночь со среды на четверг Виктору приснился странный сон.

Он оказался на прекрасном ухоженном футбольном поле. Трава была подстрижена именно так, как это требуется для получения игроком наибольшего удовольствия – коротко и жестко. Ноги приятно пружинили при каждом шаге, а мяч катился идеально прямо – так по сукну бильярдного стола может перемещаться шар из слоновой кости. Исключительно ровное поле, феноменально ровное поле…

Виктор подхватил мяч и, собрав волю в кулак, устремился по левому краю к воротам соперников. Финт, еще финт. Отвоевано несколько метров. Оставалось исхитриться и навесить на штрафную площадку. Желтая форма его одноклубников настойчиво мелькала среди красных футболок обороняющихся. Виктор не сомневался, что ребята обязательно откликнутся на его подачу и будут бороться за мяч, не жалея сил и собственных ног. Гол назревал.

"Давай, Витька, подавай, не водись", – услышал он требовательный голос Махова.

Виктор рывком ушел от очередного подката, быстро огляделся. Навстречу ему бросился последний защитник, он показался ему неприятно знакомым. Это был Крупьевский, у него было удивительно злое лицо! "Разве он когда-нибудь играл в футбол? – удивился Виктор. – И, вообще, можно ли играть в футбол с таким злым лицом"? Сомнений не осталось – Крупьевский не играл в футбол, он зарабатывал право на жизнь. И если для сохранения своей драгоценной жизни ему потребуется раздавить Виктора Кларкова – это будет сделано незамедлительно и не без удовольствия.

Раздался свисток.

"Покиньте поле, Крупьевский", – строго сказала Айрис, черная форма рефери была ей к лицу.

"А в чем дело? – вмешалась Светлана. – Разве мы нарушили правила?"

"Твой дружок пытался сломать Кларкову левую ногу, я видела, – Айрис была непреклонна. – И мне кажется, вы, гражданочка, об этом прекрасно осведомлены. Оба покиньте поле".

"Это домыслы и произвол! – заявил Крупьевский и подмигнул Светлане. – Мы готовы предоставить доказательства своей невиновности"!

"Нет нужды, – резко сказала Айрис. – Ничего не хочу слушать".

Она повернулась к Виктору:

"А тебе бы надо не на меня глазеть, а следить за своими собственными ногами, пока их не переломали окончательно"!

"Хорошо", – промямлил Виктор.

В этот момент прибежал запыхавшийся Махов, он был в кепке и вратарских перчатках.

"А ну, проваливайте"! – закричал он.

Крупьевский немедленно съежился, угрюмая улыбочка сползла с его лица, Светлана подхватила его под руку, и они неторопливо направились к кромке поля.

"Мы еще вернемся", – выкрикнул Крупьевский.

"Вряд ли", – сказала Айрис.

Эта история, случившаяся, как бы с ним, заинтересовала Виктора, он отметил, что в последнее время столь яркие и осмысленные сновидения его посещали не часто. Он попробовал интерпретировать увиденное – не исключено, что это был, так называемый, вещий сон. А если и так – ничего удивительного в таком предположении не было. Любой психолог скажет, что подкорка активно размышляющего человека, неудовлетворенная предлагаемыми сознанием решениями, рано или поздно попытается захватить управление и начнет выдавать подсказки именно в виде красочных запоминающихся сновидений. Поразмыслив, Виктор припомнил еще один сон, который вполне можно было рассматривать как "вещий", только абсолютно непонятный и явно не поддающийся простому толкованию.

Что там ни говори, а удивительные вещи удается иногда увидеть во сне! Место, где происходило действие, Виктору было неизвестно, да и люди, участвовавшие в нем, тоже. Но так ведь не может быть?

Виктор оказался на обочине шоссе. По обе стороны от дороги, от горизонта до горизонта, расстилалось бескрайнее поле. Скорее всего это было пастбище, как иначе объяснить существование такого огромного пустыря, покрытого обычной травой. Людей или животных не было видно. И, что показалось ему особенно удивительным, на всей доступной взгляду огромной протяженности шоссе не было заметно ни одной машины. Зачем, спрашивается, надо было тянуть через бесконечное поле такую прекрасную дорогу, если ею не пользуются? Дикое было место, но почему-то здесь, на этом шоссе, Виктор чувствовал себя исключительно комфортно. Никакого повышенного давления или аритмичного сердцебиения, никакого шума в голове или ощущения неудобства или неестественности. Он был по-настоящему счастлив. Потрясающее, кстати, состояние – его переполняли кипучая энергия и абсолютная уверенность в собственных силах.

Виктор ждал. Он знал, что в данный момент должен быть именно здесь.

Долго ждать не пришлось. Буквально через минуту перед Виктором остановилась прекрасная гоночная машина красного цвета. Он непроизвольно принял стойку "смирно". И поступил правильно. Величаво отварилась дверца, и на асфальт вступила до умопомрачения красивая женщина. Из тех, знакомство с которыми добавляет мужчинам лошадиную порцию уверенности и чувства собственного достоинства.

– Вот вы где, доктор, – обратилась она к обомлевшему Виктору. – Надеюсь, сегодня у вас еще никто не брал автографа? Не хотелось бы опоздать. Поговаривают, что настоящую ценность имеют только первые за день автографы. Не знаете почему? Этому должно быть логичное объяснение, не правда ли? Впрочем, люди так падки на глупости и предрассудки, что зачастую анализировать их поступки бывает невообразимо трудно.

Виктор не знал, что ответить. Почему эта женщина назвала его доктором? Скорее всего это ошибка, его приняли за кого-то другого.

– Привет, – промолвил он дружелюбно. – Что я должен сделать?

– Оставьте запись, напишите первое, что придет вам в голову.

Красавица протянула раскрытую записную книжку, последняя запись в которой гласила:

"Курносые люди не менее подозрительны, чем прямоносые или горбоносые. Академик Богомолец".

Виктор подумал и написал:

"Вселенная слишком мала, чтобы начинать в ней стоящее дело. Виктор Кларков".

– Спасибо, доктор. Мне пора приводить наше жилище в порядок. А вы, если уж вам так захотелось поиграть в преодоление соблазнов, постойте здесь. Приветик, вечером увидимся. Надеюсь, расскажите, зачем вам все это понадобилось.

– До свидания, – пробормотал Виктор, провожая взглядом отъезжающую машину.

А потом, как-то сразу, к нему выстроилась огромная очередь из вновь прибывших машин, водители которых настойчиво требовали от него расписаться в своих одинаковых маленьких блокнотиках. Виктор никого не обидел, даже странного человека, прилетевшего на вертолете. Он и в самом деле был знаменит в этом удивительном мире сновидений, но чувство гордости не приходило, наверное потому, что он никак не мог вспомнить, чем конкретно прославился.

Это сновидение было интерпретировать сложнее – скорее всего, подсознание попыталось немного потешить неутоленную жажду общественного признания. Для бокониста само по себе предположение о таком безумстве было до слез обидным, поэтому Виктор отбросил его, как оскорбительное и не имеющее к нему отношения. Впрочем, никакого разумного объяснения увиденному во сне он предложить не смог. Немудрено, что он немедленно забыл об этом сне и вспомнил только теперь, после сновидения о футбольном матче.

*

В девять часов утра Виктор уже сидел за письменным столом. Он давно не сомневался, что в простом перечислении событий можно обнаружить ключ к реализации нуль-транспортировки. Несколько раз пробовал начать вести дневник, но не хватало концентрации. Вот и на этот раз его рука застыла в воздухе – он не мог сообразить, о чем писать. Не о Крупьевском же…

Виктор попытался связать свой давешний сон с вечерними переживаниями, ему показалось, что засыпая, он вновь и вновь повторял что-то крайне важное. Но что именно – вспомнить было выше его сил, как это обычно и бывает со снами. "А еще говорят – утро вечера мудренее!", – подумал он и расхохотался, поскольку именно это он перед сном и твердил.

Резко зазвонил телефон. Виктор вздрогнул. Дадут ему, наконец, написать хотя бы строчку или нет! Он заставил себя поднять трубку, приготовившись к неприятностям, звонки, раздающиеся так не вовремя, обычно ничего хорошего не сулят.

– Виктор? Это я – Светлана Капустина. Нет ничего хуже бессонной ночи, в темноте время тянется так медленно. В четыре часа ночи я поняла, что хочу тебя видеть, но не решилась подойти к телефону, побоялась побеспокоить… Решила дождаться утра. А сейчас можно с тобой поговорить? Ты уже проснулся? Ты сам сказал, чтобы я обязательно позвонила.

– Светлана? Капустина?

– Йес! Я так рада, что ты меня узнал. Можно я к тебе приеду? Прямо сейчас!

– А что случилось?

– Да уж случилось!

– Тебе нужна моя помощь?

Послышались странные всхлипы, в которых с трудом можно было распознать смех. Виктор не сомневался, что у нее началась самая настоящая истерика. Светлана буквально захлебывалась от смеха, а потом, откашлявшись, заходилась снова. Наконец, она успокоилась и смогла внятно произнести:

– Да! Без тебя мне будет тяжело справиться. Одной нельзя. Понимаешь?

– Да в чем дело? – поинтересовался Виктор.

– Я хочу, чтобы у нас появился маленький сыночек. Или дочурка. Правда, здорово? Не сомневаюсь, что из тебя получится отличный и заботливый отец. Каждому известно, что ты добрый и внимательный.

– Ты это серьезно? Что за глупые шутки!

– Разве ты забыл – я не люблю шутить. Десять лет я мечтала о нашей встрече. И теперь не намерена упускать свое счастье!

– Ты меня удивила, я не знаю, что и сказать!

– Скажи – да!

– Подожди.

– Тебе не удастся улизнуть. У нас, у женщин, есть тысячи способов добиться своего! Сопротивление делает тебя еще более сладеньким. Да, еще… Если ты не любишь переступать моральные запреты, можно обставить нашу встречу так, будто ты и ни при чем, можешь всем рассказывать, что я добилась своего, не получив согласия. Неплохо, правда? Закрой глаза, и все! Остальное я сделаю сама.

В дверь настойчиво и нетерпеливо позвонили. Четыре раза, пять… Виктор с облегчением вздохнул, теперь можно было воспользоваться поводом и прервать разговор.

– Ко мне пришли, извини. Я не могу больше говорить. Потом, потом…

– Я тебя все равно достану! Никуда ты не денешься, понял? Хочешь ты этого или нет! Смирись, от судьбы не уйдешь!

Виктор повесил трубку и перевел дух. Щеки его пылали. В дверь продолжали настойчиво звонить. День начался чересчур активно. "Жаль, что я не успел сделать утреннюю зарядку, сейчас бы пригодилось"! – подумал он и открыл дверь. На пороге стояла Ксения. Виктор не удержался и выругался про себя.

– Прости, я оставила ключи дома.

– Проходи. Рад тебя видеть.

– Вот как? С чего бы это?

– Я когда-нибудь запрещал тебе устраивать скандалы? Но почему обязательно надо начинать с самого утра? – возмутился Виктор. – Понимаю, что женщине иногда нужно выговориться. Но вынужден тебя разочаровать, сегодня я не в духе. И потому нуждаюсь в ласке и заботе. Давай, для разнообразия, поговорим по-человечески. Раньше ты умела это делать. Почему бы нам ни вспомнить о нормальных человеческих чувствах и отношениях. Ты меня любишь?

– Люблю.

– Может быть, если ты станешь любить меня меньше, тебе удастся получше ко мне относиться? Я ни в чем не виноват перед тобой. Понимаешь? Боконон так много об этом говорил. Бог, по его словам, крайне заинтересован в том, чтобы люди относились друг к другу по-человечески…

– Но разве ходить на работу преступление?

– Нет, конечно…

– А зарабатывать деньги – преступление?

– Нет.

– Так будь добр…

– Кстати, я тут подработал, – Виктор достал 500 долларов и протянул их Ксении. – Первый мой успех. Кстати, отличный предлог забыть старое и начать все сначала. Возвращайся, Ксения…

Ему в первый раз в жизни удалось увидеть жену потрясенной.

– Неужели тебе удалось реализовать нуль-транспортировку? – прошептала она.

– Пока нет, это, так сказать, побочный заработок…

– Вот видишь, – сразу погрустнела Ксения.

Виктор покраснел. Он и не догадывался, что Ксении нужны не только деньги, но и его успех.

– Ты хотел написать рассказ, – сказала Ксения. – Мне удалось познакомиться с одним настоящим писателем – Вениамином Макаровым. Может быть, слышал?

– Имел удовольствие, – ответил Виктор.

– Если Макарову твое сочинение понравится, он обещал, что поможет его опубликовать. Вот тогда я и подумаю о возвращении.

– Но я не писатель. Почему ты решила, что мой рассказ заинтересует издателей?

– Должен ли ты хотя бы раз в жизни сделать свою работу хорошо?

Звучало разумно.

– Поклянись, что вернешься ко мне, если у меня получится, – потребовал он.

– Там будет видно.

Ксения ушла, а Виктор вернулся к работе. Ему очень понравилась идея жены. Конечно, рассказ! Дело только выиграет, если ему удастся придать своим записям художественную форму. Да, да, нужен был рассказ, а вовсе не дневник или сухая, наукообразная статья.

Неплохо было бы написать о том, как это ужасно – прожить жизнь, так и не ощутив на себе проявления Божьей Благодати. Получается, что совершенно неважно был ли ты честным, порядочным, милым, интеллигентным, глубоко верующим, следящим за своим здоровьем, заботливым, отзывчивым, смелым, защищающим слабых, горячо любящим родину, богатым, бедным, хитроумным спорщиком, удачливым игроком на бирже, сексуальным гигантом, лауреатом престижных премий, выдающимся ученым, храбрецом, нежным, вежливым, соблюдающим обряды верующим, законопослушным гражданином, непримиримым бунтарем, борцом с коррупцией и преступностью… Но если ты не обрел Божьей Благодати – все эти многообразные личностные характеристики останутся всего лишь фактом твоей биографии…

Боконон писал об этом… О, сколько неизбывной скорби ощущается в его записках, посвященным людям, доверившим свои судьбы Дурре! Они рассчитывали, что смогут без потерь проскочить сквозь многочисленные жизненные неприятности, сопровождающие их на каждом шагу, если останутся глухими к доводам своего сердца, предоставив решать проблемы разуму. Несчастные! Дурра и не думала дремать. Они в конце концов добивались лишь того, что лишались надежды! Но стоит ли этому удивляться? Такой результат закономерен. Ведь Дурра – всего лишь маленький ребенок, заблудившийся во мгле…

Виктор просидел, уставившись в одну точку, не менее часа, но время не пропало даром – теперь он знал, о чем станет писать. Легче всего признать, что мать изобретения – необходимость, с этим утверждением спорить трудно, поэтому разумно предположить, что реализовать нуль-транспортировку проще под напором обстоятельств, как последнюю надежду уцелеть. Конечно, нельзя рассматривать подобную причину, как обязательную и достаточную. Неправильно утверждать – сие возможно только при возникновении необходимости. Если бы это было так, наша жизнь оказалась бы неимоверно грустной и немилосердной. А это, при всех неприятностях и проблемах, не подтверждается. К тому же легко отыскиваются и другие поводы для реализации… Например, глубокое проникновение в боконистские священные манускрипты… Но поскольку речь шла только о написании художественной книги, Виктору больше подходил сюжет, в котором успешную реализацию осуществил человек не по необходимости, а по непреодолимому желанию.

В дверь позвонили. Виктор заскрежетал зубами. В последнее время его никто не беспокоил, но сегодня словно прорвало. Он понадобился сразу всем. Это было зримое подтверждение отвратительного проявления личной значимости. Для многих он все еще представлял какой-то интерес… И за это приходилось расплачиваться драгоценными минутами, которые он бы с удовольствием отдал работе.

Он открыл дверь, едва сдерживая накопившееся раздражение. На пороге стоял знакомый по эпизоду с Маруськиным представитель работодателя. Виктор помнил его, как исключительно наглого и не обремененного элементарным воспитанием субъекта, к тому же бывшего интеллигента. В то утро, он, не скрывая своего превосходства, посматривал на них сверху вниз, как на явных лохов, облапошить которых для такого опытного человека, как он, не составит особого труда. На этот раз он вел себя совершенно иначе. Виктору даже показалось, что мужичонка буквально парализован от охватившего его приступа ужаса – его взгляд блуждал, словно он боялся увидеть глаза Виктора, пальцы заметно тряслись, а на бледных щеках алели ярко-красные пятна. Виктору было неприятно сознавать, что это он является источником животного страха.

– Здравствуйте, господин Кларков, – очень тихо сказал представитель, его голос дрожал. – Меня прислал господин директор. Он просил передать вам эту папку. В ней вы найдете предварительные сведения о новом клиенте и аванс… Счастлив сообщить, что расценки выросли…

Он почтительно застыл в крайне неудобной позе, странным образом скрестив ноги, и попробовал улыбнуться. Гримаса получилась отвратительной. Его бы в мрамор. Название для скульптуры Виктор придумал сразу – "Мучительные поиски унитаза".

"Наверное, думает, что это я Маруськина взорвал, – подумал Виктор. – Надо бы его успокоить. Это было всего лишь неприятное совпадение, не более того. Впрочем, он вряд ли мне поверит. Его таинственный директор наверняка рассказал обо мне кучу гадостей".

– Дружище, – сказал он мягко. – Я больше сбором информации не занимаюсь. И к Махову не советую обращаться – он тоже отказался заниматься подобными делами. Категорически.

– Но у меня разнарядка… Меня послали… Я не по своей воле…

– Ничем не могу помочь. Наше решение окончательное и пересмотру не подлежит.

– Батюшка, не погуби, помилуй, – представитель работодателя бухнулся на колени и заплакал.

Его дрожащая нижняя губа неприятно напомнила Виктору истерики, которые в свое время устраивал своей жене Конев, когда та приходила в страховую компанию отбирать у него зарплату.

– Да не переживайте вы так… Обойдется… Все будет хорошо…

– Хорошо?! – возмутился посыльный. – И это все, что вы можете мне сказать?! Мир рушится! А вы говорите – все будет хорошо!

– О чем это вы? Не понимаю. Лично я к разрушению мира не причастен. Мне не хочется заниматься информационным обеспечением, только и всего. На судьбы мира мое решение влияния не окажет, гарантирую! Мир устоит!

– А вдруг рухнет? Не подохнуть бы под его глыбами! Мне говорят, что потом мир обязательно возродится… Кто же спорит! Но зачем он мне сдался – потом. Представьте, завтра утром первые, робкие еще лучики солнышка заставят капельки росы играть всеми красками мира. Птички будут радостно приветствовать наступление нового дня, но вы их не увидите и не услышите, потому что вечером получили глыбой по башке. И я не увижу, и я не услышу. Но я человек маленький. А вы – большой. Сколько бы еще пользы вы смогли принести людям!

– Но я не хочу заниматься новым клиентом!

– Вам больше нравится, чтобы вас порезали? Или пристрелили? А может быть вам больше хочется взорваться вместе со своей машиной? Полетать, так сказать, по воздуху в несобранном состоянии?

– У меня нет машины.

– Как это нет машины? – удивленно переспросил представитель работодателя. – Так не бывает!

– Нет желания и нет денег.

– Так заработайте! Деньжищи же вам сами плывут в руки! Знай себе загребай!

– Не хочу.

– Может быть, подумаете еще?

– Я уже подумал.

– Так и передать начальству?

– Надо всегда стараться говорить правду, не так ли?

– Так я пошел?

– До свидания.

– Но вы на меня не сердитесь? Я ведь не со зла, работа у меня такая.

– Нет, не сержусь.

– Прошу прощения, если что не так.

– До свидания.

"Здорово я его срезал – не хочу мол, денег! – с гордостью подумал Виктор, посмеиваясь. – Неужели это правда, – и эти люди готовы за лишний рубль изваляться в любой грязи! Им бы сначала придумать, как этот рубль потратить! На пользу им богатство что-то не идет! Поистине смешно".

*

В три часа ночи Виктор открыл глаза. Ему на миг показалось, что он опять видит сон со значением. Больно ущипнул себя за руку, как известно, это лучший способ определить спишь ты или бодрствуешь. Нет, он не спал.

Виктор поднялся, прошел на кухню попить водички, и в этот момент зазвонил телефон. Это было так неожиданно и так страшно, что он решил не брать трубку. Но после четвертого звонка не выдержал – к опасности надо всегда поворачиваться лицом, если это возможно.

– Алло? – глухо произнес Виктор.

– Как хорошо, что ты дома! Привет, Виктор! – это была Айрис. Предчувствие беды не сработало, и это было здорово.

– Ты где?

– В Голландии, я же тебе говорила. Буду здесь еще неделю. Ты не рассердился, что я звоню так поздно?

– Или рано! Нет, не сержусь.

– Не ругайся, но мне очень важно узнать одну вещь. Выйди во двор и посмотри на северную часть неба. Попробуй отыскать там комету – она видна, как слабое туманное облачко. Обязательно спустись. Хорошо? Потом расскажешь мне.

– Неужели это надо делать ночью?

Айрис от души рассмеялась.

– Ты еще не проснулся! Разве можно комету рассмотреть днем! Почему ты меня постоянно смешишь? Не ломайся, иди скорее.

– Я не ломаюсь…

– Быстренько, быстренько…

– Она, что, улетит?

– У тебя еще есть одна минута.

Виктор положил трубку рядом с аппаратом и, быстро натянув штаны, резво побежал во двор со своего четвертого этажа. Глаза его непроизвольно слипались, сон брал свое. Виктор глубоко зевнул и почувствовал неприятный запах. В первый момент он не придал этому особого значения. Но добежав до первого этажа, увидел страшную картину. Газопровод был поврежден, а возле стенки стояла горящая свеча. Расчет террористов был прост – стоит концентрации газа достичь определенного уровня, естественная бомба неумолимо сработает, и лестничная клетка вместе со всеми обитателями будет уничтожена.

Виктор загасил свечку и вприпрыжку бросился обратно. Из телефонной трубки раздавались короткие гудки – Айрис не дождалась его возвращения.

Он немедленно позвонил в милицию. Убедить дежурного в реальности рассказа было не просто. Но когда до милиционера дошло, что с ним не шутят, он ретиво принялся за дело. Патрульная машина прибыла на место происшествия уже через пять минут. Вентиль перекрыли, и началось расследование. Основным подозреваемым оказался, естественно, сам Виктор. Почему, спрашивается, он решил отправиться на прогулку именно этой ночью? Часто ли он устраивает подобные прогулки? Не лунатик ли? Любит ли разыгрывать знакомых? Имеет ли связи с коммерческими структурами?

Правовое образование Виктора оставляло желать лучшего, но несмотря на многочисленные прорехи он твердо знал – с представителями власти надлежит быть немногословным и четким в формулировках. Говорить следовало только то, что может быть неопровержимо подтверждено, и поменьше лирики и психологии.

– Итак, – спросил следователь, закуривая папиросу. – Как так получилось, что вы решили прогуляться в три часа ночи?

"Чего, спрашивается, пристал? Почему допрашивает на улице? Можно подумать, что предотвратив взрыв, я совершил правонарушение", – подумал Виктор с раздражением, понятно было, что говорить правду ни в коем случае нельзя. Он представил, как доверительно сообщает бдительному представителю власти о разбудившем его телефонном звонке из Голландии и о просьбе Айрис. Немыслимо"!

– Мне не спалось, было очень душно, – он решил быть проще и конкретнее. – Открыл форточку, но это не помогло. Наверное, ветер дул в другую сторону. Лежать с открытыми глазами мне показалось глупым, вот я и решил немного прогуляться.

– А открыть окно не догадались?

– Да как-то в голову не пришло.

– Ну, а дальше…

– Увидел оторванную трубу и горящую свечку. Немедленно позвонил в милицию. Все.

– Свечку вы загасили?

– Да. Пожалуй, еще пару минут и весь наш подъезд превратился бы в груду мусора.

– Верно.

– Никогда не предполагал, что придется лично столкнуться с терроризмом.

– Вот как? Неужели не предполагали? А если подумать?

В этот момент в патрульной машине сработала рация. Следователь отправился на переговоры.

– Ну вот и все, – радостно сказал он Виктору, вернувшись. – Кажется, ваших злоумышленников обнаружили, вот повезло, так повезло. В двух кварталах отсюда потерпела аварию иномарка. Подозревают, что именно эти люди поработали у вас в парадной. Это большая редкость, когда такое дело удается раскрыть по горячим следам. Придется, Виктор Сергеевич, проехать на место происшествия, может быть вам удастся опознать кого-нибудь из погибших.

*

Тела уже извлекли из искореженной машины. Виктору оказалось достаточно одного взгляда, чтобы узнать в одном из трупов человека, дважды за этот месяц посещавшего его по коммерческой надобности – это был тот самый представитель работодателя, последний разговор с которым получился таким неудачным. Только в этот момент Виктору пришло на ум, что угрозы в его адрес имели под собой основание. Его руки похолодели. В груди неприятно и мощно защемило. Виктор почувствовал, как неподконтрольный разуму ужас проникает в его сознание. Никто не смог бы заставить его в этот момент признаться в том, что он уже встречал этого человека раньше и даже вел с ним деловые переговоры.