355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Понизовский » Рихард Зорге » Текст книги (страница 8)
Рихард Зорге
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 02:18

Текст книги "Рихард Зорге"


Автор книги: Владимир Понизовский


Соавторы: Сергей Голяков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Доктор ушел. После него в комнате остался едва уловимый запах лекарств и несколько бумажек на низеньком столике возле тахты.

Рихард стал читать латинские слова на рецептах: «кофеин», «адреналин», «нитроглицерин».

Нитроглицерин! Нитроглицерин!

Это же взрыв. Война. Война, которая может начаться в любой момент.

Порывистым движением Рихард сбросил с себя покрывало. Нет, сейчас он не может болеть. Просто не имеет права!

Накануне вечером в саду посольства Рихард видел двух дипломатических курьеров. Значит, пришла новая почта. Мог ли он остаться равнодушным к содержимому опечатанных красным сургучом плотных брезентовых мешков, которые привезли из Берлина эти белобрысые громилы? Быть может, в них находились ответы на мучившие его загадки. Быть может, он уже сегодня сумеет узнать дату начала гитлеровского вторжения в СССР.

Рихард стал быстро одеваться. Каждое резкое движение рождало новые приступы боли. Тысячи маленьких острых иголок впились в грудь, раздирали все тело. Кружилась голова. Ноги подкашивались и дрожали. Да, это была расплата за многолетний титанический труд, расплата за непрекращающееся напряжение всех духовных и физических сил.

Почти восемь лет он ни на минуту не знал покоя, не давал себе передышки. Восемь лет изнуряющей работы… Рихард знал: он не имеет права уставать.

Несколько месяцев назад он написал в Центр: «Я уже сообщал вам, что до тех пор, пока продолжается европейская война, останусь на посту… Мне, между делом, стукнуло 45 лет, и уже 11 лет, как я на этой работе. Пора мне осесть, покончить с кочевым образом жизни и использовать тот огромный опыт, который накоплен. Прошу вас не забывать, что живу здесь безвыездно и в отличие от других „порядочных“ иностранцев не отправляюсь каждые три-четыре года на отдых. Этот факт может казаться подозрительным.

Остаемся, правда, несколько ослабленные здоровьем, тем не менее всегда ваши верные товарищи и сотрудники».

Невероятным усилием воли Зорге научился заглушать в себе щемящую тоску по дому, Родине, близким, друзьям.

Боле подчинялся разум. Здоровье подчиняться отказывалось. Оно требовало передышки, паузы, хотя бы короткого расслабления. Вчера вечером прозвучал первый звонок – сердечный приступ. Круги в глазах, непривычная слабость. Требование врача звучало веско и убедительно. Ему следовало подчиниться. И все же Зорге пойдет сейчас в посольство.

– Входи, входи, дорогой Рихард, – поднялся ему навстречу Отт. – А я уже собрался навестить тебя. Мне передали, что ты болен.

– Пустяки, – улыбнулся Зорге, садясь в кресло. – Думаю, что все обойдется. Просто нужно бросить курить.

– Боюсь, дорогой мой, ты выбрал не самое лучшее время для этого, – многозначительно проговорил Отт.

Посол выдержал паузу и продолжал:

– Дело в том, дорогой Рихард, что пройдет еще несколько месяцев, и мы с тобой станем получать не эту вот дрянь, – Отт презрительно кивнул на пачку немецких сигарет, лежавшую на столе, – а знаменитые русские табаки. Они, кажется, выращивают их в Крыму. Прекрасный, ароматичный, душистый лист, равного которому трудно найти.

– И когда же все это начнется? – меланхолично спросил Зорге, догадываясь, к чему клонит Отт.

– Точную дату назвать не могу. Но знаю – где-то в июне.

Отт взглянул на часы. До обеденного перерыва в посольстве оставалось около десяти минут. Неторопливой походкой он направился в другой конец кабинета. Там в стене за портьерой, рядом с портретом Гитлера, был замурован сейф.

Отт достал из кармана ключи на позолоченной цепочке, установил наборный механизм и повернул рукоятку. Массивная дверь плавно отошла. Посол вынул несколько папок с бумагами и подал их Рихарду.

– Посмотри, пожалуйста, эти бумаги, Рихард, там есть кое-что любопытное и для нас с тобой.

– Опять требуют какой-нибудь доклад? – спросил Зорге.

– Черт возьми! – Отт всплеснул руками. – У тебя просто дьявольская проницательность. Я очень рад, что ты так быстро поправился. Иначе мне пришлось бы очень туго. Предстоит написать целый трактат о внутреннем положении Японии. Ты сам понимаешь, насколько им важно знать перед началом Восточного похода, что у нас тут творится.

Отт снова взглянул на часы. Стрелка приближалась к двум.

– Извини, Рихард, но мне пора.

Зорге сделал вид, что не расслышал этих слов. Он весь ушел в чтение секретных документов рейха. Отт вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Разве мог он подозревать, каких усилий стоило Рихарду скрыть свое волнение перед его уходом!

В папках, переданных Зорге послом, содержались важнейшие сведения о подготовке наступления гитлеровцев на Советский Союз. Рихард лихорадочно перебирал тонкие листы бумаги с колонками цифр. Кое-что он старался тут же запомнить. Но все запомнить было практически невозможно. Стоило лишь перепутать некоторые цифры, данные, и ценнейшая информация, помимо воли Рихарда, могла дезориентировать Центр.

Подождать еще несколько дней и вновь перечитать эти документы?

Но Зорге понимал: каждый час промедления мог обернуться потерей тысяч жизней в будущей войне. Кроме того, не было никакой гарантии в том, что он увидит документы еще раз.

Рихард взглянул на большие часы, стоявшие в углу кабинета. Отт отправился на обед и мог отсутствовать еще минут двадцать пять – тридцать. Как и большинство немецких чиновников, посол отличался крайней пунктуальностью и, как правило, не нарушал раз навсегда заведенного распорядка дня.

Зорге принимает решение.

Содержимое секретных папок ложится на письменный стол. В руках Рихарда – миниатюрная фотокамера, которую он часто берет с собой, отправляясь к послу. Жадно ловя любой шорох, доносящийся из прихожей, разведчик нажимает на спуск затвора. Главное – скорость. Быстрее, еще быстрее! Больное сердце бешено стучит. Отснято полтора десятка кадров.

Самые важные документы – на пленке…

Несчастный случай может произойти любую секунду: кто-то ошибется дверью, ненароком заглянет в кабинет… Раньше времени вернется Отт. Его секретарша…

Один глаз – на дверь, другой – в окошечко видоискателя. Бешено стучит в висках…

Когда Отт вошел в кабинет, Зорге сидел в глубоком кожаном кресле, там, где оставил его посол. Аккуратно сложенные папки лежали на столе. И казалось, ничто не говорило о минутах нечеловеческого напряжения, которые только что пережил Зорге. Разве что эта неестественная бледность Рихарда. И Отт заметил ее.

– Мне сдается, Рихард, что тебе все же надо отдохнуть, – проговорил он, кладя руку на плечо Зорге.

Рихард как бы нехотя поднялся.

– Если ничего не случится, я буду вечером, как обычно, – сказал он, прощаясь.

Отт проводил его до дверей. Из окна своего кабинета он видел, как Рихард медленно пересек сад, утопавший в белой кипени цветущей сакуры. Рихард глубоко вдыхал терпкий аромат, словно бальзам разливавшийся по всему телу. Сердце постепенно успокаивалось.

Дома Зорге позвонил Вукеличу. Бранко явился ровно через пятнадцать минут.

Рихард передал ему пленки и продиктовал короткое сообщение в Центр:

– Телеграмму Клаузен должен отправить немедленно. Пленки вручишь связнику. Он будет здесь через неделю. Запомни: ресторан «Ямато», три часа дня.

Вечером того же дня в эфир полетела телеграмма: «Против СССР будет сосредоточено 9 армий, 150 дивизий.

Рамзай».

12

Бранко пришел в ресторан около трех часов дня. Сел за свободный столик возле стойки. Заказал красного вина.

Ресторанчик был небольшой, но изысканный. Он славился своей кухней, и европейцы бывали здесь довольно частыми гостями.

Официант поставил перед ним стеклянный графин с широким горлышком. Налил вино в рюмку. В запасе у Бранко было еще минут десять. Он вынул из кармана газету, пробежал заголовки. Потом, потянувшись за рюмкой, легонько налег грудью на край стола. Убедился: все в порядке, пакет с пленками по-прежнему покоился в правом внутреннем кармане пиджака.

Бранко хорошо знал, что должно было произойти дальше, в следующие четверть часа. Ровно в три в ресторан войдет еще один посетитель – европеец. Скорее всего это будет молодой человек лет двадцати пяти – двадцати шести. Он подойдет к стойке, достанет длинную гаванскую сигару с золотым ободком и будет держать ее в правой руке, не зажигая. В ответ на этот знак Бранко набьет табаком свою трубку и попытается раскурить ее. Но табак, видимо, – отсырел, трубка не горит. Тогда вошедший откусит кончик своей дорогой сигары и зажжет спичку. После нескольких затяжек загорается, наконец, и трубка Бранко. В воздухе повисает гирлянда сизых колец. Лицо незнакомца выражает явное недовольство. Скорее всего ему не нравится предлагаемый выбор блюд. Он поворачивается и уходит прочь. Бранко допивает вино и тоже выходит на улицу. Он видит, как «недовольный» посетитель направляется к ближайшему скверу. Бранко следует за ним на некотором расстоянии. На одной из пустынных аллей он поравняется с незнакомцем и услышит от него всего одну фразу: «Привет от Мэри». Сам ответит: «Поклон от Густава», Через мгновение они разойдутся, успев передать друг другу по небольшому, аккуратному свертку. Разойдутся, чтобы не встретиться больше никогда…

Бранко взглянул на часы – и не поверил своим глазам. Было пять минут четвертого, никто не приходил.

Странно! Точность для подобных встреч непререкаемый, абсолютный закон. Они были расписаны буквально по секундам. Все оговаривалось заранее: дата, место, время. Связник, который не появлялся по своей вине в назначенный час, совершал тягчайший проступок. Бранко знал по своему опыту, что такого никогда еще не было. Оставалось предположить, что произошло нечто непредвиденное.

«Подожди, не торопись с выводами, – успокаивал себя Бранко. – Внимательно следи за дверью. Смотри! Вот он, твой долгожданный, идет как ни в чем не бывало».

В зал действительно вошел какой-то человек. Но вместо того, чтобы остановиться у стойки и вынуть дорогую сигару, пришелец плюхнулся на первый попавшийся стул и потребовал дать ему «чего-нибудь холодного».

Потом пришло еще несколько человек. Но ни один из них не подал условного сигнала. Ждать дальше становилось бессмысленным. Бранко допил вино, вышел на улицу.

«Неужели связник провалился? – сверлило в мозгу. – Неужели пропадут результаты напряженного многодневного труда всей группы?»

Бранко позвонил Рихарду:

– Битый час ходил по магазинам, но твоих любимых сигар нигде нет.

Рихард все понял, усмехнулся:

– Ничего страшного, Бранко, большое спасибо за заботу. Что-нибудь придумаем.

Бранко вышел из кабинки, восхищаясь выдержкой своего друга: «Сколько поставлено на карту, а он и глазом не моргнул».

Звонок Бранко действительно не расстроил Рихарда. Накануне из Центра сообщили: встреча со связником отменяется, тот задерживается в Гонконге. Эта телеграмма была получена, когда Вукелича уже нельзя было предупредить. Он на несколько дней уезжал из Токио по делам своего агентства.

Рихарда одолевали сейчас другие заботы. Связник из Центра задерживается. Когда он появится, неизвестно. Если же собранную информацию не отправить в ближайшие дни, многое из того, что удалось узнать с таким трудом, устареет, потеряет актуальность. Значит, нужно искать возможность самим переправить почту в Центр. Для этого кто-то должен поехать к своим людям в Шанхай или в Гонконг. Но кто? Все члены группы слишком нужны здесь. Каждый день может измениться обстановка, возникнут новые задачи. К тому же после расширения войны в Индокитае японцы почти полностью запретили короткие выезды иностранцев за пределы страны. И без того трудная задача еще более осложнялась. Где же выход?

Зорге в тысячный раз задал себе этот вопрос, но ответа не находил. Конечно, какую-то часть информации можно передать по радио. Но сообщить обо всем было практически невозможно. Клаузену пришлось бы сутками не выключать передатчик. Нет, это не выход. Спасти положение может только курьер.

Снова раздался звонок. Рихард с ненавистью взглянул на телефон: проклятый аппарат отвлекал его, мешал думать. Мог ли он предполагать, что это был сигнал самой судьбы?

В трубке звучал голос Хильды, секретарши посла:

– Дорогой Рихард, я срочно возвращаюсь в Берлин. На это у меня веские причины. Я сообщила о своем решении послу и Мейзингеру. Они согласились. Завтра вечером я улетаю в Гонконг. Оттуда пароходом – в Германию… Если хотите, можете проводить меня до аэродрома.

У Рихарда уже созрел дерзкий план.

– Непременно, дорогая Хильда! – воскликнул Рихард. – Надеюсь, вы не откажетесь сделать для меня маленькую любезность. Я хотел бы передать с вами крохотную безделушку для своего друга в Гонконге. Он встретит вас прямо у самолета.

Хильда с радостью согласилась.

Остальное не представляло особых трудностей. На аэродроме Рихард передал Хильде деревянную фигурку Будды. Накануне Клаузен аккуратно вырезал в ней вместительное дупло. Вложил в него пленку. Тщательно заделал. Рихард ахнул: «Ювелирная работа! Хоть в микроскоп смотри – не подкопаешься!..»

– Убежден, дорогая Хильда, что вы с удовольствием познакомитесь с моим гонконгским приятелем. Я уже отправил телеграмму. Он будет ждать вас с нетерпением.

И Рихард не лгал. Его посыльную в Гонконге ждал самый радушный прием.

13

15 мая 1941 года Зорге радировал в Центр: «Нападение Германии произойдет 20–22 июня, Рамзай».

14

Донесение от 15 июня 1941 года: «Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня. Рамзай».

15

«Выражаем наши лучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу. Рамзай. 26 июня 1941 года».

16

Отт стоял возле большой карты Европы, утыканной флажками, радостно потирал руки.

– Дела идут как по маслу! Ты только взгляни, – он сделал широкий жест, – Литва, Латвия, Западная Украина, Белоруссия – я все за каких-нибудь две недели! Если мы сохраним такой темп, через месяц-полтора падет Москва. Представляешь, какое это будет эффектное зрелище: на кремлевских стенах – полотнища со свастикой! Безукоризненные ряды войск замерли в ожидании появления фюрера. Он выезжает на белом коне, окруженный пышной свитой. Гремят барабаны, звучат фанфары. Делегация русских патриотов вручает Гитлеру ключи от поверженной столицы. А?

– Да, у вас, господин посол, блестящее воображение, – сделав над собой усилие, сказал Рихард. – Я вам просто завидую.

Отт расплылся в самодовольной улыбке.

– По случаю такой победы нам тоже кое-что перепадет, – продолжал он развивать свою мысль. – Я бы, например, с удовольствием прикрепил на твою грудь, дорогой Рихард, рыцарский крест первой степени с дубовыми листьями. А почему бы и нет, черт возьми! Мы с тобой в конце концов тоже не сидели здесь сложа руки.

Рихард знал, что имел в виду Отт: на днях в Японии объявлена всеобщая мобилизация. Сообщение о ней вызвало такую радость в Берлине, что Риббентроп лично поздравил посла с блестящим дипломатическим успехом.

Дело в том, что до последнего времени немцы ничего не знали о ближайших планах своего дальневосточного союзника. Они всячески толкали Японию на войну с Советским Союзом, но из Токио каждый раз поступали уклончивые ответы. Немцам приходилось довольствоваться лишь отдельными слухами, которые еще ни о чем не говорили.

Отт ходил мрачнее тучи. Он не мог сообщить в Берлин ничего определенного. И лишь после того как стало известно о мобилизации, посол воспрянул духом. Он принял это сообщение за верный признак того, что Япония решилась, наконец, включиться в войну против Советского Союза.

– Как ты думаешь, Рихард, – спросил Отт, переходя на серьезный тон, – как скоро России придется начать войну на два фронта?

– Если бы это знать… – задумчиво сказал Рихард.

17

Да. Если бы это знать! Чего только не отдал бы Зорге за ответ на этот вопрос – самый важный, самый серьезный за всю его долголетнюю работу.

«Собирается ли Япония напасть на Советский Союз?»

«И если собирается, то когда?»

В отличие от Отта Рихард был значительно шире осведомлен о планах японских милитаристов. Ему было известно: борьба между соперничающими группировками все еще продолжается. 22 июня, в день вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, японский посол в Берлине Осима передал Гитлеру решение своего правительства: «В настоящее время Япония предпочитает воздержаться от прямого военного нападения на Россию. Однако она готова нанести Англии и США мощный удар в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане». Это означало, что японские милитаристы на какое-то время решили притаиться. Они внимательно следили за развитием событий на советско-германском фронте. Старались выиграть побольше времени для подготовки к решающему прыжку. Но в какую сторону?

Не теряя времени, Рихард бросил на поиски нужных сведений всю свою группу. Каждому ее члену он дал определенное задание. Одзаки должен был информировать о всех зигзагах умонастроений правящей верхушки, Мияги – следить за движением войск после объявления мобилизации. Перед Вукеличем стояла задача собирать сведения о планах США и Англии в отношении Японии.

Первым пришло донесение от Мияги. Один из его знакомых, работавших в военном министерстве, молодой подполковник, увлекавшийся живописью, мимоходом обмолвился о том, что в управлении стратегического планирования сооружается в специальном помещении огромный макет Филиппин. От других своих знакомых Мияги удалось выяснить и нечто еще более важное. Из миллиона новобранцев, прибывших в армию после мобилизации, только небольшая часть будет отправлена в Маньчжурию. Основная же масса направляется на юг. Уже по двум этим сообщениям можно было прийти к выводу: наиболее вероятное направление японской агрессии – юг. Но Рихард не торопился. Что скажет Одзаки?

– Многое зависит от того, сумеет ли Красная Армия остановить или хотя бы замедлить продвижение гитлеровских орд на восток. Это все, что мне удалось выяснить, – сказал Одзаки во время очередной встречи с Рихардом.

В эфир немедленно полетела телеграмма:

«Япония вступит в войну, если будет взята Москва. Рамзай. 30 июля».

Прошло еще две недели, прежде чем Рихарду снова удалось встретиться с Одзаки. Глаза Одзаки радостно блестели:

– Очень важная новость. На заседании кабинета принято решение в текущем году против Советского Союза не выступать.

Рихард с трудом сдерживал желание расцеловать своего друга.

– Но есть одно «но», Рихард. Квантунская армия будет оставаться в Маньчжурии до весны будущего года. Она выступит, если Советский Союз потерпит к тому времени поражение.

Рихард задумался.

– Сейчас, самое главное – спасти Москву. Если японцы отложили войну до весны, значит советское командование сможет снять с маньчжурской границы некоторое количество свежих дивизий. Они укрепят заслон перед столицей, преградят врагу путь к сердцу России. Ты понимаешь, что это значит! Враг будет остановлен. В войне наступит перелом. «Блицкриг» окончательно захлебнется.

Еще одно важное известие поступило от Вукелича. Через своего друга, корреспондента «Нью-Йорк геральд трибюн» ему удалось раздобыть текст секретного доклада американского посла в Токио Грю.

Из доклада было ясно, что отношения между Соединенными Штатами и Японией быстро ухудшаются. Война на Тихом океане неотвратимо приближалась.

Новая встреча с Одзаки. Новые вести.

– Какое-то количество войск, видимо, скоро вернется из Маньчжурии на острова, – сообщил Одзаки. – Теперь уже нет никаких сомнений. Советскому Союзу не придется воевать на два фронта. Поздравляю, Рихард!

Они крепко обнялись, не скрывая своих чувств, – боевые соратники, друзья.

– «Есть много людей, которые придут и будут хвалить цветущие вишни, но истинно добры те, которые придут к нам, когда они отцветут», – вспомнил Рихард классическое японское четверостишье и прочитал его Одзаки.

Японец был явно растроган.

– Спасибо, Рихард, это действительно прекрасные слова…

18

«В течение первых педель подготовки выступления против СССР командование Квантунском армии распорядилось призвать 3000 опытных железнодорожников для установления военного сообщения по Сибирской магистрали. Но теперь это уже отменено. Все это означает, что войны в текущем году не будет. Рамзай. 4 октября 1941 года».

19

Пятнадцатого октября Клаузен пришел к Зорге на его квартиру на улице Нагасаки-мати. Макс был взволнован.

– Мне показалось, что за моей квартирой и конторой установлено наблюдение. Все время около дома слоняются какие-то подозрительные типы, а вчера, когда я выходил из конторы, лицом к лицу столкнулся с переодетым офицером из «Кэмпейтай».

– Выдержка и еще раз выдержка, – успокоил радиста Рихард.

Но слова Макса лишь подтверждали его собственное ощущение того, что над ним и его группой нависает опасность. Особенно серьезных оснований для тревоги не было. Откуда же возникло это чувство? Может быть, оттого, что он вновь уловил пристальное внимание к себе агентов «Кэмпейтай»– токийской тайной полиции. Так старательно следили за ним только в самые первые дни его пребывания на японской земле. Теперь же по отношению к известнейшему журналисту, фюреру нацистской организации колонии, пресс-атташе германского посольства эта слежка была по меньшей мере странной. Может быть, просто расшалились нервы? Или подводить стала интуиция? А от скольких бед она его спасала!..

И все же он бы так не беспокоился, если бы не другие, вызывавшие особую тревогу, причины. На 10 октября у Рихарда была назначена встреча с Ходзуми Одзаки. Но тот в условленное место не явился. Зорге навел сведения. Советника премьер-министра уже несколько дней не видели ни в правительственной канцелярии, ни дома. 13 октября Рихарда должен был повидать Иетоку Мияги. Однако молодой художник как в воду канул… Что случилось с этими его друзьями, надежными помощниками?..

Но что бы там ни было в будущем, с чувством тревоги в его душе боролось чувство торжествующей радости. Сейчас он испытывал ту высшую радость, которая вознаграждает человека, когда он сознает: выполнено самое главное дело жизни. Да, генеральная цель, поставленная Москвой перед группой «Рамзая» еще восемь лет назад, ныне выполнена! И если что и может омрачить эту радость, так это то, что гитлеровские армии рвутся сейчас к Москве, жгут и разрушают города и села Родины, а он не там, не на фронте, а здесь.

– Выдержка, Макс! – повторил он. – Главное – мы сделали свое дело. Вот тебе последняя радиограмма, которую ты должен передать в Москву. После этого уничтожь все документы, имеющие хоть какое-нибудь отношение к нашей работе. А когда получишь ответ из Центра, уничтожь и рацию.

И он протянул Клаузену текст последней радиограммы: «Наша миссия в Японии выполнена. Войны между Японией и СССР удалось избежать. Верните нас в Москву или направьте в Германию. Рамзай».

Макс пробежал записку и с надеждой поднял на него глаза.

– Все? Неужели все?..

– Да, Макс. Мы победили.

20

Казалось бы, какая связь между последней встречей Рихарда Зорге и Макса Клаузена в доме № 30 на токийской улице Нагасаки-мати 15 октября 1941 года и тем, что происходило в этот день за десять тысяч километров на укутанных в ранние снега полях и лесах Подмосковья?..

В этот самый день на знаменитом Бородинском поле дала решающий бой у Шевардинских редутов 32-я ордена Красного Знамени стрелковая дивизия полковника Полосухина – дальневосточная дивизия, три года до этого прославившая свое знамя под Хасаном, а теперь прямо с марша брошенная против гитлеровской пехоты и танков.

В этот самый день на другом участке Западного фронта – на Волоколамском направлении – грудью встали перед рвавшимся к столице врагом батальоны бригады морской пехоты Тихоокеанского флота.

А несколькими днями раньше в основном из дальневосточных и сибирских частей была образована 5-я армия генерал-лейтенанта Говорова и пополнена 16-я армия генерал-майора Рокоссовского, принявшие на себя жестокий удар фашистской группы армий «Центр» на Можайском и Волоколамском направлениях – главных рубежах обороны Москвы.

К концу ноября в распоряжении Западного фронта уже было несколько свежих стрелковых и кавалерийских дивизий, танковых бригад и артиллерийских полков. И одновременно Верховное Главнокомандование втайне от врага выводило на рубежи свежие армии резерва.

Шестого декабря на всем тысячекилометровом рубеже Московского стратегического направления советские армии рванулись в контрнаступление.

В этом контрнаступлении приняли участие три фронта, шестнадцать общевойсковых армий, две фронтовые оперативные группы. И на каждом направлении шли вперед свежие дальневосточные части.

А в это же самое время по Транссибирской магистрали на бешеных скоростях, по «зеленой улице» мчались к столице все новые и новые эшелоны – с солдатами, с танками, артиллерией, самолетами.

Поражение гитлеровских армий в зимнем сражении под Москвой оказало огромное влияние на весь дальнейший ход Великой Отечественной войны. Уже тогда было положено начало решающему повороту в пользу Советского Союза.

Генеральное наступление гитлеровских полчищ на столицу разбилось о величайший героизм и мужество советских воинов, о несокрушимую твердость социалистического строя.

Последняя радиограмма Зорге так и не была передана в Центр. И даже искаженным газетным эхом не дошел до Рихарда гром московской битвы.

Ночью 18 октября его дом окружили агенты «Кэмпейтай». Когда они вошли, он листал перед сном книгу стихов японского поэта Ранрана…

В этот же час на своих квартирах были арестованы Бранко Вукелич и Макс Клаузен.

Рихард Зорге был брошен в токийскую тюрьму Сугамо.

Неделю, не давая сомкнуть ему глаз, допрашивали его председатель следственной коллегии Токио Мацузо Накамуро и другие высшие чины японской жандармерии. Они хотели узнать, кто он – этот несгибаемый человек.

Двадцать пятого октября Рихард Зорге сказал, наконец, Накамуре четыре слова:

– Я – гражданин Советского Союза.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю