Текст книги "Субституция (СИ)"
Автор книги: Владимир Жариков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
С тяжелыми мыслями и ожиданиями неприятных замечаний от Шлыгина, Перов пришел в его кабинет. Секретарь встречала каждого участника совещания у открытой двери шлыгинского кабинета и произносила свое «проходите, пожалуйста», указывая жестом на открытую дверь. Перов вошел в кабинет и устроился на своем излюбленном месте недалеко от Шлыгина, который всегда восседал во главе длинного стола для совещаний.
Сергей рассчитывал, что Шлыгин начнет совещание не с него и поэтому удивился, когда Шлыгин, открыв совещание, строго посмотрел на него.
– Сергей Константинович, – гневно произнес Шлыгин, – прошло достаточно много времени после убийства семьи Плотникова. Как я понял, дело с мертвой точки не сдвинулось. Доложите обо всем, что известно следствию, а также Вашу рабочую версию….
Перов вздохнул тяжело и обвел взглядом всех сидящих за этим столом, отметив у некоторых коллег злорадствующее выражение на лицах.
– Я позволю сразу оговориться, – выдавил из себя Перов, – дело очень не простое, как кажется на первый взгляд….
Несколько человек, сидящих за столом, насмешливо хмыкнули после слов Перова.
– Это Вы нас подготавливаете морально? – спросил Шлыгин.
– Нет, Виктор Иванович, – возразил Перов, – я хочу, чтобы Вы объективно воспринимали информацию. Плотникова Елена, мать двоих детей, месяц назад похоронила мужа Виталия. Он умер от онкологии. По показаниям ее соседа, в ночь убийства в квартиру Плотниковой позвонил неизвестный мужчина, голос которого очень похож на голос умершего мужа Елены – Виталия….
– Показания одного пьющего мужика – это не факт! – сделал замечание Шлыгин, – у пьяниц мистика – это похмельный синдром….
За столом раздались откровенные усмешки, недруги Перова давно не слышали строгого тона разговора Шлыгина с ним.
– Я бы попросил присутствующих не соусировать мой доклад своими усмешками! – вспылил Перов и спокойно продолжил, – Виктор Иванович, я не первый день работаю следователем, не нужно мне ликбез проводить. Мистика начинается дальше…. Нами найдено орудие убийства – большой кухонный нож, микробиологическая экспертиза показала, что на его рукоятке осталась кровь не только Плотниковой, но и ее мужа Виталия….
– Как это? – спросил Шлыгин, поднимая скобкой бровь.
– Установлено по ДНК следов на рукоятке ножа и данным его крови из онкологического отделения, – ответил Перов, – там имеется образец его ДНК. Видимо он порезал руку, орудуя ножом….
– Как такое возможно? Его же похоронили за месяц до убийства! – откровенно удивился Шлыгин.
– Я же начинаю мистику рассказывать, Виктор Иванович, – спокойно проговорил Перов, – кроме того он оставил отпечатки пальцев на никелированном вентиле мойки, куда бросил нож, на дверцах плательного шкафа в спальне и на коробке для туфлей.
Шлыгин опять поднял бровь скобкой, он искренне удивился и посмотрел на Перова прищуренными глазами.
– Разве его пальчики есть у нас в базе? – возразил Шлыгин.
– Нет его пальчиков у нас! – ответил Сергей, – в результате опросов жильцов подъезда, мы выяснили, что в подвале дома у Плотникова была небольшая мастерская, где он иногда делал что-либо. Сняли отпечатки с инструмента. Уверены что это пальчики Плотникова, так как после его смерти в мастерскую никто не входил, это видно по слою пыли и другим признакам….
– А зачем ему туфли новые понадобились? – с недоумением спросил Шлыгин.
– Он выпачкал кровью те, в которых совершил убийство, – ответил Сергей, – аккуратно переобулся в новые туфли, хранившиеся у вдовы в шкафу и принадлежащие ее мужу. Переобувался на пороге квартиры, чтобы не наследить на площадке. Зачем? До сих пор не пойму…. Старые туфли мы нашли в мусорном баке, куда он их выбросил и проведенная экспертиза установила, что микрочастицы, найденные туфлях, принадлежат умершему Плотникову!
За столом наступила тишина, слышно было, как секретарь Шлыгина щелкает клавиатурой, печатая что-то. Виктор Иванович задумался, играя желваками. Следователи, сидящие за столом, с удивлением смотрели на Перова.
– У него не было брата-близнеца? – наконец спросил Шлыгин.
Перов посмотрел на него обиженным взглядом, давая понять, что вопрос детский.
– Обижаете, Виктор Иванович! – произнес Перов, – проверили сразу же, у него нет братьев, имеется сестра, проживающая в Воронеже….
– Да-а, действительно мистика! – согласился Шлыгин, – в розыск объявили?
– Кого? …Умершего? – с улыбкой и недоумением спросил Перов, – как это сделать, если он официально похоронен? Если мы объявим покойника в розыск, то его фото разместят на всех стендах страны. Де-юре это будет считаться глумлением над памятью умершего человека!
Шлыгин начинает сердиться, он гневно смотрит на Перова.
– И что дальше? – гневно спросил он – я так понимаю, что у тебя нет рабочей версии. Будем сидеть, и ждать, пока он сам не придет с повинной?
– Кто придет? Труп Плотникова? – с недоумением спросил Перов, – …мы ждем разрешение на эксгумацию, может проясниться что-либо? Но там тоже все непросто. Елену с детьми похоронили на том же месте, где лежит Виталий. Причем ее могила рядом с мужем, а детей – по краям. Сестра Плотникова категорически против эксгумации и ситуация пока зависла…. Насчет рабочей версии так скажу, пока ее нет. Ведь получается невероятный случай…, сами понимаете!
За столом воцарилась тишина. Шлыгин молча думал о чем-то, играя желваками. Следователи, сидящие за столом, с удивлением посматривали на Перова.
– Ну, а мотив убийства? – спросил Шлыгин.
– Мотив, предварительно – личная неприязнь! Только кого? – сомневался Сергей, – квартира не ограблена, да и в ней брать нечего было, это скромная семья и жила соответственно. Создается впечатление, что сумасшедший убивал…, зверски, жестоко и хладнокровно!
Шлыгин морщится и качает головой. Перов с непониманием смотрит на начальника.
– Я думаю, что чудес не бывает, – произнес с какой-то безнадежностью Шлыгин, – отрабатывайте версию о брате-близнеце. Возможно, по каким-либо причинам их разлучили еще в грудном возрасте, а теперь он за что-то мстит.
Перов вновь обиженно посмотрел на начальника.
– Виктор Иванович! – раздраженно сказал Перов, – что же Вы со мной, как с новичком? Проверили это! Плотников родился в роддоме № 286. Мы нашли врача-акушера, который принимал роды, он давно на пенсии, допросили его, изъяли из архива медицинскую карту матери Виталия Плотникова. Документ смотрел один из лучших гинекологов Москвы, нет даже намека на двойню….
Шлыгин снова замолчал и напряженно думал о чем-то.
– Вот что, Перов, – произнес он, оживляясь, – что касается получения разрешения на эксгумацию, я включусь активно в этот вопрос.
– Нужно консультироваться у ученых, – предложил Перов, – у меня даже догадок приемлемых нет…. Вот только у кого? У генетиков? Я даже не могу сориентироваться, к кому нужно обращаться….
– Хорошо, Сережа, я беру и этот вопрос тоже на себя, – уверенно пообещал Шлыгин.
Сергей покидал совещание в плохом настроении. Не потому что Шлыгин требовал немедленных действий от него по уголовному делу об убийстве Плотниковой, тут все понятно, он начальник отдела и с него тоже спрашивают. У Перова не было версий, он зашел в тупик и не мог даже сам себе объяснить установленные факты по делу и результаты проведенных экспертиз.
Такого у него еще не было. Он любил свою работу и постоянно повышал свой профессиональный уровень. Было время, когда он ошибался, но чтобы у самого не было версии или хотя бы понимания мотива преступления – нет. Он не переставал думать об этом убийстве в свободное от работы время, его терзали сомнения и нелепые догадки, профессиональное самолюбие было задето, но версии все же не было.
Перов надеялся, что эксгумация трупа Плотникова все расставит на свои места. Поэтому, когда они – Перов, Севрюков, Иванникова и Пашков приехали на кладбище, настроение у Сергея было приподнятое, несмотря на то, что само кладбище удручающе действовало на человека. Вероятно, сегодня станут очевидными многие факты по убийству, хотя им для этого и предстояло потревожить усопшего Виталия.
Эксгумация с последующим исследованием трупа может производиться в любые сроки после захоронения. При этом нередко могут быть получены недостающие для следствия данные, позволяющие изменить, или опровергнут версию преступления.
В своем заключении эксперт подробно описывает состояние трупа и его частей, все обнаруженные изменения и повреждения, разрезы и распилы, сделанные при первичном исследовании. Вскрытие трупа может производиться в морге или, если позволяют условия, на кладбище. Эксгумацию следователь оформляет протоколом. Описание трупа можно делать на месте или там, где производят его исследование. Протокол эксгумации подписывают все присутствующие. Но сегодня нужно установить главный факт – кто похоронен в этой могиле?
– Ну, что, коллеги, приступим? – весело спросил он, выходя из микроавтобуса на широком проезде кладбища, – а где эти лоботрясы из ритуального агентства? Еще час назад позвонил, чтобы приступили к вскрытию могилы…. А я никого здесь не вижу!
Могила Плотникова находилась недалеко от проезда и поэтому отсутствие работающих могильщиков видно издалека. Перов и его сопровождение прошли к самой могиле. Рядом с Виталием были похоронены и Елена с детьми. Смотреть на семейные могилы невозможно без жалости, ведь эти люди могли еще жить и растить детей.
Елена успела до своей смерти поставить памятник мужу, на нем прикреплен трафарет с надписью: «Плотников Виталий Григорьевич 1978–2016 Любимому мужу и отцу от жены и детей» На ее могиле стоял лишь деревянный крест с прибитым к нему прямоугольным куском фанеры с надписью: «Плотникова Елена Викторовна 1982–2016» Справа от нее, могила с деревянным крестом и надписью: «Плотников Алеша Витальевич 2006–2016», а слева от могилы Виталия похоронили его дочь.
Памятник Виталию отодвинут с холмика, где он был установлен и могила наполовину вскрыта. Тут же лежали две лопаты, а на проходе куча земли и деревянные носилки. Перов достал сотовый телефон и набрал номер директора кладбища.
– Алло! Уважаемый, – произнес он в трубку, – почему до сих пор могила не вскрыта?
– Так Вас же не было, – ответил директор, – а дальше вскрывать без Вас нельзя, Вы должны все видеть своими глазами. Могильщики на месте?
– Нет здесь никого! – грозно произнес Сергей, – поэтому я недоволен, ведь у нас времени нет, чтобы ждать твоих землекопов….
– Они, наверное, отлучились, – успокаивал его директор, – и сейчас подойдут.
– Быстро ищите их, иначе неприятностей себе наживете, – пригрозил Перов и отключился от связи.
– Гена, какие будут версии, если обнаружится, что вместо Виталия захоронен другой человек? – спросил Перов у Севрюкова.
Севрюков задумался не некоторое время, поглядывая на полу разрытую могилу. Перов смотрел на него своими хитрыми глазами и ждал ответа.
– Я не знаю, Сергей Константинович, – признался он, наконец, – если в могиле захоронен другой человек, то очень трудно предположить, что Виталий убил свою семью.
– Но факты говорят об этом, – настаивал Перов, – трудно предположить мотив убийства, но мы его выясним, когда найдем Виталия и допросим. По крайней мере, если захоронен другой человек, у нас появляется конкретный подозреваемый, которого можно объявлять в розыск!
– Тогда непонятно, жив ли Виталий? – вступила в разговор Иванникова, – ведь у него последняя стадия онкологии была, с которой долго не живут! Да и вряд ли человек в его состоянии мог убить, он просто физически не может сделать этого….
Из-за кустов появляются работники ритуального агентства. Взглянув на них безошибочно можно определить, что они опохмелялись где-то неподалеку. Один из них сразу взял лопату и спрыгнул в могилу, двое других поставили ему носилки для земли.
– Мужики, где вас черт носит? – гневно спросил Перов, – или вы думаете, что мы должны ждать, когда вы накатите по стакану водки?
– Успеете, – буркнул тот, что выкидывал из могилы землю, – такую работу без водки невозможно выполнить. Вонища сейчас начнется – не продохнешь!
– За десять тысяч в месяц тут корячишься, а они еще и недовольны, – поддержал его второй.
– Ну, ладно, успокойтесь, – пресек их выступления Перов, – нужно быстро сделать то, что вы называете работой!
Перов и его сопровождающие отошли в сторонку подальше от вскрываемой могилы. Севрюков согласился с доводом Иванниковой о том, что Виталий не мог в предсмертном состоянии убить и был, одолеваем теми же мыслями, что и Перов. Профессиональное самолюбие Геннадия тоже было задето этим загадочным убийством, и он в свободное от работы время постоянно думал и пытался объяснить, хотя бы себе факты преступления. Если сейчас выяснится, что захоронен не Виталий, то где ему искать человека, который давно находится присмерти, а если его труп, то тем более.
– Володь, пойди, посмотри, много им еще осталось? – попросил Перов Пашкова.
Тот молча пошел к могиле и вскоре вернулся.
– Я думаю, еще минут на пятнадцать! – информировал Владимир.
– Успеют приехать! – произнес Перов.
Севрюков и Иванникова переглянусь между собой. Геннадий сделал на лице гримасу, означающую, что он крайне удивлен, когда Перов разговаривает сам с собой. В широком проходе кладбища появился их микроавтобус с надписью «Следственный комитет» и только сейчас Севрюков и Иванникова обратили внимание, что он куда-то уезжал.
– А вот и они! – громко сказал Перов, когда из салона микроавтобуса вышли соседи Плотниковой Валерий и его жена Анна.
Валерий и Анна подошли к Перову с его коллегам и поздоровались. Севрюков догадался, кого ждал Перов, соседи будут понятыми при опознании трупа, но все же спросил у Перова:
– А понятые, зачем нужны, Сергей Константинович? Все же и так понятно!
– Вообще-то на опознание берут родственников – пояснил Сергей – но за отсутствием таковых я привлек соседей. Они хоронили Плотникова и помнят его одежду, в чем он был погребен, детали разные и если в гробу его труп, то это сразу же выясниться визуально. А понятые в любом случае нужны процессуально!
Понятно! – ответил Геннадий с виноватым видом.
– Володь, Ты будешь вести протокол эксгумации, – обратился Перов к Пашкову.
Тот открыл свою папку и приступил к заполнению бланка протокола. В это время один из работников ритуального агентства помахал рукой Перову.
– Могила вскрыта, гражданин начальник! – громко прокричал он.
Перов, Севрюков, Иванникова, Пашков, Валерий и Анна подошли к могиле. Работники ритуального агентства специальными захватами зацепили гроб.
– Доставать? – спросил тот, который кричал.
– Осторожно только, – посоветовал Перов.
Работники аккуратно достают гроб и ставят его на землю.
– Вы слышите? – комментировала Иванникова, – практически нет трупного запаха? Я столько раз эксгумировала могилы и обычно зловоние от гроба ужасное.
Перов ничего не ответил и только посмотрел на Иванникову с улыбкой. Работники ритуального агентства открыли гроб. Там лежал мужчина в костюме и галстуке. Валерий и Анна зажали нос пальцами.
– Ну, вот, Оленька, а ты боялась, – съязвил Перов, – вони хватит на всех!
– Разве это вонь, Сергей Константинович? – возразила Иванникова, – так, себе духанчик…. Обратите внимание, вид трупа свеженький, как будто его похоронили неделю назад! Вы бы с ума сошли, если бы труп подвергся нормальному разложению по танатологии….
Все присутствующие рассматривали труп, как будто это был их родственник. Лицо захороненного мужчины очень похоже на изображение с фотографии на памятнике. Перов сравнил его вид с фоткой, вынутой им из своей папки. Сомнений нет – это Виталий Плотников!
– Валерий, Анна, что можете сказать? – обратился он к соседям.
– А чего тут говорить? Виталя это! – резюмировал Валерий.
– Только немного подпортился…, – добавила Анна, кривя физиономию.
– Оленька, возьми пробы у трупа и будем заканчивать! – обратился к Иванниковой Перов, у которого явно испортилось настроение.
Глава 3
Перов ехал в Институт общей генетики им. Вавилова смутно представляя себе, о чем конкретно будет спрашивать одного из ведущих специалистов генной инженерии профессора Липчевского. Шлыгин выполнил свое обещание и договорился об этой встрече, но Перов считал, что он не готов к ней. Сергей решил, что сначала расскажет профессору о невероятном случае, а тот сможет предположить что-то конкретное, что объяснит невероятность фактов следствия.
Перов имел смутное представление, что такое генетическая инженерия. Она появилась благодаря работам многих исследователей в разных отраслях биохимии и молекулярной генетики. На протяжении многих лет главным классом макромолекул считали белки. Существовало даже предположение, что гены имеют белковую природу. Лишь в 1944 году Эйвери, Мак Леод и Мак Карти показали, что носителем наследственной информации является ДНК. С этого времени начинается интенсивное изучение нуклеиновых кислот. Спустя десятилетие, в 1953 году Дж. Уотсон и Ф. Крик создали двуспиральную модель ДНК. Именно этот год принято считать годом рождения молекулярной биологии.
На рубеже 50 – 60-х годов были выяснены свойства генетического кода, а к концу 60-х годов его универсальность была подтверждена экспериментально. Шло интенсивное развитие молекулярной генетики, объектами которой стали бактерия E. coli, ее вирусы и плазмиды. Были разработаны методы выделения высокоочищенных препаратов неповрежденных молекул ДНК, плазмид и вирусов. ДНК вирусов и плазмид вводили в клетки в биологически активной форме, обеспечивая ее репликацию и экспрессию соответствующих генов. В 70-х годах был открыт ряд ферментов, катализирующих реакции превращения ДНК. Особая роль в развитии методов генной инженерии принадлежит рестриктазам и ДНК-лигазам.
Историю развития генетической инженерии можно условно разделить на три этапа.
Первый этап связан с доказательством принципиальной возможности получения рекомбинантных молекул ДНК in vitro. Эти работы касаются получения гибридов между различными плазмидами. Была доказана возможность создания рекомбинантных молекул с использованием исходных молекул ДНК из различных видов и штаммов бактерий, их жизнеспособность, стабильность и функционирование.
Второй этап связан с началом работ по получению рекомбинантных молекул ДНК между хромосомными генами прокариот и различными плазмидами, доказательством их стабильности и жизнеспособности.
Третий этап – начало работ по включению в векторные молекулы ДНК (ДНК, используемые для переноса генов и способные встраиваться в генетический аппарат клетки-рецепиента) генов эукариот, главным образом, животных.
Формально датой рождения генетической инженерии следует считать 1972 год, когда в Стенфордском университете П. Берг, С. Коэн, Х. Бойер с сотрудниками создали первую рекомбинантную ДНК, содержавшую фрагменты ДНК вируса SV40, бактериофага и E. coli.
…Добравшись до института, Перов отпустил микроавтобус на два часа по просьбе водителя, которому нужно было решить какие-то домашние проблемы. Войдя в фойе, Перов осмотрелся вокруг. У входа на первый этаж стояли охранники в камуфляжной форме. В правом углу окошечко с вывеской «Бюро пропусков», в котором маячило лицо контролера. Приблизившись к нему, Перов вынул из кармана свое удостоверение и протянул его контролеру.
– Следственный комитет, Перов! – молвил Сергей, – мне должны были заказать пропуск к профессору Липчевскому.
Контролер взял в руки удостоверение, долго смотрел в него и лицо Перова, сравнивая фотографию с оригиналом. Затем медленно протянул в окошечко пропуск с удостоверением.
– Кабинет профессора на первом этаже влево, – сказал контролер, подчеркивая интонацией свою значимость.
Перов поблагодарил его за службу, делая умышленно акцент на это слово, и прошел мимо охранников в левое крыло первого этажа. Кабинет профессора Липчевского находился недалеко от лестницы и спустя минуту Перов уже стучался в его дверь. Услышав в ответ «Войдите», Сергей вошел в кабинет профессора.
За столом сидел седовласый мужчина 60-летнего возраста и разговаривал по телефону. Перов вопросительно посмотрел на него, профессор зажал трубку ладонью руки.
– Вы ко мне? – спросил он приятным мужским голосом.
Перов кивнул в ответ головой в подтверждение.
– Проходите, присаживайтесь! – вымолвил он, а сам продолжил разговор по телефону.
– Алло! Я постараюсь ответить насколько это возможно…, – сказал он в трубку и положил ее на рычаг стационарного телефона.
Перов вынимает удостоверение и развернув его показывает профессору.
– Я следователь Перов Сергей Константинович! – представился он, – Вас рекомендовали нам как лучшего специалиста по генной инженерии.
– Да, да! Я слушаю Вас, Сергей Константинович, – отвлеченно произнес Липчевский о чем-то думая.
– Только я прошу Вас, отнеситесь к моей информации серьезно! – начал разговор Сергей, – мне самому порой кажется, что это не реально, но все же. Совершено жестокое убийство матери и двоих ее детей…
Профессор отрицательно замахал рукой и одновременно головой.
– Не нужно пересказывать! – выпалил он торопливо, – мне только что звонил Ваш начальник…, э, …Шлыгин, кажется, и рассказал обстоятельства дела. Вы слышали, что я ему ответил?
– Слышал! – ответил Перов и неизвестно к чему проинформировал и спросил, – мы сегодня проводили эксгумацию и установили, кстати, что его тело хорошо сохранилось. С чем это может быть связано?
Профессор внимательно посмотрел на Перова, как на студента, пытающегося отвлечь профессора от темы на экзамене. Он поднял брови от удивления.
– Странно, что ваши эксперты этого не знают! – сказал Липчевский, – тела людей, похороненных в последние десятилетия, разлагаются очень медленно. Это от того, что в современной пище слишком много консервантов. Перов засмущался, кивая головой в знак согласия.
– Давайте по делу, профессор? – робко спросил Перов, – если допустить, что у умершего был однояйцевый близнец, могут ли их отпечатки пальцев быть абсолютно идентичны?
– У однояйцевых близнецов, – отвечал Липчевский, – тождественность проявляется наиболее часто, но полной идентичности отпечатков пальцев нет даже у этой категории людей. Но я не исключаю уникальность случая.
Перов задумался на минуту, затем с неуверенным видом посмотрел на профессора.
– А можно ли клонировать человека? – осторожно спросил он.
– Конечно, можно! – ответил Липчевский, – теоретически можно попытаться, например, клонировать Пушкина, но даже если это удастся, то будет получен лишь индивидуум, обладающий внешностью поэта, но писать стихи он вряд ли сможет. Ведь гения формирует среда. И в случае с «новым Пушкиным» нужно, появись такой младенец, воссоздать для него фон России XIX века, поместить его в Царскосельский лицей, познакомить с декабристами … в общем, если так можно выразиться, – «клонировать» саму жизнь, а это, к сожалению или к счастью, невозможно. И представьте себе трагедию этого мальчика – все будут ждать от него продолжения «Евгения Онегина», а он будет говорить на сленге своего времени, который далёк от пушкинского пера….
– А возможно, что убийца был клоном покойного? – неуверенно, как будто боясь, что его поднимут на смех, спросил Перов, – мне стыдно об этом консультироваться, ведь я дилетант в вопросах генной инженерии….
Профессор засмеялся тихо, встал с кресла, подошел к Перову и дружески похлопал по плечу.
– Теоретически да! – сказал он, – сегодня возможно клонирование любого человека. Но представьте себе, что клона нужно растить. Сколько лет было умершему?
Перов задумался, вспоминая возраст Плотникова.
– Он 1978 года рождения! – произнес Сергей, – значит, 38 лет….
– Это значит, что 38 лет назад должен был родиться клон вашего умершего, – поучительно произнес профессор, – но в то время этого еще не умели делать. При клонировании ядро соматической человеческой клетки переносится в яйцеклетку, лишенную собственного ядра, и она приступает к делению, образовав зародыш, или клеточный клон. Этой яйцеклеткой оплодотворяют женщину, и она вынашивает клона, как обыкновенного ребенка.
– Получается, что клона должна родить обычная женщина? – спросил Перов.
– Даже если бы это и было возможно в 1987 году, – улыбнувшись, ответил Липчевский, – кто бы растил вашего клона чтобы устроить головоломку следователю?
Перов смутился, но не успокоился и даже несколько разозлился.
– Но как же объяснить, черт возьми, все эти факты? – спросил он раздраженно, – я голову уже расшиб… ничего на ум не приходит!
Профессор подошел к своему креслу и присел в него.
– Я бы мог Вам чем-то помочь практически, – вполне серьезно произнес он, – если бы у вас имелся материал умершего и предполагаемого убийцы…. То есть мне нужно провести сложные лабораторные исследования для сравнения.
– Так ведь сравнительный анализ ДНК проводили наши эксперты и дали заключение, – оживился Сергей.
– Я не эти исследования имел в виду! – переходя на пониженный тон, произнес Липчевский, – мне бы не хотелось об этом говорить вслух, это пока тайна даже для научной общественности. Я готовлю большой эксперимент в генной инженерии….
– Мы сегодня взяли материал при эксгумации трупа умершего, – обрадовался Перов, – а микрочастицы эпителия и крови убийцы найдены на месте преступления….
– Для моих исследований микрочастиц недостаточно, – с сожалением произнес профессор, – нужно гораздо большее количество ткани и крови….
– К сожалению, у нас нет таких проб убийцы, – рассеянно и с огорчением произнес Сергей.
– Ну, если появиться такая возможность, – заверил Липчевский, – я к вашим услугам!
Перов поднялся, понимая, что разговор окончен и ему не следует отвлекать профессора от его дел.
– До свидания, профессор! – попрощался Перов.
– И Вам удачи! – ответил Липчевский.
Перов вышел из здания института общей генетики с отвратительным настроением. Микроавтобуса на парковке не было, и он решил прогуляться и выпить кофе в каком-нибудь заведении. Перов пошел по улице вправо от корпуса института и не переставал возмущаться тем, что его зыбкая надежда на помощь профессора Липчевского рухнула. Он шел и напряженно думал, сталкиваясь со встречными прохожими, они поворачивали головы и смотрели на Перова, как на пьяного.
Вскоре Сергей увидел кафе с небольшой уютной верандой и, зайдя на нее, уселся в пластиковое белое кресло. На таком же столе – вазочка с тремя цветками незнакомого ему названия. Подошел официант и услужливо склонился корпусом немного вперед.
– Чего желаете? – спросил молодой парень.
– Если можно, чашечку кофе с коньяком – заказал Перов.
Официант удалился и вскоре принес на подносе чашку кофе, поставив его перед Сергеем, снова удалился прочь. Перов отхлебнул немного кофе и задумался. Выходит, зря он надеялся на Липчевского, придется без науки самому пытаться объяснить факты по убийству Плотниковой. Хотя почему же, если профессору предоставить нужное количество ткани и крови убийцы, то он сможет помочь. Но где взять такую пробу? Снова тупик.
Немного успокоившись, Перов напряг свое мышление и старался вновь сопоставить факты и результаты экспертиз. Можно допустить, убийца переобулся, чтобы его не мог заподозрить случайный свидетель, когда он выходил из подъезда. В противном случае кровь на его туфлях сразу бы вызвало подозрение, и последовал бы вызов полиции. То же самое произошло бы, если случайный полуночник увидит следы крови туфлей на лестничной площадке. …Теперь понятно зачем убийца аккуратно переобулся в другие туфли, стараясь не оставить следа у двери квартиры.
Как же это раньше Сергею не дошло такое предположение? «Но, что из этого следует?» – подумал Перов. Он закурил, но увидев табличку с надписью «Курение смерти подобно!» затушил сигарету и положил ее назад в пачку, подумав при этом, что запрет на курение в общественных местах дал богатую пищу для сочинителей различных слоганов. Сергей допил кофе и вновь погрузился в дедукцию. Итак, если убийца боялся попасться на глаза случайному свидетелю в момент, когда он покидал квартиру и подъезд, то это могло означать только одно – ему нужно было выиграть время. Он же понимал, что тела будут все равно обнаружены, но он даже не позаботился о том, чтобы совершить преступление тихо.
Громко требовал открыть ему дверь, ссорился с Еленой в квартире, не беспокоился о шуме, когда боролся с женщиной на кухне. Громкость разговора была такой, что сосед прекрасно все слышал. Но выходя скрупулезно позаботился, чтобы не нарваться на случайного свидетеля. Значит, он после убийства собирался быстро покинуть город. Такое бывало в практике Перова, и он теперь уверен, что убийца мог скрыться быстро только на автомобиле. Ночью улицы Москвы пустынны и выехать из города можно минут за пятьдесят от силы, главное, чтобы за это время не встретился случайный свидетель.
Настроение Перова значительно улучшилось, но вспомнив, что это он не успел сообразить о плане перехват в то утро, когда они приехали на квартиру Плотниковой, настроение вновь испортилось. Да и вообще, кто он этот убийца? «Нужно абстрагироваться от фактов совпадения отпечатков пальцев и следов крови на рукоятке ножа и анализировать цепочку событий» – подумал Перов – «иначе, эти факты, как стопор в логике рассуждений! Нужно все-таки запросить в ГИБДД записи видеонаблюдения по возможному маршруту убийцы, и по ним сориентироваться в какую сторону от Москвы он скрылся».
У Перова зазвонил сотовый телефон, Сергей посмотрел на дисплей и нажал кнопку связи.
– Я слушаю, Виктор Иванович! – ответил он на вызов.
– Сергей Константинович, быстро приезжай ко мне, – сказал Шлыгин, – есть очень интересная информация для тебя!
– Я понял, выезжаю, – ответил Перов, отключившись от связи.
Он набрал номер водителя микроавтобуса и приказал ему подъезжать к кафе, где сейчас находился, затем рассчитался с официантом и покинул веранду кафе. Шлыгин очень заинтриговал Перова этим звонком, и теперь Сергей думал о характере информации и подсознательно желал, чтобы она пролила свет на загадочное убийство. Уже через час Сергей вошел в кабинет Шлыгина. Он сидел за столом и что-то писал, глядя на экран монитора.
– Зачем вызывали, Виктор Иванович? – запыхавшись, спросил Перов.
– Хочу показать тебе записи видеонаблюдения камер из терминала аэропорта Домодедово! – промолвил Шлыгин, – спасибо, что зрительная память у меня еще хорошая!
Шлыгин развернул к Перову монитор компьютера, стоящий у него на столе. Перов присел рядом и внимательно смотрел на экран, на котором был текст документа из Консультанта плюс.
– Не понял! – воскликнул Перов, глядя на Шлыгина.
– Если мне не изменяет зрительная память, сейчас поймешь! – заверил его начальник отдела и прощелкал клавиатурой для воспроизведения видеозаписи.
