Текст книги "Субституция (СИ)"
Автор книги: Владимир Жариков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Больше ничего не слышали? – спросил он.
– Слышал, вроде они ругались на кухне, – добавил Хорунин, – потом грохот, как падало что-то на пол….
– Сколько примерно прошло времени, когда Вы услышали грохот, после того как Плотникова впустила убийцу? – задал Перов наводящий вопрос.
– Ругаться они стали сразу, – отвечал Валерий, – после того, как захлопнулась дверь, а грохот я услышал через пару минут.
– Детских криков не слышали? – уточнил Сергей.
– Нет, дети не кричали! – произнес Хорунин, – после грохота все стихло, я уснул….
Перов пробежал глазами протокол и пододвинул лист Валерию.
– Пишите: «С моих слов записано, верно. Мною прочитано!», – сказал Перов.
Валерий расписался в протоколе. Он испуганно смотрел на кровавые следы.
– За что же он так Ленку? – непонятно у кого спросил Валерий, – она была такой душевной женщиной, мухи не обидит! Не то, что моя стерва, мегера лютая…
Глава 2
Международный аэропорт Домодедово на сегодняшний день один из крупнейших в России, обслуживающий три десятка миллионов пассажиров в год. Он лидер среди аэропортов страны по пассажирообороту, обслуживает более восьмидесяти авиакомпаний по двумстам направлениям, как международным, так и внутренним, входит в тройку лучших Восточной Европы.
Жемчужиной любого аэропорта по праву можно считать здание его аэровокзала. Здесь пассажирам не приходиться скучать, «убивая» время до рейса. Работает DVD-кинотеатр, WI-FI зона, а для ценителей высокого искусства есть Domodedovo Art Gallery – уникальная в своем роде галерея. На территории аэровокзала функционирует множество кафе, ресторанов, бутиков и магазинов, где можно купить сувениры, продукты питания, косметику, одежду ювелирные изделия и другое.
Григория Долгого к аэропорту привезла машина такси и, высадив его напротив входа, уехала на стоянку рядом с терминалом. Григорий вышел из машины и долго вертел головой по сторонам, прежде, чем вошел в терминал аэропорта, а войдя туда, постоянно озирался и испуганно смотрел на людей в полицейской форме, стоящих у арки металлоискателя. После терактов во всех аэропортах введены предполетные досмотры багажа и пассажиров при входе в здание терминала.
Григорий бросил свою легкую дорожную сумку на ленту конвейера и, не сводя испуганных глаз с полицейских, робко прошел металлоискатель. Схватив быстро сумку, выплывшую на ленте из стационарного энтроскопа досмотра багажа, он снова остановился и вертел головой, читая табло-указатели. Увидев такой с надписью «Регистрация» он быстро зашагал в ту сторону.
Подойдя к стойке регистрации пассажиров, Григорий также резко остановился и смотрел на очередь, выстроившуюся там. Он мысленно считал людей, стоящих здесь, как будто был не уверен, что успеет пройти регистрацию и самолет взлетит без него. Вскоре динамики информационной системы аэропорта сообщили приятным девичьим голосом, что регистрация на рейс 414 «Москва-Мюнхен-Вашингтон» началась и нежная девушка-информатор просила всех пассажиров этого рейса, пройти на регистрацию к стойкам 14, 16, и 18.
Григорий резко рванулся к стойке № 14, у которой было меньше народа. Его обезумевшие глаза испугали молодую женщину, стоящую последней в очереди, когда она обернулась назад и посмотрела на Григория осуждающим взглядом.
– Мужчина, – промолвила девушка, – куда Вы спешите, регистрация только началась!
– Куда надо спешу, – буркнул Григорий, – чем быстрее я сяду в самолет, тем лучше для меня!
– Вам плохо? – уже смягчившись, спросила девушка.
– Нет, – ответил Григорий, – мне хорошо! Нет этой изнуряющей и сводящей с ума боли, я без укола могу долго теперь обходиться!
Девушка посмотрела на Григория изучающим взглядом и осторожно отодвинула свой багаж, пропуская его вперед. Григорий не заставил себя ждать и продвинулся на одного человека в очереди, которая быстро двигалась, и вскоре он оказался у стойки. Не ставя сумку на ленту энтроскопа и нервно посматривая на часы, Григорий достал свои документы с билетом и протянул их контролеру. Девушка в форме спокойно развернула его российский, а затем заграничный паспорт и пристально всмотрелась в лицо Григория.
– Григорий Алексеевич, – нежным голосом сказала девушка, – Вам необходимо предъявить багаж для проверки. Поставьте его на ленту.
– У меня одна легкая сумка, – испуганно произнес Григорий, – и я хотел бы взять ее с собой в салон.
– Поставьте ее на ленту для взвешивания, – посоветовала девушка, – если пройдет по весу, я не возражаю, заберете ее с собой!
Григорий ставит сумку на конвейер энтроскопа, она проходит его, и контролер смотрит на табло весов.
– Да, сумку можно взять в салон! Она весит, как ручная кладь, – констатирует девушка.
Григорий берет сумку и странно озираясь, направляется к зоне предполетного досмотра пассажиров. Приблизившись к ее входу, он с интересом наблюдает, как мужчины вытягивают ремни из брюк и снимают обувь. Войдя туда, у него опять на лице появляется испуг, он быстро снимает туфли для досмотра.
– Ремень тоже вытягивайте из брюк, – подсказал работник безопасности полетов, производящий досмотр.
– Я ремня не ношу в брюках, – зло ответил Григорий.
– Тогда проходите в кабинку сканера, – посоветовал сотрудник.
Григорий надел туфли после осмотра их работником и пройдя кабинку сканера, направился в зал вылета. Он сел под табло, высвечивающим номер его рейса, и в который раз пытался вспомнить, что с ним произошло вчера. Память его напрягалась бесполезно. Воспоминания прошедшего дня, каждый раз были двойными. Будто он смотрел кадры видео с записью о двух незнакомых между собой людях.
Григорий пытался вспомнить события недельной давности – все то же! Его память раздваивалась, и воспоминания были разными. «Я ведь не мог быть в двух местах одновременно?», – со злостью спросил сам себя Григорий. И тут произошло желаемое – раздвоенность пропала, и перед глазами поплыли воспоминания пребывания его в палате хосписа.
Ему делали какие-то болящие уколы, и он надолго погружался в сон. Каждый день приходил в палату доктор и зачем-то фотографировал его, заставляя делать улыбочку. Уходя, он говорил: «Ну, блин, вылитый Виталий Григорьевич, ни дать, ни взять!» После доктора заходила медсестра со шприцем и долго ковыряла под кожей иглой, ища вену.
Григорий попытался вспомнить, как он попал в эту больницу, которую все пациенты почему-то называли хосписом. Память вновь раздвоилась – воспроизводила непонятные воспоминания. Григорий в форме машиниста электрички входит в поликлинику. А в следующем воспоминании он в оборванной и грязной одежде, дрожа от холода, сидит у трубопровода теплотрассы. Потом его ведут по коридору хосписа и в палате пациенты с пропитыми физиономиями, требуют от него вступительный магарыч.
Воспоминания Григория прервал нежный голос девушки из динамика информационной службы аэропорта, приглашающий пассажиров рейса 414 на посадку. Григорий импульсивно сорвался с места и быстро, озираясь испуганно по сторонам, прошел на выход, где пассажиров ждал автобус. Он до сих пор не мог объяснить себе, чего он боится. Ему казалось, что кто-то пристально следит за каждым его шагом.
Поднявшись по трапу, Григорий неожиданно для самого себя остановился перед дверью лайнера и обернулся назад. Ему захотелось последний раз взглянуть на здание аэровокзала.
– Мужчина, проходите в салон, не задерживайте остальных, – попросила его девушка-стюардесса.
– Мне хотелось последний раз увидеть Москву! – ответил со злостью Григорий.
– Отсюда Москву все равно не видно, – констатировала стюардесса, – а Вы что навсегда улетаете из России?
– Это я на случай если самолет разобьется, – вполне серьезно ответил Григорий, – эти «Боинги» так часто падают!
– Бог с Вами, – возразила стюардесса, – проходите на свое место.
Григорий вошел в салон и, двигаясь по проходу, смотрел на шильдики номеров. Наконец увидел место, на которое ему продан билет. Он положил свою сумку на полку над креслами и уселся у иллюминатора.
Вскоре на места рядом с Григорием пришли пассажиры, муж с женой. Супруг по-деловому уложил ручную кладь и сел рядом с Григорием, жена заняла место у прохода.
– Меня Виктором зовут, – представился сосед, – а жену мою Еленой! А Вас?
– Очень приятно! Меня зовут Николай…, – выдавил из себя Григорий, о чем-то напряженно вспоминая, – Нет, нет …Григорий, кажется!
– Очень приятно! – отозвалась Елена с крайнего кресла.
Супруги с интересом и опаской посмотрели на Григория, который пытался вспомнить что-то. Его неожиданно осенило, и он весело посмотрел на Елену, выглядывая из-за Виктора.
– У меня тоже была жена Елена, – весело сказал Григорий.
– Вы развелись с ней? – спросила Елена.
– Я убил ее! – ответил Григорий и, закрывая глаза, откинулся на спинку кресла.
– Вы шутник, однако, – вымолвила Елена с опаской и удивлением, глядя на Григория.
– Мы до Вашингтона летим, а Вы? – спросил Виктор, чтобы прервать неудобную паузу.
– А я не знаю…, меня кто-то должен встречать в Краснодаре, кажется, – с рассеянностью ответил Григорий, не открывая глаз.
Супруги со страхом посмотрели на странного попутчика.
– Вам плохо? Позвать стюардессу? – спросила Елена, выглядывая из-за мужа.
Григорий открыл глаза и посмотрел на нее бессмысленным взглядом.
– Зачем? Не надо…, – произнес он, – я, кажется, умер неделю назад…, у меня была онкология, опухоль! …Что-то не припоминаю, то ли позвоночника, то ли головного мозга…. А сейчас вроде бы ничего не болит!
Супруги с непониманием и тревогой пытаются рассмотреть глаза Григория, чтобы понять, что с ним происходит.
– А знаете, какие боли испытываешь при онкологии, – скороговоркой продолжил Григорий, – это ужасные боли, адские, как будто испытание в преисподней….
Григорий снова откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Виктор отодвигается от него, насколько позволяет теснота.
– Как Вас в полет допустили? – спросил Виктор, – Вы же не адекватны!
– Мне лучше поспать, – сказал Виктор, не открывая глаз.
– Лена, может, позовем все-таки стюардессу? – шепотом спросил Виктор у жены, приблизив губы к ее уху.
– Он, наверное, наркоман, – прошептала в ответ Елена, – если сейчас уснет, то лучше не будить, поспит и начнет нормально вести себя….
– Посмотрим, – сказал Виктор, поглядывая на Григория.
К местам Елены, Виктора и Григория подошла стюардесса. Она предлагала традиционные леденцы, необходимые при взлете.
– Уважаемые, леди и господа! – вымолвила стюардесса, протягивая поднос с леденцами, – прошу Вас!
Елена и Виктор берут несколько конфет. Стюардесса протягивает поднос Григорию, но тот уже мирно сопит и не реагирует на ее предложение.
– Желаете, что-либо выпить, покушать? – спросила стюардесса, – в нашем меню есть разнообразные спиртные напитки и блюда!
– Нет, спасибо! – отказался Виктор, – мы не пьем спиртного, а кушать предпочитаем дома!
Стюардесса проходит дальше. Самолет отрывается от земли и приступает к набору высоты. Появляется ощущение, когда закладывает уши и супруги с удовольствием сосут леденцы, посматривая на Григория. Тот спит, немного развернувшись к иллюминатору. Супруги тоже откидываются на спинки кресел и начинают дремать.
Григорий не спал, он умышленно притворился спящим. «Чего они все пристали со своими вопросами?», – подумал он – «я сам не знаю ответов на многие» Григорий снова попытался воспроизвести в памяти вчерашний день. Неожиданно отчетливо вспомнился вечер. Доктор вручил ему билет, паспорта и сказал: «Не забудь, что ты Григорий Алексеевич Долгий! Летишь в Вашингтон. Тебя там встретит человек, который отвезет в пригород для участия в очень важной операции. Он же быстро обучит тебя английскому языку».
Это воспоминание снова пропало, а взамен ему Григорий вспомнил палату в онкологическом диспансере. Там тоже был доктор, который обращался к нему, называя его Виталием…. Что за чушь? Ведь я был Николаем, кажется. Что-то трудно вспомнить, что я делал в онкологическом диспансере? Григорий напряг память, и у него в глазах стало все расплываться, превращаясь в туман. Он заснул….
– Уважаемые пассажиры, наш самолет заходит на посадку в аэропорт Мюнхена, – прозвучало в динамиках.
Елена проснулась первой и толкнула супруга в бок. Виктор зашевелился, открыл глаза и посмотрел на Елену.
– Приземляемся в Мюнхене, – сказала радостно Елена, – никогда не была там. Может, съездим на экскурсию?
– Посмотрим! – ответил Виктор, – может и съездим.
– А как там этот наш попутчик? – спросила Елена, выглядывая из-за мужа.
Лицо Елены исказилось от страха и удивления. Она тормошила за руку Виктора и почти не управляла своими эмоциями.
– Боже праведный, что это с ним? – почти закричала Елена, указывая на Григория, – Господи, да разве такое возможно?
Виктор повернул голову в сторону Григория и посмотрел на него. Зрелище было ужасным – лицо Григория покрылась морщинами, глаза впали, появилась торчащая щетина на щеках, он не дышал. Такое увидеть можно только в фильмах ужасов. У Виктора пропал дар речи. Он мычал что-то, пытаясь выразить свои эмоции, но у него не получалось. Человек не мог за два часа превратиться в семидесятилетнего старика.
…Даллес – это крупный аэропорт, располагающийся в столице США, в Вашингтоне. Свое название он получил в честь госсекретаря США Джона Даллеса. Географическое расположение аэропорта, всего 40 километров от бизнес-центра Вашингтона, дает возможность гражданам быстро до него добираться в случае пробок, которые так часто возникают на столичных улицах города. Кроме случая, когда люди добираются до аэропорта при помощи собственных автомобилей, городские власти продумали очень удобный автобусный маршрут, позволяющий быстро и с комфортом добраться до Даллеса практически из любой точки Вашингтона.
В аэропорте Даллеса в Вашингтоне приземлился «Боинг» рейса 414 Москва-Мюнхен – Вашингтон. Диктор аэровокзала объявляет об этом по громкоговорящей связи. Молодой мужчина по имени Тони подошел к зоне послеполетного досмотра пассажиров, расположился у стены вблизи энтроскопа, развернул плакат с надписью: «Долгий Григорий Алексеевич».
Так поступают, если нужно встретить незнакомого человека, в случае если нет его фотографии. Тот, которого встречают, увидит свою фамилию, имя и отчество и обязательно подойдет, даже если не знает встречающего человека в лицо.
Так Тони простоял полчаса и когда последний пассажир рейса 414 покинул зону досмотра, он достал свой сотовый телефон и набрал номер.
– Алло, сэр! Он не прилетел! – произнес в трубку Тони.
– То есть? – спросил абонент грубым голосом.
– Последний пассажир уже давно прошел контроль, но никто даже не посмотрел на мой плакат, – информировал Тони.
– А фамилию ты правильно написал? – спросил абонент.
– Можете не сомневаться сэр, – успокаивал абонента Тони, – я же неплохо знаю русский язык!
– Подожди еще минут пятнадцать, – посоветовал абонент, – и можешь уходить, эти русские очень непунктуальные….
Так никого, не дождавшись, Тони свернул плакат, бросил его в урну и направился к выходу из терминала аэропорта. Выйдя на улицу, он сел в «Шевроле» и уехал восвояси.
* * *
Вечером в кабинете Перова собрались Севрюков, Желобов и Иванникова. Хозяин кабинета усадил всех за столик и сварил кофе. Состав его оперативно-следственной бригады не менялся почти пяти лет. И все, кто работал с Перовым, уважали его и дружили семьями. Щлыгин иногда в сердцах называл бригаду, мафией Перова, но на него никто и не обижался, ведь это слово переводится на русский язык, как семья.
– Начнем, пожалуй, с экспертизы, – предложил Перов, – Славик, рассказывай!
Желобов отставил чашку с кофе, прокашлялся и обвел всех присутствующих взглядом.
– У меня ничего интересного, Сергей Константинович, – сказал он упавшим голосом, – отпечатков пальцев идентичных тем, что я снял с крана и на дверце шкафа, в нашей базе нет! Анализ крови, оставленной на рукоятке ножа не с чем сравнивать, так что пока голяк….
– Смерть наступила в половине четвертого ночи, – информировала Иванникова, – и вдовы Елены и ее детей!
– Мы допросили всех соседей Плотниковой во всем подъезде, – продолжил Севрюков, – кроме Валерия, которого Вы сами допрашивали, – никто ничего не слышал! Все допрошенные дают положительные характеристики семье Плотниковых – люди порядочные и скромные. Установили круг знакомых и родственников Плотниковых, у Елены родители погибли в автокатастрофе, Виталий воспитывался в детском доме с сестрой, которая живет теперь в Воронеже. Будем работать с ними. Виталий умер от онкологии, лечился в диспансере доктора Ланге, работал машинистом метро, Елена там же контролером. В мусорном баке, Володя Пашков нашел старые туфли в крови, я передал их Славику на экспертизу.
– Мы провели анализ микрочастиц из этих туфлей, пото-жировых выделений и следов крови, – добавил эксперт, – который совпадает с анализом следов крови в квартире?
– Да-а! Не густо! – констатировал Перов, – за такой «висяк» меня самого повесят! Я пока тоже ничего не придумал. Мотив не известен, поэтому рабочей версии нет.
– Мне тоже ничего стоящего на ум не приходит, – сказал Севрюков, – кому могла вдова «дорогу перейти»? Бизнеса не имела, жила скромно, грабить нечего, недоброжелатели, конечно, есть у каждого, но не убивать же человека, если он тебе не нравится? Создается впечатление, что убивал сумасшедший, хладнокровно и безжалостно.
– Давайте подумаем вместе, – предложил Перов, – одна голова хорошо, а у нас их сейчас четыре! Если у нас нет версий, то мне кажется, нужно учесть показания Валерия, соседа Плотниковых. Не мог он ошибиться, что слышал голос Виталия в ночь убийства.
– Я думаю, что мог, – возразил Севрюков, – он же пьющий человек и сам сказал, что перед сном употребил хорошо, возможно ночью у него были слуховые галлюцинации.
– Не согласен, – отрубил Перов, – появление слуховых галлюцинаций начинается отнюдь не в состоянии опьянения, а после запоя. Обычно их можно ожидать через трое суток после прерывания запоя, а в отдельных случаях симптомы могут начать проявляться только через неделю.
– Это не всегда так, Сергей Константинович, – поддержала Севрюкова Иванникова, – острый алкогольный галлюциноз может возникнуть и на пике запоя, а также во время похмельного синдрома. Все зависит от индивидуальности человека, у одних так бывает, у иных эдак….
– Коллеги, я вот что подумал, – сказал Сергей, – если у нас нет версий, то нужно отрабатывать, то, что имеем, – абсурд, то есть проверить показания соседа.
Присутствующие внимательно посмотрели на Перова. Севрюков скривил лицо в гримасе разочарования, Желобов округлил глаза, Иванникова стала нервно поправлять прическу.
– Каким образом это проверить? – выдавил из себя Севрюков, – поясните!
– Трудно допустить, что вместо Плотникова похоронен другой человек, – начал Перов, – но подобные случаи бывали в следственной практике. Мне помнится, как один «новый русский» бандит устроил свои похороны. Купили труп бомжа в морге, схожий по внешности, опытный профессионал загримировал его под заказчика и похоронили. Этот бандит спокойно уехал за рубеж, а на нем четыре убийства! А чтобы близкие когда-нибудь случайно его не опознали, «братки» убили всю семью бандита – жену, ребенка и двух сестер. Мне не вериться, что Плотников мог убить Елену и детей. Но ждать пока у нас появиться возможность сравнить результаты экспертизы с чем-то конкретным, тоже не стоит.
– А не было ли у Плотникова брата близнеца случайно? – неожиданно спросил Севрюков, – официально, конечно, нет, мы проверили уже. Я имею в виду ситуацию, в которой негласно после рождения по каким-то причинам разлучают близнецов. Одного отдают в приют, а когда он, повзрослев, узнает об этом, начинает мстить.
– Кому? – спросил Перов, – вдове? За что?
– Уж если отрабатывать абсурд, – возразил Севрюков, – то нужно именно с этого начинать, как более реального.
– Тогда тебе и карты в руки, – резюмировал Сергей, – а заодно затребуй анализы крови Плотникова из онкологического диспансера для сравнения с результатами экспертизы Желобова. И вот еще что! Поищите отпечатки пальцев, оставленные Плотниковым до его смерти. Возможно, Елена не все тщательно протирала при уборке квартиры, может быть, сохранились его некоторые вещи, предметы личной гигиены и прочее. А я завтра подготовлю постановление на эксгумацию могилы Плотникова. Вроде бы на сегодня все! Первый день расследования этого таинственного убийства будем считать законченным….
Присутствующие поднялись со своих мест, Перов собрал чашки из-под кофе, Иванникова понесла их мыть.
– Не нравится мне это убийство, – резюмировал Желобов, – трупов много, зацепиться не за что.
– Не нравится, не ешь! – пошутил Перов, – сейчас Оля помоет чашки и по домам! Кто со мной на микроавтобусе?
Севрюков и Желобов дружно подняли руки, вошедшая с чашками Ольга подняла руку с чашкой.
Владимир Пашков пришел работать в уголовный розыск недавно. Он имел мало опыта в работе и был закреплен за Севрюковым, считавшимся в МУРе маститым оперативником. Пашков набирался опыта и выполнял различные поручения Севрюкова. Вот и сегодня Владимир должен был вскрыть совместно с участковым Хлопиным опечатанную квартиру Плотниковой и найти в ней давние отпечатки пальцев Виталия Плотникова, оставленные им еще при жизни.
Севрюков поручил Пашкову найти также вещи личной гигиены Виталия Плотникова, из которых можно выделить образец его ДНК. Конечно, для этой работы нужно было бы привлечь еще и Желобова, но тот постоянно загружен работой и Севрюков попросил эксперта объяснить Пашкову приемы этой нехитрой процедуры, чтобы Владимир сам смог это сделать. Главное все-таки было найти отпечатки пальцев, а вещи личной гигиены нужны были больше для перестраховки, в случае если в анализах крови Плотникова, полученных из онкологического диспансера, не будет образца его ДНК. Но, как сказал Севрюков, расслабляться заранее не нужно и искать все, что приказано.
Пашков уважал Геннадия за его опыт работы, интуицию, логику и всегда хотел перенять у старшего по званию опера все это для себя. Он уважал Севрюкова и как человека, за его справедливую строгость и неподкупность, за добродушие и умение наладить контакт даже с преступником. И Пашков старался, работал так, чтобы к нему не возникало вопросов со стороны Севрюкова.
Нравился Володе и следователь Сергей Константинович, возглавляющий их постоянную по составу оперативно-следственную группу. Он был опытнее всех в своем деле, но никогда не зазнавался и вел себя с ними, как равный. Его отточенное логическое мышление иногда ставило даже Шлыгина в тупик, и тот избегал публично «нарываться» на неожиданные и каверзные вопросы Перова. Особенно на совещаниях, в которых иногда и Пашкову приходилось участвовать. Перов отлично знал уголовное право, криминалистику, судебную медицину и был всесторонне развитым и талантливым человеком.
Владимир доехал на метро до станции «Щукинская» вышел наверх и пешком прошелся до опорного пункта полиции, где его уже ждал Хлопин. Володя заранее предупредил участкового, чтобы тот не отлучился никуда в это время. Разрешение на вскрытие опечатанной квартиры лежало у Пашкова в папке, а «причиндалы» для снятия «пальцев» в барсетке. Там же была и полоска бумаги с печатью, которую Пашков должен был приклеить снова на двери квартиры.
– Привет, лейтенант! – поздоровался Пашков, войдя в кабинет участкового Хлопина, – готовы к вскрытию квартиры?
– Привет молодым операм МУРа, – ответил Хлопин, – вопрос, конечно, звучит криминально, но я всегда готов! Пошли! Мы, как «домушники» с тобой пойдем и вскроем квартирку….
Хлопин встал, замкнул сейф и, положив ключи в карман, направился к выходу. Владимир пошел следом за ним. Выйдя из кабинета, Хлопин замкнул дверь на ключ и положил его в тот же карман. Они вышли на улицу и направились к дому, где жила Плотникова.
– Вообще очень печальная история, – сказал Хлопин, – жила женщина никого не трогала, была убита горем из-за смерти Виталия, ан нет, нашелся душегубец…, да еще и детей! У вашего этого Перова есть версия по убийству?
– Нет, вроде пока, – ответил Пашков, – мотив неизвестен, а без него и версию не выдвинуть…. А Елену с детьми похоронили уже?
– Да, лейтенант, похоронили, – с грустью ответил Хлопин, – приезжала сестра Виталия из Воронежа, больше некому! Но мы ей всем миром помогали, она-то сама до сих пор по брату убивается…. Похоронили Елену рядом с Виталием, а детей по обе стороны от могил родителей.
Так за разговорами Пашков и Хлопин подошли к дому, где жили Плотниковы. На лифте поднялись на седьмой этаж, подошли к двери квартиры.
– Слушай, лейтенант, – вспомнил Хлопин, – я тут узнал один интересный факт. Может и квартиру не придется вскрывать? Дело в том, что в подвале дома у Виталия, царствие ему небесное, была маленькая мастерская. Он в ней для дома иногда изготавливал что-нибудь. Вот я и подумал, а что если в мастерскую после смерти Виталия никто не входил? А если это так, то на инструменте должны остаться его отпечатки пальцем.
– А ключ имеется от этой мастерской? – спросил Пашков.
– Нет, ключа у меня нет, – опомнился Хлопин, чеша затылок.
– Тогда придется вскрывать квартиру все равно! – сказал Пашков, – хотя идею Вы хорошую подбросили! Искать в квартире нужно только ключ от мастерской, а не отпечатки пальцев. Как определить те ли нашел или нет? И пришлось бы все снимать все, и Виталия и те, которые попадались бы на предполагаемых предметах, а это работы уйма….
Пашков срывает полоску бумаги с печатью, достает ключи от квартиры и открывает дверь. Прихожая кем-то старательно убрана, здесь уже нет того, что было, в то памятное утро во время осмотра места происшествия оперативно-следственной бригадой. Хлопин последовал за Пашковым. Владимир сразу же приступил к поиску ключа от мастерской Виталия. Он ходил по квартире и выдвигая ящики мебели, осматривал их и если не находил ключей закрывал.
– Скажи, лейтенант, а куда бы ты положил ключи от мастерской? – спросил Пашков у Хлопина.
– Ну, не знаю, – отвечал тот, чеша свой затылок, – у меня нет мастерской, да и делать я ничего не умею, зачем мне она?
У Владимира звонит сотовый телефон, он смотрит на дисплей, нажимает кнопку ответа и подносит телефон к уху.
– Алло, Славик, чего звонишь? – спросил Владимир у абонента.
– Я звоню тебе, чтобы ты не искал личных вещей Виталия Плотникова, – ответил Желобов, – я лично был в онкологическом диспансере и взял у них анализы его крови. Так вот, в истории болезни имеется образец ДНК Плотникова! Усек?
– Усек, спасибо! – поблагодарил Владимир, – не то пришлось бы долго искать то, чего может быть, давно уже нет в квартире.
– Эксперт звонил, – сообщил Пашков Хлопину, – у него теперь есть образец ДНК Плотникова и нам не нужно будет искать его предметы гигиены…. Но где же ключи от мастерской?
– Кто здесь? – неожиданно донеслось из прихожей.
Пашков с Хлопиным поспешили туда. На пороге приоткрыв дверь, стоял сосед Плотниковых Валерий Хорунин. Увидев полицейских, он расплылся в пьяной улыбке.
– А это Вы? – спросил Валерий, – я уж думал, кто из любителей легкой наживы шастает….
– А Вы случайно не знаете, где Виталий хранил ключи от мастерской, что в подвале у него? – спросил Пашков.
– Знаю, он многим здесь ремонтировал что-нибудь и мне однажды замок дверной…, – охотно ответил Валерий, – я видел, что он их вешает в прихожей на гвоздичке….
Владимир осмотрел стену у вешалки и обнаружил там небольшую связку ключей на гвозде.
– Эти? – спросил он у Валерия, сняв связку и поднося к его физиономии.
– Наверное, – ответил тот, – попробуйте открыть замок и узнаете.
Пашков замкнул квартиру и вместе с Хлопиным они опустились в подвал. Валерия взяли с собой, чтобы показал дверь мастерской. Войдя в подвал и включив свет, они увидели ряд металлических дверей. Приблизившись к одной из них, Валерий ткнул в нее пальцем.
– Это мастерская Виталика, – сказал он.
– А почему здесь так много дверей? – спросил наивно Пашков.
– Так ведь для каждой квартиры сделаны в подвале чуланчики, а Виталя там мастерскую устроил, – ответил Валерий.
Пашков вставил ключ в замок и, повернув его, открыл дверь. Владимир нащупал у входа выключатель и включил свет. Слой пыли на полу, верстаке и висящих на гвоздях инструментах убеждал в том, что после смерти хозяина, сюда никто не входил. Пашков приступил к снятию отпечатков с рукояток инструмента.
…Перов сидел в своем кабинете и готовился к совещанию у начальника следственного отдела Шлыгина. Сергей не любил такие совещания, где нужно в присутствии коллег объяснять, возражать, получать замечания и отстаивать свою точку зрения по, казалось бы, очевидным фактам. В любом коллективе у каждого его члена всегда есть недруги и приятели и у Перова они, безусловно, тоже были. Когда Шлыгин «распекал» его за недочеты в работе, недруги злорадствовали, а приятели сопереживали.
Сегодняшнее совещание должно принести немало радости его недругам. Сергей в последнее время работал эффективно, и у Шлыгина к нему не возникало претензий и это кому-то очень не нравилось. Перов уже забыл, когда он получал последнее «вливание» за неэффективность работы и необходимость продления сроков следствия, но сегодня ему нечего докладывать по убийству семьи Плотниковой.
Он с детства мечтал стать следователем и не скрывал этого от своих друзей, хотя современная молодежь не очень-то уважает людей этой профессии. Когда он учился в университете, и у него была первая практика, он настойчиво попросился пройти ее в качестве стажера следователя. Тогда в лихие 90-е годы резко возросшая преступность заставляла следователей работать на износ, хотя подавляющее их большинство ринулись зарабатывать капитал, закрывали уголовные дела за взятки, по заказу за деньги возбуждали дела и совершали другие неблаговидные поступки.
Перову повезло с самого начала, его первой практики, так как он проходил ее у Шлыгина, который всегда работал честно и по закону, потому что очень любил свою профессию.
Профессия следователя существует еще со времён Римской империи и возникновения Римского права. Государству уже тогда требовались люди, которые бы вели тайные розыскные мероприятия на благо государства. Они собирали факты, систематизировали их и представляли на судебном разбирательстве. Сегодня следователь – это мозг оперативно-следственной группы, направляющий и координирующий действия других сотрудников. Благодаря его работе доказывается вина преступника или происходит оправдание подозреваемого.
Работа следователя начинается с момента получения информации о совершенном преступлении. Далее он возбуждает уголовное дело, проводит осмотр места преступления, осуществляет поиск и опрос свидетелей. Следующая стадия требует анализа собранной информации, в ходе которого выдвигается несколько версий преступления. А у него по делу убийства семьи Плотниковой вообще нет ни одной версии.
